И, не сбавляя хода, со всей дури на столб намотался. Всмятку. Руль в груди, башка в лобовухе, все дела. Он ещё и непристегнутый. Хорошо хоть прохожих там не было, повезло.
- Но это точно был он? – Саныч пристально смотрел на Блейда.
- Судя по тому, что я увидел – он самый. Но пойми, там… месиво, короче.
У меня все поплыло перед глазами, и даже нашатырь не сразу вернул меня обратно. Когда я стараниями Светы снова пришла в себя, то услышала:
-…у Бульдога же видеорегистратор, вот мы на всякий пожарный и сняли флешку. Сейчас скопируем, и можно будет отдавать её полиции.
- Выходит, первым ему на хвост упал именно Бульдог?
- Ну да. Он же через служебный выход ломанулся напрямую на стоянку, успел засечь, на какой машине удирает Заточный. Ну а мы пока выскочили через главный вход, пока пятое-десятое. Короче, ориентировались в основном на Бульдога. Ну а он не подвел. Вел клиента предельно аккуратно, мы успели их нагнать, пожалуй, минуты за полторы до того, как всё случилось.
- Окей, тогда копируйте флешку на наш ноутбук, саму флешку потом отдайте мне, с полицией буду общаться я, как старший. Кстати, судя по сиренам, вот и они наконец-то пожаловали. К шапочному разбору практически, мать их ети!
- Не, - мотнул головой Фрозен. – Что угодно ставлю, это медики. Я ж в бригаде почти год отработал, не забывайте. Ни с чем этот звук не спутаю.
Признаюсь, с трудом припоминаю дальнейшие события того вечера, и мне даже чуточку стыдно за это. У меня-то всего лишь царапина, серьезно пострадали от Заточного только Зюсь и Руди, но они по большей части были при своей памяти, а я то и дело выпадала в осадок. Барышня кисейная, фу.
Когда меня уже вели к машине скорой помощи, подбежавшая Марина кинула мне одну из наших новых футболок, которыми сегодня торговала. Точно. Пусть футболка и не по размеру велика, но мне она ещё понадобится, когда поеду обратно. А то кожанка считай на голое тело – это, может быть, и сексуально, но холодно и неприятно.
Не знаю, как так вышло, но наша троица оказалась не в обычной городской больнице, а в госпитале. Причем, тот самом, где лечилась бабушка. Меня осмотрели, вкололи противостолбнячную сыворотку, поменяли повязку и предложили валить на все четыре стороны, потому что ничего угрожающего жизни не нашли, а рана реально была пустяковой. Но я не могла оставить Руди одного. Поэтому правдами-неправдами устроилась в кресле неподалеку от входа в его отделение. Внутрь входить было строго запрещено, да и возле входа сидеть, в общем-то, тоже, но врач, которая приняла нас обоих, темнокожая красавица Наоми, как-то решила этот вопрос. И потянулись долгие часы ожидания до рассвета.
Только сейчас до меня дошло, что Заточного больше нет. А значит, бояться больше нечего. И некого. Вряд ли его родные соберутся против меня в крестовый поход, раз сами отказались знать Юрку. Вот она, свобода. Только какой же ценой она нам досталась?..
А я ведь до последнего не верила, что так произойдет. Всё казалось, и бабушка, и Саныч преувеличивают остроту проблемы. Это когда я родилась, говорят, подобное было в порядке вещей. Лихие девяностые, эге-гей, дикий Запад в среднерусской полосе. А тут… стрельба в ночном клубе, да ещё и на концерте, и после досмотра охранниками. Сюр какой-то. На что Заточный вообще рассчитывал? Что убьет меня и сможет смыться? Под камерами, считай в центре столицы? Он явно какой-то ненормальный. Затаился бы, начал новую жизнь, никто бы про него и не вспомнил. Но нет же, закусило идиота. Непременно надо было меня наказать. Да так, чтобы я замолчала навсегда, и никто не узнал, что за его душой столько мерзости, включая смертельную аварию, в которой погибли мои родители. И ведь у него практически всё получилось! Если бы не внимательность рыжика, если бы не слаженные действия команды… Нет, даже думать об этом не хочу.
