Костя малость отошел, взялся за тяжелую работу - таскал из сараюшки навоз, разбрасывал по огороду, взмок, разохотился, не заметил сам, как и большую кучу, что лежала за сараем, разбросал, опомнился, когда подошедшая Акся потрясла его за рукав:
-Охолонись! Пойдем обедать!
Я только сполоснусь! - согласно кивнул Костя, зашел в душик, постоял под горячей, потом холодной водой, взбодрился, а когда вошел в горницу, встал как вкопанный, уставившись на сидящего за столом мужчину, смотревшего на него с доброй такой усмешкой. Грек молчал и не двигался, и тогда мужчина хмыкнул:
-Что, Грек, я так сильно изменился?
И тут Костька отмер, в несколько шагов оказался возле вставшего и тоже шагнувшего ему навстречу Крюка и молча стиснул его изо всех сил.
-Тихо, Грек, ребра сломаешь! - попытался освободиться от его хватки Крюк. Костька, чуть ослабив объятья, все так же молчал.
-Всё, Кость, плохое позади, верь мне!
Только тогда справившийся с душившим его волнением Грек, севшим голосом спросил:
-И как мне тебя теперь называть, Аристарх или Крюк?
-А хоть горшком, дружище!
Грек просто воспрял - его надежный друг был рядом! Однозначно теперь все встанет на свои места! Вопросов к Аристарху было множество, сны — снами, а вот живой участник тех событий – это из разряда невероятного. Сейчас-то Костя понимал его - расскажи Крюк-Аристарх про все эти события ему на зоне, точно бы решил – у другана едет крыша и всерьез! Да и послал бы, конкретно так:
-Какой такой пра-пра, туфту гонишь??
Сейчас же, в окружении таких необычных людей, именно, людей, не воспринимал Грек по-другому приютивших его, мало ли, что не верил совсем недавно в такое.
Долгожитель Микула почему-то ассоциировался у него с Ильей Муромцем, этакий богатырище, тоже обезноживший, ведьмочка, молоденькая в сущности девчушка, воспринималась как Дашуткины подружки, а Назарий? Ну, рождаются же маленькие люди-лилипуты. Был когда-то давно Костька - еще с бабулей и четырехлетней сестренкой ходили - на представлении маленьких, и осталось у него от того выступления двойственное такое чувство - восхитился маленькими умельцами, но и жалко их было почему-то. Он, девятилетний был на голову выше этих взрослых теть и дядек. Так вот принимать эту необычную троицу было совсем легко, да и отмотать назад события и что-то изменить не под силу никому, значится, за неимением гербовой, пишем на простой! Первое, что спросил Костя у Аристарха - про сестричку и племяшку.
-После моего ареста эти, бывшие моей семьей, они к ним не лезли, денежки-то тю-тю, скорее всего, первым делом наехали на них?
-А то ваш Карелин своих в обиду даст? У него там желающих заниматься у ЗМСа, знаешь, сколько, попробуй, подойди кто к жене с сыном! Был официальный запрос –искали исчезнувшие денежки как бы для конфискации имущества осужденного, но даже намека не появилось, где они могут быть. Хотя,должен тебе сказать, тестю твоему крупно не повезло ни с дочкой, ни с внуком, гниль пересилила, уродись внучок в него - много чего удалось бы ему, а так душегубец, страшный конец жизни ему предстоит, только такого жалеть нельзя. Костичка-Косточка, как его папа Вася зовет, мальчонка замечательный, да скоро увидишь сам.
Грек аж зажмурился:
-Я даже не соскучился по ним, просто как в пустыне, обезвоженный полностью. Фотки, они не передают всего! А те две сестры первого Константина, о них что-то известно?
Может быть, у нас с Дашуткой родня по первому синеглазому деду имеется?
-Проверю! Что решим с вами? - Арик кивнул на Аксю.
Думаю, я стану неплохим отцом своему ребенку, да еще девчушке! - Костя улыбнулся. - Дашутка, когда маленькой была, такая ласковая, крошечная, я ей до жениховства волосы заплетал, освоил всякие французские косички, подружкам всякие плетения
придумывал, всерьез звали в салон красоты, да не по мне такое.
