А и сынок, глядишь, оживееть при вас-то.
Стеш, - она взглянула на неё. - Стеш, он хоть нямного поживеть. А так, второй раз яго... - она всхлипнула. - Стеш, ежли чаго, я сама его заем.
И столько горя и муки было в глазах Степановой матери, что Стешка, вздохнув, сказала:
-Сама уже так надумала, чаго ж добивать-то яго?
Степан понемногу оживал, особенно способствовала этому шустрая Дуняшка.
-От, отцова натура!! - ругалась на неё Стеша, имея в виду Игоря, когда маленькая Миронова сердито заступалась за Степу.
-Батька мой холосый! - никак не давалась дочке буква «Р», хотя рычали они со Степаном все время.
Степан понемногу оттаивал,здоровьем был слаб, мало что осталось от того, довоенного ухаря, но Самуил, уже отошедший от дел,постоянно наблюдал за ним, да плюс горячая любовь малышки ,что Степан, что Дуняшка души друг в друге не чаяли,крепко держали его на этом свете.
Деток совместных так и не было,Степан утешал Стешку, которая во что бы то ни стало хотела родить ему сына - за все его муки и страдания.
Степан искренне любил их с дочкой и многие бабы завидовали, пыталась пара-тройка раскрыть было глаза ему, но он только ухмылялся и никак не отвечал на подколки и намеки.
Зато мать его чихвостила недоброжелательниц на всю деревню.
И случилось таки-чудо, аж в пятьдесят пятом, когда уже и Стеша перестала верить и народился у них мальчик, названный Пашкой.
Подросшая Дуняшка ревновала именно отца к братику, привыкла,что батька был только её.
Никто не знал в деревне, даже верный Панасов адъютант в то время,Гринька Никодимов по уличному, что был у Степана с Панасом долгий разговор.
Много чего рассказал Панасу Степан, потом достал аккуратную коробочку, размером со спичечный коробок, и передал Панасу, тот прочитал написанные готическим шрифтом аккуратные русские буковки: - «Для моя любимый Варья».
-Очень просил, Панас, чтобы ты сберег это,он как-то странно выразился:
-Я ест уверен, Гринья и Васильок, жива останут, но етцт - сичас, надо етот пакет старший отдават, надежд...надьёжно будет.
-Там, как я понял, какой-то Варе письмо. И ещё:Герберт, Пашкин друг, явно любит русскую Варю.
-Но как же ты смог сберечь вот это? - Искренне удивился Панас. - В лагере-то??
-Что ты, там бы за один только почерк ещё десятку вкатили.
Это я успел когда нашим нас от американцев передавали, девчушке одной сунуть- договорились, жив останусь,найду её.
Она из курских, вот, когда освободился, заскочил на часок к ней, она уже замуж вышла, ребеночка народила.
Сказала, очень тряслась и боялась за эту коробочку, но сумела схоронить.
Ты быстрее разберешься, что с этим делать,Пашка очень просил передать это вам.
Панас бережно взял коробочку.
-Если бы, Степ, знал, какие это люди!
Стешка твоя,поверь, очень замечательного человека выбрала!
Восьмого мая возле разросшейся буйной и ранней в этом году сирени, у памятника погибшим сельчанам сидели два старых человека.
Видно было, что у одного их них, худющего, высокого, годы были немалые, сидел он, положив обе руки на палочку, опустив голову, явно о чем-то глубоко задумавшись.
Второй же, помоложе - невысокий, шустрый такой, то вскакивал, то опять садился, махал руками, шумно и горячо что-то доказывая высокому.
Проезжавшая мимо старенькая шестерка -Жигули притормозила, из неё вышел высокий,мощный парняга:
-Здорово, деды! Пиджаки с медалями приготовили?
Дед Гриня, донесешь ли, а то может, помочь??
-Здоров, коль не шутишь!
Игарёк, ты усё шуткуешь? От уродился же чистый прадед! Ты лучше скажи, кагда оженисси?
-Что ты, дед, я ещё только год как с армии, надо погулять сначала!
Это ты в семнадцать побежал, боялся,что девки не углядят такого бравого!
-Э, - безнадежно махнул рукой Гриня, - прадед ты только снаруже! Несерьезнай!
-Дед Панас, ты чего такой смурной? - вгляделся в него Игорек,Стешин безбашенный правнук.
