Сказав все это, я развернулась и почти выбежала из кухни, успев лишь заметить, как на ее лице изумление и растерянность сменились злостью. А через минуту громко хлопнула дверью и, не оборачиваясь, пошла прочь от дома, который когда-то был мне родным. Очень надеюсь, что она не отменит поездку в Оферхолм, потому что еще одного разговора по душам в ближайшее время я не перенесу.
По-хорошему, мне надо было поехать домой и успокоиться, но злость бурлила внутри и требовала выхода. И я решила направить ее на того, кто виноват, что мое сегодняшнее утро выдалось на редкость отвратительным. На лейтенанта Бейнса.
Настроена я была крайне решительно и буквально ворвалась в здание участка, даже не кивнув охраннику на входе. Тома я заметила случайно, пробегая по коридору, заглянула в чей-то приоткрытый кабинет. Не задумываясь, толкнула дверь и, лишь краем сознания отметив удивленные взгляды Томаса и смутно знакомого полицейского, так и застыла. И весь мир сузился до никому не видимой фигуры, стоящей посреди кабинета.
Я много раз видела ее на стенде пропавших без вести. Она пропала около трех месяцев назад и с тех пор ее сестра часто приходила в участок в попытке хоть что-нибудь узнать о родном человеке. Это дело вел не Том, а старший сержант Ник Карс. Мы не общались, но пару раз Том спрашивал меня об этой пропавшей девушке. Спрашивал, конечно, для галочки – обо всех призраках, что приходят ко мне, я незамедлительно сообщала, так что пропустить не могла. Но вот сейчас, кажется, этот вопрос был бы уместен, потому что пропавшая нашлась. Стоило мне сделать шаг в кабинет, как она тут же появилась и впилась в меня взглядом. Неприятным, тяжелым, как и у всех призраков. Мертвым. Я сделала глубокий вдох и, игнорируя восклицания Тома, приготовилась погрузиться в чужие воспоминания.
В этот раз мне показали, с чего все начиналось. У девушки был любовник. Что, в общем, само по себе не странно. Сначала она показала мне страстную ночь любви. Не всю, конечно, только отрывок, но было понятно, что так можно отдаваться только мужчине, которого видишь не часто. Так что это определенно был не муж.
Если с видениями чужой смерти я смирилась, то заглядывать в такие интимные моменты чужой жизни мне всегда было неловко. Призракам это чувство было незнакомо, а посему иногда я становилась невольной свидетельницей таких сцен.
Потом была ссора – громкая, эмоциональная. Что именно они кричали друг другу, было не разобрать, она показывала все очень быстро, будто боялась не успеть показать главное. А потом он ее ударил. Удар пришелся по скуле и был такой силы, что сбил ее с ног. Она упала и ударилась головой об угол низкого столика, что стоял между двумя креслами. Похоже, все это происходило в гостиной какого-то дома. Что было потом, я уже не видела, потому что после ослепительной вспышки боли сознание поглотила темнота.
В себя я пришла все в том же кабинете, сидящей на стуле. Передо мной склонился Томас и что-то обеспокоенно говорил. Я ничего не могла понять – в ушах стоял звон, а стоило мне поднять на лейтенанта взгляд, как от затылка в голову что-то стрельнуло, и в области виска огненным цветком распустилась боль, расходясь волнами, казалось, по всему телу. Боль, само собой была психосоматической. Физически я была в полном порядке, но очевидно последняя вспышка боли была столь яркой, что призрак не постеснялся передать мне всю палитру ощущений. Так что звон в ушах и резь в глазах от яркого света казались вполне реальными. Настолько, что даже вызвали настоящую тошноту.
Мне в руки сунули стакан воды, но от головной боли она не помогла. Правда, звон прекратился, и я уже могла нормально слышать.
– Сана, ты меня слышишь? Сана? – позвал Том.
– Да, – это короткое слово отозвалось жуткой пульсацией в голове, и я с силой сжала виски руками.
