Но словно не заметил благородный ярл насмешки в ее голосе.
– Да простит прекрасная княгиня промах чужеземцев, – ответил он, сокрушенно склонив голову, – ибо в спешке отъезда забыли мы заранее рассказать о вальденских обычаях. У нас не приличествует жениху и невесте жить в одном доме до свадьбы. А корабль – все равно, что дом, правительнице ли искуснейшего в мореходстве народа этого не знать. Посему уступил принц Стефан своей невесте флагман, а сам следует за нами на втором корабле.
Странную смесь облегчения и раздражения испытала Мелина. Словно и рада она была отсутствию принца, и не рада. Спокойнее и легче стало у нее на сердце от мысли, что следующая встреча с женихом откладывается. Но разум подсказывал – не стоит радоваться отсрочке. Чем лучше познакомится она с принцем до свадьбы, тем легче будет ей смириться с предстоящим браком.
Но снова ни словом, ни жестом не выдала она своих мыслей и лишь кивнула в ответ на слова благородного ярла.
В молчании прошел обед. Не была обучена Мелина вести светскую беседу, а к тому же, хоть она никогда бы в этом не призналась, робела она перед суровым имперским воином. Под его тяжелым взглядом путались ее мысли, а изысканные яства застревали в горле.
Молчал и благородный ярл. Молчал и странно хмурился, поглядывая на прекрасную княгиню. Лишь когда вышколенные слуги унесли кувшины для умывания, резко поднялся он с места и словно с вызовом спросил, не желает ли гостья осмотреть корабль.
Хотела отказаться Мелина, но показалось ей, что увидит имперский воин в ее отказе страх. Даже тени такого подозрения не смогла бы вынести ее гордость, а посему она сухо поблагодарила его за приглашение и оперлась на предложенную руку.
Много кораблей повидала дивная княгиня Мелина. Искусен был ее народ в морском деле, но славился он и мастерством своих корабелов. Строили минденцы крепкие красивые суда и бесстрашно ходили на них в далекие земли.
Но ни разу не бывала молодая княгиня на корабле, сошедшем с военных верфей Вальденской Империи. И неудивительно, ведь по закону, принятому еще Стефаном Великим, никогда не ступала нога иноземца на борт боевого имперского корабля. А для кого и делалось исключение, того приводили и уводили с завязанными глазами.
Со смешанным чувством поднялась Мелина на палубу вслед за благородным ярлом. Да, всего несколько таких кораблей оставили бы от ее столицы лишь груду камней. И кто знает, не было ли у послов и такого приказа – на случай, если она заартачится… Смотрела она на тяжелые пушки, на слаженную работу матросов. И любопытно было ей, и печально. Неужто нет больше от нее секретов? Словно уже и не минденская она госпожа, а подданная вальденского императора. С внезапным озарением бросила Мелина проницательный взгляд на суровое лицо воина.
– Не потому ли благородный ярл решил показать мне корабль, чтобы окончательно поняла я – нет пути назад?
Склонил голову ярл, и явственно прозвучало в его глубоком голосу уважение:
– Все правильно поняла прекрасная княгиня. Навеки она связана теперь с Вальденсом и никогда не вернется госпожой в родную страну. И чем быстрее смирится она, тем будет лучше.
– Для кого? – надменно спросила Мелина.
Странно и неожиданно прозвучал для нее резкий ответ императорского телохранителя:
– Для всех.
Застыла на месте княгиня, пораженная второй догадкой, еще более необычной, чем первая. Порывисто схватила она руку воина.
– Скажи мне, благородный ярл, правду. Не потому ли отослали на другой корабль принца Стефана, что не желает он меня в жены?
Грозным пламенем сверкнули серые глаза вальденца, шагнул он вперед, и до боли сжали его пальцы ладонь Мелины. Сумела выдержать молодая княгиня его взгляд, хоть и стучала в ее висках кровь, ослабляя колени и застилая глаза туманом. Но быстро опомнился ярл, выпустил руку Мелины и отступил.
