– Такое правило, – весомо вставила Ундина из-за его спины.
– Вы можете перечислить на счёт депозит в размере одного арендного платежа, – ответила Система, – Как только средства будут зачислены, вы можете подать прошение о возврате депозита. Прошение будет рассмотрено в установленные законом сроки. Вы можете ознакомиться со списком условий и правил…
Система говорила, а Прыть всё шире раскрывал глаза. “Грабёж!” – произнёс он одними губами и присел на корточки рядом с гробом. Циркуль сутулился и неловко переминался с ноги на ногу.
– Легче воскреснуть, – вдруг отрезала Тёзка, – Я не шучу.
Ундина вопросительно взглянула на неё.
– Нет, и не намекай на это, – отозвался Прыть, – Мне голову за это открутят. Но депозит… Ох, ладно. Стрясу с них и за депозит тоже.
Он приложил браслет к прозрачной пластинке и пафосно велел:
– Списывай депозит! Гулять – так гулять!
– Проверка счёта, – с готовностью отозвалась Система, – Это займёт несколько… Списано! Платформа готова к использованию.
– А пропадай всё! – залихватски воскликнул Прыть и снова кинул платформу на землю.
Она отскочила, и зависла на уровне его колен. В радиусе двух метров вокруг неё едва заметно дрожал воздух.
– Производится погрузка гроба, – снова раздался голос Системы, и рядом с ней в воздух поднялся большой камень.
– Не то! – замахал руками Прыть, – Ди, отойди-ка, не загораживай гроб. Она его не видит.
Ундина отошла в сторону, камень упал на землю. В воздух поднялся гроб, но его головная часть была ниже ног.
– Баланс груза нарушен, – предупредила Система, – Возможны проблемы с выгрузкой.
– Говорил я, что вторая сумка лишняя, – прошипел Прыть Тёзке, – А теперь у него ноги задрались выше головы.
– Справимся, – вдруг огрызнулась она.
– Ого! Раз тебе уже лучше, иди с нами, – хмыкнул крими, – Будешь изображать скорбь и горе.
Тем временем, гроб уже выровнялся и стоял на силовом поле. Прыть снова передвинул респиратор со лба на то место, где ему и следовало быть, запрыгнул на передний край поля платформы и стал там, широко расставив ноги и сложив руки на груди. Он будто парил в воздухе и хмуро и решительно смотрел вперёд, где тянулась длинная вереница из таких же платформ. Циркуль осторожно примостился за гробом, на самом краешке, осторожно ощупывая рукой то место, где поле платформы заканчивалось. А Тёзка и Ундина сели сбоку. Платформа пристроилась в общую очередь, прямо перед ними начинался Пустырь. День давно начался, но Мусорные стены нависали над этой частью Пустыря, было сумрачно, в воздухе висела лёгкая дымка.
Возле самых городских ворот сновали наблюдатели. Ундина толкнула Тёзку в бок и молча показала пальцем на двух загонщиков: они выглядели грозными даже для наблюдателей и вели на цепочках своих павианов. Обезьяны смотрели на людей маленькими, злыми глазками, мотали головами, отгоняя мух. Они зевали от скуки, показывая огромные клыки, но чувствовалось, что это обманчивая ленность.
– Пить, – вдруг прошептала Тёзка, – Голова...
Она побледнела, рывком стащила маску с лица и приложила ладони к вискам.
– Что такое? – с тревогой спросила Ундина.
– Кружится…Горячо дышать…
Прыть оценивающе взглянул на Тёзку.
– Ди, уведи её, – велел он и снова повернулся вперёд.
– Я сейчас, – засуетилась Ундина, – Я веду её подальше, сажу в тень и опять к вам…
– Дуйте в город, я сказал, – оборвал её Прыть, – Чтоб через минуту вас тут не было. Циркуль, иди с ними.
Ундина и Циркуль помогли Тёзке спуститься. Она осела на землю, но Циркуль подхватил её на руки и зашагал прочь, за ним семенила Ундина. Прыть остался один. К сильной тревоге, которую он чувствовал всю последнюю неделю, добавилась обида. Крими пытался отогнать её, но она не отступала. Казалось, что на этой бесплодной охранной полосе, под глухими, гигантскими стенами ожили те его чувства, которые он прятал от других. Тогда, для того, чтобы отвлечься, он стал слушать, о чём говорят горожане в очереди. Их слова гулко отражались от Мусорных стен и разносились по Пустырю. Воздух был наполнен шёпотом, всхлипами, нечаянными фразами.