– Ты в состоянии говорить?
Вместо ответа у меня вырвался стон. Я почувствовала, как меня осторожно потянули вверх и, придерживая за локти, куда-то повели. Каждый шаг давался с огромным трудом, и я даже не сразу поняла, в какой момент оказалась лежащей на диване. Осознав это, я немного расслабилась и через несколько минут боль и неприятные ощущения полностью прошли. Резко открыв глаза, села. Мысль о том, что видение может повториться, чуть не вызвала новый приступ головной боли. Видимо что-то такое отразилось в моих глазах, потому что Том без всяких вопросов приказал:
– Рассказывай.
Но когда услышал, чью именно смерть я видела, ему пришлось позвать старшего сержанта Карса. К счастью, он оказался из тех, кто не пренебрегает помощью спиритов. Так что, когда я рассказала все, что видела, он довольно быстро понял картину произошедшего.
Оказалось, что у девушки было двое мужчин, один из которых был ее официальным женихом. А тот, кто убил, оказался его братом и ее давним любовником. В общем, та еще драма. Зато теперь осталось лишь хорошенько потрясти брата жениха, с которого, кстати, сняли подозрения, потому что никто никогда не видел их вместе, и считалось, что они почти не общались.
Старший сержант Карс поблагодарил меня и пошел работать, а я посмотрела на Тома и наткнулась на цепкий, изучающий взгляд.
– Сперва я подумал, – медленно начал он, – что это видение уже застало тебя где-то, и ты бежала рассказать о нем, слишком уж решительное лицо у тебя было. Но когда ты переступила порог кабинета, ты растерялась. Если бы видение уже было, ты была бы к этому готова.
Раздражение, часто владеющее мной после видений, смешалось со вновь вспыхнувшей злостью, когда я вспомнила, зачем собственно явилась.
– Ты не зря пошел в детективы, лейтенант. Твоя проницательность граничит с мистикой.
– Я спишу это на последствия видения, – помолчав, сказал он. И, присев на край стола, спросил. – Так что ты хотела мне сказать?
По глазам Тома было видно – он знает, зачем я пришла. Это немного отрезвило, и я уже спокойнее спросила:
– Зачем ты ходил к моей матери и рассказал ей о расследовании?
– Ты разговаривала с ней?
– Да, и это был не самый приятный разговор в моей жизни. Она снова пыталась убедить меня, что в смерти отца нет ничего странного. И это злит меня больше всего. Я ведь знаю, что она лжет, а говорит так, будто сама верит.
Том только поджал губы в ответ на мою тираду, и тихо сказал:
– Вообще-то я не за этим к ней приходил.
– Я знаю, – встав с дивана, я подошла к окну и открыла его, впуская уже по-весеннему теплый воздух и окончательно успокаиваясь, – Том, – повернулась к нему и пристально посмотрела в глаза, – мы давно знаем друг друга, и смею надеяться, ты доверяешь мне так же, как и я тебе. Ты явно хочешь оградить меня от чего-то. Расскажи мне. Я устала от загадок. Ты против присутствия в моей жизни Макса, это понятно. Но что с ним не так?
– Да все с ним так, – поморщился Том, – просто, – он замялся, но все же продолжил, – я не хочу, чтобы ты разочаровалась.
Я вопросительно на него уставилась, но, кажется, поняла, о чем он и, не сдержав удивления, протянула:
– Боже, Том, ты что, боишься, что я в него влюблюсь?
Это действительно было удивительно, до моих сердечных переживаний даже маме не было дела. Но от этого стало неожиданно приятно. Я подошла и, положив руки ему на плечи, сказала:
– Томас, за эти годы ты стал мне другом, это так. Но давай наша дружба ограничится свойствами моего дара. Я рассказываю тебе о новом трупе, ты ищешь его убийцу. Не лезь в мою жизнь, пожалуйста. Если, конечно, это не будет касаться ее безопасности. А со своими сердечными пристрастиями или их отсутствием я разберусь сама. И даже если я разочаруюсь, клянусь, что не стану тебя обвинять. Договорились?
