— Скажешь, как выглядел маг, отпущу на два месяца, — наконец протянул профессор.
Глаза Серого Тома заискрились. Он в бешеном танце закружился вокруг Шардаша, вымаливая награду. «Плохой профессор» тут же стал самым умным и заботливым другом призраков.
Освобождение даже на время – лучшая награда для духа. Люди напрасно полагают, будто призраки вольны передвигаться в пространстве по собственному желанию. Увы, за исключением перерожденных духов, они заперты в пределах определенной территории. Их удерживают печати – такие же, как у фамильяров, но без связи с хозяином. Печать накладывается не на призрака, а на территорию и рассчитана на множество духов. Раз оказавшись внутри опечатанного места, привидение уже не может его покинуть.
— Итак, как выглядел мужчина?
Серый Том вздохнул, закатил глаза и произнес:
— Взрослый маг. Умеет подчинять. Ростом… Да с вас, наверное. Лица не видел, только перстни. Он лицо за дымкой прятал. Руки в перчатках. Дорогих – Том в этом понимает. Голос… Если бы Том услышал, Том бы узнал.
— Да ну? – не веря, вскинул брови Шардаш. – Такой сильный маг – и не изменил голос?
Дух приуныл. Кажется, не видать ему свободы. Он старался вспомнить еще хоть что-нибудь и все-таки вспомнил. На радостях Старый Том завертелся волчком, вылетел в трубу и напугал воем прислугу. Матушка Уйойке тоже пробормотала недоброе слово в адрес призрака и на всякий случай придвинулась ближе к профессору. «Дома-то спокойнее, — подумалось ей. – Нет, занесла Преисподняя в школу волшебников!»
— Вензель, вензель королевы! – Старый Том, весь в саже, вынырнул из дымохода и замер перед профессором. Того танцы призрака не впечатлили: пляски зомби куда занятнее. – Том – дух, он видит то, что не замечают люди. Тот человек показал перстень с вензелем фамильяру, после этого он его признал, начал лебезить.
— Что за вензель? – заинтересовался Шардаш.
— А вы действительно меня отпустите? – Серый Том не желал делиться ценными сведениями просто так.
Профессор подтвердил, что переговорит с директором, и тот на две недели отменит действие печати для призрака. Когда же истечет отмеренный срок, Серого Тома притянет обратно, засосет, будто воду в воронку.
Призрак немного поломался и рассказал о вензеле, который плавал над перстнем. Значит, кольцо магическое и создано по заказу. Имеющий особое зрение, либо применивший специальное заклинание, видел символ, инициалы или иной знак владельца предмета, сотканный из воздуха.
Шардаш нахмурился. Что-то не нравился ему этот маг. И перстень королевы на его пальце не давал покоя. Такой невозможно украсть, только подарить, иначе вся сила испарится, кольцо превратится в обычную безделушку. А тут еще морок, странные происшествия в Школе. Определенно, есть повод поговорить с Крегсом и не только о награде для Серого Тома. Профессор не собирался упоминать о записке, но полагал, что неизвестный маг имел к ней отношение. Письмо королевы испарилось, исчезло без следа на следующий же день после получения – Раймунда не оставляла следов.
Директор не стал возражать против послаблений для духа, благо толку от привидений было мало. Когда-то они помогали поддерживать дисциплину, но сейчас куда больше заботились о собственном удобстве, нежели делах Школы. Только парочка продолжала ревностно следить за учениками. Но привидения – это престиж заведения. Какая магическая школа или академия без духов?
Заверив, что с первой звездой изменит настройки печати, Крегс по секрету сообщил важную новость: в Бонбридж приезжает сам Магистр магии. Он намерен присутствовать на экзаменах, чтобы лично проверить уровень подготовки учеников.
— Мы третьи в списке, — с гордостью подчеркнул директор. – Наша Школа на хорошем счету.
Шардаш кивнул, приготовившись к повышенному вниманию к своей особе. Вряд ли Магистр магии, ректор Академии чародейства оставит без внимания личность темного оборотня. И не вспомнит, что когда-то этот оборотень учился в его заведении, защищал перед ним как главой комиссии кандидатскую, а затем профессорскую степень.