– Ничего, ничего, – одна женщина гладила другую по волосам, – Он не мучился хотя бы. Он сразу.
Вторая сидела на платформе, бессмысленно глядя перед собой. Они были из обслуги – Прыть сразу определил это по их одежде. Он отметил гроб с портретом молодого парня, почти подростка и герб Химзавода на крышке. Крими вопросительно взглянул на женщину, а та зашептала:
– Он один у нас был.
Прыть сочувственно кивнул, изображая понимание.
– Мы близняшки, – кивнула она на сестру, которая сидела всё так же безучастно, – Пятьдесят лет вместе, с рождения. Он её сын, и мне тоже как сын был.
Она стёрла слёзы со щёк.
– Не ест, не спит. И я с ней. Ой, горе… Всем, всем горе.
Прыть скорбно вздохнул и покосился на наблюдателей, которые патрулировали Пустырь и на двух пролетевших мимо дронов. Тут он заметил, как к нему широко шагает Циркуль. Он привычно сутулился, а на его лице было обычное мечтательное выражение. Прыть отвернулся, чтобы скрыть улыбку, которая против воли расползлась на его лице. Тревога крими никуда не делась, но в его груди разлилось тёплое чувство. Он дождался, пока поле платформы под ним качнётся и только тогда обернулся.
– О, чего это ты вернулся? – проворчал он.
– С вами поеду, – рассеянно ответил Циркуль, – Хочу вас проводить.
– Шёл бы с остальными, – велел ему крими, и вдруг сам испугался, что Циркуль сейчас уйдет.
Но тот и не пошевелился. Он закинул голову и смотрел на дронов, летающих высоко в небе.
– Правда, красиво? – отрешённо спросил он, – На стаю птиц похоже. А вон те точно как бабочки кружат…
Прыть только хмыкнул. Он снова взглянул на женщин, ему стало совсем не по себе. Что-то он упустил в их разговоре, что-то важное, на что стоило обратить внимание. Он закрыл глаза, потом открыл их и внимательно оглядел очередь. На платформе перед ним стоял детский гробик. Крими вытянул шею и увидел, что ещё дальше в очереди провожали аж двоих покойников, а на расписных крышках у обоих красовались гербы всё того же Химзавода. Прыть насчитал ещё троих заводских, насколько он мог видеть со своего места. Внутри у него всё похолодело.
– Всем горе, – прошептал он себе под нос.
Женщина за ним всё так же утешала свою сестру.
– А что-то заводских много, – как бы невзначай шепнул ей Прыть.
– Так мил мой! – тихо ответила она, – Четыре цеха тут. Выброс, вот что было. Авария. И как это Система не усмотрела, а? Вредитель был, говорят. Он и отключил всё, вредитель от бродяг. Так они к нам и подкапываются, так и зарятся на наш Котлище. Ух! Ненавижу…
– Так много человек вне очереди сегодня хоронят? – перебил её Прыть.
– Нет, уж всех положили вчера и до этого. Мы вот последние остались, сколько есть, – она широко обвела рукой Пустырь, – Ям нарыли много, всю землю изрыли. Слышишь, как Снаружи всё изроют до горизонта, так миру конец придёт. Всю землю вынут – и конец. Скорей бы и нам! Ох, скорби…
Но Прыть уже не слушал её. Он понял, что все их расчеты провалились, что никто не мог предвидеть техногенную катастрофу на Химзаводе, что на этот раз всё скрыли так тщательно, что об этом вовремя не пронюхали даже крими. А главное: теперь невозможно даже примерно узнать, в какой слой гробов попадёт гроб с Фантазёром. Его вполне могут похоронить заживо. Он вытер вспотевшие ладони о бока, с испугом глядя на городские ворота. Всю жизнь он мечтал однажды увидеть их совсем близко и не быть убитым, но сейчас ему казалось, что его платформа приближается к ним слишком близко. Его не восхищали ни мрачные металлические завитушки на воротах, ни то, что сами они размером с дом. Он отодвинул респиратор, вытер вспотевшее лицо пятернёй и почувствовал, что воздух у Мусорных стен стал совсем тяжёлым.
