Сарварс окружали земли самых родовитых графов. Меня интересовали лишь двое. Мы подъезжали к столице с юго-западной стороны. Чтобы добраться до Маджонского графства, мне необходимо было пересечь весь город и очутиться в северо-востоке. Радовало одно. Замок Арвайских возвышался на востоке. Земли душегубов граничили. Видно, на этой почве два голубка и спелись.
В омут с головой кидаться не собиралась. Предстояли нелегкие дни слежки и изучения жизни двух сиятельных отпрысков. Подойти и пырнуть ножом Дирвана не составляло труда. Мне даже часто снилось, с какой мстительной сладостью я это делаю. Но был еще один субъект моей ненависти. Оставить его жить на этом белом свете – не могла. Поэтому необходимо было рассчитать каждый шаг и действие.
На повестке близлежащих дней стояло провернуть развод четы Барванской.
Вторым пунктом было обеспечить дальнейшую жизнь матери. Эта женщина столько для меня сделала, что я должна целовать ей не только пальчики рук, но и ног. И хотя я дотошно несколько раз расписала ей о ее дальнейшей жизни без мужа, но порой в глубине родных голубых глаз видела затаенный страх.
Всю свою жизнь Ярима жила под чьей-то опекой, и теперь ее страшило будущее. И мне предстояла задача обеспечить маму всем необходимым и научить самостоятельности. Легкая задача для многих женщин нашего мира и непосильная, на первый взгляд, для леди этого. Как говорил один маленький принц: мы в ответе за тех, кого приручили. Если я собралась кардинально менять чью-то жизнь, то должна быть уверенной в ее завтрашнем дне.
Я давала себе отчет, что мой план по убийству насильников может дать сбой. Нет, моя рука не дрогнет. Но я могу быть поймана на месте преступления. Или кто-то заметит меня и донесет агентам тайной канцелярии. А вот с ними мне ну никак не хотелось встречаться. Опять же, за себя не боялась. Мне была дорога жизнь самого близкого в этом мире человека – моей мамы.
И третий пункт… Да. Он уже несколько раз переплелся со вторым. Но не выполнить его не могу. А просто обязана! Если у меня не получится отомстить за смерть Риан и Ливин, то с моей стороны это будет предательством.
В очередной раз углубившись в свои мысли и переживания, не заметила, как мы подъехали к городским воротам. Карету слегка качнуло, когда Эром спрыгнул с козел. Я вопросительно посмотрела на мать.
– Пошел вносить плату за въезд в столицу, – ответив, Ярима в волнении сжала державшие в руках перчатки.
– А разве мзду дают не стражникам? – тут же задала я вопрос, вспомнив, как в книгах описывали подобную процедуру. К сожалению, в памяти Ливин этот пунктик отсутствовал. А причина была банальна. Юных девушек берегли. Их первый выход в высший свет должен иметь свое очарование и загадочность. Поэтому девушек держали дома. Нанимали учителей и обучали всем премудростям предстоящей жизни.
– Стражники охраняют вход и следят за порядком. Плату собирает привратник. Он записывает фамилию и сословие въезжающего в столицу человека, а также количество прибывающих людей. Плата для всех одна – пять медяков с души. Такая же процедура происходит и по выезду из города, – Ярима замолкла, когда наша повозка в очередной раз прогнулась под тяжестью Эрома.
И карета продолжила свой путь. Со всех сторон на нас обрушилась лавина звуков: гомон людей, ржание лошадей, цокот копыт по мощеным камнем улицам и грозное покрикивание стражников на глупых прохожих, попавшихся на их пути.
– Волнуешься, – тут же спросила у матери. Подхватив ее ладонь, сжала в поддержке.
Даже мои тетушки притихли. И лишь бабушка с невозмутимым видом продолжала дымить своей трубкой. Она редко вступала в перебранку между мной и ее родственницами. Порой мне казалось, что она наблюдает за нами и молчаливо ждет, что же получится из всей этой затеи.
– Сколько по времени нам ехать до вашего графства? – решила своими вопросами немного развеять накалившее напряжение.
