В общем, я резко встал и схватился тётю Арину за ручку:
– Ах, Арина Васильевна, мне что-то плохо! Наверное, устал и переволновался? Давай домой пойдём? А то как бы хуже не стало?
И я посмотрел на тётю так требовательно, что она поняла, что лучше послушаться меня. Вдруг мне и на самом деле плохо?
– Борис, что, домой? Так рано ещё, и бал не кончился. Может, ещё что-нибудь сыграешь?
Видно было, что я всё-таки Татьяну заинтересовал. Явно не хотела меня отпускать. Но вот старшая сестра смотрела на меня не очень ласково. И один Великий князь тоже. Совсем неприязненно!
– Э, душевно благодарствую, княжна. Позвольте нам с Ариной Васильевной покинуть Вас. Как-нибудь в другой раз. Нам было очень приятно провести время в Вашей компании.
Наш разговор, конечно, вёлся на французском языке. Который чуть ли не являлся девочке родной. Но тут я решил побалагурить и произнёс на русском, и на простолюдинский манер:
– Прощевайте, Татьяна! Покедова!
И мы удалились. Не хотела тётя, но, видимо, решила, что пора и честь знать. Конечно, как подсказало моё сознание, получилось не совсем по-английски, но немного и вызывающе. Мне, честно говоря, пофиг было, что о нас тут подумают хозяева и гости. Лично мне их круг совершенно не волновал. Чужие мы для них, чужие...
*
– Татьяна! И о чём вы беседовали с этим странным мальчиком? И откуда у него это музыка? Ты хоть узнала, кто он такой?
– Да, Мама! Он сказал, что сын князя Павла Александровича Куракина. Мы познакомились и сразу же решили помузицировать. Сначала я сыграла ему «Полонез» Огинского, и уже после он всё остальное. И я там узнала только «Собачий вальс» Шопена.
– Понятно! Знаешь, Татьяна, хоть император Николай Павлович и признал когда-то его бабушку-немку княгиней, а отца – князем, но остальные Куракины его своим родственником не считают. И тому имеются обоснованные объяснения. Это чтобы ты знала. Если пожелаешь, можем рассказать. Потом, он и его тётя очень бедны и живут не лучше, чем простолюдины. Они нищие, Татьяна, и такими и останутся! Хотя, что-то в мальчике есть! Никогда бы не подумала, что он может так играть! И песню тебе посвятил. И, Татьяна, ты так и не рассказала, откуда у него это музыка?
– Он не рассказал, Мама. Просто сказал, что вспомнил. Будто сами в его голове появились. Да, сказал, что вторая мелодия, «Вальс дождя», сочинение Шопена. А третья, «Танец маленьких лебедей», уже Чайковского. И больше никого не назвал.
– Неужели сам сочинил? Но всё равно, Татьяна, ты с этим мальчиком будь осторожней. Если хочешь, можем пригласить их и в другой раз. Пусть ещё сыграет. Всё-таки интересная музыка!
* * *
Жизнь не стоит на месте?
– Бурлак, осторожнее там! Что-то укропы сегодня слишком зашевелились! Всё стреляют и успокоиться не хотят. Явно пиндосы им печеньки и баксы подбросили!
– Ничего, Че, пусть! Нам больше достанется. Печеньки мы любим. И чем больше зелени, тем больше кислорода! А то у меня планшет накрылся. А новый купить не на что. Уж давно хорошей музыки не слушал. Устал постоянно на расстроенный гитаре бренчать. Пальцы уже разболелись. И струны пора менять.
– Ну, да, тебе всё пианино и рояли подавай. Но всё равно будь осторожнее. А то говорят, что, кроме пиндосов, там и наглы с чехами появились. А ещё и сам «слуга народа» нарисовался. Вот укропы и стреляют, и своё усердие перед ними показывают.
– Ладно, Че, как-нибудь прорвёмся! Лишь бы ещё больше стрелять не начали. Конечно, постоянно слушать эту укропскую какофонию как-то стрёмно. Ничего, вот посмотрим, что да как, и скоро и наши самовары им подпоют.
