- Уверяю, для меня это тоже стало неожиданностью, - ллей Салават вынужденно оторвал взгляд от Камиллы, вернул собеседнице тонкую усмешку. – Дорогой кузен пожелал увидеть всех приближенных лиц.
Ллейна Бианка явно проглотила последующий вопрос, потому что серые глаза тревожно вспыхнули, но тут же и погасли, когда она отвернулась к окошку. Они въезжали в замковые ворота, и Камилла постаралась успокоить дыхание. Стража у ворот узнала всадника перед экипажем и пропустила ллея Ленара и всех гостей. Следом за ними въезжала грузовая телега с вещами прибывших и слугами; Камилла разглядела их на повороте.
Экипаж въехал во внутренний двор, тотчас отъезжая в сторону от главной дороги, ведущей к замку. У королевских конюшен они наконец остановились, и услужливый кучер спрыгнул наземь, отворяя дверцу.
Руку ллейне Бианке и ллейне Одетте подавал уже спешившийся ллей Ленар. Когда в экипаже осталась лишь Камилла с ллеем Салаватом, последовала неловкая заминка: королевский советник вынужден был пропустить последнюю из женщин вперёд, но снаружи никого, кроме кучера, уже не оказалось: ллей Ленар отошёл в сторону вместе с прекрасными дамами, не обращая внимания на показавшуюся в проёме Камиллу.
- Я польщён столь сомнительным обществом, но мне не хотелось бы сидеть в экипаже до вечера, - холодно усмехнулись за спиной. – Мой племянник, разумеется, забыл о мужском праве подать руку помощи, однако его можно понять: руку подают лишь высокорожденным ллейнам.
- Вашему племяннику следовало бы проверить зрение у лекаря, светлый ллей Салават, - хмуро разглядывая близкую землю, столь же неласково отозвалась Камилла. – Он только что упустил последнюю возможность получить моё расположение.
Удивлённое хмыканье за спиной можно было расценить и как возмущение, и как восхищение. Коротко выдохнув и подобрав юбку так, чтобы не мешала при размашистом шаге, Камилла спрыгнула наземь. Причиной неудовольствия послужило вовсе не презрение ллея Ленара, и не откровенная неприязнь королевского советника: можно подумать, без их помощи не справилась бы. Но чтобы удержать равновесие, пришлось делать более широкий шаг, а для этого – поднять юбку так, что стали видны поношенные и местами прохудившиеся походные кожаные сапоги. То ещё зрелище для неподготовленных.
- Я начинаю думать, что ошибся, дитя, - неспешно выходя из экипажа, проронил ллей Салават. Остановился рядом, отряхивая невидимую пыль с плеча. – Внешнее сходство ничего не стоит, но опальный Золтан тоже не утруждал себя подобающим в обществе внешним видом.
Камилла обернулась на королевского советника. Тот смотрел на ллейну Бианку, делая вид, что уличной выскочки рядом с ним нет, но как только дочь Рыжего барона отвернулась, обронил:
- И долгими речами твой батюшка тоже себя не утомлял. Верю, что от скромности, не от необразованности, - усмехнулся Салават.
- А я верю, светлейший ллей, что много говорить и много сказать – не одно и то же, - вежливо отозвалась Камилла. – Жаль, что вы этого мнения не разделяете.
Ллейна Бианка обернулась, и Камилла поспешила к ней с радостью: беседа с ллеем Салаватом давалась непросто. Несомненно, влиятельнейший человек при дворе; но что толку стараться, если и дереву ясно, что он её невзлюбил и помогать не станет? И с чего бы? Замок и земли – не та вещь, которую можно с лёгким сердцем подарить первой встречной. Даже если она окажется истинной наследницей.
- Ллейна Камилла, следуйте за нами.
Дважды повторять не потребовалось: слуги уже разбирали мешки да сундуки, а ллей Ленар предложил руку ллейне Одетте, первым направившись с ней ко дворцу. Ллей Салават протянул ладонь ллейне Бианке, и Камилла уже приготовилась шагать за чужими спинами, когда ллейна Бианка обернулась.
