Открыв дверь и прикрыв ее, я замерла, смотря на поникшие широкие мужские плечи. Подняв голову, слуга, изменившись в лице, сбивчиво заговорил:
– Леди Киара… Леди… Я не понимаю, что происходит. Дети поели, легли на кровать и затихли.
– Не переживай. Так бывает, когда долго голодаешь.
– А почему они голодают?
– Как тебе объяснить… – я задумалась.
Обучая Эрома грамоте, не задумывалась о таких простых вещах как покупка продуктов, семья, работа, дети. Понимаешь, у этой большой семьи был кормилец. Он умер. А его жена не может прокормить такую ораву детей. Замуж ее вряд ли возьмут, кому захочется хомут из восьми детей на шею вешать. Жизнь в городе слишком дорога. Не можешь прокормить себя, иди в услужение к графам, а это вечная кабала, из которой им уж точно не вырваться. А Лакрес хочет, чтобы ее дети были свободными, вот и тянет жилы. Продать дом и уехать искать другую долю, по всей вероятности, не хочет. Да и где эта лучшая доля? На этот вопрос, пожалуй, один Бог знает ответ.
Дверь медленно открылась, через порог переступила молоденькая девочка лет пятнадцати, держа под руку едва ступающую женщину. Не замечая нас, они проследовали к топчану. Сразу поняла, кто перед нами.
Стянув с головы платок, Лакрес бросила уставший взгляд на лежанку. Ее худенькие плечи дернулись. Женщина прижала платок к лицу и разрыдалась, стараясь плакать тихо, чтобы не разбудить спавших детей.
– Мамочка, ну не плачь. Поищем завтра работу в другом месте. Может, ребятам сегодня повезет, и они купят по дороге хлеба, накормим малышей, – Кэтрин сама едва сдерживала поволоку слез на глазах.
Грохот упавшего стула заставил вдову и ее дочь встрепенуться. Они во все глаза смотрели на Эрома, стоящего посреди комнаты.
Сделав три шага, возвышаясь над сидевшей женщиной, слуга произнес:
– Леди Лакрес, выходите за меня замуж.
Закатив глаза к потолку, смачно молча матюкнулась. Дурная ситуация. И чья вина, уже не разбираться. Пора разруливать ситуацию.
– Лакрес…
Услышав возглас, женщина вздрогнула, перевела на меня не менее изумленно растерянный взгляд. Я решила побыстрей успокоить ее:
– Простите за внезапное вторжение в ваш дом. Дело в том, что мы увидели на улице двух очаровательных детишек, просящих милостыню.
Лицо вдовушки вмиг побледнело, под глазами еще больше проявились синева, небольшой нос заострился, как у покойника.
«Насчет покойника я погорячилась. В гроб и то краше кладут. Трудно представить, когда эта женщина в последний раз нормально ела. Сил, наверно, не осталось тряпки стирать, вот и попросили на выход, а за работу, скорей всего, и медика не дали».
Пока я обдумывала, как выкручиваться из сложившейся ситуации, Лакрес бросилась ко мне в ноги. Схватившись трясущимися руками за платье, шепча:
– Леди… леди… не губите. Ради Единого, не губите. Пропадут без меня дети, – обессилено упав у моих ног, женщина разрыдалась, хватаясь трясущимися руками за мои туфельки.
Склонившись над Лакрес, попыталась успокоить, но несчастная находилась в каком-то трансе, продолжала шептать одно и то же:
– Не губите… ради Единого… не губите…
Здесь мои нервы и сдали.
– Эром! Забери от меня свое сокровище!
Слуга быстро исполнил указание. Подхватив вдовушку на руки, остался стоять столбом посередине комнаты. Посмотрев, с какой заботой он прижимает хрупкое женское тело к своей груди, только и могла молча повторять:
«Полный трындец! Дура! Нашла на свою голову приключений. Как теперь до его ума донести, что вдова ему не пара? Как вообще ему объяснять весь уклад семейной жизни?».