– Чуть более получаса, – вздохнув, ответила Ярима. Потом, о чем-то подумав, сказала: – Можем съездить посмотреть гостевой дом.
В ее глазах было столько надежды, что я не смогла отказать. Да и самой хотелось посмотреть на то, где нам предстоит жить.
– Я обеими руками за. Осталось предупредить Эрома, что у нас немного изменился маршрут.
Встав, я подошла к перегородке, разделяющей нас от возчика. Открыв дверцу маленького окошка, высунув руку, стукнула по широкой мужской спине:
– Эром... Мы меняем траекторию полета! – шутя, выкрикнула я и тут же добавила: – Сначала едем в гостевой дом.
Закрыв окошко, подсела к матери и, решив немного разрядить обстановку, дурачась, громко крикнула:
– А сейчас, дамы и господа! По вашим многочисленным заявкам песня «Вечная любовь»! – вновь подхватив Яриму под локоток, запела очередную песню из моего мира:
«Если однажды горячее солнце станет холодным, как утренний лед,
Если зима жарким летом вернется и на песок белый снег упадет…»
Раскачивалась под такт слов, голосила во все горло, совершенно не заботясь о том, что меня могут слышать за пределами кареты. С улыбкой на лицах наблюдала за призраками, с застывшими лицами вслушивающихся в слова песни. Я не удивилась. Когда раз за разом пела на бис эту песню. Да и по-другому не могло быть. Вслушиваясь в текст, раскрывается женская душа, и хочется, чтобы именно для тебя складывали такие красивые строки.
– Ваше сиятельство! Приехали! – крикнул Эром.
Тем самым спустив нас с облаков на землю. Окунув в действительность, находящуюся за пределами тонких стен повозки, в которой мы находились. При открытии мною двери иллюзорная защита вмиг развеялась. Опустившись со ступеньки кареты, я с особой тщательностью поняла, что с этих мгновений наша жизнь потечет по другому руслу. А какое оно будет, во многом зависит от нас самих.
Разглядывая кованые ворота, закрытые на большой замок, бросила взгляд на двухэтажный особняк, и единственное, что смогла вымолвить:
– Да…
Почувствовав прикосновение холодных пальчиков к моей руке, повернулась и увидела расстроенный взгляд материнских глаз. Да и немудрено.
Особняк, в котором нам предстояло жить, больше походил на дом с привидениями. Тетушки точно описали творившиеся вокруг запустение. Обшарпанные от краски стены дома вызывали ступор. Ухмыльнувшись точности промелькнувшей мысли, в поддержке похлопала рукой по ладони матери и, улыбнувшись, вымолвила:
– Не переживай. Глаза боятся, а руки делают. Я одного не понимаю. Почему дом в таком запущенном состоянии? У графа Барванского проблема с деньгами?
На мой вопрос Ярима лишь пожала плечами и еще больше сникла.
– Мам, ты что-то совсем раскисла. Понимаю, что в твоем имении условия проживания лучше. Но если бы не один недоумок, мы могли бы и до сих пор сидеть в лесной глуши. А то, что произошло, нам не изменить. Поэтому только вперед. Сейчас садимся в карету и двигаемся в замок. Пора снимать с папаши дань за последние двадцать лет.
По вопросительным женским взглядам поняла, они в очередной раз не совсем смекнули, что я сказала. Да и не беда. Мне главное – целенаправленно двигаться в нужном направлении.
Заняв места в повозке, я углубилась в мысли о предстоящих расходах на ремонт особняка. И хотя не знала расценки, но уже предполагала, что будут они немалые. Предстояло подумать, как наилучшим способом потрясти отчима. За очередными думами не заметила, что мы приехали к месту назначения.
Эром подвез нас к парадному крыльцу. Открыв дверь кареты, помог спуститься со ступенек.
Перед моим взором возвышался старинный пятиэтажный замок. Задрав голову, я с интересом рассматривала шпили крыш, уходящих высоко в небо, темно-серый монолит стен, из-за давности лет кое-где покрытый темно-зеленым мхом. Не ускользнули от моего внимания и оконные рамы, разделенные на маленькие квадраты деревянными перегородками, и движение штор, и мелькающие за стеклами любопытные лица прислуги.