– Ты вновь угадала, – жестко сказал он, отринув светские приличия, – не хочет жениться на тебе принц. Не считает он себя готовым к браку, не желает бремени семейных забот.
С трудом вдохнула холодный морской воздух молодая княгиня, словно какой-то ледяной клубок застрял у нее в горле.
– Но зачем же тогда затеял он это сватовство? – в отчаянии спросила она. – Зачем губит мою жизнь, если нет ему от этого никакой радости? Пусть отпустит меня назад, в родной Минденс, а я охотно верну ему слово…
Но лишь головой покачал благородный ярл.
– Не вини принца, прекрасная княгиня. Не он выбрал тебя в жены. Выполняет он волю императора, а в Вальденсе воля императора – закон. Смирись, княгиня, теперь для тебя есть лишь одна дорога – в Вальденс, и нет такой силы, которая могла бы это изменить.
Три дня прошло, большая часть пути осталась за кормой, и все тяжелее становилось на душе у дивной княгини Мелины. Чувствовала она себя птицей в клетке, и от жгучей боли сердце ее разрывалось на части.
Но не по родному острову грустила Мелина и не по друзьям. Сама она не понимала, что же так мучает ее, что печалит. Томила ее странная, незнакомая прежде тоска, и пронизывающим холодом обдавала мысль, что совсем скоро покажутся на горизонте берега Вальденса.
Как по молчаливому уговору ни Мелина, ни ярл не возвращались к разговору о принце, свадьбе и воле императора. Вместо этого рассказывал он молодой княгине о великой Вальденской Империи, о завоеваниях жестокого императора Гаральда, о тяжелых битвах и о диковинках чужих стран.
Затаив дыхание, слушала молодая княгиня рассказы ярла о великой Империи, и неподдельным интересом пылал ее прекрасный взор. Перестала избегать Мелина императорского телохранителя, словно рухнула между ними ледяная стена после того откровенного разговора. И хотя по-прежнему трепетала она под его тяжелым взглядом, но теперь стал он для нее единственным не чужим человеком на корабле.
Много миль прошагал суровый воин по Северному материку, много людей повидал он, много городов. И хотя входил он в них не как гость, а как завоеватель, но не золото интересовало его, а люди и знания.
– Не в том цель императора, чтобы подчинить себе весь мир, – говорил ярл, и в голосе его звучала искренняя убежденность, – а в том, чтобы сделать Вальденс самым сильным и процветающим государством в мире. Продолжает он дело деда своего, Стефана Великого.
– Разве огнем и мечом действовал император Стефан? – возражала ему Мелина. – Всегда и во всем стремился он разрешить дело миром, и лишь в крайнем случае брался за оружие.
– Да, Гаральд не таков, – неохотно согласился ярл, – но и времена сейчас иные. Нет у императора ни поддержки великих магов, ни помощи древних демонов, и приходится ему рассчитывать лишь на себя и на верных ему людей. А их мало, ох как мало, ведь даже родному сыну не может он полностью доверять…
Осекся воин, ибо понял, что в запале спора сказал лишнее. Горько усмехнулась молодая княгиня – вот и еще один кусочек мозаики лег на свое место.
– Так вот почему тебя отправили с принцем, благородный ярл. Не доверяет император сыну, боится он, что не пожелает Стефан жертвовать своим счастьем ради его великих планов.
– Принц молод и горяч, прекрасная княгиня, – тихо ответил ей воин, – из благородства или по прихоти он может совершить любую глупость. На моем же гербе начертано лишь одно слово – «верность». И нет у меня других интересов, кроме интересов Империи.
Как ножом по сердцу резанули Мелину его слова, словно услышала она в них скрытый упрек. Но нет, никогда не позволил бы себе благородный ярл делать такие намеки. Понимала княгиня, что упрек этот шел из ее собственного разума, ибо не желало ее сердце слушать голос рассудка.
Подняла она застланный слезами взор к небу, будто пытаясь из его синевы почерпнуть силы для верного выбора, хотя прекрасно понимала, что и выбора у нее никакого нет, сделан он за нее, и ничего уже нельзя изменить. Смирись, смирись, гордая дева-воительница, не хватит у тебя сил идти против императора, а главное – не хватит их, чтобы сломить железную волю ярла.