Проснулась я от того, что перед входом в отделение парочка лет сорока пяти тщетно пыталась взять штурмом сестринский пост и прорваться внутрь.
- Вы не понимаете, у меня там сын лежит с огнестрельным ранением, Илья Шатурский! Я должна знать, что с ним, мне срочно нужно его увидеть!
Вот те на. Похоже, это родители Руди пожаловали. Медсестра на посту была уже новая, значит, успела смениться утром. И ничего она истерящей матушке сообщать не собиралась, угрожая, что ещё чуть-чуть и позвонит на пост охраны, если та не успокоится.
- У него только плечо прострелено, - сказала я, с трудом сфокусировав взгляд. – Фрозен сказал, до свадьбы заживет. Сквозное ранение, кость не задета, осколков нет.
- Рассказывай! – подбежал ко мне папаша, приподнял за плечи и… задел пальцем то место, где прошла пуля Заточного, от чего я едва в очередной раз не лишилась чувств.
- Простите, - кое-как собрала я глаза в кучу. – Уберите, пожалуйста, ваши руки. Мне тоже досталось. Илья меня закрыл от стрелка, но не до конца. И, если вас не затруднит, посадите меня, а то я боюсь, что опять поплыву. Или кровь потечет, а у меня только одна чистая футболка осталась.
От такого папа побелел почище Фрозена, но меня, хвала всему сущему, больше трясти не стал, а со всей возможной деликатностью препроводил обратно в кресло.
Я как могла объяснила родителям, что произошло, стараясь не вдаваться в лишние подробности. Заодно услышала, что о случившемся они узнали, решив в выходной на ночь глядя посмотреть на запись трансляции нашего концерта, а потом в ужасе долго выясняли у Дэна, куда увезли их сына. Поначалу приехали не по тому адресу, что, разумеется, не добавило им доброты, но со второго раза после длительных созвонов уже с Сан Санычем таки нашли нужное место.
- Значит, ты Бонни? – первой сориентировалась мать рыжика.
Я кивнула. Почему-то мне было уже совершенно всё равно, что они про меня на пару с отцом подумают. Да пусть хоть монстром назовут. Я безумно хотела спать. Пить крутой мясной бульон и домашний компот. Нежиться в постели. Честное слово: если бы сейчас Наоми вышла и объявила, что своей волей оставляет меня здесь на пару-тройку дней, вообще бы не возражала. Я безумно устала от всей этой дряни.
- У нашего мальчика хороший вкус, - грустно улыбнулся отец Руди. – Эх, декабрист!..
Я так и не поняла, при чём здесь были помянуты декабристы, но ещё через пятнадцать минут пошатывающийся Руди собственной персоной вышел к нам и сообщил, что врач его осмотрел, рекомендовал остаться под наблюдением, но в целом не видит препятствий для выписки, если будет гарантия, что рану ежедневно станут осматривать специалисты. Видимо, медсестра с поста сообщила ему, что тут его заждались родители и девушка, вот он и решил, зная нас, что лучше самому показаться, чем ждать полноценного штурма.
- Может, останешься? – спросил его отец.
- Нет. У меня полный порядок, - заверил его Руди и перевел взгляд на меня. – Ты что, так всю ночь здесь и провела? Ты же сама ранена! Да что за?..
- Дома и стены помогают, - подытожила мать. – Давай оформляйся, и повезем тебя с Бонни к нам. А то на вас смотреть страшно, призраки подземелья. Да, мотоцикл твой уже в клабхаусе, отправили на мотоэвакуаторе, не волнуйся. За аккордеон Дениска отвечает, говорит, тоже сберегли в целости-сохранности.
Меня, как назло, снова скрутило, поэтому смысл того, что говорила мама, дошел до меня не сразу. Они забирают нас обоих? Но они же видят меня в первый раз?..
Всю дорогу мы с рыжиком спали друг у друга на коленях. Один раз, разлепив глаза, я увидела в зеркале заднего обзора, как его отец, сидя за рулем, бросает на нас быстрый взгляд и улыбается.
