– Как и всегда, – махнул рукой патрон, – Не хочу знать.
Филипп сел.
– Откуда снег? – тихо спросил он соседа.
– Почтеннейшему Руфо стало жарко, – усмехнулся тот, – Патрон приказал – и в одном из прудов теперь почти нет воды.
Филипп на это улыбнулся и пристально взглянул на Руфо, бледного, лысого друга патрона, сидевшего с ним рядом.
– Почтеннейший Руфо теперь почти не трезвеет, – так же тихо продолжал сосед, – Выдумывает пакость за пакостью: на прошлой неделе, например, он поставил изумруд тому, кто съест больше всех коровьего масла. Камешек, надо сказать, паршивенький. Но ты не представляешь, как мне было плохо – и это при том, что Димитри переел меня! Он, кстати, до сих пор лежит у себя дома.
Филипп скривил губы в усмешке:
– Никто же не заставлял тебя есть. Зачем ты сам себя мучил?
– Тебе легко говорить, – горько прошептал сосед, – Ты же богач.
– Я такой же клиент, как любой за этим столом, – возразил ему Филипп, – я имею всё, но ничем не владею. Если бы ты тогда согласился ехать со мной…
– Тебе легко говорить, – ноющим голосом повторил сосед, – У тебя никого нет, ты можешь рисковать. А я! Я должен кормить детей. А что, если бы у меня ничего не вышло в столице?
Филипп пожал плечами.
– Так что произошло с Руфо? – спросил он немного погодя.
Его сосед испуганно распахнул глаза и вжал голову в плечи. Он огляделся и вытер вспотевшие ладони о бёдра – но никто не обращал на них с Филиппом внимания. Первые скучали в своих группах, изредка переговариваясь между собой, а клиенты этой фамилии изображали удовольствие и веселье. На вечеринке наступил тот момент, когда все уже устали, но встать и разойтись было невозможно. Сосед Филиппа наклонился к его уху:
– Говорят, будто почтеннейший Руфо на грани разорения, – выдохнул он шёпотом.
– И дарит драгоценности чужим клиентам? – чуть поднял брови Филипп.
– Десяток–другой слитков и камешков его не спасёт, – возразил ему сосед, – сам знаешь, какие расходы у Первых.
– Их расходы – не наше дело, – ответил Филипп, – Но вот что я скажу тебе: когда человек отдаёт управление своим имуществом в чужие руки, а сам живёт в своё удовольствие – он рано или поздно теряет всё.
В другом конце комнаты зашумели.
– Я сам выбираю, как мне веселиться! – и Руфо нетвёрдо встал на ноги, – Я… да. Я – Первый. Мы сделали это! Весь мир… сделали мы. И я этого желаю!
– Ты мой друг, – примирительно ответил патрон Филиппа, – И ты мой гость. Дрона мне!
Подлетела машина, и Руфо рванул с себя золотую цепь:
– Подарок тому, кто достанет! – крикнул он и намотал цепь на лапки дрона.
Патрон помог ему надеть на руку браслет управления. Дрон взлетел, и золото сверкало в его лапках.
– Эй, кто из вас хочет попытать счастья? – высокомерно крикнул клиентам Кир, самый молодой Первый в этом зале.
Сосед Филиппа не отрываясь смотрел на золото: дрон завис над их столом. Он облизал губы и встал ногами на кресло, а затем прыгнул на дрона. Руфо повёл рукой – и пальцы клиента схватили воздух. Он плашмя рухнул на пол и тут же скорчился, прижав руки к боку.
– Ай, совсем немного не достал! – довольно рассмеялся Руфо, – Я оказался быстрее. Быстрый, как мои славные предки! Недаром я – Первый.
Несколько человек, сидевших недалеко от Филиппа, вопросительно взглянули на патрона. Тот небрежно кивнул – и скоро несколько молодых людей носились по комнате. Они гонялись за дроном, прыгали, пытаясь сорвать цепь, поскальзывались на объедках и толкали друг друга. В какой-то момент патрон громко рассмеялся – и вот уже все клиенты сорвались со своих мест, чтобы повеселить гостей хозяина дома. Филипп незаметно встал в углу и наблюдал за происходящим. Вдруг дрон взмыл вверх и завис под потолком.