-А Аксе смогеш таку красу сплесть? - тут же поинтересовался Назарий. - Мне совсем не доверят.
-Доверилась, потом неделю колтуны раздирала! - хмыкнула Акся.
-Так я покрепче плел косички-те!
-Косички, хвостики мышиные, да много так, как овечка вон была!
-Ну, не угодил тебе, дева, мож, Костянька и смогет?
Костя улыбнулся:
-Немного попривыкнем друг к другу, староват я для нее, полностью понимаю, одно твердо обещаю - обижать, унижать сам не буду и никому не позволю! Хотелось бы, чтобы симпатия у нас взаимная получилась!
-То дело! - В унисон сказали Микула и Назарий и облегченно вздохнули.
С появлением Арика стало намного легче и понятнее, начала понемногу раскрываться Акся, Аксиньюшка, как называл её Аристарх, Микула делал первые шаги. Грек смастерил ему ходунки, и взрослый мужик, как младенец, захлебываясь от восторга, считал свои шаги. В первые дни их было пять-десять, сегодня вот уже смог пройти весь двор!
-Ребята, это такое счастье - ходить!
-Погодь, вот научутся совсем друг с другом без утайки говорить, ты, Микул, бегом побегиш. Я за тобой с короткими ногами и не угонюся, длинноногой наш!
Вечерами были долгие разговоры, сидели все вместе, прикидывали, решали, как половчее уладить "всяку дрянну неладность."
Последнее слово было за Аристархом - он больше всех, что называется, был в теме.
-Ну что, друг мой Грек, пора нам с тобой в большой мир заявиться, где-то подсуетиться, где-то подразведать, как и что, где-то и подразобраться. А чтобы не взбаламутить раньше времени все это вонючее болото, побудем мы с тобой, как Назар скажет - ряжеными.
- Глазки-то мои, они узнаваемые, кто-кто, а женушка бывшая не ошибется!
-Ох, Костянька, - влез домовой, - мужик, жистью побитой, а не знаш простово - вот как зачнете с Аксею целоваться-обниматься, глазоньки-те и станут просто голубыми, как вона у многих!
-Так сразу и побледнеют? - ухмыльнулся Костька.
-Ежели с симпатьей оба, то да! Скажи, Аристархушка, Агафтия тебе сколь всего наказала тогда?
-Назарка, ты когда-нибудь подслушивать-подглядывать перестанешь? - Покачал головой Крюк.
-А жисть моя такая - доисконально про все ведать! - задрал вверх бороду Назарий.
-Ведун, любопытство молодит только женщин!
-Да как жа, не мой интерес ко всякому, я, можеть, и помер бы!
-Помер, как же, это для нас с Микулой долгий век получился, а ты их уже сколько разменял, веков-то?
-Не конфузь, Костянька пощитат за совсем старого деда, из памяти выжившаго, и не буду я ему, как ты сказываш - авторритету большого!
-Ладно, подите вы с Аксею на воздухе посидите, весна-то разошлася, оживело все, птичков послухайте, может, глаза-то и просветлеют! Да не волнуйся, Костянька, сказывала Агафтия-то, было дело, уцепил я краем уха слова-те её, останутся Макаровскому роду таки сини глазоньки, в награду, в кажном поколенье продолжаться будут и у мальчонков, а у девчонков чуть полегше синь станет!
-Краем уха, - хмыкнул Арик, - кого я тогда за шкирмон поймал?
Грек впервые увидел, как может покраснеть домовой, он стал пунцовым, и Костька поспешил на выручку:
-С кем не бывает, молодой тогда Назарий был наверняка, молодые все такие, любознательные. Пошли, Акся, на самом деле, на улицу!
Там осторожно взял её за руку:
-Привыкай, девочка, к моим прикосновениям. Понимаю, вряд ли я тебе по душе, но силушку вашу надо возвращать!
Она доверчиво протянула ему узенькую ладошку
-Да не противен ты мне, не люб пока что, но и твой пардед Костя .. я же его мало и видела, торопилась, оставалось до восемнадцатилетия всего денек, учуяла вот, что не подлый он, и выбрала! Тебя уже поболе знаю, и, – она поколебалась, потом решилась, - сны твои, они меня тоже зацепляют. Нет, я не вижу, что снится, но ощущаю все твои эмоции и, - она опять помолчала, - прихожу к тебе спящему, помогаю выбраться из чего-то мрачного и жуткого!