Дома мы с Ильей, стараясь не намочить повязки, тщательно отмыли друг друга от следов крови, переоделись в чистые футболки, пахнущие лавандой, которые выдала нам его мама, попили сладкого чаю с бутербродами и рухнули спать до самого вечера. Кажется, мне что-то снилось, со стрельбой и погоней, но на сей раз это было почему-то совершенно не страшно. Словно смотришь голливудский боевик.
Вечер принес массу сюрпризов. Когда мы с Руди наконец-то окончательно проснулись и выползли из комнаты, я нос к носу столкнулась практически с полной копией моего любимого, только в другой раскраске. Тот же прищур, рот, нос, манера кривить уголок рта – просто один в один! Хорошо я хоть была заторможенная, поэтому не успела заорать от неожиданности, только глаза на него вытаращила. Иначе бы совсем неудобно вышло.
- Я ж тебе говорил, что мы с младшим братом очень похожи, - хмыкнул рыжик, глядя на мою реакцию. – Ну да, знакомьтесь. Это Ярослав, это Бонни.
- Можно просто Ярик, - улыбнулся мне братец, а потом перевел жадный взгляд на Илью. – Рассказывай, так что у вас там случилось?! В прессе такую ересь пишут, уже даже байкерские войны приплели. Вы вообще в курсе, что вы нынче звезды всего интернета? У вашего концерта уже больше сотни тысяч просмотров, и это меньше, чем за сутки. А у эпизода со стрельбой, который кто-то на ютуб вырезал и выложил, и того больше! Правда, там мало что понятно. Все вдруг падают, музыка заканчивается и настает полная неразбериха.
- Про нас пишут в прессе?! – ужаснулась я.
- Похоже, кто-то пересмотрел «Сынов Анархии», - скривился Руди. – Мать вашу так! Какие нахер байкерские войны? Тем более этот крендель вообще на машине был.
- На ворованной, – кивнул Ярик. – А в крови такая адская смесь, что вообще непонятно, как он на ногах держался и вообще хоть куда-то попал. Тот ещё торчок!
Руди отвесил брату дружеский подзатыльник.
- Знаешь, нам и этого вполне хватило.
- А ещё ко мне в личку постучался корреспондент, просил об эксклюзивном интервью. Я вот сдуру отказался, а теперь думаю, сколько бы я мог на тебе поднять? – расхохотался не-рыжик.
- Ах ты ж, негодяй! – с непередаваемой нежностью в голосе Илья растрепал вихры брата.
- Елки-палки! – дошло до меня. – А я ведь никому из своих с тех пор не звонила.
- Я тоже, - мрачно подтвердил Руди.
Первым делом я набрала Марину. Как выяснилось, паниковала я зря: все прекрасно были осведомлены, где я нахожусь. Похоже, мама рыжика временно взяла на себя функцию нашего пресс-секретаря, ничем иным я это объяснить не могу. Бабушка уже была в курсе случившегося, передавала всяческие приветы и призывы держаться, а мне отдельно было настоятельно рекомендовано из дома не выходить, в сеть тоже не заглядывать, и ждать дальнейших указаний старших. Странно что-то. Я, конечно, понимаю, что журналисты желтой прессы – те ещё доставалы, но зачем так темнить и перестраховываться?
- Херня какая-то, - приватно признался мне Руди после созвона с Дэном. Что-то они там мутят, похоже. И очень просят нас с тобой сидеть аки мыши под веником хотя бы до завтрашнего дня.
- Ничего не понимаю. Кстати, а как там Зюсь? Не знаешь? Я совсем забыла спросить.
- А у него четко по списку Фрозена. Выбит позвонок, сотрясение мозга, огнестрельное ранение, ну и стенокардия до кучи. Это ещё минимум неделя в больнице, а то и больше. Ты, кстати, знала, что он Афган и первую чеченскую прошел? Я почему-то думал, что Зюсь куда моложе. А он профессиональный военный. То есть, уже военный пенсионер, но всё равно.
- Откуда же я могла знать? Он про себя молчал наглухо. О том, что у него частичный паралич лицевого нерва я только от Родегаста услышала. Да и не выглядит он таким старым. Просто, ну… дядюшка фрик. И что такого?
