Время стремительно несется, затягивает в водоворот надвигающейся беды. Светлана упирается, расстроено оглядывается по сторонам в надежде увидеть того, кто защитит, отведет беду, но вокруг чужие безразличные лица. Слабость в последнее время стала ее сестрой. Приходя с работы, едва могла сготовить и сразу залазила под одеяло. Силы, казалось, вытекали из и без того исхудавшего тела. Дашка долго не раздумывала, схватила Светку за руку и отвела к врачу. Дальше все было как в тумане, анализы, пункция и приговор – карцинома щитовидной железы.
Страх. Страх. Страх, окружил, захватил в свои силки и не отпускал. И ты наедине с ним. Один на один смотришь в глаза и не веришь, что в отражении видишь смерть. Ты хочешь жить. Кричишь в пустоту и видишь ответ. Ты не хотела жить. Растоптала себя. Убила в себе все живое. Убила любовь. Получи желанное.
– Нет! Нет! Я хочу жить! Хочу! Слышишь вселенная! Не забирай меня! Я все поняла и осознала. Прости свое непутевое дитя. Прости! Дай пожить на белом свете! Дай познать женское счастье! Ты так мало отвела времени моим сестренкам. Не забирай меня. Я буду жить за нас всех.
Светлана металась, развод отпал сам собой. Мысли о смерти окутывали чернотой, и она представляла, как сын сначала остается с ней, а после ее смерти опять возвращается к отцу. Кружившая пустота не казалось теперь такой желанной, Светлана гнала ее прочь, старалась насладиться последними минутами жизни.
Лежа на операционном столе, с ужасом поняла, что ее затягивает в пропасть. Страшно было упасть в омут неизвестности, еще страшней выбираться из нее. Операция прошла успешно. Врачи давали большие надежды, и она верила. Ей нельзя было без веры. Она должна жить.
Через неделю выйдя из больницы, попала на похороны к сестре. Вот и забрала смерть еще одного близкого ей человечка, оставив ее одну с душевными терзаниями и болью. Светка тонула в этой боли, ее было столько, что не хватало дыхания. Некому было сказать утешительные слова, некому было прижать и пожалеть. Она одна в этом мире со своими переживаниями и бедами. Все, что осталось от ее родных – это холмики земли с крестами и фотографиями, где они живые и улыбающиеся.
– Прощайте, мои хорошие. Я люблю вас. Я буду жить, – прошептала Светлана и сильней прижалась к мужчине, который держал ее в своих крепких объятиях.
Беспокойные крики женщины постепенно смолкли, уставший от ночных метаний Светланы Михаил закрыл глаза и провалился в сон. Очнулся он от резкого удара двери о стену.
Светлана вздрогнула, открыла глаза и встретилась с голубыми глазами сына бабки.
«То, что он сейчас преспокойно обнимает меня, и лешему понятно. А еще моя нога, словно змея, обвила его задницу. Почему словно… ты и есть змея. Главное не укусить, а то бабка живой зароет. Да, кстати, кто так дверью хлопнул?»
Светлана повернула голову и встретилась с ошеломленным взглядом Софьи.
«П…ц, – и хотя Светка не любила матерные слова, сейчас они лились из нее лавиной. – Вот это ты попала, Светочка! Теперь как честный гражданин России ты обязана жениться на сыне этой склочной бабки. Другого варианта она не предполагает. Ибо ты бессовестно соблазнила его и, мало того, еще и затащила в свою постель. И хотя в том состоянии, в котором была, сделать ты это не смогла бы, но кого это волнует».
Софья Павловна молча вышла из комнаты, в очередной раз ударив дверью так, что косяк заходил ходуном.
Некоторое время Михаил и Светлана еще лежали, обнявшись, в какой-то момент Светлана опомнилась, медленно убрала свою ногу с мужского бедра и посмотрела на Михаила.
«Однако как ночь сближает».
Брови Михаила сошлись, он резко разомкнул руки и быстро встал с кровати.
– Простите. Ночь была не самая легкая. Я уснул.