- Может, тебя домой или в больницу отвезти??
-Да не надо, задумался просто, годы-то немалые.
-Ой,завтра как гусары–орлы пойдете, а то я вас не знаю, потом фронтовые сто грамм и песняка.
Сколько себя помню,всегда так.
-Отлеталися орлы, вона почти усе тама! - подняв палец к небу воскликнул Гриня.
-Дед, а чего ты в Москву-то не собрался, ведь присылали тебе приглашение?
Опять с Президентом бы сфотографировался?
-Да неважно себя чувствую, я лучше дома, со своими, Василь вон приедет, Матвей, Гончары оба обещались.
Дома-то оно поспокойнее, разволнуешься и кровать рядом, а в Москве...побывал у прошлом годе и хватя!
-Ну я погнал, дед Гриня, звони если чаго! - передразнил Игорёк Гриню.
-От шпендель!
Гриня с самого рождения Стешиного правнука привязался к нему, уж очень мальчишка походил на того Игоря во всём.
Гриня всем сердцем верил, что в четырнадцатом годе:
-Ежли уцелели наши, то будуть непременно!
Панас, ведь нас четверо всего их ждуть -Лавр, Пелагея, Иван меньшой,хто про наших знали, нет уже их давно.
Василь в отличие от старшего суетливого брата, отличался немногословием -сказалась, видимо, та детская немота, тоже был уверен - появятся.
Будучи в прошлом году на Параде Победы, Панас набрался храбрости,попросил Президента выслушать его, четко доложил ситуацию, боясь, что его сочтут за выжившего из ума, но очень хотелось ему узнать,живы ли их, ставшие такими дорогими, друзья из будущего.
Президент выслушал,поудивлялся, пообещал дать команду проверить и было через пару месяцев письмо Панасу из администрации Президента, в котором четко прописано,что такие-то такие, числятся пропавшими.
-Значит, Гринь,вправду все так и было, они же из тринадцатого года к нам попали.
-Доскрипим до Победы,слышь, Панас??
Вот и доскрипели, завтра День Победы, ох, какая надежда теплилась внутри дедов,но прожившие нелегкие жизни, они четко осознавали - лучше не настраивать себя заранее, мало ли, не смогли вернуться ??
Девятого Мая все было как всегда: принаряженные сельчане с букетами цветов подходили к памятнику, негромко переговариваясь и поглядывая на своих, немногочисленных уже фронтовиков.
Приехавшие Василий Родионович, братья Андрей и Сергей Гончаровы,сын Лешего -дед Матвей, стояли возле Вечного огня, слушая короткие речи:местный глава,представитель районной администрации, директор школы, все старались не затягивать свои теплые слова, понимая-их стареньким ветеранам сложно выдерживать долгие, многословные поздравления.
Потом начал говорить Панас, а дед Гриня, как всегда, не мог устоять на месте, суетился и оглядывался по сторонам.
Панас говорил с передыхом, негромко,его внимательно слушали, а Игорь, правнук Стеши, обратил внимание на то, как странно начал вести себя дед Гриня.
Он то смотрел на Игорька, то куда-то в сторону дороги, вертел головой, вдруг заорал диким голосом:
-Панаска!! Наши!! Дождалися !! - резво сиганул в сторону дороги, где у обочины притормозили машины, едущие небольшой колонной, друг за другом.
Из первой,не торопясь, вылез крупный такой мужчина, поднял руки, собираясь потянуться, услышав дикий крик деда Грини на мгновение замер, потом скачками понесся ему навстречу !
Ухватив деда, поднял его над головой, а тот,захлебываясь слезами,восторженно кричал:
-Игарек, Игарек, дождалися!! - из его карманов привычно для сельчан, сыпались всякие мелкие штучки.
По полю поспешал,задыхаясь,дед Панас, к нему подбежал мужчина лет сорока, бережно обнял и осторожно-осторожно вытирал ему мокрые щеки.
От машин торопились ещё четверо мужчин и худенькая женщина.
На Игоря налетела баба Стеша,он осторожно поставил деда Гриню и крепко-крепко обнял свою такую старенькую Степушку.
-Степушка, девочка моя,ты жива!!
Как я счастлив,Степушка!
Стеша, громогласная, хулиганистая,кремень-баба,навзрыд рыдала на груди молодого мужчины, а Василь нацеловывал руки приехавшей женщины, не скрывал слез и говорил только одно слово:
-Мамушка!
