- Ты намекаешь, что это я во всем виновата?! – я начала закипать. Да сколько можно-то?!
- Я не намекаю. Я прямо говорю, что бесполезно играть по правилам с тем, кто чихать на них хотел с большой колокольни. Или думаешь, нарисованные на асфальте полоски кого-то спасут? В нашей с тобой ситуации неадекват за рулем уже проскочил светофор, и тут не то что на зебру выходить опасно, а с тротуара бы убраться куда подальше.
- Но это мой город, и я хочу здесь жить. Здесь, а не в столице.
Бабушка вздохнула еще раз.
- Не хотела я этого говорить, но видимо, придется. Если ты останешься здесь, то рано или поздно попадешься в лапы к этим молодчикам. К сожалению, это всего лишь вопрос времени. Постоянно сидеть взаперти ты не сможешь, а на улице тебя выследят и похитят. Я не зря сказала, что Заточный злопамятен как росомаха. Знаешь ведь, чем отличается этот милейший зверь? Он может преследовать своего обидчика днем и ночью, выследить его за сотни километров от места их первой встречи и напасть исподтишка с единственной целью: уничтожить. Вот и Юрий не успокоится, пока тебя прилюдно не опустит. Дальше возможны только два варианта. Первый – тебя убьют. А для всех объявят пропавшей без вести. И даже если я буду ночевать на крыльце полиции, это ничего не изменит. Думаю, понимаешь почему. Второй вариант – тебя изнасилуют. И ты, разумеется, молчать не станешь, не тот характер. Ты будешь добиваться справедливости, захочешь, чтобы его наказали и осудили. Столкнешься с массой унижений, тебя будут уверять, что ты сама этого хотела, что клевещешь на хорошего человека. Твои показания в какой-то момент потеряются вместе с результатами экспертизы. А ты в процессе разборок с Заточными навсегда получишь клеймо стрёмной гулящей девки. Не думаю, что именно об этом ты мечтала всю жизнь. Потом от Заточного придет гонец. Принесет тебе три с половиной копейки в качестве отступного и потребует молчать. Вполне может намекнуть, что если не согласишься, то твоя бабушка пострадает. Если ты не сдашься, то у тебя останется единственный вариант призвать его к ответу: рассказать все журналистам. И тогда твою личную жизнь будут обсуждать буквально все, кому не лень. Недолго, с полгода, максимум с год, но всё равно: каждый второй, если не каждый первый сочтет своим правом сунуть нос в твое белье и перемыть тебе кости. И у каждого будет своя версия: сама ты отдалась Заточному, или нет. Была ли ты пьяна и вообще не закладываешь ли ты за воротник. Хотела ли ты замуж за Заточного, пыталась ли привязать его к себе беременностью. Сколько у тебя было любовников, и в каком возрасте появился первый. О, у людей весьма богатая нездоровая фантазия. А потом будет суд. И хорошему, но оступившемуся мальчику Юре присудят года три, из которых он отсидит дай бог половину и выйдет. Как полагаешь, какие чувства он будет к тебе испытывать? Да и учти: от осинки не родятся апельсинки. Если Заточному разрешено так себя вести, значит, его папаша это одобряет. А с ним связываться куда опаснее, чем с его сынком.
Я очень хотела закричать, что это не так, что бабушка всё преувеличивает, но вообще-то я понимала, что она права. Если до этого и была призрачная надежда, что наша стычка забудется, то вчерашние разборки возле подъезда всё наглядно показали. Да, чем дальше я окажусь от обезумевшего Юрки, тем спокойнее и дольше проживу. Моей вины тут нет, просто такое вот стечение обстоятельств.
- И что, ему всё сойдет с рук? – я не чувствовала ничего, кроме горького отчаяния.
- Вот уж нет! – холодно усмехнулась бабушка и почему-то посмотрела на памятник. – Но это не твоя забота. Пойдем, мы и так задержались. А у нас с тобой меньше суток до поезда и ни одной собранной сумки.