– Эй, а ты что стоишь? – угрожающе наклонил голову Руфо, – Тебе с нами скучно?
– Я весь день был в дороге, – спокойно ответил Филипп, – И не могу бегать.
Руфо побагровел от такой дерзости. Клиенты испуганно притихли, ожидая грозы.
– Выскочка нами брезгует, – с ненавистью выплюнул Кир, – Нет, ты попрыгаешь сейчас!
Он взял Руфо за руку и направил дрона Филиппу в лицо. Тот не уклонялся. Казалось, машина вот-вот изуродует человека, но вдруг патрон сорвал браслет с руки Руфо.
– Я придумал развлечение получше, – хитро прищурился он, – Снежок, иди сюда. Кис-кис…
Откуда-то из-под кресла лениво вышел белый, пушистый кот.
– Кис-кис, вот так…
Кот лениво потёрся о ноги патрона, а тот поймал его и тут же надел браслет ему на шею.
– Вон! – рявкнул патрон и захлопал в ладоши.
Кот подскочил на месте и опрометью кинулся в коридор, а дрон заметался по комнате, бестолково стукаясь о стены и головы людей – и вдруг вылетел в распахнутое окно. Половина клиентов с рёвом кинулась на улицу, другие бегали по коридорам, приманивая кота. Первые, не вспоминая больше о Филиппе, вышли из комнаты, делая по пути ставки на то, кому достанется цепочка.
– Идём, – бросил патрон Филиппу.
Через минуту они скрылись в молельной комнате. Патрон запер дверь и сел на единственное кресло, а перед ним на широких полках от пола до потолка стояли вместилища – ритуальные вещицы, связанные со всеми предками его фамилии со времён Исхода. Филипп косился на имитационные дуги новейших моделей, на маленькие голографические модули, которые когда-то были в моде, на драгоценности, книги и статуэтки, принадлежавшие покойным… На самых верхних полках, в углу, громоздились старинные погребальные урны.
– Итак, что поговаривают в Головном? – спросил патрон, проницательно глядя на Филиппа.
– Пострадавших от селя в Футилле больше, чем думали, – ответил тот.
– Значит, мы не прогадали с гуманитарными контейнерами, – довольно улыбнулся патрон, – Теперь Департамент выкупит их по любой цене.
Филипп наклонил голову, будто преклоняясь перед его дальновидностью.
– Штрафы за световое и шумовое загрязнение увеличат через десять дней, – продолжил он.
– Хм… Что ты говоришь? – задумался патрон, – Эх, как бы мне провести своего человека в комиссию… Допустим, Медея – такой умницы больше нигде не найти. Если б она родилась в лучшей семье, то когда-нибудь стала бы Главой Департамента, а я бы женил на ней Тима. Устрой-ка её туда, на любую должность, какую сможешь.
Филипп молчал. Послышались громкие, довольные голоса гостей, которые возвращались в комнату.
– Гости скучают – вдруг недовольно буркнул патрон, – К делу!
– Слушаю, мой патрон, – с готовностью ответил Филипп.
– Кое-кому нужен помощник управляющего на ферму, – начал он, – Человек должен хорошо соображать, знать своё место. Работы очень много. Если его патрон будет им доволен, то парень может сменить старого управляющего – тот из граждан, и ворует вдобавок. Хозяин – из выскочек, но у него целый комплекс ферм по всему Зелёному поясу. Чуешь перспективы?
Филипп с сосредоточенным видом кивнул.
– Второе: есть заказ на целую бригаду. Они будут помогать строить электролизные станции в деревнях: проверять, как отработали машины и доделывать то, что они упустили. Сам знаешь, как отвратительно работают механизмы, если люди их не контролируют, – патрон поморщился, – Набери полный комплект, от инженера до монтажников. Работа не сахар, но хозяин дал понять, что они смогут брать собственные заказы и с них оставлять себе всё. И третье. Достань женщину в семью, воспитательницу для девочек. Люди там религиозные, детей шестеро, и будут ещё, если судьба позволит. Воспитательница будет ухаживать за всеми девочками, пока им не пригласят учителей. Женщину не должны сменить – от такого дети всегда страдают. Нужен надёжный человек, который привяжется к семье, понимаешь?
– Да, мой патрон, – многозначительно ответил Филипп, – У женщины будет прекрасная репутация, личные качества и все нужные умения.