- Он один. Родителей похоронил уже давно, младшая сестра родила племяшку, потом померла от чего-то, девочку отец и его родичи воспитывают. А сам он так и не женился. Вроде как после одного не самого приятного случая понял, что девушкам нафиг не сдался муж, которого мотыляет туда-сюда по свету с неясными перспективами.
- Откуда дровишки?
- Тот же Родегаст рассказал вчера. К Зюсю в госпиталь уже Долли и Саныч с гостинцами ездили. Вроде как жив и бодр, ещё и фыркает, что из-за такой ерунды столько танцев вокруг.
- Интересно, а у самого Родегаста семья есть?
- И ещё какая! – заулыбался рыжик. – Он вообще уже несколько раз как прадедушка! И жену свою до сих пор до умопомрачения обожает. Там такая боевая бабушка! Вся в татухах и пирсинге!
- Стоп! – дошло до меня. – А где это ты супругу Родегаста мог видеть?
- Не помнишь? Когда старшим требовалось свои инструменты до клабхауса довезти? У тебя что-то там по рисованию было, ты от ноутбука не отрывалась, и еще надо было успеть всё сделать до репетиции с Долли и Дросселем. Ну а мы тем временем поехали с Родегастом и Джун по всем адресам, которые нам дали хранители. Адрес Родегаста последний был. Вот там нас в оборот и взяли. Накормили до отвала, с собой гостинцев отвалили, ну и заодно поведали пару-троечку семейных баек.
- Не возьмут меня в разведчики, - печально вздохнула я. – И саму поездку пропустила, и тебя потом ни о чем не спросила.
В ответ на это рыжик только крепко меня обнял одной рукой и поцеловал.
За ужином собралась вся семья. Странно: родных Руди я видела сегодня впервые, но у меня было такое чувство, будто знаю их очень-очень давно. Не было никакой неловкости или натянутости. Ярик хохмил, отец с рыжиком от него не отставали, а мама то и дело пыталась мягко урезонить своих разошедшихся мужчин. В итоге я осмелела и спросила:
- Вы в госпитале назвали Илью декабристом. А почему?
Папа вдруг почему-то смутился, а Руди с возмущением посмотрел на него.
- Это ведь то, о чем я думаю? Шутка про ссылку и всё такое?
Папа лишь виновато улыбнулся и развел руками.
- А что это за шутка?
- Вот раз сам назвал, пусть теперь сам и рассказывает! – мстительно заявил рыжик.
- А может, не надо? – робко попыталась вмешаться мама.
- Надо! Бонни не обидится, у неё с чувством юмора полный порядок. Так что давай, жги!
- Мемуары декабриста, - вздохнул папа. – А потом в Сибирь приехала жена и испортила мне всю каторгу.
- Очень смешно, ха-ха, - фыркнул Руди. – И вообще, если бы я знал, что Бонни в эту ночь сидела в коридоре, я бы вообще от госпитализации отказался. Я-то думал, её тоже положили.
- Всё-всё, признаю свою вину, был неправ, – поднял руки вверх папа.
Ох, весёлые ребята. И вот даже не знаешь теперь, обижаться на такое или не стоит? Хотя зачем? Видно же, что человек не со зла ляпнул, а так, не подумавши.
До самого позднего вечера мы втроем с Яриком проторчали в нашей комнате, обсуждая новые дикие версии, которые успели выдвинуть журналисты. Радовало одно: по словам младшенького, изгалялись на эту тему лишь третьесортные желтые издания, из числа тех, что пишут заголовки в стиле «Когда известный артист узнал всю правду, он зарыдал». Нормальные ограничились короткими заметками про стрельбу в столичном клубе. Иногда еще сообщали, что наркоман, который её устроил, погиб, удирая на автомобиле, не справившись с управлением. Удивительно то, что про погоню за ним нигде не было ни слова. Наши промолчали? Или что?
На следующий день позвонил Саныч и предложил посидеть ещё денек дома. Дескать, сейчас он забросит к нам Фрозена с аптечкой, тот сделает перевязки, и лежите дальше отдыхайте, да в потолок поплевывайте. Мы с Руди переглянулись и пожали плечами. Ладно, пускай так. Тем более здесь и душ, и все прочие удобства. Мама рыжика ещё вчера успела сбегать в магазин и купить для меня удобное нижнее белье и уютные домашние штанишки, а футболок здесь и так было выше крыши.