– Это вы меня простите. Навалилась на вас со своими проблемами. Я, правда, не хотела причинять вам неудобства. Еще раз простите. Надеюсь, Софья Павловна не придумывает себе мексиканских сериалов.
Светка едва сдерживалась, чтобы не заржать. Натянула одеяло до самых глаз, и ее рот расплылся в лучезарной улыбке. Ошарашенное лицо бабки стояло перед глазами.
– Смеетесь?
Светлана не выдержала, прыснула.
Губы Михаила разошлись в добродушной улыбке.
– Вы удивительная женщина, – его плечи поднялись от тяжкого вздоха, – пойду оправдываться.
Брови Светланы взлетели, было необычно видеть взрослого мужчину идущего к матери как на плаху. А с другой стороны – кто она такая, чтобы лезть в их отношения. По крайней мере, его объятия спасли в эту ночь, только они спасли от окончательного падения в омут. Только они поддерживали, когда она шла по лезвию бритвы, и оступись только, подняться уже не смогла бы. Значит, Светка будет жить. Самый страшный кошмар вновь пережила, остались мелочи жизни. Они не так ранят, их она сама вытащит перед сном. Даст покушать сущности, чтобы ночью спать спокойно.
Услышав, как хлопнула входная дверь, Светлана вздохнула.
«Ушел. Интересно, женат или нет? А хотя… тебе какое дело. Мужчина красивый, но не заставляет душу замирать и трепетать. Чужой. Не мой. Мне бы еще хоть разок в тех руках побывать. Вот ты, Светка, дурочка! Побывала, а потом чуть богу душу не отдала. Глазки проморгала – и опять мысли о мужиках. Наверное, от кумы заразилась. Все. Ушел. Пора вставать и посмотреть в глаза совести в лице Софьи Павловны. Пустит тебя под расстрел и даже не даст вымолвить последнее слово в свою защиту. А хотя, может, и оправдает, пол мыть некому-то».
Светлана осторожно встала с кровати, поводила носом от собственных запахов. Влажная ночнушка прилипла в некоторых местах к телу. Одернув ее, накинула халат и осторожно пошла в ванную. Чувствовала себя не ахти как, но нужно жить дальше. Только как – пока не понимала. Чужая сущность была агрессивна и вероломно разрушила спрятанный мир прошлого.
«Держись, Светочка! Не просто так у тебя открылся дар. Спасешь хотя бы двух мужчин от гибели, значит, не зря живешь на белом свете».
Светлана осторожно открыла дверь и, не глядя в сторону кухни, прошмыгнула сразу в ванную. Включила краны и легла в воду. Хотелось полежать в ванне, смыть усталость и ночные воспоминания. Закрыв глаза, она чувствовала, как вода ласково ласкает кожу, поднимается все выше и выше, захватывая тело, израненное болью потерь.
Намылив голову, ополоснулась и вылезла из ванны. Надела чистое белье и вышла. Кинула взор в сторону кухни и встретилась с внимательным взглядом голубых глаз. Теперь понятно, от кого мужчине досталась неземная голубизна.
– Чего встала? Иди, рассказывай.
«Как ты до такой жизни докатилась? А вот так, катилась, катилась и докатилась».
Светлана села на табурет, едва сдержала рвущуюся зевоту, перевела взгляд в окно. За окном весело прыгали на ветках воробьи.
«Везет кому-то, прыгают с ветки на ветку, никого не соблазняли и поэтому ответ перед бабкой держать не надо».
Тишина и ожидание в комнате достигли своего апогея, а так как Светлана была виновницей нарушения устоев в данной квартире, пришлось ей и отвечать, почему она нарушила этот уклад.
– Софья Павловна, прошу у вас прощения. Я немного приболела…
Говорить совершенно не хотелось, почему-то хотелось сильно кушать, то есть не кушать, а жрать. В подтверждение в животе у Светки то ли заурчало, то ли отчаянно завыло. Организм требовал возврата потраченных за ночь калорий.
Память выискивала в холодильнике вкуснятину и, не найдя ее, отреагировала вновь урчанием в животе. Светлана встала, открыла холодильник, взяла пакет молока и вылила в ковшик. Медленно всыпала манную крупу, осторожно помешивая, ждала, когда варево закипит.