– Поворачивай капот, – в панике прошипел он Циркулю.
Тот непонимающе посмотрел на него.
– Давай, говорю, верти её взад, – крими спрыгнул с поля платформы и командовал Системе через браслет, пытаясь развернуть гроб в другую сторону, – Плывём в город, потом всё объясню.
– А план? – растерялся Циркуль.
Он слез и бестолково топтался рядом с Прытью.
– Всё и так идёт по плану, – огрызнулся тот, – Просто сам план ни к чёрту! Эй, Система, поворачивай платформу. В Котлище! В город, я сказал.
Платформа зависла на месте, а потом медленно развернулась. Несколько других платформ, летевших за ними, тоже стали поворачиваться. Очередь заволновалась.
– Не туда! – пронзительно крикнул совершенно лысый дед, – Ворота в другой стороне!
– Это они с покойничком никак не расстанутся, – пьяно захихикал кто-то.
Прыть не обращал внимания. Он попытался стащить гроб с Фантазёром, но не смог сдвинуть его с места. Циркуль бегал вокруг него и пытался помочь, но только путался под ногами.
– Эй, клоуны! – вдруг рявкнул один из Наблюдателей, – Вы без респираторов, что ли? Надышались или пошутить хотите?
На Пустыре стало тихо. Прыть остановился, его платформа и несколько других покачивались поперёк общего потока. К ним медленно шёл загонщик. Его павиан скалился, в упор глядя на Циркуля и Прыть, а те опустили глаза. Загонщик отстегнул поводок от ошейника своей обезьяны, она вскочила на платформу и обнюхала гроб, затем принюхалась к Циркулю и Прыти.
– Дроны, сканер, – велел загонщик.
Тут же над Прытью и Циркулем зависли служебные дроны. Загонщик изучал что-то в своём браслете, а потом махнул рукой. Дроны улетели. Тем временем, павиан выворачивал карманы Циркуля и Прыти. Он вытаскивал и крошил печенье, рвал на мелкие клочки бумагу, открыл бутылку крими и вылил из неё воду на землю. Прыть всё так же смотрел под ноги, только на его челюсти ходили желваки. К загонщику подошли три наблюдателя.
– Ничего, – равнодушно сказал он им, и ушёл со своим павианом.
– Ну, что у вас? – с вызовом спросил старший наблюдатель Циркуля, – Не торопитесь, что ли?
– Т– торопимся, – заикаясь ответил он, – А можно нам прийти п-потом?
– Чего?! Вы покойника вялить будете? – рассмеялся старший, и остальные подхватили шутку.
Они переглянулись и старший махнул рукой:
– Идите с нами.
– Без очереди, – шепнул кто-то и тут же смолк под взглядом наблюдателей.
Наблюдатели пошли к городским воротам, а платформа послушно двинулась за ними. В дрожащем воздухе казалось, что и Мусорные стены, и вся очередь не реальны, а настоящие только крошечные платформы и широкое поле вокруг каждой из них, очерченное неоновыми цветами.
– Н-не надо! – взмолился Циркуль.
Он плёлся за братьями Ордена, шмыгая носом. Прыть держался на пару шагов дальше. Вид у него был отчаянный и решительный; он прищурил глаза и спрятал руки в карманы.
– Не реви, красавчик, – поддел Циркуля один из наблюдателей, – Сгрузишь ящик и провалишь ныть дальше.
– Стойте! – вдруг выкрикнул Прыть, оглядываясь по сторонам, – Мы пропустили последнюю молитву. Мы чего поехали… нам назад надо. Нам же помолиться... Ха! Вот дурак я, дурак! Думаю вчера: и чего мы пропустили, а? «Что-то я забыл», – думаю. И ночью спал плохо, и вспоминал всё. А это же последняя молитва!
Старший покачал головой:
– Молитву надо было читать раньше. Отсюда с покойником нет хода.
