Тоже светловолосая, зеленоглазая, но гораздо выше ростом и шире в плечах, чем Зарина. Ее можно было принять за тетку Мериам, но Шардаш чувствовал: внешность обманчива, перед ним стояла светлая оборотница не меньше семидесяти лет от роду. Стояла и не улыбалась.
Профессор непроизвольно замер, уловив угрозу в изумрудных глазах. Они полыхали как драгоценные камни, зрачок затерялся, превратившись в тонкую ниточку.
Женщина шагнула с крыльца и по-собачьи обнажила зубы.
Зарина, кажется, тоже сообразила, потому что велела Мериам немедленно отойти от Шардаша. Но адептка не сдвинулась с места, заявив: бабушка ошиблась.
— Он опасен, Мирри! — встревожено крикнула оборотница. — Твоя безмозглая мать проглядела темного.
Контуры Ветрувии Даргон расплылись, превратив человека в волчицу. Рыча, та кинулась на профессора, желая защитить внучку.
Зарина завизжала. На ее крики прибежал муж. Оба они стали свидетелями занятной сцены.
Мериам заслонила собой Шардаша и заявила: он хороший, а она прекрасно знает, кто он. В ответ Ветрувия ощетинилась и схватила адептку за подол: мол, отойди от нечисти. Мериам вырвалась и вновь оказалась между бабушкой и профессором. На этот раз ее отодвинул в сторону Шардаш, велев отойти к родителям и не мешать.
Дождавшись, пока Мериам перестала изображать защитницу, профессор издал характерный грозный рык, от которого энтузиазм Ветрувии значительно убавился. Однако она не желала отступать, кинулась на Шардаша — чтобы оказаться прижатой к земле.
— Мне доказать свое превосходство, или признаешь сама? — тихо спросил профессор, еще сильнее надавив на холку. — Я перекинусь, не проблема, только не потеряешь ли лицо? Светлая самка против матерого темного самца.
Ветрувия щелкнула зубами и стряхнула его руку. Она подпрыгнула, желая ухватить Шардаша за горло, но промахнулась.
Арелис Ики выругался, когда увидел вместо респектабельного мага огромного серебристого зверя. Ростом он в три раза превосходил Ветрувию, а алые глаза красноречиво свидетельствовали о принадлежности к темным существам.
Шардаш утробно зарычал и обнажил двойной ряд зубов. И все это на глазах у соседей!
Профессор обошел по дуге притихшую, но продолжавшую скалиться Ветрувию, и навис над ней. Оборотница заворчала и попятилась.
Шардаш наступал, тесня Ветрувию к крыльцу. Потом огрел лапой по загривку, коротко тявкнув, и оборотница, по-собачьи поскуливая, виновато припала к земле.
Удовлетворенный безоговорочной победой, Шардаш подошел к Мериам и потерся головой о ее плечо. Она обняла его и погладила.
В полном молчании адептка подошла к крыльцу, подняла заплечный мешок и кивнула на ворота во двор.
— Одежду жалко! — вздохнула Мериам, отпирая дверь в конюшню.
Шардаш прошмыгнул внутрь и уже через минуту ответил человеческим голосом:
— Ну, я стал предусмотрительнее и немного поколдовал перед оборотом. Давай только белье и брюки, остальное целехонькое. Если б была оборотнем, заметила бы: перед сменой ипостаси с меня исчезли кое-какие детали одежды. Извини, что напугал соседей, зато твоя бабушка теперь на нашей стороне.
— А что ты сделал? — Мериам порылась в мешке и протянула исподнее.
— Она самка, а я доминантный самец более сильного вида. Объяснил ей пару вещей, в частности, что на меня пасть разевать нельзя.
Полуголый Шардаш обнял адептку со спины и поцеловал в макушку.
— Все будет хорошо, — заверил он. — Пусть сразу знают и видят: бояться нечего. Заодно твой отец перестанет говорить гадости, ибо чревато.
— Он не говорил, это ты ему одну неприятную вещь сказал, — напомнила Мериам. — А папа просто волнуется.
— Да-да, помню: дочь выйдет замуж за растлителя-учителя, забеременеет и опозорит род великих магов Ики, — передразнил Шардаш. — Ладно, пошли!