– А чего ты не рассказываешь, как с моим сыном спала.
«Вообще-то то, что происходит в чужой постели, никого не должно волновать. Но, видно, скромность обошла вас стороной, а бесцеремонность ваш конек».
– Софья Павловна, это не я спала с вашим сыном, а он со мной. Поэтому у него и спросите. Что он забыл в кровати у чужой женщины?
Светлана ехидно улыбалась, на душе было радостно.
«Ага. Сделал гадость, на душе радость. Сожрет ведь сына, а он проявил человеческое сострадание и участие в твоей судьбе. А ты бессовестная, так отблагодарила его за участие. Твоя наброшенная нога на его бедро не в счет».
Воспоминание о прошедшей ночи вновь кольнули болью по сердцу.
«Главное – осталось жива. Смерть не пришла, не забрала, значит, поживем еще на белом свете и примем удар на себя».
Светлана сняла ковшик с плиты, вылила кашу в тарелку и посмотрела на бабку.
– Софья Павловна. Я понимаю, что очень неприятно видеть, как ваш сын лежит в кровати с чужой женщиной. Со своей стороны, могу его только благодарить, что не оставил меня одну в эту ночь. Мы вымотались. И в итоге получилось, то, что вы увидели. Между нами ничего не было и быть не может.
– Это почему не может быть?
Отправленная в рот каша встала поперек глотки. Светлана закашлялась и с изумлением уставилась на такое же удивленное и недовольное лицо бабки.
С трудом проглотив застрявший комок каши, Светка продолжала есть, обдумывая услышанные слова.
– Наверное, потому что меня не интересуют отношения с мужчинами.
– Что, крест на себе поставила?
– Крест не хочу на себе ставить, успеется. Но и новых отношений не хочу, еще от старых не отошла.
– Так я и не тороплю. Михаил у меня добрый, заботливый. Торопиться в этом деле не стоит, приглядитесь к друг к другу. Да и лучше, чем мой сын, тебе не найти.
Сказанные слова резанули, что нож по сердцу. Хотелось закричать: «Есть лучше! Есть! Только не для меня».
Доев кашу, Светлана вымыла тарелку с ложкой.
– Я пойду, прилягу. Ломает сильно.
Софья нахмурила свои широкие брови.
– Может, ты бы к врачу сходила.
– Так был врач, сказал, что не смертельно. Думаю, все уже позади.
«Все осталось в прошлом. Двери прошлого вновь закрою наглухо. Никто больше не сможет их открыть. Не хочу ворошить его. Прошлое нельзя изменить, а если нельзя изменить, то и ворошить незачем», – повторила Светлана словно мантру.
Войдя в комнату, поменяла постельное белье – благо у хозяйки квартиры была стиральная машина, и выстиранное вчера белье высохло и теперь можно вновь поменять его и лечь на чистое. Собрав влажное белье, Светка отнесла его в стиральную машину, вернувшись, легла на кровать и закрыла глаза. Вроде и ничего практически не делала, а усталость навалилась, как будто всю ночь вагоны с углем разгружала. Вспоминать о том, что произошло ночью, не хотелось, поэтому Светлана попыталась подумать о работе и о том, как оправдываться перед начальством из-за отсутствия больничного листа. Хоть было и тревожно, но в сон она провалилась практически мгновенно, и разбудил ее звонок.
Софья Павловна прошоркала ногами по полу, скрипуче спросила.
– Кто там?
И сразу провернула ключи в дверях.
Голос доктора Светлана узнала сразу, нахмурилась и замерла в ожидании.
Виктор не стал сразу ломиться в комнату пациентки, постучался и, услышав утвердительный ответ, вошел с улыбкой на лице.
– А вот и я. Забежал к вам ненадолго, как вы себя чувствуете?
Светлана улыбнулась.
– Сегодня намного лучше, чем в прошлые дни. Думаю, мои ночные скитания закончились.
– Отличная новость. Я вам больничный оформил у своей знакомой, завтра к ней сходите и закроете его, если жалоб на здоровье больше нет.
