-Ну, что молчим?
-А по пьянке чего не сболтнешь? - взял себя в руки Тони.
-Хорошо, идем дальше! - не расстроился абсолютно Селезень. - А как тогда объяснить твои постоянные попытки появиться там, где бывала убитая Казаринова?
-Ну понравилась девка, почему бы не посмотреть на неё издалека?
-Издалека - это в двух шагах от неё поливать грязью?
-Да кто это докажет?
-Доказали, даже есть запись телефонная твоих красочных угроз!
-Да подстава!
-А как тогда объяснить наличие именно твоей спермы на убитой?
-Ккакой спермы? - завопил Тони. - Не было никакой спермы, я с резинкой ... - и поперхнулся. - А не докажешь, мент поганый, ничего!
Селезень перегнулся через стол:
-Уже!
-Ччто уже?
-Уже доказал!
- Да иди ты!
Селезень поднял трубку, сказал кому-то :
-Пряхина ко мне со свидетелем!
Тони нагло ухмылялся, а Селезень, пошарив в ящике, вытащил наручники.
-Да что вы, товарищ капитан, я же не буйный? - удивился Тони, тот, не слушая, защелкнул на его руках наручники и пристегнул к тяжелому стулу.
-Не понял?
В кабинет, постучав, вошел амбалистый такой мент, известный в городе чемпион по кикбоксингу, встал возле Тони и, ухмыльнувшись, кивнул. Селезень тоже встал, подошел к двери и подал кому-то руку, Тони настороженно смотрел на все эти приготовления, и когда в кабинет вошла женщина, поначалу и не разглядев её, ухмыльнулся:
-Ещё одна подства?
А баба сказала позабытым за столько лет голосом:
-Не узнал, деточка озабоченная?
Тони всмотрелся в неё и мгновенно стал белым:
-Ты, ты, ты... - он вдруг заорал. - Ты сдохла! Сдохла, я же тебя всю ножом тогда!!А-а-а, сдохла!
Попытался вскочить, но амбал мгновенно прижал его к стулу, Тони бесновался и орал одно и то же:
-Ты сдохла, неправдааа, сдохла!!
Смотреть на беснующегося, с пеной у рта, Тони было мерзко, Селезень кивнул:
- Уведи!!
Почти волоком, орущего, уже ничего не соображающего Тони чемпион почти тащил, несильно подталкивая, а Селезень бережно обнимал Лену.
-Прости, солнышко моё, это было необходимо
-Вить, он совсем идиот, у него крышу сорвало?
-Нет, скорее всего, привычка - с детства у матери истериками всего добиваться, вот и сейчас на дурачка решил сыграть!
Будет медэкспертиза, вменяемый он, просто сейчас конкретно в штаны наложил.
Ты же для него с того света явилась, не отвертеться, когда жертва оказывается жива и может дать конкретные показания, а с учетом жестокого убийства и изнасилования ещё одной девочки, скорее всего, не светит ему выйти когда-то на волю.
Тут такой букет, ни один уважающий себя адвокат защищать не возьмется!! Скорее всего, будет только дежурный, которому, сама понимаешь,особо не нужно париться защищать убийцу и насильника. Да и в СИЗО таких мальчиков быстро опускают!
- Заслужил! Знаешь, Вить,я страшно боялась, думала, в обморок грохнусь, а посмотрела на эту мерзость и как гора с плеч свалилась!
-Все позади, солнышко моё, все нормально, мы с тобой теперь абсолютно свободны! Завтра же идем заявление подавать и хочешь - свадьбу пышную устроим, хочешь - куда-то отдыхать поедем, я думаю быстро все завершить по делу этого мерзавца и..
-Вить, не хочу свадьбу, хочу на море с вами, на месяц!
-Я тебя люблю! - чмокнул её в нос Селезень. - Подбирай варианты, и рванем!
Костьку плавать научу, а может, и крестный с нами надумает!
У него, как я понял, тоже есть невеста!
Тюремный телеграф - штука необычная, даже когда не было мобильников, по этому телеграфу новости прилетали мгновенно. Вот и сейчас, едва Тони вошел в камеру и направился к своей шконке, из угла раздался спокойный такой голос пахана:
-Ты что среди людей делаешь?
