нельзя… Она не сможет жить в Мусорных стенах, но есть один метод… Потом она вспомнит всё, чувства вернутся – но постепенно, ей это будет легко… Она будет в безопасности, Система полностью контролирует деревню…» – убеждали Матушку.
Через час они уже ехали над сонным Котлищем в полупустом вагоне надземного метро. Тёзка так и не успела попрощаться с соседями.
– Говорят, там хорошо кормят, – шёпотом старалась приободрить себя Матушка, – Нет ночных смен.
Тёзка сжала её жёсткую, худую руку. Какие тонкие пальцы у её матери! А суставы похожи на уродливые, красные узлы.
– Они никуда не ходят своими ногами. У них рай, а не жизнь, правда.
Дочь ничего не отвечала. Всё расплылось перед её глазами, и не видно больше ни вибрирующего воздуха, ни золотисто-голубых искорок внутри туннелей, когда они проезжали сквозь дома; ни пёстрых улиц Котлища под их ногами, похожих на разноцветные ленты или коробку с праздничным печеньем.
– Одевайся теплее, – тихо бормотала Матушка, – Слушайся добрых людей, держись их. Ох, лучше за всех держись! Снаружи ведь огромное, как бы в нём не потеряться… Зачем только я отпускаю тебя?
Тёзка машинально кивала, глядя в пол. Свет – тень. Свет – тень. Остановка за остановкой. Потом – станция Вернунфт, коридоры, шум воздушных насосов, ветер, мусор и лифт, опускающий их к подножию Башни. Обитель проводников совсем не похожа на жилые дома. В ней ни одного окна; на ровных, красных стенах нет рисунков, и лишь на самой вершине стоит прожектор, который горит по ночам, в любую погоду. Здесь они расстались, как-то буднично, в спешке обнялись – и вот Матушка осталась с теми, кто смотрел на Башню с отчаянием и мольбой.
Система пропустила Тёзку за внутреннюю дверь, где оказался светлый коридор. Она растерянно оглядывалась, а мимо с деловым видом сновали проводники, бегали мальчишки в форме послушников. Взрослые мужчины из-за одинаковой одежды, полноты, татуировок и бритых голов, и лиц были похожи друг на друга так, что у Тёзки зарябило в глазах. Она опустила взгляд – от её ног через коридор пролегла голографическая ковровая дорожка.
– Добро пожаловать в Башню, – раздался голос Системы, – Вам предписано встать в очередь
Тёзка облегчённо вздохнула, заметив вдоль стены шеренгу населяющих примерно её возраста. Очереди были ей привычны, они всегда означали порядок.
– Ах, вот и вы, – тут же подошёл к ней один из проводников, – Ждём ещё двоих. Вы волнуетесь?
– Нет, – пожала плечами Тёзка.
– Хм… О, вот и они. Вся группа в сборе, – объявил он, – Идите друг за другом, не отставайте.
К колонне присоединилось ещё несколько проводников. Тёзка шагала и видела перед собой затылок с двумя длинными, тонкими косичками и долговязую фигуру в привычной коричневой форме. Они поднялись по лестницам и вышли на открытую площадку. Под ногами у Тёзки был висячий мост, а ниже – кроны апельсиновых деревьев с оранжевыми плодами. Кто-то внизу дико мяукнул, и ему ответили такими же пронзительными криками.
– Ой! – воскликнул кто-то.
– Это птицы, – успокоил всех проводник, – Не бойтесь, они не умеют летать и совсем безобидные.
Параллельно их мосту шли другие, а везде, куда бы не смотрела Тёзка, она видела растения. Одни были ей хорошо знакомы, а другие она не могла опознать. Она думала, что если почти сразу за входом начинается такой большой и ухоженный сад, то что скрывается в центре Башни и на её верхних этажах? Но скоро они прошли сквозь сады. Начинались другие коридоры, которые были меньше и малолюднее. Они остановились перед закрытыми дверями.
– Смотрите перед собой, – мягко напоминали проводники, – Это просто досмотр. Стойте смирно и молчите. Бояться нечего.