Ярима, подхватив пальчиками края юбки платья, стала подниматься по ступенькам. Я последовала ее примеру. Тетушки зависли, смотря на меня восхищенными взглядами. Они еще ни разу не видели у меня такого горделивого достоинства и милого личика, на котором читалась одна скромность. Но меня хватило ненадолго.
Едва мы вошли в холл, первым, кого увидели, это был невысокого роста мужичок. Гладко прилизанные черные волосы на его голове напоминали цвет вороньего оперения. Узкие свинячьи глазки, усики и бородка сразу вызвали у меня отвращение. Ну не люблю я бородатых мужчин и ничего не могу с собой сделать. Да и обязана ли. Костюмчик, надетый на нем, был выглажен и отпарен так, что позавидовали любые хозяюшки.
Увидев, каким взглядом крысеныш проводил мою мать, сделала пару шагов и оказалась вплотную с управляющим. Перехватив его руку в мертвой хватке, нажала на болевую точку локтевого сгиба и, наклонившись к уху, едва слышно прошептала:
– Слышь ты… упыреныш. Если я еще, хоть один раз увижу брошенный пренебрежительный взгляд в сторону моей матери… Обещаю тебе ночные свидания с очаровательными тетушками. А знаешь, кто они у меня?
Сглотнув, едва сдерживая от боли пелену слез на глазах, мужчина замотал в отрицании головой.
– Ну, как же так! Вот папаша! Всей округе растрезвонил, что у его жены внебрачная дочь. А о прекрасных тетушках-призраках умолчал. Умолчал? – ткнув пальцем под ребра управляющему, с шипением спросила я:
– Умо-о-л-л-л-чал, – заикаясь, едва вымолвил старикашка.
Но быстро пришел в себя. Хорохорясь, попытался вырваться из моего крепкого захвата. Задрав голову, с вызовом посмотрел на меня.
– О! Да я смотрю, у тебя гонору с три короба. Призраков, выходит, не боишься.
– Нет…
Очередная презрительность, но уже в мою сторону, вызвала в груди гнев и немного растерянность. Я понимала, что должна поставить на место этого ничтожного человечишку, возомнившим себя неизвестно кем. Но не знала, как. Призраков видели только маги с седьмым уровнем магического потенциала. Стоявший передо мной мужичек магией навряд ли обладал. И я уж было занервничала, но на помощь пришла Кавис.
Ее появление было фееричным. Управляющий дернулся и застыл, выпучив глаза.
– Говоришь, приведений не боишься. А их удавки? – прапрабабушка выпустила изо рта извивающееся белого цвета кольцо. Оно, словно лассо, метнулось к мужскому горлу, обвив его, стало медленно затягиваться.
Управляющий захрапел, хватал руками удушающую петлю, но его пальцы ничего не могли нащупать.
Взмахом руки Кавис развеяла умерщвляющий силок. Замогильным голосом промолвила: – Я не потерплю неуважения от слуг. Надеюсь, ты запомнил урок. Могу еще раз ночью прийти, напомнить. Всем в замке накажи, чтобы головы не смели поднимать перед хозяйкой и ее дочерью. Распоясались. Забыли, за чей счет живете, – бросив леденящий душу взгляд на мужичка, она подплыла ко мне, шепнув: – Пошли Яриму догонять. Чувствую, Лавир мозг ей вынесет, – дородные плечи прапрабабушки дернулись от смешка.
Я тоже улыбнулась. Смешно было слышать из уст призраков мои словечки. Бросив управляющего, поспешила вслед ушедшей матери, шепнув на ходу:
– Ба, спасибо.
– Всегда, пожалуйста, моя девочка. Ты сильно мне напоминаешь меня в годы молодости.
Я понимала причину, по которой Ярима поспешила удалиться от меня, а затем и скрыться. Переживание в последние дни все чаще наползали на лицо матери. Не выдержав, спросила у нее:
– Мам, ты боишься возвращаться к мужу?