- Ллей Салават, с нами ещё одна гостья, - мягко напомнила она.
Камилла ответила на натянутую улыбку королевского советника не менее кислой миной и коснулась его локтя пальцами, принимая навязанную вежливость.
Усыпанная мелким жёлтым песком тропа к боковому входу дворца показалась вечностью.
Камилла не только ощущала неприятный холод напряжённой руки советника под рукой – она почти не слышала, о чём переговаривались в их процессии, и оттого чувствовала себя не менее далёкой от происходящего, чем если бы плелась позади. Но зато невольные наблюдатели так не думали. Пока они шли, им встретились несколько прогуливавшихся пар, с каждой из которых ллейна Бианка здоровалась кивком, не останавливаясь для переговоров. Но удивлённые взгляды придворных, скользнув по высокорожденным ллейнам, неизменно останавливались на неизвестной им гостье, которую почему-то вёл под руку сам королевский советник.
Даже Камилла слышала шепотки за спиной, когда они проходили мимо. Румянец стал единственным признаком волнения; помогали мысли о замке, землях, богатстве и о том, что она сделает всё, чтобы прибрать это к рукам. Второго шанса не будет – это Камилла понимала. Если покупатель уходит – рассчитывать на возвращение не стоит.
- Омуш проводит вас в отведённые покои, прекрасная Бианка, - улыбнулся королевский советник, едва они поравнялись с дворцом. У входа уже ждал немолодой и неулыбчивый слуга, коротко поклонившийся, когда его назвали. – С нетерпением ожидаю вас за ужином.
Путь по дворцовым коридорам, полным цветов в подставках, гобеленов, мраморных лестниц, скульптур и стражи, показался Камилле очень длинным – но очень разнообразным. На встречающуюся челядь и высокорожденных дочь Золтана Эйросского уже не глазела так уж откровенно, больше – на огромные окна, из которых лился свет предзакатного солнца, роскошное убранство и такие широкие залы, что в них одних, казалось, уместился бы весь её родной городишко.
В коридоре восточного жилого крыла, где, по словам Салавата, разместили гостей, случилась заминка: сидевшие на мягком диване богато одетые ллейны приподнялись при появлении ллейны Бианки с дочерью и Камиллой, и почти одинаково всплеснули руками.
- Ллейна Бианка!
В ожидании, пока благородные девицы обменяются шумными приветствиями, Камилла осмотрела обеих. Платья оказались богатыми, со множеством блестящих камушков и в кружевах, замысловатые прически пестрели цветами и перьями, а лица оказались разукрашены, похожи друг на друга и приятны глазу, только уж больно заносчивы и высокомерны. Перед ллейной Бианкой, впрочем, обе растекались патокой.
- Мы уж переживали, что вы не успеете на праздник, - трещала одна из них. – Но когда светлейший ллей советник велел вам с дочерью отвести лучшие покои…
- Нас с сестрой переселили в другой конец, - подключилась вторая. – Хотя мы при дворе уж полгода и имеем право на лучшие комнаты!
- Гостей много, - поморщилась первая. – Его величество созвал всю знать, даже из дальних провинций приехали местные… пэры. Вот покоев и не хватает!
- Желаете разместиться в наших? – с доброй улыбкой предложила ллейна Бианка. – Нам с дочерью… и нашей гостье не нужны большие комнаты.
Слуга ллея Салавата, Омуш, обеспокоенно переступил с ноги на ногу, глянул на встрепенувшихся девиц.
- Вы серьёзно? Уступите? – едва не взвизгнула от переигранного восторга одна из них. – Ах, ллейна Бианка, вы сама доброта и щедрость! Но мы не можем… ведь ллей советник велел вам, лично…
- Это самое малое, что я могу сделать для кузин своего покойного мужа, - мягко улыбнулась Бианка. – Прошу вас, Ромина, Рогнеда… не отказывайтесь.
Ромина и Рогнеда отказываться от роскошного подарка не собирались. В коридоре тотчас воцарилась суета: обе кликнули слуг да принялись за переезд, в то время как носильщики уже заносили сундуки новоприбывших в указанные комнаты. Лишь когда за дворцовыми окнами стемнело, великое переселение закончилось, невзирая на ворчание Омуша, который угрюмо предупреждал, что ллей Салават останется недоволен.