– Нет, Филипп, не только. Она должна быть с семьёй столько, сколько велят традиции. Она не должна подкинуть хозяевам неприятных сюрпризов. Передумать или выйти замуж – это не допускается.
Филипп удивлённо вскинул голову. За стеной раздался хохот, крики и улюлюканье, но он даже не обратил на это внимания.
– Мой патрон, – возразил он, – Как я могу обещать, что молодая женщина не выйдет вдруг замуж? По традициям, девочек учат с двенадцати лет, и никто не знает, когда у родителей появится младшая дочь. Разве можно требовать, чтобы человек отдал служению, возможно, всю жизнь?
Патрон пристально посмотрел на Филиппа, уперев сильные руки в колени.
– А ты постарайся и сделай, как я прошу, – мягко и чётко проговорил он, – Я дал тебе свою фамилию не для того, чтобы ты говорил «не могу». Я помог тебе пройти в Департамент, и ты возомнил, может быть, что ты равен нам? Что даже мне можешь возражать?
– Простите, мой патрон, – глухо ответил Филипп, наклонив голову, – Я найду людей ещё до выпуска партии подопечных.
– Вот и хорошо, – повеселел патрон, – Я ведь люблю тебя, Филипп, я ценю тебя. Знаешь, о чём я жалею? Только о том, что ты не мой родной сын.
Филипп молча слушал. По его бледному, бесстрастному лицу ничего нельзя было понять.
– Суммы с тех сделок… ну, ты понял - сообщу тебе позже, отправишь как обычно, – ласково закончил патрон и откинулся на спинку кресла, – Ну, иди же, отдохни наконец, выспись с дороги. Насчёт остального жду тебя завтра утром.
Филипп понял намёк. Он попрощался и вышел.
Только у выхода он вспомнил, что с ним нет его компаньона. Филипп вернулся к гостям и застыл у порога в комнату: его компаньон метался под потолком, а за ним гонялись компаньоны гостей.
– Бей его, – азартно кричал Кир, – Корзину вяленого мяса тому, кто свалит его!
– Давай! Бей! Налетай! – кричали со всех сторон.
Патрона в комнате не было. Компаньон Филиппа с поцарапанным и помятым корпусом пытался увернуться от ударов под шум и хохот. Филипп опомнился и, сжав кулаки, шагнул в комнату. Стало тихо, только недавний сосед Филиппа по столу услужливо хихикнул – и вдруг замолчал.
– К ваш… ваш… шшшшш, – завис под потолком компаньон.
Он узнал, что Филипп рядом, но не мог определить его среди других гостей. Его вело из стороны в сторону, и вдруг одна из машин сбила его. Компаньон ударился о стену так, что брызнули куски мозаики и отлетел, вращаясь, под ноги Филиппу. Все смотрели на него – с любопытством, весельем или злорадством. Филипп молча поднял своего компаньона и, не глядя ни на кого, вышел.
Улица встретила Филиппа темнотой и тишиной. Он закинул голову зажмурился, чтобы не видеть далёких и свободных звёзд. Его компаньон был горячим и оттягивал руку. Филипп глубоко вдохнул свежий воздух и с ненавистью обернулся на дом, который будто слился с ночью. Из-за плотной защиты не пробивался ни луч света, ни смех, ни песня. «Всё, что происходит в доме – остаётся внутри» – этой пословицей жили все деревни. Филипп долго стоял так, напротив каменного, уходящего в небо, необъятного великана. Но вот Нексу подошла и лизнула ему руку. Филипп присел на корточки, обнял её за шею и уткнулся лицом ей в холку.
– Всё в порядке, девочка, мы уезжаем, – прошептал он.
Нексу будто понимала его, она стояла, не шевелясь, и только прислушивалась к звукам ночи. Филипп встал и увидел Тима, который ждал его чуть в стороне.
– Теперь ко мне? – спросил он.
– Нет, Тимми, – устало ответил Филипп, – Прости. Мне надо ехать.
– Дай посмотреть, – Тим протянул руку к компаньону.
Филипп отдал машину. Тим осмотрел её, несколько раз нажал скрытую в корпусе кнопку хмыкнул и покачал головой.
– Ручной запуск не работает, – удивлённо отметил он, – А что с корпусом?