Их тихие вкрадчивые голоса, действовали на Тёзку сильнее, чем окрики наблюдателей. Ей вдруг стало интересно, что происходит с теми, кто не выдерживает и оглядывается. На фоне спокойствия и равнодушия, к которым Тёзка уже привыкла, любопытство ощущалось как ярко-жёлтое пятно на сером фоне. Она скосила глаза и увидела, что в стенах коридора есть небольшие, причудливо вырезанные окна, а в них можно видеть то, что происходит в других коридорах. Изнутри Башня напоминала муравейник. Проводники будто не замечали, что Тёзка играет не по правилам, а сама она слабо удивилась своему желанию нарушить повеление братьев Ордена.
Скоро девушка перед ней зашла в комнату, а Тёзка осталась перед дверью. Но вот и её очередь. Эта комната ничем не отличалась от кабинетов для досмотра в метро, на станциях канатной дороги и других общественных мест. У стены, перед железной дверцей встроенного сейфа стоял тучный проводник.
– Каждый год тащат из города и тащат, – брюзжал он, прикладывая ладонь к охранному детектору, – Уходят – ну и шли бы себе. Сказано: бумагу, металлы, стекло, пластик, текстиль выносить нельзя. Порядочный горожанин поймёт, что нельзя вообще ничего! А эти каждый раз что-то новое придумают. Вот ни одного нет с пустыми руками...
Напротив него стоял ещё один брат Ордена, крепкий и поджарый, как будто ему приходилось много двигаться. Он жестом поманил Тёзку к себе и дал знак сканеру. Тот спустился с потолка на тонком тросе, словно паучок, и стал крутиться вокруг Тёзки.
– Ещё одна, – вздохнул тучный проводник и сел за стол.
– Так что же? – спросил второй и обратился к Тёзке, – Эй, подними руки и повернись спиной. Надо же, какая спокойная.
– Да мне-то всё равно, – отвечал ему товарищ, – А городу? Вот так увезут всех и…
– Пфф… Ну увезут на несколько штук больше, чем в том году! А нам что с того? Рабочих рук и так многовато. Эй, – снова обратился он к ней, – верно я говорю? Молчит. И правильно.
– А голов тоже многовато? – с ехидством возразил первый.
Тёзка едва сдержала улыбку. Она никогда не слышала, чтобы проводники шутили – ни между собой, ни с населяющими.
– Ничего, – резюмировал досмотрщик, взмахом руки отпуская сканер.
– Надо же, – удивился толстяк и велел Тёзке, – Ну иди. Выход в ту дверь.
За «той дверью» оказалась столовая, совсем как в школе, только во много раз больше. Перспективные сидели далеко друг от друга и делали вид, что не интересуются ничем вокруг; проводники перешёптывались в углу, то и дело оттуда доносился тихий смех. Перед каждым из перспективных поставили поднос. Раньше она бы удивилась и обрадовалась аппетитному бульону, посыпанному зеленью, белому хлебу, печёному яблоку размером с детский кулачок и горячему какао в чашке. Теперь есть ей не хотелось.
– Угощайся, дочка, путь долгий – ласково сказал старик, и она потихоньку заталкивала в себя еду, рассудив, что отличаться от остальных ей не следует.
Но вот им дали знак уходить. К недоумению Тёзки, их не повели обратно, на улицы Котлища. Наоборот, они двинулись вглубь Башни, и не вверх, а вниз, и тут уже никто не запрещал им оглядываться. Они шли глубоко под землёй, и оранжевые фонари зажигались перед ними, и гасли за спиной у проводника, который был последним в цепочке; эхо шагов и камушков, шуршащих под ногами, забавляло Тёзку. Но тоннели вовсе не выглядели заброшенными. Ни затхлого запаха, ни сырости, ни грязи. Она успела заметить, что по стенам тянулись толстые жилы проводов, а над ними – рисунки. В тусклом свете едва можно было разглядеть людей, одетых не так, как все горожане, фантастических животных, и однажды ей показалось, будто она видит облака прямо под ногами этих сказочных существ.
– Что это? – спросил кто-то шёпотом, и его голос отразился от стен и прозвучал будто совсем рядом.
– Сердце. Всего лишь сердце Системы, – ответил один из проводников и напомнил, – Не разговаривать.