Едва успокоившийся после жуткой встречи Тони замер:ответить что-то дерзкое - тут же опустят, надо быть тише воды, ниже травы.
Он покорно вздохнул, сгреб свой матрас и покорно пошел к входу, только и пробурчав негромко:
-Селезень ваш хваленый меня утопить пытается, за отчима мстит, друган же его!
-Ага,будем посмотреть!
И начался кромешный ад для Тони - его теперь постоянно дергали на допросы, он-то долго так был уверен - никаких следов и улик не осталось,особенно в том, давнем, как говорится -"Нет тела, нет дела!"
А тело - вот оно, сидит напротив и спокойно рассказывает, как всё было, не обращая никакого внимания на его вопли, что она все придумала.
-Сама себе одиннадцать ран нанесла потерпевшая. Один вот во все лицо для красоты?
После пары допросов Тони взмолился:
-Виктор Иваныч, я все расскажу, только переведите меня в другую камеру - спать не могу совсем, боюсь, засну, и тут же опустят меня, я лучше сдохну, но не дамся!!
- Предпочитаешь, чтобы сдыхали другие, ни в чем не повинные девчонки молодые? -едко спросил Селезень.
-Нечего мне сказать,это как проклятье какое-то, не терплю, - Тони поперхнулся, - не терпел отказов, хоть чьих-то!
-Жизнь не тобой дана, не тебе и забирать её, но сам выбрал такой путь!
Выторговав относительную пока безопасность, Тони, как говорят в тех местах -запел, да и улики, собранные Селезнем, были, на самом деле, неопровержимыми, а ещё добил Тони новый свидетель, тот самый друг-Артурка, который два месяца был неизвестно где. Похоже, где-то перешел дорогу кому-то, подкараулили и
проломили ему башку, лежал где-то в глухомани, долго не мог вспомнить, кто он такой, вот и не появлялся, сейчас же, приехав домой, узнал жуткие такие новости и, здраво рассудив, что его, первейшего друга Тони могут мгновенно посчитать подельником, тут же явился к следователю и честно все рассказал про приставания и угрозы Казариновой, которые случались в его присутствии.
Следствие завершилось, дело передали в суд, Тони совсем замкнулся, упал духом -срок грозил немалый, вполне могли впаять и ПЖ, если «повезёт» попасть на суд к бабе, они такие дела рассматривая, всегда дают на полную катушку.
А Селезни поехали в небольшой приморский поселок в Адыгее - Джубгу.
Там сняли квартирку и наслаждались ласковым морем, теплой погодой, красивой природой, ждали скорого приезда Грека с невестой, да к концу сентября обещала и Дашуня с мужиками подъехать на пару недель.
Селезни шиковали - их папка аж на месяц был свободен.
Да и подумывал он уходить уже из системы МВД, самое главное и важнейшее дело за все годы работы он довел до логического конца- преступник теперь уже точно никуда не денется, получит то, что заслужил.
А пока гадал, какая она, эта Аксинья, про которую Грек говорил с такими разнообразными чувствами, больше всего было в разговорах удивления и восхищения.
Селезень про себя посмеивался - когда любишь человека, он красивее и лучше всех на свете, но любопытство раздирало, да ещё как!
Не тот человек Костька, да ещё после пяти лет незаслуженного наказания, вряд ли бы он повелся на смазливую мордашку, знать, что-то в ней есть такое, отчего Грек, похоже, почти потерял голову?
Грек же поехал с Ариком к своим необычным, но близким и, наверное - необходимым людям. Ну не выходило у него считать Назария нелюдем, все бы люди такими были, глядишь, воздух стал чище!!
Волновался, конечно, как-то встретит его Акся.
Теперь, после восстановления справедливости и снятия с него судимости, дышалось совсем по-другому, можно было нормально общаться, ухаживать по-людски за, что греха таить, этой девчушкой, зацепившей что-то такое в его уставшей душе, отчего он, как пень в апрельский день, замечтал о хорошем.
Хотя, скажи ему кто не так давно, что как-то да наладится его жизнь, не поверил бы конкретно, не про него такое.
Может, в плане работы, зарплаты получилось бы - руки-то не крюки, а вот с женщинами абсолютно не имелось желания заводить какие-то даже не очень серьезные отношения.