Сев на стул, приуныв, я обхватила голову руками, с отчаяньем понимая, что все это семейство ляжет теперь на мои плечи. И в графу «расходы» необходимо включить новую семью Эрома. Хотела его с Уаной свести, но, видно, у мужика свое мнение о женщинах. Вот и стукнули меня по носу. Нечего лезть в чужую жизнь… пора делать ноги домой».
– Лакрес, вы зря переживали. Мы не собирались на вас заявлять стражам. Я оплатила все ваши долги в торговых лавках. Купила немного продуктов. Работу с Кэтрин не ищите. Хотела бы еще на ваших старших ребят посмотреть. Будьте все дома. Мы завтра приедем и все обсудим. А пока отдыхайте. Эром… да выпусти ты из своих ручищ Лакрес! – сразу стало стыдно за свой срыв.
«Хорошо, что детвора уже не спала. Да и малой в колыбели покрякивал, наверно, после сытного козьего молока навалил с три короба и теперь радуется. Надо еще про универсальные пеленки не забыть. Так, домой… иначе все деньги, выделенные нам Ламиром, на это семейство потрачу за один день».
После дум о деньгах вообще тягостно стало.
«Деньги. О, Единый! Помог бы мешком золотых, а лучше парочкой. Я ведь много и не прошу. Так, шутки в сторону. Домой. Пора домой».
От последней мысли из памяти всплыла песня группы Сектор газа «Пора домой». И все…. Разумом я уже была в ритме ударов барабанщика и бас-гитар. По телу расползался адреналин, толкая меня на новые подвиги.
Схватив Эрома за рукав, поволокла на выход. Вытолкнув слугу за порог, прикрыла дверь. Решила все-таки в двух словах рассказать вдове о мужчине, сделавшем ей предложение...
– Хорошо подумайте о том, что я вам рассказала. Эрому все объясню. Присмотритесь друг к другу, а там уже и выводы сделаете, – открыв двери, поспешила уйти, предстояло еще наведаться в контору стряпчих. Плюс одежду купить детворе…
Сказав моему извозчику, в какое место необходимо ехать, в спокойной обстановке обдумывала, куда лучше пристроить вдову с ее оравой?..
В конторе долго не находилась. Объяснила стряпчему, что от него требуется. Подробно описала условия заключения договора и объяснила, что вместо меня оформлять сделку будет графиня Киара Барванская. На ее имя в банк будет поступать сумма с прибыли.
Вышла из конторы в приподнятом настроении. Магически заключенный договор обеспечивает, прежде всего, гарантию получения оговоренной процентной ставки. Обмани меня Энзо Калинских хоть на грош, его руку сразу опутает магическая красная паутина.
Как только села в карету, вытащила из-под сиденья заранее спрятанный комплект одежды, в котором была Киара, быстро переоделась. Облокотилась о спинку сиденья, сняла морок Софи и, закрыв глаза, вздохнула с облегчением. Думать совершенно ни о чем не хотелось.
По прибытии к главным воротам нашего особняка, открыв дверь кареты, Эром замер на секунду, подав мне руку. Но я быстро настроила его разум в другое русло.
– Сейчас поезжай на задний двор, перекуси, а потом мы отправимся за одеждой детям, да и Лакрес пару платьев прикупим, – поправляя перчатки, неожиданно задумалась о накоплениях слуги и с этой мыслью поспешила в особняк.
Войдя в дом, первым делом поспешила к матери, но она сама вышла меня встречать. Обняв, поцеловала ее в щеку и сразу приступила к расспросу:
– Мам, а Эрому оплачивали работу?
Вопрос Яриму удивил, но она тут же ответила:
– Естественно, оплачивали. Все его сбережения на счету в банке. А почему ты интересуешься его деньгами?
– Я бы с удовольствием чего-нибудь перекусила, а заодно и рассказала, в какую ж-ж-ж-о… жизненную историю мы влипли...
Брови Яримы периодически взлетали от моих новостей. Встав со стула, она нервно заходила по столовой зале.
– Куда ему столько детей. Года не прошло, как он нормально мыслить начал.