Но крими будто сошёл с ума: на лбу у него выступил пот, он вертел головой, высматривая кого-то. Голос у его стал громким, в нём слышалось отчаяние:
– У нас есть корпоративное право на последнюю молитву! – воскликнул Прыть, – Корпоративный совет так велит. Проводника позовите! Нам нужен дежурный проводник.
– Вызываю, – раздался вдруг над Пустырём голос Системы.
Циркуль отшатнулся от крими, схватившись за голову. Изукрашенное лицо старшего наливалось кровью, но от храма, который стоял на самом краю охранной полосы, отъехала платформа с креслом и навесом. В кресле сидел проводник, по обыкновению очень полный, грудь его украшали амулеты, золотистые одежды лежали красивыми складками, и хоть бровей у него не было, но взгляд оставался испытующим и строгим. Платформа остановилась рядом с ними, блестящие кисти навеса заколыхались над головой проводника.
– Не стоило вам покидать храм ради этих олухов, – попытался изобразить вежливость старший наблюдатель, – Они упустили обряд. Ну, так на другой раз запомнят.
Прыть смотрел на проводника с мольбой.
– С каких пор горожане просят обряд у самых ворот? – спросил у него проводник.
– В стенах любой имеет надежду, – запинаясь пробормотал Прыть какую-то чепуху.
Проводник вздохнул и почесал бритую, татуированную голову. Прыть облизал белые губы и с расстановкой повторил:
– В стенах любой…
– Да понял я, – кивнул проводник, – Что ж, вернитесь и получите то, что требуется.
Вся очередь следила за ними. Даже загонщики застыли на своих местах и прислушивались, вместо того, чтобы идти дальше, вдоль стен.
– Это не по правилам! – заревел старший наблюдатель, – С охранной полосы в город не возят гробы!
– С единственным исключением: если над покойным не прочли молитву, – поправил его Проводник.
– Слушайте, брат, – сказал старший дрожащим от ярости голосом, – Того, что вы сейчас предлагаете, не было с последнего мора.
– Я понимаю вас, уважаемый брат, – проводник выделил голосом слово “уважаемый”, будто издеваясь, – Но права покойного неоспоримы, потому что его душа смотрит сейчас на нас так же, как смотрят эти несчастные горожане. А что скажет Корпоративный совет? Я уверен, что он вступится за своих. Правила правилами, а закон на стороне покойного.
Старший молчал, исподлобья глядя на него. Потом он метнулся к Прыти и огромной рукой сгрёб его за шею. Один из павианов заволновался и угрожающе залаял, со всех сторон донёсся ответный лай других обезьян.
– Дрон, досье вслух, – отрывисто велел старший.
Проводник безучастно наблюдал за ними, а Циркуль стоял по-прежнему неподвижно, только ещё зажмурился от страха. Над Прытью завис дрон, и все на Пустыре слушали его досье, которое громко и отчётливо зачитывала Система.
– Изолятор видел, – зло ухмыльнулся старший, выслушав её, – Я так и думал. Такие шустрые всегда попадают к нам. И когда ты снова придёшь в гости, то я об этом узнаю!
Он с силой толкнул его в грудь, повернулся и пошёл к ожидавшей его к очереди. Проводник направился в другую сторону, а Прыть поднялся с земли, забрался на платформу и дал знак Циркулю сесть рядом с ним. Лицо крими пылало, он растирал шею трясущимися руками. Под неодобрительные выкрики из толпы они проехали через весь Пустырь к храму и скрылись за ним.
Калитка в храмовый дворик была открыта, оттуда доносилось пение. Прохожие то и дело останавливались поглазеть на обряды, но сейчас они торопливо проходили мимо, а всё потому, что у калитки стояли четверо угрюмых молодых людей. Они озабоченно переглядывались о чём-то горячо шептались, размахивая руками. Но вот к ним подлетела платформа с ярким гробом и двумя испуганными парнями.
Прыть и Циркуль – а это были именно они – спрыгнули с платформы так поспешно, будто бы за ними кто-то гнался. Четверо молодцов молча подхватили гроб и вместе с Прытью и Циркулем скрылись внутри дворика, плотно закрыв за собой калитку. Проводники, казалось, ничуть не удивлялись вторжению. Они спешили по своим делам, а молодые люди занесли гроб за угол многоярусной теплицы, где их никто не мог увидеть. Они поставили гроб на землю, под вишнёвыми деревьями.