Мы вернулись домой около восьми утра. А уже в половине десятого бабушка позвала меня к окну и показала на припарковавшуюся неподалеку машину. Ту самую, в которой вчера приехал Заточный и его дружки. Мы с Верой молча переглянулись, говорить тут было не о чем. На меня реально объявили охоту, обложили как медведя в берлоге. И надеяться на то, что парням это в скором времени надоест, увы, не приходилось. Оставалось только бежать.
Опыт ежегодных переездов в общагу и обратно даром не прошел. Чемодан и сумку я собрала безо всякого труда. Из еды в дорогу решила взять бутерброды и холодный чай в бутылке. Бабушка еще раз позвонила Марине и та подтвердила, что встретит меня на вокзале. Надеюсь, я её хотя бы узнаю, а то последний раз я тетушку видела еще до того, как поступила в институт.
Осталось только придумать, как выйти из дома, не попавшись на глаза Заточному и его банде. Бабушка была подозрительно спокойна на этот счет, а я вот, напротив, почему-то нервничала. Но, как оказалось, бояться реально было нечего. Юркина машина с визгом резины свалила из двора где-то сразу после полуночи. А в четыре утра мы уже ехали в такси на станцию. Стоянка у поезда длилась всего две минуты, но мне этого вполне хватило, чтобы погрузиться, и я даже успела помахать бабушке из окна.
Вера предусмотрительно купила билет на нижнюю полку, так что мне не пришлось мучиться с заброской вещей. Вторая бессонная ночь на ногах дала о себе знать, и я проспала почти всю дорогу к вящему неудовольствию соседей, которым явно хотелось с кем-нибудь поболтать. А потом показался перрон, поезд мягко качнулся в последний раз и мы остановились. Попутчики тут же ломанулись с вещами на выход, устроив в коридоре небольшую давку. Я же не спеша перекинула через плечо ремень сумки, развернула чемодан так, чтобы он не зацепился колесиками за коврик и, убедившись, что мне уже никто не помешает, покинула вагон.
Марина ждала меня, приплясывая на месте. И, разумеется, я к своему позору её не признала. Если бы она сама ко мне не подошла и не поздоровалась, точно бы стояла и глупо озиралась в ее поисках. Впрочем, посудите сами: в прошлый раз она была блондинкой с задорным ежиком волос, а сейчас превратилась в женщину-вамп с красной пышной шевелюрой ниже плеч. И вот как такую узнать? Тем более с папой они никогда не были похожи: он выдался мастью в мать, а Марина, по словам Веры Игнатьевны, была копией своего отца, моего деда. А я его, по понятным причинам, помнила очень смутно. Инфаркт нагнал дедушку, ещё когда я даже в школу не ходила. Да и жили мы тогда отдельно, на старой квартире, доставшейся маме по наследству. Это потом Вера решит, что раз муж умер, а младшая дочь уехала в большой город и возвращаться не собирается, надо бы перевезти к себе семью сына. Когда бабушка чего-то хотела, она была весьма убедительна. Так что наша семья перебралась к Вере в трехкомнатные хоромы, а старую квартиру родители в скором времени продали и купили машину.
Марина ни словом ни намеком не дала понять, что мое появление расстроило её планы. Вела себя так, будто я ее долгожданная гостья, и вообще была до крайности дружелюбной. Помогла дотащить сумку, вызвала такси, и мы рванули куда-то на север. По дороге она мне объяснила, что чисто формально живет в Москве, но вообще-то Куркино – это глубокое такое замкадье. Правда, по ее словам, район достаточно приятный для жизни, если не считать утренних и вечерних пробок из-за неудачно распланированной инфраструктуры. Но так как Марина фрилансер, её это не особо заботит.