Через некоторое время они стали подниматься всё выше и выше, и наконец вышли из дверей прямо на улицу. Когда глаза Тёзки привыкли к свету, она поняла, что весь город, и даже охранная полоса остались позади, а перед ними – городские ворота. Она вспомнила вдруг, как однажды уже шла здесь рядом с друзьями, сопровождая гроб, в котором прятался Фантазёр. А когда он погиб по-настоящему, они не смогли принести его к воротам – от библиотекаря не осталось ничего. Она попыталась восстановить эти события в своих мыслях. Её сердце вдруг пропустило удар, но тут же забилось ровно, как ему и было положено. Тёзка с досадой вздохнула.
Сегодня через охранную полосу не тянулась очередь, к Мусорным стенам не подносили светлые гробы. Те, кого сегодня похоронят заочно, пришли сами. Тёзка вглядывалась в одинаковые фигуры наблюдателей у Ворот – кто из них Кряж? Или он среди тех, кто стоит на Мусорной стене? Подошёл старший из братьев Ордена, и Тёзка привычно подставила лицо под сканер, который уже спешил к ним. Остальные наблюдатели не шевелились. Проводники усадили перспективных прямо на землю.
– Радуйтесь! – воскликнул один из них, – Вы уходите за городские стены во благо Последнего города. Не бойтесь этого. Земная жизнь Снаружи коротка, но осмысленна. Совсем скоро, в конце жизни вы услышите зов этих камней и вернётесь к Котлищу, чтобы охранять его – как многие достойные до вас. Держите ваши умы чистыми – и вы умрёте в мире, а после снова увидите город. Радуйтесь Последней молитве!
Проводник закрыл глаза:
– Повторяйте за мной, – призвал он, – повторяйте слова Последней молитвы.
Тёзка вдруг вспомнила, что она молилась в детстве, что ей это нравилось. Это воспоминание было таким ярким, что она подалась чуть вперёд и не сводила взгляд с лица проводника, чтобы не пропустить ни слова. Все перспективные благоговейно сложили руки. Проводник заговорил громко и торжественно:
– Клянусь, я шёл добрыми путями,
Как положено в Стенах.
Я родился у хорошей матери,
Я не спускался под землю,
Я поступал логично,
Я много думал, я указывал на подозрительных.
Я говорил правду, я творил только то, что положено,
Я хранил порядок, я повторял за учителями Последнего города,
Я всё делал вовремя, я был удобным соседом.
Я был ответственным, я не творил обид.
Я не имел больше двух комплектов формы,
Я щедро делился едой с голодными.
Я помогал увечным, я платил установленные налоги.
Я был чист телом, своим жилищем и работой.
Я помогал в погребениях, я ободрял тех, кто в горе.
Я почитал тех, кто поставлен надо мной,
Я учил тех, над кем поставили меня самого.
Я не ленился, я старался быть полезным.
Так говорят те, кто бережёт Последний город.
«... Я поступал логично… я делилась едой… я был чист…» – слова клятвы звучали со всех сторон, голоса отражались будто от самого неба. И в этот момент Тёзка поверила, что так праведно она и жила. Она молилась жарко и убеждённо. Если принести такую клятву, то обязательно найдёшь дорогу домой. Не может случиться иначе, если тебя заочно похоронили. Она почувствовала себя спокойнее и закрыла глаза. Что бы ни ждало её Снаружи, она с этим справится.
Наблюдатели вдруг ушли от них, и Тёзка сначала даже не поняла, что всё закончилось, что они – перспективные – умерли. Дальше их повели проводники. Створка тяжёлых Ворот, защищавших Котлище от хищного, злобного Снаружи, приоткрылась и захлопнулась за ними. Тёзка оглянулась. Не с гордостью и надеждой, а с тяжёлым сердцем оставляла она Последний город, его вечно серое небо и многолюдные, неровные, такие любимые улицы. Старинные Мусорные стены навсегда отделили их от прошлого. Земля за ними поросла редкой, жёсткой травой, покрытой белесым налётом. Они всё дальше уходили от Котлища, и появились пятачки голой, утрамбованной земли со следами гусениц. Ещё дальше то тут, то там Тёзка видела огромные валуны в пятнах лишайника, будто забытые игрушки каких-то неведомых великанов. Они шли между валунами, а со Стен на них смотрели неотличимые друг от друга наблюдатели. Тёзка чувствовала, что теперь она чужая Котлищу. Сейчас она не хотела бы отбиться от колонны и оказаться один на один с враждебным Снаружи. Рядом кто-то тихо всхлипывал.