За столом повисло тягостное молчание. На еду не обращали внимания: все взгляды были обращены на Шардаша, казалось, единственного, кто не утратил аппетит. Иногда поглядывали и на ковырявшуюся в тарелке Мериам — с осуждением и неудовольствием. Ни мать, ни отец, ни младшая сестра, из-за занятий в школе пропустившая сцену во дворе, не скрывали отношения к выбору адептки. В итоге, не выдержав давления, Мериам сбежала на кухню, чтобы заварить чай. За ней увязалась Аиша.
Младшая сестра Мериам тоже радовала родителей болотными глазами и светлой кожей, но уродилась не рыжей, а шатенкой. Несмотря на возраст, формы ее округлились и обещали в будущем стать столь же пышными, как у матери. Впрочем, Мериам тоже нельзя было назвать худышкой: представительницы обоих родов: Ики и Даргон, — отличались женственной фигурой.
Поставив чайник на плиту, Аиша протянула:
— Влипла ты, сестренка! Отец сказал, что согласия не даст. Смотри, сегодня дед вернется, выдерет!
— А, хочешь, я тебя выдеру? — окрысилась Мериам, хлопнув дверцами буфета. — Уж ты-то не лезь!
— А чего так? — Аиша взяла из корзины яблоко и смачно, с хрустом, откусила. — Позор-то общий. Эх, придется мне отдуваться и в столичную Академию пробиваться. Как ты с оборотнем-то спуталась? И как его на работу взяли? Надо написать в министерство, сообщить.
— Сообщи, выстави себя дурой, — Мериам нарочито толкнула сестру, будто мешавшую пройти, и водрузила на стол заварник. — Тревеус с самим Магистром магии знаком. И мала еще, рот разевать!
— Угу-угу, очень страшно, Мирри! — рассмеялась Аиша. — Мышка с зубками! Так и знала, что вляпаешься в какую-то историю. Незачем было посылать тебя учиться, замуж и здесь бы выскочила. Нет, Мирри, серьезно, ты в Школу ради жениха поступала? Так у дедушки знакомых много, заглядывают к нему разные кандидаты. Симпатичные тоже. Мы тебя мигом бы пристроили!
Не выдержав, Мериам дала сестре пощечину. Та помянула недобрым словом сумасшедших влюбленных, которых на цепь сажать нужно, и приложила к покрасневшему месту лед.
Аиша выпытывала, какие звания у Шардаша, что он собой представляет, сколько получает, какие карьерные перспективы, и попутно настаивала, чтобы Мериам не думала бросать учебу и рожать детей в ближайшие четыре года.
— Заведи практику, полезные знакомства, а еще лучше на государственную службу поступи, — поучала младшая сестра. — Самое то для мага широкого профиля. Работа не пыльная, а уважение, почет. Помни, Мирри, нас, смазливых мордашек много, а квалифицированных волшебников мало. Если муж бросит, при куске хлеба всегда будешь. И не смотри на меня так! Любовь — явление временное, а жизнь — не романы с сердечками. К слову, я их все выкинула: мне полка для Энциклопедии магии место нужно. Целых двадцать томов! Дед на день рождения подарил, — с гордостью добавила она. — Я уже к поступлению готовлюсь, теорию зубрю, простейшие заклинания пробую. Потом покажу.
Позабыв о женихе Мериам, Аиша начала расписывать свои успехи в школе и магии, не забыла о полученных наградах, начиная со звания лучшей ученицы в классе, кончая похвалой дедушкиных коллег, с которыми, как утверждала девушка, она на равных вела беседу о воспитании будущего поколения.
Адептка слушала и злилась, закипая, как чайник на плите. Мериам казалось, будто это не она, а Аиша — старшая в семье, хотя признавала, в возрасте сестры была сущим ребенком и думала о мальчике с соседней улицы, а не об учебе. Аиша же наверняка далеко пойдет. Зато сестре хуже давалась математика, и у нее нет Шардаша.
— Все это, конечно, интересно, — Мериам оборвала сестру на полуслове и всучила ей банку с чаем, сама же демонстративно села, — но я прекрасно осведомлена о твоей уникальности. Надеюсь, преподаватели на вступительных тоже проникнутся, а то родители из дома выгонят. Я-то что, совершеннолетняя, почти замужняя, а тебе туго придется. И да, Аиша, если вздумаешь перед сном почитать, книгу заранее возьми: нам с Тревеусом потом некогда будет дверь открывать.