*
Да, странный сон! И непонятный! Как мы вернулись от Юсуповых, так почти сразу же, как лёг спать, приснился. Что ни говори, переволновался я сильно, оттого и чувствовал себя усталым. Ранее такие яркие и отчётливые сны мне ещё не снились. Бывало, что всю ночь теребило что-то мутное, но такого точно не было. Да, и ранее какие-то знания у меня просыпались, но такой яркий всплеск, как у Юсуповых, случился впервые.
А теперь ещё и удивительный сон приснился. Да, явно со мной не всё чисто! Жаль, что только ведь этот разговор, и почти в полной темноте, и приснился. Хотя, судя по вполне чётким ощущениям, было тепло, и на небе даже светили редкие звёзды. Своего собеседника я, или непонятно кто там, не видел. Всё же темно было. Уже полночь. И он остался в блиндаже, как я знал, в четыре наката и под метровым слоем земли. И из глубокой траншеи только звёзды на небе и виднелись. Пара моих товарищей уже давно исчезла за поворотом. Вроде, моё прикрытие.
Главное, и одет я был странно. Вроде, в короткие сапоги или ботинки с длинным верхом, точнее, берцы, штаны и куртки цвета хаки и шапочку-балаклаву. Ах, да, ещё сверху на мне виднелись броник и разгрузка с нужным снаряжением. Главное, на груди висел бинокль с десятикратным увеличением. И за спиной виднелась винтовка, вроде, даже снайперская и с оптическим прицелом. Это чтобы врагов издали и метко поражать. СВД, хоть как бы и раритет уже, это вам не хухры-мухры! Да, через плечо была перекинута ещё и полевая сумка с картой и разными вещами. И на широком кожаном ремне с металлической бляхой, как я знал, даже с большой пятиконечной звездой, висели кобура с трофейным пистолетом и короткий штык-нож от АКМ с ножнами. А ещё и сапёрская лопатка, полная фляжка с водой и несколько подсумков, кстати, с разным содержимым. Пока много стрелять мне не требовалось. На это и прикрытие с автоматами имелось. Хотя, у меня, помимо полсотни патронов к винтовке и пары запасных магазинов к пистолету, ещё немного патронов и россыпью в карманах куртки и полевой сумке было заныкано. Как говорится, еды и патронов много не бывает. Да много чего у меня по мелочи и нужного имелось. Так сразу и самому не вспомнить. Нет, мобильника не было. Даже выключенного. Чтобы из космоса и беспилотниками не засекли. Вместо него имелась небольшая рация. Хотя, явно не у меня, а кого-то другого, так как хозяин странных воспоминаний, как почти сразу же дошло до меня, был взрослым, рослым и крепким мужчиной. Но как его звали, какой титул имел, так в моей памяти и не проявилось. Только на зелёных полевых погонах небольшими треугольниками как бы ощущались по три маленькие пятиконечные звёздочки. И кличка «Бурлак». Всё!
Да, жаль, хоть и пытался, но так сразу понять всё было трудно. Пока вообще невозможно. Не только назначение всех вещей, что было навешано на мне, так и сам разговор был сильно странен. Наверное, если вспомнилось именно мне, то я это и был? Просто в другой жизни! Голова-то моя! А где же ещё? Хотя, «Бурлак» и «Че» это, кажется, не совсем имена, а клички, точнее, позывные! А вот про укропов, наглов и пиндосов я ничего не понял. Как и про баксы и планшет. Хотя, где укроп, там и петрушка. Чтобы еда стала вкуснее и не приелась. Раз печенки, то и баксы, наверное, что-то вкусненькое и сладкое? Ну, чехи, это понятно. Народ в Европе такой. И отчего-то у меня против них, хоть и, вроде, славян, сильное предубеждение появилось. И слуга народа, наверное, это должность такая важная? А вот как самовары могли подпеть укропам, мне было непонятно. Они хороши при чаепитии с баранками, и только свистеть могут, но никак не подпеть!
Хорошо, что насчёт многих вещей, имевшихся у меня, было понятно. Знал я, что такое шапочка-балаклава. Интересовался. Отец же в Севастополе в Крымскую воевал. А вот цвет хаки пока был мне неизвестен. Как и броник с разгрузкой. Ещё непонятно было и насчёт СВД и АКМ, мобильника, беспилотников и рации.