Власти Бонбриджа, безусловно, устроят прославленному графу пышную встречу: как-никак, он подарил городу великолепные копии артефакта, защищавшего от проникновения нечисти.
Магистров магических наук в Лаксене четыре, считая самого ректора Академии чародейства, а вот Магистр магии один. И пока не умрет, нового не изберут. Шардаш улыбнулся, вспомнив, как они на первом курсе путались в незамысловатых регалиях волшебников. Для людей без специального образования магистр и Магистр магии – тоже одно и то же, поэтому они частенько именовали графа министром магии. Тот не возражал, благо министерство имелось, и именно он его возглавлял.
В приемной, нервируя госпожу Нору, кружился Серый Том. Секретарь отмахивалась от него, как от назойливой мухи.
Профессор заверил духа, что ночью его отпустят на означенный срок, и, глянув на часы, поспешил в парк: Мериам ждала уже целых полчаса. Хорошо, хоть ветра нет, а то продрогла бы, бедняжка.
Адептка мерила шагами завьюженные дорожки, постукивая друг о друга ладонями в пуховых варежках. Они с Шардашем условились встретиться в одиннадцать, а сейчас, судя по солнцу, дело шло к полудню. Профессор никогда не опаздывал, и Мериам волновалась. Пойти и спросить открыто у кого-то, где Шардаш, она стеснялась, поэтому терпеливо ждала. Мимо пробегали и проходили адепты, звали с собой, а Мериам отказывалась. Ей тоже хотелось в город: на ярмарку, по магазинам и на кулачные бои.
— Замерзла? – неслышно подошедший Шардаш обнял сзади за плечи, взял руки в свои, согревая. Сам он даже зимой носил обычные перчатки: оборотни менее восприимчивы к холоду.
Мериам кивнула и улыбнулась. Развернувшись, с укором посмотрела в глаза, но промолчала. Заметив группку адептов, она отпрянула, изобразив случайную встречу учителя и ученицы.
— Вот не понимаю тебя, — дождавшись, пока ученики пройдут, протянул Шардаш. – То хочешь, чтобы все знали, то прячешься. Сама говорила, что любишь, я за язык не тянул…
— Люблю, — подтвердила Мериам, — но сам ведь велел мне сторониться тебя на людях. Я не твоя, видите ли, должна подумать. Вот я и думаю.
Профессор рассмеялся, привлек ее к себе и поцеловал. Протяжное женское: «Ой!» подсказало, что поцелуй не остался незамеченными. Назло в изумлении замершим на дорожке адепткам, толкавших друг друга локтями, и указывавших на Шардаша, тот снова приник к губам Мериам. Руки легли на ее щеки, согревая от мороза.
— Что-то забыли? – профессор оглянулся на впечатленных адепток. – Чужая жизнь интереснее своей?
— А вы правда?.. – одна из учениц зарделась и не окончила вопрос.
— Без понятия. Доброго дня!
Мериам шептала, что не нужно, но Шардаш все равно обнял ее и повел к воротам мимо потерявших дар речи учениц. Потом, поразмыслив, адептка решилась и вторично ошеломила девушек, привстав на цыпочки и чмокнув профессора в щеку.
— Бедная твоя честь! – смеясь, прошептал профессор, отпустив ее талию и подхватив под руку. – Теперь ты замуж не выйдешь: помешает клеймо падшей женщины. Готовься, Мериам, сегодня вечером тебя завалят вопросами о том, чего у тебя еще не было. Не опозорь меня, зачитай им хотя бы отрывок из книги.
Мериам покраснела и вырвала руку. Шардаш тут же водворил ее на прежнее место, заметив, что адептке не на что дуться:
— Просто не поверят девушки, что у нас ничего не было. Чем сильнее станешь отпираться, тем страшнее пойдут по Школе сплетни. А так и волки сыты, и овцы целы. Поохают и отстанут.
— Так я теперь твоя? – Мериам попыталась выровнять дыхание и не реагировать на колкости Шардаша. Раньше донимал на уроках, теперь наедине.
— Ну… — профессор ушел от ответа.