Проводники вели колонну уже больше получаса. Город остался далеко позади, но серое небо и пустошь с огромными камнями не кончались. Теперь Тёзка вспомнила, что её погибший друг хотел уйти сюда из Котлища и осуждающе покачала головой. У одного из больших, плоских валунов проводники остановились.
– Что случилось? – спросил один из перспективных, стараясь скрыть дрожь в голосе.
Когда-то Тёзка немного завидовала этому высокому, смуглому парню: это он успевал отвечать на вопросы учителя раньше всех.
– Дальше вы пойдёте с кураторами, – с одышкой ответил один из проводников, – Скоро они заберут вас.
– А в самом крайнем случае… кто-то возвращался в город? – не выдержала одна из девушек.
– Вы все вернётесь, – улыбнулся проводник, – каждая душа – в свой срок. А теперь помогите-ка мне забраться на камень.
Он помахал кому-то, и Тёзка невольно залюбовалась тем, как ветер играл его длинным балахоном. А потом она увидела, что к ним шли чужаки. То, что эти люди не из Котлища, Тёзка поняла сразу: они шли не организованно, не как группа, а как маленькая толпа. Они были высокие – и мужчины, и женщины. Некоторые совсем седые, а другие – на вид чуть старше самой Тёзки. Они не оглядывались настороженно, высматривая бродяг, а переговаривались и смеялись, с любопытством глядя на проводников и перспективных. Тёзка успокоилась, когда заметила, что одеты пришельцы в одинаковые оранжевые комбинезоны: это значило, что мир Снаружи упорядочен. Она найдёт в нём своё место.
– Вы пойдёте с ними, – бросил проводник.
Он с кряхтением спустился с камня, и все братья Ордена, не оглядываясь, медленно пошли обратно. Тёзка едва удержалась, чтоб не броситься за ними, но вспомнила, что путь в город ей закрыт. Над перспективными прочитали Последнюю молитву.
Проводники уходили всё дальше. Чужаки переговаривались друг с другом и пристально рассматривали перспективных, будто искали среди них своих знакомых. Тёзка удивлённо прислушивалась. Она была уверена, что язык чужаков – это язык Котлища, но говорили они так странно, что общий смысл ускользал, и ей удавалось разобрать только отдельные слова или фразы. Чужаки поманили перспективных за собой, и тем ничего не оставалось, как последовать за ними. Тёзка вдруг решила, что гордость и привычное отчуждение перспективных надо оставить за закрытыми воротами – там же, где всю прошлую жизнь. Снаружи легче всего будет выживать вместе с кем-то. Она подошла к лучшему из их группы – к тому парню, что не побоялся задать вопрос проводнику.
– Как ты? – как можно дружелюбнее прошептала она.
Парень едва заметно дрожал, но постарался овладеть собой и с деланным удивлением поднял брови.
– Друзья зовут меня Тёзкой, – улыбнулась она, – А тебя как называют?
– Отстань, – холодно процедил парень, – Или ты трусишь?
– Вот ещё! – яростно прошипела Тёзка, – Я просто увидела, как ты дрожишь от страха и пожалела тебя.
Она отошла под едва слышные ругательства неудавшегося знакомого и весь путь корила себя за ошибку.
Скоро с очередного холма они увидели короткую, гладкую дорогу, а на ней стояли машины. Размерами как небольшие автобусы, по форме похожие на яйца, чуть приплюснутые сверху и снизу, эти они имели небольшие треугольные выступы по бокам. Тёзка завороженно смотрела на эти механизмы. Так вот на чём они поедут! Конечно, ведь над головами у них было опасное, непривычно голое небо – ни тросов, ни нависающих над землёй этажей. Чудо-машины сверкали, и Тёзка с удивлением заметила, что колёс у них нет, а рядом с ними стояли ещё люди, в точно таких же комбинезонах, как их сопровождающие.