Светлана оживилась, вздохнула.
– Спасибо вам. Прям тяжелый груз с моих плеч сняли, а я только думала, как буду перед начальством оправдываться.
– Позвольте, я вас осмотрю, так сказать, для успокоения души.
Светлана не возражала. Удостоверившись, что с ней все хорошо, Виктор пожелал ей больше не болеть и ушел.
«Хороший мужчина, и как говорят, мир не без добрых людей. Да и хватит валяться в постели, нужно сходить в магазин, продуктов подкупить. Жизнь продолжается, потребуется много сил, ибо пока я не знаю, что за сущность взвалила на свои плечи. Как же так получилось? А чего гадать, прекрасно все помню, захотелось прочувствовать и унести с собой воспоминания о сильных мужских руках, вот и унесла. Блин, мамочки, какие они ласковые. Теперь только осталось вспоминать и сожалеть, что не у меня такое счастье. Такие мужики бесхозными не бывают. На таких сразу хомут одевают, и еще поводок, чтобы не потерялся. Ладно уже фигней страдать, поднимай свою плоскую задницу и вперед по магазинам».
Вот уже и неделя пролетела после свалившихся на ее голову приключений, но пока острых изменений Светлана не замечала, только тоска все больше закручивала в свои тески. Тоска по родным и по несбыточным мечтам, тоска о доме, в котором столько лет прожила. Смотрела женщина на окружающую обстановку и все чаще приходила к мысли, что все вокруг чужое и ненавистное. Хотелось выть, швырять все вокруг и найти ответ, что с ней происходит. Вернулась мысль подыскать себе другое жилье, но прикинув, сколько она потеряет, решила потерпеть еще склочный характер бабки.
Прошел месяц, в один из субботних вечеров по коридору разнеся звонок. Софья Павловна подскочила и живенько побежала открывать дверь, не спрашивая, кто там, быстро отперла замки и отступила. На пороге стоял Михаил с большим букетом цветов и тортом.
– Мама, поздравляю с днем рождения!
Вручив матери цветы, разулся и отправился на кухню.
Светлана готовила борщ и от появления гостя с тортом немного растерялась. С той ночи они больше не виделись, Софья молчала, как партизан на допросе, и делала вид, что ничего не произошло.
– О, тортик. У вас какое-то событие?
На кухню вплыла сияющая, как лампочка Ильича, бабка с букетом цветов.
– Маме сегодня юбилей, восемьдесят лет.
– Ой! Я и не знала. Поздравляю вас, Софья Павловна, и конечно, желаю долгих лет жизни и здоровья.
Вспомнив что-то, Светлана юркнула между матерью и сыном, прошмыгнула в свою спальню. Вытащила из шкафа завернутый в разноцветную фольгу сверток. Мысленно погладила себя по голове за свою предусмотрительность. Две недели назад совершенно случайно купила белую пуховую шаль. Купила просто так, на всякий случай, и случай не заставил себя долго ждать.
Выйдя из комнаты, Светлана вручила подарок Софье. Подарком бабка осталась довольна, покрутилась перед зеркалом как молодуха и, вернувшись на кухню, села на стул и стала ждать продолжение банкета.
Светлана уже поставила чайник на плиту и расставляла чашки.
– Ради праздника можно и из сервиза чашки поставить, поди взрослые уже, не разобьете.
Светка молча убрала кружки, вытащила из серванта три чашки с блюдцами из тончайшего фарфора. Осторожно ополоснув их, расставила на столе, положила пакетики чая, все время чувствуя на себе взгляд Михаила.
После третьей чашки чая Светка боялась пошевелиться, на торт вообще смотреть не могла.
Разрумянившая Софья Павловна выглядела так, будто пропустила не один стопарик, все время поправляла на своих плечах шаль, будто проверяла, не спер ли ее кто за то время, пока она доедала третий кусок торта. Когда чашка осталось пустой, вздохнула с облегчением.
– Что-то я устала, пойду, прилягу, а вам, молодежь, нечего дома сидеть, шли бы на улицу погуляли.
