-А мне только сегодня письма отдали от них, вот и газетку прислали.
-Товарищ старший лейтенант, нам газетку-то не покажете? - поинтересовался старшина.
-Да,только поаккуратнее!! - он передал старшине газету с портретом сынов, а сам тормошил Панаса, расспрашивая обо всех и всем.
Разведчики осторожно и бережно читали газетку, вглядывались в серьезные лица пацанят и удивлялись, что такие мелкие, а уже заслужили награды.
-А младший-то - чистый батя!- переговаривались они, не мешая командиру разговаривать с земляком.
Много узнал Родион о жизни сельчан в оккупации, расстраивался,хмурился, переживал,смеялся над проделками отца и полностью пошедшего в него старшего сына,но была откуда-то у него твердая уверенность, что жив его неугомонный батька.
-Знаешь, Панас, не удивлюсь, если батя ушел с нашими, отступающими, ну не такой он человек, чтобы пропасть в лесу, где он как дома.
Этот же прохиндей,воюет где-нибудь при лошадях.
А Глафиру я часто во сне вижу -печальную, теперь понятно почему.
-Родь, ты за пацанов не переживай, они у пригляде, там Лешай, знаешь как Бунчука за них лупил?
Краузе-старший тоже не дозволял внуков фройнда забижать,а потом вот немец спас Гриньку!!
Бунчук пьяный был, ну и отмахнулся от немца-то, а тот важная шишка из Берлину, ну и повесили через два дня сволочугу, недобитую тогда твоим батькой!
А хлопцы твои, ох и молодцы! Василь – чистый прохфессор растеть,от будет умнейшая голова!!
Я не застал, як он заговорил, но видно твоё письмо сильно его встряхнуло, вишь,теперь не немой. Ох, Родя, нам обязательно дожить надоть до Победы!!
-Когда она ещё будет, эта победа,Белоруссия даже не очищена от этих сук!
-Родь,ты у нас навродя не болтливай, - понизил голос Панас, - от я тебе точно скажу, но молчи, Родя, штоб особисты не упекли куды!
Будеть Победа, Родь, у самом Бярлине, у мае сорок пятого. Молчи! - сказал Панас, видя, как вскинулся Родион.
- Это у Лешаго перед самою войною,у тридцать девятом-сороковом беглый был (я пока два года у оккупации был, нормальную речь позабывал. Нельзя было чисто и правильно гаворить, местный же).
Знаешь же нашего Лешаго, подобрал полумертвого, выходил -а тот какой-то чи предсказатель, чи ведун, так вот он ему тогда ещё сказал, что будет много горя и беды для нашего народа.
Но выстоит страна и в первых числах мая сорок пятого будет Победа!
Леший, ты же знаешь, мужик недоверчивый - ну, наболтал полудохлый,мало ли, а потом, как случилось всЁ, вспомнил слова того.
А пришлый сказал - от города с ненавистным ему именем и начнется наша победа!!
Вот когда у Сталинграде дали по зубам и погнали их, а потом летом у Курску вломили, от тогда Леший и сказал мне и паре людишек надежных, что вот так–то и будет!!
Ну не мог Панас рассказать Роде всей правды, зачем, все равно не поверит и не поймет, это потом, если живы будут, посля войны, может и можно, пока надо молчать.
Родя внимательно-внимательно выслушал и долго молчал.
-Хорошо бы,увидеть, как этих гадов изничтожили!
-Доживем, Родь, точно, я вот знаю, не может Никодимовская порода пропасть!
Родион помолчал опять,что-то явно прикидывая:
-А может, так оно и есть, смотри, четырежды ранен уже, а все легко, ни разу в тыл не увозили, всЁ в медсанбате залечивали, правда, я раньше уходил.
У нас старшина Антипин, сибиряк-таежник, в травах разбирается, постоянно что-то да сушит, поит нас всякими отварами, припарки делает,чисто лесной знахарь, он меня постоянно долечивает.
Мы над ним трясемся,никому о его умении не говорим - заберут ведь тогда.
Сейчас вот на роту ухожу, командиром, ты пока здесь побудь, вон Горбунов. - он кивнул на мелкого, верткого, какого-то вихлючего мужика. - Не смотри, что такой, напоминает приблатненного, он в поиске - незаменим, к Звездочке приставили, если утвердят, будет у нас свой Герой.