Адептка остановилась, подбоченилась и потребовала объяснений. Шардаш шумно втянул в себя воздух:
— Не усложняй!
— То есть как «не усложняй»! – щеки Мериам пылали. – Ты меня любишь или нет? Или ты только ради постели обхаживаешь? Так вот, заруби себе на носу: если обманывал, одним проклятием не отделаешься. Я тебе и кашель, и рвоту, и несварение желудка устрою, потребую от директора…
Возмущение потонуло в поцелуе. Ласково проведя пальцами по лицу рассерженной Мериам, Шардаш прошептал:
— Люблю. Я люблю тебя, мнительное мое создание. Каждую твою веснушку, если хочешь знать. Просто боюсь, не уверен, что любишь. Девушки часто путают любовь с влюбленностью, поэтому я и хотел подождать до весны, когда бы ошибка исключалась.
— Тревеус, либо ты немедленно…
— Моя. И люблю. Пойдем!
Мериам неохотно дала ему руку, недоумевая, зачем профессор публично целовал ее, если не желал делать своей девушкой, почему ей почти силой пришлось добиваться перемены статуса. Зато так приятно было услышать: «Люблю». Даже трижды.
Разгребавший снег привратник окликнул Шардаша и с таинственным видом сообщил, что его искал какой-то человек. На вопрос какой, пожал плечами:
— Мужчина как мужчина. Не бедный: у него трость была, а такое простонародье не жалует. Под плащом ничего не разглядеть. Я его в парк не пустил, предложил обождать, пока позову. Так ушел. Я подумал, сказать надо.
Профессор кивнул и поблагодарил. Он ума не мог приложить, какой аристократ пожаловал по его душу. И была ли трость тростью, а не, скажем, посохом? Оглядевшись, Шардаш принюхался, но не почувствовал ничего подозрительного. Видя волнение Мериам, он поспешил занять ее пустым разговором и быстрым шагом направился к ярмарочной площади: интуиция подсказывала, сейчас лучше затеряться в толпе.
Зимний воздух за милю от увешанной бумажными фонариками площади полнился смехом и звуками музыки. Мериам, пританцовывая, сама тянула туда профессора. Глаза горели предвкушением веселья. Глядя на нее, Шардаш в который раз ловил себя на мысли о разнице в возрасте между ними. Мериам недавно вступила в юность, а он перешагнул порог зрелости. И все туда же, влюбился в молоденькую! Не врет поговорка: чем больше лет мужу, тем меньше жене. Хотя, по меркам оборотней, у Шардаша самый возраст, когда задумываются о потомстве. Старость, она нескоро, заодно и Мериам не переживет – все какое-то оправдание.
Встряхнувшись, профессор опять подумал о разного рода незнакомцах, наводнивших Бонбридж. Целых три за неделю, и все скрывали лица. Стоило чаще оглядываться, чтобы не пропустить судьбоносную встречу.
Неладное Шардаш почувствовал у книжной лавки: кто-то буравил взглядом спину. И не просто смотрел, а то ли запоминал, то ли накладывал какие-то чары. Отправив адептку искать интересные книги, профессор якобы зашел вслед за ней и тут же вышел обратно, надеясь поймать неизвестного наблюдателя. Своим маневром он едва не сбил проходившего мимо гнома. Тот выругался, велев смотреть по сторонам, и зашагал дальше.
Оглядывая толпу и не заметив никого подозрительного, Шардаш вернулся в лавку, где поймал Мериам на горячем.
— Так, это мы брать не будем, а дома пройдем, — профессор вырвал книгу в мягком переплете из рук продавщицы и водворил на место. – Лучше дайте девушке что-нибудь о камнях.
— Магических или обыкновенных, господин? – захлопала ресницами девушка в желтом переднике и будто невзначай намотала локон на палец. Непроизвольно проследив за ним взглядом, Шардаш наткнулся на острое ушко. Эльфийка.
— Тех, что носят на шее красивые девушки, вроде вас, — улыбнулся профессор и тут же пожалел о сделанном продавщице комплименте. Из лучших побуждений, между прочим: представительниц ее народа надлежало хвалить, чтобы не обидеть.