Ллейна Бианка велела горничной затворить общие двери в их смежные покои и распорядилась подать воды для омовения. Камилла, которая всё время суматохи тихонько простояла в углу, с интересом разглядывала богатую приемную выменянных у сестёр покоев. Осторожно заглянула и в две смежные спальни. В одну, побольше, ллейна Бианка распорядилась перенести мягкий диван из приемной, и собиралась занять её с дочерью. Вторую любезно предоставили Камилле – по словам ллейны Бианки, пока ей не отведут собственных покоев.
- Я похлопочу об этом, сразу после аудиенции, - пообещала она. – Как только его величество проведёт обряд крови.
- Всё ещё сомневаетесь, что я говорю правду? – догадалась Камилла. – Это ничего, - тут же заверила нахмурившуюся Бианку она, - мэм Фаиль тоже всегда проверял монеты на зуб.
- Мама, - позвала Одетта, позволяя камеристке снять с себя плащ и ослабить шнуровку платья, - почему же ты отдала лучшие покои кузинам отца? Ведь сам ллей Салават отвёл их нам.
- Именно поэтому, - вздохнула Бианка, снимая с плеч чудесную накидку. – Не желаю, чтобы нас слушали чужие уши, а через потайную дверь приходили ночные посетители. Ступай, - кивнула дочери ллейна. – Приведи себя в порядок перед ужином.
Одетта, как и предполагала Камилла, оказалась на редкость тихой и послушной дочерью. Младше самой Камиллы года на три, Одетта казалась ей ребёнком, воздушным и нежным, как мягкое облачко.
Камилла не помнила, чтобы она сама хоть когда-нибудь была такой же. Тихой, послушной или же мягкой.
- На ужин ты не пойдёшь, - проронила Бианка, как только дочь с камеристкой отошли в небольшую смежную залу, служившую купальней. – И я попрошу тебя не покидать покоев. Ведь о твоём присутствии никто во дворце не знает, кроме ллея Салавата. Я обращусь к его величеству после ужина и попрошу, чтобы он провёл аудиенцию до празднества, иначе после – станет не до тебя. Эдна, наша камеристка, поможет с омовением и побудет рядом, на случай, если что понадобится.
- Это верно, - кивнула Камилла. – Незнакомому человеку доверять не следует. Но вряд ли я пробралась в самое сердце дворца с дурной историей, чтобы стянуть у вас драгоценности, светлейшая ллейна.
- Я не беспокоюсь о драгоценностях, - нахмурилась Бианка. – Я беспокоюсь о тебе.
Камилла насторожилась, мигом понимая: благородная не шутит. И встревожена, судя по потемневшим глазам, всерьёз.
- Я верю, что вижу перед собой дочь Золтана, - тяжело, через силу выталкивая слова, выговорила Бианка. – И дело не в твоей устойчивости к магии. Привычки и движения сложно подделать, дитя. Твой отец… мы росли вместе. Никто не знал Золтана лучше, чем я. И я… прекрасно помню, как он точно так же, как ты, поджимал губы… как дёргал щекой… как опирался плечом о косяк – вот так, как делаешь это сейчас ты, хотя это совсем не по-женски и пахнет дурным воспитанием…
Камилла дёрнула щекой и выпрямилась, неохотно отрываясь от косяка.
- И если глаза и сердце не обманывают меня, то ты в большой опасности, дитя.
- Из-за прений с Эйросским замком? – понятливо кивнула Камилла. – На Рыжих Островах из-за наследства тоже частенько дрались. Даже до кровопролития доходило. В смысле, - задумавшись, поправила себя дочь Рыжего барона, - каждый раз доходило.
Ллейна Бианка покачала головой, с горечью и недоумением разглядывая Камиллу – так, словно вновь увидела.
- Твой отец совсем ничего не рассказывал? Про род Эйросских ллеев? Про королевство Айрон?
Камилла отвела взгляд и привычно дёрнула щекой, некстати вспомнив, что именно так Рыжий барон и делал, когда избегал откровенных бесед.