Меня раненого на себе волок, он чисто Гринька-мелкий, а я, сам видишь, Бог ростом не обидел, уже сознание терял, он матерится и тащит, вот и побратим теперь мне.
Так Горбунов тебя и поднатаскает - азы маскировки и разведки у тебя есть, значит, получится из тебя настоящий разведчик.
Родион задел рукой карман с письмами, там зашуршало:
-Ох ты, у меня же еще не одно письмо непрочитанное.
Повертел в руках треугольник:
-Лаврицкий Л.Е. Кто таков? Не знаю??
Панас широко улыбнулся,
-Читай давай, очень даже знакомый тебе товарищ!
"Добрый день Родион Никодимович!
Пишет тебе Леший, он же Лаврицкий, не будешь же писать отправителя ,с таким именем, ещё и не пропустят.
Рад, Родя, что ты жив и здоров и бьешь за нас всех этих фашистов!
Василь тебе уже написал, что друг мой первейший пропал,ещё в сорок первом, но не верь, Родя, что его нет в живых, не тот человек, чтобы пропасть.
Подозреваю я, ушел он с нашими, что последними проходили через деревню.
А за пацанов не переживай, Родя,они у тебя настоящие мужики!
Гринька,правда, неслух, а и хитер, ведь пока не случилась нужда в оружии,молчал про дедовы схороны. А схоронов было аж три!!
При всей его любви к поболтать, ни разу не проговорился.
А их походы в Раднево?Мало того, что приносили все сведения от нашего лудильщика,что на базаре сидел - бабам рухлядь чинил, так ещё и оба пострела хорошо научились понимать немчуру, а кто будет обращать внимание на двух мелких, едва плетущихся с узлами на спине.
Поначалу их котомки тщательно проверяли, а там один хлам - у рямонт, да и не носили они ничего в них лишнего,зато уж запоминали, особенно Василь,всё до мельчайших подробностей.
Вот такие у тебя,Родион,сыны!
Приезжал секретарь райкома, сказал, что должны прислать медали партизанам,есть в том списке оба Крутова -Родионовичи.
Я их за внуков считаю, так что не переживай, Гринька только учиться никак не хочет,сейчас вон Стешин заместитель, хозяйственный такой пацан, мелковат правда, по росту и стати,одни мослы и нахальство!
Да и, поганец,курит много меня увидит - прячет цигарку, а без меня Марья ругмя ругается.
Ты ему пропиши,он твердо "усей дяревне обешчал, як батька объявится,ня буду!!"
Мы, Родя,теперь духом воспряли, стали опять людьми! Самое тяжелое теперь - вас дождаться!
А ещё хочу тебе сказать, что все это время ходил в нашу маленькую церкву и молился за батьку, твой Василь.
Я не мог без слез смотреть на него,немого.
По обличью и по росту он чистый ты будет, только глаза у него матери,тут его Варя,из партизан женщина, звала за глаза голубые -Васильком.
Вот что я хотел тебе сказать. Добивайте гадов, уцелей, Родион Никодимыч!! Мы все тебя ждем!!
С низким поклоном к вам,нашим дорогим воинам - дед Леший."
Родион поднял к небу заблестевшие глаза.
-Веришь Панас, много чего повидал за это время, а сегодня вот на слезы пробивает, я уже боялся поверить что кто-то жив.
Пишу-пишу, а все как в пустоту - оказывается, все три письма в один день они получили!
А в Березовке теперь каждый день ждали ответа батька.
И пришло им враз два письма,одно от батьки, второе от Панаса.
И сидели, не дыша все, и слушали глуховатый голос Василя, читающего оба письма, утирали бабы слезы, а потом ахали и удивлялись,что свела судьба Панаса и Родиона и сильно смеялись над припиской батькиной в конце письма:
-"А тебе, старший мой сын, Григорий,порка будет знатная за курение!!Обещаю!!""
И сидел смущенный Гринька, и чесал в заросшем затылке:
-От ведь, нажалились!
-А чаго, - встрепенулась Стеша, - моя Дунюшка тябе перерастеть скоро!
Ты жа из-за цигарок и не растешь нисколь, он, Василь на полголовы выше.
А ты даже меньше Никодимушки ростом!!