И словно в ответ на ее мысли сел вдруг на мачту невесть откуда взявшийся в открытом море белый филин, в точности такой, как на ее родовом гербе.
Склонила голову дивная княгиня Мелина перед таким знаком небес и не произнесла более ни слова.
Прилетел свежий ветер, надул тугие паруса, растрепал золотые волосы прекрасной княгини Мелины. Но когда разогнал тот ветер утренний туман, едва сдержала она стон. Не была более безбрежной морская гладь, далеко на горизонте темнела полоска берега, на котором должна была потерять Мелина свою свободу и свое счастье.
Раздался за ее спиной знакомый голос:
– О чем думает прекрасная княгиня?
Острой болью отозвалась в груди Мелины звучавшая в том голосе грусть. И ответила она не оборачиваясь.
– Ты знаешь, о чем я думаю, ярл. Не заставляй меня произносить это вслух.
Но не ушел воин, лишь нахмурился еще сильнее.
– Не играй со мной в недомолвки, княгиня, не мальчишка я, чтобы загадки разгадывать.
Повернулась к нему Мелина, бесстрашно взглянула в холодные серые глаза.
– Что ж, хотел ты услышать правду, так слушай. Не обучена я женским уловкам, не умею намекать да жеманиться. А потому скажу то, что думаю. Много правильных слов я выслушала от тебя. Знаю, сам ты в них веришь. А вот я больше не желаю...
Замолчала она, потому как вновь увидела белого филина, бесшумно севшего на свернутый канат. Но неверно понял ее заминку вальденский воин, решил он, что передумала говорить Мелина.
– Все понимаю я, прекрасная княгиня, – печально сказал он, – я и сам стал сомневаться в правильности своей веры. Но не хуже меня знаешь ты, что не властны правители над своей жизнью, приходится им жертвовать чувствами во имя родовой чести и долга перед родиной.
Лишь рассмеялась Мелина в ответ.
– О нет, не понял ты меня! Что мне честь, что мне долг, что мне родина? Скажи только слово, ярл, и брошу я в море княжеский венец, принесу тебе клятву на мече и последую за тобой на край света.
Пламенем полыхнули глаза вальденца, жаркий румянец окрасил его бледные щеки.
– Безумие – говорить такое!
– Разве правда – это безумие? – шагнула к нему Мелина. – Может быть. Но это особенное, чудесное безумие. Попробуй, ярл, попробуй хоть минуту не притворяться. Скажи мне, о чем ты думаешь. Неужели не стою я того, чтобы знать правду?
Совсем близко стояли они друг к другу, и дала трещину железная воля ярла. Страстным поцелуем приник он к устам прекрасной княгини, и были его губы жаркими и пьянящими, словно хмельной мед. Обняла его Мелина и как диким плющом обвила руками его плечи, желая никогда не отпускать.
Но произнес вдруг громко чей-то голос:
– Не верил я, что увижу такое.
Обернулась княгиня Мелина, и словно ледяной водой ее окатило. В нескольких шагах от них стоял принц Стефан, а за ним – вальденские воины в черных плащах.
– Так значит, все разговоры о чести и долге были лишь пустыми словами? – насмешливо продолжил принц, глядя на ярла. – Или, – он перевел взгляд на прекрасную княгиню, – или отец подобрал мне невесту, не блещущую добродетелью?
Пошатнулась Мелина от такого оскорбления, метнулась рука ее к поясу, безуспешно пытаясь нащупать меч. Но в то же время разумом понимала она, что правота на стороне Стефана, и оттого сжигал ее мучительный стыд.
Сделал шаг вперед ярл, заслонил княгиню широким плечом.
– Как смеешь ты говорить такое? – надменно бросил он принцу. – Или не мужчина ты, что позволяешь себе оскорблять женщину. Моя здесь вина, со мной и говори.
