У трона, за которым стояло ещё два кресла, ллейны остановились. Реверанс у Камиллы снова получился сомнительным, но короля Родрега это, кажется, не смутило.
- Ллейна Бианка, вы – бесценный дар королевства Айрон, - едва слышно поприветствовал их Родрег. – Однако же ваши места расположены слишком далеко.
Король протянул сухую руку и коротко поманил двумя пальцами – Камилла от неожиданности даже шаг вперёд сделала. Ллейна Бианка вовремя придержала её за локоть, когда мимо них, прямо по воздуху, пронеслись призванные магом земли роскошные кресла. Те остановились сразу у подножия трона, так что сидеть гостьям предполагалось на виду у всех.
- Нет, дорогая, - негромко проговорил его величество, обращаясь к Камилле, которая сосчитала всего два сиденья. – Вам сидеть полагается по левую руку.
Общий гул за спиной достиг такого предела, что дочь Золтана даже оглянуться не посмела. Так и пошла, куда указали, беспомощно обернувшись на ллейну Бианку лишь у самого кресла. Та усаживалась с дочерью у изножья трона, и потому призыва о помощи не увидала.
Дальнейшее представление гостей проходило в напряжённой спешке, даже музыканты словно ускорили мотив. Камилла старалась честно запомнить ошарашенные лица, не ожидавшие увидеть незнакомку прямо у королевского престола, но получалось плохо. А когда сразу за спиной вырос светлый ллей Салават, стало ещё хуже.
- Стать равным среди первых, стать первым среди равных, - задумчиво проронил вкрадчивый голос за спиной. – Что ж, с первой частью ты справилась играючи, дорогая внучатая кузина. Что собираешься делать дальше?
- Забрать то, что положено, и прихватить то, что сами дают, - не замедлила с ответом Камилла, разглядывая собравшихся придворных. Те ожидали слова его величества, и даже тихие беседы постепенно утихали. – Спасибо, что спросили, ллей Салават.
- Полагаешь, справишься? – усмехнулся старший советник, опираясь локтем о спинку её кресла. – Бианка не сможет ни дать тебе защиту, ни помочь за пределами дворца. Она бедна и в двойственном положении: от бывшего рода Ватерлисских осталось лишь имя, изрядно потрёпанное. Но в нём спит магия воздуха, и этим он ценен. Что до имущества… денег… ни отец, ни муж не оставили Бианке ни гроша, и, если бы не личное расположение Родрега… Камилла, ты выбрала слабого союзника для опасной игры. На что рассчитываешь?
- Ллейна Камилла, - задумчиво поправила дочь Рыжего барона, глядя, как его величество с трудом встаёт, призывая ко вниманию. – Я рассчитываю делать то, что могу, тем, что имею, и там, где нахожусь, ллей Салават. А нахожусь я ровно на шаг ближе к его величеству, чем вы, - Камилла встала из кресла.
Не солгала: благодаря креслу и расположению и впрямь находилась. Старший советник рвано выдохнул за спиной.
- Так потеснись, - зло усмехнулся Салават, наступая ей на полог платья. Ткань опасно затрещала.
Камилла качнула головой, слушая, как его величество поясняет присутствующим тайну происхождения нежданной гостьи – и законы престолонаследия, из-за которых дочь Золтана Эйросского здесь и оказалась. Медленно провернулась, на пробу дёрнувшись под крепким каблуком Салавата.
- Я могу угодить только одному человеку в день, - приветливым шёпотом откликнулась Камилла. – Сегодня не ваш день, ллей Салават. Боюсь, что и завтра Вам не повезёт...
Пришлось несколько извернуться, чтобы удержать равновесие на одной ноге и ткнуть острым каблуком другой в тяжёлую ступню несговорчивого советника. Ллей Салават зашипел и шагнул назад, а Камилла выпрямилась, стараясь, чтобы глазастые придворные не заметили родственной перепалки.
- Базарная девка… ты ещё не понимаешь, во что ввязалась. Я – маг воды, старший советник короля и богатейший человек в Айроне. Даже если Родрег назначит тебя наследницей, я сломаю тебя, дорогая кузина, не пройдёт и дня после коронации. Или ты думаешь, что справишься со мной?
