Волкодлак

К нему тут же явилась делегация хмурых сельчан, потребовала немедленно изловить злобливую тварь.
       Рош слышал, как за спинами шептались: «А не он ли? Пока не приехал, никто не помирал. Сжечь его – и вся недолга». Спасло лишь то, что родился в селе и на глазах у всех к серебру без боязни прикоснулся: ради проверки колдуна принесли чашу из церкви.
       Порог храма тоже переступить пришлось. Сельчане очень огорчились, когда на Роша не подействовали ни место намоленное, ни святая вода, ни благословение священника.
       Разумеется, помогать колдуну в поимке волкодлака никто не собирался, зато обещали заплатить. Удалось уговорить только опытных охотников с ловушками помочь – как говорится, с паршивой овцы хоть шерсти клок.
       Решив с утра внимательно осмотреть лес и попытаться отыскать логово, заодно указать, где западни расставить, Рош начал перебирать в памяти способы убиения волкодлаков. Непременно тремя ударами: серебром, мечом и магией. По одному смертельному удару для каждого обличия, а последний – чтобы наверняка умер. Наносят их, соответственно, в сердце, шею и голову. Последнюю непременно отрубают и сжигают отдельно от трупа.
       Роша терзали сомнения, мучило, куда мог за считанные минуты подеваться волкодлак. Поисковое заклинание не нашло его – а ведь оно реагирует на любых живых и мертвых существ в двух верстах от мага. Или волкодлак все же почуял его первым, бросил своих жертв и скрылся бегством? Так или иначе, за телами он не возвращался, и их благополучно похоронили.
       Не в силах заснуть, он посредине ночи вышел подышать свежим воздухом.
       Ночь была облачная, темная.
       Где-то тонко подвывала собака. Долго, протяжно. Раз воет, то волкодлак по селу не бродит – животные такое сразу чуют.
       Накинув на плечи куртку, Рош вышел за калитку. Остановился у забора, прислушиваясь. Потом направился в сторону околицы. Только сейчас ему пришла в голову мысль, что неплохо бы окружить село защитным контуром, чтобы волкодлак не убивал людей в постелях. Сон все равно не шел, а так хоть займется делом.
       Нахмурившись, Рош прикоснулся к земле, прикидывая, хватит ли у него сил на такую объемную работу, когда чья-то рука неожиданно зажала ему рот, а другая приложила к носу платок, пропитанный дурманом. Колдун сумел вырваться, но не успел сделать и пары шагов, как упал, сбитый с ног мощнейшим ударом. На этот раз неизвестный не церемонился и оглушил его.
       Рош не знал, сколько прошло времени до того, как он очнулся. Возвращение сознания встретило его болью во всем теле, особенно в затылке. Кажется, на нем запеклась кровь – вполне возможно, при такой силе удара. И скоро она будет не только там…
       Колдуна волокли, как мешок, головой вниз, не заботясь об его удобстве и целостности костей. Волокли довольно быстро, поэтому болтавшаяся из стороны в сторону голова периодически ударялась о торчащие из-под снега сучья.
       При встрече с очередной корягой Рош не удержал тихого стона и попытался извернуться, чтобы наказать существо, посмевшее столь пренебрежительно отнестись к нему. И почувствовал, как нагрелся амулет на груди, чуть ли не прожигая рубашку.
       Нечисть! Но как, он ведь не почувствовал ее приближения…
       Почему сразу не убила? Или побоялась в селе? В любом случае, она совершила ошибку.
       Но, как вскоре выяснилось, ошибку совершил Рош, не захватив с собой никакого оружия.
       Нет, пульсар вышел отлично, он даже попал, что немудрено при столь близкой цели. К слову, цель оказалась выносливой, живучей, даром что на вид хилая. Только она не умерла, даже не забилась в конвульсиях на снегу, а, резко, по-собачьи, взвизгнув, предостерегающе зарычала, обернувшись к обидчику. И тут Рош понял, к кому он попал. Перед ним был волкодлак, волкодлак-женщина в человеческом обличии. А он-то со спины принял ее за мужчину!
       Пахло паленым. Судя по горящим зеленым глазам оборотницы, спускать обидчику свою рану она не собиралась.