– Благородно ты поступаешь, беря всю вину на себя, – усмехнулся Стефан, – но ни я, ни мои воины слепотой не страдаем. И если соблазнил ты мою невесту, то ответ вы должны держать оба.
Скрестились взгляды принца и ярла, замерли в ожидании воины, и сжалось сердце Мелины от странного предчувствия. Наконец нарушил молчание ярл.
– Не твоя это невеста, Стефан, а моя. О чем все вы, – он холодно оглядел притихших воинов, – отныне должны помнить. И не смеешь ты требовать объяснений ни у меня, ни у моей невесты.
Дар речи потеряла Мелина, услышав эти слова. Но почему-то совсем не удивился принц.
– Значит, твоя? А что скажет Совет, что подумают люди? По какому праву ты отбираешь мою невесту?
Наклонился ярл к молодой княгине, заглянул в ее голубые глаза, странно усмехнулся и вновь повернулся к принцу Стефану. Четко звучал его голос, словно впечатывая каждое слово в память слушателей.
– Нет мне дела до того, что подумают люди или что скажет Совет. Никто не смеет требовать у меня отчета. Ибо я – император, и слово мое – закон.
Закружился мир перед глазами Мелины, зашатался. И словно во сне увидела она, как склонил голову принц, и опустились на одно колено воины в черных плащах.
Ледяным водопадом обрушилась истина на княгиню Мелину. Словно новыми глазами увидела она все, что произошло с того часа, когда ступили на минденскую землю принц Стефан и его спутники.
Вспомнила она, что рассказывал ярл о Гаральде Завоевателе, вспомнила какими словами он это рассказывал. Не раз приходило ей в голову, что говорит он так, будто известны ему все мысли грозного императора, будто знает он единственно возможные толкования каждого поступка. Но никаких выводов не делала она из своих наблюдений, полностью зачарованная взглядом холодных серых глаз.
О, сколь унизительным оказалось пробуждение от грез, сколь обидным. И не сумела Мелина сдержать свою обиду, вырвалась та у нее потоком горьких слов:
– Или совсем бессловесная кукла я? Или игрушка в руках великого императора, что может он столь легко передавать меня из рук в руки? Неужто, такое обращение в обычае вальденских властителей? Или не верная подруга нужна великому воину, а безвольная рабыня?
Странная усмешка мелькнула на губах принца Стефана, а брови отца его, грозного императора Гаральда, недоумевающее нахмурились.
– Разве всего несколько минут назад не высказала прекрасная княгиня свою волю? Или скажет она теперь, что я неправильно ее понял?
– То говорила женщина, а не княгиня. А император не просто женится, он берет в жены целое княжество, которое уже пообещала я своему победителю. Женщина по слабости может нарушить свою клятву, княгиня же – никогда.
Тяжелое неприятное молчание повисло в холодном воздухе. Еще сильнее нахмурились брови императора Гаральда, и еще явственнее стала усмешка его сына.
– Права прекрасная княгиня, – нарушил тишину принц Стефан, – и кому как не тебе, отец, понимать это. Решай же теперь – как выполнить ее условие. Всем нам хорошо известно, что не составит тебе труда одолеть ее в поединке, ибо нет на земле человека, равного тебе в бою. Но также всем нам ясно, что лишь тебе решать, какой путь выбрать.
Почудился княгине Мелине, что есть в его словах какой-то намек, понятный лишь самому принцу и его отцу. Склонил голову грозный император, прорезала его лоб глубокая морщина, словно никак не мог он решиться. Наконец вынул он клинок из ножен и коротко произнес:
– Меч.
Со вздохом склонил принц светловолосую голову. Поняла по его лицу Мелина, что он ожидал другого решения. Но ничего не стал он говорить, лишь отстегнул от пояса свой меч и подал его княгине.
Недрогнувшей рукой взяла оружие Мелина. Не думала она ни о том, что помешает ей в бою длинная юбка, ни о том, что непривычна рука к чужому оружию. Словно во сне чувствовала себя она, и рука ее действовала самостоятельно, не дожидаясь приказов от затуманенного разума.