– Упал, – буднично ответил Филипп.
Тим повертел компаньона в руках:
– Может, всё-таки зайдёшь?
– Ладно, – выдохнул Филипп, – Если пообещаешь больше не задавать вопросов о сегодняшнем вечере.
Оба зашагали вдоль дома. Из-под ног то и дело взлетали жёлто-зелёные светлячки. Скоро ухоженная дорожка кончилась. Филипп различал в темноте стволы деревьев в плюще или во мху; свисавшие ветви и лианы касались его лица, пахло тюльпанами. Кто-то тонко, пронзительно запищал, и Нексу зарычала.
Они давно завернули за дом и шли всё глубже в одичавший сад, пока не вышли на луг и не увидели очертания флигеля и слабый отблеск луны на оконных стёклах. Над крыльцом загорелся фонарь, и мошки тут же полетели к свету. Филипп присвистнул:
– Ого! Свет у частного дома ночью?
– Никто не знает, – флегматично отозвался Тим.
Внутри не было ни росписей, ни мозаики, ни гулких, высоких сводов. Пахло деревом. В комнате Филипп увидел аккуратно заправленную кровать, пустой стол и одно кресло перед ним, шкаф с плотно закрытыми дверцами.
– Ничего не изменилось, – повеселевшим голосом отметил Филипп, – Когда здесь появится второе кресло?
– У Розы проект на три года, – с улыбкой ответил Тим, – Но его могут продлить ещё на пару лет, если у них получится отвоевать у пустыни хоть немного земли.
– У-у-у! Вам, я вижу, не терпится наконец пожениться! – со смехом воскликнул Филипп.
Они прошли в мастерскую, а Нексу ходила по дому, цокала когтями по деревянному полу, принюхивалась и фыркала от непривычных запахов. Пока Тим возился со сломанным компаньоном, Филипп с интересом перебирал инструменты на полках, обрезки проводов, баночки и пакетики с химией. Компаньон Тима завис возле хозяина и светил на стол; то и дело он издавал тихий, нежный звук.
– Прекрати пищать. Раздражает, – буркнул Тим, не отрываясь от работы и вздохнул, – Филипп, возможно, твоего компаньона не починить.
– Брось, Тимми, – махнул рукой Филипп, – это всего лишь вещь. Я заведу себе другого, в прошлом месяце вышла новая модель, ты слышал?
Но Тим продолжал возиться с компаньоном.
– Корпус так помят, что я не могу вскрыть его, – он нахмурился и покачал головой, – Завтра отнесу на работу, а пока запущу предварительную диагностику.
Филипп по-хозяйски поставил в угол мастерской коробку, на неё положил другую и сел. Он всегда с удовольствием наблюдал, как Тим работал. А тот отпер металлическую дверцу в стене, затем открыл ещё одну, с мембраной внутри, и положил компаньона Филиппа внутрь камеры. Он плотно закрыл обе дверцы и склонился над небольшой выдвижной панелью. Щёлкнули запоры, панель засветилась.
– Почему ты не заведёшь голосовое управление? – с любопытством спросил Филипп.
В ответ Тим пожал плечами. Руководитель Группы «С» прикрыл глаза и задумался, а потом улыбнулся:
– Сколько времени тебе нужно на диагностику?
– Около часа или двух, – ответил Тим, – Потом подождём, пока сработают ионообменные реагенты.
– Процесс займёт два часа и тринадцать минут, – поправил Тима его компаньон.
Тим с досадой посмотрел на диагностическую камеру, как будто это могло заставить её работать быстрее.
– Мою детскую комнату ещё не разобрали? – вдруг спросил Филипп.
– Всё на месте, – Тим встал и улыбнулся, – Идём.
Филипп ходил по своей старой комнате, рассматривая плакаты на стенах. Он тронул один из них – и зазвучала музыка, а примитивные двумерные фигурки артистов затанцевали.
– Он ещё работает! – восхитился Филипп.
– Здесь всё работает, как тогда, – уверил его Тим, садясь на узкую кровать, больше похожую на полку.
Филипп перебирал свои старые игры, стопку электронных учебников, которые были когда-то плоскими, но теперь уже начали стягиваться и морщиться волнами от времени. Тим наблюдал за другом. А тот уже открыл шкаф и поднимал крышки у коробок, которыми были забиты полки.