       — Очнулся, колдун! – словно змея яд, выплюнула она. – Ненадолго.
       Роша мутило от путешествия волоком по бездорожью, к тому же болели от веревок ноги. Пока он возился с ними, волкодлак пропал из поля зрения, чтобы, по закону подлости, оказаться у него за спиной.
       Даже особи женского пола обладали чрезвычайной силой. Рош в полной мере вкусил все ее прелести. Его горло будто сдавили железным обручем, все сжимая и сжимая его, пока не стало невозможно дышать.
       Пара заклинаний ушла в никуда, не причинив, похоже, особого вреда.
       Оборотница подняла свою жертву за горло, с удовольствием наблюдая за тем, как Рош сопротивляется и трепыхается, затем швырнула его оземь, придавив коленом.
       — Станешь колдовать, освежевывать буду долго. Начну с пальцев.
       Раз – и хруст возвестил о том, что правая рука непригодна для манипуляций.
       Два – и оборотница сломала ее во втором месте, вызвав бурю проклятий в свой адрес.
       — Ты бы радовался, колдун, что боль чувствуешь. Раз чувствуешь, то живой.
       Рош ответил пожеланием в духе троллей и кое-как перекатился на бок.
       Левая рука, конечно, меньше пригодна для волшбы, но если хочешь жить, то и не такое сделаешь. Да и ранен волкодлак, серьезно ранен, раз перекинуться не может, уже менее поворотлив. Зато ярость ему сил прибавляет. Подбитый зверь опаснее здорового.
       Пальцы заволокло легкой сиреневой дымкой. Вовремя заметив ее, оборотница увернулась, отскочив аршина на четыре вбок. Воспользовавшись ситуацией, Рош со стоном поднялся на ноги, надеясь успеть окружить себя хоть какой-то защитой. Не успел – вокруг горла обернулась петля.
       Захрипев, колдун упал на колени, здоровой рукой пытаясь избавиться от удавки. Подоспевшая оборотница, ловко наматывавшая на локоть свободный конец веревки, ударила его в грудь, на этот раз когтистой лапой. Не удержав равновесия, Рош повалился на спину.
       Ухмыльнувшись, оборотница тут же затянула веревку до предела.
       Мир перед глазами померк, лишившись красок, запахов, звуков и ощущений.
       
       Рош пришел в себя на столе. Он был сделан из неотесанных досок, и занозы больно впивались в кожу. Оборотница полностью раздела его и распяла, привязав руки и ноги к ножкам стола. Не было ни малейшей возможности пошевелиться.
       Приподняв голову, Рош заметил пару пунцовых синяков на боках и животе, вкупе с болью свидетельствовавших о том, что после вторичной потери сознания, его пару раз крепко приложили. Думается, в отместку за пульсар.
       Правая рука адски болела. Рош мечтал, чтобы она онемела. Да и шея налилась огнем – поневоле старался лишний раз не вздохнуть, не глотнуть.
       Колдун повернул голову и увидел оборотницу. Она сидела боком к нему, шипя, накладывая повязку с мазью на место ранения. На вид – молодая женщина, симпатичная даже. Рош мысленно усмехнулся: несимпатичные не выживают, никого к себе не заманят.
       Что-то в ней показалось знакомым, будто видел уже. Но не из села, это точно.
       — Вспомнить пытаешься? – почувствовав его взгляд, оборотница обернулась. – Вот и проверим, хороша ли у колдунов память.
       Значит, не показалось, и он ее когда-то видел. Но вспомнить все равно не мог.
       — Убил кого-то из твоего выводка, выкурил с насиженных мест?
       — Нет, колдун, — оборотница широко улыбнулась, демонстрируя зубы – на первый взгляд, такие же, как у людей, но только на первый, если внимательно не изучать их форму и строение. Улыбнулась и облизнула губы, медленно, нагло глядя ему в глаза. – Если бы ты это сделал, от тебя не осталось даже костей. Ты, к слову, на первый взгляд ничего, мясо должно быть сочным. Но особо надеюсь на печень – сколько ты пил при жизни?