Мамушка плакала, возле них стоял молодой парнишка и тоже с трудом сдерживал слезы.
Дед Матвей и ещё один мужчина из приехавших-Иван, стояли молча,крепко обнявшись, дед Гриня уже обнимался с двумя мужчинами, приговаривая:
-Толик, Костенька, ребяты!! Дождалися!
-Варя,Варенька!! - к женщине заторопился дед Панас.- Варя!
Сколько было слез,недоумевающим сельчанам двое из приехавших пояснили, что это потомки тех погибших партизан, что были заброшены сюда для проведения диверсий.
–Сяргей, хади сюды! - позвал Гриня Гончарова к двум пожилым мужчинам.
- От,это твой Сяргей, а это твой Андрей - сыны,значить, Пелагеины!!
Гончаров замер,смотря на свою более пожилую копию, его сын старше отца, тоже не мигая смотрел на него и одновременно оба шагнули навстречу друг другу.
Стеша подозвала Евдокию.
-От, Игорь, наша дочка, Евдокия, як твою бабушку назвала.
-Ба! - оглянулся Игорь. - Иди сюда, знакомься с тезкой!
Две рослых,очень похожих Евдокии обнялись,а Игорь удивленно уставился на другого Игоря:
-Ух ты, совсем как я в двадцать лет!
Стеша шепнула на ухо:
-Правнук ведь твой!!
Игорь завис,осмысливая,а правнук, облапив его, попытался покрепче сжать.
-Ха, шпендель,не на того напал!! - ухмыльнулся прадед.
-Знакомое такое слово!! - точно так же отзеркалив ухмылку, проговорил правнук.
-Однако, уважаю! - Одинаковые Игори пришлись по душе друг другу.
Гончаров уже обнимал второго своего сына -Андрея, сожалея, что его славная девочка не дожила до встречи.
Гринька вцепился в Варю,цепко углядев её небольшой животик, громко зашептал в ухо:
-Ай это тебе Виллов подарок остался?
Она кивнула.
-Ух ты, а он ведь у нас тута был... у катором годе,Панас?
-В две третьем! - не отрываясь от Шелестова,сказал тот.
Данька тоже попал в крепкие объятья Василя:
-Ты Варюшин сын, мы воон с тем суетливым дедом её мамушкой своей считаем.
Варин ребенок потрясенно проговорил:
-У меня нет слов! Какое счастье, что вы живы!
И был в Березовке Великий День для Крутовых,Панаса,Степаниды, братьев Гончаровых, Матвея, сколько было радости пополам со слезами.
Теплая погода позволила собраться на улице,у Грини во дворе возле цветущей вовсю сирени. Первый тост был конечно:
- За встречу!!
У всех перехватывало горло, когда кто-то начинал говорить,Ищенко постоянно трубно сморкался.
-Николаич, ты никак простыл? - поинтересовался Василь.
-Не,Василёк, я от полноты чувств, слезы душат,никогда не думал, что так могу рассиропиться!!
Третий тост -встали, молча выпили и минут пять сидели, не разговаривая.
-Ох, сколько тогда полегло, всех не перечесть!
А потом с ранами своими, множественными, сколько мужиков
после войны поуходили, время бежит, знали бы вы, как мы вас ждали, верили и не верили, что увидимся!!
Леший вот всегда говорил, что вы появитесь, а я уже и сомневаться начал, - негромко говорил Панас- лет–то прошло, целая жизнь!!
Сначала говорил кто-то один, а потом как-то незаметно разделились.
Панас уцепил своего главного по диверсиям - Шелестова.
Они оживленно перебирали те стародавние операции,Игорь не отпускал от себя Стешу, Гриня успевал везде, Гончаровы серьезно рассказывали Сергею про свою мам Полю,он слушал молча, удивляясь, как его маленькая, хрупкая девочка смогла вытянуть двоих детей.
Мужики не скрывали,что Андрей-приемыш,
-Какая разница, приемыш или нет, вы оба Пелагеины-значит и мои!!
Игорю и Сергею называли своих многочисленных родственников ,они оба были в растерянности, оказывается, от их детей,внуков и правнуков народилось прилично.
Бабуля Игоря и её правнучка -обе Евдокии оживленно беседовали, прабабка была совсем на немного старше правнучки.