Мериам наградила Шардаша тычком в спину, а эльфийка – томным взглядом. Очаровывать эти бестии умели, странно, что одна из них работала продавщицей, а не красовалась обручальным колечком с бриллиантом. Люди только из зависти рисовали их гордыми и холодными. Хотя они действительно гордые, но нет на свете больших кокеток, чем эльфийки!
Чаровница вновь взмахнула длинными ресницами и пропела:
— Для вас, господин, я достану самую лучшую книгу.
— Тревеус, я здесь никогда больше ничего покупать не буду, — Мериам потащила Шардаша к выходу. – Всего хорошего, уважаемая!
Профессор, смеясь, легко освободился от хватки адептки, вернулся к прилавку и оплатил покупки.
— Увы, моя невеста предпочитает натуральные камни нарисованным, — извинился он перед наморщившей носик эльфийкой. Та, казалось, сама мечтала выставить вон Мериам. – Благодарю за потраченное на нас время и удачного дня.
— Приходите еще! – живо отозвалась продавщица и сложила за спиной пальцы в оскорбительном жесте. Предназначался он Мериам, нетерпеливо переминавшейся с ноги на ногу на пороге.
— Ревнуешь? – шепнул на ухо адептке Шардаш. Та фыркнула и отвернулась.
Уже почти дойдя до ярмарочной площади, профессор стряхнул с плеча нападавший с карнизов снег и удивленно наткнулся на крохотную пластинку, воткнутую в плащ. Осторожно вытащив ее, Шардаш ощутил легкую пульсацию в пальцах. Нахмурившись, он потянулся за волшебной палочкой и убедился, что пластина на самом деле – сгусток следящей магии. Не нужно раскидывать сеть, задавать данные объекта, необходимо всего лишь «позвать» такую штучку, и она покажет, где сейчас человек.
«Преисподняя!» – помрачнел Шардаш и, не выпуская палочки из рук, постарался различить в прохожих и всадниках следившего или его пособника. Мысли лихорадочно пытались вычислить того, кто осчастливил следящей пластиной. Могли прикрепить и в толпе, благо сегодня многолюдно.
Бросив пластину, профессор раздавил ее каблуком.
— Мериам, давай ты сейчас себе перчатки выберешь, ты хотела, а я ненадолго отлучусь? Встретимся в магазине Ворека. И, — он сделал паузу, — очень прошу, никуда оттуда не уходи.
— Что-то случилось? – сразу поняла Мериам. – Не молчи, скажи!
— Ничего, просто мне нужно, — солгал профессор. – А насчет магазина… Как я тебя посреди этой кутерьмы найду-то? Нет, найду, конечно, но зачем создавать сложности, верно?
Заставив себя улыбнуться, Шардаш проводил адептку до магазина, перепоручил приказчику и начал прочесывать улицы. Первым делом решил вернуться в книжную лавку.
Сквозь витрину профессор пару минут наблюдал за эльфийкой: она обслуживала каких-то девушек, судя по мимике, весело щебетала, хихикала. На вид – обычное создание, но кто знает?
Накинув на себя легкий морок, Шардаш вошел внутрь и углубился к дальним книжным рядам. Минутой позже в лавку ввалился гном, протопал прямо к прилавку. Комплексуя из-за роста, он громко потребовал внимания к своей персоне, на самом деле, всего лишь выманивая продавщицу из-за конторки.
Шардаш невольно прислушался. Что-то ему не нравилось, казалось странным. Гном требовал вернуть деньги за бракованную книгу по рудному делу. Эльфийка извинялась и предлагала скидку «для любимого клиента на все на свете». Гном сердился, в сердцах швырнул книгу на пол. Продавщица попросила осторожнее обращаться с вещью, которую предстоит продать новому покупателю. Слегка покачиваясь на высоких каблуках, она нависала над пунцовеющим гномом как гора над человеком. От этого несчастный сердился еще больше.