- Батюшка сторонился праздных разговоров о прошлой жизни, а потому и не рассказывал. Да и дома не так уж часто появлялся, - не стала церемониться Камилла. А что? И правду сказала, и на жалость пробила. – Всё леса от нечисти зачищал да местным помогал. Полагаю, сбегал от неудачного выбора да грязного быта, как мог, светлейшая ллейна.
- Ох, Золтан…
Бианка сокрушённо покачала головой, прислушалась к плесканиям в купальне и решительно выпрямилась.
- Я распоряжусь, чтобы в покои принесли ужин, - быстро заговорила она. – Эдна поможет с одеждой, мы вернёмся ближе к полуночи. Не покидай покоев, - снова предупредила ллейна Бианка. – Мы поговорим сразу, как только я и Одетта вернёмся с ужина. Услуга за услугу, Камилла. Так, кажется, говорят на Островах? Я помогу тебе с аудиенцией у его величества, а ты – расскажешь мне всё, чем жил твой отец до того, как исчез.
- Дело, - согласилась Камилла. – Можно вопрос?
- Разумеется.
- Батюшка, верно, обошёлся с вами не очень учтиво, когда сбежал себ знает куда, - проницательно заметила Камилла. – Возможно, даже помолвку сорвал. Почему вы мне помогаете?
Бианка обречённо выдохнула и потёрла виски пальцами. Взглянула на Камиллу бесконечно усталым взглядом.
- Твой отец всегда был мне дорог. Его выбор – не причина для ненависти. Я всё так же любила Золтана и желала ему лучшего, даже когда он объявил о собственном выборе прилюдно. Как сестра может желать брату дурного?.. Я надеялась только… что Золтан не жалеет о скоропалительном решении – и что он счастлив. Но даже если бы я и хранила обиду – с чего бы мне желать зла тебе? Ты едва ли в чём-то виновата, дитя.
Камилла подумала, что редкие из её знакомых полагали бы так же. Пожалуй, даже никто бы не полагал. Вслух дочь Рыжего барона заметила:
- Учитель говорил, что мой дед жив. Вы знаете ллея Тадеуша?
- Знала, - снова погрустнела ллейна Бианка. – После моего замужества мы почти не держали связь, а теперь, после приключившегося с ним несчастья… мне до сих пор сложно в это поверить. Впрочем, я верю, что он сильно страдал из-за сумасбродства сына. Возможно, это в конце концов и лишило его разума.
- Нерадостно, - заметила Камилла, подсчитывая собственные шансы на успех. Все они так или иначе сходились на ллейне Бианке – и на невиданном шансе, отпущенном ей судьбой. – Не смею вас задерживать, светлейшая ллейна. Из комнат – ни ногой, - предвосхитила замечание Камилла, чинно усаживаясь в углу.
Сборы благородных ллейн продолжались не менее двух часов – Камилла даже задремать на стуле успела, и уже не стыдилась требовательного урчания в желудке. Кто ж знал, что еда во дворце строго под расчёт и в оговоренное время, она здесь как бы неучтённый гость, и под сень королевского замка лучше вообще приходить с набитым животом?
- Мы готовы, - задержалась на пороге ллейна Бианка, а дочь Золтана Эйросского вздрогнула и проснулась. – Прости, что тебе придётся в одиночестве коротать вечер.
- Ночь уже, - не подумав, сонно отозвалась Камилла. – Не заскучаю.
Дочь Золтана Эйросского разглядела наконец ллейну Бианку, в серебристом платье и с богатым ожерельем на шее, затем ллейну Одетту, виновато улыбавшуюся ей из-за спины матери, в нежно-сиреневом платье и без всяких украшений; скользнула взглядом по тщательно уложенным волосам благородных и невольно выпрямилась, одёргивая засаленный рукав собственного платья.
- Хорошего вечера, ллейна Бианка, - вежливо пожелала Камилла. – Ллейна Одетта.
Обе улыбнулись ей на прощание, а камеристка Эдна и личная горничная ллейны Бианки принялись за уборку. Двери закрылись, оставив шлейф духов и воздушных тканей снаружи, и Камилла облегчённо выдохнула, тотчас выдав своё местоположение.