Графиня Барванская, вскинув голову, некоторое время смотрела на меня с грустью в глазах. Встав с кресла, она подошла и, взяв мою руку, сжав ее своими прохладными пальчиками, с печалью в голосе вымолвила:
– Я переживаю за тебя. Лавир – импульсивный человек и порой бывает грубым и прямолинейным. Боюсь, он наговорит много лишнего и не совсем приятного для твоих ушек.
В душевном порыве к женщине, сделавшей для меня так много, обхватила ее руками, шепнув:
– Не бойся за меня. Мы отправляемся в змеиное логово. Я сумею выдержать любые толки и оскорбления. Переживаю лишь за тебя. Ты – леди из высшего общества. Предполагаю, что презренные взоры и, возможно, плевки в твою сторону будут куда «выразительнее».
– Девочка моя. Я стала жить только благодаря твоему появлению в моей жизни. А мнение высшего общества с некоторых пор меня мало волнует».
Воспоминания недавнего разговора всколыхнули в моей душе нежность и сердечную благодарность. Заслышав мужской резкий баритон с нотками злости, вновь подхватила пальчиками края пышной юбки платья (до чего нравится это делать) и поспешила в том направлении, откуда раздавался шум. Жалела об одном, что отсутствовала при всем разговоре четы Барванских:
– Ты не имела права без моего разрешения покидать замок. Не дождавшись от тебя наследника рода, я привел в дом своего ребенка. Ты должна была заняться его воспитанием.
В голосе мужчины, стоявшего в метре от матери, сквозил один лед. Я замедлила шаги в желании рассмотреть Барванского.
Тучный, слегка полноватый, среднего роста мужчина лет пятидесяти. Густые, крупной волной, темно-русые волосы без единой седины. И, на мой взгляд, это единственное, что могло привлечь к нему особ женского пола. Хотя, как говорят, о вкусах не спорят. У мужа Яримы было немного опухшее, багрово-красного цвета лицо. Возможно, оно побагровело от бурлящего внутри гнева. Ершистые брови больше напоминали грозовые тучи, нависшие тяжестью над небольшими искрометными глазами. Я ошиблась, считая, что у графа красивые были только волосы. Волевой подбородок и греческой формы нос скрадывал все недочеты, придавая лицу Лавира строгую аристократичность.
Бросив в мою сторону взгляд, граф вновь посмотрел на мать в желании продолжить разговор, но тут же закрыл рот и буквально через мгновение впился в меня глазами.
«В бой», – мысленно вымолвила я и, выпятив вперед губы, ринулась на амбразуру:
– Ах, мамА! Прости, я немного отстала. Представляешь! Встретила в холе пренеприятного типа. Пришлось провести с ним воспитательную беседу. А это, как я понимаю, мой папА. Так вот, любезнейший, сразу заявляю…
Договорить не успела. В нашу сторону побежал пухленький мальчуган лет пяти. При виде нас он немного стушевался. Замедлив шаг, подошел к графу. Не спуская с нас испуганного взгляда, малыш спрятался за Лавиром. Но сразу выглянул из-за него, и теперь в таких же серых, как и у отца, глазах, лучилось любопытство.
Графенок оказался копией своего папаши. Мне почему-то стало смешно. Таких вот маленьких наследников влиятельных родов в бархатных синих костюмчиках с белыми накрахмаленными жабо я видела лишь в кино. А тут, пожалуйста, бесплатное представление и пора к нему привыкать. Дети в разборках взрослых не должны принимать участие, но нужно сразу поставить все точки над «и».
– Какой красивый мальчик! – нараспев вымолвила я и тут же расплылась в притворной улыбке. – Так на чем я остановилась? – посмотрев на мать, как бы прося у нее помощи или подсказки, и, не дождавшись ответа, перевела взор на графа Барванского.
– Вспомнила. Так вот, драгоценнейший вы наш. Вам не кажется, что вы берега попутали. У моей мамА есть я. И она должна заниматься только мной и никем больше. Вы же должны понимать, у меня было трудное детство, деревянные игрушки и тому подобное. Я жила без материнской любви и ласки и никому не позволю отнимать ее внимание от меня. А у вас есть сын. Вот и занимайтесь сами его воспитанием, – выговорив на одном дыхании свое негодование, посмотрела на мать.