Гриня подумал:
-Батька вялел, надо!Не, совсем уже не получится, но буду поменьше курить, обешчаю, усем!
Зима на удивление проскочила быстро, может, от того, что не было больше никаких хвашистов и все, что ни делали сельчане, они делали для себя и для фронта.
Бабы вязали носки и варежки с одним пальцем:не углядели Краузе, а может просто не захотели возиться с непряденой шерстью, что нашлась в подвале в нескольких дырявых мешках.
Как обрадовались ей бабы,они старательно пряли шерсть долгими зимними вечерами,вели бесконечные разговоры, пели поначалу протяжные, грустные песни, потом стали петь более нужные - по радио слышали все новые военные.
Запоминал и записывал их Василь, потом напевали вместе с Гринькой, им сразу же помогали ребятишки, и слышалось морозными вечерами из чьей-нибудь хаты:
"Вставай страна огромная..."
Деды были заняты у лесу,они вместе с Лешим валили небольшие деревья, которые он поздней осенью отметил зарубками - усыхали они, а на дрова самое то.
Зная ответственность и дотошность Лешего, в райкоме полностью ему доверяли.
Привезенные жердины тут же распиливали ребятишки постарше и по очереди в чью-то хату отвозили на санках ребятишки помладше.
Бабы готовили на всех немудрящую еду, жили и впрямь - коммуной.
Объявились сын и внук деда Егорши.
Сын пока так и оставался в Сибири,внук закончил школу младших лейтенантов и уже воевал - командиром орудия.
Гриньке и Василю,Лешему, Стеше и Пелагее при всем скоплении народа торжественно вручили медали – «Партизану Отечественной войны второй степени»!!
Как важничал Гринька,носил медаль на стареньком дедовом пиджачке,Ефимовна подшила рукава и подпоясавшись солдатским рямнем - подарили тогда первые наши, что пришли у Бярезовку, носил её постоянно.
Василь же, наоборот, так и держал её в коробочке.
А посля Нового,сорок чатвертага года, была у братьев Крутовых огромная радость!!
Батька их, Родион, прислал два фото, на одном он один,у командирских погонах, с медалями и орденом Славы 3 степени.
А на другой они стояли обнявшись с Панасом.
Как опять рыдали бабы,от радости что видят живыми земляков.
А Гринька с Василем разглядывали батькины награды.
-Якись геройские награды!! - восхищались деды Ефим и Егорша. - Батька ваш икононстас цельный имееть. От мядаль так мядаль - "За отвагу"! Ай, да батька, ай, да Родя!!
-Ешче глянь, дед, "За боевые заслуги" и "За оборону Сталинграда"!
Гриньку просветил секретарь насчет ордена Славы. Сказал,самая почетная награда, как Георгиевский крест в царской армии.
И не было лучше занятия у пацанов по вечерам, как разглядывать хвотограхвии батьки.
Весна выдалась ранняя,бабы радовались дружно взошедшей озими, размечали и прикидывали, где чаго садить, деды отвоевали участок под самосад.
-Вы сороки, кисеты вона шейтя, будем воинству самосад у кисетах посылать, як вырастеть!
Леший часто наведывался в деревню,Волчок непременно был с ним, все так же истово любил Крутовых и постоянно находился возле них.
Сегодня Лавр пошел в Раднево, в райком.
Волчок остался с Василем который нянчился с Дуняшкой и Полюшкиными малыми, помогали ему шустрые погодки, девчонки Лисовы, пока шла пахота и посевная, занятий не было.
С утра и до позднего вечера все были в поле, земля подсохла и все спешили приготовить землю для посадки овощей.
Иван Никихворович с дедами в МТС смогли наладить старенький трактор, вот он и мотался по колхозным полям, вспахивая самые сложные участки, заросшие за два года всяким чертополохом и будыльями.
Василь заскочил перекусить,Волчок лежал возле спящей у коробе Дуняши, по улице неспешно двигалась старенькая лошадь районного почтальона.
Остановилась возле скособоченного дома Пиничей, с телеги кое как слез якой-то мужик в солдатской шинели,дожевывая на ходу картоху,Василь вглядывался в незнакомого мужчину, который стоял, опираясь на палку и покачивался, разглядывая нежилой дом.
-Явно из госпиталя хто? - подумал Василь.