Да вмешались неведомые силы в жизнь не только его-пяти поколений Макаровых, он, пусть в снах, но конкретно пережил многие моменты из их судеб -ни у одного из прадедов жизнь сладкой не была, но радовало то, что все были нормальными мужиками, не подличали, не вырывали изо рта кого-то кусок.
Гордился теперь он своими синеглазыми Макаровыми,знал, только Дашутке про такое и расскажет.
Сестричка его, золотунька, обязательно поймет все правильно.
Арик обещал найти хоть какие-то известия о тетушках пра-пра, должны же остаться следы их на земле. Костька прикидывал примерно их возраст, получалось лет по шестьдесят с хвостиком обоим было на начало войны - блокада, голод, может, и не выжили тетушки, но надеялся он, что кто-то да найдется.
Домик Арси и Микулы встретил их зарослями цветов и усиливающимся к ночи медвяным каким-то запахом - откуда взялось такое слово в его памяти, Грек не знал, оно почему-то само вылезло. Несколько минут постоял возле входа, вдыхая аромат, потом шагнул в дом и встретил три пары глаз,внимательно рассматривающих его.
-Как я по вам соскучился!
-Костянька! - к нему шариком подкатился Назарий. - Костянька, чтож долгонько так?
-Утрясал все проблемы! - ответил Грек не отрывая взгляда от Аксиньи.
А его облапил совсем уже бодрый Микула:
-Заждалися мы тебя, мОлодец!
-Микула, ты совсем выздоровел?
-Почитай да, но только с рожденьем девчушки в силу настоящую войду!
Костька шагнул к напряженно стоявшей, какой-то не такой Аксинье, повзрослевшей, что ли,бережно, осторожно обнял её.
-Вот я и вернулся!
Акся внимательно-внимательно вгляделась в него, углядела в его глазах что-то, ведомое ей одной, и тихонько выдохнув:
-Похудел–то как! - прижалась к нему.
И стоял бы Грек вот так вечно, да завозился, потом вдруг заорал Назарий:
-Микулка, сказывал я тебе, ай нет?
-Сказывал! - прогудел тот.
-Гони проспорено, чичас жа!
-Успеется, погодь, торопыга, дай Костяньке в себя прийтить, чай, с дороги, да виш, как схуднул, ослаб, ему теперя много здоровьица надобно для дочушки долгожданной
-Намёкиваш?
-Отчего, сказываю, как и должно!
-Ох, два прекослова! - Вздохнула Акся. - Пойдем, Костюшка, я тебя потчевать стану!
-А-а-а, Костянька, тебя так нихто и не называл за всю жизню-то? - Назарий тут же нараспев протянул: - КостЮшка, пригоже! Отведай угощеньев, как следоват, пытать потома с Микулкою тебя станем! -
Домовой в предвкушении потёр короткие ручки, Микула только согласно кивнул.
И был долгий разговор после еды, все трое слушали Грека, как былинного сказителя, даже непоседливый Назарий не стал отвлекаться на неслышно вошедшего Аристарха.
-Таку завлекательну исторью ещё и не слыхивал жа!
Костька выдохся, в горле запершило от долгого рассказа, Аксиньюшка тут же вытащила большой пирог, Микула принес ведерный самовар, необычной квадратной формы.
-Ух ты, Мойдодыр прямо! - удивился Костька.
-Мойдодыр этто чево тако? - всунулся Назарий.
-Стишок такой детский про грязнулю! От него всё убежало - и постель, и одежда, и обувь, а Мойдодыр – умывальников начальник и мочалок командир!
Я в детстве очень любил эту книжку.
-Обскажешь опосля!
Пирог оказался кулебякой с двумя начинками, снизу куриная, сверху рассыпчатая гречка.
-Вкуссно!! - промычал Костька с полным ртом, но много не съел - не было места в его желудке, чего нельзя было сказать об остальных трех мужиках.
Акся принесла маленькие расшитые полотенчики, и все дружно утирали раскрасневшиеся, мокрые лица.
-Костянь, а мы тута с Микулкою сообча удумали - нам, домовым, избу–те покидать нельзя, но виш ли, в сурьезны моменты - горит ли изба, али рушится, хороши хозява успевають нас в валенок отправить и с собою унесть.
Вот я и замыслил так-то с вами пойтить в град твой, как, возьмешь ли?