Камилла впервые обернулась, чтобы посмотреть в глаза неожиданно обретённому родственнику. Ллей Салават выглядел получше, чем с утра: всё же приоделся на праздник, и выглядел даже привлекательно. Мэме Софур такие нравились: умные, худощавые да желчные на вид. Нянька подобных мужчин заливала любовью так, что те теряли и ум, и желчность, и убегали прочь, позабыв про мужскую гордость. Камилла её вкусов не разделяла, но уважала право на мнение. Жизнь на Островах учила многим диковинным вещам.
- Неважно, что думаю я, - пояснила очевидное ученица мэма Фаиля. – Это вы пришли с угрозами. Что, как не страх, толкает на такой шаг? Вы только что признали меня равной, ллей Салават, и я почти благодарна. Ведь это вы думаете, что я справлюсь.
Остановившийся взгляд мага воды стал наградой. Дорого, ох, дорого заплатит она за эту крохотную победу! Вот только в этот краткий миг триумфа Камилла не думала ни о чём подобном, потому что король Родрег как раз обернулся к ней, протягивая ладонь, и наследница престола замешкалась, неловко протягивая свою.
У изножья трона тихо выдохнула ллейна Бианка, опуская голову и потирая переносицу – единственный жест неловкости и стыда, который позволила себе покровительница Камиллы Эйросской.
В толпе раздались сдавленные смешки.
- Я хотел лишь представить вас, дорогая, - прошелестел Родрег, смещая ладонь Камиллы себе на локоть. – А теперь придётся вас вести к столу.
Камилла вспыхнула, потому как вовсе не думала прыгать впереди повозки и выделяться ещё больше, но сделанного не воротишь. Отец как-то шутил, мол, уронив достоинство, попытайтесь сделать вид, что это не ваше. Камилла позабыла, к чему он это говорил, но запомнила отчего-то накрепко. И вот теперь – пригодилось же. Может, семейное?..
Вцепившись похолодевшими пальцами в локоть старого короля, дочь Золтана Эйросского очень медленно, подстраиваясь под шаг его величества, спустилась по ступеням и направилась в смежную залу. За спиной зашелестели платья придворных; высокорожденные гости потянулись следом.
Мельком обернувшись, Камилла отметила, что ллейну Бианку ведёт под руку ллей Салават, Одетту – ллей Ленар, а следом идут уже знакомые советники и пышно наряженные придворные, среди которых Камилла отметила Ромину и Рогнеду, родственниц ллейны Бианки по мужу.
- А я думал, бесчестие и позор Золтана не переплюнет никто, - усмехнулись за спиной, когда в дверях возникла заминка. – Однако же, дорогая кузина, вы превзойдёте отца. Я уверен.
Вскоре Камилла поняла ллейну Одетту, утверждавшую, что ей кусок в горло не лез за королевским обедом. И впрямь не лез, под столькими взглядами гостей за бесконечно длинным столом. Но голод быстро превозмог стыд: в отличие от всё ещё красневшей Одетты, Камилла сумела и ловко подцепить из общего блюда поднесённые кушанья, и даже их распробовать.
За здравие короля Родрега произносились долгие утомительные речи, так что уже и сам Родрег пресекал словесные излияния подданных. Ллей Салават произнёс лучшую речь – короткую, но исключительно по существу, и Камилла даже удивилась – ей показалось, что старший советник был искренен, желая королю и долгих лет, и крепкого здоровья.
Ужин подходил к концу, когда затеянная на другом конце стола тихая беседа перелилась в словесную баталию. Его величество заинтересовался; тотчас к обсуждению присоединились все гости. Обсуждали один из постулатов Отца, о нестяжательстве. Важны ли блага земные, или следовало верить слову Храма, в котором говорилось, будто человеку необходимо заботиться о единственном богатстве – душе своей?