-Так это ты, твоя ладошка меня по лицу гладит? - Костька изумленно смотрел на неё.
-Да!
Он взял обе ручки в свои и осторожно начал целовать:
-Спасибо тебе, милая, я так радуюсь, когда кошмары отступают, проснуться не просыпаюсь, а становится так тепло на душе.
Подглядывающий в узенькую щелку между шторами Назарий подпрыгнул:
-Получилося, будут у эттой пары и любовь, и пониманье!
Грек и Акся еще долго сидели на лавочке, Костька так и держал её узенькие ладошки в своих руках, негромко рассказывая ей обо всем, что интересовало эту так долго спавшую девчонку.
Силушка Аксиньина пока спала, и превращением Костяньки в другого совсем мужчину занялся Назарий. Долго ходил вокруг Грека, прикидывал, сосредоточенно жевал клок бороды, морщился, бурчал под нос что-то непонятное, вздыхал. Заставил Аксю варить какие-то отвары, велел натопить до самого жаркого жару баньку, долго втолковывал Микуле и Аристарху, как правильно и в какой очередности добавлять отвары в воду. Высунув язык, черкал на баночках с отварами разны отметки, горестно вздохнув, ответил на вопрос Костьки:
-Почему не напишешь?
- Я неграмотной, нам, домовым грамотёшка и ни к чему была, да кажись, промахнулся я, привезете вы неведому компьютЕру, а ни в зуб, буквов-то и не знаю!
-Учи, пока нас не будет!
-Стар я, Костянька, не упомню чай!
-Не прибедняйся, - остановил его Аристарх, - не стар, а лень-матушка!
-Оскорбляш старово?
-Власьевна как объявится, будешь как кот мартовский песни петь, да байки рассказывать!
-Власьевна - это подруга Назария? - улыбнулся Костька.
-Бери выше - жена молодая!
-Как жена, они же, домовые, из дому никуда уйти не могут?
-Виш ли, у ей тяга к новому всякому, вот в валенке и унес её Арик давненько, в другую избу, да там она и застряла. Аристархушка-то в острог за тобою полез, а Власьевна, милушка моя, - Назарий всхлипнул, - исстрадался, иссох без нея. Да мало ли какой лихоманец перебил, боюся, нук не зажелает ко мне возвертаться. Помру с тоски, ей-ей!
-Не ной раньше времени, у Власьевны твоей, небось, вся нечисть в округе по струночке ходит! - отбрил Крюк.
Пошли в баню жаром жаркую, Грек как-то быстро сомлел, стал вялым, и проходили мимо его сознания все действия Крюка и Микулы - его мыли, натирали каким-то вонючим мылом, ополаскивали то холодной, то горячей водой, пахнущей то разнотравьем, то сероводородом, вертели, втирали в волосы какую-то муть, он взмолился:
-Дайте помереть спокойно, а?
Смутно помнил, как одевался, как, шатаясь, шел до такой далёкой двери, хотя всегда проходил это расстояние за десять шагов, чуть не рухнул в сенцах, едва дошел до кровати и отрубился. Спал Грек почти сутки, за это время посветлела его кожа, волосы постепенно стали русо-пепельными, на лбу разгладились глубокие морщины, Назарий ходил вокруг спящего и горделиво шептал Аксе
-Глянь, каков молодец становится? Вот, что значит уменье!
-Ну да! - кивал головой Аристарх. - Мастерство не пропьешь!
-Охальником ты стал знатнейшим, скажу я тебе, при первом Костяньке сурьёзной был, воспитанной!
-Сам же говоришь - в остроге побывал, а там, извини, феня совсем другая, отвыкать трудновато, так и тянет что-то сморозить!
-Ничо, ничо, Власьевна порядок быстро наведет! - погрозил Назарий, а потом горестно добавил: - Ежели возвернется!
Грек проснулся от жажды, да и в туалет надо было срочно добежать. Не обращая внимания на удивленные лица, буркнул:
-С добрым утром, я сейчас!