Я ужо девчушечку-те пригляжу, всяко научу хорошаму? - как-то просительно выдал Назарий. - Я без вас всех как-то и не представляю дальнейшу жись.
-Валенок найдешь?
-Прилажен тама, внутре, лежачок.
-А дом этот как же, не захиреет?
-Э, тута проблемов не случится, я сверну ево и вся недолга, а девчушечка, пока мала, станет с им играться, как вон в игрушку каку.
Вырастеть, разрешит сама, как с им поступать! А у ж песенков я знаю всяких, и жалельных, и плясовых!
Микула захохотал:
-Твои жалельны,они всех в слезах утопят, не вздумай!
Засиделись до полуночи, у Костьки слипались глаза, он едва не уснул тут же за столом, когда любопытствующие спохватились:
Айда-ка на боковуя, утре и добалакаем!
Сегодня, уже под утро приснились Греку его родители, только почему-то у молодого отца вся голова была теперь серебристого цвета, а мама - у Костьки даже во сне сжалось сердце - их с Дашутой мамочка была почти такая же, только с очень печальными глазами.
-Мама, пап! - рванулся к ним Грек, обхватил обоих сразу, уткнулся им в макушки и замер, судорожно выдыхая.
Сколько так простояли они, крепко обняв друг друга, непонятно, потом шевельнулся отец:
-Костинька, у нас не так много времени, прости, сын, но еле выпросили мы у Агафтии на немного встретиться с тобой!
У нас тут иные порядки, но знайте с Дашенькой одно -мы всегда незримо рядом, радуемся и огорчаемся вместе с вами!
За тебя, сынок, больше переживали, тяжкий путь тебе выпал в земной жизни!
-А то деду Косте-второму было легче на фронте!
Костька так боялся отпустить хоть на минутку родителей,вдруг они исчезнут.
-Пап, почему ты такой седой стал?
-За вас с доченькой переживал сильно, слишком маленькими вы остались тогда!
-Но сейчас–то все нормально, внук у вас есть тоже Костик, мне вот девчушку пророчат, не волнуйтесь!
У Дашутки Вася надежный защитник, меня теперь голыми руками тоже взять сложно стало!
-Мам, ну что ты плачешь-то?
-Сыночка, мальчик мой, я так долго ждала этого мгновения!
Дашеньке передай, что мы безумно вас любим, а внучку долгожданному, Костику маленькому мы постоянно светлые сны посылаем, с нашей любовью!
-Ох, мамочка моя! - только и сказал Костька, так горячо стало его глазам, он сморгнул, а мамочка нежно-нежно стерла его слезы:
-Мы гордимся тобой, сыночек, твои деды:два Кости и Егор-первый просили передать тебе - ты истинный их потомок, достойный своих предков!
Дед Костя-второй до сих пор сокрушается, что так мало пожил, побыл рядом с тобой!
-Еще сыночек, - вступил в разговор отец, - будь очень внимателен и осторожен, береги Аксинью до рождения дочки! Всю беременность ей надо быть осторожной!
Еще никогда, сын, никогда не иди на контакт с любым человеком, чья фамилия начинается на «муф» - это враг!
Не важно, мужчина или женщина, но враг, мы постараемся тебе знаки посылать, например, легкое перышко закружится – это опасность поблизости!
Так будет только до тех пор, пока не родится девочка, потом все плохое сгинет!
Дашеньке скажи - мы её очень любим! - торопливо договаривал отец. - Будьте счастливы, дети наши, проживите за нас подольше!
Костька в последний раз обнял их, они взявшись за руки медленно исчезали.
-Я вас очень люблю! - заорал Грек. - Приснитесь хоть разок Дашутке! Вы у нас самые лучшие!
Метался Грек во сне, бормотал что-то потом заорал, что любит, Аксинья, пришедшая на его стоны, сидела рядышком и, осторожно касаясь его колючих щек, негромко говорила:
-Все хорошо, Костинька, родители вас очень любят!
Вытерла несколько слезинок,выкатившихся из его глаз и, вздохнув, прилегла рядом, понимая, что именно в этот момент её присутствие Костьке необходимо.
И он на самом деле перестал метаться и скрипеть зубами, обнял крепко Аксю и уже спокойно задышал.