Его величество, выслушав нескольких гостей, проронил, что, как маг земли, не может не чувствовать всех скрытых в ней богатств. И если не людям пользоваться ими – то кому? Ллей Салават согласился, и после такого единства мнений редкие гости остались при противоположных соображениях.
- А вы как думаете, светлая ллейна? – вдруг обратился к ней ллей Ленар. Сощурился неприятно, пряча скользнувшую по губам презрительную усмешку. Не простил, видимо, нарушенного уединения с невестой, решил затянуть в омут словесных битв. Ллейна Бианка категорически возбранила ей вступать в перепалки, однако как тут промолчать?
- А вы? – вопросом на вопрос ответила Камилла, не замечая тревожного взгляда покровительницы.
Невежливость гостьи и предполагаемой наследницы престола вызвала волну осуждающих шепотков вдоль стола, а племянник ллея Салавата выпрямился в кресле, отвесив легкий поклон в сторону короля Родрега.
- Деньги могут если не всё, то многое, светлая ллейна. Те, кто этого не понимает, не знает также, и что такое власть. А не вкусив власти? Человек не сможет ни добиться влияния, ни удержать его. Ни, как следствие, править королевством. Как наследница престола, вы это наверняка понимаете, ллейна Камилла.
Камилла ответила не сразу, и не потому, что давила тишина за столом и пытливое ожидание любопытных гостей. Вопрос действительно занял всерьёз: кто же её раньше о таком спрашивал-то? На Островах наука нехитрая – за пару монет и убить могут. Но что бы сказал на это, к примеру, пэр Доминик? Или… пэр Патрик?..
- Человека, утверждающего, что деньги могут всё, можно подозревать в том, что он может пойти на всё ради денег, - задумчиво проронила Камилла. – Я не стану лукавить, ллей Ленар: деньги и власть привлекательны и друг без друга редко обходятся. Но мой добрый учитель пэр Никлас – священник на Островах – говорил в редких проповедях так: если деньги – это всё, что вам надо, то это всё, что вы получите.
По правде, спившийся духовник высказался так лишь единожды, когда во время их редких занятий письмом в неубранный храм вломились двое пьяных матросов, в поисках ценностей на выпивку. Пэр Никлас выпрямился, стал как будто выше ростом и впервые за седмицу даже протрезвел. Проронил грозную речь, да выгнал заблудших взашей – те отчего-то даже не пикнули, лишь поругались уже за дверьми. Ящик с пожертвованиями, впрочем, прихватили тоже. Наутро их в бухте нашли – рядом с пустым ящиком и такими же пустыми бутылками. Как бывшим морякам удалось захлебнуться прямо у берега, прямо загадка. На Рыжих Островах про то ещё с полгода толковали.
Король Родрег подался вперёд, опираясь сцепленными в замок руками о стол. Взглянул на наследницу престола с неожиданным интересом.
- Я долго жила на Островах, - Камилла снова благоразумно не упомянула, каких именно, - и заметила одну странную вещь, ллей Ленар. Чем больше ценятся вещи, тем меньше ценятся люди. Подумайте, дорогой кузен: если бы у какого-либо человека находилась вещь, которую вы бы очень хотели, но он отказывался бы её продавать, что бы вы сделали? Если бы очень-очень хотели эту вещь?
- Отказался бы от затеи, - по губам Ленара скользнула презрительная усмешка, но на Камиллу он теперь смотрел внимательно.
- Вы – большая редкость, дорогой кузен, - мило улыбнулась дочь Рыжего барона, окатив молодого племянника Салавата не менее насмешливым взглядом. – А мой опыт подсказывает, что люди в таких случаях либо воруют, либо отбирают силой и обманом. Ценность желанной вещи превышает ценность чужой жизни. Не поймите меня превратно, ваше величество, - по примеру Ленара, Камилла повернулась к королю Родрегу и чуть склонилась, - деньги важны. Но заботиться о них нужно не в первую очередь, или же хотя бы не только о них единых. В конечном итоге, деньги – это только монеты, на которые мы покупаем необходимые или желаемые нами блага. А значит, это всего лишь… инструмент для желаний нашей души. Очевидно же, что душа первична. Даже мне очевидно, ваше величество.