Аиша едва не рассыпала чай и уставилась на сестру круглыми, как блюдца, глазами.
— Ты еще и спишь с ним? — брезгливо, будто речь шла о некромантии, спросила она. — Фу, как мерзко! С нечистью! И все наверняка знают и шушукаются за спиной. Пойду, скажу маме. Она вам точно ночевать в одной комнате не позволит. Я была о тебе лучшего мнения, сестренка.
Аиша накрыла заварник полотенцем и выбежала из кухни с криками: «Папа, мама, мне нужно кое-что вам сказать!».
Мериам закрыла голову руками, представив, что сейчас начнется. Хорошо, чашки достать не успела. У родителей строгие моральные нормы, они до свадьбы только целовались и то, по рассказам бабушки, тайком, чтобы никто не видел. Дочерей воспитывали так же, с мыслью: «Береги честь до свадьбы», а тут старшая погрязла в разврате. Зная Аишу, она все именно так и представит, в виде оргий в классе до, после, а то и во время занятий. А уж мамино воображение было выше всяких похвал — сразу припишет непутевой дочери десяток любовников. Отец же начнет объяснять не слишком блестящую успеваемость Мериам бурными романами.
— Что произошло? — на кухню заглянул Шардаш.
Заметив страх на лице адептки, он нахмурился и сложил руки на груди, выражая готовность покарать обидчика невесты.
— Ничего, — пробормотала Мериам, отвернувшись к буфету. — Я сглупила, потому что Аиша меня довела. Хотела утереть ей нос, а теперь мне за это голову оторвут. И тебе тоже. Отец с крыльца спустит.
— Почему? — удивленно спросил профессор, присел рядом и, обняв, положил голову адептки себе на плечо. — Самое худшее они уже знают.
Мериам вздохнула и, прижавшись к Шардашу, прошептала:
— Самое худшее сейчас разболтает Аиша — то, что я не девственница. А отец… Ты не знаешь моего отца! Лучше сочетаться браком с вампиром, чем открыто признаться в потери девичьей чести. Открыто — это когда хотя бы подруга знает.
Профессор покачал головой и погладил адептку по волосам. Потом замер, прислушиваясь, и сообщил:
— Там еще кто-то пришел. Судя по запаху, твой родственник.
Мериам простонала: «Дед!» и уткнулась лицом в грудь Шардаша. Тот тихо зарычал, давая понять, что не даст ее в обиду.
Чай в заварнике медленно остывал, но Мериам и думать о нем забыла. Она сидела на коленях у профессора и напряженно вслушивалась в шум голосов за стеной. Высоко, едва не визжа, кричала мать, изредка гневно вставлял слово отец. Не молчала и Аиша. Шардаш, несомненно, знал, что они обсуждали, но адептка не спрашивала.
На кухню проскользнула Ветрувия, глянула на парочку у буфета, и попросила Мериам подать чашку:
— Ты, как хочешь, а я чаю хочу. И поговорить с твоим женихом.
Шардаш ссадил адептку с колен и сам достал три чашки. Мериам по его просьбе налила всем заварки и кипятку, но сама к напитку не притронулась. Ветрувия и профессор же сделали по паре глотков, буравя друг друга взглядом.
— Н-да, тяжело! — пробормотала оборотница. — Вот уж не думала, будто когда-то сяду рядом с темным. Но, судя по запаху, Мирри нашу любите. И кольцо на ее пальце сами выбирали и сами надевали. Еще чувствую запах чернил, книг, каких-то людей… И Мериам.
— Да, Мирри, — подмигнула Ветрувия смутившейся адептке, — я знаю, что ты с ним спишь, но меня, в отличие от Зарины и Арелиса, это не волнует. Взрослая девочка, сама вольна решать. Значит, он тебя спас?
Мериам кивнула, покосившись на Шардаша, подошла к бабушке и обняла ее. Ветрувия ласково погладила внучку по голове и поцеловала, затем взяла за руку и рассмотрела кольцо.
-Ты тоже против? — упавшим голосом поинтересовалась Мериам.
