«Нуу.. тутошним провозвестникам так вообще известны только восемь, – невзначай шепнул доппельгангер, но воочию себя не явил. – Те, что приняли от Всевышнего имена. А наш вот.. ты смотри, от имени отказался! Особенный, куда деваться! Даже вон Утренняя Звезда, и тот…» «Замолчи… – я с силой стиснул голову холодными пальцами. – Прошу тебя, замолчи!»
На фоне всех этих жестоких до озноба откровений то, что кто-то меня теперь ищет, не сильно и волновало: меня, в конце-то концов, искали существа пострашней – с Хранителями, уж бьюсь об заклад, не сравнился б ни один и самый талантливый местный некромант.
«Ты вот знал, что ангелам, да даже и самим Архангелам запрещено творить?» – заботливо поинтересовался двойник с такой интонацией, словно спрашивал «ты вот знал, что кальций укрепляет кости?» Мне захотелось с остервенением завыть на Луну, пока её никто ещё не проглотил. Видно, уловив моё настроенье, доппельгангер благоразумно умолк. Одиночество, тем не менее, облегчения не принесло.
Всё то время, что я боролся с собой, люди мало обращали на меня внимания, а ведь они зачастую делаются довольно любознательными, когда не стоило б. На руку сыграло, по всему судя, то, что в большом шумном мегаполисе и без меня полным-полно чудаков. Я, в свою очередь, ныне прекрасно отыгрывал роль одного из них, ни на шаг не отступая от прописанного для сумасшедших сценария.
Было около трёх часов ночи, когда, чуть опамятовавшись, я стал потихоньку различать что-то кроме мерного плеска волн. В глубине мелькнуло серебристой чешуёй чье-то длинное белесое тело, и скрылось впотьмах. На дымном, розовато-сером небосклоне, как губка, вбирающем в себя зарево ночных огней, не проступала ни одна даже мерклая звездочка: хмурая высь оказалась плотно затянута многослойным войлоком туч, не имеющем на своём грузном теле прорех. И это здорово огорчало: холодными ночами я любил послушать невесомые перезвоны созвездий, в те редкие моменты, когда небеса всё-таки прояснялись. Звёзды, какими я видел их, отнюдь не являли собой сплошь сгустки безжизненного раскалённого газа, сколлапсированного чудовищной гравитацией, и представлялись мне куда более разумными, нежели горемычные обитатели этой планеты, да и понимал я их, пожалуй, лучше. Голоса небесные звучали до того прекрасно, что мало кто, думается, пожелал бы слушать песни и самых сладкоголосых земных сирен, услышав единожды хрустальную речь далёких солнц. Музыка сфер, как-никак. До чего же мне этого не хватало! Но, вопреки трезвомыслию, я всё же желал внимать и людским голосам тоже, пускай и имея доступ к чему-то неизмеримо большему.
Вдруг ни с того, ни с сего я припомнил последнюю встречу с Михаилом. Как только отважился я, неоправданно присвоив себе роль наставника, чему-либо его учить вообще?.. Сейчас за беспочвенную самонадеянность я искренне себя презирал. Ловко оперируя информацией, подслушанной в шорохе околоземного реликта, я в конечном итоге не мог поведать больше, чем то вмещали слова: так уж я был устроен в своих бесконечных адаптационных подражаньях.
Предав собственные идеалы и не прекращая притом святотатствовать, я, несмотря на то, внутренне испытывал острую потребность быть полезным, нужным. Хоть где-то. Хоть кому-то. Моя капризная природа настойчиво требовала смысла, некоей реализации в собственном существовании. И, раз уж я не мог впредь служить Создателю ни инструментом, ни подспорьем, так легкомысленно решил сделаться чем-то свыше.. для человека, без особого труда достигнув своей эгоистичной цели: молодой маг и впрямь восхищался мной, беспечно прощая за оговорки и ошибки. Он так отчаянно искал божественного, так жаждал его, не осознавая, что то, что он пытается обрести, его никогда не покидало, не пряталось и не таилось по тёмным эзотерическим углам, испокон времён пребывая в нём самом. Неотлучно. Однако пытливый человеческий разум упрямо требовал доказательств, просторов и перспектив. А что может быть проще? Проще, чем эта выстуженная всеми ветрами высота?..
