Волкодлак

На кладбище было прохладно – даром, что весна.
       Упырь, к счастью, пока не показывался по причине дневного времени суток, а палец колдуна скользил по замасленным страницам. Во второй руке он держал яблоко, которое то и дело откусывал: после болезни мучил зверский аппетит.
       Собственно, ничего нового. Не зная, где оборотень, его не изловишь. Если бегает волком, то без толку время потратишь. Да и в человеческом облике не отличишь. А выследить надо.
       Хоть бы какая зацепка! Столько месяцев упустил, осела где-то. Может, и к лучшему? Кем она могла устроиться? Зелья варить, на стол кружки метать. Видно, придется все деревеньки объехать, расспросить, не было ли кого пришлого.
       Знает ли, что живой? Наверняка, если из этих мест. Или сразу сбежала? Но, если осталась хоть на денек, то проверила. Для этого вовсе не обязательно вопросы задавать – всего-то слухи в корчме послушать. То, что его волкодлак так, все шептались.
       Но почему не пришла добить? Побоялась? Труда бы не составило: травница с охранными чарами не дружит, капканов у дверей и окон не ставит. Но не пришла, даже у избы не постояла: следы бы волчьи или человеческие спасительница его заметила. Значит, либо в ту же ночь сбежала, либо добивать не собиралась. Только прок ей с этого? Вдруг бы он проговорился, сказал, кто его так потрепал?
       Совсем не похожа Ирис на ту нечисть, что в учебниках описана, неразумно поступила. И это сбивало с толку.
       Захлопнув книгу, не обращая внимания на садящееся солнце, колдун направился к ограде. Подозрительное местечко возле нее Рош давно приметил, теперь оставалось проверить, там ли обитает злобный мертвец. Киркой и лопатой колдуна снабдили, так что быстро отроет. Хотелось бы до темноты, потому как после нее придется побегать и постараться, укладывая на землю беспокойного клиента, но уж как получится.
       Староста, чтоб его муравьи искусали, поздно спохватился, только после ужина подошел и вкрадчиво так попросил избавить от напасти. Будто не знает, старый хрен, что упыря сподручнее днем убить.
       Говорил, что все могилы нетронутые, сами найти не могут. Конечно, не могут, коли над ним ни дощечки, ни камушка, лежит себе, окаянный, в стороне, валежником прикрывается. Только колдуна не обманешь.
       Со вздохом покосившись на солнце, лизавшее верхушки деревьев, Рош принялся за работу. Копать оказалось труднее, чем ему казалось сначала, да и силы были не те. Пот лил ручьями, а холодная, не прогревшаяся еще земля, не желала поддаваться. Как упырь-то выкапывается?
       Принесенный кем-то из местных осиновый кол за ненадобностью был прислонен к ограде – если б все было так просто, то ребенок бы справился! Хотя, упырь – дело привычное. И каждый раз преподносящее неприятные сюрпризы.
       Рошу стало жарко. Рискуя простыть, он снял куртку и с удвоенным усердием взялся за кирку, терзая неподатливую землю. Работа продвигалась медленно, что не могли не отметить деревенские мальчишки, примостившиеся на ограде чуть поодаль – эти никогда зрелищ не пропустят, а тут такое! Каждый день, что ли, колдун мертвеца выкапывает?
       Заглядывали на кладбище и селяне, главным образом проверить, не сбежал ли колдун с задатком. Смотрели, неодобрительно качали головами – мол, хилый совсем, ни на что не годный, — и торопились по домам или в харчевню, чтобы косточки пришельцу перемыть.
       Когда солнце робко коснулось края земли, последние зрители покинули свои места, оставив Роша один на один с неспокойным мертвецом.
       Колдун, плюя на саднящие ладони, с праздным интересом рассматривал показавшийся волосатый череп.
       Как и следовало ожидать, упырь не лежал, а стоял в земле. И копал колдун не там, где следовало, — на пару пядей бы влево – и руки не занозил бы. Мертвец ведь откапывался, землю рыхлил – облегчал труд колдуну. Единственно, тот не воспользовался щедрой помощью, позабыв первое и наиглавнейшее правило борьбы с упырями, умертвиями и прочими условно живыми мертвыми тварями: ищи там, где земля мягка.