На улице было как-то темновато - то ли сумерки, то ли раннее утро, бодренько пробежался, умылся в сенцах ледяной водой из умывальника - чтобы сбросить остатки сна, и резво заскочил в горницу. Все четверо внимательно-внимательно рассматривали его:
-Что не так?
-Да новой ты теперича у нас, Костянька, глянь сам в зерцало-то!
Костя шагнул к зеркалу и присвистнул:
-Ни фига! Это что, я такой?
-Ну не Пушкинов жа! - блеснул ерудицией Назарий.
- Даа!
На Грека смотрел светлокожий блондин, моложе реального Костькиного возраста лет на десять, но самыми непривычными были его глаза - из кобальтовых они стали серыми, выцветшими какими-то. Вместо жгучего брюнета получился вполне заурядный, не особо и заметный мужчина.
-Магия что ли какая?
-Не, Костянька, мы с Аксею всяки травы варили, вот и получилося, магии нету, да пошоптал я кой какие секретны слова! А глазоньки - это Акся поделилася, у ей капля силушки-то имеется, она твою синь синю к себе пока што забрала.
Костя резко обернулся и уставился на Аксю:
-Боже, какая ты стала!
-Какая?
-Не влюбиться в такую невозможно, ты необыкновенная!!
Вроде все было Аксино, но глаза его цвета, они полностью преобразили обычную, казалось, девушку.
-Тебя такую без паранджи отпускать нельзя! Утащат сразу же!
И весь, как оказалось, поздний вечер Грек не сводил глаз с Акси, не замечая, как радостно перемигивались Назарий с Микулой!
-Крюк, я на все согласен, но до безумия хочу увидеть своих, Дашутку обнять, племяшку на руках подержать, понимаю, не время, но давай хоть мимо пройдем, сестричка моя, она же переживает - освободился брат и пропал!
-Я тебе что, пальцем деланный? Прошел тогда слух, дошедший до них - ты где-то осел на неопределенное время, то ли у бабы, то ли здоровье поправляешь! - возмутился Аристарх. - Тьфу ты, разучился нормально говорить!
-А как тогда общался c с людьми-то - милостивый государь?
-По всякому: и сударь, и господин, и ваше превосходительство, окромя товарища! -как-то ядовито добавил Крюк. -Товарищи краснюки посулили: "Земля крестьянам, фабрики –рабочим!" вот и перебаламутили страну! Да что там говорить, сами все знаете теперь! Был у нас в четырнадцатом-пятнадцатом годах никудышный такой работничек в экспедиции, держали из жалости - жена плакала горькими слезами -семеро детей с голоду пухли, его, паршивца никто на работу не брал, лодырь и трепач!Я его в ежовых рукавицах держал, побаивался он меня крепко, а жена в пояс кланялась, я продуктами отдавал как бы заработанное им. Там даже не кот наплакал, воробей, дай ему полкопейки - тут же пропьет. Старшие мальчонки на побегушках были, те старались, матери, как могли, помогали. А после революции это дерьмо всплыл, да пакостником так и остался, не сразу, в пору первого раскулачивания и высунулся, кляузу на трех листах ему кто-то помог написать, сам –то кроме стакана толком ничего держать не умел. А старшенький его, красный командир как раз дома на побывке был, матушка и пошептала, что на хорошего человека, в свое время спасшего их всех от голодной смерти, кляузу их "пролетарий" настрочил. Вот сын и приехал, ко мне не пошел, сумел предупредить через Костину сестру, младшую, как уж нашел её - не знаю, но сумел я через нужных людей повернуть все в свою пользу. Был я уже в то время как профессор Преображенский из моего любимого фильма -почтенным, заслуженным и уважаемым - чертовщины-то навалом было в вакханалии той. Помогал я товарищам крепко, сам в силу возраста никуда не ездил, но консультировал, да!
-Крюк, а ты не свистишь? Я когда сон про своего пра первого видел, ты там уже ближе к пятидесяти был?
-Если видел сон, знаешь - Агафтия меня оберегом назначила, а лет мне в то время было тридцать девять, носил я бороду и усы для солидности!
-Все равно, не сходится, раскулачивание году в двадцать восьмом началось, тебе что, девяносто с гаком было?
