Когда Светлана примеряла выбранное им платье, чуть не завыла от досады. Грязно-бежевый цвет совершенно не подходил к ее лицу, рукава три четверти, чуть приталенное, длина миди, которую Светлана ненавидела всей душой. И хотя ножки у нее были стройными, но не переваривала она такую длину, и все тут, уж лучше бы до щиколотки. Так ведь это непрактично и куда такое платье потом надеть? Михаил проявил характер.
       Действительно, куда? Но Светлана все больше склонялась к мысли, что бабка внесла свою лепту в покупку свадебного платья.
       «Ладно, красоту ничем не испортишь. У меня в запасе кружевное белье. Хотя стоит ли надевать его? Вдруг мужской организм отреагирует резким подъемом? Что делать будешь? Да! Задала ты себе вопросик. Хоть бы не заржать. Хоть бы не заржать. А то ведь не поймет. Ну, ничего, спишу на предсвадебную мандражку. Она у всех невест бывает».
       Через две недели настроение Светланы резко сменилось, хотелось выть, в душе нарастала паника. Чужая сущность только этим и пользовалась, каждый раз потуже натягивала нити отчаянья и переживания, подкидывая то и дело мысли о смерти и ненужности жизни на белом свете. Все чаще Светлана задавала себе вопрос: «Что ты делаешь? Зачем тебе это замужество?»
       Отчаявшись, она отправилась в церковь, может, там получится найти хоть немного успокоения для души. Присев на лавочку, закрыла глаза и отдалась во власть идущей в храме службе. Голоса певчего церковного хора успокаивали. Несли расслабленность и умиротворение. Кажется, она даже немного вздремнула, разбудил ее ласковый, спокойный мужской голос.
       – Что ж ты, дочка, чужой крест на свои плечи взвалила.
       Светлана открыла глаза, встретилась с теплым лучистым светом глаз старца.
       – Так получилось.
       Седые брови старца сдвинулись.
       – Вижу, вопрос тебя не удивил. Неужели понимаешь, о чем я говорю?
       – Понимаю и вижу. Я их называю сущности. А вы тоже видите?
       В глазах старца блеснула радость, и еще Светлане показалось, что старец только что сбросил со своих плеч тяжелый груз. Давили его те знания, что он нес, а вот встретил человека, который видит то, что и он, и стало ему сразу легче. Да и сущность сзади него притихла, хотя ее и так почти не было видно. Да и кому понравится святость души и мыслей.
       – Молодой я был, в аварию попал, вот после нее и стал видеть тварей из низшего мира. Рассказал врачам, умолял избавить меня от этого. Они и избавили, засадили в психушку на целых три года. Понял, как себя надо вести, прошел консилиум врачей. Поверили. Отпустили на волю. Только что мне с этой волей было делать, я понятия не имел. Бросился в церковь, описал отцу Емельяну все, что вижу, он поверил и оставил при церкви. Вот я уже почитай пятьдесят лет Богу служу.
       – А я сначала душу кошки увидела, а потом уже и сущностей. Только один раз доктору, который меня из пропасти вытаскивал, посоветовала бросить пить, иначе сущность довела бы его до белой горячки. Вроде бы и доктор, а поверил, и пить бросил, семью выбрал.
       – И что же ты делать дальше будешь с чужой сущностью?
       – А ничего. Меня не так просто с пути истинного сбить. Если сильно наседает, посылаю ее туда, откуда она явилась, или начинаю анекдоты в интернете читать, сразу затихает.
       – Удивительная вы женщина, так просто о них рассказываете, и страха совершенно нет.
       – А чего бояться, ведь не просто так Господь Бог дар нам даровал. Только тем, кому по силам нести его, вот и несем, а что будет потом, об этом я не думаю. Замуж вот опять собралась, да только не лежит душа к этому мужчине, а как ему об этом сказать – не знаю. Боюсь обидеть.
       – С нелюбимым жить тяжко. Но советы давать не буду, у каждого свой путь. Молись, дитя. Да услышит Господь Бог твою молитву, наставит на путь истинный.