Когда мы добрались до места, Марина с гордостью показала мне свою двухкомнатную квартиру, за которую буквально несколько месяцев назад выплатила остатки ипотеки. На мой немой вопрос, как ей это удалось, польщенно ответила, что это был долгий путь, начавшийся еще тогда, когда Марина уехала в столицу получать образование. Как и мне, ей достались от Веры подъемные. И она тут же вложила их в покупку комнаты в коммуналке. Сама жила в общежитии, а комнату сдавала. Плюс зарабатывала где могла. Через некоторое время комнату продала, купила в ипотеку небольшую студию. А дальше по накатанной: сделала еще один рывок, студию продала, двухкомнатную квартиру в приятном для себя районе купила. Уважаю! Я почему-то считала, что она живет в съемном жилье. Мне бы и в голову не пришло, что тетушка такая предприимчивая.
Я позвонила бабушке, успокоила ее, что у меня все хорошо, я на месте. Марина тут же помахала рукой и попросила передать ей привет.
- Кстати, Заточный опять приперся. Уже с соседями с третьего этажа поцапаться успел. Значит, пока не сообразил, что тебя и след простыл. Вот и держи его в неведении подольше. В соцсетях ничего лишнего не пиши, а лучше закрой их по максимуму. Чую, лишним не будет.
Вера Игнатьевна, конечно, была права от и до, но почему-то ее нравоучения меня выбесили. Я что, пятилетний ребенок, которому надо все разжевывать? Обидно, когда родная бабушка тебя за полную дуру держит.
Марина меж тем накрыла стол, и мы отправились завтракать, потому что по признанию самой тетушки, перед поездкой на вокзал она не перекусывала, и вообще её аппетит обычно просыпается уже после полудня, так что сейчас самое время что-нибудь схомячить. А что до моих бутербродов, я их благополучно сожрала в первые же пять минут путешествия перед тем, как пойти спать. Поэтому тоже успела проголодаться.
- Ты не очень сердишься, что меня не было на похоронах? – спросила она неожиданно. – Честно, я даже не знала, что произошло. Лежала дома с простудой, и только через неделю мама мне всё рассказала. Говорит, не хотела, чтобы я поехала и в дороге заболела еще сильнее. А моего мнения, как обычно, спросить забыла.
- Узнаю бабушку в полный рост! – хмыкнула я. – Нет, что ты. Ты прости, но мне даже и в голову не пришло, что надо тебя позвать. Я вообще в те дни невменяемая была, если честно. Да и поминок как таковых и не было, только я да бабушка за столом сидели. Родители не слишком компанейскими были, даже с коллегами по работе не торопились дружить. Вот и вышло, что звать-то по большому счету и некого было. А из маминой родни вообще никого не осталось.
- Да, я помню, Костя говорил, что в жены себе сироту взял, - подтвердила Марина. – Жутко это всё. И так нелепо. Мы с ним последний раз так давно общались, что я даже толком не помню, какой у него был голос. Даже приветами в основном через маму обменивались.
- А вы с ним были в ссоре? – задала я давно вертевшийся на языке вопрос.
- Почему ты так решила? – удивилась тетушка. – Просто мы были очень разными людьми. Всё, что нравилось мне, он изначально терпеть не мог, и наоборот. У нас тупо не находилось общих тем для разговора. Вот мама и решила, что проще развести нас по углам, чем ждать, пока кто-то из нас в очередной раз психанет.
- В очередной раз? – настал мой черед удивляться. – Так значит, ссоры все-таки были?
- Не то что б ссоры, но орали мы друг на друга порой жестко, - помрачнела Марина. – Костя всё напирал на то, что он мой старший брат, и я должна его во всем слушаться. А я уверяла, что не надо меня учить тому, что я знаю лучше него. Плюс разница в возрасте против нас работала. Почти десять лет – это не год-два. Да и занудой он был, что есть то есть. Уж прости, если обидела, но это правда. Как начнет нудить, так хоть святых выноси. Я уже сильно позже узнала такое определение – салонный дурак. Как дело касается чего-то всем известного, он тут гуру и начальник. Как речь заходит о чем-то, что не входило в зону его увлечений, он все равно продолжал с умным видом изрекать какие-то общие места, даже не замечая того, как раз за разом попадает впросак. А меня это бесило до того, что я начинала плеваться ядом. Еще раз прощу прощения, но просто чтоб между нами не было недопонимания: я любила Костю как брата, но как человек он меня совершенно не радовал и не привлекал, а в большинстве случаев откровенно бесил. Именно поэтому мы с Верой сошлись во мнении, что чем реже мы общаемся, тем лучше нам всем.