-Первые попытки были уже в восемнадцатом, а кляуза в двадцатом!
-Охолонись! Пойдем обедать!
Я только сполоснусь! - согласно кивнул Костя, зашел в душик, постоял под горячей, потом холодной водой, взбодрился, а когда вошел в горницу, встал как вкопанный, уставившись на сидящего за столом мужчину, смотревшего на него с доброй такой усмешкой. Грек молчал и не двигался, и тогда мужчина хмыкнул:
-Что, Грек, я так сильно изменился?
И тут Костька отмер, в несколько шагов оказался возле вставшего и тоже шагнувшего ему навстречу Крюка и молча стиснул его изо всех сил.
-Тихо, Грек, ребра сломаешь! - попытался освободиться от его хватки Крюк. Костька, чуть ослабив объятья, все так же молчал.
-Всё, Кость, плохое позади, верь мне!
Только тогда справившийся с душившим его волнением Грек, севшим голосом спросил:
-И как мне тебя теперь называть, Аристарх или Крюк?
-А хоть горшком, дружище!
Прода от 30.05.2018, 13:15
Грек просто воспрял - его надежный друг был рядом! Однозначно теперь все встанет на свои места! Вопросов к Аристарху было множество, сны — снами, а вот живой участник тех событий – это из разряда невероятного. Сейчас-то Костя понимал его - расскажи Крюк-Аристарх про все эти события ему на зоне, точно бы решил – у другана едет крыша и всерьез! Да и послал бы, конкретно так:
-Какой такой пра-пра, туфту гонишь??
Сейчас же, в окружении таких необычных людей, именно, людей, не воспринимал Грек по-другому приютивших его, мало ли, что не верил совсем недавно в такое.
Долгожитель Микула почему-то ассоциировался у него с Ильей Муромцем, этакий богатырище, тоже обезноживший, ведьмочка, молоденькая в сущности девчушка, воспринималась как Дашуткины подружки, а Назарий? Ну, рождаются же маленькие люди-лилипуты. Был когда-то давно Костька - еще с бабулей и четырехлетней сестренкой ходили - на представлении маленьких, и осталось у него от того выступления двойственное такое чувство - восхитился маленькими умельцами, но и жалко их было почему-то. Он, девятилетний был на голову выше этих взрослых теть и дядек. Так вот принимать эту необычную троицу было совсем легко, да и отмотать назад события и что-то изменить не под силу никому, значится, за неимением гербовой, пишем на простой! Первое, что спросил Костя у Аристарха - про сестричку и племяшку.
-После моего ареста эти, бывшие моей семьей, они к ним не лезли, денежки-то тю-тю, скорее всего, первым делом наехали на них?
-А то ваш Карелин своих в обиду даст? У него там желающих заниматься у ЗМСа, знаешь, сколько, попробуй, подойди кто к жене с сыном! Был официальный запрос –искали исчезнувшие денежки как бы для конфискации имущества осужденного, но даже намека не появилось, где они могут быть. Хотя,должен тебе сказать, тестю твоему крупно не повезло ни с дочкой, ни с внуком, гниль пересилила, уродись внучок в него - много чего удалось бы ему, а так душегубец, страшный конец жизни ему предстоит, только такого жалеть нельзя. Костичка-Косточка, как его папа Вася зовет, мальчонка замечательный, да скоро увидишь сам.
Грек аж зажмурился:
-Я даже не соскучился по ним, просто как в пустыне, обезвоженный полностью. Фотки, они не передают всего! А те две сестры первого Константина, о них что-то известно?
Может быть, у нас с Дашуткой родня по первому синеглазому деду имеется?
-Проверю! Что решим с вами? - Арик кивнул на Аксю.
Думаю, я стану неплохим отцом своему ребенку, да еще девчушке! - Костя улыбнулся. - Дашутка, когда маленькой была, такая ласковая, крошечная, я ей до жениховства волосы заплетал, освоил всякие французские косички, подружкам всякие плетения
придумывал, всерьез звали в салон красоты, да не по мне такое.
-А Аксе смогеш таку красу сплесть? - тут же поинтересовался Назарий. - Мне совсем не доверят.
-Доверилась, потом неделю колтуны раздирала! - хмыкнула Акся.