Том убрал мои руки и, хмурясь, буркнул:
– Не пожалей.
Я видела, что он переживает, а потому не обиделась и, улыбнувшись, покачала головой:
– Не пожалею.
А потом, поддавшись моменту, поцеловала его в щеку и, махнув рукой, вышла из кабинета. Как ни крути, этот человек был рядом последние несколько лет и в моем сердце занимал не последнее место. И несмотря ни на что, иногда и правда, был для меня кем-то вроде любящего дядюшки.
Когда я вышла из участка, настроение мое было вполне сносным. Конечно, за всеми попытками Тома уберечь меня от Макса скрывалось что-то совсем другое, но я уверена, что предположение о моей влюбленности имеет место быть и меня оно изрядно повеселило. Хотя, если вдуматься, веселого мало, учитывая, что Том опоздал с предупреждениями.
Честно говоря, я не знала, можно ли назвать любовью то, что я испытывала к Максу. По той простой причине, что я никогда не любила – того соседского мальчишку я даже в расчет не беру. У меня не учащается пульс и не перехватывает дыхание от его взгляда, но иногда от теплых интонаций в голосе или случайных прикосновений по телу пробегают мурашки.
От воспоминаний по губам пробежала легкая улыбка, и я даже хотела позвонить Максу, от него давно нет вестей, но в тот момент, наверное, и себе не смогла бы сказать, чего я хотела больше: выяснить, нет ли новой информации или просто услышать его голос.
Но оказалось, что телефон я забыла дома, а когда вернулась в квартиру, позвонить не решилась. В конце концов, у него и кроме моего дела, наверняка, есть чем заняться. А если он что-то выяснит, то позвонит сам. Ну, или просто позвонит, если тоже захочет меня услышать.
Эта мысль почему-то оказалась сродни ушату ледяной воды. То, что я ему нравлюсь, очевидно, но насколько глубока эта симпатия, проверять резко перехотелось. Я встряхнулась и, оглядевшись, принялась за уборку. Говорят, физический труд способствует тому, чтобы не думать о глупостях. А в моем случае мысли о мужчинах – несусветная глупость.
Так прошел день. Я не вспоминала ни о неприятном разговоре с мамой, ни о сегодняшнем призраке, ни о Томе. Просто старалась отрешиться от всего и немного отдохнуть. Но не думать ни о чем у меня всегда плохо получалось. И к вечеру в голове снова стали крутиться мысли. И, как водится, в большинстве своем, неприятные.
Я снова подумала об отце. Правда, сейчас мысли о его двойной жизни уже не вызывали такого неприятия. В конце концов, в королевской лаборатории он не мог заниматься ничем противозаконным, а значит, скорее всего, работал над чем-то по-настоящему нужным.
Подумалось о маме. Интересно, когда она вернется, снова попытается уговорить меня не лезть не в свое дело? И что она станет делать, если я все-таки докопаюсь до правды? Сделает вид, что ни о чем не знала. А может, я к ней несправедлива и она действительно не знает ничего конкретного. Все это очень странно. И неприятно.
А Том? Что если он прав и я разочаруюсь? В Максе, в отце, в жизни. Хотя, от жизни-то я как раз многого не жду. Больше спокойных дней и меньше призраков. И правды. Ее хочется больше всего. И плевать, какой она будет.
За этими мыслями меня застал телефонный звонок. Вздрогнув, я чуть не выронила из рук чашку с какао. Размышляла я как всегда, сидя на подоконнике в комнате и даже не заметила, как на город опустился вечер.
Вздохнув, я посмотрела на экран и, не дав себе опомниться, сразу приняла вызов. Звонил Макс.
– Привет, – сказал он и в его голосе прозвучали те самые интонации, от которых по телу тут же побежали мурашки – от затылка до кончиков пальцев.