И тут Шардаш понял, что не так. Гном никогда бы не стал покупать книгу по рудному делу, потому что такому не учат по учебникам. Профессор выбрался из своего укрытия и взмахнул волшебной палочкой, пытаясь снять морок. Воздух перед ним заискрился,
Глаза Серого Тома заискрились. Он в бешеном танце закружился вокруг Шардаша, вымаливая награду. «Плохой профессор» тут же стал самым умным и заботливым другом призраков.
Освобождение даже на время – лучшая награда для духа. Люди напрасно полагают, будто призраки вольны передвигаться в пространстве по собственному желанию. Увы, за исключением перерожденных духов, они заперты в пределах определенной территории. Их удерживают печати – такие же, как у фамильяров, но без связи с хозяином. Печать накладывается не на призрака, а на территорию и рассчитана на множество духов. Раз оказавшись внутри опечатанного места, привидение уже не может его покинуть.
— Итак, как выглядел мужчина?
Серый Том вздохнул, закатил глаза и произнес:
— Взрослый маг. Умеет подчинять. Ростом… Да с вас, наверное. Лица не видел, только перстни. Он лицо за дымкой прятал. Руки в перчатках. Дорогих – Том в этом понимает. Голос… Если бы Том услышал, Том бы узнал.
— Да ну? – не веря, вскинул брови Шардаш. – Такой сильный маг – и не изменил голос?
Дух приуныл. Кажется, не видать ему свободы. Он старался вспомнить еще хоть что-нибудь и все-таки вспомнил. На радостях Старый Том завертелся волчком, вылетел в трубу и напугал воем прислугу. Матушка Уйойке тоже пробормотала недоброе слово в адрес призрака и на всякий случай придвинулась ближе к профессору. «Дома-то спокойнее, — подумалось ей. – Нет, занесла Преисподняя в школу волшебников!»
— Вензель, вензель королевы! – Старый Том, весь в саже, вынырнул из дымохода и замер перед профессором. Того танцы призрака не впечатлили: пляски зомби куда занятнее. – Том – дух, он видит то, что не замечают люди. Тот человек показал перстень с вензелем фамильяру, после этого он его признал, начал лебезить.
— Что за вензель? – заинтересовался Шардаш.
— А вы действительно меня отпустите? – Серый Том не желал делиться ценными сведениями просто так.
Профессор подтвердил, что переговорит с директором, и тот на две недели отменит действие печати для призрака. Когда же истечет отмеренный срок, Серого Тома притянет обратно, засосет, будто воду в воронку.
Призрак немного поломался и рассказал о вензеле, который плавал над перстнем. Значит, кольцо магическое и создано по заказу. Имеющий особое зрение, либо применивший специальное заклинание, видел символ, инициалы или иной знак владельца предмета, сотканный из воздуха.
Шардаш нахмурился. Что-то не нравился ему этот маг. И перстень королевы на его пальце не давал покоя. Такой невозможно украсть, только подарить, иначе вся сила испарится, кольцо превратится в обычную безделушку. А тут еще морок, странные происшествия в Школе. Определенно, есть повод поговорить с Крегсом и не только о награде для Серого Тома. Профессор не собирался упоминать о записке, но полагал, что неизвестный маг имел к ней отношение. Письмо королевы испарилось, исчезло без следа на следующий же день после получения – Раймунда не оставляла следов.
Директор не стал возражать против послаблений для духа, благо толку от привидений было мало. Когда-то они помогали поддерживать дисциплину, но сейчас куда больше заботились о собственном удобстве, нежели делах Школы. Только парочка продолжала ревностно следить за учениками. Но привидения – это престиж заведения. Какая магическая школа или академия без духов?
Заверив, что с первой звездой изменит настройки печати, Крегс по секрету сообщил важную новость: в Бонбридж приезжает сам Магистр магии. Он намерен присутствовать на экзаменах, чтобы лично проверить уровень подготовки учеников.
— Мы третьи в списке, — с гордостью подчеркнул директор. – Наша Школа на хорошем счету.
Шардаш кивнул, приготовившись к повышенному вниманию к своей особе. Вряд ли Магистр магии, ректор Академии чародейства оставит без внимания личность темного оборотня. И не вспомнит, что когда-то этот оборотень учился в его заведении, защищал перед ним как главой комиссии кандидатскую, а затем профессорскую степень.