-Так я покрепче плел косички-те!
-Косички, хвостики мышиные, да много так, как овечка вон была!
-Ну, не угодил тебе, дева, мож, Костянька и смогет?
Костя улыбнулся:
-Немного попривыкнем друг к другу, староват я для нее, полностью понимаю, одно твердо обещаю - обижать, унижать сам не буду и никому не позволю! Хотелось бы, чтобы симпатия у нас взаимная получилась!
-То дело! - В унисон сказали Микула и Назарий и облегченно вздохнули.
Прода от 31.05.2018, 09:34
С появлением Арика стало намного легче и понятнее, начала понемногу раскрываться Акся, Аксиньюшка, как называл её Аристарх, Микула делал первые шаги. Грек смастерил ему ходунки, и взрослый мужик, как младенец, захлебываясь от восторга, считал свои шаги. В первые дни их было пять-десять, сегодня вот уже смог пройти весь двор!
-Ребята, это такое счастье - ходить!
-Погодь, вот научутся совсем друг с другом без утайки говорить, ты, Микул, бегом побегиш. Я за тобой с короткими ногами и не угонюся, длинноногой наш!
Вечерами были долгие разговоры, сидели все вместе, прикидывали, решали, как половчее уладить "всяку дрянну неладность."
Последнее слово было за Аристархом - он больше всех, что называется, был в теме.
-Ну что, друг мой Грек, пора нам с тобой в большой мир заявиться, где-то подсуетиться, где-то подразведать, как и что, где-то и подразобраться. А чтобы не взбаламутить раньше времени все это вонючее болото, побудем мы с тобой, как Назар скажет - ряжеными.
- Глазки-то мои, они узнаваемые, кто-кто, а женушка бывшая не ошибется!
-Ох, Костянька, - влез домовой, - мужик, жистью побитой, а не знаш простово - вот как зачнете с Аксею целоваться-обниматься, глазоньки-те и станут просто голубыми, как вона у многих!
-Так сразу и побледнеют? - ухмыльнулся Костька.
-Ежели с симпатьей оба, то да! Скажи, Аристархушка, Агафтия тебе сколь всего наказала тогда?
-Назарка, ты когда-нибудь подслушивать-подглядывать перестанешь? - Покачал головой Крюк.
-А жисть моя такая - доисконально про все ведать! - задрал вверх бороду Назарий.
-Ведун, любопытство молодит только женщин!
-Да как жа, не мой интерес ко всякому, я, можеть, и помер бы!
-Помер, как же, это для нас с Микулой долгий век получился, а ты их уже сколько разменял, веков-то?
-Не конфузь, Костянька пощитат за совсем старого деда, из памяти выжившаго, и не буду я ему, как ты сказываш - авторритету большого!
-Ладно, подите вы с Аксею на воздухе посидите, весна-то разошлася, оживело все, птичков послухайте, может, глаза-то и просветлеют! Да не волнуйся, Костянька, сказывала Агафтия-то, было дело, уцепил я краем уха слова-те её, останутся Макаровскому роду таки сини глазоньки, в награду, в кажном поколенье продолжаться будут и у мальчонков, а у девчонков чуть полегше синь станет!
-Краем уха, - хмыкнул Арик, - кого я тогда за шкирмон поймал?
Грек впервые увидел, как может покраснеть домовой, он стал пунцовым, и Костька поспешил на выручку:
-С кем не бывает, молодой тогда Назарий был наверняка, молодые все такие, любознательные. Пошли, Акся, на самом деле, на улицу!
Там осторожно взял её за руку:
-Привыкай, девочка, к моим прикосновениям. Понимаю, вряд ли я тебе по душе, но силушку вашу надо возвращать!
Она доверчиво протянула ему узенькую ладошку
-Да не противен ты мне, не люб пока что, но и твой пардед Костя .. я же его мало и видела, торопилась, оставалось до восемнадцатилетия всего денек, учуяла вот, что не подлый он, и выбрала! Тебя уже поболе знаю, и, – она поколебалась, потом решилась, - сны твои, они меня тоже зацепляют. Нет, я не вижу, что снится, но ощущаю все твои эмоции и, - она опять помолчала, - прихожу к тебе спящему, помогаю выбраться из чего-то мрачного и жуткого!