Ллейна Бианка явно проглотила последующий вопрос, потому что серые глаза тревожно вспыхнули, но тут же и погасли, когда она отвернулась к окошку. Они въезжали в замковые ворота, и Камилла постаралась успокоить дыхание. Стража у ворот узнала всадника перед экипажем и пропустила ллея Ленара и всех гостей. Следом за ними въезжала грузовая телега с вещами прибывших и слугами; Камилла разглядела их на повороте.
Экипаж въехал во внутренний двор, тотчас отъезжая в сторону от главной дороги, ведущей к замку. У королевских конюшен они наконец остановились, и услужливый кучер спрыгнул наземь, отворяя дверцу.
Руку ллейне Бианке и ллейне Одетте подавал уже спешившийся ллей Ленар. Когда в экипаже осталась лишь Камилла с ллеем Салаватом, последовала неловкая заминка: королевский советник вынужден был пропустить последнюю из женщин вперёд, но снаружи никого, кроме кучера, уже не оказалось: ллей Ленар отошёл в сторону вместе с прекрасными дамами, не обращая внимания на показавшуюся в проёме Камиллу.
- Я польщён столь сомнительным обществом, но мне не хотелось бы сидеть в экипаже до вечера, - холодно усмехнулись за спиной. – Мой племянник, разумеется, забыл о мужском праве подать руку помощи, однако его можно понять: руку подают лишь высокорожденным ллейнам.
- Вашему племяннику следовало бы проверить зрение у лекаря, светлый ллей Салават, - хмуро разглядывая близкую землю, столь же неласково отозвалась Камилла. – Он только что упустил последнюю возможность получить моё расположение.
Удивлённое хмыканье за спиной можно было расценить и как возмущение, и как восхищение. Коротко выдохнув и подобрав юбку так, чтобы не мешала при размашистом шаге, Камилла спрыгнула наземь. Причиной неудовольствия послужило вовсе не презрение ллея Ленара, и не откровенная неприязнь королевского советника: можно подумать, без их помощи не справилась бы. Но чтобы удержать равновесие, пришлось делать более широкий шаг, а для этого – поднять юбку так, что стали видны поношенные и местами прохудившиеся походные кожаные сапоги. То ещё зрелище для неподготовленных.
- Я начинаю думать, что ошибся, дитя, - неспешно выходя из экипажа, проронил ллей Салават. Остановился рядом, отряхивая невидимую пыль с плеча. – Внешнее сходство ничего не стоит, но опальный Золтан тоже не утруждал себя подобающим в обществе внешним видом.
Камилла обернулась на королевского советника. Тот смотрел на ллейну Бианку, делая вид, что уличной выскочки рядом с ним нет, но как только дочь Рыжего барона отвернулась, обронил:
- И долгими речами твой батюшка тоже себя не утомлял. Верю, что от скромности, не от необразованности, - усмехнулся Салават.
- А я верю, светлейший ллей, что много говорить и много сказать – не одно и то же, - вежливо отозвалась Камилла. – Жаль, что вы этого мнения не разделяете.
Ллейна Бианка обернулась, и Камилла поспешила к ней с радостью: беседа с ллеем Салаватом давалась непросто. Несомненно, влиятельнейший человек при дворе; но что толку стараться, если и дереву ясно, что он её невзлюбил и помогать не станет? И с чего бы? Замок и земли – не та вещь, которую можно с лёгким сердцем подарить первой встречной. Даже если она окажется истинной наследницей.
- Ллейна Камилла, следуйте за нами.
Дважды повторять не потребовалось: слуги уже разбирали мешки да сундуки, а ллей Ленар предложил руку ллейне Одетте, первым направившись с ней ко дворцу. Ллей Салават протянул ладонь ллейне Бианке, и Камилла уже приготовилась шагать за чужими спинами, когда ллейна Бианка обернулась.
- Ллей Салават, с нами ещё одна гостья, - мягко напомнила она.
Камилла ответила на натянутую улыбку королевского советника не менее кислой миной и коснулась его локтя пальцами, принимая навязанную вежливость.