– Вы можете перечислить на счёт депозит в размере одного арендного платежа, – ответила Система, – Как только средства будут зачислены, вы можете подать прошение о возврате депозита. Прошение будет рассмотрено в установленные законом сроки. Вы можете ознакомиться со списком условий и правил…
Система говорила, а Прыть всё шире раскрывал глаза. “Грабёж!” – произнёс он одними губами и присел на корточки рядом с гробом. Циркуль сутулился и неловко переминался с ноги на ногу.
– Легче воскреснуть, – вдруг отрезала Тёзка, – Я не шучу.
Ундина вопросительно взглянула на неё.
– Нет, и не намекай на это, – отозвался Прыть, – Мне голову за это открутят. Но депозит… Ох, ладно. Стрясу с них и за депозит тоже.
Он приложил браслет к прозрачной пластинке и пафосно велел:
– Списывай депозит! Гулять – так гулять!
– Проверка счёта, – с готовностью отозвалась Система, – Это займёт несколько… Списано! Платформа готова к использованию.
– А пропадай всё! – залихватски воскликнул Прыть и снова кинул платформу на землю.
Она отскочила, и зависла на уровне его колен. В радиусе двух метров вокруг неё едва заметно дрожал воздух.
– Производится погрузка гроба, – снова раздался голос Системы, и рядом с ней в воздух поднялся большой камень.
– Не то! – замахал руками Прыть, – Ди, отойди-ка, не загораживай гроб. Она его не видит.
Ундина отошла в сторону, камень упал на землю. В воздух поднялся гроб, но его головная часть была ниже ног.
– Баланс груза нарушен, – предупредила Система, – Возможны проблемы с выгрузкой.
– Говорил я, что вторая сумка лишняя, – прошипел Прыть Тёзке, – А теперь у него ноги задрались выше головы.
– Справимся, – вдруг огрызнулась она.
– Ого! Раз тебе уже лучше, иди с нами, – хмыкнул крими, – Будешь изображать скорбь и горе.
Тем временем, гроб уже выровнялся и стоял на силовом поле. Прыть снова передвинул респиратор со лба на то место, где ему и следовало быть, запрыгнул на передний край поля платформы и стал там, широко расставив ноги и сложив руки на груди. Он будто парил в воздухе и хмуро и решительно смотрел вперёд, где тянулась длинная вереница из таких же платформ. Циркуль осторожно примостился за гробом, на самом краешке, осторожно ощупывая рукой то место, где поле платформы заканчивалось. А Тёзка и Ундина сели сбоку. Платформа пристроилась в общую очередь, прямо перед ними начинался Пустырь. День давно начался, но Мусорные стены нависали над этой частью Пустыря, было сумрачно, в воздухе висела лёгкая дымка.
Возле самых городских ворот сновали наблюдатели. Ундина толкнула Тёзку в бок и молча показала пальцем на двух загонщиков: они выглядели грозными даже для наблюдателей и вели на цепочках своих павианов. Обезьяны смотрели на людей маленькими, злыми глазками, мотали головами, отгоняя мух. Они зевали от скуки, показывая огромные клыки, но чувствовалось, что это обманчивая ленность.
– Пить, – вдруг прошептала Тёзка, – Голова...
Она побледнела, рывком стащила маску с лица и приложила ладони к вискам.
– Что такое? – с тревогой спросила Ундина.
– Кружится…Горячо дышать…
Прыть оценивающе взглянул на Тёзку.
– Ди, уведи её, – велел он и снова повернулся вперёд.
– Я сейчас, – засуетилась Ундина, – Я веду её подальше, сажу в тень и опять к вам…
– Дуйте в город, я сказал, – оборвал её Прыть, – Чтоб через минуту вас тут не было. Циркуль, иди с ними.
Ундина и Циркуль помогли Тёзке спуститься. Она осела на землю, но Циркуль подхватил её на руки и зашагал прочь, за ним семенила Ундина. Прыть остался один. К сильной тревоге, которую он чувствовал всю последнюю неделю, добавилась обида. Крими пытался отогнать её, но она не отступала. Казалось, что на этой бесплодной охранной полосе, под глухими, гигантскими стенами ожили те его чувства, которые он прятал от других. Тогда, для того, чтобы отвлечься, он стал слушать, о чём говорят горожане в очереди. Их слова гулко отражались от Мусорных стен и разносились по Пустырю. Воздух был наполнен шёпотом, всхлипами, нечаянными фразами.