Матвей и Костик посмеивались, вспоминая свое житье сначала у Лешего, а потом в партизанском отряде, а Варя,она не скрывала слез, слушая рассказ Грини и Василя о приезде Герберта с сыном и Паулем Краузе сюда.
-Варь,он все такой жа, сухостой, як ты его называла, только ходил тяжело, с палочкой.
Уставал быстро, а сынок совсем на няго не помахиваеть, для тебя он Василю толстое письмо оставил,тужил, что не дотянеть ешче десять лет.
Варя совсем закручинилась, выручил Данька -принес из машины большой пакет с фотографиями и пошли они по рукам, деревенские замирали, вглядываясь в себя, таких молодых и далеких, в своих ушедших или погибших друзей.
Гончаровы сидели неподвижно,рассматривая свою совсем молоденькую маму.
Стеша опять плакала,на фотографии они с Игорем счастливые, задорные, молодые.
Матвей любовался своим батькой -Лешим.
Гринька восклицал:
-О, от то Ефимовна, дед Егорша, э-э, а это ж мы с Василем, у котомке точно Артемихины кастрюли, до тебя, Николаич, шли-то!
О, и Ядзя есть? Ейный Казик посля войны заявился Герой Советского Союза, забрал её у Москву, там и скончалася твоя, Варь,хозяюшка.
Гриня знал про всё и про всех.
Панас посмеивался:
-Это вам не довелось деда Никодима увидеть, от был, как ты, Игорь, скажешь -шпендель.
Зашли две женщины, примерно Вариного возраста,одна была удивительно похожа на Василя, только цвет глаз другой:
-Это наши с Василем сестры, батька посля войны оженился - мы были не против, я вот... – Гриня почесал макушку, - я вот раньше батька,это самое!
-Женился,что ли? - захохотал Ищенко. - В пятнадцать, поди?
-Не, у сямнадцать!
-Ты прямо как девка-перестарка, боялся,что не возьмут, что ли? - съехидничал Игорь
-Да, видишь ли... - Гриня опять запнулся
-Да у Агашки пузо на нос полезло! - продала его Стеша.
-Силен! - покачал головой Гончаров. - Ай, да Гриня!!
-А ты,Василь?
-В тридцать! - кратко ответил он. - А Гринька в тридцать пять дедом стал.
Посмеялись,пошутили над Гринькой, потом всей компанией провожали Панаса, у него остались ночевать Толик и Иван Шелестов с женами.
Гончаровы забрали своего молодого батю,пошли в свою хату, что была у них летней дачей, а по дороге Сергей запнулся:ему навстречу шла...его Полюшка, только повыше ростом и покрупнее и не было у неё косы.
-Это кто?
-Это наша учителка, Аннушка, мамы нашей внучатая племянница, мы все время ею любуемся.
Она изо всей родни многочисленной одна в неё пошла.
-Замужем?
-Нет, был один, нехорошая там история случилась. Вот она и живет одна, замкнуто совсем.
-Ребята, я её увезу!! - сразу же вывалил Сергей. - Я точно знаю, она не Пелагея, но очень на неё похожа, поможете?
Братья переглянулись
-Отчего же нет, не обидишь?
-Нет!!
-Аннушка, глядишь,оживет, бабий век, он короткий.
Полночи Гончаровы разговаривали, как-то сразу получилось у двух семидесятилетних мужчин поверить,что вот этот, моложе их почти на тридцать лет,Сергей - их отец, вернее,Серёгин, но так грело душу, что он ни на минуту не усомнился и не стал разделять братьев на своего и чужого.
Варя трясущимися руками взяла у Панаса коробочку и конверт.
В коробочке была небольшая, в полстранички, записка.
"Майн Либен Варья! Проклятый криг алес, я ест живой, бил раненый, твоя молитв помогайт. Зер-зер, любить тебья - Герби."
-Мам, - страдальчески смотрел на неё сын, - может, не надо, наревешься, потом в твоем положении как бы чего не вышло?
-Сын, это я от счастья плачу, словно слышу его сейчас.
А в конверте... было несколько тетрадей, исписанных готическим почерком Герберта-к каждому листочку прикреплен перевод:
"-Майне либен Варья! Тринадцать лет, как закончилась война, сегодня твой первый день рождения, сегодня ты первый раз запищала, ты родилась,крошка маленькая, счастье мое, единственное.