Светлана бросила взгляд на смущенного Михаила и отвернулась, ситуация была не из приятных. Будто они маленькие дети и их застукали, когда они нашкодили.
– Чего пересматриваетесь?! Ступайте, я сказала, на улицу, а я пока отдохну.
Страх. Страх. Страх, окружил, захватил в свои силки и не отпускал. И ты наедине с ним. Один на один смотришь в глаза и не веришь, что в отражении видишь смерть. Ты хочешь жить. Кричишь в пустоту и видишь ответ. Ты не хотела жить. Растоптала себя. Убила в себе все живое. Убила любовь. Получи желанное.
– Нет! Нет! Я хочу жить! Хочу! Слышишь вселенная! Не забирай меня! Я все поняла и осознала. Прости свое непутевое дитя. Прости! Дай пожить на белом свете! Дай познать женское счастье! Ты так мало отвела времени моим сестренкам. Не забирай меня. Я буду жить за нас всех.
Светлана металась, развод отпал сам собой. Мысли о смерти окутывали чернотой, и она представляла, как сын сначала остается с ней, а после ее смерти опять возвращается к отцу. Кружившая пустота не казалось теперь такой желанной, Светлана гнала ее прочь, старалась насладиться последними минутами жизни.
Лежа на операционном столе, с ужасом поняла, что ее затягивает в пропасть. Страшно было упасть в омут неизвестности, еще страшней выбираться из нее. Операция прошла успешно. Врачи давали большие надежды, и она верила. Ей нельзя было без веры. Она должна жить.
Через неделю выйдя из больницы, попала на похороны к сестре. Вот и забрала смерть еще одного близкого ей человечка, оставив ее одну с душевными терзаниями и болью. Светка тонула в этой боли, ее было столько, что не хватало дыхания. Некому было сказать утешительные слова, некому было прижать и пожалеть. Она одна в этом мире со своими переживаниями и бедами. Все, что осталось от ее родных – это холмики земли с крестами и фотографиями, где они живые и улыбающиеся.
– Прощайте, мои хорошие. Я люблю вас. Я буду жить, – прошептала Светлана и сильней прижалась к мужчине, который держал ее в своих крепких объятиях.
Беспокойные крики женщины постепенно смолкли, уставший от ночных метаний Светланы Михаил закрыл глаза и провалился в сон. Очнулся он от резкого удара двери о стену.
Светлана вздрогнула, открыла глаза и встретилась с голубыми глазами сына бабки.
«То, что он сейчас преспокойно обнимает меня, и лешему понятно. А еще моя нога, словно змея, обвила его задницу. Почему словно… ты и есть змея. Главное не укусить, а то бабка живой зароет. Да, кстати, кто так дверью хлопнул?»
Светлана повернула голову и встретилась с ошеломленным взглядом Софьи.
«П…ц, – и хотя Светка не любила матерные слова, сейчас они лились из нее лавиной. – Вот это ты попала, Светочка! Теперь как честный гражданин России ты обязана жениться на сыне этой склочной бабки. Другого варианта она не предполагает. Ибо ты бессовестно соблазнила его и, мало того, еще и затащила в свою постель. И хотя в том состоянии, в котором была, сделать ты это не смогла бы, но кого это волнует».
Софья Павловна молча вышла из комнаты, в очередной раз ударив дверью так, что косяк заходил ходуном.
Некоторое время Михаил и Светлана еще лежали, обнявшись, в какой-то момент Светлана опомнилась, медленно убрала свою ногу с мужского бедра и посмотрела на Михаила.
«Однако как ночь сближает».
Брови Михаила сошлись, он резко разомкнул руки и быстро встал с кровати.
– Простите. Ночь была не самая легкая. Я уснул.
– Это вы меня простите. Навалилась на вас со своими проблемами. Я, правда, не хотела причинять вам неудобства. Еще раз простите. Надеюсь, Софья Павловна не придумывает себе мексиканских сериалов.
Светка едва сдерживалась, чтобы не заржать. Натянула одеяло до самых глаз, и ее рот расплылся в лучезарной улыбке. Ошарашенное лицо бабки стояло перед глазами.