       После разговора со старцем легче не стало, наоборот, в душе нарастали волнение и тревога.
       До дня бракосочетания оставалась неделя. В шкафу висело свадебное платье, в пакете лежало подаренное Дашкой красивое белье, чулки из тонкого капрона с кружевной резинкой. Когда в начале девяностых Светка выходила замуж, прилавки магазинов были пусты. Платье свадебное пришлось купить у подруги.
       Открыв дверцы шкафа, она посмотрела на новое платье, его вид только добавил волнения, сердце сжалось и больно кольнуло. Закрыв глаза, Светка уперлась лбом в дверцу шкафа и прошептала:
       – Что же ты делаешь, девочка моя? Почему твое сердечко так сильно стучит и плачет? Почему нет радости и ты не чувствуешь себя счастливой?
       Рвущийся из глубины крик отчаянья превратился в комок боли, подкатил к горлу и остановился, перекрыв дыхание.
       – Потому что ты совсем его не любишь. Кругом опять одна пустота. Она стала твоей спутницей. Так, может, чтобы ее не было, ты все сделала правильно. Будет крыша над головой, будет рядом человек, который позаботится о тебе. Возможно, он не предаст тебя, и уж точно не будет унижать и оскорблять. Так что выкинь панику из головы. Нет в мире твоей половинки. Сколько ночей ты молилась, чтобы он тебя нашел – не нашел. Не пришел, не обогрел своим теплом, не успокоил и не прижал к себе, смотря в твои глаза. Ни у кого не увидишь ты в глазах свет любви. Никто не скажет тебе – я тебя люблю. Доживешь ты свой век с чужим человеком, хотя по паспорту он будет тебе самым близким.
       В такие минуты Светка вспоминала родных, ей так не хватало их любви. Только их любовь она чувствовала, только их любовь не предаст и не ранит, а окутает теплом, светом, заботой и нежностью. Смахнув рукой бежавшие по щекам слезы, Светка схватила колготки и стала одеваться. Появилось жгучее желание ощутить присутствие родных, пусть и молчаливое. Посмотреть на их улыбающиеся портреты, провести по ним рукой и оттолкнуть окружившую со всех сторон пустоту.
       Одевшись, Светка молча прошла мимо удивленной Софьи Павловны.
       Быстро обулась, схватила пальто и выскочила на лестничную площадку. Она быстро побежала по ступенькам, подальше от измывающейся над ней бабкой, подальше от раздирающих ее на части боли и пустоты. Выбежав из подъезда, подставила лицо порыву прохладного осеннего ветра, успокаиваясь. Застегнув пальто, заспешила в сторону кладбища.
       Она практически бежала, хватая ртом воздух. Боль и тоска сжигали ее. Очутившись на кладбище, открыла дверь оградки и встала перед могилами родных. Она упала на коленки перед могилой матери и уткнулась лбом в холодный черный мрамор памятника, закричав, выплеснув давивший все это время комок боли, ее плечи поникли и вздрагивали от рыданий.
       – Ма-мо-чка! Ма-мо-чка! – нараспев повторяла она, рыдая.– Я-я-я так оди-но-ка, – едва проговаривала она от стучавших от холода зубов и нервного срыва. – Почему я не испытала простого человеческого счастья? Почему? И я не понимаю, что творю. По-мо-ги! Помоги мне. – Она долго рыдала, уткнувшись в холодный черный мрамор памятника. В какой-то момент отстранилась и погладила рукой фотографию матери. Слезы ручьем текли по щекам, прикрыв лицо, она качалась из стороны в сторону.
       Выплакав боль и отчаянье, стала успокаиваться, всхлипывания затихали. Она убрала руки с лица, промокшего от слез, и поднялась с колен.
       Вновь погладила рукой холодный камень, посмотрела на могилы сестры и отца. Подошла к памятнику сестре, тоже погладила фотографию.
       – Привет, сестренка, – замолчала, глотая подступивший к горлу комок боли, вздохнув, продолжила, с трудом выговаривая слова: – Мне вас так не хватает. Ваших сияющих радостных лиц, улыбок. Вашей любви.