– Да простит прекрасная княгиня промах чужеземцев, – ответил он, сокрушенно склонив голову, – ибо в спешке отъезда забыли мы заранее рассказать о вальденских обычаях. У нас не приличествует жениху и невесте жить в одном доме до свадьбы. А корабль – все равно, что дом, правительнице ли искуснейшего в мореходстве народа этого не знать. Посему уступил принц Стефан своей невесте флагман, а сам следует за нами на втором корабле.
Странную смесь облегчения и раздражения испытала Мелина. Словно и рада она была отсутствию принца, и не рада. Спокойнее и легче стало у нее на сердце от мысли, что следующая встреча с женихом откладывается. Но разум подсказывал – не стоит радоваться отсрочке. Чем лучше познакомится она с принцем до свадьбы, тем легче будет ей смириться с предстоящим браком.
Но снова ни словом, ни жестом не выдала она своих мыслей и лишь кивнула в ответ на слова благородного ярла.
В молчании прошел обед. Не была обучена Мелина вести светскую беседу, а к тому же, хоть она никогда бы в этом не призналась, робела она перед суровым имперским воином. Под его тяжелым взглядом путались ее мысли, а изысканные яства застревали в горле.
Молчал и благородный ярл. Молчал и странно хмурился, поглядывая на прекрасную княгиню. Лишь когда вышколенные слуги унесли кувшины для умывания, резко поднялся он с места и словно с вызовом спросил, не желает ли гостья осмотреть корабль.
Хотела отказаться Мелина, но показалось ей, что увидит имперский воин в ее отказе страх. Даже тени такого подозрения не смогла бы вынести ее гордость, а посему она сухо поблагодарила его за приглашение и оперлась на предложенную руку.
***
Много кораблей повидала дивная княгиня Мелина. Искусен был ее народ в морском деле, но славился он и мастерством своих корабелов. Строили минденцы крепкие красивые суда и бесстрашно ходили на них в далекие земли.
Но ни разу не бывала молодая княгиня на корабле, сошедшем с военных верфей Вальденской Империи. И неудивительно, ведь по закону, принятому еще Стефаном Великим, никогда не ступала нога иноземца на борт боевого имперского корабля. А для кого и делалось исключение, того приводили и уводили с завязанными глазами.
Со смешанным чувством поднялась Мелина на палубу вслед за благородным ярлом. Да, всего несколько таких кораблей оставили бы от ее столицы лишь груду камней. И кто знает, не было ли у послов и такого приказа – на случай, если она заартачится… Смотрела она на тяжелые пушки, на слаженную работу матросов. И любопытно было ей, и печально. Неужто нет больше от нее секретов? Словно уже и не минденская она госпожа, а подданная вальденского императора. С внезапным озарением бросила Мелина проницательный взгляд на суровое лицо воина.
– Не потому ли благородный ярл решил показать мне корабль, чтобы окончательно поняла я – нет пути назад?
Склонил голову ярл, и явственно прозвучало в его глубоком голосу уважение:
– Все правильно поняла прекрасная княгиня. Навеки она связана теперь с Вальденсом и никогда не вернется госпожой в родную страну. И чем быстрее смирится она, тем будет лучше.
– Для кого? – надменно спросила Мелина.
Странно и неожиданно прозвучал для нее резкий ответ императорского телохранителя:
– Для всех.
Застыла на месте княгиня, пораженная второй догадкой, еще более необычной, чем первая. Порывисто схватила она руку воина.
– Скажи мне, благородный ярл, правду. Не потому ли отослали на другой корабль принца Стефана, что не желает он меня в жены?
Грозным пламенем сверкнули серые глаза вальденца, шагнул он вперед, и до боли сжали его пальцы ладонь Мелины. Сумела выдержать молодая княгиня его взгляд, хоть и стучала в ее висках кровь, ослабляя колени и застилая глаза туманом. Но быстро опомнился ярл, выпустил руку Мелины и отступил.