Усыпанная мелким жёлтым песком тропа к боковому входу дворца показалась вечностью.
Камилла не только ощущала неприятный холод напряжённой руки советника под рукой – она почти не слышала, о чём переговаривались в их процессии, и оттого чувствовала себя не менее далёкой от происходящего, чем если бы плелась позади. Но зато невольные наблюдатели так не думали. Пока они шли, им встретились несколько прогуливавшихся пар, с каждой из которых ллейна Бианка здоровалась кивком, не останавливаясь для переговоров. Но удивлённые взгляды придворных, скользнув по высокорожденным ллейнам, неизменно останавливались на неизвестной им гостье, которую почему-то вёл под руку сам королевский советник.
Даже Камилла слышала шепотки за спиной, когда они проходили мимо. Румянец стал единственным признаком волнения; помогали мысли о замке, землях, богатстве и о том, что она сделает всё, чтобы прибрать это к рукам. Второго шанса не будет – это Камилла понимала. Если покупатель уходит – рассчитывать на возвращение не стоит.
- Омуш проводит вас в отведённые покои, прекрасная Бианка, - улыбнулся королевский советник, едва они поравнялись с дворцом. У входа уже ждал немолодой и неулыбчивый слуга, коротко поклонившийся, когда его назвали. – С нетерпением ожидаю вас за ужином.
Путь по дворцовым коридорам, полным цветов в подставках, гобеленов, мраморных лестниц, скульптур и стражи, показался Камилле очень длинным – но очень разнообразным. На встречающуюся челядь и высокорожденных дочь Золтана Эйросского уже не глазела так уж откровенно, больше – на огромные окна, из которых лился свет предзакатного солнца, роскошное убранство и такие широкие залы, что в них одних, казалось, уместился бы весь её родной городишко.
В коридоре восточного жилого крыла, где, по словам Салавата, разместили гостей, случилась заминка: сидевшие на мягком диване богато одетые ллейны приподнялись при появлении ллейны Бианки с дочерью и Камиллой, и почти одинаково всплеснули руками.
- Ллейна Бианка!
В ожидании, пока благородные девицы обменяются шумными приветствиями, Камилла осмотрела обеих. Платья оказались богатыми, со множеством блестящих камушков и в кружевах, замысловатые прически пестрели цветами и перьями, а лица оказались разукрашены, похожи друг на друга и приятны глазу, только уж больно заносчивы и высокомерны. Перед ллейной Бианкой, впрочем, обе растекались патокой.
- Мы уж переживали, что вы не успеете на праздник, - трещала одна из них. – Но когда светлейший ллей советник велел вам с дочерью отвести лучшие покои…
- Нас с сестрой переселили в другой конец, - подключилась вторая. – Хотя мы при дворе уж полгода и имеем право на лучшие комнаты!
- Гостей много, - поморщилась первая. – Его величество созвал всю знать, даже из дальних провинций приехали местные… пэры. Вот покоев и не хватает!
- Желаете разместиться в наших? – с доброй улыбкой предложила ллейна Бианка. – Нам с дочерью… и нашей гостье не нужны большие комнаты.
Слуга ллея Салавата, Омуш, обеспокоенно переступил с ноги на ногу, глянул на встрепенувшихся девиц.
- Вы серьёзно? Уступите? – едва не взвизгнула от переигранного восторга одна из них. – Ах, ллейна Бианка, вы сама доброта и щедрость! Но мы не можем… ведь ллей советник велел вам, лично…
- Это самое малое, что я могу сделать для кузин своего покойного мужа, - мягко улыбнулась Бианка. – Прошу вас, Ромина, Рогнеда… не отказывайтесь.
Ромина и Рогнеда отказываться от роскошного подарка не собирались. В коридоре тотчас воцарилась суета: обе кликнули слуг да принялись за переезд, в то время как носильщики уже заносили сундуки новоприбывших в указанные комнаты. Лишь когда за дворцовыми окнами стемнело, великое переселение закончилось, невзирая на ворчание Омуша, который угрюмо предупреждал, что ллей Салават останется недоволен.