-А по пьянке чего не сболтнешь? - взял себя в руки Тони.
-Хорошо, идем дальше! - не расстроился абсолютно Селезень. - А как тогда объяснить твои постоянные попытки появиться там, где бывала убитая Казаринова?
-Ну понравилась девка, почему бы не посмотреть на неё издалека?
-Издалека - это в двух шагах от неё поливать грязью?
-Да кто это докажет?
-Доказали, даже есть запись телефонная твоих красочных угроз!
-Да подстава!
-А как тогда объяснить наличие именно твоей спермы на убитой?
-Ккакой спермы? - завопил Тони. - Не было никакой спермы, я с резинкой ... - и поперхнулся. - А не докажешь, мент поганый, ничего!
Селезень перегнулся через стол:
-Уже!
-Ччто уже?
-Уже доказал!
- Да иди ты!
Селезень поднял трубку, сказал кому-то :
-Пряхина ко мне со свидетелем!
Тони нагло ухмылялся, а Селезень, пошарив в ящике, вытащил наручники.
-Да что вы, товарищ капитан, я же не буйный? - удивился Тони, тот, не слушая, защелкнул на его руках наручники и пристегнул к тяжелому стулу.
-Не понял?
В кабинет, постучав, вошел амбалистый такой мент, известный в городе чемпион по кикбоксингу, встал возле Тони и, ухмыльнувшись, кивнул. Селезень тоже встал, подошел к двери и подал кому-то руку, Тони настороженно смотрел на все эти приготовления, и когда в кабинет вошла женщина, поначалу и не разглядев её, ухмыльнулся:
-Ещё одна подства?
А баба сказала позабытым за столько лет голосом:
-Не узнал, деточка озабоченная?
Тони всмотрелся в неё и мгновенно стал белым:
-Ты, ты, ты... - он вдруг заорал. - Ты сдохла! Сдохла, я же тебя всю ножом тогда!!А-а-а, сдохла!
Попытался вскочить, но амбал мгновенно прижал его к стулу, Тони бесновался и орал одно и то же:
-Ты сдохла, неправдааа, сдохла!!
Смотреть на беснующегося, с пеной у рта, Тони было мерзко, Селезень кивнул:
- Уведи!!
Почти волоком, орущего, уже ничего не соображающего Тони чемпион почти тащил, несильно подталкивая, а Селезень бережно обнимал Лену.
-Прости, солнышко моё, это было необходимо
-Вить, он совсем идиот, у него крышу сорвало?
-Нет, скорее всего, привычка - с детства у матери истериками всего добиваться, вот и сейчас на дурачка решил сыграть!
Будет медэкспертиза, вменяемый он, просто сейчас конкретно в штаны наложил.
Ты же для него с того света явилась, не отвертеться, когда жертва оказывается жива и может дать конкретные показания, а с учетом жестокого убийства и изнасилования ещё одной девочки, скорее всего, не светит ему выйти когда-то на волю.
Тут такой букет, ни один уважающий себя адвокат защищать не возьмется!! Скорее всего, будет только дежурный, которому, сама понимаешь,особо не нужно париться защищать убийцу и насильника. Да и в СИЗО таких мальчиков быстро опускают!
- Заслужил! Знаешь, Вить,я страшно боялась, думала, в обморок грохнусь, а посмотрела на эту мерзость и как гора с плеч свалилась!
-Все позади, солнышко моё, все нормально, мы с тобой теперь абсолютно свободны! Завтра же идем заявление подавать и хочешь - свадьбу пышную устроим, хочешь - куда-то отдыхать поедем, я думаю быстро все завершить по делу этого мерзавца и..
-Вить, не хочу свадьбу, хочу на море с вами, на месяц!
-Я тебя люблю! - чмокнул её в нос Селезень. - Подбирай варианты, и рванем!
Костьку плавать научу, а может, и крестный с нами надумает!
У него, как я понял, тоже есть невеста!
Тюремный телеграф - штука необычная, даже когда не было мобильников, по этому телеграфу новости прилетали мгновенно. Вот и сейчас, едва Тони вошел в камеру и направился к своей шконке, из угла раздался спокойный такой голос пахана:
-Ты что среди людей делаешь?