Через час они уже ехали над сонным Котлищем в полупустом вагоне надземного метро. Тёзка так и не успела попрощаться с соседями.
– Говорят, там хорошо кормят, – шёпотом старалась приободрить себя Матушка, – Нет ночных смен.
Тёзка сжала её жёсткую, худую руку. Какие тонкие пальцы у её матери! А суставы похожи на уродливые, красные узлы.
– Они никуда не ходят своими ногами. У них рай, а не жизнь, правда.
Дочь ничего не отвечала. Всё расплылось перед её глазами, и не видно больше ни вибрирующего воздуха, ни золотисто-голубых искорок внутри туннелей, когда они проезжали сквозь дома; ни пёстрых улиц Котлища под их ногами, похожих на разноцветные ленты или коробку с праздничным печеньем.
– Одевайся теплее, – тихо бормотала Матушка, – Слушайся добрых людей, держись их. Ох, лучше за всех держись! Снаружи ведь огромное, как бы в нём не потеряться… Зачем только я отпускаю тебя?
Тёзка машинально кивала, глядя в пол. Свет – тень. Свет – тень. Остановка за остановкой. Потом – станция Вернунфт, коридоры, шум воздушных насосов, ветер, мусор и лифт, опускающий их к подножию Башни. Обитель проводников совсем не похожа на жилые дома. В ней ни одного окна; на ровных, красных стенах нет рисунков, и лишь на самой вершине стоит прожектор, который горит по ночам, в любую погоду. Здесь они расстались, как-то буднично, в спешке обнялись – и вот Матушка осталась с теми, кто смотрел на Башню с отчаянием и мольбой.
***
Система пропустила Тёзку за внутреннюю дверь, где оказался светлый коридор. Она растерянно оглядывалась, а мимо с деловым видом сновали проводники, бегали мальчишки в форме послушников. Взрослые мужчины из-за одинаковой одежды, полноты, татуировок и бритых голов, и лиц были похожи друг на друга так, что у Тёзки зарябило в глазах. Она опустила взгляд – от её ног через коридор пролегла голографическая ковровая дорожка.
– Добро пожаловать в Башню, – раздался голос Системы, – Вам предписано встать в очередь
Тёзка облегчённо вздохнула, заметив вдоль стены шеренгу населяющих примерно её возраста. Очереди были ей привычны, они всегда означали порядок.
– Ах, вот и вы, – тут же подошёл к ней один из проводников, – Ждём ещё двоих. Вы волнуетесь?
– Нет, – пожала плечами Тёзка.
– Хм… О, вот и они. Вся группа в сборе, – объявил он, – Идите друг за другом, не отставайте.
К колонне присоединилось ещё несколько проводников. Тёзка шагала и видела перед собой затылок с двумя длинными, тонкими косичками и долговязую фигуру в привычной коричневой форме. Они поднялись по лестницам и вышли на открытую площадку. Под ногами у Тёзки был висячий мост, а ниже – кроны апельсиновых деревьев с оранжевыми плодами. Кто-то внизу дико мяукнул, и ему ответили такими же пронзительными криками.
– Ой! – воскликнул кто-то.
– Это птицы, – успокоил всех проводник, – Не бойтесь, они не умеют летать и совсем безобидные.
Параллельно их мосту шли другие, а везде, куда бы не смотрела Тёзка, она видела растения. Одни были ей хорошо знакомы, а другие она не могла опознать. Она думала, что если почти сразу за входом начинается такой большой и ухоженный сад, то что скрывается в центре Башни и на её верхних этажах? Но скоро они прошли сквозь сады. Начинались другие коридоры, которые были меньше и малолюднее. Они остановились перед закрытыми дверями.
– Смотрите перед собой, – мягко напоминали проводники, – Это просто досмотр. Стойте смирно и молчите. Бояться нечего.