Да много насчёт чего по мелочи! Но, главное, что мне крепко впилось в память, это то, что в другой жизни я воевал с укропами, пиндосами, наглами и чехами! Раз стреляли, это только на войне. Да и одет я был и снаряжён как военный человек. И явно уходил на задание, и ночью. Не знаю, что там случилось, но ведь мог и погибнуть! Как умереть совсем недавно во время болезни! И теперь мне предстояло прожить эту жизнь так, чтобы не было обидно и за эту, и прежнюю жизни!
*
На удивление, и по возвращению домой, и в воскресенье, тётя Арина так и не стала теребить меня насчёт того, что же я там исполнил на балу Юсуповых. Хотя, я знал, что она и сама неплохо музицировала, и вовсю записывала разные русские народные песни и даже подбирала для них ноты. Да, моя тётя тоже являлась весьма разносторонней личностью. Помимо того, что знала несколько языков, так и танцевала неплохо. Любил я слушать, как Арина Васильевна порой играла на гитаре и пела! Чудесно! Голос у неё был нежный и звонкий, да какой-то томный. За душу брал! И кое-какие песенки она пробовала сочинить и сама. Правда, они тоже были похожи на народные, но не менее душевные.
А я вот ничего не пробовал, да и не пытался, и теперь после детского бала и странного сна просто знал, что у меня в памяти приличная мешанина самых разных музыки и песен. Просто их требовалось постепенно, кусками, вспоминать и записывать.
Чтобы не волновать напрасно самого дорогого мне человека, я всё-таки сам же признался ей, что так получилось. Мол, не хотел, но из-за некоторых придирок княжны решил поставить её на место и сыграл. Мол, сам удивлён, но в последнее время у меня в памяти появилось немного разной музыки, вот что вспомнилось, то и показал. Конечно, мы договорились, что мою тайну больше никто знать не будет. Само собой, я не собирался хоть что-то больше этого рассказывать даже тёте Арине. Что она увидит, того и хватит. Хоть ей было сильно любопытно, но моя любимая тётя, похоже, решила не тревожить и не волновать меня понапрасну. Видимо, всё отнесла на внезапно раскрывшиеся творческие способности. Что же, и такое ведь бывает. Тем более, после болезни ведь!
Чтобы развеселить Арину Васильевну и сделать ей приятное, я взял гитару и спел «Маленькую страну», а потом и «Эти глаза напротив». Очень уж именно они ей понравились. Понятно, что хорошие песенки. Хотя, и «Весенний вальс» тоже неплох. Тоже весьма душевно и на гитаре получилось. И обрадованная тётя просто ласково прижала меня к себе и потрепала за волосы. Всё же не кто-нибудь, а её родной племянник, которого именно она растила уже полдюжины лет, показал нежданные успехи.
А потом мы сели за стол, и я всё, что исполнил на приёме, то и записал в нотную тетрадь. Конечно, ноты, но и слова песен тоже. Тяжело давалось, пусть и всё помнил, да ещё и исполнил. Но тут мне немного помогла и тётя. Она нотную грамоту знала лучше меня. Вот мы совместными усилиями заполнили даже пару нотных тетрадей: для себя и про запас.
А уж далее почти две недели ничего не происходило. Святки и Крещение прошли ещё до детского бала у Юсуповых, в гости нас уже никуда не приглашали. И мы сами не звали. Тётя Арина после Рождества навестила некоторых знакомых и принесла мне немного гостинцев, так на этом для меня праздники и закончились. Сам я, боясь заболеть, никуда не ходил, да больше тётя не пускала. Теперь следовало дождаться масленицы. У меня, было, возникло желание поставить дома хоть крохотную ёлку, но пока, раз у нас это ещё не принято, не стал. Я регулярно ходил в гимназию и учился, и даже лучше, чем ранее. Чего напрасно просиживать штаны? Похоже, во всей гимназии так и не нашлось никого, кто был вхож к Юсуповым. Понятно, что среди учеников вряд ли. А вот директор и учителя, или даже инспектора из министерства, точно могли знать хоть что-то. Скорее, они просто не обратили на этот случай внимания. Потом, я же не допустил никаких нарушений. Пока так никто и не побеспокоил. Хотя, кто где бывал, на какие приёмы ходил или даже балы, средь учеников обсуждалось живо и постоянно. Всё же важная тема, и следующие Рождество и Новый год, и связанные с этим разные празднества не скоро будут! Хотя, Рождество было как бы и важнее. А мне что? Я просто отмалчивался, потом, теперь уже Новый год стал мне ближе. У меня и особо близких отношений ни с кем не имелось. Конечно, тут мешали и титул, и бедность, но, больше всего, мои стеснительность и замкнутость. И в последнее время такие разговоры стали вызывать у меня всё меньше и меньше интереса. Похоже, стал взрослеть, да и радоваться пока было нечего.