– Ничего, ничего, – одна женщина гладила другую по волосам, – Он не мучился хотя бы. Он сразу.
Вторая сидела на платформе, бессмысленно глядя перед собой. Они были из обслуги – Прыть сразу определил это по их одежде. Он отметил гроб с портретом молодого парня, почти подростка и герб Химзавода на крышке. Крими вопросительно взглянул на женщину, а та зашептала:
– Он один у нас был.
Прыть сочувственно кивнул, изображая понимание.
– Мы близняшки, – кивнула она на сестру, которая сидела всё так же безучастно, – Пятьдесят лет вместе, с рождения. Он её сын, и мне тоже как сын был.
Она стёрла слёзы со щёк.
– Не ест, не спит. И я с ней. Ой, горе… Всем, всем горе.
Прыть скорбно вздохнул и покосился на наблюдателей, которые патрулировали Пустырь и на двух пролетевших мимо дронов. Тут он заметил, как к нему широко шагает Циркуль. Он привычно сутулился, а на его лице было обычное мечтательное выражение. Прыть отвернулся, чтобы скрыть улыбку, которая против воли расползлась на его лице. Тревога крими никуда не делась, но в его груди разлилось тёплое чувство. Он дождался, пока поле платформы под ним качнётся и только тогда обернулся.
– О, чего это ты вернулся? – проворчал он.
– С вами поеду, – рассеянно ответил Циркуль, – Хочу вас проводить.
– Шёл бы с остальными, – велел ему крими, и вдруг сам испугался, что Циркуль сейчас уйдет.
Но тот и не пошевелился. Он закинул голову и смотрел на дронов, летающих высоко в небе.
– Правда, красиво? – отрешённо спросил он, – На стаю птиц похоже. А вон те точно как бабочки кружат…
Прыть только хмыкнул. Он снова взглянул на женщин, ему стало совсем не по себе. Что-то он упустил в их разговоре, что-то важное, на что стоило обратить внимание. Он закрыл глаза, потом открыл их и внимательно оглядел очередь. На платформе перед ним стоял детский гробик. Крими вытянул шею и увидел, что ещё дальше в очереди провожали аж двоих покойников, а на расписных крышках у обоих красовались гербы всё того же Химзавода. Прыть насчитал ещё троих заводских, насколько он мог видеть со своего места. Внутри у него всё похолодело.
– Всем горе, – прошептал он себе под нос.
Женщина за ним всё так же утешала свою сестру.
– А что-то заводских много, – как бы невзначай шепнул ей Прыть.
– Так мил мой! – тихо ответила она, – Четыре цеха тут. Выброс, вот что было. Авария. И как это Система не усмотрела, а? Вредитель был, говорят. Он и отключил всё, вредитель от бродяг. Так они к нам и подкапываются, так и зарятся на наш Котлище. Ух! Ненавижу…
– Так много человек вне очереди сегодня хоронят? – перебил её Прыть.
– Нет, уж всех положили вчера и до этого. Мы вот последние остались, сколько есть, – она широко обвела рукой Пустырь, – Ям нарыли много, всю землю изрыли. Слышишь, как Снаружи всё изроют до горизонта, так миру конец придёт. Всю землю вынут – и конец. Скорей бы и нам! Ох, скорби…
Но Прыть уже не слушал её. Он понял, что все их расчеты провалились, что никто не мог предвидеть техногенную катастрофу на Химзаводе, что на этот раз всё скрыли так тщательно, что об этом вовремя не пронюхали даже крими. А главное: теперь невозможно даже примерно узнать, в какой слой гробов попадёт гроб с Фантазёром. Его вполне могут похоронить заживо. Он вытер вспотевшие ладони о бока, с испугом глядя на городские ворота. Всю жизнь он мечтал однажды увидеть их совсем близко и не быть убитым, но сейчас ему казалось, что его платформа приближается к ним слишком близко. Его не восхищали ни мрачные металлические завитушки на воротах, ни то, что сами они размером с дом. Он отодвинул респиратор, вытер вспотевшее лицо пятернёй и почувствовал, что воздух у Мусорных стен стал совсем тяжёлым.