       Постояв немного, подошла к могиле отца и тоже провела рукой по его фотографии. Улыбаясь, сказала:
       – Привет, пап! Простите меня, я тут вас потревожила. Муторно мне и тошно. Вот замуж собралась, а душа так болит и совета спросить не у кого. Счастья хочется, пап. Знаю – улыбаешься. Скажешь – Светка, годов тебе сколько! А много – отвечу. А знаешь, я как девочка мечтаю о счастье. Я его искала, ждала, да, видать, не для меня оно – женское счастье. Я так и не узнаю, как это, когда тебя любят. Вот замуж и надумала пойти. Больше, конечно, от безысходности.
       Светлана уже не плакала, на душе стало легче. Посмотрев на хмурые тучи над головой, представила звездное сияющее небо и заулыбалась.
       «Спасибо, что я живу. Простите меня за слабость. Обещаю – я буду сильной. Я ведь Светка – маленькая глупая девочка. И пусть на лице пролегли морщины, блестят от седины волосы и ноги болят. Я даже представить не могла, что у меня будут болеть колени. Но все это мелочи, с этим сталкивается каждый стареющий человек. Не сталкивается лишь тот, кто покинул мир молодым. Да, сестренка, твое лицо никогда не покроют морщины, но я уверена, ты была бы им рада – если бы тебе выпал шанс жить. И улыбалась бы утренним болям в ногах, смотрела бы в окно и радовалась каждому новому дню. И я радуюсь – поверь. И очень хочу дожить годов до девяноста – за тебя дожить и за себя. Простите меня… – Рвалась душа на части от жалости к себе, оттого, что нелюбима и нужна лишь для того, чтобы исполнять чьи-то капризы и прихоти. – Совсем я безвольная стала, закрыла себя, спряталась в скорлупе, вот и жрет меня пустота. И не осталось сил для борьбы, не осталось сил ответить – нет. Она очень сильная, чужая сущность, высосала, измотала душеньку мою. Но я не поддаюсь – я сопротивляюсь. Правда, как жертва в сети паука, но у жертвы тоже иногда выпадает шанс вырваться на свободу. И у меня получится. Я ведь Светка – дающая свет. Вот и уничтожу ее своим светом, просто пока не придумала – как. Вы уж не серчайте на меня, нарыдалась, наговорила тут всякого. Нужно было выговориться, снять камень с души. А где, если не рядом с вами, кто меня еще поймет, кто пожалеет и приласкает со словами – любимая наша доченька и сестренка. Я люблю вас.
       Бросив прощальный взор на молчаливые портреты родных, Светлана развернулась и пошла. Она долго бродила по улицам, ее взгляд редко отрывался от серого сырого асфальта. Приводить свои мысли в порядок было нелегко. Откидывая прочь все страхи и сомнения, она все уверенней твердила:
       – Ты все делаешь правильно. У тебя будет на старости лет человек, который станет о тебе заботиться и оберегать. Он уже показал себя с самой лучшей стороны, когда ты валялась в беспамятстве. Ты за всю жизнь с Генкой не получала столько внимания и заботы. А любовь – живут ведь некоторые. Да тебе и не привыкать. Так что отбрось все сомнения и иди вперед, навстречу новой жизни.
       Уговорив себя Светлана, улыбнулась.
       – У тебя все обязательно будет хорошо – слышишь! – сказала она себе и вновь улыбнулась. Внутри все сияло и переполнялось от нежности и любви к себе. – Вот и умничка – вот и молодец. Будем жить – долго и счастливо. А двух братьев, так не похожих друг на друга, пусть хранит судьба, и особенно Сергея. Что же в его жизни произошло такого, что он не хотел жить? Мужчина с такими нежными руками, единственный на всей земле, самый необыкновенный. Мой в мечтах и одновременно такой далекий и чужой. Я смогу нести твою ношу на своих плечах, ты только живи. Слышишь – живи.
       
       Конец 1 части.