– Мам… – отставив чашку, я бросилась к матери и обхватила ее талию, прижалась к груди. – Ну, так получилось. Ты ведь понимаешь, не могла же я пройти мимо голодных детских глаз. Сейчас вернусь в центр города, поброжу по главной площади, может, придет идея, как улучшить наш бюджет. Заодно зайду в контору по найму, разузнаю цену на работу магов-бытовиков. Чтобы таверна приносила прибыль, в нее нужно немало вложить. И в кабинет заскочу, возьму кисет с монетами.
В кабинете на всякий случай бросила в ридикюль, пишущее перо и лист бумаги.
Первое гуляние по главной площади столицы отложило не самый лестный отпечаток в моей памяти, поэтому поспешила к торговым рядам, расположенным в юго-восточной части города. Пока шла, с отчаяньем понимала, что полученные знания при жизни на Земле не могу применить на Карварсе.
Хоть и училась хорошо, но в точные науки не вникала. Принцип работы многих механизмов знала, но чтобы досконально знать, куда какой подшипник и звездочку насадить?.. В общем, с механикой у меня туго. Да и засветись я со своими новшествами, сразу попаду в лапы менталистов. А оно мне надо. Поэтому обдумывала, в какой сфере могу развернуться и не привлечь к себе внимания? И внезапно остановилась.
Шикарный мужской тембр с диапазоном в четыре октавы неожиданно разнесся по площади. Захлопав ресницами в удивлении, понеслась в сторону исполнителя грустной песни. Пока шла, забывала дышать, настолько поражалась звучанию голоса уличного певца. Волнообразная мелодия, настроенная на минорный лад исполняемая глубоким мужским тембром в громкой силе звучания, захватывала дух.
Остановившись напротив певца, не перестала хлопать ресницами, настолько разнился его внешний вид с зарабатыванием денег на улице. «Пипец». Единственная мысль, промелькнувшая у меня в голове.
Мужчина был не просто красив, он был шикарен во всех смыслах женского восприятия мужской красоты. О голосе не говорю. Его можно было слушать, не переставая, а голос вместо сметаны ложкой на хлеб намазывать. Тембр становился то мягким, то высоким, захватывая в свои волшебные сети. Длинные аристократические мужские пальцы легко перебирали струны гитары. Замени он ее на дудочку, как у Нильса из сказки С. Лагерлефа, я бы пошла за ним, ничего не соображая.
Незнакомец не тянул на менестреля. Эти певцы в моем представлении обладали слащавой внешностью и зачастую наставляли рога мужьям богатеньких леди.
К какому сословию относился мужчина – сложно было понять. И мешали это определить старенький кожаный черный плащ, наброшенный на широкие плечи, камзол с брюками в стиле военной формы и покрытые пылью кожаные высокие сапоги.
На вид певцу было лет пятьдесят. Но лежащие на плечах, густые, темно-русые, волной волосы пока не тронула седина. А если незнакомец обладал магией, то лет до ста двадцати и не тронет. В этом мире маги иногда доживают до двухсот лет. Скулы и раздвоенный подбородок с притягательной ямкой посередине покрывала черная щетина, придавая мужчине шарм. Обрамленные черными ресницами, темные, выразительные глаза, со спокойствием смотрели на зевак, остановившихся послушать песню. И плюс ко всему его облику моя слабость – греческой формы нос.
Я так засмотрелась на мужчину, что опомнилась лишь тогда, когда его обветренные изогнутые губы, закончив песню, растянулись в насмешке. О чем пел незнакомец, особо не помнила, но уже предвкушала услышать из его уст песню «Странная женщина». Открыв ридикюль, вытащила кисет, подхватив золотой, протянула мужчине.
Он не торопился его брать, с усталым взглядом посмотрел на меня:
– Юная леди, выбирая монеты, ошиблась.
– Нет. Я сама пою. У меня для вас есть потрясающая песня. Дайте мне вашу гитару, я напишу слова.
Не давая опомниться мужчине, перевернула гитару, вытащив лист бумаги, положила его на нижнюю деку и застрочила текст. Закончив, аккуратно свернув, передала незнакомцу. Отойдя на пару шагов, запела…
Сначала мужчина смотрел на меня с безучастием, но когда я перешла к словам: «Про тебя говорят – странная женщина», и плавно перешла к припеву, увидела в темно-серых глазах то, что хотела. Мужчина проживал душой и сердцем каждое пропетое мною слово. Мало того, он развернул лист и очередной припев пел сам. Я замолчала, восхищаясь его вокалом и умению передать силой голоса смысл песни.