- Но это точно был он? – Саныч пристально смотрел на Блейда.
- Судя по тому, что я увидел – он самый. Но пойми, там… месиво, короче.
У меня все поплыло перед глазами, и даже нашатырь не сразу вернул меня обратно. Когда я стараниями Светы снова пришла в себя, то услышала:
-…у Бульдога же видеорегистратор, вот мы на всякий пожарный и сняли флешку. Сейчас скопируем, и можно будет отдавать её полиции.
- Выходит, первым ему на хвост упал именно Бульдог?
- Ну да. Он же через служебный выход ломанулся напрямую на стоянку, успел засечь, на какой машине удирает Заточный. Ну а мы пока выскочили через главный вход, пока пятое-десятое. Короче, ориентировались в основном на Бульдога. Ну а он не подвел. Вел клиента предельно аккуратно, мы успели их нагнать, пожалуй, минуты за полторы до того, как всё случилось.
- Окей, тогда копируйте флешку на наш ноутбук, саму флешку потом отдайте мне, с полицией буду общаться я, как старший. Кстати, судя по сиренам, вот и они наконец-то пожаловали. К шапочному разбору практически, мать их ети!
- Не, - мотнул головой Фрозен. – Что угодно ставлю, это медики. Я ж в бригаде почти год отработал, не забывайте. Ни с чем этот звук не спутаю.
Признаюсь, с трудом припоминаю дальнейшие события того вечера, и мне даже чуточку стыдно за это. У меня-то всего лишь царапина, серьезно пострадали от Заточного только Зюсь и Руди, но они по большей части были при своей памяти, а я то и дело выпадала в осадок. Барышня кисейная, фу.
Когда меня уже вели к машине скорой помощи, подбежавшая Марина кинула мне одну из наших новых футболок, которыми сегодня торговала. Точно. Пусть футболка и не по размеру велика, но мне она ещё понадобится, когда поеду обратно. А то кожанка считай на голое тело – это, может быть, и сексуально, но холодно и неприятно.
Не знаю, как так вышло, но наша троица оказалась не в обычной городской больнице, а в госпитале. Причем, тот самом, где лечилась бабушка. Меня осмотрели, вкололи противостолбнячную сыворотку, поменяли повязку и предложили валить на все четыре стороны, потому что ничего угрожающего жизни не нашли, а рана реально была пустяковой. Но я не могла оставить Руди одного. Поэтому правдами-неправдами устроилась в кресле неподалеку от входа в его отделение. Внутрь входить было строго запрещено, да и возле входа сидеть, в общем-то, тоже, но врач, которая приняла нас обоих, темнокожая красавица Наоми, как-то решила этот вопрос. И потянулись долгие часы ожидания до рассвета.
Только сейчас до меня дошло, что Заточного больше нет. А значит, бояться больше нечего. И некого. Вряд ли его родные соберутся против меня в крестовый поход, раз сами отказались знать Юрку. Вот она, свобода. Только какой же ценой она нам досталась?..
А я ведь до последнего не верила, что так произойдет. Всё казалось, и бабушка, и Саныч преувеличивают остроту проблемы. Это когда я родилась, говорят, подобное было в порядке вещей. Лихие девяностые, эге-гей, дикий Запад в среднерусской полосе. А тут… стрельба в ночном клубе, да ещё и на концерте, и после досмотра охранниками. Сюр какой-то. На что Заточный вообще рассчитывал? Что убьет меня и сможет смыться? Под камерами, считай в центре столицы? Он явно какой-то ненормальный. Затаился бы, начал новую жизнь, никто бы про него и не вспомнил. Но нет же, закусило идиота. Непременно надо было меня наказать. Да так, чтобы я замолчала навсегда, и никто не узнал, что за его душой столько мерзости, включая смертельную аварию, в которой погибли мои родители. И ведь у него практически всё получилось! Если бы не внимательность рыжика, если бы не слаженные действия команды… Нет, даже думать об этом не хочу.
Проснулась я от того, что перед входом в отделение парочка лет сорока пяти тщетно пыталась взять штурмом сестринский пост и прорваться внутрь.