А мужик, как-то очень тяжело опираясь на палку, дохромал до лавочки, оставшейся у двора ещё с тех довоенных пор и опустился на неё.
Василь вышел из двора,начал подходить к солдату
-Дядь, ты кого ищешь-то, мож... - и не договорил:сзади раздалось необычное для Волчка поскуливание, такое жалостное, Василь резко обернулся и замер.
Волчок,их сильный и умный зверь,никого и ничего не боявшийся, полз к солдату на брюхе и как какой дворовый пес, жалобно скулил.
У Василя открылся рот, а солдат как-то встрепенулся и увидев ползущего к нему волка,негромко произнес:
-Узнал,друг мой волчище? Узнал?
Волчище дополз до него и встав на задние лапы, принялся лизать солдата, тот крепко-крепко обнял волка, спрятал лицо у него на шее.
Василь и подбежавшие малые ребятишки тоже молчали.
Волчок, все так же поскуливая, мордой подтолкнул лицо солдата.
Тот поднял глаза и увидел мелкую деревенскую ребятню.
-Ребята, кто-нибудь знает, Марья Ефимовн...- и тут заорал на всю улицу Василь:
-Пашкаааа, Пашка... Пашенька!! - он бросился к солдату и осторожно обнял его боясь причинить боль, видел же,что солдат совсем слабый.
-Пашка! - плакал навзрыд Василь, - Пашка!
А мы тебя усей деревней!! Пашкааа!!
Солдат аккуратно похлопал его по спине:
-Не плачь,вот он я!
-Глань! - позвал Василь шуструю,замурзанную девчушку.
- Глань, добеги до Стеши, тихонько, штобы бабы никто не слышал, скажи, что Пашка из госпиталю приехал,пусть она Ефимовну сюда отправить, только громко не говори, а то у ей сердце не выдержить.
-Цыц, малышня, тут стойте, нельзя Ефимовну расстраивать раньше времени!
Гланька мгновенно сорвалась с места, а Василь все также осторожно присел рядом с Пашкой.
Пашка обнял его:
-Совсем большой стал, а Гринька где-же?
-У поле, все пашут, даже уроки пока отменили у школе.
-Как вы тут живете-то?
-А ничаго, шчас совсем хорошо, а при хвашистах трудно было.
Ты, Паш, не волнуйся, матка твоя с нами живёть с осени, як они прийшли, от хата полуразвалилась, а у нас матку убило и дед пропал, от мы усе и живем.
Ешче Стешка с дочкою.
Стешка, выслушав Гланьку, радостно всплеснула руками,потом побегла на дальний конец поля, где ругался с трактористом Гринька.
-Мал ешче меня учить,пацан сопливый!
Пацан распахнул кожушок.
-Может и сопливый, а на печке не сидел!
Мужик, увидев Гринькину медаль,пробормотал:
-Извини, ну не ори, шчас запашу огрехи.
Стешка отозвала Гриньку в сторону, что-то серьезно ему пояснила,он вздохнул.
-Тоже хотелось бы к Пашке побежать, да Стеша тама нужнее будеть,ай сомлееть их Марья Ефимовна як тогда, а с няго якая помошчь?
-Ладно, вечером бабам только и скажу, а то все бросють, убегуть.
Стеша хитренько позвала Ефимовну, сказав, что приехали из РОНО и требуют их для разговору.
Ну пошли и пошли, все продолжали работать, только Гринька постоянно посматривал в сторону деревни и вздыхал.
Стешка сдерживала шаг, хотя ноги упрямо пытались побежать бегом.
На улице все было как всегда:гомонили дети, пищали Полюшкины пацаны,только острый глаз Стеши заметил худого,бледного солдата, сидевшего на лавочке возле двора Пиничей.
Марья же шла немного волнуясь, с чего бы это представитель РОНО потребовал им прийти, ведь знали же в районе, что школа вся на посевной.
До лавочки оставалось пройти две хаты...Ефимовна сначала обратила внимание на Волчка,он неподвижно лежал у ног мужчины,одетого в солдатскую форму???
Она запнулась,охнула и птицей полетела к нему, она бежала, как не бегала в молодости, солдат рванулся встать,но мать оказалась быстрее,подлетела к нему, опустилась на колени и, обняв худые ноги своего оплаканного сыночка, неверяще уставилась в такое бледное, измученное, но такое любимое, родное лицо сына!!!