В омут с головой кидаться не собиралась. Предстояли нелегкие дни слежки и изучения жизни двух сиятельных отпрысков. Подойти и пырнуть ножом Дирвана не составляло труда. Мне даже часто снилось, с какой мстительной сладостью я это делаю. Но был еще один субъект моей ненависти. Оставить его жить на этом белом свете – не могла. Поэтому необходимо было рассчитать каждый шаг и действие.
На повестке близлежащих дней стояло провернуть развод четы Барванской.
Вторым пунктом было обеспечить дальнейшую жизнь матери. Эта женщина столько для меня сделала, что я должна целовать ей не только пальчики рук, но и ног. И хотя я дотошно несколько раз расписала ей о ее дальнейшей жизни без мужа, но порой в глубине родных голубых глаз видела затаенный страх.
Всю свою жизнь Ярима жила под чьей-то опекой, и теперь ее страшило будущее. И мне предстояла задача обеспечить маму всем необходимым и научить самостоятельности. Легкая задача для многих женщин нашего мира и непосильная, на первый взгляд, для леди этого. Как говорил один маленький принц: мы в ответе за тех, кого приручили. Если я собралась кардинально менять чью-то жизнь, то должна быть уверенной в ее завтрашнем дне.
Я давала себе отчет, что мой план по убийству насильников может дать сбой. Нет, моя рука не дрогнет. Но я могу быть поймана на месте преступления. Или кто-то заметит меня и донесет агентам тайной канцелярии. А вот с ними мне ну никак не хотелось встречаться. Опять же, за себя не боялась. Мне была дорога жизнь самого близкого в этом мире человека – моей мамы.
И третий пункт… Да. Он уже несколько раз переплелся со вторым. Но не выполнить его не могу. А просто обязана! Если у меня не получится отомстить за смерть Риан и Ливин, то с моей стороны это будет предательством.
В очередной раз углубившись в свои мысли и переживания, не заметила, как мы подъехали к городским воротам. Карету слегка качнуло, когда Эром спрыгнул с козел. Я вопросительно посмотрела на мать.
– Пошел вносить плату за въезд в столицу, – ответив, Ярима в волнении сжала державшие в руках перчатки.
– А разве мзду дают не стражникам? – тут же задала я вопрос, вспомнив, как в книгах описывали подобную процедуру. К сожалению, в памяти Ливин этот пунктик отсутствовал. А причина была банальна. Юных девушек берегли. Их первый выход в высший свет должен иметь свое очарование и загадочность. Поэтому девушек держали дома. Нанимали учителей и обучали всем премудростям предстоящей жизни.
– Стражники охраняют вход и следят за порядком. Плату собирает привратник. Он записывает фамилию и сословие въезжающего в столицу человека, а также количество прибывающих людей. Плата для всех одна – пять медяков с души. Такая же процедура происходит и по выезду из города, – Ярима замолкла, когда наша повозка в очередной раз прогнулась под тяжестью Эрома.
И карета продолжила свой путь. Со всех сторон на нас обрушилась лавина звуков: гомон людей, ржание лошадей, цокот копыт по мощеным камнем улицам и грозное покрикивание стражников на глупых прохожих, попавшихся на их пути.
– Волнуешься, – тут же спросила у матери. Подхватив ее ладонь, сжала в поддержке.
Даже мои тетушки притихли. И лишь бабушка с невозмутимым видом продолжала дымить своей трубкой. Она редко вступала в перебранку между мной и ее родственницами. Порой мне казалось, что она наблюдает за нами и молчаливо ждет, что же получится из всей этой затеи.
– Сколько по времени нам ехать до вашего графства? – решила своими вопросами немного развеять накалившее напряжение.
– Чуть более получаса, – вздохнув, ответила Ярима. Потом, о чем-то подумав, сказала: – Можем съездить посмотреть гостевой дом.