– Поворачивай капот, – в панике прошипел он Циркулю.
Тот непонимающе посмотрел на него.
– Давай, говорю, верти её взад, – крими спрыгнул с поля платформы и командовал Системе через браслет, пытаясь развернуть гроб в другую сторону, – Плывём в город, потом всё объясню.
– А план? – растерялся Циркуль.
Он слез и бестолково топтался рядом с Прытью.
– Всё и так идёт по плану, – огрызнулся тот, – Просто сам план ни к чёрту! Эй, Система, поворачивай платформу. В Котлище! В город, я сказал.
Платформа зависла на месте, а потом медленно развернулась. Несколько других платформ, летевших за ними, тоже стали поворачиваться. Очередь заволновалась.
– Не туда! – пронзительно крикнул совершенно лысый дед, – Ворота в другой стороне!
– Это они с покойничком никак не расстанутся, – пьяно захихикал кто-то.
Прыть не обращал внимания. Он попытался стащить гроб с Фантазёром, но не смог сдвинуть его с места. Циркуль бегал вокруг него и пытался помочь, но только путался под ногами.
– Эй, клоуны! – вдруг рявкнул один из Наблюдателей, – Вы без респираторов, что ли? Надышались или пошутить хотите?
На Пустыре стало тихо. Прыть остановился, его платформа и несколько других покачивались поперёк общего потока. К ним медленно шёл загонщик. Его павиан скалился, в упор глядя на Циркуля и Прыть, а те опустили глаза. Загонщик отстегнул поводок от ошейника своей обезьяны, она вскочила на платформу и обнюхала гроб, затем принюхалась к Циркулю и Прыти.
– Дроны, сканер, – велел загонщик.
Тут же над Прытью и Циркулем зависли служебные дроны. Загонщик изучал что-то в своём браслете, а потом махнул рукой. Дроны улетели. Тем временем, павиан выворачивал карманы Циркуля и Прыти. Он вытаскивал и крошил печенье, рвал на мелкие клочки бумагу, открыл бутылку крими и вылил из неё воду на землю. Прыть всё так же смотрел под ноги, только на его челюсти ходили желваки. К загонщику подошли три наблюдателя.
– Ничего, – равнодушно сказал он им, и ушёл со своим павианом.
– Ну, что у вас? – с вызовом спросил старший наблюдатель Циркуля, – Не торопитесь, что ли?
– Т– торопимся, – заикаясь ответил он, – А можно нам прийти п-потом?
– Чего?! Вы покойника вялить будете? – рассмеялся старший, и остальные подхватили шутку.
Они переглянулись и старший махнул рукой:
– Идите с нами.
– Без очереди, – шепнул кто-то и тут же смолк под взглядом наблюдателей.
Наблюдатели пошли к городским воротам, а платформа послушно двинулась за ними. В дрожащем воздухе казалось, что и Мусорные стены, и вся очередь не реальны, а настоящие только крошечные платформы и широкое поле вокруг каждой из них, очерченное неоновыми цветами.
– Н-не надо! – взмолился Циркуль.
Он плёлся за братьями Ордена, шмыгая носом. Прыть держался на пару шагов дальше. Вид у него был отчаянный и решительный; он прищурил глаза и спрятал руки в карманы.
– Не реви, красавчик, – поддел Циркуля один из наблюдателей, – Сгрузишь ящик и провалишь ныть дальше.
– Стойте! – вдруг выкрикнул Прыть, оглядываясь по сторонам, – Мы пропустили последнюю молитву. Мы чего поехали… нам назад надо. Нам же помолиться... Ха! Вот дурак я, дурак! Думаю вчера: и чего мы пропустили, а? «Что-то я забыл», – думаю. И ночью спал плохо, и вспоминал всё. А это же последняя молитва!
Старший покачал головой:
– Молитву надо было читать раньше. Отсюда с покойником нет хода.
Но крими будто сошёл с ума: на лбу у него выступил пот, он вертел головой, высматривая кого-то. Голос у его стал громким, в нём слышалось отчаяние:
– У нас есть корпоративное право на последнюю молитву! – воскликнул Прыть, – Корпоративный совет так велит. Проводника позовите! Нам нужен дежурный проводник.