Филипп сел.
– Откуда снег? – тихо спросил он соседа.
– Почтеннейшему Руфо стало жарко, – усмехнулся тот, – Патрон приказал – и в одном из прудов теперь почти нет воды.
Филипп на это улыбнулся и пристально взглянул на Руфо, бледного, лысого друга патрона, сидевшего с ним рядом.
– Почтеннейший Руфо теперь почти не трезвеет, – так же тихо продолжал сосед, – Выдумывает пакость за пакостью: на прошлой неделе, например, он поставил изумруд тому, кто съест больше всех коровьего масла. Камешек, надо сказать, паршивенький. Но ты не представляешь, как мне было плохо – и это при том, что Димитри переел меня! Он, кстати, до сих пор лежит у себя дома.
Филипп скривил губы в усмешке:
– Никто же не заставлял тебя есть. Зачем ты сам себя мучил?
– Тебе легко говорить, – горько прошептал сосед, – Ты же богач.
– Я такой же клиент, как любой за этим столом, – возразил ему Филипп, – я имею всё, но ничем не владею. Если бы ты тогда согласился ехать со мной…
– Тебе легко говорить, – ноющим голосом повторил сосед, – У тебя никого нет, ты можешь рисковать. А я! Я должен кормить детей. А что, если бы у меня ничего не вышло в столице?
Филипп пожал плечами.
– Так что произошло с Руфо? – спросил он немного погодя.
Его сосед испуганно распахнул глаза и вжал голову в плечи. Он огляделся и вытер вспотевшие ладони о бёдра – но никто не обращал на них с Филиппом внимания. Первые скучали в своих группах, изредка переговариваясь между собой, а клиенты этой фамилии изображали удовольствие и веселье. На вечеринке наступил тот момент, когда все уже устали, но встать и разойтись было невозможно. Сосед Филиппа наклонился к его уху:
– Говорят, будто почтеннейший Руфо на грани разорения, – выдохнул он шёпотом.
– И дарит драгоценности чужим клиентам? – чуть поднял брови Филипп.
– Десяток–другой слитков и камешков его не спасёт, – возразил ему сосед, – сам знаешь, какие расходы у Первых.
– Их расходы – не наше дело, – ответил Филипп, – Но вот что я скажу тебе: когда человек отдаёт управление своим имуществом в чужие руки, а сам живёт в своё удовольствие – он рано или поздно теряет всё.
В другом конце комнаты зашумели.
– Я сам выбираю, как мне веселиться! – и Руфо нетвёрдо встал на ноги, – Я… да. Я – Первый. Мы сделали это! Весь мир… сделали мы. И я этого желаю!
– Ты мой друг, – примирительно ответил патрон Филиппа, – И ты мой гость. Дрона мне!
Подлетела машина, и Руфо рванул с себя золотую цепь:
– Подарок тому, кто достанет! – крикнул он и намотал цепь на лапки дрона.
Патрон помог ему надеть на руку браслет управления. Дрон взлетел, и золото сверкало в его лапках.
– Эй, кто из вас хочет попытать счастья? – высокомерно крикнул клиентам Кир, самый молодой Первый в этом зале.
Сосед Филиппа не отрываясь смотрел на золото: дрон завис над их столом. Он облизал губы и встал ногами на кресло, а затем прыгнул на дрона. Руфо повёл рукой – и пальцы клиента схватили воздух. Он плашмя рухнул на пол и тут же скорчился, прижав руки к боку.
– Ай, совсем немного не достал! – довольно рассмеялся Руфо, – Я оказался быстрее. Быстрый, как мои славные предки! Недаром я – Первый.
Несколько человек, сидевших недалеко от Филиппа, вопросительно взглянули на патрона. Тот небрежно кивнул – и скоро несколько молодых людей носились по комнате. Они гонялись за дроном, прыгали, пытаясь сорвать цепь, поскальзывались на объедках и толкали друг друга. В какой-то момент патрон громко рассмеялся – и вот уже все клиенты сорвались со своих мест, чтобы повеселить гостей хозяина дома. Филипп незаметно встал в углу и наблюдал за происходящим. Вдруг дрон взмыл вверх и завис под потолком.
– Эй, а ты что стоишь? – угрожающе наклонил голову Руфо, – Тебе с нами скучно?