Камилла проработала в торговой лавке свыше пяти лет, в свободное время слушая долгие речи пэра Никласа. Священник хоть и не всегда мог выстроить слова в связную речь, но когда случалось, то надолго. Дочь Рыжего барона могла бы говорить до рассвета о доходах, расходах, налогах, уклонениях, людях, которых в лавку приходят, обмене, обмане с обеих сторон, складском учёте и недочёте, бедствиях и покрытиях лживых бедствий, закладных и процентах, чужих бедах, долгах и неразумных тратах, переплате и выгодных сделках…
Вот только никто из дельцов мэма Фаиля не был ни благородным, ни честным, ни счастливым человеком. Ни один не показался Камилле достойным хотя бы рассмотрения: продажные души оказалось очень легко читать, как цифры в торговых бумагах. С ними всё просто. А вот с душами чистыми да благородными – очень даже нет. Теперь, после встречи с пэром Патриком, про это думалось отчего-то всё чаще. И выводы напрашивались неутешительные: собственная душа оборачивалась потёмками.
- Но ведь за деньги умирают, дитя, - прошелестел старческий голос Родрега Айронфисского. – Значит, люди готовы пожертвовать ради них… первичным и важным. Выходит, не такая уж большая разница между душой – и деньгами…
- Не совсем так, ваше величество, - с сомнением качнула головой Камилла, чувствуя на себе десятки жадных взглядов. – Я видела много людей, готовых убивать за деньги. Но не встретила ни одного, который согласился бы умереть ради пары монет. Я бы сказала, что умирают только за то, ради чего стоит жить.
Тоже правда: наёмников и убийц на Островах водилось немало, а вот самоубийц, предложи ты им хоть набитый золотом кошель – ни одного. Отец – и тот уходил воевать с чудищами да бандитами не ради денег, или не столько ради них. Во-первых, действительно жалел мирных жителей да хотел им жизнь облегчить, как мог. Во-вторых, их с матерью защищал: меньше дурного вокруг, безопаснее по улицам ходить. В-третьих, подвиги совершал – не без этого. Теперь Камилла понимала: было и четвёртое, эдакое бегство от себя, ошибок и несчастий, которыми Золтан Эйросский щедро оградил тех, кого оставил позади. Безумные подвиги стали искуплением. Отец действительно готов был умереть ради собственной чести. Впрочем, за жену и дочь тоже отдал бы жизнь, не задумываясь. Но не за деньги. Это Камилла точно знала – денег у них, как ни крути, много не водилось.
Родрег, кажется, понял. Усмехнулся, качнув головой. Приподнялся, опираясь на руку тотчас вскочившего ллея Салавата.
- Я желаю открыть с вами бал, дорогая, - обратился он к Камилле. – На танцы я уже не способен, но вывести прелестную ллейну под руку – это я ещё могу. Ллей Ленар, - обратился Родрег к вскинувшемуся племяннику Салавата, - вы моложе и, верно, умеете обращаться с юными ллейнами лучшего моего. Первый танец за вами, с позволения прекрасной Камиллы.
Лицо «прекрасной Камиллы» осталось каменным, в отличие от покрасневшей Одетты, которой, по праву невесты, принадлежал первый танец с Ленаром. Сложно сказать, что подумал усмехнувшийся жених, с почтением поклонившийся его величеству, но то, что удовольствия этот танец ей не принесёт – Камилла поняла сразу.
- Не думайте, что я выжил из ума, дорогая, - едва слышно шепнул старый король, когда они рука об руку шагнули к выходу из залы. За ними потянулись и другие гости; шорох платьев и стук каблуков надёжно хоронил едва слышный голос монарха. – Я понимаю, какая опасность вам грозит. Вы отправитесь в Эйросские земли сразу после бала, не дожидаясь утра. Экипаж готов; с вами отправятся также четверо солдат королевской стражи для сопровождения. Ллейна Бианка с дочерью также последуют за вами, потому как вы хоть и сильная девица, ллейна Камилла, а всё же слишком юны, чтобы я доверился вам. Слушайте внимательно…
- Ллейна Бианка, вы – бесценный дар королевства Айрон, - едва слышно поприветствовал их Родрег. – Однако же ваши места расположены слишком далеко.