Стеш, - она взглянула на неё. - Стеш, он хоть нямного поживеть. А так, второй раз яго... - она всхлипнула. - Стеш, ежли чаго, я сама его заем.
И столько горя и муки было в глазах Степановой матери, что Стешка, вздохнув, сказала:
-Сама уже так надумала, чаго ж добивать-то яго?
Степан понемногу оживал, особенно способствовала этому шустрая Дуняшка.
-От, отцова натура!! - ругалась на неё Стеша, имея в виду Игоря, когда маленькая Миронова сердито заступалась за Степу.
-Батька мой холосый! - никак не давалась дочке буква «Р», хотя рычали они со Степаном все время.
Степан понемногу оттаивал,здоровьем был слаб, мало что осталось от того, довоенного ухаря, но Самуил, уже отошедший от дел,постоянно наблюдал за ним, да плюс горячая любовь малышки ,что Степан, что Дуняшка души друг в друге не чаяли,крепко держали его на этом свете.
Деток совместных так и не было,Степан утешал Стешку, которая во что бы то ни стало хотела родить ему сына - за все его муки и страдания.
Степан искренне любил их с дочкой и многие бабы завидовали, пыталась пара-тройка раскрыть было глаза ему, но он только ухмылялся и никак не отвечал на подколки и намеки.
Зато мать его чихвостила недоброжелательниц на всю деревню.
И случилось таки-чудо, аж в пятьдесят пятом, когда уже и Стеша перестала верить и народился у них мальчик, названный Пашкой.
Подросшая Дуняшка ревновала именно отца к братику, привыкла,что батька был только её.
Никто не знал в деревне, даже верный Панасов адъютант в то время,Гринька Никодимов по уличному, что был у Степана с Панасом долгий разговор.
Много чего рассказал Панасу Степан, потом достал аккуратную коробочку, размером со спичечный коробок, и передал Панасу, тот прочитал написанные готическим шрифтом аккуратные русские буковки: - «Для моя любимый Варья».
-Очень просил, Панас, чтобы ты сберег это,он как-то странно выразился:
-Я ест уверен, Гринья и Васильок, жива останут, но етцт - сичас, надо етот пакет старший отдават, надежд...надьёжно будет.
-Там, как я понял, какой-то Варе письмо. И ещё:Герберт, Пашкин друг, явно любит русскую Варю.
-Но как же ты смог сберечь вот это? - Искренне удивился Панас. - В лагере-то??
-Что ты, там бы за один только почерк ещё десятку вкатили.
Это я успел когда нашим нас от американцев передавали, девчушке одной сунуть- договорились, жив останусь,найду её.
Она из курских, вот, когда освободился, заскочил на часок к ней, она уже замуж вышла, ребеночка народила.
Сказала, очень тряслась и боялась за эту коробочку, но сумела схоронить.
Ты быстрее разберешься, что с этим делать,Пашка очень просил передать это вам.
Панас бережно взял коробочку.
-Если бы, Степ, знал, какие это люди!
Стешка твоя,поверь, очень замечательного человека выбрала!
ГЛАВА 19.
Восьмого мая возле разросшейся буйной и ранней в этом году сирени, у памятника погибшим сельчанам сидели два старых человека.
Видно было, что у одного их них, худющего, высокого, годы были немалые, сидел он, положив обе руки на палочку, опустив голову, явно о чем-то глубоко задумавшись.
Второй же, помоложе - невысокий, шустрый такой, то вскакивал, то опять садился, махал руками, шумно и горячо что-то доказывая высокому.
Проезжавшая мимо старенькая шестерка -Жигули притормозила, из неё вышел высокий,мощный парняга:
-Здорово, деды! Пиджаки с медалями приготовили?
Дед Гриня, донесешь ли, а то может, помочь??
-Здоров, коль не шутишь!
Игарёк, ты усё шуткуешь? От уродился же чистый прадед! Ты лучше скажи, кагда оженисси?
-Что ты, дед, я ещё только год как с армии, надо погулять сначала!
Это ты в семнадцать побежал, боялся,что девки не углядят такого бравого!
-Э, - безнадежно махнул рукой Гриня, - прадед ты только снаруже! Несерьезнай!
-Дед Панас, ты чего такой смурной? - вгляделся в него Игорек,Стешин безбашенный правнук.
- Может, тебя домой или в больницу отвезти??