Настырные сквозняки свободно скользили сквозь длинные и острые, как иглы, пряди моих волос, ничуточки не тревожа их. Я провёл по ним узкой ладонью, и с лёгким шелестом этот колючий частокол прильнул к голове, в последующий же миг как ни в чём не бывало распрямившись вновь, стоило убрать руку.
«Ого, как забавно выходит! С причёской экспериментируешь? Стильненько!» – внезапно донеслось у меня из-за спины. Какой же я стал рассеянный, просто ужас, – отругал я себя негласно. Тем временем рядом со мной на ступеньки присела девушка в рваном платье не по сезону. «Ну, давай знакомится теперь уж как полагается, – подмигнула она мне чёрным провалом глазницы. – Я – Ленор».
Глава 18. Листья
Отчётливо видя сомнение, написанное на моём лице после того, как она назвала своё имя, покойница пояснила насмешливо: «Партийная кличка такая, ну чего ты, не веришь, что ли?» Она беззаботно рассмеялась. «Мёртвые быстро забывают свои настоящие имена. Зато их хорошо помнят некроманты». Мне показалось в её голосе скользнула какая-то мрачная нотка. «Как ты меня нашла?» – без лишних вводных конструкций спросил я. Девушка хмыкнула: «Может, представишься сперва? А то невежливо выходит». И моя мёртвая собеседница пододвинулась поближе, изображая неприкрытый интерес.
Представляться мне совсем не хотелось. Это имя.. пускай мне не принадлежащее, но всё-таки.. моё. К тому же никто не называл меня так, кроме Михаила, и я не желал изменять традиции. Словно это какой-то секрет.
«Чего молчишь-то? Язык проглотил?» Некогда миловидное лицо, ныне лишённое глаз и с разрезанным до ушей ртом, изобразило капризную гримаску. «Как в детском саду будем играть в «не фкавууу»?» Она смешно насупилась и надула щёки. Было бы смешно, не будь она давнишним изуродованным трупом.
Я отвернулся и уставился на реку. Отражения рыжих фонарей колыхались, точно свечное пламя на фитилях. Я подумал, ну, раз она меня разыскала, бежать поздно. Можно в Навь, конечно, да она и сама оттуда: одна нога здесь, другая там.
«Ой какой ты скучный, – разочарованно протянула собеседница. – А, может, боишься, что я тебя сдам?» Она хитро прищурила пустые глазницы. И тотчас беззаботно проворковала: «Да не бойся! Меня и не спрашивали даже: дурочка совсем, думают, для дознанья не годится. Зато из других душу вынули, но они всё одно ничегошеньки не сказали. Не-ет, сама я с инициативой точно не полезу, будь спокоен – идут-ка к чёрту!»
Я удивлённо посмотрел на Ленор. «Чем ты им так насолил? – продолжила она пытливо. – Ты вообще что такое-то, чудище лесное?» Слышать про чудище от увечной покойницы было немного обидно. «Там, откуда я, нет никаких лесов», – нехотя возразил я. «Да-а? – оживилась девушка. – А что есть? И там, это где?» Я с тоской посмотрел наверх, на тяжёлые тучи. «Да ладно?! – Ленор всплеснула руками. – Ну на ангела ты не похож, это однозначно, даже не чеши! Ты пришелец что ли?» «Не знаю, – пожал плечами я. – Наверное, так». «Прям как потерянный мамонтёнок из мультика», – засмеялась она. А потом вдруг заговорила с энтузиазмом и захлопала в ладоши, словно осознав сказанное мной секунду назад: «Ух ты, как же это классно! Значит, мы всё-таки во Вселенной не одиноки?! Кому скажи – не поверят! Вот хоть после смерти узнала, обалдеть же можно!» «Ты даже не представляешь, насколько вы не одиноки», – усмехнулся я печально, глядя на зябнущую поверхность воды. Почему-то моё неземное происхождение удивляло её куда больше, нежели собственная посмертная бытность.