- Вы не понимаете, у меня там сын лежит с огнестрельным ранением, Илья Шатурский! Я должна знать, что с ним, мне срочно нужно его увидеть!
Вот те на. Похоже, это родители Руди пожаловали. Медсестра на посту была уже новая, значит, успела смениться утром. И ничего она истерящей матушке сообщать не собиралась, угрожая, что ещё чуть-чуть и позвонит на пост охраны, если та не успокоится.
- У него только плечо прострелено, - сказала я, с трудом сфокусировав взгляд. – Фрозен сказал, до свадьбы заживет. Сквозное ранение, кость не задета, осколков нет.
- Рассказывай! – подбежал ко мне папаша, приподнял за плечи и… задел пальцем то место, где прошла пуля Заточного, от чего я едва в очередной раз не лишилась чувств.
- Простите, - кое-как собрала я глаза в кучу. – Уберите, пожалуйста, ваши руки. Мне тоже досталось. Илья меня закрыл от стрелка, но не до конца. И, если вас не затруднит, посадите меня, а то я боюсь, что опять поплыву. Или кровь потечет, а у меня только одна чистая футболка осталась.
От такого папа побелел почище Фрозена, но меня, хвала всему сущему, больше трясти не стал, а со всей возможной деликатностью препроводил обратно в кресло.
Я как могла объяснила родителям, что произошло, стараясь не вдаваться в лишние подробности. Заодно услышала, что о случившемся они узнали, решив в выходной на ночь глядя посмотреть на запись трансляции нашего концерта, а потом в ужасе долго выясняли у Дэна, куда увезли их сына. Поначалу приехали не по тому адресу, что, разумеется, не добавило им доброты, но со второго раза после длительных созвонов уже с Сан Санычем таки нашли нужное место.
- Значит, ты Бонни? – первой сориентировалась мать рыжика.
Я кивнула. Почему-то мне было уже совершенно всё равно, что они про меня на пару с отцом подумают. Да пусть хоть монстром назовут. Я безумно хотела спать. Пить крутой мясной бульон и домашний компот. Нежиться в постели. Честное слово: если бы сейчас Наоми вышла и объявила, что своей волей оставляет меня здесь на пару-тройку дней, вообще бы не возражала. Я безумно устала от всей этой дряни.
- У нашего мальчика хороший вкус, - грустно улыбнулся отец Руди. – Эх, декабрист!..
Я так и не поняла, при чём здесь были помянуты декабристы, но ещё через пятнадцать минут пошатывающийся Руди собственной персоной вышел к нам и сообщил, что врач его осмотрел, рекомендовал остаться под наблюдением, но в целом не видит препятствий для выписки, если будет гарантия, что рану ежедневно станут осматривать специалисты. Видимо, медсестра с поста сообщила ему, что тут его заждались родители и девушка, вот он и решил, зная нас, что лучше самому показаться, чем ждать полноценного штурма.
- Может, останешься? – спросил его отец.
- Нет. У меня полный порядок, - заверил его Руди и перевел взгляд на меня. – Ты что, так всю ночь здесь и провела? Ты же сама ранена! Да что за?..
- Дома и стены помогают, - подытожила мать. – Давай оформляйся, и повезем тебя с Бонни к нам. А то на вас смотреть страшно, призраки подземелья. Да, мотоцикл твой уже в клабхаусе, отправили на мотоэвакуаторе, не волнуйся. За аккордеон Дениска отвечает, говорит, тоже сберегли в целости-сохранности.
Меня, как назло, снова скрутило, поэтому смысл того, что говорила мама, дошел до меня не сразу. Они забирают нас обоих? Но они же видят меня в первый раз?..
Прода от 03.06.2022
Всю дорогу мы с рыжиком спали друг у друга на коленях. Один раз, разлепив глаза, я увидела в зеркале заднего обзора, как его отец, сидя за рулем, бросает на нас быстрый взгляд и улыбается.
Дома мы с Ильей, стараясь не намочить повязки, тщательно отмыли друг друга от следов крови, переоделись в чистые футболки, пахнущие лавандой, которые выдала нам его мама, попили сладкого чаю с бутербродами и рухнули спать до самого вечера. Кажется, мне что-то снилось, со стрельбой и погоней, но на сей раз это было почему-то совершенно не страшно. Словно смотришь голливудский боевик.