А дома, хотя, как всегда, я помогал тёте, а она, помимо поддерживания нашего скромного домашнего хозяйства, всё шила и шила. Сейчас мне, хоть на дом задавали и много, уже учиться было легче. Много времени я стал уделять зарядке и отработке некоторых приёмов, ненароком выданных моей памятью. Хотя, уже пару месяцев как. А после странного сна ещё больше вспомнилось. Постепенно у меня что-то стало и получаться. Заодно я завёл и тетрадку, куда стал зарисовывать вспомнившиеся приёмы, конечно, вместе с нужными объяснениями.
Само собой, за эти дни много внимания было уделено и музыке. Мы с тётей, правда, больше она, попробовали постепенно исполнить все мелодии и песни, что были показаны у Юсуповых, и на гитаре. Понятно, чтобы отвлечься от постоянного шитья. Весьма душевно получилось. Ну, и у меня уровень игры рос. Чтобы порадовать тётю, я сыграл и спел ей «Черёмуху» и «Прощальный вальс». Как раз под её голос! И они ей очень понравились. Именно для неё я сделал полные нотные записи этих песен. На удивление, неплохо вспомнились. Вот такой подарок на Новый год, хоть и чуть позже, получился. Ничего, я и далее ей разные подарки буду дарить! И, конечно, для записи гитарных аккордов нам пришлось завести ещё одну нотную тетрадь. И запасную тоже. Думаю, много чего придётся в них записать.
Как я и подозревал, тёте Арине о «Лебедином озере» ещё ничего не было известно. Скорее, этот балет Чайковским ещё и не был написан. Может, написан, но пока не показан? Но что-то он мне сильно нравился! Особенно «Танец маленьких лебедей»! И у меня в памяти отчётливо вспомнился не только этот танец, но и почти весь балет. Словно я его уже когда-то и непонятно где, но видел. Точно в другой жизни! Просто это видение проявилось на так чётко, как странный сон. Но ведь понять было можно.
Тут мне немного стало проясняться и происхождение моих знаний. Явно без вмешательства высших и божественных сил не обошлось! Или что-то такое неизведанное случилось! Похоже, и печальное? Конечно, это было сильно досадное недоразумение! Вон, и тётя как-то мельком проговорилась, что во время болезни я чуть не умер. Правда, больше ничего не рассказала. И военный в моём сне, возможно, тоже попал в неприятную ситуацию. О худшем мне и думать не хотелось. Вот всё вместе и сложилось.
Кстати, мне стало ясно, кто такие укропы, пиндосы и наглы. Первые оказались украинцами, точнее, галичанами, а вторые уже жителями Северо-Американских Соединённых Штатов. А вот наглы – англичанами. Непонятно было только с чехами. То ли и на самом деле чехи, то ли северокавказские абреки. Последние, вроде, были усмирены недавно, но, скорее всего, не совсем. Вот с галичанами и чехами всё было ясно. Так Австро-Венгрия же. И с англичанами тоже! Явные враги. И никаких украинцев в Российской империи пока не существовало. Только малороссы! И эти американцы у меня тоже доверия не вызывали. Особенно после мутных историй с Техасом, Калифорнией и Аляской. Явные захватчики!
Что делать, пришлось смириться. Раз выжил, всё равно жить надо. Понятно, что о своих подозрениях приходилось молчать.