Их тихие вкрадчивые голоса, действовали на Тёзку сильнее, чем окрики наблюдателей. Ей вдруг стало интересно, что происходит с теми, кто не выдерживает и оглядывается. На фоне спокойствия и равнодушия, к которым Тёзка уже привыкла, любопытство ощущалось как ярко-жёлтое пятно на сером фоне. Она скосила глаза и увидела, что в стенах коридора есть небольшие, причудливо вырезанные окна, а в них можно видеть то, что происходит в других коридорах. Изнутри Башня напоминала муравейник. Проводники будто не замечали, что Тёзка играет не по правилам, а сама она слабо удивилась своему желанию нарушить повеление братьев Ордена.
Скоро девушка перед ней зашла в комнату, а Тёзка осталась перед дверью. Но вот и её очередь. Эта комната ничем не отличалась от кабинетов для досмотра в метро, на станциях канатной дороги и других общественных мест. У стены, перед железной дверцей встроенного сейфа стоял тучный проводник.
– Каждый год тащат из города и тащат, – брюзжал он, прикладывая ладонь к охранному детектору, – Уходят – ну и шли бы себе. Сказано: бумагу, металлы, стекло, пластик, текстиль выносить нельзя. Порядочный горожанин поймёт, что нельзя вообще ничего! А эти каждый раз что-то новое придумают. Вот ни одного нет с пустыми руками...
Напротив него стоял ещё один брат Ордена, крепкий и поджарый, как будто ему приходилось много двигаться. Он жестом поманил Тёзку к себе и дал знак сканеру. Тот спустился с потолка на тонком тросе, словно паучок, и стал крутиться вокруг Тёзки.
– Ещё одна, – вздохнул тучный проводник и сел за стол.
– Так что же? – спросил второй и обратился к Тёзке, – Эй, подними руки и повернись спиной. Надо же, какая спокойная.
– Да мне-то всё равно, – отвечал ему товарищ, – А городу? Вот так увезут всех и…
– Пфф… Ну увезут на несколько штук больше, чем в том году! А нам что с того? Рабочих рук и так многовато. Эй, – снова обратился он к ней, – верно я говорю? Молчит. И правильно.
– А голов тоже многовато? – с ехидством возразил первый.
Тёзка едва сдержала улыбку. Она никогда не слышала, чтобы проводники шутили – ни между собой, ни с населяющими.
– Ничего, – резюмировал досмотрщик, взмахом руки отпуская сканер.
– Надо же, – удивился толстяк и велел Тёзке, – Ну иди. Выход в ту дверь.
За «той дверью» оказалась столовая, совсем как в школе, только во много раз больше. Перспективные сидели далеко друг от друга и делали вид, что не интересуются ничем вокруг; проводники перешёптывались в углу, то и дело оттуда доносился тихий смех. Перед каждым из перспективных поставили поднос. Раньше она бы удивилась и обрадовалась аппетитному бульону, посыпанному зеленью, белому хлебу, печёному яблоку размером с детский кулачок и горячему какао в чашке. Теперь есть ей не хотелось.
– Угощайся, дочка, путь долгий – ласково сказал старик, и она потихоньку заталкивала в себя еду, рассудив, что отличаться от остальных ей не следует.
Но вот им дали знак уходить. К недоумению Тёзки, их не повели обратно, на улицы Котлища. Наоборот, они двинулись вглубь Башни, и не вверх, а вниз, и тут уже никто не запрещал им оглядываться. Они шли глубоко под землёй, и оранжевые фонари зажигались перед ними, и гасли за спиной у проводника, который был последним в цепочке; эхо шагов и камушков, шуршащих под ногами, забавляло Тёзку. Но тоннели вовсе не выглядели заброшенными. Ни затхлого запаха, ни сырости, ни грязи. Она успела заметить, что по стенам тянулись толстые жилы проводов, а над ними – рисунки. В тусклом свете едва можно было разглядеть людей, одетых не так, как все горожане, фантастических животных, и однажды ей показалось, будто она видит облака прямо под ногами этих сказочных существ.
– Что это? – спросил кто-то шёпотом, и его голос отразился от стен и прозвучал будто совсем рядом.
– Сердце. Всего лишь сердце Системы, – ответил один из проводников и напомнил, – Не разговаривать.