Вокруг нас собралось немало народа, в большинстве женщины. Решила, что мне пора заняться своими делами, подойдя вплотную к певцу, сделала предложение:
– На юго-западе, в таверне «Черный Эдельвейс», проводится ремонт. Ко всему прочему идет набор певцов и музыкантов. Бесплатная еда, крыша над головой. Подумайте над моим предложением.
Мужчина не скрыл своего изумления. Видно, он не думал, что услышит из уст девушки такое предложение.
– Спасибо, юная леди, но я обхожу данные заведения стороной.
– Графиня Киара Барванская, – улыбнувшись, представилась я, чуть присев.
– Растиан Риамский, – ответил мужчина в ответ, – рад нашему знакомству, – добавил он, улыбаясь.
Склонив голову, Растиан подхватил мои пальчики и припал к ним прохладными губами. Проследив за его действом, я еще раз обратилась к нему:
– И все-таки подумайте над моим предложением.
Высвободив руку, поспешила к торговым рядам.
Из общей людской массы, движущейся в том же направлении, что и я, задержала взор на двух женщинах. По всей видимости, мать и дочь брели, не замечая никого вокруг. Дочь, превозмогая силы, старалась поддержать мать, едва переставляющую ноги.
Пришлось резко отвернуться. Помнила, к чему в прошлый раз привело мое сердоболие. Обойдя незнакомок, продолжала смотреть на вывески и обдумывала, в какое производство я могу внести свою лепту.
«Одежду не трогаю, еще этот мир не созрел до женских шортиков и платьев с разрезами. В изготовлении посуды мало что смыслю. Железных кастрюль пока нет, чугунками превосходно обходятся. Мебель… так же соответствовала образу жизни. Золото… драгоценные камни в тяжелой золотой оправе больше подходят к викторианскому стилю нашего мира».
Пройдя мимо торговой лавки с вывеской «Золото Рин», резко остановилась. Странное название мгновенно навеяло воспоминания о Риан. Развернулась и уже поняла, куда могу вложить свои немногочисленные капиталы. Дело осталось за малым – уговорить владельца торговой точки.
Проследив, куда вошли две незнакомки, увиденные мной недавно, стала раздумывать, а стоит или нет ввязываться в очередную авантюру? Но пока моя голова думала, ноги дошли до ступенек, а рука толкнула тяжелую дубовую дверь лавки.
Войдя в тускло освещенное помещение, была удивлена окружающей обстановкой. Как-то по-другому я себе представляла лавку, торгующую золотыми украшениями. И сначала не поняла, в чем дело. Шкафы и комоды темно-коричневого цвета были гармонично расставлены вдоль стен. Два окна закрывали темно-вишневые бархатные шторы, отделанные золотой вышивкой. Люстра и светильники на стенах, вылитые из бронзы, были выполнены в одном стиле. Осматривая стены, передернула плечами от чувства, что к моей спине кто-то осторожно прикасается лапками. Осмотревшись по сторонам, попятилась назад. Неприятное чувство на фоне внутреннего страха заставляло делать ноги из этого заведения.
Это меня и насторожило. Я огляделась по сторонам, пытаясь рассмотреть скрывающееся нечто, наводящее на меня ужас. Подняв голову, ощутив явное касание чего-то липкого к лицу, чуть не заорала.
Трепет в груди нарастал с каждой минутой. Тяжело сглотнув, замерла и подумала, что в моих пепельных цвета волосах, скорей всего, появилась седина. И сейчас эту седину явно кто-то пытается найти, запустив коготки в прическу.
– Кыш, твари! – не вытерпев жути, крикнула, сразу замахав по сторонам ридикюлем.
Хозяева заведения растерянно смотрели на меня во все глаза.
А я размахивая дамской сумочкой пробиралась к ним. Остановившись, с удивлением поняла, что в этом месте дышится намного легче, да и нет восприятия неприятных прикосновений.