– Смеетесь?
Светлана не выдержала, прыснула.
Губы Михаила разошлись в добродушной улыбке.
– Вы удивительная женщина, – его плечи поднялись от тяжкого вздоха, – пойду оправдываться.
Брови Светланы взлетели, было необычно видеть взрослого мужчину идущего к матери как на плаху. А с другой стороны – кто она такая, чтобы лезть в их отношения. По крайней мере, его объятия спасли в эту ночь, только они спасли от окончательного падения в омут. Только они поддерживали, когда она шла по лезвию бритвы, и оступись только, подняться уже не смогла бы. Значит, Светка будет жить. Самый страшный кошмар вновь пережила, остались мелочи жизни. Они не так ранят, их она сама вытащит перед сном. Даст покушать сущности, чтобы ночью спать спокойно.
Услышав, как хлопнула входная дверь, Светлана вздохнула.
«Ушел. Интересно, женат или нет? А хотя… тебе какое дело. Мужчина красивый, но не заставляет душу замирать и трепетать. Чужой. Не мой. Мне бы еще хоть разок в тех руках побывать. Вот ты, Светка, дурочка! Побывала, а потом чуть богу душу не отдала. Глазки проморгала – и опять мысли о мужиках. Наверное, от кумы заразилась. Все. Ушел. Пора вставать и посмотреть в глаза совести в лице Софьи Павловны. Пустит тебя под расстрел и даже не даст вымолвить последнее слово в свою защиту. А хотя, может, и оправдает, пол мыть некому-то».
Светлана осторожно встала с кровати, поводила носом от собственных запахов. Влажная ночнушка прилипла в некоторых местах к телу. Одернув ее, накинула халат и осторожно пошла в ванную. Чувствовала себя не ахти как, но нужно жить дальше. Только как – пока не понимала. Чужая сущность была агрессивна и вероломно разрушила спрятанный мир прошлого.
«Держись, Светочка! Не просто так у тебя открылся дар. Спасешь хотя бы двух мужчин от гибели, значит, не зря живешь на белом свете».
Светлана осторожно открыла дверь и, не глядя в сторону кухни, прошмыгнула сразу в ванную. Включила краны и легла в воду. Хотелось полежать в ванне, смыть усталость и ночные воспоминания. Закрыв глаза, она чувствовала, как вода ласково ласкает кожу, поднимается все выше и выше, захватывая тело, израненное болью потерь.
Намылив голову, ополоснулась и вылезла из ванны. Надела чистое белье и вышла. Кинула взор в сторону кухни и встретилась с внимательным взглядом голубых глаз. Теперь понятно, от кого мужчине досталась неземная голубизна.
– Чего встала? Иди, рассказывай.
«Как ты до такой жизни докатилась? А вот так, катилась, катилась и докатилась».
Светлана села на табурет, едва сдержала рвущуюся зевоту, перевела взгляд в окно. За окном весело прыгали на ветках воробьи.
«Везет кому-то, прыгают с ветки на ветку, никого не соблазняли и поэтому ответ перед бабкой держать не надо».
Тишина и ожидание в комнате достигли своего апогея, а так как Светлана была виновницей нарушения устоев в данной квартире, пришлось ей и отвечать, почему она нарушила этот уклад.
– Софья Павловна, прошу у вас прощения. Я немного приболела…
Говорить совершенно не хотелось, почему-то хотелось сильно кушать, то есть не кушать, а жрать. В подтверждение в животе у Светки то ли заурчало, то ли отчаянно завыло. Организм требовал возврата потраченных за ночь калорий.
Память выискивала в холодильнике вкуснятину и, не найдя ее, отреагировала вновь урчанием в животе. Светлана встала, открыла холодильник, взяла пакет молока и вылила в ковшик. Медленно всыпала манную крупу, осторожно помешивая, ждала, когда варево закипит.
– А чего ты не рассказываешь, как с моим сыном спала.
«Вообще-то то, что происходит в чужой постели, никого не должно волновать. Но, видно, скромность обошла вас стороной, а бесцеремонность ваш конек».