– Я весь день был в дороге, – спокойно ответил Филипп, – И не могу бегать.
Руфо побагровел от такой дерзости. Клиенты испуганно притихли, ожидая грозы.
– Выскочка нами брезгует, – с ненавистью выплюнул Кир, – Нет, ты попрыгаешь сейчас!
Он взял Руфо за руку и направил дрона Филиппу в лицо. Тот не уклонялся. Казалось, машина вот-вот изуродует человека, но вдруг патрон сорвал браслет с руки Руфо.
– Я придумал развлечение получше, – хитро прищурился он, – Снежок, иди сюда. Кис-кис…
Откуда-то из-под кресла лениво вышел белый, пушистый кот.
– Кис-кис, вот так…
Кот лениво потёрся о ноги патрона, а тот поймал его и тут же надел браслет ему на шею.
– Вон! – рявкнул патрон и захлопал в ладоши.
Кот подскочил на месте и опрометью кинулся в коридор, а дрон заметался по комнате, бестолково стукаясь о стены и головы людей – и вдруг вылетел в распахнутое окно. Половина клиентов с рёвом кинулась на улицу, другие бегали по коридорам, приманивая кота. Первые, не вспоминая больше о Филиппе, вышли из комнаты, делая по пути ставки на то, кому достанется цепочка.
– Идём, – бросил патрон Филиппу.
Через минуту они скрылись в молельной комнате. Патрон запер дверь и сел на единственное кресло, а перед ним на широких полках от пола до потолка стояли вместилища – ритуальные вещицы, связанные со всеми предками его фамилии со времён Исхода. Филипп косился на имитационные дуги новейших моделей, на маленькие голографические модули, которые когда-то были в моде, на драгоценности, книги и статуэтки, принадлежавшие покойным… На самых верхних полках, в углу, громоздились старинные погребальные урны.
– Итак, что поговаривают в Головном? – спросил патрон, проницательно глядя на Филиппа.
– Пострадавших от селя в Футилле больше, чем думали, – ответил тот.
– Значит, мы не прогадали с гуманитарными контейнерами, – довольно улыбнулся патрон, – Теперь Департамент выкупит их по любой цене.
Филипп наклонил голову, будто преклоняясь перед его дальновидностью.
– Штрафы за световое и шумовое загрязнение увеличат через десять дней, – продолжил он.
– Хм… Что ты говоришь? – задумался патрон, – Эх, как бы мне провести своего человека в комиссию… Допустим, Медея – такой умницы больше нигде не найти. Если б она родилась в лучшей семье, то когда-нибудь стала бы Главой Департамента, а я бы женил на ней Тима. Устрой-ка её туда, на любую должность, какую сможешь.
Филипп молчал. Послышались громкие, довольные голоса гостей, которые возвращались в комнату.
– Гости скучают – вдруг недовольно буркнул патрон, – К делу!
– Слушаю, мой патрон, – с готовностью ответил Филипп.
– Кое-кому нужен помощник управляющего на ферму, – начал он, – Человек должен хорошо соображать, знать своё место. Работы очень много. Если его патрон будет им доволен, то парень может сменить старого управляющего – тот из граждан, и ворует вдобавок. Хозяин – из выскочек, но у него целый комплекс ферм по всему Зелёному поясу. Чуешь перспективы?
Филипп с сосредоточенным видом кивнул.
– Второе: есть заказ на целую бригаду. Они будут помогать строить электролизные станции в деревнях: проверять, как отработали машины и доделывать то, что они упустили. Сам знаешь, как отвратительно работают механизмы, если люди их не контролируют, – патрон поморщился, – Набери полный комплект, от инженера до монтажников. Работа не сахар, но хозяин дал понять, что они смогут брать собственные заказы и с них оставлять себе всё. И третье. Достань женщину в семью, воспитательницу для девочек. Люди там религиозные, детей шестеро, и будут ещё, если судьба позволит. Воспитательница будет ухаживать за всеми девочками, пока им не пригласят учителей. Женщину не должны сменить – от такого дети всегда страдают. Нужен надёжный человек, который привяжется к семье, понимаешь?
– Да, мой патрон, – многозначительно ответил Филипп, – У женщины будет прекрасная репутация, личные качества и все нужные умения.