-Так это ты, твоя ладошка меня по лицу гладит? - Костька изумленно смотрел на неё.
-Да!
Он взял обе ручки в свои и осторожно начал целовать:
-Спасибо тебе, милая, я так радуюсь, когда кошмары отступают, проснуться не просыпаюсь, а становится так тепло на душе.
Подглядывающий в узенькую щелку между шторами Назарий подпрыгнул:
-Получилося, будут у эттой пары и любовь, и пониманье!
Грек и Акся еще долго сидели на лавочке, Костька так и держал её узенькие ладошки в своих руках, негромко рассказывая ей обо всем, что интересовало эту так долго спавшую девчонку.
Прода от 01.06.2018, 22:29
Силушка Аксиньина пока спала, и превращением Костяньки в другого совсем мужчину занялся Назарий. Долго ходил вокруг Грека, прикидывал, сосредоточенно жевал клок бороды, морщился, бурчал под нос что-то непонятное, вздыхал. Заставил Аксю варить какие-то отвары, велел натопить до самого жаркого жару баньку, долго втолковывал Микуле и Аристарху, как правильно и в какой очередности добавлять отвары в воду. Высунув язык, черкал на баночках с отварами разны отметки, горестно вздохнув, ответил на вопрос Костьки:
-Почему не напишешь?
- Я неграмотной, нам, домовым грамотёшка и ни к чему была, да кажись, промахнулся я, привезете вы неведому компьютЕру, а ни в зуб, буквов-то и не знаю!
-Учи, пока нас не будет!
-Стар я, Костянька, не упомню чай!
-Не прибедняйся, - остановил его Аристарх, - не стар, а лень-матушка!
-Оскорбляш старово?
-Власьевна как объявится, будешь как кот мартовский песни петь, да байки рассказывать!
-Власьевна - это подруга Назария? - улыбнулся Костька.
-Бери выше - жена молодая!
-Как жена, они же, домовые, из дому никуда уйти не могут?
-Виш ли, у ей тяга к новому всякому, вот в валенке и унес её Арик давненько, в другую избу, да там она и застряла. Аристархушка-то в острог за тобою полез, а Власьевна, милушка моя, - Назарий всхлипнул, - исстрадался, иссох без нея. Да мало ли какой лихоманец перебил, боюся, нук не зажелает ко мне возвертаться. Помру с тоски, ей-ей!
-Не ной раньше времени, у Власьевны твоей, небось, вся нечисть в округе по струночке ходит! - отбрил Крюк.
Пошли в баню жаром жаркую, Грек как-то быстро сомлел, стал вялым, и проходили мимо его сознания все действия Крюка и Микулы - его мыли, натирали каким-то вонючим мылом, ополаскивали то холодной, то горячей водой, пахнущей то разнотравьем, то сероводородом, вертели, втирали в волосы какую-то муть, он взмолился:
-Дайте помереть спокойно, а?
Смутно помнил, как одевался, как, шатаясь, шел до такой далёкой двери, хотя всегда проходил это расстояние за десять шагов, чуть не рухнул в сенцах, едва дошел до кровати и отрубился. Спал Грек почти сутки, за это время посветлела его кожа, волосы постепенно стали русо-пепельными, на лбу разгладились глубокие морщины, Назарий ходил вокруг спящего и горделиво шептал Аксе
-Глянь, каков молодец становится? Вот, что значит уменье!
-Ну да! - кивал головой Аристарх. - Мастерство не пропьешь!
-Охальником ты стал знатнейшим, скажу я тебе, при первом Костяньке сурьёзной был, воспитанной!
-Сам же говоришь - в остроге побывал, а там, извини, феня совсем другая, отвыкать трудновато, так и тянет что-то сморозить!
-Ничо, ничо, Власьевна порядок быстро наведет! - погрозил Назарий, а потом горестно добавил: - Ежели возвернется!
Грек проснулся от жажды, да и в туалет надо было срочно добежать. Не обращая внимания на удивленные лица, буркнул:
-С добрым утром, я сейчас!