-Товарищ старший лейтенант, нам газетку-то не покажете? - поинтересовался старшина.
-Да,только поаккуратнее!! - он передал старшине газету с портретом сынов, а сам тормошил Панаса, расспрашивая обо всех и всем.
Разведчики осторожно и бережно читали газетку, вглядывались в серьезные лица пацанят и удивлялись, что такие мелкие, а уже заслужили награды.
-А младший-то - чистый батя!- переговаривались они, не мешая командиру разговаривать с земляком.
Много узнал Родион о жизни сельчан в оккупации, расстраивался,хмурился, переживал,смеялся над проделками отца и полностью пошедшего в него старшего сына,но была откуда-то у него твердая уверенность, что жив его неугомонный батька.
-Знаешь, Панас, не удивлюсь, если батя ушел с нашими, отступающими, ну не такой он человек, чтобы пропасть в лесу, где он как дома.
Этот же прохиндей,воюет где-нибудь при лошадях.
А Глафиру я часто во сне вижу -печальную, теперь понятно почему.
-Родь, ты за пацанов не переживай, они у пригляде, там Лешай, знаешь как Бунчука за них лупил?
Краузе-старший тоже не дозволял внуков фройнда забижать,а потом вот немец спас Гриньку!!
Бунчук пьяный был, ну и отмахнулся от немца-то, а тот важная шишка из Берлину, ну и повесили через два дня сволочугу, недобитую тогда твоим батькой!
А хлопцы твои, ох и молодцы! Василь – чистый прохфессор растеть,от будет умнейшая голова!!
Я не застал, як он заговорил, но видно твоё письмо сильно его встряхнуло, вишь,теперь не немой. Ох, Родя, нам обязательно дожить надоть до Победы!!
-Когда она ещё будет, эта победа,Белоруссия даже не очищена от этих сук!
-Родь,ты у нас навродя не болтливай, - понизил голос Панас, - от я тебе точно скажу, но молчи, Родя, штоб особисты не упекли куды!
Будеть Победа, Родь, у самом Бярлине, у мае сорок пятого. Молчи! - сказал Панас, видя, как вскинулся Родион.
- Это у Лешаго перед самою войною,у тридцать девятом-сороковом беглый был (я пока два года у оккупации был, нормальную речь позабывал. Нельзя было чисто и правильно гаворить, местный же).
Знаешь же нашего Лешаго, подобрал полумертвого, выходил -а тот какой-то чи предсказатель, чи ведун, так вот он ему тогда ещё сказал, что будет много горя и беды для нашего народа.
Но выстоит страна и в первых числах мая сорок пятого будет Победа!
Леший, ты же знаешь, мужик недоверчивый - ну, наболтал полудохлый,мало ли, а потом, как случилось всЁ, вспомнил слова того.
А пришлый сказал - от города с ненавистным ему именем и начнется наша победа!!
Вот когда у Сталинграде дали по зубам и погнали их, а потом летом у Курску вломили, от тогда Леший и сказал мне и паре людишек надежных, что вот так–то и будет!!
Ну не мог Панас рассказать Роде всей правды, зачем, все равно не поверит и не поймет, это потом, если живы будут, посля войны, может и можно, пока надо молчать.
Родя внимательно-внимательно выслушал и долго молчал.
-Хорошо бы,увидеть, как этих гадов изничтожили!
-Доживем, Родь, точно, я вот знаю, не может Никодимовская порода пропасть!
Родион помолчал опять,что-то явно прикидывая:
-А может, так оно и есть, смотри, четырежды ранен уже, а все легко, ни разу в тыл не увозили, всЁ в медсанбате залечивали, правда, я раньше уходил.
У нас старшина Антипин, сибиряк-таежник, в травах разбирается, постоянно что-то да сушит, поит нас всякими отварами, припарки делает,чисто лесной знахарь, он меня постоянно долечивает.
Мы над ним трясемся,никому о его умении не говорим - заберут ведь тогда.
Сейчас вот на роту ухожу, командиром, ты пока здесь побудь, вон Горбунов. - он кивнул на мелкого, верткого, какого-то вихлючего мужика. - Не смотри, что такой, напоминает приблатненного, он в поиске - незаменим, к Звездочке приставили, если утвердят, будет у нас свой Герой.