И мне пришлось постараться, чтобы голос звучал ровно:
– Привет.
– Извини, что долго не появлялся. У тебя есть на сегодня какие-нибудь планы?
– Планов нет. У тебя есть новости?
– Вообще-то я звоню по другому поводу. Сегодня в городе праздник, почему бы нам с тобой немного не отдохнуть?
Да, сегодня в городе праздник – День основания Ингфола. На самом деле, никто уже и не помнит, когда именно он был основан, поскольку ему более тысячи трехсот лет, конкретная дата затерялась в истории, но последние пару веков его традиционно отмечают в этот день. В городе устраиваются представления и концерты, в Южном городском парке не протолкнуться от посетителей, а у Тома и его коллег работы прибавляется раза в три. В полночь на центральной площади устраивают фейерверк. В небе распускаются огненные цветы такой величины, что их видно даже с самых окраин. Толпу я не любила, а фейерверк прекрасно видно и из моего панорамного окна, так что мне не было нужды куда-то ходить. В детстве, с родителями я, конечно, бывала на этом празднике, но потом уехала в Оферхолм, а после смерти отца и вовсе перестала любить развлечения.
Все это я попыталась донести до Макса, но он лишь улыбнулся в трубку:
– Сана, я и не предлагаю тебе толкаться на улицах. Покатаемся по городу, подъедем к площади и посмотрим фейерверк вблизи. Соглашайся. Нам обоим нужно развеяться.
– Ну, хорошо, – неожиданно даже для самой себя согласилась.
– Буду через час, – сказал и отключился, видимо, чтобы не успела передумать.
Я посмотрела на телефон и вдруг кое-что поняла. Мне действительно хотелось провести этот вечер с ним. И неважно, о чем мы будем говорить – об убийствах или вести пространные беседы ни о чем. Или вообще молчать. Кажется, я даже соскучилась по Максу. Черт, как же это не вовремя! Мне бы разобраться, что творится вокруг, а приходится копаться в себе. Досадливо вздохнула и начала собираться.
Макс приехал ровно через час. К этому времени я уже вернула себе прежнее спокойствие, но, когда села в машину и заметила довольную улыбку и непривычно теплый взгляд, немного растерялась. Такого Макса я видела только в Оферхолме, но тогда в этом взгляде плескались еще тревога и озабоченность, а сейчас просто радость, будто он встретил того, кого давно хотел увидеть.
– Хорошо выглядишь, – сказал он, развернувшись ко мне.
Природная подозрительность взяла верх над растерянностью. Да ладно? Я-то выгляжу обычно, а вот что случилось с ним? К чему вдруг такая обходительность? Несмотря на то, что мне было приятно это слышать, я, поблагодарив, все же спросила:
– Ты что-то узнал?
– Честно говоря, сегодня мне не хотелось бы говорить о делах. Если ты не против, – поспешно добавил он.
Я хотела настоять, но Макс снова заговорил:
– Просто постарайся сегодня ни о чем не думать. У тебя это, наверное, плохо получается, – он улыбнулся, а у меня эти слова вызвали горькую усмешку, ведь пустая голова – это то, о чем я иногда мечтаю, – но поверь, иногда это необходимо. А я буду рядом.
Не знаю, для чего он сказал последнюю фразу, но я буквально искупалась в заботе, что сейчас исходила от него. И мне вдруг стало кристально ясно – сколько бы я ни уговаривала себя, мне до одури хотелось почувствовать себя обычной девушкой. Хотелось нравиться и получать комплименты. Да и физическая сторона вопроса была не на последнем месте. И как бы я не гнала от себя эти мысли, мне было просто необходимо, чтобы в моей жизни появился мужчина. И если уж говорить совсем откровенно, я была бы не против, если бы этим мужчиной был Макс. Поэтому я просто молча кивнула, а Макс облегченно, как мне показалось, выдохнул и завел машину.