— Что ты, твой мне сегодня показал, кто главный! — рассмеялась Ветрувия. — Силен, демон, думала, разорвет! Странно, конечно, поведение человеческое.
— Я среди людей вырос, — подал голос Шардаш, — и научился жить, как они.
Затем покачал головой и усмехнулся:
— Да, хорошее вышло знакомство! Испортил все… Вот надо было противооборотное перед поездкой выпить — от соблазна.
— Я не пью, — поддержала разговор Ветрувия. — Но вам сложнее: эмоции темных сильнее, при работе со студентами легко сорваться. Вы Власелену попросите, она хорошее средство даст, безопасное. Сама иногда пропиваю, не нарадуюсь!
— Вот видишь, Мирри, — улыбнулся Шардаш, — с обеими твоими бабушками я поладил. Оборотницу оборотень не смутит, все проверила, разнюхала и теперь чайком угощает. Уж простите, Ветрувия, что на глазах у всей улицы опозорил, но такое не спускают — инстинкт.
Оборотница отмахнулась:
— А, позорить не перед кем! Меня другое волнует: как бы теперь соседи шарахаться не начали. Они ведь тоже меня мохнатой не представляли.
Оба громко рассмеялись, вызвав недоумение на лице Мериам. Ее тут же послали на поиски печенья, а бабушка вдогонку крикнула:
— Там утка в духовке, погрей, а то ничего не ела.
Адептка возразила, что неголодна, но Шардаш с Ветрувией в один голос заявили: на пустой желудок она спать не ляжет. Пришлось подчиниться.
Мериам жевала, а профессор с оборотницей болтали о разных мелочах. В частности, о выживании иных рас среди людей. У них оказались схожие проблемы, но разные способы решения, поэтому обмен мнениями перешел в обмен опытом.
— Бутылка на верхней полке, — наконец заговорщицки шепнула Ветрувия Шардашу. — Выпьем за вас с Мирри. По имени вас называть можно, или у темных не положено?
— Можно, конечно, хотя бы потому, что вы меня старше. Муж-то истинный возраст знает?
— Не-а, — игриво помотала головой Ветрувия и поторопила профессора с выпивкой.
Шардаш споро разлил по рюмкам настойку. Они чокнулись, выпили за счастье и здоровье присутствующих. Мериам из вежливости прикоснулась к рюмке, оставив ее почти полной, а оборотница с профессором осушили свои до дна.
Ветрувия перебралась поближе к Шардашу и завела разговор о его семье.
Адептка навострила уши, но разговор прервали: на пороге кухни возник дед. За его спиной тенями маячили Арелис и Зарина.
Судя по нахмуренным бровям, Себастьян Даргон, мужчина в высшей степени солидный, статью напоминавший кузнеца, собирался испепелить внучку дотла. Но, как оказалось, вовсе не ее.
— Значит, это у нас жених? — Себастьян подошел к Шардашу и отобрал рюмку. — Имя, фамилия, общественное положение.
— Рот закрыл! — профессор нарочито лениво засучил рукава и поднялся. В росте он ничуть не уступал пожилому магу, даже превосходил на пару дюймов. — Ваша семейка мне порядком надоела. Ни денег, ни помощи Мериам от вас не видела, зато вы смеете чего-то от нее требовать. Катитесь в Преисподнюю!
— Послушайте, вы… — глаза Себастьяна налились кровью.
— Это ты меня сейчас послушаешь и очень внимательно. Мериам выйдет за меня замуж и станет тем, кем захочет. Это первое. Второе — не дорос со своей кандидатской степенью мне перечить. И третье — я не человек, могу не сдержаться, и ничего мне за это не будет.
Высказавшись, Шардаш спокойно опустился на место и налил себе и Ветрувии еще настойки.
Речь профессора провела на Себастьяна неизгладимое впечатление. Он замер с открытым ртом, вытаращившись на Шардаша. В Онве никто и никогда не смел повышать голос и угрожать Себастьяну Даргону, даже возражать боялись.
Оправившись от потрясения, Себастьян выставил Мериам и жену, заявив: ему с профессором нужно поговорить.
Ветрувия обняла внучку за плечи и провела мимо хмурых родителей, но спасти от неприятной беседы не успела: Зарина ухватила Мериам за руку и потащила наверх. Адептка упиралась, с мольбой смотрела на бабушку — Арелис велел той не вмешиваться. Он поднялся вслед за женой и дочерью и захлопнул дверь перед носом любопытной Аиши.