– Леди Киара… Леди… Я не понимаю, что происходит. Дети поели, легли на кровать и затихли.
– Не переживай. Так бывает, когда долго голодаешь.
– А почему они голодают?
– Как тебе объяснить… – я задумалась.
Обучая Эрома грамоте, не задумывалась о таких простых вещах как покупка продуктов, семья, работа, дети. Понимаешь, у этой большой семьи был кормилец. Он умер. А его жена не может прокормить такую ораву детей. Замуж ее вряд ли возьмут, кому захочется хомут из восьми детей на шею вешать. Жизнь в городе слишком дорога. Не можешь прокормить себя, иди в услужение к графам, а это вечная кабала, из которой им уж точно не вырваться. А Лакрес хочет, чтобы ее дети были свободными, вот и тянет жилы. Продать дом и уехать искать другую долю, по всей вероятности, не хочет. Да и где эта лучшая доля? На этот вопрос, пожалуй, один Бог знает ответ.
Дверь медленно открылась, через порог переступила молоденькая девочка лет пятнадцати, держа под руку едва ступающую женщину. Не замечая нас, они проследовали к топчану. Сразу поняла, кто перед нами.
Стянув с головы платок, Лакрес бросила уставший взгляд на лежанку. Ее худенькие плечи дернулись. Женщина прижала платок к лицу и разрыдалась, стараясь плакать тихо, чтобы не разбудить спавших детей.
– Мамочка, ну не плачь. Поищем завтра работу в другом месте. Может, ребятам сегодня повезет, и они купят по дороге хлеба, накормим малышей, – Кэтрин сама едва сдерживала поволоку слез на глазах.
Грохот упавшего стула заставил вдову и ее дочь встрепенуться. Они во все глаза смотрели на Эрома, стоящего посреди комнаты.
Сделав три шага, возвышаясь над сидевшей женщиной, слуга произнес:
– Леди Лакрес, выходите за меня замуж.
Закатив глаза к потолку, смачно молча матюкнулась. Дурная ситуация. И чья вина, уже не разбираться. Пора разруливать ситуацию.
– Лакрес…
Услышав возглас, женщина вздрогнула, перевела на меня не менее изумленно растерянный взгляд. Я решила побыстрей успокоить ее:
– Простите за внезапное вторжение в ваш дом. Дело в том, что мы увидели на улице двух очаровательных детишек, просящих милостыню.
Лицо вдовушки вмиг побледнело, под глазами еще больше проявились синева, небольшой нос заострился, как у покойника.
«Насчет покойника я погорячилась. В гроб и то краше кладут. Трудно представить, когда эта женщина в последний раз нормально ела. Сил, наверно, не осталось тряпки стирать, вот и попросили на выход, а за работу, скорей всего, и медика не дали».
Пока я обдумывала, как выкручиваться из сложившейся ситуации, Лакрес бросилась ко мне в ноги. Схватившись трясущимися руками за платье, шепча:
– Леди… леди… не губите. Ради Единого, не губите. Пропадут без меня дети, – обессилено упав у моих ног, женщина разрыдалась, хватаясь трясущимися руками за мои туфельки.
Склонившись над Лакрес, попыталась успокоить, но несчастная находилась в каком-то трансе, продолжала шептать одно и то же:
– Не губите… ради Единого… не губите…
Здесь мои нервы и сдали.
– Эром! Забери от меня свое сокровище!
Слуга быстро исполнил указание. Подхватив вдовушку на руки, остался стоять столбом посередине комнаты. Посмотрев, с какой заботой он прижимает хрупкое женское тело к своей груди, только и могла молча повторять:
«Полный трындец! Дура! Нашла на свою голову приключений. Как теперь до его ума донести, что вдова ему не пара? Как вообще ему объяснять весь уклад семейной жизни?».
Сев на стул, приуныв, я обхватила голову руками, с отчаяньем понимая, что все это семейство ляжет теперь на мои плечи. И в графу «расходы» необходимо включить новую семью Эрома. Хотела его с Уаной свести, но, видно, у мужика свое мнение о женщинах. Вот и стукнули меня по носу. Нечего лезть в чужую жизнь… пора делать ноги домой».