– Нет, Филипп, не только. Она должна быть с семьёй столько, сколько велят традиции. Она не должна подкинуть хозяевам неприятных сюрпризов. Передумать или выйти замуж – это не допускается.
Филипп удивлённо вскинул голову. За стеной раздался хохот, крики и улюлюканье, но он даже не обратил на это внимания.
– Мой патрон, – возразил он, – Как я могу обещать, что молодая женщина не выйдет вдруг замуж? По традициям, девочек учат с двенадцати лет, и никто не знает, когда у родителей появится младшая дочь. Разве можно требовать, чтобы человек отдал служению, возможно, всю жизнь?
Патрон пристально посмотрел на Филиппа, уперев сильные руки в колени.
– А ты постарайся и сделай, как я прошу, – мягко и чётко проговорил он, – Я дал тебе свою фамилию не для того, чтобы ты говорил «не могу». Я помог тебе пройти в Департамент, и ты возомнил, может быть, что ты равен нам? Что даже мне можешь возражать?
– Простите, мой патрон, – глухо ответил Филипп, наклонив голову, – Я найду людей ещё до выпуска партии подопечных.
– Вот и хорошо, – повеселел патрон, – Я ведь люблю тебя, Филипп, я ценю тебя. Знаешь, о чём я жалею? Только о том, что ты не мой родной сын.
Филипп молча слушал. По его бледному, бесстрастному лицу ничего нельзя было понять.
– Суммы с тех сделок… ну, ты понял - сообщу тебе позже, отправишь как обычно, – ласково закончил патрон и откинулся на спинку кресла, – Ну, иди же, отдохни наконец, выспись с дороги. Насчёт остального жду тебя завтра утром.
Филипп понял намёк. Он попрощался и вышел.
Только у выхода он вспомнил, что с ним нет его компаньона. Филипп вернулся к гостям и застыл у порога в комнату: его компаньон метался под потолком, а за ним гонялись компаньоны гостей.
– Бей его, – азартно кричал Кир, – Корзину вяленого мяса тому, кто свалит его!
– Давай! Бей! Налетай! – кричали со всех сторон.
Патрона в комнате не было. Компаньон Филиппа с поцарапанным и помятым корпусом пытался увернуться от ударов под шум и хохот. Филипп опомнился и, сжав кулаки, шагнул в комнату. Стало тихо, только недавний сосед Филиппа по столу услужливо хихикнул – и вдруг замолчал.
– К ваш… ваш… шшшшш, – завис под потолком компаньон.
Он узнал, что Филипп рядом, но не мог определить его среди других гостей. Его вело из стороны в сторону, и вдруг одна из машин сбила его. Компаньон ударился о стену так, что брызнули куски мозаики и отлетел, вращаясь, под ноги Филиппу. Все смотрели на него – с любопытством, весельем или злорадством. Филипп молча поднял своего компаньона и, не глядя ни на кого, вышел.
***
Улица встретила Филиппа темнотой и тишиной. Он закинул голову зажмурился, чтобы не видеть далёких и свободных звёзд. Его компаньон был горячим и оттягивал руку. Филипп глубоко вдохнул свежий воздух и с ненавистью обернулся на дом, который будто слился с ночью. Из-за плотной защиты не пробивался ни луч света, ни смех, ни песня. «Всё, что происходит в доме – остаётся внутри» – этой пословицей жили все деревни. Филипп долго стоял так, напротив каменного, уходящего в небо, необъятного великана. Но вот Нексу подошла и лизнула ему руку. Филипп присел на корточки, обнял её за шею и уткнулся лицом ей в холку.
– Всё в порядке, девочка, мы уезжаем, – прошептал он.
Нексу будто понимала его, она стояла, не шевелясь, и только прислушивалась к звукам ночи. Филипп встал и увидел Тима, который ждал его чуть в стороне.
– Теперь ко мне? – спросил он.
– Нет, Тимми, – устало ответил Филипп, – Прости. Мне надо ехать.
– Дай посмотреть, – Тим протянул руку к компаньону.
Филипп отдал машину. Тим осмотрел её, несколько раз нажал скрытую в корпусе кнопку хмыкнул и покачал головой.
– Ручной запуск не работает, – удивлённо отметил он, – А что с корпусом?
– Упал, – буднично ответил Филипп.