Профессор непроизвольно замер, уловив угрозу в изумрудных глазах. Они полыхали как драгоценные камни, зрачок затерялся, превратившись в тонкую ниточку.
Женщина шагнула с крыльца и по-собачьи обнажила зубы.
Зарина, кажется, тоже сообразила, потому что велела Мериам немедленно отойти от Шардаша. Но адептка не сдвинулась с места, заявив: бабушка ошиблась.
— Он опасен, Мирри! — встревожено крикнула оборотница. — Твоя безмозглая мать проглядела темного.
Контуры Ветрувии Даргон расплылись, превратив человека в волчицу. Рыча, та кинулась на профессора, желая защитить внучку.
Зарина завизжала. На ее крики прибежал муж. Оба они стали свидетелями занятной сцены.
Мериам заслонила собой Шардаша и заявила: он хороший, а она прекрасно знает, кто он. В ответ Ветрувия ощетинилась и схватила адептку за подол: мол, отойди от нечисти. Мериам вырвалась и вновь оказалась между бабушкой и профессором. На этот раз ее отодвинул в сторону Шардаш, велев отойти к родителям и не мешать.
Дождавшись, пока Мериам перестала изображать защитницу, профессор издал характерный грозный рык, от которого энтузиазм Ветрувии значительно убавился. Однако она не желала отступать, кинулась на Шардаша — чтобы оказаться прижатой к земле.
— Мне доказать свое превосходство, или признаешь сама? — тихо спросил профессор, еще сильнее надавив на холку. — Я перекинусь, не проблема, только не потеряешь ли лицо? Светлая самка против матерого темного самца.
Ветрувия щелкнула зубами и стряхнула его руку. Она подпрыгнула, желая ухватить Шардаша за горло, но промахнулась.
Арелис Ики выругался, когда увидел вместо респектабельного мага огромного серебристого зверя. Ростом он в три раза превосходил Ветрувию, а алые глаза красноречиво свидетельствовали о принадлежности к темным существам.
Шардаш утробно зарычал и обнажил двойной ряд зубов. И все это на глазах у соседей!
Профессор обошел по дуге притихшую, но продолжавшую скалиться Ветрувию, и навис над ней. Оборотница заворчала и попятилась.
Шардаш наступал, тесня Ветрувию к крыльцу. Потом огрел лапой по загривку, коротко тявкнув, и оборотница, по-собачьи поскуливая, виновато припала к земле.
Удовлетворенный безоговорочной победой, Шардаш подошел к Мериам и потерся головой о ее плечо. Она обняла его и погладила.
В полном молчании адептка подошла к крыльцу, подняла заплечный мешок и кивнула на ворота во двор.
— Одежду жалко! — вздохнула Мериам, отпирая дверь в конюшню.
Шардаш прошмыгнул внутрь и уже через минуту ответил человеческим голосом:
— Ну, я стал предусмотрительнее и немного поколдовал перед оборотом. Давай только белье и брюки, остальное целехонькое. Если б была оборотнем, заметила бы: перед сменой ипостаси с меня исчезли кое-какие детали одежды. Извини, что напугал соседей, зато твоя бабушка теперь на нашей стороне.
— А что ты сделал? — Мериам порылась в мешке и протянула исподнее.
— Она самка, а я доминантный самец более сильного вида. Объяснил ей пару вещей, в частности, что на меня пасть разевать нельзя.
Полуголый Шардаш обнял адептку со спины и поцеловал в макушку.
— Все будет хорошо, — заверил он. — Пусть сразу знают и видят: бояться нечего. Заодно твой отец перестанет говорить гадости, ибо чревато.
— Он не говорил, это ты ему одну неприятную вещь сказал, — напомнила Мериам. — А папа просто волнуется.
— Да-да, помню: дочь выйдет замуж за растлителя-учителя, забеременеет и опозорит род великих магов Ики, — передразнил Шардаш. — Ладно, пошли!