Меня раненого на себе волок, он чисто Гринька-мелкий, а я, сам видишь, Бог ростом не обидел, уже сознание терял, он матерится и тащит, вот и побратим теперь мне.
Так Горбунов тебя и поднатаскает - азы маскировки и разведки у тебя есть, значит, получится из тебя настоящий разведчик.
Родион задел рукой карман с письмами, там зашуршало:
-Ох ты, у меня же еще не одно письмо непрочитанное.
Повертел в руках треугольник:
-Лаврицкий Л.Е. Кто таков? Не знаю??
Панас широко улыбнулся,
-Читай давай, очень даже знакомый тебе товарищ!
"Добрый день Родион Никодимович!
Пишет тебе Леший, он же Лаврицкий, не будешь же писать отправителя ,с таким именем, ещё и не пропустят.
Рад, Родя, что ты жив и здоров и бьешь за нас всех этих фашистов!
Василь тебе уже написал, что друг мой первейший пропал,ещё в сорок первом, но не верь, Родя, что его нет в живых, не тот человек, чтобы пропасть.
Подозреваю я, ушел он с нашими, что последними проходили через деревню.
А за пацанов не переживай, Родя,они у тебя настоящие мужики!
Гринька,правда, неслух, а и хитер, ведь пока не случилась нужда в оружии,молчал про дедовы схороны. А схоронов было аж три!!
При всей его любви к поболтать, ни разу не проговорился.
А их походы в Раднево?Мало того, что приносили все сведения от нашего лудильщика,что на базаре сидел - бабам рухлядь чинил, так ещё и оба пострела хорошо научились понимать немчуру, а кто будет обращать внимание на двух мелких, едва плетущихся с узлами на спине.
Поначалу их котомки тщательно проверяли, а там один хлам - у рямонт, да и не носили они ничего в них лишнего,зато уж запоминали, особенно Василь,всё до мельчайших подробностей.
Вот такие у тебя,Родион,сыны!
Приезжал секретарь райкома, сказал, что должны прислать медали партизанам,есть в том списке оба Крутова -Родионовичи.
Я их за внуков считаю, так что не переживай, Гринька только учиться никак не хочет,сейчас вон Стешин заместитель, хозяйственный такой пацан, мелковат правда, по росту и стати,одни мослы и нахальство!
Да и, поганец,курит много меня увидит - прячет цигарку, а без меня Марья ругмя ругается.
Ты ему пропиши,он твердо "усей дяревне обешчал, як батька объявится,ня буду!!"
Мы, Родя,теперь духом воспряли, стали опять людьми! Самое тяжелое теперь - вас дождаться!
А ещё хочу тебе сказать, что все это время ходил в нашу маленькую церкву и молился за батьку, твой Василь.
Я не мог без слез смотреть на него,немого.
По обличью и по росту он чистый ты будет, только глаза у него матери,тут его Варя,из партизан женщина, звала за глаза голубые -Васильком.
Вот что я хотел тебе сказать. Добивайте гадов, уцелей, Родион Никодимыч!! Мы все тебя ждем!!
С низким поклоном к вам,нашим дорогим воинам - дед Леший."
Родион поднял к небу заблестевшие глаза.
-Веришь Панас, много чего повидал за это время, а сегодня вот на слезы пробивает, я уже боялся поверить что кто-то жив.
Пишу-пишу, а все как в пустоту - оказывается, все три письма в один день они получили!
А в Березовке теперь каждый день ждали ответа батька.
И пришло им враз два письма,одно от батьки, второе от Панаса.
И сидели, не дыша все, и слушали глуховатый голос Василя, читающего оба письма, утирали бабы слезы, а потом ахали и удивлялись,что свела судьба Панаса и Родиона и сильно смеялись над припиской батькиной в конце письма:
-"А тебе, старший мой сын, Григорий,порка будет знатная за курение!!Обещаю!!""
И сидел смущенный Гринька, и чесал в заросшем затылке:
-От ведь, нажалились!
-А чаго, - встрепенулась Стеша, - моя Дунюшка тябе перерастеть скоро!
Ты жа из-за цигарок и не растешь нисколь, он, Василь на полголовы выше.
А ты даже меньше Никодимушки ростом!!
Гриня подумал:
-Батька вялел, надо!Не, совсем уже не получится, но буду поменьше курить, обешчаю, усем!