-Да не надо, задумался просто, годы-то немалые.
-Ой,завтра как гусары–орлы пойдете, а то я вас не знаю, потом фронтовые сто грамм и песняка.
Сколько себя помню,всегда так.
-Отлеталися орлы, вона почти усе тама! - подняв палец к небу воскликнул Гриня.
-Дед, а чего ты в Москву-то не собрался, ведь присылали тебе приглашение?
Опять с Президентом бы сфотографировался?
-Да неважно себя чувствую, я лучше дома, со своими, Василь вон приедет, Матвей, Гончары оба обещались.
Дома-то оно поспокойнее, разволнуешься и кровать рядом, а в Москве...побывал у прошлом годе и хватя!
-Ну я погнал, дед Гриня, звони если чаго! - передразнил Игорёк Гриню.
-От шпендель!
Гриня с самого рождения Стешиного правнука привязался к нему, уж очень мальчишка походил на того Игоря во всём.
Гриня всем сердцем верил, что в четырнадцатом годе:
-Ежли уцелели наши, то будуть непременно!
Панас, ведь нас четверо всего их ждуть -Лавр, Пелагея, Иван меньшой,хто про наших знали, нет уже их давно.
Василь в отличие от старшего суетливого брата, отличался немногословием -сказалась, видимо, та детская немота, тоже был уверен - появятся.
Будучи в прошлом году на Параде Победы, Панас набрался храбрости,попросил Президента выслушать его, четко доложил ситуацию, боясь, что его сочтут за выжившего из ума, но очень хотелось ему узнать,живы ли их, ставшие такими дорогими, друзья из будущего.
Президент выслушал,поудивлялся, пообещал дать команду проверить и было через пару месяцев письмо Панасу из администрации Президента, в котором четко прописано,что такие-то такие, числятся пропавшими.
-Значит, Гринь,вправду все так и было, они же из тринадцатого года к нам попали.
-Доскрипим до Победы,слышь, Панас??
Вот и доскрипели, завтра День Победы, ох, какая надежда теплилась внутри дедов,но прожившие нелегкие жизни, они четко осознавали - лучше не настраивать себя заранее, мало ли, не смогли вернуться ??
Девятого Мая все было как всегда: принаряженные сельчане с букетами цветов подходили к памятнику, негромко переговариваясь и поглядывая на своих, немногочисленных уже фронтовиков.
Приехавшие Василий Родионович, братья Андрей и Сергей Гончаровы,сын Лешего -дед Матвей, стояли возле Вечного огня, слушая короткие речи:местный глава,представитель районной администрации, директор школы, все старались не затягивать свои теплые слова, понимая-их стареньким ветеранам сложно выдерживать долгие, многословные поздравления.
Потом начал говорить Панас, а дед Гриня, как всегда, не мог устоять на месте, суетился и оглядывался по сторонам.
Панас говорил с передыхом, негромко,его внимательно слушали, а Игорь, правнук Стеши, обратил внимание на то, как странно начал вести себя дед Гриня.
Он то смотрел на Игорька, то куда-то в сторону дороги, вертел головой, вдруг заорал диким голосом:
-Панаска!! Наши!! Дождалися !! - резво сиганул в сторону дороги, где у обочины притормозили машины, едущие небольшой колонной, друг за другом.
Из первой,не торопясь, вылез крупный такой мужчина, поднял руки, собираясь потянуться, услышав дикий крик деда Грини на мгновение замер, потом скачками понесся ему навстречу !
Ухватив деда, поднял его над головой, а тот,захлебываясь слезами,восторженно кричал:
-Игарек, Игарек, дождалися!! - из его карманов привычно для сельчан, сыпались всякие мелкие штучки.
По полю поспешал,задыхаясь,дед Панас, к нему подбежал мужчина лет сорока, бережно обнял и осторожно-осторожно вытирал ему мокрые щеки.
От машин торопились ещё четверо мужчин и худенькая женщина.
На Игоря налетела баба Стеша,он осторожно поставил деда Гриню и крепко-крепко обнял свою такую старенькую Степушку.
-Степушка, девочка моя,ты жива!!
Как я счастлив,Степушка!
Стеша, громогласная, хулиганистая,кремень-баба,навзрыд рыдала на груди молодого мужчины, а Василь нацеловывал руки приехавшей женщины, не скрывал слез и говорил только одно слово:
-Мамушка!