ГЛАВА 2
За столом повисло тягостное молчание. На еду не обращали внимания: все взгляды были обращены на Шардаша, казалось, единственного, кто не утратил аппетит. Иногда поглядывали и на ковырявшуюся в тарелке Мериам — с осуждением и неудовольствием. Ни мать, ни отец, ни младшая сестра, из-за занятий в школе пропустившая сцену во дворе, не скрывали отношения к выбору адептки. В итоге, не выдержав давления, Мериам сбежала на кухню, чтобы заварить чай. За ней увязалась Аиша.
Младшая сестра Мериам тоже радовала родителей болотными глазами и светлой кожей, но уродилась не рыжей, а шатенкой. Несмотря на возраст, формы ее округлились и обещали в будущем стать столь же пышными, как у матери. Впрочем, Мериам тоже нельзя было назвать худышкой: представительницы обоих родов: Ики и Даргон, — отличались женственной фигурой.
Поставив чайник на плиту, Аиша протянула:
— Влипла ты, сестренка! Отец сказал, что согласия не даст. Смотри, сегодня дед вернется, выдерет!
— А, хочешь, я тебя выдеру? — окрысилась Мериам, хлопнув дверцами буфета. — Уж ты-то не лезь!
— А чего так? — Аиша взяла из корзины яблоко и смачно, с хрустом, откусила. — Позор-то общий. Эх, придется мне отдуваться и в столичную Академию пробиваться. Как ты с оборотнем-то спуталась? И как его на работу взяли? Надо написать в министерство, сообщить.
— Сообщи, выстави себя дурой, — Мериам нарочито толкнула сестру, будто мешавшую пройти, и водрузила на стол заварник. — Тревеус с самим Магистром магии знаком. И мала еще, рот разевать!
— Угу-угу, очень страшно, Мирри! — рассмеялась Аиша. — Мышка с зубками! Так и знала, что вляпаешься в какую-то историю. Незачем было посылать тебя учиться, замуж и здесь бы выскочила. Нет, Мирри, серьезно, ты в Школу ради жениха поступала? Так у дедушки знакомых много, заглядывают к нему разные кандидаты. Симпатичные тоже. Мы тебя мигом бы пристроили!
Не выдержав, Мериам дала сестре пощечину. Та помянула недобрым словом сумасшедших влюбленных, которых на цепь сажать нужно, и приложила к покрасневшему месту лед.
Аиша выпытывала, какие звания у Шардаша, что он собой представляет, сколько получает, какие карьерные перспективы, и попутно настаивала, чтобы Мериам не думала бросать учебу и рожать детей в ближайшие четыре года.
— Заведи практику, полезные знакомства, а еще лучше на государственную службу поступи, — поучала младшая сестра. — Самое то для мага широкого профиля. Работа не пыльная, а уважение, почет. Помни, Мирри, нас, смазливых мордашек много, а квалифицированных волшебников мало. Если муж бросит, при куске хлеба всегда будешь. И не смотри на меня так! Любовь — явление временное, а жизнь — не романы с сердечками. К слову, я их все выкинула: мне полка для Энциклопедии магии место нужно. Целых двадцать томов! Дед на день рождения подарил, — с гордостью добавила она. — Я уже к поступлению готовлюсь, теорию зубрю, простейшие заклинания пробую. Потом покажу.
Позабыв о женихе Мериам, Аиша начала расписывать свои успехи в школе и магии, не забыла о полученных наградах, начиная со звания лучшей ученицы в классе, кончая похвалой дедушкиных коллег, с которыми, как утверждала девушка, она на равных вела беседу о воспитании будущего поколения.
Адептка слушала и злилась, закипая, как чайник на плите. Мериам казалось, будто это не она, а Аиша — старшая в семье, хотя признавала, в возрасте сестры была сущим ребенком и думала о мальчике с соседней улицы, а не об учебе. Аиша же наверняка далеко пойдет. Зато сестре хуже давалась математика, и у нее нет Шардаша.
— Все это, конечно, интересно, — Мериам оборвала сестру на полуслове и всучила ей банку с чаем, сама же демонстративно села, — но я прекрасно осведомлена о твоей уникальности. Надеюсь, преподаватели на вступительных тоже проникнутся, а то родители из дома выгонят. Я-то что, совершеннолетняя, почти замужняя, а тебе туго придется. И да, Аиша, если вздумаешь перед сном почитать, книгу заранее возьми: нам с Тревеусом потом некогда будет дверь открывать.