Король протянул сухую руку и коротко поманил двумя пальцами – Камилла от неожиданности даже шаг вперёд сделала. Ллейна Бианка вовремя придержала её за локоть, когда мимо них, прямо по воздуху, пронеслись призванные магом земли роскошные кресла. Те остановились сразу у подножия трона, так что сидеть гостьям предполагалось на виду у всех.
- Нет, дорогая, - негромко проговорил его величество, обращаясь к Камилле, которая сосчитала всего два сиденья. – Вам сидеть полагается по левую руку.
Общий гул за спиной достиг такого предела, что дочь Золтана даже оглянуться не посмела. Так и пошла, куда указали, беспомощно обернувшись на ллейну Бианку лишь у самого кресла. Та усаживалась с дочерью у изножья трона, и потому призыва о помощи не увидала.
Дальнейшее представление гостей проходило в напряжённой спешке, даже музыканты словно ускорили мотив. Камилла старалась честно запомнить ошарашенные лица, не ожидавшие увидеть незнакомку прямо у королевского престола, но получалось плохо. А когда сразу за спиной вырос светлый ллей Салават, стало ещё хуже.
- Стать равным среди первых, стать первым среди равных, - задумчиво проронил вкрадчивый голос за спиной. – Что ж, с первой частью ты справилась играючи, дорогая внучатая кузина. Что собираешься делать дальше?
- Забрать то, что положено, и прихватить то, что сами дают, - не замедлила с ответом Камилла, разглядывая собравшихся придворных. Те ожидали слова его величества, и даже тихие беседы постепенно утихали. – Спасибо, что спросили, ллей Салават.
- Полагаешь, справишься? – усмехнулся старший советник, опираясь локтем о спинку её кресла. – Бианка не сможет ни дать тебе защиту, ни помочь за пределами дворца. Она бедна и в двойственном положении: от бывшего рода Ватерлисских осталось лишь имя, изрядно потрёпанное. Но в нём спит магия воздуха, и этим он ценен. Что до имущества… денег… ни отец, ни муж не оставили Бианке ни гроша, и, если бы не личное расположение Родрега… Камилла, ты выбрала слабого союзника для опасной игры. На что рассчитываешь?
- Ллейна Камилла, - задумчиво поправила дочь Рыжего барона, глядя, как его величество с трудом встаёт, призывая ко вниманию. – Я рассчитываю делать то, что могу, тем, что имею, и там, где нахожусь, ллей Салават. А нахожусь я ровно на шаг ближе к его величеству, чем вы, - Камилла встала из кресла.
Не солгала: благодаря креслу и расположению и впрямь находилась. Старший советник рвано выдохнул за спиной.
- Так потеснись, - зло усмехнулся Салават, наступая ей на полог платья. Ткань опасно затрещала.
Камилла качнула головой, слушая, как его величество поясняет присутствующим тайну происхождения нежданной гостьи – и законы престолонаследия, из-за которых дочь Золтана Эйросского здесь и оказалась. Медленно провернулась, на пробу дёрнувшись под крепким каблуком Салавата.
- Я могу угодить только одному человеку в день, - приветливым шёпотом откликнулась Камилла. – Сегодня не ваш день, ллей Салават. Боюсь, что и завтра Вам не повезёт...
Пришлось несколько извернуться, чтобы удержать равновесие на одной ноге и ткнуть острым каблуком другой в тяжёлую ступню несговорчивого советника. Ллей Салават зашипел и шагнул назад, а Камилла выпрямилась, стараясь, чтобы глазастые придворные не заметили родственной перепалки.
- Базарная девка… ты ещё не понимаешь, во что ввязалась. Я – маг воды, старший советник короля и богатейший человек в Айроне. Даже если Родрег назначит тебя наследницей, я сломаю тебя, дорогая кузина, не пройдёт и дня после коронации. Или ты думаешь, что справишься со мной?