       — Умирать я что-то не собираюсь, не обломится, — сквозь зубы пробормотал Рош, пытаясь хотя бы ослабить путы. Увы, магия бесполезна: он банально не мог ей воспользоваться. Разумеется, будь он рангом повыше… Но вторая квалификация не предполагала наличия каких-то особых умений, знания сложных заклинаний и особых колдовских талантов. Резерв силы тоже не сравнить с архимагами, растратить много легче, чем восстановить.
       — Смелый, огрызаешься, — на этот раз улыбка оборотницы не казалась усмешкой, напомнив те, которыми девушки одаривали парней. – Побрякушки твои – амулетики – я сняла, чтобы не мешали. И выбросила – ни к чему уже. Напрасно, ох, напрасно, колдун, ты на мой след вышел, дорогу мне перешел! А так, глядишь, выпил бы в «Зеленой лощине» настоящего пива, а не того, что хозяин велит наливать.
       «Зеленая лощина»…. Что-то смутно знакомое. Так эта корчма в соседнем селении, та, что на дороге. Значит, оборотница работала там подавальщицей.
       — Ты меня в Пятинежье притащила? – глухо спросил он, пытаясь выиграть время. Но многострадальная голова никак не желала думать, отзываясь тупой болью в затылке.
       Оборотница промолчала и, как есть, в одних исподних штанах, подошла к нему, пристально скользнув взглядом по телу. То, на чем она его задержала, навевало мысли о волкодлачьих деликатесах.
       Наклонившись, оборотница принюхалась и снова облизнулась:
       — Да, ты определенно вкусный. Начну, пожалуй, с внутренностей, остальное разделаю, вымою и оставлю про запас в подполе. Извини, колдун, но выедать нужно живого. Ты уж потерпи: хотела бы сердце, быстро отмучился, а так покричишь немного. Но ничего, за полчасика точно душу богу отдашь.
       Оборотница провела ногтем по животу Роша, заставив того вздрогнуть.
       За первым на кожу опустился второй палец, а затем и вся ладонь.
       Очертив ногтями дугу вокруг пупка, оборотница слегка помяла колдуну живот, тщательно ощупывая, а потом погладила.
       — А ты по мужской части как? Судя по тому, что здесь, — ее рука плавно скользнула вниз, сжав основание предмета интереса, — нормально. Или внешность обманчива?
       — Ты, кажется, хотела есть? Так ешь, нечего глумиться!
       — Нравишься ты мне, колдун, пахнешь хорошо. Ты ж ученый, сам ведь знаешь, что у волкодлаков раз в год бывает, — не выпуская из руки добычу, оборотница наклонилась и языком лизнула кожу Роша, пробуя на вкус. – Повезло тебе, колдун, мне как раз мужик нужен. Так что выбирай: либо будешь подыхать с выпотрошенными внутренностями, либо посодействуешь увеличению нашего поголовья. Меня, кстати, можешь называть Ирис.
       Потрясенный таким оборотом дела Рош молчал. Это ж надо – попасть к оборотнице во время течки! В такие периоды их желание возрастает до немыслимых размеров, но одновременно они становятся уязвимее. Если она развяжет его, то посредине прелюдии к любовной игре он сможет убить ее.
       — Боишься, что удовлетворить меня не сумеешь? Ты не робей, соглашайся – жизнь дороже принципов. А уж я тебе помогу.
       Ирис легко запрыгнула на стол, попутно обругав колдуна за нанесенное ранение, оседлала его и, по-кошачьи мурлыча, начала разминать ему шею, плечи, грудь, постепенно спускаясь все ниже. Легкие прикосновения чередовались с нажимом, шлепками и пощипыванием. Слегка приподняла его тело, засунув ладони под поясницу, занялась ягодицами.
       — Послушай, нечисть, я не собираюсь с тобой спать! – решительно заявил Рош.
       Оборотница проигнорировала его гневное высказывание и легла на колдуна, скользнув губами по щеке. Лизнула, наслаждаясь его брезгливостью, недовольной гримасой и попытками увернуться, затем решительно взяла в ладони лицо и впилась в губы. Рош плотно сжал их, но Ирис прикусила ему нижнюю губу, хитростью заставив раскрыть рот.