Аиша едва не рассыпала чай и уставилась на сестру круглыми, как блюдца, глазами.
— Ты еще и спишь с ним? — брезгливо, будто речь шла о некромантии, спросила она. — Фу, как мерзко! С нечистью! И все наверняка знают и шушукаются за спиной. Пойду, скажу маме. Она вам точно ночевать в одной комнате не позволит. Я была о тебе лучшего мнения, сестренка.
Аиша накрыла заварник полотенцем и выбежала из кухни с криками: «Папа, мама, мне нужно кое-что вам сказать!».
Мериам закрыла голову руками, представив, что сейчас начнется. Хорошо, чашки достать не успела. У родителей строгие моральные нормы, они до свадьбы только целовались и то, по рассказам бабушки, тайком, чтобы никто не видел. Дочерей воспитывали так же, с мыслью: «Береги честь до свадьбы», а тут старшая погрязла в разврате. Зная Аишу, она все именно так и представит, в виде оргий в классе до, после, а то и во время занятий. А уж мамино воображение было выше всяких похвал — сразу припишет непутевой дочери десяток любовников. Отец же начнет объяснять не слишком блестящую успеваемость Мериам бурными романами.
— Что произошло? — на кухню заглянул Шардаш.
Заметив страх на лице адептки, он нахмурился и сложил руки на груди, выражая готовность покарать обидчика невесты.
— Ничего, — пробормотала Мериам, отвернувшись к буфету. — Я сглупила, потому что Аиша меня довела. Хотела утереть ей нос, а теперь мне за это голову оторвут. И тебе тоже. Отец с крыльца спустит.
— Почему? — удивленно спросил профессор, присел рядом и, обняв, положил голову адептки себе на плечо. — Самое худшее они уже знают.
Мериам вздохнула и, прижавшись к Шардашу, прошептала:
— Самое худшее сейчас разболтает Аиша — то, что я не девственница. А отец… Ты не знаешь моего отца! Лучше сочетаться браком с вампиром, чем открыто признаться в потери девичьей чести. Открыто — это когда хотя бы подруга знает.
Профессор покачал головой и погладил адептку по волосам. Потом замер, прислушиваясь, и сообщил:
— Там еще кто-то пришел. Судя по запаху, твой родственник.
Мериам простонала: «Дед!» и уткнулась лицом в грудь Шардаша. Тот тихо зарычал, давая понять, что не даст ее в обиду.
Чай в заварнике медленно остывал, но Мериам и думать о нем забыла. Она сидела на коленях у профессора и напряженно вслушивалась в шум голосов за стеной. Высоко, едва не визжа, кричала мать, изредка гневно вставлял слово отец. Не молчала и Аиша. Шардаш, несомненно, знал, что они обсуждали, но адептка не спрашивала.
На кухню проскользнула Ветрувия, глянула на парочку у буфета, и попросила Мериам подать чашку:
— Ты, как хочешь, а я чаю хочу. И поговорить с твоим женихом.
Шардаш ссадил адептку с колен и сам достал три чашки. Мериам по его просьбе налила всем заварки и кипятку, но сама к напитку не притронулась. Ветрувия и профессор же сделали по паре глотков, буравя друг друга взглядом.
— Н-да, тяжело! — пробормотала оборотница. — Вот уж не думала, будто когда-то сяду рядом с темным. Но, судя по запаху, Мирри нашу любите. И кольцо на ее пальце сами выбирали и сами надевали. Еще чувствую запах чернил, книг, каких-то людей… И Мериам.
— Да, Мирри, — подмигнула Ветрувия смутившейся адептке, — я знаю, что ты с ним спишь, но меня, в отличие от Зарины и Арелиса, это не волнует. Взрослая девочка, сама вольна решать. Значит, он тебя спас?
Мериам кивнула, покосившись на Шардаша, подошла к бабушке и обняла ее. Ветрувия ласково погладила внучку по голове и поцеловала, затем взяла за руку и рассмотрела кольцо.
-Ты тоже против? — упавшим голосом поинтересовалась Мериам.
— Что ты, твой мне сегодня показал, кто главный! — рассмеялась Ветрувия. — Силен, демон, думала, разорвет! Странно, конечно, поведение человеческое.
— Я среди людей вырос, — подал голос Шардаш, — и научился жить, как они.