Очень скоро я действительно расслабилась. Вечер был легким и приятным. Мы в основном молчали, но это молчание не было тяжелым или неловким. Мы просто отдыхали. Слушали ненавязчивую музыку, разливающуюся в салоне автомобиля, и наслаждались
Глава 17
По-хорошему, мне надо было поехать домой и успокоиться, но злость бурлила внутри и требовала выхода. И я решила направить ее на того, кто виноват, что мое сегодняшнее утро выдалось на редкость отвратительным. На лейтенанта Бейнса.
Настроена я была крайне решительно и буквально ворвалась в здание участка, даже не кивнув охраннику на входе. Тома я заметила случайно, пробегая по коридору, заглянула в чей-то приоткрытый кабинет. Не задумываясь, толкнула дверь и, лишь краем сознания отметив удивленные взгляды Томаса и смутно знакомого полицейского, так и застыла. И весь мир сузился до никому не видимой фигуры, стоящей посреди кабинета.
Я много раз видела ее на стенде пропавших без вести. Она пропала около трех месяцев назад и с тех пор ее сестра часто приходила в участок в попытке хоть что-нибудь узнать о родном человеке. Это дело вел не Том, а старший сержант Ник Карс. Мы не общались, но пару раз Том спрашивал меня об этой пропавшей девушке. Спрашивал, конечно, для галочки – обо всех призраках, что приходят ко мне, я незамедлительно сообщала, так что пропустить не могла. Но вот сейчас, кажется, этот вопрос был бы уместен, потому что пропавшая нашлась. Стоило мне сделать шаг в кабинет, как она тут же появилась и впилась в меня взглядом. Неприятным, тяжелым, как и у всех призраков. Мертвым. Я сделала глубокий вдох и, игнорируя восклицания Тома, приготовилась погрузиться в чужие воспоминания.
В этот раз мне показали, с чего все начиналось. У девушки был любовник. Что, в общем, само по себе не странно. Сначала она показала мне страстную ночь любви. Не всю, конечно, только отрывок, но было понятно, что так можно отдаваться только мужчине, которого видишь не часто. Так что это определенно был не муж.
Если с видениями чужой смерти я смирилась, то заглядывать в такие интимные моменты чужой жизни мне всегда было неловко. Призракам это чувство было незнакомо, а посему иногда я становилась невольной свидетельницей таких сцен.
Потом была ссора – громкая, эмоциональная. Что именно они кричали друг другу, было не разобрать, она показывала все очень быстро, будто боялась не успеть показать главное. А потом он ее ударил. Удар пришелся по скуле и был такой силы, что сбил ее с ног. Она упала и ударилась головой об угол низкого столика, что стоял между двумя креслами. Похоже, все это происходило в гостиной какого-то дома. Что было потом, я уже не видела, потому что после ослепительной вспышки боли сознание поглотила темнота.
В себя я пришла все в том же кабинете, сидящей на стуле. Передо мной склонился Томас и что-то обеспокоенно говорил. Я ничего не могла понять – в ушах стоял звон, а стоило мне поднять на лейтенанта взгляд, как от затылка в голову что-то стрельнуло, и в области виска огненным цветком распустилась боль, расходясь волнами, казалось, по всему телу. Боль, само собой была психосоматической. Физически я была в полном порядке, но очевидно последняя вспышка боли была столь яркой, что призрак не постеснялся передать мне всю палитру ощущений. Так что звон в ушах и резь в глазах от яркого света казались вполне реальными. Настолько, что даже вызвали настоящую тошноту.
Мне в руки сунули стакан воды, но от головной боли она не помогла. Правда, звон прекратился, и я уже могла нормально слышать.
– Сана, ты меня слышишь? Сана? – позвал Том.
– Да, – это короткое слово отозвалось жуткой пульсацией в голове, и я с силой сжала виски руками.
– Ты в состоянии говорить?