       Обругав себя и порадовавшись, что никто не видел столь непростительной ошибки (а еще опытом гордился!), Рош утешил себя тем, что хотя бы согрелся.
       Теперь лопата легко переворачивала земляные комья, постепенно обнажая весь скелет. С минуты на минуту он должен был ожить, так что приходилось торопиться. Вцепившийся в горло упырь – это не собака, много хуже. Даром, что мертвец, силе любой кузнец позавидует. Рошу на своей шкуре довелось испытать, какими хрупкими становятся кости в пальцах этой нечисти.
       И мертвый, а мертвых убивать трудно, гораздо легче самому ходячим мертвяком по милости упыря стать.
       Откопав упыря по пояс, колдун бросил быстрый взгляд на солнце и поспешно отскочил. Меч, послушный воле владельца, покорно оказался в руках. Но нет, показалось, — глаза нечисти не зажглись зловещими огоньками.
       Солнце между тем село.
       Не оборачиваясь и не отводя взгляда от раскопанной могилы, колдун, нащупал веревку. На время расставшись с оружием, он опоясал пенькой местожительство нечисти, закрепив стык подобранным на кладбище камнем. Нахмурившись, начал накладывать чары. Раз уж эта тварь сейчас встанет, то пусть хотя бы не выберется за пределы круга. А там уж он ее убьет.
       Можно, конечно, рискнуть, снести голову мечом, а сердце пронзить специальной иглой. Вот уж прибыльный бизнес у гномов, серебра кот начхал, а дерут втридога! А все потому, что работа тонкая, а металл чистый, безо всяких примесей. Опытный маг всегда проверит, обмануть себя не даст, а вот ученикам часто подделки подсовывают. Но настоящий д’амах звенит при прикосновении и мгновенно темнеет при соприкосновении с серой. Так что перед тем, как купить партию, необходимо заставить гнома, соловьем заливающегося о чистоте металла, опустить любой, выбранный самим д’амах в серный раствор. Если такового у продавца нет, значит надлежит самому озаботиться его приобретением. На веру ничьих слов принимать не следует – жизнь дороже.
       На д’амах накладываются чары, тончайшим рисунком оплетающих серебряный стилет, напоминающий длинную иглу. Можно, конечно, купить и готовый, зачарованный, но маги на такое редко идут, предпочитая все сделать сами. Не так уж и сложно – заклинания все из «Справочника общей магии», студент справится. Рош помнил, что когда-то это было их первым зачетным заданием.
       Главное, не сбиться, ничего не перепутать, потому как иначе придется брать новый д’амах. Но к окончанию Академии делаешь это, не глядя. За годы учебы столько их зачаруешь, что даже под мухой не ошибешься.
       В сумке Роша лежала целая дюжина д’амахов, перевязанная обрывком бечевки. Выбрав один из них, он задумчиво заложил его в рукав – все равно пригодится, даже если восставшего заваливать.
       А упырь между тем начал оживать. Действительно чуть заметно зашевелился, зажег зенки. Почуял, гад, что ночь на землю опустилась – закат-то догорел.
       В свете магического светляка, освещавшего разрытую могилу, будто театральные подмостки, Рошу были видны все поползновения нечисти. Досадуя на себя, что упустил момент, тот перекинул меч в левую руку, чтобы освободить правую для волшбы.
       Почуяв его, упырь одним рывков вырвался из земляного плена и рванулся к очерченной веревкой границе, но пересечь ее не смог. Тогда в ход пошли когти, отчаянно рывшие землю и пытавшиеся превратить пеньку в труху. К сожалению, саму веревку магия не защищала, так что ее действие было прямо пропорционально крепости волокна.
       — Что ж тебе не лежалось-то? – со вздохом поинтересовался колдун. – Другие – как люди, только одному не спится. Ладно, если не спится, то упокоем.
       И он наградил взбешенного упыря огненным потоком, вмиг испепелившим телесную оболочку.