– Ты вновь угадала, – жестко сказал он, отринув светские приличия, – не хочет жениться на тебе принц. Не считает он себя готовым к браку, не желает бремени семейных забот.
С трудом вдохнула холодный морской воздух молодая княгиня, словно какой-то ледяной клубок застрял у нее в горле.
– Но зачем же тогда затеял он это сватовство? – в отчаянии спросила она. – Зачем губит мою жизнь, если нет ему от этого никакой радости? Пусть отпустит меня назад, в родной Минденс, а я охотно верну ему слово…
Но лишь головой покачал благородный ярл.
– Не вини принца, прекрасная княгиня. Не он выбрал тебя в жены. Выполняет он волю императора, а в Вальденсе воля императора – закон. Смирись, княгиня, теперь для тебя есть лишь одна дорога – в Вальденс, и нет такой силы, которая могла бы это изменить.
***
Три дня прошло, большая часть пути осталась за кормой, и все тяжелее становилось на душе у дивной княгини Мелины. Чувствовала она себя птицей в клетке, и от жгучей боли сердце ее разрывалось на части.
Но не по родному острову грустила Мелина и не по друзьям. Сама она не понимала, что же так мучает ее, что печалит. Томила ее странная, незнакомая прежде тоска, и пронизывающим холодом обдавала мысль, что совсем скоро покажутся на горизонте берега Вальденса.
Как по молчаливому уговору ни Мелина, ни ярл не возвращались к разговору о принце, свадьбе и воле императора. Вместо этого рассказывал он молодой княгине о великой Вальденской Империи, о завоеваниях жестокого императора Гаральда, о тяжелых битвах и о диковинках чужих стран.
Затаив дыхание, слушала молодая княгиня рассказы ярла о великой Империи, и неподдельным интересом пылал ее прекрасный взор. Перестала избегать Мелина императорского телохранителя, словно рухнула между ними ледяная стена после того откровенного разговора. И хотя по-прежнему трепетала она под его тяжелым взглядом, но теперь стал он для нее единственным не чужим человеком на корабле.
Много миль прошагал суровый воин по Северному материку, много людей повидал он, много городов. И хотя входил он в них не как гость, а как завоеватель, но не золото интересовало его, а люди и знания.
– Не в том цель императора, чтобы подчинить себе весь мир, – говорил ярл, и в голосе его звучала искренняя убежденность, – а в том, чтобы сделать Вальденс самым сильным и процветающим государством в мире. Продолжает он дело деда своего, Стефана Великого.
– Разве огнем и мечом действовал император Стефан? – возражала ему Мелина. – Всегда и во всем стремился он разрешить дело миром, и лишь в крайнем случае брался за оружие.
– Да, Гаральд не таков, – неохотно согласился ярл, – но и времена сейчас иные. Нет у императора ни поддержки великих магов, ни помощи древних демонов, и приходится ему рассчитывать лишь на себя и на верных ему людей. А их мало, ох как мало, ведь даже родному сыну не может он полностью доверять…
Осекся воин, ибо понял, что в запале спора сказал лишнее. Горько усмехнулась молодая княгиня – вот и еще один кусочек мозаики лег на свое место.
– Так вот почему тебя отправили с принцем, благородный ярл. Не доверяет император сыну, боится он, что не пожелает Стефан жертвовать своим счастьем ради его великих планов.
– Принц молод и горяч, прекрасная княгиня, – тихо ответил ей воин, – из благородства или по прихоти он может совершить любую глупость. На моем же гербе начертано лишь одно слово – «верность». И нет у меня других интересов, кроме интересов Империи.
Как ножом по сердцу резанули Мелину его слова, словно услышала она в них скрытый упрек. Но нет, никогда не позволил бы себе благородный ярл делать такие намеки. Понимала княгиня, что упрек этот шел из ее собственного разума, ибо не желало ее сердце слушать голос рассудка.
Подняла она застланный слезами взор к небу, будто пытаясь из его синевы почерпнуть силы для верного выбора, хотя прекрасно понимала, что и выбора у нее никакого нет, сделан он за нее, и ничего уже нельзя изменить. Смирись, смирись, гордая дева-воительница, не хватит у тебя сил идти против императора, а главное – не хватит их, чтобы сломить железную волю ярла.