– Софья Павловна, это не я спала с вашим сыном, а он со мной. Поэтому у него и спросите. Что он забыл в кровати у чужой женщины?
Светлана ехидно улыбалась, на душе было радостно.
«Ага. Сделал гадость, на душе радость. Сожрет ведь сына, а он проявил человеческое сострадание и участие в твоей судьбе. А ты бессовестная, так отблагодарила его за участие. Твоя наброшенная нога на его бедро не в счет».
Воспоминание о прошедшей ночи вновь кольнули болью по сердцу.
«Главное – осталось жива. Смерть не пришла, не забрала, значит, поживем еще на белом свете и примем удар на себя».
Светлана сняла ковшик с плиты, вылила кашу в тарелку и посмотрела на бабку.
– Софья Павловна. Я понимаю, что очень неприятно видеть, как ваш сын лежит в кровати с чужой женщиной. Со своей стороны, могу его только благодарить, что не оставил меня одну в эту ночь. Мы вымотались. И в итоге получилось, то, что вы увидели. Между нами ничего не было и быть не может.
– Это почему не может быть?
Отправленная в рот каша встала поперек глотки. Светлана закашлялась и с изумлением уставилась на такое же удивленное и недовольное лицо бабки.
С трудом проглотив застрявший комок каши, Светка продолжала есть, обдумывая услышанные слова.
– Наверное, потому что меня не интересуют отношения с мужчинами.
– Что, крест на себе поставила?
– Крест не хочу на себе ставить, успеется. Но и новых отношений не хочу, еще от старых не отошла.
– Так я и не тороплю. Михаил у меня добрый, заботливый. Торопиться в этом деле не стоит, приглядитесь к друг к другу. Да и лучше, чем мой сын, тебе не найти.
Сказанные слова резанули, что нож по сердцу. Хотелось закричать: «Есть лучше! Есть! Только не для меня».
Доев кашу, Светлана вымыла тарелку с ложкой.
– Я пойду, прилягу. Ломает сильно.
Софья нахмурила свои широкие брови.
– Может, ты бы к врачу сходила.
– Так был врач, сказал, что не смертельно. Думаю, все уже позади.
«Все осталось в прошлом. Двери прошлого вновь закрою наглухо. Никто больше не сможет их открыть. Не хочу ворошить его. Прошлое нельзя изменить, а если нельзя изменить, то и ворошить незачем», – повторила Светлана словно мантру.
Войдя в комнату, поменяла постельное белье – благо у хозяйки квартиры была стиральная машина, и выстиранное вчера белье высохло и теперь можно вновь поменять его и лечь на чистое. Собрав влажное белье, Светка отнесла его в стиральную машину, вернувшись, легла на кровать и закрыла глаза. Вроде и ничего практически не делала, а усталость навалилась, как будто всю ночь вагоны с углем разгружала. Вспоминать о том, что произошло ночью, не хотелось, поэтому Светлана попыталась подумать о работе и о том, как оправдываться перед начальством из-за отсутствия больничного листа. Хоть было и тревожно, но в сон она провалилась практически мгновенно, и разбудил ее звонок.
Софья Павловна прошоркала ногами по полу, скрипуче спросила.
– Кто там?
И сразу провернула ключи в дверях.
Голос доктора Светлана узнала сразу, нахмурилась и замерла в ожидании.
Виктор не стал сразу ломиться в комнату пациентки, постучался и, услышав утвердительный ответ, вошел с улыбкой на лице.
– А вот и я. Забежал к вам ненадолго, как вы себя чувствуете?
Светлана улыбнулась.
– Сегодня намного лучше, чем в прошлые дни. Думаю, мои ночные скитания закончились.
– Отличная новость. Я вам больничный оформил у своей знакомой, завтра к ней сходите и закроете его, если жалоб на здоровье больше нет.
Светлана оживилась, вздохнула.
– Спасибо вам. Прям тяжелый груз с моих плеч сняли, а я только думала, как буду перед начальством оправдываться.
– Позвольте, я вас осмотрю, так сказать, для успокоения души.