Власти Бонбриджа, безусловно, устроят прославленному графу пышную встречу: как-никак, он подарил городу великолепные копии артефакта, защищавшего от проникновения нечисти.
Магистров магических наук в Лаксене четыре, считая самого ректора Академии чародейства, а вот Магистр магии один. И пока не умрет, нового не изберут. Шардаш улыбнулся, вспомнив, как они на первом курсе путались в незамысловатых регалиях волшебников. Для людей без специального образования магистр и Магистр магии – тоже одно и то же, поэтому они частенько именовали графа министром магии. Тот не возражал, благо министерство имелось, и именно он его возглавлял.
В приемной, нервируя госпожу Нору, кружился Серый Том. Секретарь отмахивалась от него, как от назойливой мухи.
Профессор заверил духа, что ночью его отпустят на означенный срок, и, глянув на часы, поспешил в парк: Мериам ждала уже целых полчаса. Хорошо, хоть ветра нет, а то продрогла бы, бедняжка.
Адептка мерила шагами завьюженные дорожки, постукивая друг о друга ладонями в пуховых варежках. Они с Шардашем условились встретиться в одиннадцать, а сейчас, судя по солнцу, дело шло к полудню. Профессор никогда не опаздывал, и Мериам волновалась. Пойти и спросить открыто у кого-то, где Шардаш, она стеснялась, поэтому терпеливо ждала. Мимо пробегали и проходили адепты, звали с собой, а Мериам отказывалась. Ей тоже хотелось в город: на ярмарку, по магазинам и на кулачные бои.
— Замерзла? – неслышно подошедший Шардаш обнял сзади за плечи, взял руки в свои, согревая. Сам он даже зимой носил обычные перчатки: оборотни менее восприимчивы к холоду.
Мериам кивнула и улыбнулась. Развернувшись, с укором посмотрела в глаза, но промолчала. Заметив группку адептов, она отпрянула, изобразив случайную встречу учителя и ученицы.
— Вот не понимаю тебя, — дождавшись, пока ученики пройдут, протянул Шардаш. – То хочешь, чтобы все знали, то прячешься. Сама говорила, что любишь, я за язык не тянул…
— Люблю, — подтвердила Мериам, — но сам ведь велел мне сторониться тебя на людях. Я не твоя, видите ли, должна подумать. Вот я и думаю.
Профессор рассмеялся, привлек ее к себе и поцеловал. Протяжное женское: «Ой!» подсказало, что поцелуй не остался незамеченными. Назло в изумлении замершим на дорожке адепткам, толкавших друг друга локтями, и указывавших на Шардаша, тот снова приник к губам Мериам. Руки легли на ее щеки, согревая от мороза.
— Что-то забыли? – профессор оглянулся на впечатленных адепток. – Чужая жизнь интереснее своей?
— А вы правда?.. – одна из учениц зарделась и не окончила вопрос.
— Без понятия. Доброго дня!
Мериам шептала, что не нужно, но Шардаш все равно обнял ее и повел к воротам мимо потерявших дар речи учениц. Потом, поразмыслив, адептка решилась и вторично ошеломила девушек, привстав на цыпочки и чмокнув профессора в щеку.
— Бедная твоя честь! – смеясь, прошептал профессор, отпустив ее талию и подхватив под руку. – Теперь ты замуж не выйдешь: помешает клеймо падшей женщины. Готовься, Мериам, сегодня вечером тебя завалят вопросами о том, чего у тебя еще не было. Не опозорь меня, зачитай им хотя бы отрывок из книги.
Мериам покраснела и вырвала руку. Шардаш тут же водворил ее на прежнее место, заметив, что адептке не на что дуться:
— Просто не поверят девушки, что у нас ничего не было. Чем сильнее станешь отпираться, тем страшнее пойдут по Школе сплетни. А так и волки сыты, и овцы целы. Поохают и отстанут.
— Так я теперь твоя? – Мериам попыталась выровнять дыхание и не реагировать на колкости Шардаша. Раньше донимал на уроках, теперь наедине.
— Ну… — профессор ушел от ответа.