Вместо ответа у меня вырвался стон. Я почувствовала, как меня осторожно потянули вверх и, придерживая за локти, куда-то повели. Каждый шаг давался с огромным трудом, и я даже не сразу поняла, в какой момент оказалась лежащей на диване. Осознав это, я немного расслабилась и через несколько минут боль и неприятные ощущения полностью прошли. Резко открыв глаза, села. Мысль о том, что видение может повториться, чуть не вызвала новый приступ головной боли. Видимо что-то такое отразилось в моих глазах, потому что Том без всяких вопросов приказал:
– Рассказывай.
Но когда услышал, чью именно смерть я видела, ему пришлось позвать старшего сержанта Карса. К счастью, он оказался из тех, кто не пренебрегает помощью спиритов. Так что, когда я рассказала все, что видела, он довольно быстро понял картину произошедшего.
Оказалось, что у девушки было двое мужчин, один из которых был ее официальным женихом. А тот, кто убил, оказался его братом и ее давним любовником. В общем, та еще драма. Зато теперь осталось лишь хорошенько потрясти брата жениха, с которого, кстати, сняли подозрения, потому что никто никогда не видел их вместе, и считалось, что они почти не общались.
Старший сержант Карс поблагодарил меня и пошел работать, а я посмотрела на Тома и наткнулась на цепкий, изучающий взгляд.
– Сперва я подумал, – медленно начал он, – что это видение уже застало тебя где-то, и ты бежала рассказать о нем, слишком уж решительное лицо у тебя было. Но когда ты переступила порог кабинета, ты растерялась. Если бы видение уже было, ты была бы к этому готова.
Раздражение, часто владеющее мной после видений, смешалось со вновь вспыхнувшей злостью, когда я вспомнила, зачем собственно явилась.
– Ты не зря пошел в детективы, лейтенант. Твоя проницательность граничит с мистикой.
– Я спишу это на последствия видения, – помолчав, сказал он. И, присев на край стола, спросил. – Так что ты хотела мне сказать?
По глазам Тома было видно – он знает, зачем я пришла. Это немного отрезвило, и я уже спокойнее спросила:
– Зачем ты ходил к моей матери и рассказал ей о расследовании?
– Ты разговаривала с ней?
– Да, и это был не самый приятный разговор в моей жизни. Она снова пыталась убедить меня, что в смерти отца нет ничего странного. И это злит меня больше всего. Я ведь знаю, что она лжет, а говорит так, будто сама верит.
Том только поджал губы в ответ на мою тираду, и тихо сказал:
– Вообще-то я не за этим к ней приходил.
– Я знаю, – встав с дивана, я подошла к окну и открыла его, впуская уже по-весеннему теплый воздух и окончательно успокаиваясь, – Том, – повернулась к нему и пристально посмотрела в глаза, – мы давно знаем друг друга, и смею надеяться, ты доверяешь мне так же, как и я тебе. Ты явно хочешь оградить меня от чего-то. Расскажи мне. Я устала от загадок. Ты против присутствия в моей жизни Макса, это понятно. Но что с ним не так?
– Да все с ним так, – поморщился Том, – просто, – он замялся, но все же продолжил, – я не хочу, чтобы ты разочаровалась.
Я вопросительно на него уставилась, но, кажется, поняла, о чем он и, не сдержав удивления, протянула:
– Боже, Том, ты что, боишься, что я в него влюблюсь?
Это действительно было удивительно, до моих сердечных переживаний даже маме не было дела. Но от этого стало неожиданно приятно. Я подошла и, положив руки ему на плечи, сказала:
– Томас, за эти годы ты стал мне другом, это так. Но давай наша дружба ограничится свойствами моего дара. Я рассказываю тебе о новом трупе, ты ищешь его убийцу. Не лезь в мою жизнь, пожалуйста. Если, конечно, это не будет касаться ее безопасности. А со своими сердечными пристрастиями или их отсутствием я разберусь сама. И даже если я разочаруюсь, клянусь, что не стану тебя обвинять. Договорились?
Том убрал мои руки и, хмурясь, буркнул:
– Не пожалей.