– Ах, Арина Васильевна, мне что-то плохо! Наверное, устал и переволновался? Давай домой пойдём? А то как бы хуже не стало?
И я посмотрел на тётю так требовательно, что она поняла, что лучше послушаться меня. Вдруг мне и на самом деле плохо?
– Борис, что, домой? Так рано ещё, и бал не кончился. Может, ещё что-нибудь сыграешь?
Видно было, что я всё-таки Татьяну заинтересовал. Явно не хотела меня отпускать. Но вот старшая сестра смотрела на меня не очень ласково. И один Великий князь тоже. Совсем неприязненно!
– Э, душевно благодарствую, княжна. Позвольте нам с Ариной Васильевной покинуть Вас. Как-нибудь в другой раз. Нам было очень приятно провести время в Вашей компании.
Наш разговор, конечно, вёлся на французском языке. Который чуть ли не являлся девочке родной. Но тут я решил побалагурить и произнёс на русском, и на простолюдинский манер:
– Прощевайте, Татьяна! Покедова!
И мы удалились. Не хотела тётя, но, видимо, решила, что пора и честь знать. Конечно, как подсказало моё сознание, получилось не совсем по-английски, но немного и вызывающе. Мне, честно говоря, пофиг было, что о нас тут подумают хозяева и гости. Лично мне их круг совершенно не волновал. Чужие мы для них, чужие...
*
– Татьяна! И о чём вы беседовали с этим странным мальчиком? И откуда у него это музыка? Ты хоть узнала, кто он такой?
– Да, Мама! Он сказал, что сын князя Павла Александровича Куракина. Мы познакомились и сразу же решили помузицировать. Сначала я сыграла ему «Полонез» Огинского, и уже после он всё остальное. И я там узнала только «Собачий вальс» Шопена.
– Понятно! Знаешь, Татьяна, хоть император Николай Павлович и признал когда-то его бабушку-немку княгиней, а отца – князем, но остальные Куракины его своим родственником не считают. И тому имеются обоснованные объяснения. Это чтобы ты знала. Если пожелаешь, можем рассказать. Потом, он и его тётя очень бедны и живут не лучше, чем простолюдины. Они нищие, Татьяна, и такими и останутся! Хотя, что-то в мальчике есть! Никогда бы не подумала, что он может так играть! И песню тебе посвятил. И, Татьяна, ты так и не рассказала, откуда у него это музыка?
– Он не рассказал, Мама. Просто сказал, что вспомнил. Будто сами в его голове появились. Да, сказал, что вторая мелодия, «Вальс дождя», сочинение Шопена. А третья, «Танец маленьких лебедей», уже Чайковского. И больше никого не назвал.
– Неужели сам сочинил? Но всё равно, Татьяна, ты с этим мальчиком будь осторожней. Если хочешь, можем пригласить их и в другой раз. Пусть ещё сыграет. Всё-таки интересная музыка!
* * *
Глава 04.
Жизнь не стоит на месте?
– Бурлак, осторожнее там! Что-то укропы сегодня слишком зашевелились! Всё стреляют и успокоиться не хотят. Явно пиндосы им печеньки и баксы подбросили!
– Ничего, Че, пусть! Нам больше достанется. Печеньки мы любим. И чем больше зелени, тем больше кислорода! А то у меня планшет накрылся. А новый купить не на что. Уж давно хорошей музыки не слушал. Устал постоянно на расстроенный гитаре бренчать. Пальцы уже разболелись. И струны пора менять.
– Ну, да, тебе всё пианино и рояли подавай. Но всё равно будь осторожнее. А то говорят, что, кроме пиндосов, там и наглы с чехами появились. А ещё и сам «слуга народа» нарисовался. Вот укропы и стреляют, и своё усердие перед ними показывают.
– Ладно, Че, как-нибудь прорвёмся! Лишь бы ещё больше стрелять не начали. Конечно, постоянно слушать эту укропскую какофонию как-то стрёмно. Ничего, вот посмотрим, что да как, и скоро и наши самовары им подпоют.