Зима на удивление проскочила быстро, может, от того, что не было больше никаких хвашистов и все, что ни делали сельчане, они делали для себя и для фронта.
Бабы вязали носки и варежки с одним пальцем:не углядели Краузе, а может просто не захотели возиться с непряденой шерстью, что нашлась в подвале в нескольких дырявых мешках.
Как обрадовались ей бабы,они старательно пряли шерсть долгими зимними вечерами,вели бесконечные разговоры, пели поначалу протяжные, грустные песни, потом стали петь более нужные - по радио слышали все новые военные.
Запоминал и записывал их Василь, потом напевали вместе с Гринькой, им сразу же помогали ребятишки, и слышалось морозными вечерами из чьей-нибудь хаты:
"Вставай страна огромная..."
Деды были заняты у лесу,они вместе с Лешим валили небольшие деревья, которые он поздней осенью отметил зарубками - усыхали они, а на дрова самое то.
Зная ответственность и дотошность Лешего, в райкоме полностью ему доверяли.
Привезенные жердины тут же распиливали ребятишки постарше и по очереди в чью-то хату отвозили на санках ребятишки помладше.
Бабы готовили на всех немудрящую еду, жили и впрямь - коммуной.
Объявились сын и внук деда Егорши.
Сын пока так и оставался в Сибири,внук закончил школу младших лейтенантов и уже воевал - командиром орудия.
Гриньке и Василю,Лешему, Стеше и Пелагее при всем скоплении народа торжественно вручили медали – «Партизану Отечественной войны второй степени»!!
Как важничал Гринька,носил медаль на стареньком дедовом пиджачке,Ефимовна подшила рукава и подпоясавшись солдатским рямнем - подарили тогда первые наши, что пришли у Бярезовку, носил её постоянно.
Василь же, наоборот, так и держал её в коробочке.
А посля Нового,сорок чатвертага года, была у братьев Крутовых огромная радость!!
Батька их, Родион, прислал два фото, на одном он один,у командирских погонах, с медалями и орденом Славы 3 степени.
А на другой они стояли обнявшись с Панасом.
Как опять рыдали бабы,от радости что видят живыми земляков.
А Гринька с Василем разглядывали батькины награды.
-Якись геройские награды!! - восхищались деды Ефим и Егорша. - Батька ваш икононстас цельный имееть. От мядаль так мядаль - "За отвагу"! Ай, да батька, ай, да Родя!!
-Ешче глянь, дед, "За боевые заслуги" и "За оборону Сталинграда"!
Гриньку просветил секретарь насчет ордена Славы. Сказал,самая почетная награда, как Георгиевский крест в царской армии.
И не было лучше занятия у пацанов по вечерам, как разглядывать хвотограхвии батьки.
Весна выдалась ранняя,бабы радовались дружно взошедшей озими, размечали и прикидывали, где чаго садить, деды отвоевали участок под самосад.
-Вы сороки, кисеты вона шейтя, будем воинству самосад у кисетах посылать, як вырастеть!
Леший часто наведывался в деревню,Волчок непременно был с ним, все так же истово любил Крутовых и постоянно находился возле них.
Сегодня Лавр пошел в Раднево, в райком.
Волчок остался с Василем который нянчился с Дуняшкой и Полюшкиными малыми, помогали ему шустрые погодки, девчонки Лисовы, пока шла пахота и посевная, занятий не было.
С утра и до позднего вечера все были в поле, земля подсохла и все спешили приготовить землю для посадки овощей.
Иван Никихворович с дедами в МТС смогли наладить старенький трактор, вот он и мотался по колхозным полям, вспахивая самые сложные участки, заросшие за два года всяким чертополохом и будыльями.
Василь заскочил перекусить,Волчок лежал возле спящей у коробе Дуняши, по улице неспешно двигалась старенькая лошадь районного почтальона.
Остановилась возле скособоченного дома Пиничей, с телеги кое как слез якой-то мужик в солдатской шинели,дожевывая на ходу картоху,Василь вглядывался в незнакомого мужчину, который стоял, опираясь на палку и покачивался, разглядывая нежилой дом.
-Явно из госпиталя хто? - подумал Василь.
А мужик, как-то очень тяжело опираясь на палку, дохромал до лавочки, оставшейся у двора ещё с тех довоенных пор и опустился на неё.