Мамушка плакала, возле них стоял молодой парнишка и тоже с трудом сдерживал слезы.
Дед Матвей и ещё один мужчина из приехавших-Иван, стояли молча,крепко обнявшись, дед Гриня уже обнимался с двумя мужчинами, приговаривая:
-Толик, Костенька, ребяты!! Дождалися!
-Варя,Варенька!! - к женщине заторопился дед Панас.- Варя!
Сколько было слез,недоумевающим сельчанам двое из приехавших пояснили, что это потомки тех погибших партизан, что были заброшены сюда для проведения диверсий.
–Сяргей, хади сюды! - позвал Гриня Гончарова к двум пожилым мужчинам.
- От,это твой Сяргей, а это твой Андрей - сыны,значить, Пелагеины!!
Гончаров замер,смотря на свою более пожилую копию, его сын старше отца, тоже не мигая смотрел на него и одновременно оба шагнули навстречу друг другу.
Стеша подозвала Евдокию.
-От, Игорь, наша дочка, Евдокия, як твою бабушку назвала.
-Ба! - оглянулся Игорь. - Иди сюда, знакомься с тезкой!
Две рослых,очень похожих Евдокии обнялись,а Игорь удивленно уставился на другого Игоря:
-Ух ты, совсем как я в двадцать лет!
Стеша шепнула на ухо:
-Правнук ведь твой!!
Игорь завис,осмысливая,а правнук, облапив его, попытался покрепче сжать.
-Ха, шпендель,не на того напал!! - ухмыльнулся прадед.
-Знакомое такое слово!! - точно так же отзеркалив ухмылку, проговорил правнук.
-Однако, уважаю! - Одинаковые Игори пришлись по душе друг другу.
Гончаров уже обнимал второго своего сына -Андрея, сожалея, что его славная девочка не дожила до встречи.
Гринька вцепился в Варю,цепко углядев её небольшой животик, громко зашептал в ухо:
-Ай это тебе Виллов подарок остался?
Она кивнула.
-Ух ты, а он ведь у нас тута был... у катором годе,Панас?
-В две третьем! - не отрываясь от Шелестова,сказал тот.
Данька тоже попал в крепкие объятья Василя:
-Ты Варюшин сын, мы воон с тем суетливым дедом её мамушкой своей считаем.
Варин ребенок потрясенно проговорил:
-У меня нет слов! Какое счастье, что вы живы!
И был в Березовке Великий День для Крутовых,Панаса,Степаниды, братьев Гончаровых, Матвея, сколько было радости пополам со слезами.
Теплая погода позволила собраться на улице,у Грини во дворе возле цветущей вовсю сирени. Первый тост был конечно:
- За встречу!!
У всех перехватывало горло, когда кто-то начинал говорить,Ищенко постоянно трубно сморкался.
-Николаич, ты никак простыл? - поинтересовался Василь.
-Не,Василёк, я от полноты чувств, слезы душат,никогда не думал, что так могу рассиропиться!!
Третий тост -встали, молча выпили и минут пять сидели, не разговаривая.
-Ох, сколько тогда полегло, всех не перечесть!
А потом с ранами своими, множественными, сколько мужиков
после войны поуходили, время бежит, знали бы вы, как мы вас ждали, верили и не верили, что увидимся!!
Леший вот всегда говорил, что вы появитесь, а я уже и сомневаться начал, - негромко говорил Панас- лет–то прошло, целая жизнь!!
Сначала говорил кто-то один, а потом как-то незаметно разделились.
Панас уцепил своего главного по диверсиям - Шелестова.
Они оживленно перебирали те стародавние операции,Игорь не отпускал от себя Стешу, Гриня успевал везде, Гончаровы серьезно рассказывали Сергею про свою мам Полю,он слушал молча, удивляясь, как его маленькая, хрупкая девочка смогла вытянуть двоих детей.
Мужики не скрывали,что Андрей-приемыш,
-Какая разница, приемыш или нет, вы оба Пелагеины-значит и мои!!
Игорю и Сергею называли своих многочисленных родственников ,они оба были в растерянности, оказывается, от их детей,внуков и правнуков народилось прилично.
Бабуля Игоря и её правнучка -обе Евдокии оживленно беседовали, прабабка была совсем на немного старше правнучки.