Вечер принес массу сюрпризов. Когда мы с Руди наконец-то окончательно проснулись и выползли из комнаты, я нос к носу столкнулась практически с полной копией моего любимого, только в другой раскраске. Тот же прищур, рот, нос, манера кривить уголок рта – просто один в один! Хорошо я хоть была заторможенная, поэтому не успела заорать от неожиданности, только глаза на него вытаращила. Иначе бы совсем неудобно вышло.
- Я ж тебе говорил, что мы с младшим братом очень похожи, - хмыкнул рыжик, глядя на мою реакцию. – Ну да, знакомьтесь. Это Ярослав, это Бонни.
- Можно просто Ярик, - улыбнулся мне братец, а потом перевел жадный взгляд на Илью. – Рассказывай, так что у вас там случилось?! В прессе такую ересь пишут, уже даже байкерские войны приплели. Вы вообще в курсе, что вы нынче звезды всего интернета? У вашего концерта уже больше сотни тысяч просмотров, и это меньше, чем за сутки. А у эпизода со стрельбой, который кто-то на ютуб вырезал и выложил, и того больше! Правда, там мало что понятно. Все вдруг падают, музыка заканчивается и настает полная неразбериха.
- Про нас пишут в прессе?! – ужаснулась я.
- Похоже, кто-то пересмотрел «Сынов Анархии», - скривился Руди. – Мать вашу так! Какие нахер байкерские войны? Тем более этот крендель вообще на машине был.
- На ворованной, – кивнул Ярик. – А в крови такая адская смесь, что вообще непонятно, как он на ногах держался и вообще хоть куда-то попал. Тот ещё торчок!
Руди отвесил брату дружеский подзатыльник.
- Знаешь, нам и этого вполне хватило.
- А ещё ко мне в личку постучался корреспондент, просил об эксклюзивном интервью. Я вот сдуру отказался, а теперь думаю, сколько бы я мог на тебе поднять? – расхохотался не-рыжик.
- Ах ты ж, негодяй! – с непередаваемой нежностью в голосе Илья растрепал вихры брата.
- Елки-палки! – дошло до меня. – А я ведь никому из своих с тех пор не звонила.
- Я тоже, - мрачно подтвердил Руди.
Первым делом я набрала Марину. Как выяснилось, паниковала я зря: все прекрасно были осведомлены, где я нахожусь. Похоже, мама рыжика временно взяла на себя функцию нашего пресс-секретаря, ничем иным я это объяснить не могу. Бабушка уже была в курсе случившегося, передавала всяческие приветы и призывы держаться, а мне отдельно было настоятельно рекомендовано из дома не выходить, в сеть тоже не заглядывать, и ждать дальнейших указаний старших. Странно что-то. Я, конечно, понимаю, что журналисты желтой прессы – те ещё доставалы, но зачем так темнить и перестраховываться?
- Херня какая-то, - приватно признался мне Руди после созвона с Дэном. Что-то они там мутят, похоже. И очень просят нас с тобой сидеть аки мыши под веником хотя бы до завтрашнего дня.
- Ничего не понимаю. Кстати, а как там Зюсь? Не знаешь? Я совсем забыла спросить.
- А у него четко по списку Фрозена. Выбит позвонок, сотрясение мозга, огнестрельное ранение, ну и стенокардия до кучи. Это ещё минимум неделя в больнице, а то и больше. Ты, кстати, знала, что он Афган и первую чеченскую прошел? Я почему-то думал, что Зюсь куда моложе. А он профессиональный военный. То есть, уже военный пенсионер, но всё равно.
- Откуда же я могла знать? Он про себя молчал наглухо. О том, что у него частичный паралич лицевого нерва я только от Родегаста услышала. Да и не выглядит он таким старым. Просто, ну… дядюшка фрик. И что такого?
- Он один. Родителей похоронил уже давно, младшая сестра родила племяшку, потом померла от чего-то, девочку отец и его родичи воспитывают. А сам он так и не женился. Вроде как после одного не самого приятного случая понял, что девушкам нафиг не сдался муж, которого мотыляет туда-сюда по свету с неясными перспективами.