- Подожди, но получается, из-за этого договора ты видела бабушку раз в пять лет? – изумилась я.
- С чего бы? – тетушка выставилась на меня так, будто перед ней диковинная зверушка. – Два, а то и три раза в год мама приезжала ко мне в гости, и мы ходили с ней в оперетту, театр и вообще гуляли везде, где хотели. А вот с братом и твоей семьей я действительно общалась редко.
- А нам Вера Игнатьевна говорила, что ездит в санаторий для поправки здоровья, - запоздало сообразила я.
- Опять-таки узнаю маму в полный рост, - развеселилась Марина. – Ей бы в разведке работать, а не юристом на заводе. Всех провела, всем выдала нужную правдоподобную информацию, а дальше оставалось лишь поддерживать легенду.
- Кажется, мне нужно с этим свыкнуться. Переварить как-то, - призналась я.
- Вино пьешь? Или пиво предпочитаешь? – тут же осведомилась тетушка, по-своему восприняв мой ответ и встав из-за стола.
- А покрепче напитки можно? Я немного общагой испорчена, у нас с деликатесами был напряг.
- Тогда водка или коньяк, - легко согласилась Марина. – Тащу и то, и другое, а там выбирай. Ну и закуску из холодильника надо достать, а то ж это избиение младенцев получится при всем моем к тебе уважении.
Надо ли говорить, что уже через пару часов после нашего застолья я дрыхла в своей новой спальне без задних ног. Все ужасы последней недели, да и последнего года остались где-то там далеко. А впереди было что-то непонятное и странное, но жутко привлекательное.
На следующий день я проснулась рано утром, еще шести не было. Повалялась в полудреме с полчасика и лениво выползла на кухню. К моему удивлению, тетушка уже хозяйничала там, заваривая себе кофе. Завидев меня, улыбнулась и поставила на стол вторую чашку.
- Кстати, какие у тебя планы на жизнь? – словно между делом спросила Марина.
Я мысленно вздохнула: ну, понеслось. Именно этого вопроса я боялась пуще огня, потому что не знала толком, что на него ответить. Ведь планов у меня особых и не было.
- Ну, наверное, - начала я, - мне надо у тебя разузнать, как покупать жилье. Потому что иначе бабушкины деньги разойдутся на что-нибудь другое.
- А где и кем ты собираешься работать?
- Не знаю. Учителем или репетитором я быть точно не хочу. И вообще не понимаю, почему меня заставили учить эту трижды клятую высшую математику.
- Отыгрываем назад, - ничуть не меняя интонации, продолжила допрос тетушка. – Тебе семнадцать лет, ты можешь поступить в любой ВУЗ. Куда пойдешь?
- Туда, где научат рисовать!
- Рисовать красками, фломастерами, карандашами, или на компьютере?
- Наверное, на компьютере? – предположила я. – Вручную-то много не нарисуешь, мне кажется.
- Ты закончила свой художественный ВУЗ, научилась рисовать на компьютере. Куда пойдешь работать?
- Оформителем. Дизайнером. Книжки иллюстрировать. Да не знаю я! И какой прок об этом говорить, если у меня уже есть образование, и оно совершенно не то, что мне нужно?
- Почему же? Смысл обсуждать подобные вещи есть всегда. Видишь ли, я не просто так тебя об этом спрашиваю. Когда я затеяла свою комнатно-квартирную операцию, я уже знала, где и как я буду зарабатывать. Думаю, излишне спрашивать, знаешь ли ты, кем я работаю?
Я отрицательно помотала башкой.
- Я технический писатель. Изначально я училась на программиста, но где-то курсе на втором-третьем поняла, что это не совсем моё. Я понимаю коды, но чтобы их сочинять, нужно вдохновение.