Адептка остановилась, подбоченилась и потребовала объяснений. Шардаш шумно втянул в себя воздух:
— Не усложняй!
— То есть как «не усложняй»! – щеки Мериам пылали. – Ты меня любишь или нет? Или ты только ради постели обхаживаешь? Так вот, заруби себе на носу: если обманывал, одним проклятием не отделаешься. Я тебе и кашель, и рвоту, и несварение желудка устрою, потребую от директора…
Возмущение потонуло в поцелуе. Ласково проведя пальцами по лицу рассерженной Мериам, Шардаш прошептал:
— Люблю. Я люблю тебя, мнительное мое создание. Каждую твою веснушку, если хочешь знать. Просто боюсь, не уверен, что любишь. Девушки часто путают любовь с влюбленностью, поэтому я и хотел подождать до весны, когда бы ошибка исключалась.
— Тревеус, либо ты немедленно…
— Моя. И люблю. Пойдем!
Мериам неохотно дала ему руку, недоумевая, зачем профессор публично целовал ее, если не желал делать своей девушкой, почему ей почти силой пришлось добиваться перемены статуса. Зато так приятно было услышать: «Люблю». Даже трижды.
Разгребавший снег привратник окликнул Шардаша и с таинственным видом сообщил, что его искал какой-то человек. На вопрос какой, пожал плечами:
— Мужчина как мужчина. Не бедный: у него трость была, а такое простонародье не жалует. Под плащом ничего не разглядеть. Я его в парк не пустил, предложил обождать, пока позову. Так ушел. Я подумал, сказать надо.
Профессор кивнул и поблагодарил. Он ума не мог приложить, какой аристократ пожаловал по его душу. И была ли трость тростью, а не, скажем, посохом? Оглядевшись, Шардаш принюхался, но не почувствовал ничего подозрительного. Видя волнение Мериам, он поспешил занять ее пустым разговором и быстрым шагом направился к ярмарочной площади: интуиция подсказывала, сейчас лучше затеряться в толпе.
Зимний воздух за милю от увешанной бумажными фонариками площади полнился смехом и звуками музыки. Мериам, пританцовывая, сама тянула туда профессора. Глаза горели предвкушением веселья. Глядя на нее, Шардаш в который раз ловил себя на мысли о разнице в возрасте между ними. Мериам недавно вступила в юность, а он перешагнул порог зрелости. И все туда же, влюбился в молоденькую! Не врет поговорка: чем больше лет мужу, тем меньше жене. Хотя, по меркам оборотней, у Шардаша самый возраст, когда задумываются о потомстве. Старость, она нескоро, заодно и Мериам не переживет – все какое-то оправдание.
Встряхнувшись, профессор опять подумал о разного рода незнакомцах, наводнивших Бонбридж. Целых три за неделю, и все скрывали лица. Стоило чаще оглядываться, чтобы не пропустить судьбоносную встречу.
Неладное Шардаш почувствовал у книжной лавки: кто-то буравил взглядом спину. И не просто смотрел, а то ли запоминал, то ли накладывал какие-то чары. Отправив адептку искать интересные книги, профессор якобы зашел вслед за ней и тут же вышел обратно, надеясь поймать неизвестного наблюдателя. Своим маневром он едва не сбил проходившего мимо гнома. Тот выругался, велев смотреть по сторонам, и зашагал дальше.
Оглядывая толпу и не заметив никого подозрительного, Шардаш вернулся в лавку, где поймал Мериам на горячем.
— Так, это мы брать не будем, а дома пройдем, — профессор вырвал книгу в мягком переплете из рук продавщицы и водворил на место. – Лучше дайте девушке что-нибудь о камнях.
— Магических или обыкновенных, господин? – захлопала ресницами девушка в желтом переднике и будто невзначай намотала локон на палец. Непроизвольно проследив за ним взглядом, Шардаш наткнулся на острое ушко. Эльфийка.
— Тех, что носят на шее красивые девушки, вроде вас, — улыбнулся профессор и тут же пожалел о сделанном продавщице комплименте. Из лучших побуждений, между прочим: представительниц ее народа надлежало хвалить, чтобы не обидеть.