Я видела, что он переживает, а потому не обиделась и, улыбнувшись, покачала головой:
– Не пожалею.
А потом, поддавшись моменту, поцеловала его в щеку и, махнув рукой, вышла из кабинета. Как ни крути, этот человек был рядом последние несколько лет и в моем сердце занимал не последнее место. И несмотря ни на что, иногда и правда, был для меня кем-то вроде любящего дядюшки.
Когда я вышла из участка, настроение мое было вполне сносным. Конечно, за всеми попытками Тома уберечь меня от Макса скрывалось что-то совсем другое, но я уверена, что предположение о моей влюбленности имеет место быть и меня оно изрядно повеселило. Хотя, если вдуматься, веселого мало, учитывая, что Том опоздал с предупреждениями.
Честно говоря, я не знала, можно ли назвать любовью то, что я испытывала к Максу. По той простой причине, что я никогда не любила – того соседского мальчишку я даже в расчет не беру. У меня не учащается пульс и не перехватывает дыхание от его взгляда, но иногда от теплых интонаций в голосе или случайных прикосновений по телу пробегают мурашки.
От воспоминаний по губам пробежала легкая улыбка, и я даже хотела позвонить Максу, от него давно нет вестей, но в тот момент, наверное, и себе не смогла бы сказать, чего я хотела больше: выяснить, нет ли новой информации или просто услышать его голос.
Но оказалось, что телефон я забыла дома, а когда вернулась в квартиру, позвонить не решилась. В конце концов, у него и кроме моего дела, наверняка, есть чем заняться. А если он что-то выяснит, то позвонит сам. Ну, или просто позвонит, если тоже захочет меня услышать.
Эта мысль почему-то оказалась сродни ушату ледяной воды. То, что я ему нравлюсь, очевидно, но насколько глубока эта симпатия, проверять резко перехотелось. Я встряхнулась и, оглядевшись, принялась за уборку. Говорят, физический труд способствует тому, чтобы не думать о глупостях. А в моем случае мысли о мужчинах – несусветная глупость.
Так прошел день. Я не вспоминала ни о неприятном разговоре с мамой, ни о сегодняшнем призраке, ни о Томе. Просто старалась отрешиться от всего и немного отдохнуть. Но не думать ни о чем у меня всегда плохо получалось. И к вечеру в голове снова стали крутиться мысли. И, как водится, в большинстве своем, неприятные.
Я снова подумала об отце. Правда, сейчас мысли о его двойной жизни уже не вызывали такого неприятия. В конце концов, в королевской лаборатории он не мог заниматься ничем противозаконным, а значит, скорее всего, работал над чем-то по-настоящему нужным.
Подумалось о маме. Интересно, когда она вернется, снова попытается уговорить меня не лезть не в свое дело? И что она станет делать, если я все-таки докопаюсь до правды? Сделает вид, что ни о чем не знала. А может, я к ней несправедлива и она действительно не знает ничего конкретного. Все это очень странно. И неприятно.
А Том? Что если он прав и я разочаруюсь? В Максе, в отце, в жизни. Хотя, от жизни-то я как раз многого не жду. Больше спокойных дней и меньше призраков. И правды. Ее хочется больше всего. И плевать, какой она будет.
За этими мыслями меня застал телефонный звонок. Вздрогнув, я чуть не выронила из рук чашку с какао. Размышляла я как всегда, сидя на подоконнике в комнате и даже не заметила, как на город опустился вечер.
Вздохнув, я посмотрела на экран и, не дав себе опомниться, сразу приняла вызов. Звонил Макс.
– Привет, – сказал он и в его голосе прозвучали те самые интонации, от которых по телу тут же побежали мурашки – от затылка до кончиков пальцев.
И мне пришлось постараться, чтобы голос звучал ровно:
– Привет.
– Извини, что долго не появлялся. У тебя есть на сегодня какие-нибудь планы?
– Планов нет. У тебя есть новости?