Тим повертел компаньона в руках:
– Может, всё-таки зайдёшь?
– Ладно, – выдохнул Филипп, – Если пообещаешь больше не задавать вопросов о сегодняшнем вечере.
Оба зашагали вдоль дома. Из-под ног то и дело взлетали жёлто-зелёные светлячки. Скоро ухоженная дорожка кончилась. Филипп различал в темноте стволы деревьев в плюще или во мху; свисавшие ветви и лианы касались его лица, пахло тюльпанами. Кто-то тонко, пронзительно запищал, и Нексу зарычала.
Они давно завернули за дом и шли всё глубже в одичавший сад, пока не вышли на луг и не увидели очертания флигеля и слабый отблеск луны на оконных стёклах. Над крыльцом загорелся фонарь, и мошки тут же полетели к свету. Филипп присвистнул:
– Ого! Свет у частного дома ночью?
– Никто не знает, – флегматично отозвался Тим.
Внутри не было ни росписей, ни мозаики, ни гулких, высоких сводов. Пахло деревом. В комнате Филипп увидел аккуратно заправленную кровать, пустой стол и одно кресло перед ним, шкаф с плотно закрытыми дверцами.
– Ничего не изменилось, – повеселевшим голосом отметил Филипп, – Когда здесь появится второе кресло?
– У Розы проект на три года, – с улыбкой ответил Тим, – Но его могут продлить ещё на пару лет, если у них получится отвоевать у пустыни хоть немного земли.
– У-у-у! Вам, я вижу, не терпится наконец пожениться! – со смехом воскликнул Филипп.
Они прошли в мастерскую, а Нексу ходила по дому, цокала когтями по деревянному полу, принюхивалась и фыркала от непривычных запахов. Пока Тим возился со сломанным компаньоном, Филипп с интересом перебирал инструменты на полках, обрезки проводов, баночки и пакетики с химией. Компаньон Тима завис возле хозяина и светил на стол; то и дело он издавал тихий, нежный звук.
– Прекрати пищать. Раздражает, – буркнул Тим, не отрываясь от работы и вздохнул, – Филипп, возможно, твоего компаньона не починить.
– Брось, Тимми, – махнул рукой Филипп, – это всего лишь вещь. Я заведу себе другого, в прошлом месяце вышла новая модель, ты слышал?
Но Тим продолжал возиться с компаньоном.
– Корпус так помят, что я не могу вскрыть его, – он нахмурился и покачал головой, – Завтра отнесу на работу, а пока запущу предварительную диагностику.
Филипп по-хозяйски поставил в угол мастерской коробку, на неё положил другую и сел. Он всегда с удовольствием наблюдал, как Тим работал. А тот отпер металлическую дверцу в стене, затем открыл ещё одну, с мембраной внутри, и положил компаньона Филиппа внутрь камеры. Он плотно закрыл обе дверцы и склонился над небольшой выдвижной панелью. Щёлкнули запоры, панель засветилась.
– Почему ты не заведёшь голосовое управление? – с любопытством спросил Филипп.
В ответ Тим пожал плечами. Руководитель Группы «С» прикрыл глаза и задумался, а потом улыбнулся:
– Сколько времени тебе нужно на диагностику?
– Около часа или двух, – ответил Тим, – Потом подождём, пока сработают ионообменные реагенты.
– Процесс займёт два часа и тринадцать минут, – поправил Тима его компаньон.
Тим с досадой посмотрел на диагностическую камеру, как будто это могло заставить её работать быстрее.
– Мою детскую комнату ещё не разобрали? – вдруг спросил Филипп.
– Всё на месте, – Тим встал и улыбнулся, – Идём.
***
Филипп ходил по своей старой комнате, рассматривая плакаты на стенах. Он тронул один из них – и зазвучала музыка, а примитивные двумерные фигурки артистов затанцевали.
– Он ещё работает! – восхитился Филипп.
– Здесь всё работает, как тогда, – уверил его Тим, садясь на узкую кровать, больше похожую на полку.
Филипп перебирал свои старые игры, стопку электронных учебников, которые были когда-то плоскими, но теперь уже начали стягиваться и морщиться волнами от времени. Тим наблюдал за другом. А тот уже открыл шкаф и поднимал крышки у коробок, которыми были забиты полки.