- Я не намекаю. Я прямо говорю, что бесполезно играть по правилам с тем, кто чихать на них хотел с большой колокольни. Или думаешь, нарисованные на асфальте полоски кого-то спасут? В нашей с тобой ситуации неадекват за рулем уже проскочил светофор, и тут не то что на зебру выходить опасно, а с тротуара бы убраться куда подальше.
- Но это мой город, и я хочу здесь жить. Здесь, а не в столице.
Бабушка вздохнула еще раз.
- Не хотела я этого говорить, но видимо, придется. Если ты останешься здесь, то рано или поздно попадешься в лапы к этим молодчикам. К сожалению, это всего лишь вопрос времени. Постоянно сидеть взаперти ты не сможешь, а на улице тебя выследят и похитят. Я не зря сказала, что Заточный злопамятен как росомаха. Знаешь ведь, чем отличается этот милейший зверь? Он может преследовать своего обидчика днем и ночью, выследить его за сотни километров от места их первой встречи и напасть исподтишка с единственной целью: уничтожить. Вот и Юрий не успокоится, пока тебя прилюдно не опустит. Дальше возможны только два варианта. Первый – тебя убьют. А для всех объявят пропавшей без вести. И даже если я буду ночевать на крыльце полиции, это ничего не изменит. Думаю, понимаешь почему. Второй вариант – тебя изнасилуют. И ты, разумеется, молчать не станешь, не тот характер. Ты будешь добиваться справедливости, захочешь, чтобы его наказали и осудили. Столкнешься с массой унижений, тебя будут уверять, что ты сама этого хотела, что клевещешь на хорошего человека. Твои показания в какой-то момент потеряются вместе с результатами экспертизы. А ты в процессе разборок с Заточными навсегда получишь клеймо стрёмной гулящей девки. Не думаю, что именно об этом ты мечтала всю жизнь. Потом от Заточного придет гонец. Принесет тебе три с половиной копейки в качестве отступного и потребует молчать. Вполне может намекнуть, что если не согласишься, то твоя бабушка пострадает. Если ты не сдашься, то у тебя останется единственный вариант призвать его к ответу: рассказать все журналистам. И тогда твою личную жизнь будут обсуждать буквально все, кому не лень. Недолго, с полгода, максимум с год, но всё равно: каждый второй, если не каждый первый сочтет своим правом сунуть нос в твое белье и перемыть тебе кости. И у каждого будет своя версия: сама ты отдалась Заточному, или нет. Была ли ты пьяна и вообще не закладываешь ли ты за воротник. Хотела ли ты замуж за Заточного, пыталась ли привязать его к себе беременностью. Сколько у тебя было любовников, и в каком возрасте появился первый. О, у людей весьма богатая нездоровая фантазия. А потом будет суд. И хорошему, но оступившемуся мальчику Юре присудят года три, из которых он отсидит дай бог половину и выйдет. Как полагаешь, какие чувства он будет к тебе испытывать? Да и учти: от осинки не родятся апельсинки. Если Заточному разрешено так себя вести, значит, его папаша это одобряет. А с ним связываться куда опаснее, чем с его сынком.
Я очень хотела закричать, что это не так, что бабушка всё преувеличивает, но вообще-то я понимала, что она права. Если до этого и была призрачная надежда, что наша стычка забудется, то вчерашние разборки возле подъезда всё наглядно показали. Да, чем дальше я окажусь от обезумевшего Юрки, тем спокойнее и дольше проживу. Моей вины тут нет, просто такое вот стечение обстоятельств.
- И что, ему всё сойдет с рук? – я не чувствовала ничего, кроме горького отчаяния.
- Вот уж нет! – холодно усмехнулась бабушка и почему-то посмотрела на памятник. – Но это не твоя забота. Пойдем, мы и так задержались. А у нас с тобой меньше суток до поезда и ни одной собранной сумки.