– Вообще-то я звоню по другому поводу. Сегодня в городе праздник, почему бы нам с тобой немного не отдохнуть?
Да, сегодня в городе праздник – День основания Ингфола. На самом деле, никто уже и не помнит, когда именно он был основан, поскольку ему более тысячи трехсот лет, конкретная дата затерялась в истории, но последние пару веков его традиционно отмечают в этот день. В городе устраиваются представления и концерты, в Южном городском парке не протолкнуться от посетителей, а у Тома и его коллег работы прибавляется раза в три. В полночь на центральной площади устраивают фейерверк. В небе распускаются огненные цветы такой величины, что их видно даже с самых окраин. Толпу я не любила, а фейерверк прекрасно видно и из моего панорамного окна, так что мне не было нужды куда-то ходить. В детстве, с родителями я, конечно, бывала на этом празднике, но потом уехала в Оферхолм, а после смерти отца и вовсе перестала любить развлечения.
Все это я попыталась донести до Макса, но он лишь улыбнулся в трубку:
– Сана, я и не предлагаю тебе толкаться на улицах. Покатаемся по городу, подъедем к площади и посмотрим фейерверк вблизи. Соглашайся. Нам обоим нужно развеяться.
– Ну, хорошо, – неожиданно даже для самой себя согласилась.
– Буду через час, – сказал и отключился, видимо, чтобы не успела передумать.
Я посмотрела на телефон и вдруг кое-что поняла. Мне действительно хотелось провести этот вечер с ним. И неважно, о чем мы будем говорить – об убийствах или вести пространные беседы ни о чем. Или вообще молчать. Кажется, я даже соскучилась по Максу. Черт, как же это не вовремя! Мне бы разобраться, что творится вокруг, а приходится копаться в себе. Досадливо вздохнула и начала собираться.
Глава 18
Макс приехал ровно через час. К этому времени я уже вернула себе прежнее спокойствие, но, когда села в машину и заметила довольную улыбку и непривычно теплый взгляд, немного растерялась. Такого Макса я видела только в Оферхолме, но тогда в этом взгляде плескались еще тревога и озабоченность, а сейчас просто радость, будто он встретил того, кого давно хотел увидеть.
– Хорошо выглядишь, – сказал он, развернувшись ко мне.
Природная подозрительность взяла верх над растерянностью. Да ладно? Я-то выгляжу обычно, а вот что случилось с ним? К чему вдруг такая обходительность? Несмотря на то, что мне было приятно это слышать, я, поблагодарив, все же спросила:
– Ты что-то узнал?
– Честно говоря, сегодня мне не хотелось бы говорить о делах. Если ты не против, – поспешно добавил он.
Я хотела настоять, но Макс снова заговорил:
– Просто постарайся сегодня ни о чем не думать. У тебя это, наверное, плохо получается, – он улыбнулся, а у меня эти слова вызвали горькую усмешку, ведь пустая голова – это то, о чем я иногда мечтаю, – но поверь, иногда это необходимо. А я буду рядом.
Не знаю, для чего он сказал последнюю фразу, но я буквально искупалась в заботе, что сейчас исходила от него. И мне вдруг стало кристально ясно – сколько бы я ни уговаривала себя, мне до одури хотелось почувствовать себя обычной девушкой. Хотелось нравиться и получать комплименты. Да и физическая сторона вопроса была не на последнем месте. И как бы я не гнала от себя эти мысли, мне было просто необходимо, чтобы в моей жизни появился мужчина. И если уж говорить совсем откровенно, я была бы не против, если бы этим мужчиной был Макс. Поэтому я просто молча кивнула, а Макс облегченно, как мне показалось, выдохнул и завел машину.
Очень скоро я действительно расслабилась. Вечер был легким и приятным. Мы в основном молчали, но это молчание не было тяжелым или неловким. Мы просто отдыхали. Слушали ненавязчивую музыку, разливающуюся в салоне автомобиля, и наслаждались