       Упырь ошалело замотал головой, пытаясь понять, что же с ним произошло. И натолкнулся на меч колдуна. Тот, вложив в удар всю силу, полоснул по обуглившимся костям, одновременно уходя от захвата когтистых рук.
       Голова, словно срубленный по осени кочан капусты, покатилась по земле, издавая булькающие звуки и дико вращая глазами. Но тело упыря прекрасно живет и без нее, что оно тут же продемонстрировало, расправившись наконец с веревкой. Рош уже поджидал его, сбил с ног и пронзил темное, скукожившееся сердце д’амахом.
       Упырь несколько минут подергался и затих.
       — Вот ведь, тварь, рубашку мне запачкал! – в сердцах пробормотал колдун.
       И, похоже, не только испачкал, но и порвал своими когтищами. Но это мелочи, бывало намного хуже, когда приходилось играть в салки и надеяться, что ты быстрее.
       Изрубив труп, Рош облил его горючей смесью, изобретенной для военных действий, но активно применявшейся магами, поджег. Останки по возможности растер каблуками в труху и сбросил в мусорную яму. У костра успел и погреться, а то ночь холодная, заморозки еще. Подумал и решил разбудить старосту, потребовать остаток оплаты прямо сейчас: а то с утра тот заявит, будто колдун надул его. А ночью на кладбище не забалуешь.
       Староста ночному визиту не обрадовался, спустил собак. Пришлось излагать суть своего требования, сидя на заборе, надеясь, что в очередном прыжке дворняга не ухватит его за ляжку. Усталость давала о себе знать: и сюда-то залез с трудом, магичить и вовсе не тянуло. Да и зачем тратить силы на такие мелочи? Тем более староста легко мог в порче имущества обвинить, плату уменьшить. Крестьяне, они такие: чаровал на собачку – значит, вред причинил.
       Разумеется, заказчик поспешил четко обозначить свое отношение к ночным визитерам, разве что по родне колдуна пройтись побоялся. Но Рош вцепился в него, словно клещ, пришлось отозвать косматых охранников и, кряхтя, отправится за «окаянным».
       На кладбище энтузиазм старосты заметно поубавился, а уважение к колдуну прибавилось.
       Рош безразлично пнул доказательство своей работы – череп, предложив старосте забрать его в качестве сувенира (тот почему-то отказался), затем продемонстрировал могилу, посоветовав облить ее святой водой и хорошенько обкурить ельником, и потребовал заплатить за услуги.
       Староста встал на дыбы – мол, откуда знаю, что мертвяк не вернется? Рош пожал плечами и предложил позвать нового, с соседнего кладбища. Деньги ему поклялись вручить утром.
       Получив обещанный расчет, колдун покинул село, раздумывая, куда податься, и решил, что лучше дома ничего быть не может. А оборотница… С нее станется, могла и в город податься.
       
       Потрепанная книга была зачитана до дыр: Рош умудрялся читать даже в седле, пытаясь отыскать какую-то зацепку, подстроить ловушку. Потом решил, что, наверное, проще всех волкодлаков переловить, чем эту бестию отыскать. Заодно и фауна здоровее станет.
       Зачем она ему сдалась? Не любил Рош, когда над ним смеялась нечисть. А тут еще хохотала, издевалась. Гордость была задета, двойная гордость. Дело чести хвост над дверью повесить, а то до конца дней позор не забудется.
       По дороге до Каратора успел подзаработать еще парой заказов, мелких, несерьезных. Домового распоясавшегося пристыдить (всю ночь в карты играли, за четвертак и ежедневную крынку молока договорились), поле на плодородие заговорить, на свадьбе молодых нечисть отгонять. Нечисть, естественно, мешать мужикам напиваться не собиралась, но ее видимость легко изобразить и прибавку к плате за работу потребовать.
       В Крутинье его уже знали, по пустякам не тревожили, обдурить не пытались, зато тут же загрузили работой, будто колдуна там отродясь не бывало, а без него никак. Но постоянный клиент – любимый клиент, ему и улыбнешься и об усталости забудешь.