Мериам наградила Шардаша тычком в спину, а эльфийка – томным взглядом. Очаровывать эти бестии умели, странно, что одна из них работала продавщицей, а не красовалась обручальным колечком с бриллиантом. Люди только из зависти рисовали их гордыми и холодными. Хотя они действительно гордые, но нет на свете больших кокеток, чем эльфийки!
Чаровница вновь взмахнула длинными ресницами и пропела:
— Для вас, господин, я достану самую лучшую книгу.
— Тревеус, я здесь никогда больше ничего покупать не буду, — Мериам потащила Шардаша к выходу. – Всего хорошего, уважаемая!
Профессор, смеясь, легко освободился от хватки адептки, вернулся к прилавку и оплатил покупки.
— Увы, моя невеста предпочитает натуральные камни нарисованным, — извинился он перед наморщившей носик эльфийкой. Та, казалось, сама мечтала выставить вон Мериам. – Благодарю за потраченное на нас время и удачного дня.
— Приходите еще! – живо отозвалась продавщица и сложила за спиной пальцы в оскорбительном жесте. Предназначался он Мериам, нетерпеливо переминавшейся с ноги на ногу на пороге.
— Ревнуешь? – шепнул на ухо адептке Шардаш. Та фыркнула и отвернулась.
Уже почти дойдя до ярмарочной площади, профессор стряхнул с плеча нападавший с карнизов снег и удивленно наткнулся на крохотную пластинку, воткнутую в плащ. Осторожно вытащив ее, Шардаш ощутил легкую пульсацию в пальцах. Нахмурившись, он потянулся за волшебной палочкой и убедился, что пластина на самом деле – сгусток следящей магии. Не нужно раскидывать сеть, задавать данные объекта, необходимо всего лишь «позвать» такую штучку, и она покажет, где сейчас человек.
«Преисподняя!» – помрачнел Шардаш и, не выпуская палочки из рук, постарался различить в прохожих и всадниках следившего или его пособника. Мысли лихорадочно пытались вычислить того, кто осчастливил следящей пластиной. Могли прикрепить и в толпе, благо сегодня многолюдно.
Бросив пластину, профессор раздавил ее каблуком.
— Мериам, давай ты сейчас себе перчатки выберешь, ты хотела, а я ненадолго отлучусь? Встретимся в магазине Ворека. И, — он сделал паузу, — очень прошу, никуда оттуда не уходи.
— Что-то случилось? – сразу поняла Мериам. – Не молчи, скажи!
— Ничего, просто мне нужно, — солгал профессор. – А насчет магазина… Как я тебя посреди этой кутерьмы найду-то? Нет, найду, конечно, но зачем создавать сложности, верно?
Заставив себя улыбнуться, Шардаш проводил адептку до магазина, перепоручил приказчику и начал прочесывать улицы. Первым делом решил вернуться в книжную лавку.
Сквозь витрину профессор пару минут наблюдал за эльфийкой: она обслуживала каких-то девушек, судя по мимике, весело щебетала, хихикала. На вид – обычное создание, но кто знает?
Накинув на себя легкий морок, Шардаш вошел внутрь и углубился к дальним книжным рядам. Минутой позже в лавку ввалился гном, протопал прямо к прилавку. Комплексуя из-за роста, он громко потребовал внимания к своей персоне, на самом деле, всего лишь выманивая продавщицу из-за конторки.
Шардаш невольно прислушался. Что-то ему не нравилось, казалось странным. Гном требовал вернуть деньги за бракованную книгу по рудному делу. Эльфийка извинялась и предлагала скидку «для любимого клиента на все на свете». Гном сердился, в сердцах швырнул книгу на пол. Продавщица попросила осторожнее обращаться с вещью, которую предстоит продать новому покупателю. Слегка покачиваясь на высоких каблуках, она нависала над пунцовеющим гномом как гора над человеком. От этого несчастный сердился еще больше.
И тут Шардаш понял, что не так. Гном никогда бы не стал покупать книгу по рудному делу, потому что такому не учат по учебникам. Профессор выбрался из своего укрытия и взмахнул волшебной палочкой, пытаясь снять морок. Воздух перед ним заискрился,