Через некоторое время они стали подниматься всё выше и выше, и наконец вышли из дверей прямо на улицу. Когда глаза Тёзки привыкли к свету, она поняла, что весь город, и даже охранная полоса остались позади, а перед ними – городские ворота. Она вспомнила вдруг, как однажды уже шла здесь рядом с друзьями, сопровождая гроб, в котором прятался Фантазёр. А когда он погиб по-настоящему, они не смогли принести его к воротам – от библиотекаря не осталось ничего. Она попыталась восстановить эти события в своих мыслях. Её сердце вдруг пропустило удар, но тут же забилось ровно, как ему и было положено. Тёзка с досадой вздохнула.
Сегодня через охранную полосу не тянулась очередь, к Мусорным стенам не подносили светлые гробы. Те, кого сегодня похоронят заочно, пришли сами. Тёзка вглядывалась в одинаковые фигуры наблюдателей у Ворот – кто из них Кряж? Или он среди тех, кто стоит на Мусорной стене? Подошёл старший из братьев Ордена, и Тёзка привычно подставила лицо под сканер, который уже спешил к ним. Остальные наблюдатели не шевелились. Проводники усадили перспективных прямо на землю.
– Радуйтесь! – воскликнул один из них, – Вы уходите за городские стены во благо Последнего города. Не бойтесь этого. Земная жизнь Снаружи коротка, но осмысленна. Совсем скоро, в конце жизни вы услышите зов этих камней и вернётесь к Котлищу, чтобы охранять его – как многие достойные до вас. Держите ваши умы чистыми – и вы умрёте в мире, а после снова увидите город. Радуйтесь Последней молитве!
Проводник закрыл глаза:
– Повторяйте за мной, – призвал он, – повторяйте слова Последней молитвы.
Тёзка вдруг вспомнила, что она молилась в детстве, что ей это нравилось. Это воспоминание было таким ярким, что она подалась чуть вперёд и не сводила взгляд с лица проводника, чтобы не пропустить ни слова. Все перспективные благоговейно сложили руки. Проводник заговорил громко и торжественно:
– Клянусь, я шёл добрыми путями,
Как положено в Стенах.
Я родился у хорошей матери,
Я не спускался под землю,
Я поступал логично,
Я много думал, я указывал на подозрительных.
Я говорил правду, я творил только то, что положено,
Я хранил порядок, я повторял за учителями Последнего города,
Я всё делал вовремя, я был удобным соседом.
Я был ответственным, я не творил обид.
Я не имел больше двух комплектов формы,
Я щедро делился едой с голодными.
Я помогал увечным, я платил установленные налоги.
Я был чист телом, своим жилищем и работой.
Я помогал в погребениях, я ободрял тех, кто в горе.
Я почитал тех, кто поставлен надо мной,
Я учил тех, над кем поставили меня самого.
Я не ленился, я старался быть полезным.
Так говорят те, кто бережёт Последний город.
«... Я поступал логично… я делилась едой… я был чист…» – слова клятвы звучали со всех сторон, голоса отражались будто от самого неба. И в этот момент Тёзка поверила, что так праведно она и жила. Она молилась жарко и убеждённо. Если принести такую клятву, то обязательно найдёшь дорогу домой. Не может случиться иначе, если тебя заочно похоронили. Она почувствовала себя спокойнее и закрыла глаза. Что бы ни ждало её Снаружи, она с этим справится.
Наблюдатели вдруг ушли от них, и Тёзка сначала даже не поняла, что всё закончилось, что они – перспективные – умерли. Дальше их повели проводники. Створка тяжёлых Ворот, защищавших Котлище от хищного, злобного Снаружи, приоткрылась и захлопнулась за ними. Тёзка оглянулась. Не с гордостью и надеждой, а с тяжёлым сердцем оставляла она Последний город, его вечно серое небо и многолюдные, неровные, такие любимые улицы. Старинные Мусорные стены навсегда отделили их от прошлого. Земля за ними поросла редкой, жёсткой травой, покрытой белесым налётом. Они всё дальше уходили от Котлища, и появились пятачки голой, утрамбованной земли со следами гусениц. Ещё дальше то тут, то там Тёзка видела огромные валуны в пятнах лишайника, будто забытые игрушки каких-то неведомых великанов. Они шли между валунами, а со Стен на них смотрели неотличимые друг от друга наблюдатели. Тёзка чувствовала, что теперь она чужая Котлищу. Сейчас она не хотела бы отбиться от колонны и оказаться один на один с враждебным Снаружи. Рядом кто-то тихо всхлипывал.