*
Да, странный сон! И непонятный! Как мы вернулись от Юсуповых, так почти сразу же, как лёг спать, приснился. Что ни говори, переволновался я сильно, оттого и чувствовал себя усталым. Ранее такие яркие и отчётливые сны мне ещё не снились. Бывало, что всю ночь теребило что-то мутное, но такого точно не было. Да, и ранее какие-то знания у меня просыпались, но такой яркий всплеск, как у Юсуповых, случился впервые.
А теперь ещё и удивительный сон приснился. Да, явно со мной не всё чисто! Жаль, что только ведь этот разговор, и почти в полной темноте, и приснился. Хотя, судя по вполне чётким ощущениям, было тепло, и на небе даже светили редкие звёзды. Своего собеседника я, или непонятно кто там, не видел. Всё же темно было. Уже полночь. И он остался в блиндаже, как я знал, в четыре наката и под метровым слоем земли. И из глубокой траншеи только звёзды на небе и виднелись. Пара моих товарищей уже давно исчезла за поворотом. Вроде, моё прикрытие.
Главное, и одет я был странно. Вроде, в короткие сапоги или ботинки с длинным верхом, точнее, берцы, штаны и куртки цвета хаки и шапочку-балаклаву. Ах, да, ещё сверху на мне виднелись броник и разгрузка с нужным снаряжением. Главное, на груди висел бинокль с десятикратным увеличением. И за спиной виднелась винтовка, вроде, даже снайперская и с оптическим прицелом. Это чтобы врагов издали и метко поражать. СВД, хоть как бы и раритет уже, это вам не хухры-мухры! Да, через плечо была перекинута ещё и полевая сумка с картой и разными вещами. И на широком кожаном ремне с металлической бляхой, как я знал, даже с большой пятиконечной звездой, висели кобура с трофейным пистолетом и короткий штык-нож от АКМ с ножнами. А ещё и сапёрская лопатка, полная фляжка с водой и несколько подсумков, кстати, с разным содержимым. Пока много стрелять мне не требовалось. На это и прикрытие с автоматами имелось. Хотя, у меня, помимо полсотни патронов к винтовке и пары запасных магазинов к пистолету, ещё немного патронов и россыпью в карманах куртки и полевой сумке было заныкано. Как говорится, еды и патронов много не бывает. Да много чего у меня по мелочи и нужного имелось. Так сразу и самому не вспомнить. Нет, мобильника не было. Даже выключенного. Чтобы из космоса и беспилотниками не засекли. Вместо него имелась небольшая рация. Хотя, явно не у меня, а кого-то другого, так как хозяин странных воспоминаний, как почти сразу же дошло до меня, был взрослым, рослым и крепким мужчиной. Но как его звали, какой титул имел, так в моей памяти и не проявилось. Только на зелёных полевых погонах небольшими треугольниками как бы ощущались по три маленькие пятиконечные звёздочки. И кличка «Бурлак». Всё!
Да, жаль, хоть и пытался, но так сразу понять всё было трудно. Пока вообще невозможно. Не только назначение всех вещей, что было навешано на мне, так и сам разговор был сильно странен. Наверное, если вспомнилось именно мне, то я это и был? Просто в другой жизни! Голова-то моя! А где же ещё? Хотя, «Бурлак» и «Че» это, кажется, не совсем имена, а клички, точнее, позывные! А вот про укропов, наглов и пиндосов я ничего не понял. Как и про баксы и планшет. Хотя, где укроп, там и петрушка. Чтобы еда стала вкуснее и не приелась. Раз печенки, то и баксы, наверное, что-то вкусненькое и сладкое? Ну, чехи, это понятно. Народ в Европе такой. И отчего-то у меня против них, хоть и, вроде, славян, сильное предубеждение появилось. И слуга народа, наверное, это должность такая важная? А вот как самовары могли подпеть укропам, мне было непонятно. Они хороши при чаепитии с баранками, и только свистеть могут, но никак не подпеть!
Хорошо, что насчёт многих вещей, имевшихся у меня, было понятно. Знал я, что такое шапочка-балаклава. Интересовался. Отец же в Севастополе в Крымскую воевал. А вот цвет хаки пока был мне неизвестен. Как и броник с разгрузкой. Ещё непонятно было и насчёт СВД и АКМ, мобильника, беспилотников и рации.