- Откуда дровишки?
- Тот же Родегаст рассказал вчера. К Зюсю в госпиталь уже Долли и Саныч с гостинцами ездили. Вроде как жив и бодр, ещё и фыркает, что из-за такой ерунды столько танцев вокруг.
- Интересно, а у самого Родегаста семья есть?
- И ещё какая! – заулыбался рыжик. – Он вообще уже несколько раз как прадедушка! И жену свою до сих пор до умопомрачения обожает. Там такая боевая бабушка! Вся в татухах и пирсинге!
- Стоп! – дошло до меня. – А где это ты супругу Родегаста мог видеть?
- Не помнишь? Когда старшим требовалось свои инструменты до клабхауса довезти? У тебя что-то там по рисованию было, ты от ноутбука не отрывалась, и еще надо было успеть всё сделать до репетиции с Долли и Дросселем. Ну а мы тем временем поехали с Родегастом и Джун по всем адресам, которые нам дали хранители. Адрес Родегаста последний был. Вот там нас в оборот и взяли. Накормили до отвала, с собой гостинцев отвалили, ну и заодно поведали пару-троечку семейных баек.
- Не возьмут меня в разведчики, - печально вздохнула я. – И саму поездку пропустила, и тебя потом ни о чем не спросила.
В ответ на это рыжик только крепко меня обнял одной рукой и поцеловал.
За ужином собралась вся семья. Странно: родных Руди я видела сегодня впервые, но у меня было такое чувство, будто знаю их очень-очень давно. Не было никакой неловкости или натянутости. Ярик хохмил, отец с рыжиком от него не отставали, а мама то и дело пыталась мягко урезонить своих разошедшихся мужчин. В итоге я осмелела и спросила:
- Вы в госпитале назвали Илью декабристом. А почему?
Папа вдруг почему-то смутился, а Руди с возмущением посмотрел на него.
- Это ведь то, о чем я думаю? Шутка про ссылку и всё такое?
Папа лишь виновато улыбнулся и развел руками.
- А что это за шутка?
- Вот раз сам назвал, пусть теперь сам и рассказывает! – мстительно заявил рыжик.
- А может, не надо? – робко попыталась вмешаться мама.
- Надо! Бонни не обидится, у неё с чувством юмора полный порядок. Так что давай, жги!
- Мемуары декабриста, - вздохнул папа. – А потом в Сибирь приехала жена и испортила мне всю каторгу.
- Очень смешно, ха-ха, - фыркнул Руди. – И вообще, если бы я знал, что Бонни в эту ночь сидела в коридоре, я бы вообще от госпитализации отказался. Я-то думал, её тоже положили.
- Всё-всё, признаю свою вину, был неправ, – поднял руки вверх папа.
Ох, весёлые ребята. И вот даже не знаешь теперь, обижаться на такое или не стоит? Хотя зачем? Видно же, что человек не со зла ляпнул, а так, не подумавши.
До самого позднего вечера мы втроем с Яриком проторчали в нашей комнате, обсуждая новые дикие версии, которые успели выдвинуть журналисты. Радовало одно: по словам младшенького, изгалялись на эту тему лишь третьесортные желтые издания, из числа тех, что пишут заголовки в стиле «Когда известный артист узнал всю правду, он зарыдал». Нормальные ограничились короткими заметками про стрельбу в столичном клубе. Иногда еще сообщали, что наркоман, который её устроил, погиб, удирая на автомобиле, не справившись с управлением. Удивительно то, что про погоню за ним нигде не было ни слова. Наши промолчали? Или что?
На следующий день позвонил Саныч и предложил посидеть ещё денек дома. Дескать, сейчас он забросит к нам Фрозена с аптечкой, тот сделает перевязки, и лежите дальше отдыхайте, да в потолок поплевывайте. Мы с Руди переглянулись и пожали плечами. Ладно, пускай так. Тем более здесь и душ, и все прочие удобства. Мама рыжика ещё вчера успела сбегать в магазин и купить для меня удобное нижнее белье и уютные домашние штанишки, а футболок здесь и так было выше крыши.