В ее глазах было столько надежды, что я не смогла отказать. Да и самой хотелось посмотреть на то, где нам предстоит жить.
– Я обеими руками за. Осталось предупредить Эрома, что у нас немного изменился маршрут.
Встав, я подошла к перегородке, разделяющей нас от возчика. Открыв дверцу маленького окошка, высунув руку, стукнула по широкой мужской спине:
– Эром... Мы меняем траекторию полета! – шутя, выкрикнула я и тут же добавила: – Сначала едем в гостевой дом.
Закрыв окошко, подсела к матери и, решив немного разрядить обстановку, дурачась, громко крикнула:
– А сейчас, дамы и господа! По вашим многочисленным заявкам песня «Вечная любовь»! – вновь подхватив Яриму под локоток, запела очередную песню из моего мира:
«Если однажды горячее солнце станет холодным, как утренний лед,
Если зима жарким летом вернется и на песок белый снег упадет…»
Раскачивалась под такт слов, голосила во все горло, совершенно не заботясь о том, что меня могут слышать за пределами кареты. С улыбкой на лицах наблюдала за призраками, с застывшими лицами вслушивающихся в слова песни. Я не удивилась. Когда раз за разом пела на бис эту песню. Да и по-другому не могло быть. Вслушиваясь в текст, раскрывается женская душа, и хочется, чтобы именно для тебя складывали такие красивые строки.
– Ваше сиятельство! Приехали! – крикнул Эром.
Тем самым спустив нас с облаков на землю. Окунув в действительность, находящуюся за пределами тонких стен повозки, в которой мы находились. При открытии мною двери иллюзорная защита вмиг развеялась. Опустившись со ступеньки кареты, я с особой тщательностью поняла, что с этих мгновений наша жизнь потечет по другому руслу. А какое оно будет, во многом зависит от нас самих.
Разглядывая кованые ворота, закрытые на большой замок, бросила взгляд на двухэтажный особняк, и единственное, что смогла вымолвить:
– Да…
Почувствовав прикосновение холодных пальчиков к моей руке, повернулась и увидела расстроенный взгляд материнских глаз. Да и немудрено.
Особняк, в котором нам предстояло жить, больше походил на дом с привидениями. Тетушки точно описали творившиеся вокруг запустение. Обшарпанные от краски стены дома вызывали ступор. Ухмыльнувшись точности промелькнувшей мысли, в поддержке похлопала рукой по ладони матери и, улыбнувшись, вымолвила:
– Не переживай. Глаза боятся, а руки делают. Я одного не понимаю. Почему дом в таком запущенном состоянии? У графа Барванского проблема с деньгами?
На мой вопрос Ярима лишь пожала плечами и еще больше сникла.
– Мам, ты что-то совсем раскисла. Понимаю, что в твоем имении условия проживания лучше. Но если бы не один недоумок, мы могли бы и до сих пор сидеть в лесной глуши. А то, что произошло, нам не изменить. Поэтому только вперед. Сейчас садимся в карету и двигаемся в замок. Пора снимать с папаши дань за последние двадцать лет.
По вопросительным женским взглядам поняла, они в очередной раз не совсем смекнули, что я сказала. Да и не беда. Мне главное – целенаправленно двигаться в нужном направлении.
Заняв места в повозке, я углубилась в мысли о предстоящих расходах на ремонт особняка. И хотя не знала расценки, но уже предполагала, что будут они немалые. Предстояло подумать, как наилучшим способом потрясти отчима. За очередными думами не заметила, что мы приехали к месту назначения.
Эром подвез нас к парадному крыльцу. Открыв дверь кареты, помог спуститься со ступенек.
Перед моим взором возвышался старинный пятиэтажный замок. Задрав голову, я с интересом рассматривала шпили крыш, уходящих высоко в небо, темно-серый монолит стен, из-за давности лет кое-где покрытый темно-зеленым мхом. Не ускользнули от моего внимания и оконные рамы, разделенные на маленькие квадраты деревянными перегородками, и движение штор, и мелькающие за стеклами любопытные лица прислуги.