Да много насчёт чего по мелочи! Но, главное, что мне крепко впилось в память, это то, что в другой жизни я воевал с укропами, пиндосами, наглами и чехами! Раз стреляли, это только на войне. Да и одет я был и снаряжён как военный человек. И явно уходил на задание, и ночью. Не знаю, что там случилось, но ведь мог и погибнуть! Как умереть совсем недавно во время болезни! И теперь мне предстояло прожить эту жизнь так, чтобы не было обидно и за эту, и прежнюю жизни!
*
На удивление, и по возвращению домой, и в воскресенье, тётя Арина так и не стала теребить меня насчёт того, что же я там исполнил на балу Юсуповых. Хотя, я знал, что она и сама неплохо музицировала, и вовсю записывала разные русские народные песни и даже подбирала для них ноты. Да, моя тётя тоже являлась весьма разносторонней личностью. Помимо того, что знала несколько языков, так и танцевала неплохо. Любил я слушать, как Арина Васильевна порой играла на гитаре и пела! Чудесно! Голос у неё был нежный и звонкий, да какой-то томный. За душу брал! И кое-какие песенки она пробовала сочинить и сама. Правда, они тоже были похожи на народные, но не менее душевные.
А я вот ничего не пробовал, да и не пытался, и теперь после детского бала и странного сна просто знал, что у меня в памяти приличная мешанина самых разных музыки и песен. Просто их требовалось постепенно, кусками, вспоминать и записывать.
Чтобы не волновать напрасно самого дорогого мне человека, я всё-таки сам же признался ей, что так получилось. Мол, не хотел, но из-за некоторых придирок княжны решил поставить её на место и сыграл. Мол, сам удивлён, но в последнее время у меня в памяти появилось немного разной музыки, вот что вспомнилось, то и показал. Конечно, мы договорились, что мою тайну больше никто знать не будет. Само собой, я не собирался хоть что-то больше этого рассказывать даже тёте Арине. Что она увидит, того и хватит. Хоть ей было сильно любопытно, но моя любимая тётя, похоже, решила не тревожить и не волновать меня понапрасну. Видимо, всё отнесла на внезапно раскрывшиеся творческие способности. Что же, и такое ведь бывает. Тем более, после болезни ведь!
Чтобы развеселить Арину Васильевну и сделать ей приятное, я взял гитару и спел «Маленькую страну», а потом и «Эти глаза напротив». Очень уж именно они ей понравились. Понятно, что хорошие песенки. Хотя, и «Весенний вальс» тоже неплох. Тоже весьма душевно и на гитаре получилось. И обрадованная тётя просто ласково прижала меня к себе и потрепала за волосы. Всё же не кто-нибудь, а её родной племянник, которого именно она растила уже полдюжины лет, показал нежданные успехи.
А потом мы сели за стол, и я всё, что исполнил на приёме, то и записал в нотную тетрадь. Конечно, ноты, но и слова песен тоже. Тяжело давалось, пусть и всё помнил, да ещё и исполнил. Но тут мне немного помогла и тётя. Она нотную грамоту знала лучше меня. Вот мы совместными усилиями заполнили даже пару нотных тетрадей: для себя и про запас.
А уж далее почти две недели ничего не происходило. Святки и Крещение прошли ещё до детского бала у Юсуповых, в гости нас уже никуда не приглашали. И мы сами не звали. Тётя Арина после Рождества навестила некоторых знакомых и принесла мне немного гостинцев, так на этом для меня праздники и закончились. Сам я, боясь заболеть, никуда не ходил, да больше тётя не пускала. Теперь следовало дождаться масленицы. У меня, было, возникло желание поставить дома хоть крохотную ёлку, но пока, раз у нас это ещё не принято, не стал. Я регулярно ходил в гимназию и учился, и даже лучше, чем ранее. Чего напрасно просиживать штаны? Похоже, во всей гимназии так и не нашлось никого, кто был вхож к Юсуповым. Понятно, что среди учеников вряд ли. А вот директор и учителя, или даже инспектора из министерства, точно могли знать хоть что-то. Скорее, они просто не обратили на этот случай внимания. Потом, я же не допустил никаких нарушений. Пока так никто и не побеспокоил. Хотя, кто где бывал, на какие приёмы ходил или даже балы, средь учеников обсуждалось живо и постоянно. Всё же важная тема, и следующие Рождество и Новый год, и связанные с этим разные празднества не скоро будут! Хотя, Рождество было как бы и важнее. А мне что? Я просто отмалчивался, потом, теперь уже Новый год стал мне ближе. У меня и особо близких отношений ни с кем не имелось. Конечно, тут мешали и титул, и бедность, но, больше всего, мои стеснительность и замкнутость. И в последнее время такие разговоры стали вызывать у меня всё меньше и меньше интереса. Похоже, стал взрослеть, да и радоваться пока было нечего.