– Лакрес, вы зря переживали. Мы не собирались на вас заявлять стражам. Я оплатила все ваши долги в торговых лавках. Купила немного продуктов. Работу с Кэтрин не ищите. Хотела бы еще на ваших старших ребят посмотреть. Будьте все дома. Мы завтра приедем и все обсудим. А пока отдыхайте. Эром… да выпусти ты из своих ручищ Лакрес! – сразу стало стыдно за свой срыв.
«Хорошо, что детвора уже не спала. Да и малой в колыбели покрякивал, наверно, после сытного козьего молока навалил с три короба и теперь радуется. Надо еще про универсальные пеленки не забыть. Так, домой… иначе все деньги, выделенные нам Ламиром, на это семейство потрачу за один день».
После дум о деньгах вообще тягостно стало.
«Деньги. О, Единый! Помог бы мешком золотых, а лучше парочкой. Я ведь много и не прошу. Так, шутки в сторону. Домой. Пора домой».
От последней мысли из памяти всплыла песня группы Сектор газа «Пора домой». И все…. Разумом я уже была в ритме ударов барабанщика и бас-гитар. По телу расползался адреналин, толкая меня на новые подвиги.
Схватив Эрома за рукав, поволокла на выход. Вытолкнув слугу за порог, прикрыла дверь. Решила все-таки в двух словах рассказать вдове о мужчине, сделавшем ей предложение...
– Хорошо подумайте о том, что я вам рассказала. Эрому все объясню. Присмотритесь друг к другу, а там уже и выводы сделаете, – открыв двери, поспешила уйти, предстояло еще наведаться в контору стряпчих. Плюс одежду купить детворе…
Сказав моему извозчику, в какое место необходимо ехать, в спокойной обстановке обдумывала, куда лучше пристроить вдову с ее оравой?..
В конторе долго не находилась. Объяснила стряпчему, что от него требуется. Подробно описала условия заключения договора и объяснила, что вместо меня оформлять сделку будет графиня Киара Барванская. На ее имя в банк будет поступать сумма с прибыли.
Вышла из конторы в приподнятом настроении. Магически заключенный договор обеспечивает, прежде всего, гарантию получения оговоренной процентной ставки. Обмани меня Энзо Калинских хоть на грош, его руку сразу опутает магическая красная паутина.
Как только села в карету, вытащила из-под сиденья заранее спрятанный комплект одежды, в котором была Киара, быстро переоделась. Облокотилась о спинку сиденья, сняла морок Софи и, закрыв глаза, вздохнула с облегчением. Думать совершенно ни о чем не хотелось.
По прибытии к главным воротам нашего особняка, открыв дверь кареты, Эром замер на секунду, подав мне руку. Но я быстро настроила его разум в другое русло.
– Сейчас поезжай на задний двор, перекуси, а потом мы отправимся за одеждой детям, да и Лакрес пару платьев прикупим, – поправляя перчатки, неожиданно задумалась о накоплениях слуги и с этой мыслью поспешила в особняк.
Войдя в дом, первым делом поспешила к матери, но она сама вышла меня встречать. Обняв, поцеловала ее в щеку и сразу приступила к расспросу:
– Мам, а Эрому оплачивали работу?
Вопрос Яриму удивил, но она тут же ответила:
– Естественно, оплачивали. Все его сбережения на счету в банке. А почему ты интересуешься его деньгами?
– Я бы с удовольствием чего-нибудь перекусила, а заодно и рассказала, в какую ж-ж-ж-о… жизненную историю мы влипли...
Брови Яримы периодически взлетали от моих новостей. Встав со стула, она нервно заходила по столовой зале.
– Куда ему столько детей. Года не прошло, как он нормально мыслить начал.
– Мам… – отставив чашку, я бросилась к матери и обхватила ее талию, прижалась к груди. – Ну, так получилось. Ты ведь понимаешь, не могла же я пройти мимо голодных детских глаз. Сейчас вернусь в центр города, поброжу по главной площади, может, придет идея, как улучшить наш бюджет. Заодно зайду в контору по найму, разузнаю цену на работу магов-бытовиков. Чтобы таверна приносила прибыль, в нее нужно немало вложить. И в кабинет заскочу, возьму кисет с монетами.