Камилла впервые обернулась, чтобы посмотреть в глаза неожиданно обретённому родственнику. Ллей Салават выглядел получше, чем с утра: всё же приоделся на праздник, и выглядел даже привлекательно. Мэме Софур такие нравились: умные, худощавые да желчные на вид. Нянька подобных мужчин заливала любовью так, что те теряли и ум, и желчность, и убегали прочь, позабыв про мужскую гордость. Камилла её вкусов не разделяла, но уважала право на мнение. Жизнь на Островах учила многим диковинным вещам.
- Неважно, что думаю я, - пояснила очевидное ученица мэма Фаиля. – Это вы пришли с угрозами. Что, как не страх, толкает на такой шаг? Вы только что признали меня равной, ллей Салават, и я почти благодарна. Ведь это вы думаете, что я справлюсь.
Остановившийся взгляд мага воды стал наградой. Дорого, ох, дорого заплатит она за эту крохотную победу! Вот только в этот краткий миг триумфа Камилла не думала ни о чём подобном, потому что король Родрег как раз обернулся к ней, протягивая ладонь, и наследница престола замешкалась, неловко протягивая свою.
У изножья трона тихо выдохнула ллейна Бианка, опуская голову и потирая переносицу – единственный жест неловкости и стыда, который позволила себе покровительница Камиллы Эйросской.
В толпе раздались сдавленные смешки.
- Я хотел лишь представить вас, дорогая, - прошелестел Родрег, смещая ладонь Камиллы себе на локоть. – А теперь придётся вас вести к столу.
Камилла вспыхнула, потому как вовсе не думала прыгать впереди повозки и выделяться ещё больше, но сделанного не воротишь. Отец как-то шутил, мол, уронив достоинство, попытайтесь сделать вид, что это не ваше. Камилла позабыла, к чему он это говорил, но запомнила отчего-то накрепко. И вот теперь – пригодилось же. Может, семейное?..
Вцепившись похолодевшими пальцами в локоть старого короля, дочь Золтана Эйросского очень медленно, подстраиваясь под шаг его величества, спустилась по ступеням и направилась в смежную залу. За спиной зашелестели платья придворных; высокорожденные гости потянулись следом.
Мельком обернувшись, Камилла отметила, что ллейну Бианку ведёт под руку ллей Салават, Одетту – ллей Ленар, а следом идут уже знакомые советники и пышно наряженные придворные, среди которых Камилла отметила Ромину и Рогнеду, родственниц ллейны Бианки по мужу.
- А я думал, бесчестие и позор Золтана не переплюнет никто, - усмехнулись за спиной, когда в дверях возникла заминка. – Однако же, дорогая кузина, вы превзойдёте отца. Я уверен.
Вскоре Камилла поняла ллейну Одетту, утверждавшую, что ей кусок в горло не лез за королевским обедом. И впрямь не лез, под столькими взглядами гостей за бесконечно длинным столом. Но голод быстро превозмог стыд: в отличие от всё ещё красневшей Одетты, Камилла сумела и ловко подцепить из общего блюда поднесённые кушанья, и даже их распробовать.
За здравие короля Родрега произносились долгие утомительные речи, так что уже и сам Родрег пресекал словесные излияния подданных. Ллей Салават произнёс лучшую речь – короткую, но исключительно по существу, и Камилла даже удивилась – ей показалось, что старший советник был искренен, желая королю и долгих лет, и крепкого здоровья.
Ужин подходил к концу, когда затеянная на другом конце стола тихая беседа перелилась в словесную баталию. Его величество заинтересовался; тотчас к обсуждению присоединились все гости. Обсуждали один из постулатов Отца, о нестяжательстве. Важны ли блага земные, или следовало верить слову Храма, в котором говорилось, будто человеку необходимо заботиться о единственном богатстве – душе своей?
Его величество, выслушав нескольких гостей, проронил, что, как маг земли, не может не чувствовать всех скрытых в ней богатств. И если не людям пользоваться ими – то кому? Ллей Салават согласился, и после такого единства мнений редкие гости остались при противоположных соображениях.