Едва успокоившийся после жуткой встречи Тони замер:ответить что-то дерзкое - тут же опустят, надо быть тише воды, ниже травы.
Он покорно вздохнул, сгреб свой матрас и покорно пошел к входу, только и пробурчав негромко:
-Селезень ваш хваленый меня утопить пытается, за отчима мстит, друган же его!
-Ага,будем посмотреть!
И начался кромешный ад для Тони - его теперь постоянно дергали на допросы, он-то долго так был уверен - никаких следов и улик не осталось,особенно в том, давнем, как говорится -"Нет тела, нет дела!"
А тело - вот оно, сидит напротив и спокойно рассказывает, как всё было, не обращая никакого внимания на его вопли, что она все придумала.
-Сама себе одиннадцать ран нанесла потерпевшая. Один вот во все лицо для красоты?
После пары допросов Тони взмолился:
-Виктор Иваныч, я все расскажу, только переведите меня в другую камеру - спать не могу совсем, боюсь, засну, и тут же опустят меня, я лучше сдохну, но не дамся!!
- Предпочитаешь, чтобы сдыхали другие, ни в чем не повинные девчонки молодые? -едко спросил Селезень.
-Нечего мне сказать,это как проклятье какое-то, не терплю, - Тони поперхнулся, - не терпел отказов, хоть чьих-то!
-Жизнь не тобой дана, не тебе и забирать её, но сам выбрал такой путь!
Выторговав относительную пока безопасность, Тони, как говорят в тех местах -запел, да и улики, собранные Селезнем, были, на самом деле, неопровержимыми, а ещё добил Тони новый свидетель, тот самый друг-Артурка, который два месяца был неизвестно где. Похоже, где-то перешел дорогу кому-то, подкараулили и
проломили ему башку, лежал где-то в глухомани, долго не мог вспомнить, кто он такой, вот и не появлялся, сейчас же, приехав домой, узнал жуткие такие новости и, здраво рассудив, что его, первейшего друга Тони могут мгновенно посчитать подельником, тут же явился к следователю и честно все рассказал про приставания и угрозы Казариновой, которые случались в его присутствии.
Следствие завершилось, дело передали в суд, Тони совсем замкнулся, упал духом -срок грозил немалый, вполне могли впаять и ПЖ, если «повезёт» попасть на суд к бабе, они такие дела рассматривая, всегда дают на полную катушку.
А Селезни поехали в небольшой приморский поселок в Адыгее - Джубгу.
Там сняли квартирку и наслаждались ласковым морем, теплой погодой, красивой природой, ждали скорого приезда Грека с невестой, да к концу сентября обещала и Дашуня с мужиками подъехать на пару недель.
Селезни шиковали - их папка аж на месяц был свободен.
Да и подумывал он уходить уже из системы МВД, самое главное и важнейшее дело за все годы работы он довел до логического конца- преступник теперь уже точно никуда не денется, получит то, что заслужил.
А пока гадал, какая она, эта Аксинья, про которую Грек говорил с такими разнообразными чувствами, больше всего было в разговорах удивления и восхищения.
Селезень про себя посмеивался - когда любишь человека, он красивее и лучше всех на свете, но любопытство раздирало, да ещё как!
Не тот человек Костька, да ещё после пяти лет незаслуженного наказания, вряд ли бы он повелся на смазливую мордашку, знать, что-то в ней есть такое, отчего Грек, похоже, почти потерял голову?
ГЛАВА 7.
Грек же поехал с Ариком к своим необычным, но близким и, наверное - необходимым людям. Ну не выходило у него считать Назария нелюдем, все бы люди такими были, глядишь, воздух стал чище!!
Волновался, конечно, как-то встретит его Акся.
Теперь, после восстановления справедливости и снятия с него судимости, дышалось совсем по-другому, можно было нормально общаться, ухаживать по-людски за, что греха таить, этой девчушкой, зацепившей что-то такое в его уставшей душе, отчего он, как пень в апрельский день, замечтал о хорошем.
Хотя, скажи ему кто не так давно, что как-то да наладится его жизнь, не поверил бы конкретно, не про него такое.
Может, в плане работы, зарплаты получилось бы - руки-то не крюки, а вот с женщинами абсолютно не имелось желания заводить какие-то даже не очень серьезные отношения.