Светлана не возражала. Удостоверившись, что с ней все хорошо, Виктор пожелал ей больше не болеть и ушел.
«Хороший мужчина, и как говорят, мир не без добрых людей. Да и хватит валяться в постели, нужно сходить в магазин, продуктов подкупить. Жизнь продолжается, потребуется много сил, ибо пока я не знаю, что за сущность взвалила на свои плечи. Как же так получилось? А чего гадать, прекрасно все помню, захотелось прочувствовать и унести с собой воспоминания о сильных мужских руках, вот и унесла. Блин, мамочки, какие они ласковые. Теперь только осталось вспоминать и сожалеть, что не у меня такое счастье. Такие мужики бесхозными не бывают. На таких сразу хомут одевают, и еще поводок, чтобы не потерялся. Ладно уже фигней страдать, поднимай свою плоскую задницу и вперед по магазинам».
Вот уже и неделя пролетела после свалившихся на ее голову приключений, но пока острых изменений Светлана не замечала, только тоска все больше закручивала в свои тески. Тоска по родным и по несбыточным мечтам, тоска о доме, в котором столько лет прожила. Смотрела женщина на окружающую обстановку и все чаще приходила к мысли, что все вокруг чужое и ненавистное. Хотелось выть, швырять все вокруг и найти ответ, что с ней происходит. Вернулась мысль подыскать себе другое жилье, но прикинув, сколько она потеряет, решила потерпеть еще склочный характер бабки.
***
Прошел месяц, в один из субботних вечеров по коридору разнеся звонок. Софья Павловна подскочила и живенько побежала открывать дверь, не спрашивая, кто там, быстро отперла замки и отступила. На пороге стоял Михаил с большим букетом цветов и тортом.
– Мама, поздравляю с днем рождения!
Вручив матери цветы, разулся и отправился на кухню.
Светлана готовила борщ и от появления гостя с тортом немного растерялась. С той ночи они больше не виделись, Софья молчала, как партизан на допросе, и делала вид, что ничего не произошло.
– О, тортик. У вас какое-то событие?
На кухню вплыла сияющая, как лампочка Ильича, бабка с букетом цветов.
– Маме сегодня юбилей, восемьдесят лет.
– Ой! Я и не знала. Поздравляю вас, Софья Павловна, и конечно, желаю долгих лет жизни и здоровья.
Вспомнив что-то, Светлана юркнула между матерью и сыном, прошмыгнула в свою спальню. Вытащила из шкафа завернутый в разноцветную фольгу сверток. Мысленно погладила себя по голове за свою предусмотрительность. Две недели назад совершенно случайно купила белую пуховую шаль. Купила просто так, на всякий случай, и случай не заставил себя долго ждать.
Выйдя из комнаты, Светлана вручила подарок Софье. Подарком бабка осталась довольна, покрутилась перед зеркалом как молодуха и, вернувшись на кухню, села на стул и стала ждать продолжение банкета.
Светлана уже поставила чайник на плиту и расставляла чашки.
– Ради праздника можно и из сервиза чашки поставить, поди взрослые уже, не разобьете.
Светка молча убрала кружки, вытащила из серванта три чашки с блюдцами из тончайшего фарфора. Осторожно ополоснув их, расставила на столе, положила пакетики чая, все время чувствуя на себе взгляд Михаила.
После третьей чашки чая Светка боялась пошевелиться, на торт вообще смотреть не могла.
Разрумянившая Софья Павловна выглядела так, будто пропустила не один стопарик, все время поправляла на своих плечах шаль, будто проверяла, не спер ли ее кто за то время, пока она доедала третий кусок торта. Когда чашка осталось пустой, вздохнула с облегчением.
– Что-то я устала, пойду, прилягу, а вам, молодежь, нечего дома сидеть, шли бы на улицу погуляли.
Светлана бросила взгляд на смущенного Михаила и отвернулась, ситуация была не из приятных. Будто они маленькие дети и их застукали, когда они нашкодили.
– Чего пересматриваетесь?! Ступайте, я сказала, на улицу, а я пока отдохну.