- А вы как думаете, светлая ллейна? – вдруг обратился к ней ллей Ленар. Сощурился неприятно, пряча скользнувшую по губам презрительную усмешку. Не простил, видимо, нарушенного уединения с невестой, решил затянуть в омут словесных битв. Ллейна Бианка категорически возбранила ей вступать в перепалки, однако как тут промолчать?
- А вы? – вопросом на вопрос ответила Камилла, не замечая тревожного взгляда покровительницы.
Невежливость гостьи и предполагаемой наследницы престола вызвала волну осуждающих шепотков вдоль стола, а племянник ллея Салавата выпрямился в кресле, отвесив легкий поклон в сторону короля Родрега.
- Деньги могут если не всё, то многое, светлая ллейна. Те, кто этого не понимает, не знает также, и что такое власть. А не вкусив власти? Человек не сможет ни добиться влияния, ни удержать его. Ни, как следствие, править королевством. Как наследница престола, вы это наверняка понимаете, ллейна Камилла.
Камилла ответила не сразу, и не потому, что давила тишина за столом и пытливое ожидание любопытных гостей. Вопрос действительно занял всерьёз: кто же её раньше о таком спрашивал-то? На Островах наука нехитрая – за пару монет и убить могут. Но что бы сказал на это, к примеру, пэр Доминик? Или… пэр Патрик?..
- Человека, утверждающего, что деньги могут всё, можно подозревать в том, что он может пойти на всё ради денег, - задумчиво проронила Камилла. – Я не стану лукавить, ллей Ленар: деньги и власть привлекательны и друг без друга редко обходятся. Но мой добрый учитель пэр Никлас – священник на Островах – говорил в редких проповедях так: если деньги – это всё, что вам надо, то это всё, что вы получите.
По правде, спившийся духовник высказался так лишь единожды, когда во время их редких занятий письмом в неубранный храм вломились двое пьяных матросов, в поисках ценностей на выпивку. Пэр Никлас выпрямился, стал как будто выше ростом и впервые за седмицу даже протрезвел. Проронил грозную речь, да выгнал заблудших взашей – те отчего-то даже не пикнули, лишь поругались уже за дверьми. Ящик с пожертвованиями, впрочем, прихватили тоже. Наутро их в бухте нашли – рядом с пустым ящиком и такими же пустыми бутылками. Как бывшим морякам удалось захлебнуться прямо у берега, прямо загадка. На Рыжих Островах про то ещё с полгода толковали.
Король Родрег подался вперёд, опираясь сцепленными в замок руками о стол. Взглянул на наследницу престола с неожиданным интересом.
- Я долго жила на Островах, - Камилла снова благоразумно не упомянула, каких именно, - и заметила одну странную вещь, ллей Ленар. Чем больше ценятся вещи, тем меньше ценятся люди. Подумайте, дорогой кузен: если бы у какого-либо человека находилась вещь, которую вы бы очень хотели, но он отказывался бы её продавать, что бы вы сделали? Если бы очень-очень хотели эту вещь?
- Отказался бы от затеи, - по губам Ленара скользнула презрительная усмешка, но на Камиллу он теперь смотрел внимательно.
- Вы – большая редкость, дорогой кузен, - мило улыбнулась дочь Рыжего барона, окатив молодого племянника Салавата не менее насмешливым взглядом. – А мой опыт подсказывает, что люди в таких случаях либо воруют, либо отбирают силой и обманом. Ценность желанной вещи превышает ценность чужой жизни. Не поймите меня превратно, ваше величество, - по примеру Ленара, Камилла повернулась к королю Родрегу и чуть склонилась, - деньги важны. Но заботиться о них нужно не в первую очередь, или же хотя бы не только о них единых. В конечном итоге, деньги – это только монеты, на которые мы покупаем необходимые или желаемые нами блага. А значит, это всего лишь… инструмент для желаний нашей души. Очевидно же, что душа первична. Даже мне очевидно, ваше величество.