Мы вернулись домой около восьми утра. А уже в половине десятого бабушка позвала меня к окну и показала на припарковавшуюся неподалеку машину. Ту самую, в которой вчера приехал Заточный и его дружки. Мы с Верой молча переглянулись, говорить тут было не о чем. На меня реально объявили охоту, обложили как медведя в берлоге. И надеяться на то, что парням это в скором времени надоест, увы, не приходилось. Оставалось только бежать.
Опыт ежегодных переездов в общагу и обратно даром не прошел. Чемодан и сумку я собрала безо всякого труда. Из еды в дорогу решила взять бутерброды и холодный чай в бутылке. Бабушка еще раз позвонила Марине и та подтвердила, что встретит меня на вокзале. Надеюсь, я её хотя бы узнаю, а то последний раз я тетушку видела еще до того, как поступила в институт.
Осталось только придумать, как выйти из дома, не попавшись на глаза Заточному и его банде. Бабушка была подозрительно спокойна на этот счет, а я вот, напротив, почему-то нервничала. Но, как оказалось, бояться реально было нечего. Юркина машина с визгом резины свалила из двора где-то сразу после полуночи. А в четыре утра мы уже ехали в такси на станцию. Стоянка у поезда длилась всего две минуты, но мне этого вполне хватило, чтобы погрузиться, и я даже успела помахать бабушке из окна.
Прода от 05.05.2022
Вера предусмотрительно купила билет на нижнюю полку, так что мне не пришлось мучиться с заброской вещей. Вторая бессонная ночь на ногах дала о себе знать, и я проспала почти всю дорогу к вящему неудовольствию соседей, которым явно хотелось с кем-нибудь поболтать. А потом показался перрон, поезд мягко качнулся в последний раз и мы остановились. Попутчики тут же ломанулись с вещами на выход, устроив в коридоре небольшую давку. Я же не спеша перекинула через плечо ремень сумки, развернула чемодан так, чтобы он не зацепился колесиками за коврик и, убедившись, что мне уже никто не помешает, покинула вагон.
Марина ждала меня, приплясывая на месте. И, разумеется, я к своему позору её не признала. Если бы она сама ко мне не подошла и не поздоровалась, точно бы стояла и глупо озиралась в ее поисках. Впрочем, посудите сами: в прошлый раз она была блондинкой с задорным ежиком волос, а сейчас превратилась в женщину-вамп с красной пышной шевелюрой ниже плеч. И вот как такую узнать? Тем более с папой они никогда не были похожи: он выдался мастью в мать, а Марина, по словам Веры Игнатьевны, была копией своего отца, моего деда. А я его, по понятным причинам, помнила очень смутно. Инфаркт нагнал дедушку, ещё когда я даже в школу не ходила. Да и жили мы тогда отдельно, на старой квартире, доставшейся маме по наследству. Это потом Вера решит, что раз муж умер, а младшая дочь уехала в большой город и возвращаться не собирается, надо бы перевезти к себе семью сына. Когда бабушка чего-то хотела, она была весьма убедительна. Так что наша семья перебралась к Вере в трехкомнатные хоромы, а старую квартиру родители в скором времени продали и купили машину.
Марина ни словом ни намеком не дала понять, что мое появление расстроило её планы. Вела себя так, будто я ее долгожданная гостья, и вообще была до крайности дружелюбной. Помогла дотащить сумку, вызвала такси, и мы рванули куда-то на север. По дороге она мне объяснила, что чисто формально живет в Москве, но вообще-то Куркино – это глубокое такое замкадье. Правда, по ее словам, район достаточно приятный для жизни, если не считать утренних и вечерних пробок из-за неудачно распланированной инфраструктуры. Но так как Марина фрилансер, её это не особо заботит.