Ллейна Бианка велела горничной затворить общие двери в их смежные покои и распорядилась подать воды для омовения. Камилла, которая всё время суматохи тихонько простояла в углу, с интересом разглядывала богатую приемную выменянных у сестёр покоев. Осторожно заглянула и в две смежные спальни. В одну, побольше, ллейна Бианка распорядилась перенести мягкий диван из приемной, и собиралась занять её с дочерью. Вторую любезно предоставили Камилле – по словам ллейны Бианки, пока ей не отведут собственных покоев.
- Я похлопочу об этом, сразу после аудиенции, - пообещала она. – Как только его величество проведёт обряд крови.
- Всё ещё сомневаетесь, что я говорю правду? – догадалась Камилла. – Это ничего, - тут же заверила нахмурившуюся Бианку она, - мэм Фаиль тоже всегда проверял монеты на зуб.
- Мама, - позвала Одетта, позволяя камеристке снять с себя плащ и ослабить шнуровку платья, - почему же ты отдала лучшие покои кузинам отца? Ведь сам ллей Салават отвёл их нам.
- Именно поэтому, - вздохнула Бианка, снимая с плеч чудесную накидку. – Не желаю, чтобы нас слушали чужие уши, а через потайную дверь приходили ночные посетители. Ступай, - кивнула дочери ллейна. – Приведи себя в порядок перед ужином.
Одетта, как и предполагала Камилла, оказалась на редкость тихой и послушной дочерью. Младше самой Камиллы года на три, Одетта казалась ей ребёнком, воздушным и нежным, как мягкое облачко.
Камилла не помнила, чтобы она сама хоть когда-нибудь была такой же. Тихой, послушной или же мягкой.
- На ужин ты не пойдёшь, - проронила Бианка, как только дочь с камеристкой отошли в небольшую смежную залу, служившую купальней. – И я попрошу тебя не покидать покоев. Ведь о твоём присутствии никто во дворце не знает, кроме ллея Салавата. Я обращусь к его величеству после ужина и попрошу, чтобы он провёл аудиенцию до празднества, иначе после – станет не до тебя. Эдна, наша камеристка, поможет с омовением и побудет рядом, на случай, если что понадобится.
- Это верно, - кивнула Камилла. – Незнакомому человеку доверять не следует. Но вряд ли я пробралась в самое сердце дворца с дурной историей, чтобы стянуть у вас драгоценности, светлейшая ллейна.
- Я не беспокоюсь о драгоценностях, - нахмурилась Бианка. – Я беспокоюсь о тебе.
Камилла насторожилась, мигом понимая: благородная не шутит. И встревожена, судя по потемневшим глазам, всерьёз.
- Я верю, что вижу перед собой дочь Золтана, - тяжело, через силу выталкивая слова, выговорила Бианка. – И дело не в твоей устойчивости к магии. Привычки и движения сложно подделать, дитя. Твой отец… мы росли вместе. Никто не знал Золтана лучше, чем я. И я… прекрасно помню, как он точно так же, как ты, поджимал губы… как дёргал щекой… как опирался плечом о косяк – вот так, как делаешь это сейчас ты, хотя это совсем не по-женски и пахнет дурным воспитанием…
Камилла дёрнула щекой и выпрямилась, неохотно отрываясь от косяка.
- И если глаза и сердце не обманывают меня, то ты в большой опасности, дитя.
- Из-за прений с Эйросским замком? – понятливо кивнула Камилла. – На Рыжих Островах из-за наследства тоже частенько дрались. Даже до кровопролития доходило. В смысле, - задумавшись, поправила себя дочь Рыжего барона, - каждый раз доходило.
Ллейна Бианка покачала головой, с горечью и недоумением разглядывая Камиллу – так, словно вновь увидела.
- Твой отец совсем ничего не рассказывал? Про род Эйросских ллеев? Про королевство Айрон?
Камилла отвела взгляд и привычно дёрнула щекой, некстати вспомнив, что именно так Рыжий барон и делал, когда избегал откровенных бесед.