Василь вышел из двора,начал подходить к солдату
-Дядь, ты кого ищешь-то, мож... - и не договорил:сзади раздалось необычное для Волчка поскуливание, такое жалостное, Василь резко обернулся и замер.
Волчок,их сильный и умный зверь,никого и ничего не боявшийся, полз к солдату на брюхе и как какой дворовый пес, жалобно скулил.
У Василя открылся рот, а солдат как-то встрепенулся и увидев ползущего к нему волка,негромко произнес:
-Узнал,друг мой волчище? Узнал?
Волчище дополз до него и встав на задние лапы, принялся лизать солдата, тот крепко-крепко обнял волка, спрятал лицо у него на шее.
Василь и подбежавшие малые ребятишки тоже молчали.
Волчок, все так же поскуливая, мордой подтолкнул лицо солдата.
Тот поднял глаза и увидел мелкую деревенскую ребятню.
-Ребята, кто-нибудь знает, Марья Ефимовн...- и тут заорал на всю улицу Василь:
-Пашкаааа, Пашка... Пашенька!! - он бросился к солдату и осторожно обнял его боясь причинить боль, видел же,что солдат совсем слабый.
-Пашка! - плакал навзрыд Василь, - Пашка!
А мы тебя усей деревней!! Пашкааа!!
Солдат аккуратно похлопал его по спине:
-Не плачь,вот он я!
-Глань! - позвал Василь шуструю,замурзанную девчушку.
- Глань, добеги до Стеши, тихонько, штобы бабы никто не слышал, скажи, что Пашка из госпиталю приехал,пусть она Ефимовну сюда отправить, только громко не говори, а то у ей сердце не выдержить.
-Цыц, малышня, тут стойте, нельзя Ефимовну расстраивать раньше времени!
Гланька мгновенно сорвалась с места, а Василь все также осторожно присел рядом с Пашкой.
Пашка обнял его:
-Совсем большой стал, а Гринька где-же?
-У поле, все пашут, даже уроки пока отменили у школе.
-Как вы тут живете-то?
-А ничаго, шчас совсем хорошо, а при хвашистах трудно было.
Ты, Паш, не волнуйся, матка твоя с нами живёть с осени, як они прийшли, от хата полуразвалилась, а у нас матку убило и дед пропал, от мы усе и живем.
Ешче Стешка с дочкою.
Стешка, выслушав Гланьку, радостно всплеснула руками,потом побегла на дальний конец поля, где ругался с трактористом Гринька.
-Мал ешче меня учить,пацан сопливый!
Пацан распахнул кожушок.
-Может и сопливый, а на печке не сидел!
Мужик, увидев Гринькину медаль,пробормотал:
-Извини, ну не ори, шчас запашу огрехи.
Стешка отозвала Гриньку в сторону, что-то серьезно ему пояснила,он вздохнул.
-Тоже хотелось бы к Пашке побежать, да Стеша тама нужнее будеть,ай сомлееть их Марья Ефимовна як тогда, а с няго якая помошчь?
-Ладно, вечером бабам только и скажу, а то все бросють, убегуть.
Стеша хитренько позвала Ефимовну, сказав, что приехали из РОНО и требуют их для разговору.
Ну пошли и пошли, все продолжали работать, только Гринька постоянно посматривал в сторону деревни и вздыхал.
Стешка сдерживала шаг, хотя ноги упрямо пытались побежать бегом.
На улице все было как всегда:гомонили дети, пищали Полюшкины пацаны,только острый глаз Стеши заметил худого,бледного солдата, сидевшего на лавочке возле двора Пиничей.
Марья же шла немного волнуясь, с чего бы это представитель РОНО потребовал им прийти, ведь знали же в районе, что школа вся на посевной.
До лавочки оставалось пройти две хаты...Ефимовна сначала обратила внимание на Волчка,он неподвижно лежал у ног мужчины,одетого в солдатскую форму???
Она запнулась,охнула и птицей полетела к нему, она бежала, как не бегала в молодости, солдат рванулся встать,но мать оказалась быстрее,подлетела к нему, опустилась на колени и, обняв худые ноги своего оплаканного сыночка, неверяще уставилась в такое бледное, измученное, но такое любимое, родное лицо сына!!!