Когда мы добрались до места, Марина с гордостью показала мне свою двухкомнатную квартиру, за которую буквально несколько месяцев назад выплатила остатки ипотеки. На мой немой вопрос, как ей это удалось, польщенно ответила, что это был долгий путь, начавшийся еще тогда, когда Марина уехала в столицу получать образование. Как и мне, ей достались от Веры подъемные. И она тут же вложила их в покупку комнаты в коммуналке. Сама жила в общежитии, а комнату сдавала. Плюс зарабатывала где могла. Через некоторое время комнату продала, купила в ипотеку небольшую студию. А дальше по накатанной: сделала еще один рывок, студию продала, двухкомнатную квартиру в приятном для себя районе купила. Уважаю! Я почему-то считала, что она живет в съемном жилье. Мне бы и в голову не пришло, что тетушка такая предприимчивая.
Я позвонила бабушке, успокоила ее, что у меня все хорошо, я на месте. Марина тут же помахала рукой и попросила передать ей привет.
- Кстати, Заточный опять приперся. Уже с соседями с третьего этажа поцапаться успел. Значит, пока не сообразил, что тебя и след простыл. Вот и держи его в неведении подольше. В соцсетях ничего лишнего не пиши, а лучше закрой их по максимуму. Чую, лишним не будет.
Вера Игнатьевна, конечно, была права от и до, но почему-то ее нравоучения меня выбесили. Я что, пятилетний ребенок, которому надо все разжевывать? Обидно, когда родная бабушка тебя за полную дуру держит.
Марина меж тем накрыла стол, и мы отправились завтракать, потому что по признанию самой тетушки, перед поездкой на вокзал она не перекусывала, и вообще её аппетит обычно просыпается уже после полудня, так что сейчас самое время что-нибудь схомячить. А что до моих бутербродов, я их благополучно сожрала в первые же пять минут путешествия перед тем, как пойти спать. Поэтому тоже успела проголодаться.
- Ты не очень сердишься, что меня не было на похоронах? – спросила она неожиданно. – Честно, я даже не знала, что произошло. Лежала дома с простудой, и только через неделю мама мне всё рассказала. Говорит, не хотела, чтобы я поехала и в дороге заболела еще сильнее. А моего мнения, как обычно, спросить забыла.
- Узнаю бабушку в полный рост! – хмыкнула я. – Нет, что ты. Ты прости, но мне даже и в голову не пришло, что надо тебя позвать. Я вообще в те дни невменяемая была, если честно. Да и поминок как таковых и не было, только я да бабушка за столом сидели. Родители не слишком компанейскими были, даже с коллегами по работе не торопились дружить. Вот и вышло, что звать-то по большому счету и некого было. А из маминой родни вообще никого не осталось.
- Да, я помню, Костя говорил, что в жены себе сироту взял, - подтвердила Марина. – Жутко это всё. И так нелепо. Мы с ним последний раз так давно общались, что я даже толком не помню, какой у него был голос. Даже приветами в основном через маму обменивались.
- А вы с ним были в ссоре? – задала я давно вертевшийся на языке вопрос.
- Почему ты так решила? – удивилась тетушка. – Просто мы были очень разными людьми. Всё, что нравилось мне, он изначально терпеть не мог, и наоборот. У нас тупо не находилось общих тем для разговора. Вот мама и решила, что проще развести нас по углам, чем ждать, пока кто-то из нас в очередной раз психанет.
- В очередной раз? – настал мой черед удивляться. – Так значит, ссоры все-таки были?
- Не то что б ссоры, но орали мы друг на друга порой жестко, - помрачнела Марина. – Костя всё напирал на то, что он мой старший брат, и я должна его во всем слушаться. А я уверяла, что не надо меня учить тому, что я знаю лучше него. Плюс разница в возрасте против нас работала. Почти десять лет – это не год-два. Да и занудой он был, что есть то есть. Уж прости, если обидела, но это правда. Как начнет нудить, так хоть святых выноси. Я уже сильно позже узнала такое определение – салонный дурак. Как дело касается чего-то всем известного, он тут гуру и начальник. Как речь заходит о чем-то, что не входило в зону его увлечений, он все равно продолжал с умным видом изрекать какие-то общие места, даже не замечая того, как раз за разом попадает впросак. А меня это бесило до того, что я начинала плеваться ядом. Еще раз прощу прощения, но просто чтоб между нами не было недопонимания: я любила Костю как брата, но как человек он меня совершенно не радовал и не привлекал, а в большинстве случаев откровенно бесил. Именно поэтому мы с Верой сошлись во мнении, что чем реже мы общаемся, тем лучше нам всем.