Ярима, подхватив пальчиками края юбки платья, стала подниматься по ступенькам. Я последовала ее примеру. Тетушки зависли, смотря на меня восхищенными взглядами. Они еще ни разу не видели у меня такого горделивого достоинства и милого личика, на котором читалась одна скромность. Но меня хватило ненадолго.
Едва мы вошли в холл, первым, кого увидели, это был невысокого роста мужичок. Гладко прилизанные черные волосы на его голове напоминали цвет вороньего оперения. Узкие свинячьи глазки, усики и бородка сразу вызвали у меня отвращение. Ну не люблю я бородатых мужчин и ничего не могу с собой сделать. Да и обязана ли. Костюмчик, надетый на нем, был выглажен и отпарен так, что позавидовали любые хозяюшки.
Увидев, каким взглядом крысеныш проводил мою мать, сделала пару шагов и оказалась вплотную с управляющим. Перехватив его руку в мертвой хватке, нажала на болевую точку локтевого сгиба и, наклонившись к уху, едва слышно прошептала:
– Слышь ты… упыреныш. Если я еще, хоть один раз увижу брошенный пренебрежительный взгляд в сторону моей матери… Обещаю тебе ночные свидания с очаровательными тетушками. А знаешь, кто они у меня?
Сглотнув, едва сдерживая от боли пелену слез на глазах, мужчина замотал в отрицании головой.
– Ну, как же так! Вот папаша! Всей округе растрезвонил, что у его жены внебрачная дочь. А о прекрасных тетушках-призраках умолчал. Умолчал? – ткнув пальцем под ребра управляющему, с шипением спросила я:
– Умо-о-л-л-л-чал, – заикаясь, едва вымолвил старикашка.
Но быстро пришел в себя. Хорохорясь, попытался вырваться из моего крепкого захвата. Задрав голову, с вызовом посмотрел на меня.
– О! Да я смотрю, у тебя гонору с три короба. Призраков, выходит, не боишься.
– Нет…
Очередная презрительность, но уже в мою сторону, вызвала в груди гнев и немного растерянность. Я понимала, что должна поставить на место этого ничтожного человечишку, возомнившим себя неизвестно кем. Но не знала, как. Призраков видели только маги с седьмым уровнем магического потенциала. Стоявший передо мной мужичек магией навряд ли обладал. И я уж было занервничала, но на помощь пришла Кавис.
Ее появление было фееричным. Управляющий дернулся и застыл, выпучив глаза.
– Говоришь, приведений не боишься. А их удавки? – прапрабабушка выпустила изо рта извивающееся белого цвета кольцо. Оно, словно лассо, метнулось к мужскому горлу, обвив его, стало медленно затягиваться.
Управляющий захрапел, хватал руками удушающую петлю, но его пальцы ничего не могли нащупать.
Взмахом руки Кавис развеяла умерщвляющий силок. Замогильным голосом промолвила: – Я не потерплю неуважения от слуг. Надеюсь, ты запомнил урок. Могу еще раз ночью прийти, напомнить. Всем в замке накажи, чтобы головы не смели поднимать перед хозяйкой и ее дочерью. Распоясались. Забыли, за чей счет живете, – бросив леденящий душу взгляд на мужичка, она подплыла ко мне, шепнув: – Пошли Яриму догонять. Чувствую, Лавир мозг ей вынесет, – дородные плечи прапрабабушки дернулись от смешка.
Я тоже улыбнулась. Смешно было слышать из уст призраков мои словечки. Бросив управляющего, поспешила вслед ушедшей матери, шепнув на ходу:
– Ба, спасибо.
– Всегда, пожалуйста, моя девочка. Ты сильно мне напоминаешь меня в годы молодости.
Я понимала причину, по которой Ярима поспешила удалиться от меня, а затем и скрыться. Переживание в последние дни все чаще наползали на лицо матери. Не выдержав, спросила у нее:
– Мам, ты боишься возвращаться к мужу?