       Рош намаялся, леча чирьи, снимая порчу со скотины и заговаривая поля на плодородие – поздновато, зерно-то проклюнулось, в рост пошло. Но тут ведь и заморозок может посевы уничтожить, и воронье склевать, и суш выжечь, и спорынья погубить – так что без магии не обойтись.
       Колдун покорно таскался по меже, под строгим надзором совершая эффектные пассы руками, сопровождая их таинственной тарабарщиной. Само заклинание прочитал чуть ли не тайком, когда довольные заказчики отвернулись. Всего-то и нужно, что обойти поле по периметру (объехать тоже можно), пожевать зернышко с этого самого поля, хорошее, без порчи, сплюнуть на посевы и заговорить на подобное. От природы, конечно, не спасет, захочет – и затопит, и сожжет, и сдует, а вот сорная трава и болезни стороной обойдут. Да и колосья быстрее нальются, тяжелее, нежели с обычного поля будут.
       Желающих оказалось немало (как и за спиной посудачить, что халтурит колдун, не то читает, дурным глазом зыркает, потому как после него погода над селом не по заказу, а коровы меньше молока дают), так что к вечеру Рош валился с ног. На постой его взяла одна вдова, взамен, шепотом, попросив приворотного зелья.
       Спрашивать, кто ж не прельстился ее прелестями, колдун не стал, как и готовить вышеозначенный напиток, всучив вместо него общеукрепляющий травяной настой. Нечего в такие дела вмешиваться, да и закон не приветствует. Не поможет – что ж, скажет, что приворожил кто-то из местных девок вдовьего милого. Или что на того не действует микстура.
       Рош давно выучил, когда и где стоит говорить правду и работать на совесть, а где можно и пыль в глаза пустить – все равно не заметят.
       Кошелек заметно потяжелел и приятно оттягивал пояс. И так же привлекал внимание воришек, так что приходилось держать ухо востро. Свои места – всегда хлеб.
       
       Колдун поднялся рано, поел вместе с хозяйкой, перебросился парой слов о местных новостях – все то же, сонно и однообразно – и тронулся в путь.
       Дорога вилась вдоль реки, так что его внимание поневоле привлекли прачки. Высоко закатав рукава, подоткнув за пояс юбки, обнажив покрасневшие ноги до колен, они стояли на мостках по щиколотку, а то и голень в воде и полоскали белье.
       Деревень вокруг было множество, так что было, кому с утра, когда скотина подоена, мужья собраны в поле, а обед томится в печи, выбраться на реку с корзиной белья.
       Студеная вода обжигала, но прачки мужественно терпели, переминались с ноги на ногу, зябко дули на пальцы, но уходить, не докончив работы, не спешили.
       Одна стояла чуть в стороне, и корзина у нее была меньше прочих. Ей холод будто бы был не почем – чуть ли не на стремнину забралась. Юбку река лижет, заплатанную, старую.
       На других не смотрит, не переговаривается, и то и дело разгибается, будто тяжело ей внаклонку, дыхание сводит.
       Одна из прачек окликнула ее, и женщина обернулась, плавно так, будто кошка. Меж ними завязался короткий разговор, из которого Рош уловил только: «Мужика бы тебе найти, тяжело ребятенка без мужика поднимать» и «Ты бы к знахарке сходила – а то бледная такая». Судя по реакции, ни один из советов не пришелся женщине по вкусу, так что беседа оборвалась.
       Та, которую совестили отсутствием мужа, потянувшись за очередной вещью, невольно повернула лицо к поравнявшемуся с ней Рошу – их отделяла только полоска жалких, еще только начинавших зеленеть кустов – и тут же отвела глаза, резко отвернувшись.
       Колдун непроизвольно тянул поводья, гадая, только ли смущением вызвано это странное поведение, а потом, приглядевшись, что это была вовсе не стыдливость, а страх.
       Знакомые глаза, знакомая фигура, знакомая стать. Да и амулет нагрелся, подтверждая подозрения.
       Спиной почувствовав его цепкий взгляд, Ирис бросилась прочь, через бурелом, к мосту, бросив белье. Бежала быстро, выдавая свою нечеловеческую сущность.