Проводники вели колонну уже больше получаса. Город остался далеко позади, но серое небо и пустошь с огромными камнями не кончались. Теперь Тёзка вспомнила, что её погибший друг хотел уйти сюда из Котлища и осуждающе покачала головой. У одного из больших, плоских валунов проводники остановились.
– Что случилось? – спросил один из перспективных, стараясь скрыть дрожь в голосе.
Когда-то Тёзка немного завидовала этому высокому, смуглому парню: это он успевал отвечать на вопросы учителя раньше всех.
– Дальше вы пойдёте с кураторами, – с одышкой ответил один из проводников, – Скоро они заберут вас.
– А в самом крайнем случае… кто-то возвращался в город? – не выдержала одна из девушек.
– Вы все вернётесь, – улыбнулся проводник, – каждая душа – в свой срок. А теперь помогите-ка мне забраться на камень.
Он помахал кому-то, и Тёзка невольно залюбовалась тем, как ветер играл его длинным балахоном. А потом она увидела, что к ним шли чужаки. То, что эти люди не из Котлища, Тёзка поняла сразу: они шли не организованно, не как группа, а как маленькая толпа. Они были высокие – и мужчины, и женщины. Некоторые совсем седые, а другие – на вид чуть старше самой Тёзки. Они не оглядывались настороженно, высматривая бродяг, а переговаривались и смеялись, с любопытством глядя на проводников и перспективных. Тёзка успокоилась, когда заметила, что одеты пришельцы в одинаковые оранжевые комбинезоны: это значило, что мир Снаружи упорядочен. Она найдёт в нём своё место.
– Вы пойдёте с ними, – бросил проводник.
Он с кряхтением спустился с камня, и все братья Ордена, не оглядываясь, медленно пошли обратно. Тёзка едва удержалась, чтоб не броситься за ними, но вспомнила, что путь в город ей закрыт. Над перспективными прочитали Последнюю молитву.
Проводники уходили всё дальше. Чужаки переговаривались друг с другом и пристально рассматривали перспективных, будто искали среди них своих знакомых. Тёзка удивлённо прислушивалась. Она была уверена, что язык чужаков – это язык Котлища, но говорили они так странно, что общий смысл ускользал, и ей удавалось разобрать только отдельные слова или фразы. Чужаки поманили перспективных за собой, и тем ничего не оставалось, как последовать за ними. Тёзка вдруг решила, что гордость и привычное отчуждение перспективных надо оставить за закрытыми воротами – там же, где всю прошлую жизнь. Снаружи легче всего будет выживать вместе с кем-то. Она подошла к лучшему из их группы – к тому парню, что не побоялся задать вопрос проводнику.
– Как ты? – как можно дружелюбнее прошептала она.
Парень едва заметно дрожал, но постарался овладеть собой и с деланным удивлением поднял брови.
– Друзья зовут меня Тёзкой, – улыбнулась она, – А тебя как называют?
– Отстань, – холодно процедил парень, – Или ты трусишь?
– Вот ещё! – яростно прошипела Тёзка, – Я просто увидела, как ты дрожишь от страха и пожалела тебя.
Она отошла под едва слышные ругательства неудавшегося знакомого и весь путь корила себя за ошибку.
Скоро с очередного холма они увидели короткую, гладкую дорогу, а на ней стояли машины. Размерами как небольшие автобусы, по форме похожие на яйца, чуть приплюснутые сверху и снизу, эти они имели небольшие треугольные выступы по бокам. Тёзка завороженно смотрела на эти механизмы. Так вот на чём они поедут! Конечно, ведь над головами у них было опасное, непривычно голое небо – ни тросов, ни нависающих над землёй этажей. Чудо-машины сверкали, и Тёзка с удивлением заметила, что колёс у них нет, а рядом с ними стояли ещё люди, в точно таких же комбинезонах, как их сопровождающие.