Затем покачал головой и усмехнулся:
— Да, хорошее вышло знакомство! Испортил все… Вот надо было противооборотное перед поездкой выпить — от соблазна.
— Я не пью, — поддержала разговор Ветрувия. — Но вам сложнее: эмоции темных сильнее, при работе со студентами легко сорваться. Вы Власелену попросите, она хорошее средство даст, безопасное. Сама иногда пропиваю, не нарадуюсь!
— Вот видишь, Мирри, — улыбнулся Шардаш, — с обеими твоими бабушками я поладил. Оборотницу оборотень не смутит, все проверила, разнюхала и теперь чайком угощает. Уж простите, Ветрувия, что на глазах у всей улицы опозорил, но такое не спускают — инстинкт.
Оборотница отмахнулась:
— А, позорить не перед кем! Меня другое волнует: как бы теперь соседи шарахаться не начали. Они ведь тоже меня мохнатой не представляли.
Оба громко рассмеялись, вызвав недоумение на лице Мериам. Ее тут же послали на поиски печенья, а бабушка вдогонку крикнула:
— Там утка в духовке, погрей, а то ничего не ела.
Адептка возразила, что неголодна, но Шардаш с Ветрувией в один голос заявили: на пустой желудок она спать не ляжет. Пришлось подчиниться.
Мериам жевала, а профессор с оборотницей болтали о разных мелочах. В частности, о выживании иных рас среди людей. У них оказались схожие проблемы, но разные способы решения, поэтому обмен мнениями перешел в обмен опытом.
— Бутылка на верхней полке, — наконец заговорщицки шепнула Ветрувия Шардашу. — Выпьем за вас с Мирри. По имени вас называть можно, или у темных не положено?
— Можно, конечно, хотя бы потому, что вы меня старше. Муж-то истинный возраст знает?
— Не-а, — игриво помотала головой Ветрувия и поторопила профессора с выпивкой.
Шардаш споро разлил по рюмкам настойку. Они чокнулись, выпили за счастье и здоровье присутствующих. Мериам из вежливости прикоснулась к рюмке, оставив ее почти полной, а оборотница с профессором осушили свои до дна.
Ветрувия перебралась поближе к Шардашу и завела разговор о его семье.
Адептка навострила уши, но разговор прервали: на пороге кухни возник дед. За его спиной тенями маячили Арелис и Зарина.
Судя по нахмуренным бровям, Себастьян Даргон, мужчина в высшей степени солидный, статью напоминавший кузнеца, собирался испепелить внучку дотла. Но, как оказалось, вовсе не ее.
— Значит, это у нас жених? — Себастьян подошел к Шардашу и отобрал рюмку. — Имя, фамилия, общественное положение.
— Рот закрыл! — профессор нарочито лениво засучил рукава и поднялся. В росте он ничуть не уступал пожилому магу, даже превосходил на пару дюймов. — Ваша семейка мне порядком надоела. Ни денег, ни помощи Мериам от вас не видела, зато вы смеете чего-то от нее требовать. Катитесь в Преисподнюю!
— Послушайте, вы… — глаза Себастьяна налились кровью.
— Это ты меня сейчас послушаешь и очень внимательно. Мериам выйдет за меня замуж и станет тем, кем захочет. Это первое. Второе — не дорос со своей кандидатской степенью мне перечить. И третье — я не человек, могу не сдержаться, и ничего мне за это не будет.
Высказавшись, Шардаш спокойно опустился на место и налил себе и Ветрувии еще настойки.
Речь профессора провела на Себастьяна неизгладимое впечатление. Он замер с открытым ртом, вытаращившись на Шардаша. В Онве никто и никогда не смел повышать голос и угрожать Себастьяну Даргону, даже возражать боялись.
Оправившись от потрясения, Себастьян выставил Мериам и жену, заявив: ему с профессором нужно поговорить.
Ветрувия обняла внучку за плечи и провела мимо хмурых родителей, но спасти от неприятной беседы не успела: Зарина ухватила Мериам за руку и потащила наверх. Адептка упиралась, с мольбой смотрела на бабушку — Арелис велел той не вмешиваться. Он поднялся вслед за женой и дочерью и захлопнул дверь перед носом любопытной Аиши.