Да вмешались неведомые силы в жизнь не только его-пяти поколений Макаровых, он, пусть в снах, но конкретно пережил многие моменты из их судеб -ни у одного из прадедов жизнь сладкой не была, но радовало то, что все были нормальными мужиками, не подличали, не вырывали изо рта кого-то кусок.
Гордился теперь он своими синеглазыми Макаровыми,знал, только Дашутке про такое и расскажет.
Сестричка его, золотунька, обязательно поймет все правильно.
Арик обещал найти хоть какие-то известия о тетушках пра-пра, должны же остаться следы их на земле. Костька прикидывал примерно их возраст, получалось лет по шестьдесят с хвостиком обоим было на начало войны - блокада, голод, может, и не выжили тетушки, но надеялся он, что кто-то да найдется.
Домик Арси и Микулы встретил их зарослями цветов и усиливающимся к ночи медвяным каким-то запахом - откуда взялось такое слово в его памяти, Грек не знал, оно почему-то само вылезло. Несколько минут постоял возле входа, вдыхая аромат, потом шагнул в дом и встретил три пары глаз,внимательно рассматривающих его.
-Как я по вам соскучился!
-Костянька! - к нему шариком подкатился Назарий. - Костянька, чтож долгонько так?
-Утрясал все проблемы! - ответил Грек не отрывая взгляда от Аксиньи.
А его облапил совсем уже бодрый Микула:
-Заждалися мы тебя, мОлодец!
-Микула, ты совсем выздоровел?
-Почитай да, но только с рожденьем девчушки в силу настоящую войду!
Костька шагнул к напряженно стоявшей, какой-то не такой Аксинье, повзрослевшей, что ли,бережно, осторожно обнял её.
-Вот я и вернулся!
Акся внимательно-внимательно вгляделась в него, углядела в его глазах что-то, ведомое ей одной, и тихонько выдохнув:
-Похудел–то как! - прижалась к нему.
И стоял бы Грек вот так вечно, да завозился, потом вдруг заорал Назарий:
-Микулка, сказывал я тебе, ай нет?
-Сказывал! - прогудел тот.
-Гони проспорено, чичас жа!
-Успеется, погодь, торопыга, дай Костяньке в себя прийтить, чай, с дороги, да виш, как схуднул, ослаб, ему теперя много здоровьица надобно для дочушки долгожданной
-Намёкиваш?
-Отчего, сказываю, как и должно!
-Ох, два прекослова! - Вздохнула Акся. - Пойдем, Костюшка, я тебя потчевать стану!
-А-а-а, Костянька, тебя так нихто и не называл за всю жизню-то? - Назарий тут же нараспев протянул: - КостЮшка, пригоже! Отведай угощеньев, как следоват, пытать потома с Микулкою тебя станем! -
Домовой в предвкушении потёр короткие ручки, Микула только согласно кивнул.
И был долгий разговор после еды, все трое слушали Грека, как былинного сказителя, даже непоседливый Назарий не стал отвлекаться на неслышно вошедшего Аристарха.
-Таку завлекательну исторью ещё и не слыхивал жа!
Костька выдохся, в горле запершило от долгого рассказа, Аксиньюшка тут же вытащила большой пирог, Микула принес ведерный самовар, необычной квадратной формы.
-Ух ты, Мойдодыр прямо! - удивился Костька.
-Мойдодыр этто чево тако? - всунулся Назарий.
-Стишок такой детский про грязнулю! От него всё убежало - и постель, и одежда, и обувь, а Мойдодыр – умывальников начальник и мочалок командир!
Я в детстве очень любил эту книжку.
-Обскажешь опосля!
Пирог оказался кулебякой с двумя начинками, снизу куриная, сверху рассыпчатая гречка.
-Вкуссно!! - промычал Костька с полным ртом, но много не съел - не было места в его желудке, чего нельзя было сказать об остальных трех мужиках.
Акся принесла маленькие расшитые полотенчики, и все дружно утирали раскрасневшиеся, мокрые лица.
-Костянь, а мы тута с Микулкою сообча удумали - нам, домовым, избу–те покидать нельзя, но виш ли, в сурьезны моменты - горит ли изба, али рушится, хороши хозява успевають нас в валенок отправить и с собою унесть.
Вот я и замыслил так-то с вами пойтить в град твой, как, возьмешь ли?