Камилла проработала в торговой лавке свыше пяти лет, в свободное время слушая долгие речи пэра Никласа. Священник хоть и не всегда мог выстроить слова в связную речь, но когда случалось, то надолго. Дочь Рыжего барона могла бы говорить до рассвета о доходах, расходах, налогах, уклонениях, людях, которых в лавку приходят, обмене, обмане с обеих сторон, складском учёте и недочёте, бедствиях и покрытиях лживых бедствий, закладных и процентах, чужих бедах, долгах и неразумных тратах, переплате и выгодных сделках…
Вот только никто из дельцов мэма Фаиля не был ни благородным, ни честным, ни счастливым человеком. Ни один не показался Камилле достойным хотя бы рассмотрения: продажные души оказалось очень легко читать, как цифры в торговых бумагах. С ними всё просто. А вот с душами чистыми да благородными – очень даже нет. Теперь, после встречи с пэром Патриком, про это думалось отчего-то всё чаще. И выводы напрашивались неутешительные: собственная душа оборачивалась потёмками.
- Но ведь за деньги умирают, дитя, - прошелестел старческий голос Родрега Айронфисского. – Значит, люди готовы пожертвовать ради них… первичным и важным. Выходит, не такая уж большая разница между душой – и деньгами…
- Не совсем так, ваше величество, - с сомнением качнула головой Камилла, чувствуя на себе десятки жадных взглядов. – Я видела много людей, готовых убивать за деньги. Но не встретила ни одного, который согласился бы умереть ради пары монет. Я бы сказала, что умирают только за то, ради чего стоит жить.
Тоже правда: наёмников и убийц на Островах водилось немало, а вот самоубийц, предложи ты им хоть набитый золотом кошель – ни одного. Отец – и тот уходил воевать с чудищами да бандитами не ради денег, или не столько ради них. Во-первых, действительно жалел мирных жителей да хотел им жизнь облегчить, как мог. Во-вторых, их с матерью защищал: меньше дурного вокруг, безопаснее по улицам ходить. В-третьих, подвиги совершал – не без этого. Теперь Камилла понимала: было и четвёртое, эдакое бегство от себя, ошибок и несчастий, которыми Золтан Эйросский щедро оградил тех, кого оставил позади. Безумные подвиги стали искуплением. Отец действительно готов был умереть ради собственной чести. Впрочем, за жену и дочь тоже отдал бы жизнь, не задумываясь. Но не за деньги. Это Камилла точно знала – денег у них, как ни крути, много не водилось.
Родрег, кажется, понял. Усмехнулся, качнув головой. Приподнялся, опираясь на руку тотчас вскочившего ллея Салавата.
- Я желаю открыть с вами бал, дорогая, - обратился он к Камилле. – На танцы я уже не способен, но вывести прелестную ллейну под руку – это я ещё могу. Ллей Ленар, - обратился Родрег к вскинувшемуся племяннику Салавата, - вы моложе и, верно, умеете обращаться с юными ллейнами лучшего моего. Первый танец за вами, с позволения прекрасной Камиллы.
Лицо «прекрасной Камиллы» осталось каменным, в отличие от покрасневшей Одетты, которой, по праву невесты, принадлежал первый танец с Ленаром. Сложно сказать, что подумал усмехнувшийся жених, с почтением поклонившийся его величеству, но то, что удовольствия этот танец ей не принесёт – Камилла поняла сразу.
- Не думайте, что я выжил из ума, дорогая, - едва слышно шепнул старый король, когда они рука об руку шагнули к выходу из залы. За ними потянулись и другие гости; шорох платьев и стук каблуков надёжно хоронил едва слышный голос монарха. – Я понимаю, какая опасность вам грозит. Вы отправитесь в Эйросские земли сразу после бала, не дожидаясь утра. Экипаж готов; с вами отправятся также четверо солдат королевской стражи для сопровождения. Ллейна Бианка с дочерью также последуют за вами, потому как вы хоть и сильная девица, ллейна Камилла, а всё же слишком юны, чтобы я доверился вам. Слушайте внимательно…