- Подожди, но получается, из-за этого договора ты видела бабушку раз в пять лет? – изумилась я.
- С чего бы? – тетушка выставилась на меня так, будто перед ней диковинная зверушка. – Два, а то и три раза в год мама приезжала ко мне в гости, и мы ходили с ней в оперетту, театр и вообще гуляли везде, где хотели. А вот с братом и твоей семьей я действительно общалась редко.
- А нам Вера Игнатьевна говорила, что ездит в санаторий для поправки здоровья, - запоздало сообразила я.
- Опять-таки узнаю маму в полный рост, - развеселилась Марина. – Ей бы в разведке работать, а не юристом на заводе. Всех провела, всем выдала нужную правдоподобную информацию, а дальше оставалось лишь поддерживать легенду.
- Кажется, мне нужно с этим свыкнуться. Переварить как-то, - призналась я.
- Вино пьешь? Или пиво предпочитаешь? – тут же осведомилась тетушка, по-своему восприняв мой ответ и встав из-за стола.
- А покрепче напитки можно? Я немного общагой испорчена, у нас с деликатесами был напряг.
- Тогда водка или коньяк, - легко согласилась Марина. – Тащу и то, и другое, а там выбирай. Ну и закуску из холодильника надо достать, а то ж это избиение младенцев получится при всем моем к тебе уважении.
Надо ли говорить, что уже через пару часов после нашего застолья я дрыхла в своей новой спальне без задних ног. Все ужасы последней недели, да и последнего года остались где-то там далеко. А впереди было что-то непонятное и странное, но жутко привлекательное.
Прода от 07.05.2022
На следующий день я проснулась рано утром, еще шести не было. Повалялась в полудреме с полчасика и лениво выползла на кухню. К моему удивлению, тетушка уже хозяйничала там, заваривая себе кофе. Завидев меня, улыбнулась и поставила на стол вторую чашку.
- Кстати, какие у тебя планы на жизнь? – словно между делом спросила Марина.
Я мысленно вздохнула: ну, понеслось. Именно этого вопроса я боялась пуще огня, потому что не знала толком, что на него ответить. Ведь планов у меня особых и не было.
- Ну, наверное, - начала я, - мне надо у тебя разузнать, как покупать жилье. Потому что иначе бабушкины деньги разойдутся на что-нибудь другое.
- А где и кем ты собираешься работать?
- Не знаю. Учителем или репетитором я быть точно не хочу. И вообще не понимаю, почему меня заставили учить эту трижды клятую высшую математику.
- Отыгрываем назад, - ничуть не меняя интонации, продолжила допрос тетушка. – Тебе семнадцать лет, ты можешь поступить в любой ВУЗ. Куда пойдешь?
- Туда, где научат рисовать!
- Рисовать красками, фломастерами, карандашами, или на компьютере?
- Наверное, на компьютере? – предположила я. – Вручную-то много не нарисуешь, мне кажется.
- Ты закончила свой художественный ВУЗ, научилась рисовать на компьютере. Куда пойдешь работать?
- Оформителем. Дизайнером. Книжки иллюстрировать. Да не знаю я! И какой прок об этом говорить, если у меня уже есть образование, и оно совершенно не то, что мне нужно?
- Почему же? Смысл обсуждать подобные вещи есть всегда. Видишь ли, я не просто так тебя об этом спрашиваю. Когда я затеяла свою комнатно-квартирную операцию, я уже знала, где и как я буду зарабатывать. Думаю, излишне спрашивать, знаешь ли ты, кем я работаю?
Я отрицательно помотала башкой.
- Я технический писатель. Изначально я училась на программиста, но где-то курсе на втором-третьем поняла, что это не совсем моё. Я понимаю коды, но чтобы их сочинять, нужно вдохновение.