       Оборотница наслаждалась. И не только волнами возбуждения, прокатывавшимися по телу, но и преодолением сопротивления колдуна. Он такой беспомощный сейчас, целиком и полностью в ее власти, как и она, мучимый болью, но свою боль она уже не ощущала, отдавшись желанию.
       Нет, притащив его сюда, Ирис собиралась его убить, просто не стала загрызать в опасной близости от села. Она была зла на колдуна, столь не вовремя вернувшегося в родные края.
       Оборотница еще две недели назад, подавая обед в корчме, почувствовала опасность, исходившую от него. Подозрения перешли в убежденность при виде кожаных ремешков на шее и потрепанной сумки, пропахшей травами и зельями. Несмотря на нарастающую тревогу и глухую злобу, которую она подсознательно испытывала ко всем магам, Ирис вела себя, как обычно, даже улыбнулась, но деньги забрала только после того, как он ушел: не желала, чтобы колдун заметил, как она держит серебряные монеты.
       Наливала и разносила тогда пиво, а сама посматривала на колдуна, запоминая черты лица. И ничего, никак тогда тело не отреагировало, а теперь, когда пришли дни, которых она всегда опасалась, взглянула иначе. Но дома, а не на околице, где оборотница с удовольствием избила его. Нет, не ломая кости, просто поминала бока за то, что доставил столько неприятностей. Потом, прислушавшись к внутреннему голосу, поволокла не к лесу, а домой. Там дела вершить сподручнее и есть приятнее, пока все парное.
       По дороге, правда, передумала, решив просто убить. Человечины больше не хотелось (случались иногда приступы, когда до дрожи в лапах была нужна, а спасающий отвар не приготовить), да и съеденной печени хватит на целый год. Она, печень, вопреки всеобщему мнению, не лакомство, а источник жизненных сил, столь необходимых перед вынашиванием и рождением малыша.
       Ирис поняла, что хочет его, вовсе не тогда, как раздела. Тогда она все еще жаждала крови и решила помучить его перед тем, как заколоть. Подвывая от боли, проклиная колдуна, его родню и учителей, с трудом разделась сама, стараясь не бередить без нужды рану, достала купленную в свое время еще в другом конце страны за баснословные деньги мазь. Ее эльфы готовили, а они в целительстве толк знали. Жглась хуже божьего благословения, зато заживало все, как на собаке. С учетом особенностей организма Ирис – так и вовсе быстро.
       Закончила, притупила боль, обернулась к распятому на столе колдуну, но не пошла за ножом на кухню, а еще раз оглядела его. И кольнуло, начало шептать: а почему не с ним? От него такие детки будут – лучшие волчата на много верст.
       А от Роша еще так пахло…. Партнеров Ирис всегда выбирала по запаху.
       Он доставит ей наслаждение, станет отличным отцом для ребенка, гораздо лучшим, чем кто-то из деревенских. А потом она убьет его. Быстро.
       — Что, другие женщины нравятся? Или не воспринимаешь меня как женщину? Успокойся, колдун, расслабься. Как зовут-то?
       — Не все ли равно?
       — Я же тебе назвала свое имя. Ну как, будешь сам или с моей помощью? Ты скажи, если захочешь, развяжу.
       Воркуя, не сводя с него расширившихся зрачков, Ирис нежно поглаживала Роша от головы до пальцев ног, не забывая время от времени наклоняться и целовать. Но не в губы – пока еще рано, хватит того первого поцелуя. Она не торопилась, зная, что добиться нужного состояния будет нелегко.
       Обратив внимание на его передернутое судорогой лицо, оборотница наклонилась, частично перекинувшись, зубами рванула веревку. Рош удивленно взглянул на нее.
       — Не хочу, чтобы ты отвлекался. Все равно ни чаровать ею, ни ударить не сможешь.
       Уложив сломанную руку вдоль тела мага, Ирис вернулась к прерванному занятию. Сама она готова была прямо сейчас предаться приятной забаве, но колдун все еще был напряжен, хотя с освобождением руки дело постепенно пошло на лад. Нет, Рош по-прежнему не испытывал ни малейшего желания сближаться с оборотницей, но, поразмыслив, пришел к выводу, что лучше уступить ей. Да и она знала толк в соблазнении, мягко массируя грудь, пробегала пальцами по ребрам.