Глава 12. Не надо больше слез и разочарований
В кабинете на всякий случай бросила в ридикюль, пишущее перо и лист бумаги.
Первое гуляние по главной площади столицы отложило не самый лестный отпечаток в моей памяти, поэтому поспешила к торговым рядам, расположенным в юго-восточной части города. Пока шла, с отчаяньем понимала, что полученные знания при жизни на Земле не могу применить на Карварсе.
Хоть и училась хорошо, но в точные науки не вникала. Принцип работы многих механизмов знала, но чтобы досконально знать, куда какой подшипник и звездочку насадить?.. В общем, с механикой у меня туго. Да и засветись я со своими новшествами, сразу попаду в лапы менталистов. А оно мне надо. Поэтому обдумывала, в какой сфере могу развернуться и не привлечь к себе внимания? И внезапно остановилась.
Шикарный мужской тембр с диапазоном в четыре октавы неожиданно разнесся по площади. Захлопав ресницами в удивлении, понеслась в сторону исполнителя грустной песни. Пока шла, забывала дышать, настолько поражалась звучанию голоса уличного певца. Волнообразная мелодия, настроенная на минорный лад исполняемая глубоким мужским тембром в громкой силе звучания, захватывала дух.
Остановившись напротив певца, не перестала хлопать ресницами, настолько разнился его внешний вид с зарабатыванием денег на улице. «Пипец». Единственная мысль, промелькнувшая у меня в голове.
Мужчина был не просто красив, он был шикарен во всех смыслах женского восприятия мужской красоты. О голосе не говорю. Его можно было слушать, не переставая, а голос вместо сметаны ложкой на хлеб намазывать. Тембр становился то мягким, то высоким, захватывая в свои волшебные сети. Длинные аристократические мужские пальцы легко перебирали струны гитары. Замени он ее на дудочку, как у Нильса из сказки С. Лагерлефа, я бы пошла за ним, ничего не соображая.
Незнакомец не тянул на менестреля. Эти певцы в моем представлении обладали слащавой внешностью и зачастую наставляли рога мужьям богатеньких леди.
К какому сословию относился мужчина – сложно было понять. И мешали это определить старенький кожаный черный плащ, наброшенный на широкие плечи, камзол с брюками в стиле военной формы и покрытые пылью кожаные высокие сапоги.
На вид певцу было лет пятьдесят. Но лежащие на плечах, густые, темно-русые, волной волосы пока не тронула седина. А если незнакомец обладал магией, то лет до ста двадцати и не тронет. В этом мире маги иногда доживают до двухсот лет. Скулы и раздвоенный подбородок с притягательной ямкой посередине покрывала черная щетина, придавая мужчине шарм. Обрамленные черными ресницами, темные, выразительные глаза, со спокойствием смотрели на зевак, остановившихся послушать песню. И плюс ко всему его облику моя слабость – греческой формы нос.
Я так засмотрелась на мужчину, что опомнилась лишь тогда, когда его обветренные изогнутые губы, закончив песню, растянулись в насмешке. О чем пел незнакомец, особо не помнила, но уже предвкушала услышать из его уст песню «Странная женщина». Открыв ридикюль, вытащила кисет, подхватив золотой, протянула мужчине.
Он не торопился его брать, с усталым взглядом посмотрел на меня:
– Юная леди, выбирая монеты, ошиблась.
– Нет. Я сама пою. У меня для вас есть потрясающая песня. Дайте мне вашу гитару, я напишу слова.
Не давая опомниться мужчине, перевернула гитару, вытащив лист бумаги, положила его на нижнюю деку и застрочила текст. Закончив, аккуратно свернув, передала незнакомцу. Отойдя на пару шагов, запела…
Сначала мужчина смотрел на меня с безучастием, но когда я перешла к словам: «Про тебя говорят – странная женщина», и плавно перешла к припеву, увидела в темно-серых глазах то, что хотела. Мужчина проживал душой и сердцем каждое пропетое мною слово. Мало того, он развернул лист и очередной припев пел сам. Я замолчала, восхищаясь его вокалом и умению передать силой голоса смысл песни.