«Так-так, – потирая синюшные руки, продолжила неживая собеседница. – Если ты и впрямь пришелец, где тогда твой корабль?» Я непонимающе посмотрел на девушку. Мне отчего-то представилось парусное судно, стремительно рассекающее водную гладь. Эдакая бригантина, легко скользящая к горизонту. Распространённый художественный образ. «Причём здесь корабль?» – не выдержав, уточнил я, наконец. «Ну как это при чём?! – недовольно взмахнула руками Ленор. – На чём-то же ты прилетел?» «Ах, это… – сообразил-таки я. – Он мне не нужен». «То есть.. – задумчиво протянула покойница. – Это типа.. портал? Или как там она, телепортация, да?» «Ну, можно и так сказать», – не желая углубляться в эту тему, легко согласился я. «Круто! Представляю, какие у вас технологии, раз можно вот так по планетам гастролировать туда и сюда!» «Никаких», – посмотрел я на собеседницу с улыбкой. «В смысле?» – не поняла она. «В прямом. Нет у нас технологий. И не было. Нам они не нужны. А вот вам очень даже».
Какое-то время она молчала, о чём-то сосредоточенно размышляя. «Вы, получается, тоже Навьи что ли?» – выдала нежить итогом своих напряжённых раздумий. «Ну.. – я легонько почесал когтями щёку. – Не совсем. Навь – это частный случай. А вообще изнанка.. Зазеркалье.. куда обширней. А мы.. мы везде». «Так нельзя! – недоверчиво возразила девушка. – Чего ты мне голову морочишь?» «Я не морочу», – пожал плечами я и отвернулся к реке. «А может ты это.. – она прищурилась, пристально разглядывая меня. – Робот!» Тут уж настал мой черёд возмущаться: «Серьёзно? Это на основании чего такие смелые выводы?» «Или киборг.. – не унималась девушка. – Ну или этот, искусственный интеллект!» Я недовольно покачал головой. «У тебя же души нет!» – в конце концов выдала она свой бронебойный аргумент. Я тяжело вздохнул, по-прежнему не глядя на собеседницу. Задела всё-таки за живое. И с явной неохотой согласился: «Да, действительно. Души нет. Я.. не знаю почему это так, тут не у меня надо спрашивать.. но я не робот». «Даже у собаки и у той есть. У травинки-былинки всякой. А у тебя нет! Ты вообще не живой, а заливаешь тут! Пришелец!» – раздухарилась вдруг Ленор, словно что-то такое разглядев во мне, что её зацепило. Мне было больно слушать. Какая же неприятная, скользкая тема, хоть плачь…
Внезапно она замолчала, видимо, осознав, что перегнула палку. «Слушай… – проговорила она уже мягче. – Ты…» «А что такое душа?» – я вдруг посмотрел на покойницу в упор, не моргая. Она отчего-то поспешила отодвинуться от меня, и, отвернувшись, пробормотала: «Ну так.. душа.. ну это.. то, что возвращает тебя к Богу». «Тебя это кого? Ту, которая не помнит даже своего имени?» Пожалуй, вышло резковато. «Ну…» – девушка стушевалась. «Подумай: ветка может вернуться к дереву, если она на нём и так растёт?» – используя элементарнейшую аналогию, продолжил я ровно. «Не знаю…» Настал её черёд быть растерянной. «А лист, который распустился на ветке и осенью упал в грязь, скрюченный, бурый и.. мёртвый? Можно его вернуть? Нужно ли возвращать?» Ленор в смятении посмотрела на меня пустыми глазницами. «Вы и есть такие вот листья». Я уставился на противоположный берег. «И каждую весну новые. А каждую осень.. ты и сама знаешь». Это было жестоко. Но я говорил правду. И она это всем своим нутром поняла. Что-то в моей собеседнице надломилось, голос задрожал: «А ты всё знаешь, да?» «Многое», – уклончиво ответил я, всё так же глядя перед собой. «Откуда?» – уже прошептала она. «Тот, кто сотворил нас, хотел.. создать Бога. Может, у Него даже получилось. Не могу сказать наверняка. Но сам Он Богом не был точно».
Это признание было явно лишним. Но я вдруг почувствовал, пускай и ненадолго, странное облегченье от того, что в моей голове что-то да прояснилось. Разобрать и собрать заново. Ну что же. Я понял Его. Не до конца, полагаю. Но на тот момент я был уверен, что вполне.