Матвей и Костик посмеивались, вспоминая свое житье сначала у Лешего, а потом в партизанском отряде, а Варя,она не скрывала слез, слушая рассказ Грини и Василя о приезде Герберта с сыном и Паулем Краузе сюда.
-Варь,он все такой жа, сухостой, як ты его называла, только ходил тяжело, с палочкой.
Уставал быстро, а сынок совсем на няго не помахиваеть, для тебя он Василю толстое письмо оставил,тужил, что не дотянеть ешче десять лет.
Варя совсем закручинилась, выручил Данька -принес из машины большой пакет с фотографиями и пошли они по рукам, деревенские замирали, вглядываясь в себя, таких молодых и далеких, в своих ушедших или погибших друзей.
Гончаровы сидели неподвижно,рассматривая свою совсем молоденькую маму.
Стеша опять плакала,на фотографии они с Игорем счастливые, задорные, молодые.
Матвей любовался своим батькой -Лешим.
Гринька восклицал:
-О, от то Ефимовна, дед Егорша, э-э, а это ж мы с Василем, у котомке точно Артемихины кастрюли, до тебя, Николаич, шли-то!
О, и Ядзя есть? Ейный Казик посля войны заявился Герой Советского Союза, забрал её у Москву, там и скончалася твоя, Варь,хозяюшка.
Гриня знал про всё и про всех.
Панас посмеивался:
-Это вам не довелось деда Никодима увидеть, от был, как ты, Игорь, скажешь -шпендель.
Зашли две женщины, примерно Вариного возраста,одна была удивительно похожа на Василя, только цвет глаз другой:
-Это наши с Василем сестры, батька посля войны оженился - мы были не против, я вот... – Гриня почесал макушку, - я вот раньше батька,это самое!
-Женился,что ли? - захохотал Ищенко. - В пятнадцать, поди?
-Не, у сямнадцать!
-Ты прямо как девка-перестарка, боялся,что не возьмут, что ли? - съехидничал Игорь
-Да, видишь ли... - Гриня опять запнулся
-Да у Агашки пузо на нос полезло! - продала его Стеша.
-Силен! - покачал головой Гончаров. - Ай, да Гриня!!
-А ты,Василь?
-В тридцать! - кратко ответил он. - А Гринька в тридцать пять дедом стал.
Посмеялись,пошутили над Гринькой, потом всей компанией провожали Панаса, у него остались ночевать Толик и Иван Шелестов с женами.
Гончаровы забрали своего молодого батю,пошли в свою хату, что была у них летней дачей, а по дороге Сергей запнулся:ему навстречу шла...его Полюшка, только повыше ростом и покрупнее и не было у неё косы.
-Это кто?
-Это наша учителка, Аннушка, мамы нашей внучатая племянница, мы все время ею любуемся.
Она изо всей родни многочисленной одна в неё пошла.
-Замужем?
-Нет, был один, нехорошая там история случилась. Вот она и живет одна, замкнуто совсем.
-Ребята, я её увезу!! - сразу же вывалил Сергей. - Я точно знаю, она не Пелагея, но очень на неё похожа, поможете?
Братья переглянулись
-Отчего же нет, не обидишь?
-Нет!!
-Аннушка, глядишь,оживет, бабий век, он короткий.
Полночи Гончаровы разговаривали, как-то сразу получилось у двух семидесятилетних мужчин поверить,что вот этот, моложе их почти на тридцать лет,Сергей - их отец, вернее,Серёгин, но так грело душу, что он ни на минуту не усомнился и не стал разделять братьев на своего и чужого.
Варя трясущимися руками взяла у Панаса коробочку и конверт.
В коробочке была небольшая, в полстранички, записка.
"Майн Либен Варья! Проклятый криг алес, я ест живой, бил раненый, твоя молитв помогайт. Зер-зер, любить тебья - Герби."
-Мам, - страдальчески смотрел на неё сын, - может, не надо, наревешься, потом в твоем положении как бы чего не вышло?
-Сын, это я от счастья плачу, словно слышу его сейчас.
А в конверте... было несколько тетрадей, исписанных готическим почерком Герберта-к каждому листочку прикреплен перевод:
"-Майне либен Варья! Тринадцать лет, как закончилась война, сегодня твой первый день рождения, сегодня ты первый раз запищала, ты родилась,крошка маленькая, счастье мое, единственное.