Я ужо девчушечку-те пригляжу, всяко научу хорошаму? - как-то просительно выдал Назарий. - Я без вас всех как-то и не представляю дальнейшу жись.
-Валенок найдешь?
-Прилажен тама, внутре, лежачок.
-А дом этот как же, не захиреет?
-Э, тута проблемов не случится, я сверну ево и вся недолга, а девчушечка, пока мала, станет с им играться, как вон в игрушку каку.
Вырастеть, разрешит сама, как с им поступать! А у ж песенков я знаю всяких, и жалельных, и плясовых!
Микула захохотал:
-Твои жалельны,они всех в слезах утопят, не вздумай!
Засиделись до полуночи, у Костьки слипались глаза, он едва не уснул тут же за столом, когда любопытствующие спохватились:
Айда-ка на боковуя, утре и добалакаем!
Сегодня, уже под утро приснились Греку его родители, только почему-то у молодого отца вся голова была теперь серебристого цвета, а мама - у Костьки даже во сне сжалось сердце - их с Дашутой мамочка была почти такая же, только с очень печальными глазами.
-Мама, пап! - рванулся к ним Грек, обхватил обоих сразу, уткнулся им в макушки и замер, судорожно выдыхая.
Сколько так простояли они, крепко обняв друг друга, непонятно, потом шевельнулся отец:
-Костинька, у нас не так много времени, прости, сын, но еле выпросили мы у Агафтии на немного встретиться с тобой!
У нас тут иные порядки, но знайте с Дашенькой одно -мы всегда незримо рядом, радуемся и огорчаемся вместе с вами!
За тебя, сынок, больше переживали, тяжкий путь тебе выпал в земной жизни!
-А то деду Косте-второму было легче на фронте!
Костька так боялся отпустить хоть на минутку родителей,вдруг они исчезнут.
-Пап, почему ты такой седой стал?
-За вас с доченькой переживал сильно, слишком маленькими вы остались тогда!
-Но сейчас–то все нормально, внук у вас есть тоже Костик, мне вот девчушку пророчат, не волнуйтесь!
У Дашутки Вася надежный защитник, меня теперь голыми руками тоже взять сложно стало!
-Мам, ну что ты плачешь-то?
-Сыночка, мальчик мой, я так долго ждала этого мгновения!
Дашеньке передай, что мы безумно вас любим, а внучку долгожданному, Костику маленькому мы постоянно светлые сны посылаем, с нашей любовью!
-Ох, мамочка моя! - только и сказал Костька, так горячо стало его глазам, он сморгнул, а мамочка нежно-нежно стерла его слезы:
-Мы гордимся тобой, сыночек, твои деды:два Кости и Егор-первый просили передать тебе - ты истинный их потомок, достойный своих предков!
Дед Костя-второй до сих пор сокрушается, что так мало пожил, побыл рядом с тобой!
-Еще сыночек, - вступил в разговор отец, - будь очень внимателен и осторожен, береги Аксинью до рождения дочки! Всю беременность ей надо быть осторожной!
Еще никогда, сын, никогда не иди на контакт с любым человеком, чья фамилия начинается на «муф» - это враг!
Не важно, мужчина или женщина, но враг, мы постараемся тебе знаки посылать, например, легкое перышко закружится – это опасность поблизости!
Так будет только до тех пор, пока не родится девочка, потом все плохое сгинет!
Дашеньке скажи - мы её очень любим! - торопливо договаривал отец. - Будьте счастливы, дети наши, проживите за нас подольше!
Костька в последний раз обнял их, они взявшись за руки медленно исчезали.
-Я вас очень люблю! - заорал Грек. - Приснитесь хоть разок Дашутке! Вы у нас самые лучшие!
Метался Грек во сне, бормотал что-то потом заорал, что любит, Аксинья, пришедшая на его стоны, сидела рядышком и, осторожно касаясь его колючих щек, негромко говорила:
-Все хорошо, Костинька, родители вас очень любят!
Вытерла несколько слезинок,выкатившихся из его глаз и, вздохнув, прилегла рядом, понимая, что именно в этот момент её присутствие Костьке необходимо.
И он на самом деле перестал метаться и скрипеть зубами, обнял крепко Аксю и уже спокойно задышал.