Вокруг нас собралось немало народа, в большинстве женщины. Решила, что мне пора заняться своими делами, подойдя вплотную к певцу, сделала предложение:
– На юго-западе, в таверне «Черный Эдельвейс», проводится ремонт. Ко всему прочему идет набор певцов и музыкантов. Бесплатная еда, крыша над головой. Подумайте над моим предложением.
Мужчина не скрыл своего изумления. Видно, он не думал, что услышит из уст девушки такое предложение.
– Спасибо, юная леди, но я обхожу данные заведения стороной.
– Графиня Киара Барванская, – улыбнувшись, представилась я, чуть присев.
– Растиан Риамский, – ответил мужчина в ответ, – рад нашему знакомству, – добавил он, улыбаясь.
Склонив голову, Растиан подхватил мои пальчики и припал к ним прохладными губами. Проследив за его действом, я еще раз обратилась к нему:
– И все-таки подумайте над моим предложением.
Высвободив руку, поспешила к торговым рядам.
Из общей людской массы, движущейся в том же направлении, что и я, задержала взор на двух женщинах. По всей видимости, мать и дочь брели, не замечая никого вокруг. Дочь, превозмогая силы, старалась поддержать мать, едва переставляющую ноги.
Пришлось резко отвернуться. Помнила, к чему в прошлый раз привело мое сердоболие. Обойдя незнакомок, продолжала смотреть на вывески и обдумывала, в какое производство я могу внести свою лепту.
«Одежду не трогаю, еще этот мир не созрел до женских шортиков и платьев с разрезами. В изготовлении посуды мало что смыслю. Железных кастрюль пока нет, чугунками превосходно обходятся. Мебель… так же соответствовала образу жизни. Золото… драгоценные камни в тяжелой золотой оправе больше подходят к викторианскому стилю нашего мира».
Пройдя мимо торговой лавки с вывеской «Золото Рин», резко остановилась. Странное название мгновенно навеяло воспоминания о Риан. Развернулась и уже поняла, куда могу вложить свои немногочисленные капиталы. Дело осталось за малым – уговорить владельца торговой точки.
Проследив, куда вошли две незнакомки, увиденные мной недавно, стала раздумывать, а стоит или нет ввязываться в очередную авантюру? Но пока моя голова думала, ноги дошли до ступенек, а рука толкнула тяжелую дубовую дверь лавки.
Войдя в тускло освещенное помещение, была удивлена окружающей обстановкой. Как-то по-другому я себе представляла лавку, торгующую золотыми украшениями. И сначала не поняла, в чем дело. Шкафы и комоды темно-коричневого цвета были гармонично расставлены вдоль стен. Два окна закрывали темно-вишневые бархатные шторы, отделанные золотой вышивкой. Люстра и светильники на стенах, вылитые из бронзы, были выполнены в одном стиле. Осматривая стены, передернула плечами от чувства, что к моей спине кто-то осторожно прикасается лапками. Осмотревшись по сторонам, попятилась назад. Неприятное чувство на фоне внутреннего страха заставляло делать ноги из этого заведения.
Это меня и насторожило. Я огляделась по сторонам, пытаясь рассмотреть скрывающееся нечто, наводящее на меня ужас. Подняв голову, ощутив явное касание чего-то липкого к лицу, чуть не заорала.
Трепет в груди нарастал с каждой минутой. Тяжело сглотнув, замерла и подумала, что в моих пепельных цвета волосах, скорей всего, появилась седина. И сейчас эту седину явно кто-то пытается найти, запустив коготки в прическу.
– Кыш, твари! – не вытерпев жути, крикнула, сразу замахав по сторонам ридикюлем.
Хозяева заведения растерянно смотрели на меня во все глаза.
А я размахивая дамской сумочкой пробиралась к ним. Остановившись, с удивлением поняла, что в этом месте дышится намного легче, да и нет восприятия неприятных прикосновений.