Глава 19. Цербер
Ленор долго молчала, рассматривая покрытые язвами руки. Я её не тревожил. Такое надо переварить. Да мне и самому, по правде, хватало, над чем поразмыслить. Все эти хаотично нагромоздившиеся друг на друга тревоги порядком меня доконали. И хоть я смутно стал понимать причину, моё положенье лучше от этого не становилось.
«Я что же.. их никогда не увижу теперь? – донёсся до меня тихий-тихий шёпот. – Даже когда меня отпустят?» Я без пояснений понял, что девушка говорит о своих близких. «Этого я знать не могу, – проговорил я чуть погодя. – Что уж там с вами происходит после смерти, когда вы перебираетесь на Тот Берег… Я по Ту Сторону никогда не бывал и.. никогда не буду». Она удручённо уронила голову на руки. Я же, немного подумав, добавил: «Зато я доподлинно знаю, что ничто не исчезает бесследно. Тем более информация. Вы – информация. Вся ваша личность, ваша жизнь, ваши эмоции и чувства. Ты сама – проекция всей этой информации и есть, понимаешь, о чём я? Энергия, проходя сквозь архив данных, создаёт образ, точно так же как свет проектора, проходящий сквозь плёнку – фильм». Я старался как можно проще объяснить собеседнице то, что знал. И, похоже, мне удалось. «Ладно, – в конце концов примирившись с открытием, выдохнула Ленор. – Верю».
«Ты так и не ответила на мой вопрос». «Какой ещё?» – Девушка нахмурилась. «Как ты меня нашла?» «А-а… – небрежно отмахнулась покойница. – Ну, знаешь, никак». Она усмехнулась и продолжила: «Ты следов-то не оставляешь, как будто нет и не было тебя никогда секунду спустя там, где ты только что был. Как тебя такого найти?» «И всё-таки». – Я внимательно поглядел на неё своими чёрными глазами. «Да я Кусю выгуливала, – легкомысленно бросила моя собеседница. – Надо её было куда-то пристроить: кушать-то хочется. А тут ты». «Кусю?» – не понял я. «Ну да, ну такую», – и покойница руками изобразила щелкающие возле лица жвальца. «Лярву?» – догадался я. «Её». – Ленор кивнула. «Не самое лучшее местечко для охоты – тут и людей-то нет». «Это ты не скажи. – Девушка многозначительно глянула себе за плечо. – Днём полно народу, но днём я не люблю… А вон там за поворотом ночной клуб. Ну, когда Кусю присадила, решила прогуляться немного, красиво здесь. Я раньше жила недалеко. Вроде бы… Уже не уверена». – Она с усилием потёрла лоб. Я понимающе покачал головой. Сначала имя, потом и всё остальное. Свет слабнет, картинка блекнет. Судя по произошедшим с Ленор переменам, мыкается она давно – в лице девушки отчётливо проступили черты паразита. Вот хотя бы заострившиеся и удлинившиеся зубы. «Чего уставился? – видя, как невежливо я рассматриваю её, надулась Ленор. – Сам тоже хорош!» «Я?» «Ты! Вон, давай, улыбнись-ка!»
Я посмотрел на воду и сдержанно улыбнулся. «Шире!» – решительно потребовала собеседница. Я повёл плечами и улыбнулся так широко, как только мог. Свету явились два ряда острых загнутых внутрь змеиных зубов, тускло поблескивавших серебром, точно старинные клинки. «Мне до такого ещё ого-го!» – назидательно бросила Ленор.
Зрелище и правда вышло жутким. Я поджал губы. Действительно, а почему я такой? Зачем вообще мне всё это? Вместо ушей я мог слышать и кончиками пальцев, вместо глаз – видеть кожей. Я никогда особо-то и не задумывался о смысле бессмысленных, в сущности, черт. Моё внимание, главным образом, было направленно вовне, как око телескопа. Раньше, может, физические атрибуты, наличествующие у меня теперь сплошь бутафорией, имели какой-то прикладной смысл, но сколько воды утекло с тех пор? – поразмыслил я. – Только это подобие… Подобие.. чему? Может, это напоминание о чём-то? Может, о том, что и у нас когда-то.. были бессмертные души? Или.. могли бы быть? Я непроизвольно вздрогнул.
«Чего, замёрз? – участливо поинтересовалась Ленор.