На улице было как-то темновато - то ли сумерки, то ли раннее утро, бодренько пробежался, умылся в сенцах ледяной водой из умывальника - чтобы сбросить остатки сна, и резво заскочил в горницу. Все четверо внимательно-внимательно рассматривали его:
-Что не так?
-Да новой ты теперича у нас, Костянька, глянь сам в зерцало-то!
Костя шагнул к зеркалу и присвистнул:
-Ни фига! Это что, я такой?
-Ну не Пушкинов жа! - блеснул ерудицией Назарий.
- Даа!
На Грека смотрел светлокожий блондин, моложе реального Костькиного возраста лет на десять, но самыми непривычными были его глаза - из кобальтовых они стали серыми, выцветшими какими-то. Вместо жгучего брюнета получился вполне заурядный, не особо и заметный мужчина.
-Магия что ли какая?
-Не, Костянька, мы с Аксею всяки травы варили, вот и получилося, магии нету, да пошоптал я кой какие секретны слова! А глазоньки - это Акся поделилася, у ей капля силушки-то имеется, она твою синь синю к себе пока што забрала.
Костя резко обернулся и уставился на Аксю:
-Боже, какая ты стала!
-Какая?
-Не влюбиться в такую невозможно, ты необыкновенная!!
Вроде все было Аксино, но глаза его цвета, они полностью преобразили обычную, казалось, девушку.
-Тебя такую без паранджи отпускать нельзя! Утащат сразу же!
И весь, как оказалось, поздний вечер Грек не сводил глаз с Акси, не замечая, как радостно перемигивались Назарий с Микулой!
Прода от 02.06.2018, 22:54
-Крюк, я на все согласен, но до безумия хочу увидеть своих, Дашутку обнять, племяшку на руках подержать, понимаю, не время, но давай хоть мимо пройдем, сестричка моя, она же переживает - освободился брат и пропал!
-Я тебе что, пальцем деланный? Прошел тогда слух, дошедший до них - ты где-то осел на неопределенное время, то ли у бабы, то ли здоровье поправляешь! - возмутился Аристарх. - Тьфу ты, разучился нормально говорить!
-А как тогда общался c с людьми-то - милостивый государь?
-По всякому: и сударь, и господин, и ваше превосходительство, окромя товарища! -как-то ядовито добавил Крюк. -Товарищи краснюки посулили: "Земля крестьянам, фабрики –рабочим!" вот и перебаламутили страну! Да что там говорить, сами все знаете теперь! Был у нас в четырнадцатом-пятнадцатом годах никудышный такой работничек в экспедиции, держали из жалости - жена плакала горькими слезами -семеро детей с голоду пухли, его, паршивца никто на работу не брал, лодырь и трепач!Я его в ежовых рукавицах держал, побаивался он меня крепко, а жена в пояс кланялась, я продуктами отдавал как бы заработанное им. Там даже не кот наплакал, воробей, дай ему полкопейки - тут же пропьет. Старшие мальчонки на побегушках были, те старались, матери, как могли, помогали. А после революции это дерьмо всплыл, да пакостником так и остался, не сразу, в пору первого раскулачивания и высунулся, кляузу на трех листах ему кто-то помог написать, сам –то кроме стакана толком ничего держать не умел. А старшенький его, красный командир как раз дома на побывке был, матушка и пошептала, что на хорошего человека, в свое время спасшего их всех от голодной смерти, кляузу их "пролетарий" настрочил. Вот сын и приехал, ко мне не пошел, сумел предупредить через Костину сестру, младшую, как уж нашел её - не знаю, но сумел я через нужных людей повернуть все в свою пользу. Был я уже в то время как профессор Преображенский из моего любимого фильма -почтенным, заслуженным и уважаемым - чертовщины-то навалом было в вакханалии той. Помогал я товарищам крепко, сам в силу возраста никуда не ездил, но консультировал, да!
-Крюк, а ты не свистишь? Я когда сон про своего пра первого видел, ты там уже ближе к пятидесяти был?
-Если видел сон, знаешь - Агафтия меня оберегом назначила, а лет мне в то время было тридцать девять, носил я бороду и усы для солидности!
-Все равно, не сходится, раскулачивание году в двадцать восьмом началось, тебе что, девяносто с гаком было?
-Первые попытки были уже в восемнадцатом, а кляуза в двадцатом!