И словно в ответ на ее мысли сел вдруг на мачту невесть откуда взявшийся в открытом море белый филин, в точности такой, как на ее родовом гербе.
Склонила голову дивная княгиня Мелина перед таким знаком небес и не произнесла более ни слова.
***
Прилетел свежий ветер, надул тугие паруса, растрепал золотые волосы прекрасной княгини Мелины. Но когда разогнал тот ветер утренний туман, едва сдержала она стон. Не была более безбрежной морская гладь, далеко на горизонте темнела полоска берега, на котором должна была потерять Мелина свою свободу и свое счастье.
Раздался за ее спиной знакомый голос:
– О чем думает прекрасная княгиня?
Острой болью отозвалась в груди Мелины звучавшая в том голосе грусть. И ответила она не оборачиваясь.
– Ты знаешь, о чем я думаю, ярл. Не заставляй меня произносить это вслух.
Но не ушел воин, лишь нахмурился еще сильнее.
– Не играй со мной в недомолвки, княгиня, не мальчишка я, чтобы загадки разгадывать.
Повернулась к нему Мелина, бесстрашно взглянула в холодные серые глаза.
– Что ж, хотел ты услышать правду, так слушай. Не обучена я женским уловкам, не умею намекать да жеманиться. А потому скажу то, что думаю. Много правильных слов я выслушала от тебя. Знаю, сам ты в них веришь. А вот я больше не желаю...
Замолчала она, потому как вновь увидела белого филина, бесшумно севшего на свернутый канат. Но неверно понял ее заминку вальденский воин, решил он, что передумала говорить Мелина.
– Все понимаю я, прекрасная княгиня, – печально сказал он, – я и сам стал сомневаться в правильности своей веры. Но не хуже меня знаешь ты, что не властны правители над своей жизнью, приходится им жертвовать чувствами во имя родовой чести и долга перед родиной.
Лишь рассмеялась Мелина в ответ.
– О нет, не понял ты меня! Что мне честь, что мне долг, что мне родина? Скажи только слово, ярл, и брошу я в море княжеский венец, принесу тебе клятву на мече и последую за тобой на край света.
Пламенем полыхнули глаза вальденца, жаркий румянец окрасил его бледные щеки.
– Безумие – говорить такое!
– Разве правда – это безумие? – шагнула к нему Мелина. – Может быть. Но это особенное, чудесное безумие. Попробуй, ярл, попробуй хоть минуту не притворяться. Скажи мне, о чем ты думаешь. Неужели не стою я того, чтобы знать правду?
Совсем близко стояли они друг к другу, и дала трещину железная воля ярла. Страстным поцелуем приник он к устам прекрасной княгини, и были его губы жаркими и пьянящими, словно хмельной мед. Обняла его Мелина и как диким плющом обвила руками его плечи, желая никогда не отпускать.
***
Но произнес вдруг громко чей-то голос:
– Не верил я, что увижу такое.
Обернулась княгиня Мелина, и словно ледяной водой ее окатило. В нескольких шагах от них стоял принц Стефан, а за ним – вальденские воины в черных плащах.
– Так значит, все разговоры о чести и долге были лишь пустыми словами? – насмешливо продолжил принц, глядя на ярла. – Или, – он перевел взгляд на прекрасную княгиню, – или отец подобрал мне невесту, не блещущую добродетелью?
Пошатнулась Мелина от такого оскорбления, метнулась рука ее к поясу, безуспешно пытаясь нащупать меч. Но в то же время разумом понимала она, что правота на стороне Стефана, и оттого сжигал ее мучительный стыд.
Сделал шаг вперед ярл, заслонил княгиню широким плечом.
– Как смеешь ты говорить такое? – надменно бросил он принцу. – Или не мужчина ты, что позволяешь себе оскорблять женщину. Моя здесь вина, со мной и говори.