А дома, хотя, как всегда, я помогал тёте, а она, помимо поддерживания нашего скромного домашнего хозяйства, всё шила и шила. Сейчас мне, хоть на дом задавали и много, уже учиться было легче. Много времени я стал уделять зарядке и отработке некоторых приёмов, ненароком выданных моей памятью. Хотя, уже пару месяцев как. А после странного сна ещё больше вспомнилось. Постепенно у меня что-то стало и получаться. Заодно я завёл и тетрадку, куда стал зарисовывать вспомнившиеся приёмы, конечно, вместе с нужными объяснениями.
Само собой, за эти дни много внимания было уделено и музыке. Мы с тётей, правда, больше она, попробовали постепенно исполнить все мелодии и песни, что были показаны у Юсуповых, и на гитаре. Понятно, чтобы отвлечься от постоянного шитья. Весьма душевно получилось. Ну, и у меня уровень игры рос. Чтобы порадовать тётю, я сыграл и спел ей «Черёмуху» и «Прощальный вальс». Как раз под её голос! И они ей очень понравились. Именно для неё я сделал полные нотные записи этих песен. На удивление, неплохо вспомнились. Вот такой подарок на Новый год, хоть и чуть позже, получился. Ничего, я и далее ей разные подарки буду дарить! И, конечно, для записи гитарных аккордов нам пришлось завести ещё одну нотную тетрадь. И запасную тоже. Думаю, много чего придётся в них записать.
Как я и подозревал, тёте Арине о «Лебедином озере» ещё ничего не было известно. Скорее, этот балет Чайковским ещё и не был написан. Может, написан, но пока не показан? Но что-то он мне сильно нравился! Особенно «Танец маленьких лебедей»! И у меня в памяти отчётливо вспомнился не только этот танец, но и почти весь балет. Словно я его уже когда-то и непонятно где, но видел. Точно в другой жизни! Просто это видение проявилось на так чётко, как странный сон. Но ведь понять было можно.
Тут мне немного стало проясняться и происхождение моих знаний. Явно без вмешательства высших и божественных сил не обошлось! Или что-то такое неизведанное случилось! Похоже, и печальное? Конечно, это было сильно досадное недоразумение! Вон, и тётя как-то мельком проговорилась, что во время болезни я чуть не умер. Правда, больше ничего не рассказала. И военный в моём сне, возможно, тоже попал в неприятную ситуацию. О худшем мне и думать не хотелось. Вот всё вместе и сложилось.
Кстати, мне стало ясно, кто такие укропы, пиндосы и наглы. Первые оказались украинцами, точнее, галичанами, а вторые уже жителями Северо-Американских Соединённых Штатов. А вот наглы – англичанами. Непонятно было только с чехами. То ли и на самом деле чехи, то ли северокавказские абреки. Последние, вроде, были усмирены недавно, но, скорее всего, не совсем. Вот с галичанами и чехами всё было ясно. Так Австро-Венгрия же. И с англичанами тоже! Явные враги. И никаких украинцев в Российской империи пока не существовало. Только малороссы! И эти американцы у меня тоже доверия не вызывали. Особенно после мутных историй с Техасом, Калифорнией и Аляской. Явные захватчики!
Что делать, пришлось смириться. Раз выжил, всё равно жить надо. Понятно, что о своих подозрениях приходилось молчать.