Графиня Барванская, вскинув голову, некоторое время смотрела на меня с грустью в глазах. Встав с кресла, она подошла и, взяв мою руку, сжав ее своими прохладными пальчиками, с печалью в голосе вымолвила:
– Я переживаю за тебя. Лавир – импульсивный человек и порой бывает грубым и прямолинейным. Боюсь, он наговорит много лишнего и не совсем приятного для твоих ушек.
В душевном порыве к женщине, сделавшей для меня так много, обхватила ее руками, шепнув:
– Не бойся за меня. Мы отправляемся в змеиное логово. Я сумею выдержать любые толки и оскорбления. Переживаю лишь за тебя. Ты – леди из высшего общества. Предполагаю, что презренные взоры и, возможно, плевки в твою сторону будут куда «выразительнее».
– Девочка моя. Я стала жить только благодаря твоему появлению в моей жизни. А мнение высшего общества с некоторых пор меня мало волнует».
Воспоминания недавнего разговора всколыхнули в моей душе нежность и сердечную благодарность. Заслышав мужской резкий баритон с нотками злости, вновь подхватила пальчиками края пышной юбки платья (до чего нравится это делать) и поспешила в том направлении, откуда раздавался шум. Жалела об одном, что отсутствовала при всем разговоре четы Барванских:
– Ты не имела права без моего разрешения покидать замок. Не дождавшись от тебя наследника рода, я привел в дом своего ребенка. Ты должна была заняться его воспитанием.
В голосе мужчины, стоявшего в метре от матери, сквозил один лед. Я замедлила шаги в желании рассмотреть Барванского.
Тучный, слегка полноватый, среднего роста мужчина лет пятидесяти. Густые, крупной волной, темно-русые волосы без единой седины. И, на мой взгляд, это единственное, что могло привлечь к нему особ женского пола. Хотя, как говорят, о вкусах не спорят. У мужа Яримы было немного опухшее, багрово-красного цвета лицо. Возможно, оно побагровело от бурлящего внутри гнева. Ершистые брови больше напоминали грозовые тучи, нависшие тяжестью над небольшими искрометными глазами. Я ошиблась, считая, что у графа красивые были только волосы. Волевой подбородок и греческой формы нос скрадывал все недочеты, придавая лицу Лавира строгую аристократичность.
Бросив в мою сторону взгляд, граф вновь посмотрел на мать в желании продолжить разговор, но тут же закрыл рот и буквально через мгновение впился в меня глазами.
«В бой», – мысленно вымолвила я и, выпятив вперед губы, ринулась на амбразуру:
– Ах, мамА! Прости, я немного отстала. Представляешь! Встретила в холе пренеприятного типа. Пришлось провести с ним воспитательную беседу. А это, как я понимаю, мой папА. Так вот, любезнейший, сразу заявляю…
Договорить не успела. В нашу сторону побежал пухленький мальчуган лет пяти. При виде нас он немного стушевался. Замедлив шаг, подошел к графу. Не спуская с нас испуганного взгляда, малыш спрятался за Лавиром. Но сразу выглянул из-за него, и теперь в таких же серых, как и у отца, глазах, лучилось любопытство.
Графенок оказался копией своего папаши. Мне почему-то стало смешно. Таких вот маленьких наследников влиятельных родов в бархатных синих костюмчиках с белыми накрахмаленными жабо я видела лишь в кино. А тут, пожалуйста, бесплатное представление и пора к нему привыкать. Дети в разборках взрослых не должны принимать участие, но нужно сразу поставить все точки над «и».
– Какой красивый мальчик! – нараспев вымолвила я и тут же расплылась в притворной улыбке. – Так на чем я остановилась? – посмотрев на мать, как бы прося у нее помощи или подсказки, и, не дождавшись ответа, перевела взор на графа Барванского.
– Вспомнила. Так вот, драгоценнейший вы наш. Вам не кажется, что вы берега попутали. У моей мамА есть я. И она должна заниматься только мной и никем больше. Вы же должны понимать, у меня было трудное детство, деревянные игрушки и тому подобное. Я жила без материнской любви и ласки и никому не позволю отнимать ее внимание от меня. А у вас есть сын. Вот и занимайтесь сами его воспитанием, – выговорив на одном дыхании свое негодование, посмотрела на мать.