– Вызываю, – раздался вдруг над Пустырём голос Системы.
Циркуль отшатнулся от крими, схватившись за голову. Изукрашенное лицо старшего наливалось кровью, но от храма, который стоял на самом краю охранной полосы, отъехала платформа с креслом и навесом. В кресле сидел проводник, по обыкновению очень полный, грудь его украшали амулеты, золотистые одежды лежали красивыми складками, и хоть бровей у него не было, но взгляд оставался испытующим и строгим. Платформа остановилась рядом с ними, блестящие кисти навеса заколыхались над головой проводника.
– Не стоило вам покидать храм ради этих олухов, – попытался изобразить вежливость старший наблюдатель, – Они упустили обряд. Ну, так на другой раз запомнят.
Прыть смотрел на проводника с мольбой.
– С каких пор горожане просят обряд у самых ворот? – спросил у него проводник.
– В стенах любой имеет надежду, – запинаясь пробормотал Прыть какую-то чепуху.
Проводник вздохнул и почесал бритую, татуированную голову. Прыть облизал белые губы и с расстановкой повторил:
– В стенах любой…
– Да понял я, – кивнул проводник, – Что ж, вернитесь и получите то, что требуется.
Вся очередь следила за ними. Даже загонщики застыли на своих местах и прислушивались, вместо того, чтобы идти дальше, вдоль стен.
– Это не по правилам! – заревел старший наблюдатель, – С охранной полосы в город не возят гробы!
– С единственным исключением: если над покойным не прочли молитву, – поправил его Проводник.
– Слушайте, брат, – сказал старший дрожащим от ярости голосом, – Того, что вы сейчас предлагаете, не было с последнего мора.
– Я понимаю вас, уважаемый брат, – проводник выделил голосом слово “уважаемый”, будто издеваясь, – Но права покойного неоспоримы, потому что его душа смотрит сейчас на нас так же, как смотрят эти несчастные горожане. А что скажет Корпоративный совет? Я уверен, что он вступится за своих. Правила правилами, а закон на стороне покойного.
Старший молчал, исподлобья глядя на него. Потом он метнулся к Прыти и огромной рукой сгрёб его за шею. Один из павианов заволновался и угрожающе залаял, со всех сторон донёсся ответный лай других обезьян.
– Дрон, досье вслух, – отрывисто велел старший.
Проводник безучастно наблюдал за ними, а Циркуль стоял по-прежнему неподвижно, только ещё зажмурился от страха. Над Прытью завис дрон, и все на Пустыре слушали его досье, которое громко и отчётливо зачитывала Система.
– Изолятор видел, – зло ухмыльнулся старший, выслушав её, – Я так и думал. Такие шустрые всегда попадают к нам. И когда ты снова придёшь в гости, то я об этом узнаю!
Он с силой толкнул его в грудь, повернулся и пошёл к ожидавшей его к очереди. Проводник направился в другую сторону, а Прыть поднялся с земли, забрался на платформу и дал знак Циркулю сесть рядом с ним. Лицо крими пылало, он растирал шею трясущимися руками. Под неодобрительные выкрики из толпы они проехали через весь Пустырь к храму и скрылись за ним.
***
Калитка в храмовый дворик была открыта, оттуда доносилось пение. Прохожие то и дело останавливались поглазеть на обряды, но сейчас они торопливо проходили мимо, а всё потому, что у калитки стояли четверо угрюмых молодых людей. Они озабоченно переглядывались о чём-то горячо шептались, размахивая руками. Но вот к ним подлетела платформа с ярким гробом и двумя испуганными парнями.
Прыть и Циркуль – а это были именно они – спрыгнули с платформы так поспешно, будто бы за ними кто-то гнался. Четверо молодцов молча подхватили гроб и вместе с Прытью и Циркулем скрылись внутри дворика, плотно закрыв за собой калитку. Проводники, казалось, ничуть не удивлялись вторжению. Они спешили по своим делам, а молодые люди занесли гроб за угол многоярусной теплицы, где их никто не мог увидеть. Они поставили гроб на землю, под вишнёвыми деревьями.