- Батюшка сторонился праздных разговоров о прошлой жизни, а потому и не рассказывал. Да и дома не так уж часто появлялся, - не стала церемониться Камилла. А что? И правду сказала, и на жалость пробила. – Всё леса от нечисти зачищал да местным помогал. Полагаю, сбегал от неудачного выбора да грязного быта, как мог, светлейшая ллейна.
- Ох, Золтан…
Бианка сокрушённо покачала головой, прислушалась к плесканиям в купальне и решительно выпрямилась.
- Я распоряжусь, чтобы в покои принесли ужин, - быстро заговорила она. – Эдна поможет с одеждой, мы вернёмся ближе к полуночи. Не покидай покоев, - снова предупредила ллейна Бианка. – Мы поговорим сразу, как только я и Одетта вернёмся с ужина. Услуга за услугу, Камилла. Так, кажется, говорят на Островах? Я помогу тебе с аудиенцией у его величества, а ты – расскажешь мне всё, чем жил твой отец до того, как исчез.
- Дело, - согласилась Камилла. – Можно вопрос?
- Разумеется.
- Батюшка, верно, обошёлся с вами не очень учтиво, когда сбежал себ знает куда, - проницательно заметила Камилла. – Возможно, даже помолвку сорвал. Почему вы мне помогаете?
Бианка обречённо выдохнула и потёрла виски пальцами. Взглянула на Камиллу бесконечно усталым взглядом.
- Твой отец всегда был мне дорог. Его выбор – не причина для ненависти. Я всё так же любила Золтана и желала ему лучшего, даже когда он объявил о собственном выборе прилюдно. Как сестра может желать брату дурного?.. Я надеялась только… что Золтан не жалеет о скоропалительном решении – и что он счастлив. Но даже если бы я и хранила обиду – с чего бы мне желать зла тебе? Ты едва ли в чём-то виновата, дитя.
Камилла подумала, что редкие из её знакомых полагали бы так же. Пожалуй, даже никто бы не полагал. Вслух дочь Рыжего барона заметила:
- Учитель говорил, что мой дед жив. Вы знаете ллея Тадеуша?
- Знала, - снова погрустнела ллейна Бианка. – После моего замужества мы почти не держали связь, а теперь, после приключившегося с ним несчастья… мне до сих пор сложно в это поверить. Впрочем, я верю, что он сильно страдал из-за сумасбродства сына. Возможно, это в конце концов и лишило его разума.
- Нерадостно, - заметила Камилла, подсчитывая собственные шансы на успех. Все они так или иначе сходились на ллейне Бианке – и на невиданном шансе, отпущенном ей судьбой. – Не смею вас задерживать, светлейшая ллейна. Из комнат – ни ногой, - предвосхитила замечание Камилла, чинно усаживаясь в углу.
***
Сборы благородных ллейн продолжались не менее двух часов – Камилла даже задремать на стуле успела, и уже не стыдилась требовательного урчания в желудке. Кто ж знал, что еда во дворце строго под расчёт и в оговоренное время, она здесь как бы неучтённый гость, и под сень королевского замка лучше вообще приходить с набитым животом?
- Мы готовы, - задержалась на пороге ллейна Бианка, а дочь Золтана Эйросского вздрогнула и проснулась. – Прости, что тебе придётся в одиночестве коротать вечер.
- Ночь уже, - не подумав, сонно отозвалась Камилла. – Не заскучаю.
Дочь Золтана Эйросского разглядела наконец ллейну Бианку, в серебристом платье и с богатым ожерельем на шее, затем ллейну Одетту, виновато улыбавшуюся ей из-за спины матери, в нежно-сиреневом платье и без всяких украшений; скользнула взглядом по тщательно уложенным волосам благородных и невольно выпрямилась, одёргивая засаленный рукав собственного платья.
- Хорошего вечера, ллейна Бианка, - вежливо пожелала Камилла. – Ллейна Одетта.
Обе улыбнулись ей на прощание, а камеристка Эдна и личная горничная ллейны Бианки принялись за уборку. Двери закрылись, оставив шлейф духов и воздушных тканей снаружи, и Камилла облегчённо выдохнула, тотчас выдав своё местоположение.