– Благородно ты поступаешь, беря всю вину на себя, – усмехнулся Стефан, – но ни я, ни мои воины слепотой не страдаем. И если соблазнил ты мою невесту, то ответ вы должны держать оба.
Скрестились взгляды принца и ярла, замерли в ожидании воины, и сжалось сердце Мелины от странного предчувствия. Наконец нарушил молчание ярл.
– Не твоя это невеста, Стефан, а моя. О чем все вы, – он холодно оглядел притихших воинов, – отныне должны помнить. И не смеешь ты требовать объяснений ни у меня, ни у моей невесты.
Дар речи потеряла Мелина, услышав эти слова. Но почему-то совсем не удивился принц.
– Значит, твоя? А что скажет Совет, что подумают люди? По какому праву ты отбираешь мою невесту?
Наклонился ярл к молодой княгине, заглянул в ее голубые глаза, странно усмехнулся и вновь повернулся к принцу Стефану. Четко звучал его голос, словно впечатывая каждое слово в память слушателей.
– Нет мне дела до того, что подумают люди или что скажет Совет. Никто не смеет требовать у меня отчета. Ибо я – император, и слово мое – закон.
Закружился мир перед глазами Мелины, зашатался. И словно во сне увидела она, как склонил голову принц, и опустились на одно колено воины в черных плащах.
***
Ледяным водопадом обрушилась истина на княгиню Мелину. Словно новыми глазами увидела она все, что произошло с того часа, когда ступили на минденскую землю принц Стефан и его спутники.
Вспомнила она, что рассказывал ярл о Гаральде Завоевателе, вспомнила какими словами он это рассказывал. Не раз приходило ей в голову, что говорит он так, будто известны ему все мысли грозного императора, будто знает он единственно возможные толкования каждого поступка. Но никаких выводов не делала она из своих наблюдений, полностью зачарованная взглядом холодных серых глаз.
О, сколь унизительным оказалось пробуждение от грез, сколь обидным. И не сумела Мелина сдержать свою обиду, вырвалась та у нее потоком горьких слов:
– Или совсем бессловесная кукла я? Или игрушка в руках великого императора, что может он столь легко передавать меня из рук в руки? Неужто, такое обращение в обычае вальденских властителей? Или не верная подруга нужна великому воину, а безвольная рабыня?
Странная усмешка мелькнула на губах принца Стефана, а брови отца его, грозного императора Гаральда, недоумевающее нахмурились.
– Разве всего несколько минут назад не высказала прекрасная княгиня свою волю? Или скажет она теперь, что я неправильно ее понял?
– То говорила женщина, а не княгиня. А император не просто женится, он берет в жены целое княжество, которое уже пообещала я своему победителю. Женщина по слабости может нарушить свою клятву, княгиня же – никогда.
Тяжелое неприятное молчание повисло в холодном воздухе. Еще сильнее нахмурились брови императора Гаральда, и еще явственнее стала усмешка его сына.
– Права прекрасная княгиня, – нарушил тишину принц Стефан, – и кому как не тебе, отец, понимать это. Решай же теперь – как выполнить ее условие. Всем нам хорошо известно, что не составит тебе труда одолеть ее в поединке, ибо нет на земле человека, равного тебе в бою. Но также всем нам ясно, что лишь тебе решать, какой путь выбрать.
Почудился княгине Мелине, что есть в его словах какой-то намек, понятный лишь самому принцу и его отцу. Склонил голову грозный император, прорезала его лоб глубокая морщина, словно никак не мог он решиться. Наконец вынул он клинок из ножен и коротко произнес:
– Меч.
Со вздохом склонил принц светловолосую голову. Поняла по его лицу Мелина, что он ожидал другого решения. Но ничего не стал он говорить, лишь отстегнул от пояса свой меч и подал его княгине.
***
Недрогнувшей рукой взяла оружие Мелина. Не думала она ни о том, что помешает ей в бою длинная юбка, ни о том, что непривычна рука к чужому оружию. Словно во сне чувствовала себя она, и рука ее действовала самостоятельно, не дожидаясь приказов от затуманенного разума.
