Колдун нахмурился:
- И почему тогда?
- К Алье захаживают и Мэй, и Артэйз, и другие дроу. В нашу башню. Как думаешь, что они сделают с твоей любимой игрушкой, если до неё доберутся? Прекрасная выйдет месть за прежние унижения, - Морти коснулась кончиками пальцев щеки Лода. - Она должна быть под твоим присмотром. По условиям клятвы. Я не хочу потерять тебя, потому что ты не смог её защитить.
- Да, это так, - помолчав, признал тот. - Но мне было бы куда удобнее, если б пленники были в моей башне.
- Пусть Снезжана спит здесь. На полу, рядом с камином, - Морти пожала плечами. - Тут тепло. Будет пользоваться твоей ванной, и вещи Литы пусть Акке перенесёт в твой шкаф.
Лод, колеблясь, посмотрел на меня:
- Снезжана?
Я раздражённо сцепила пальцы в замок.
Конечно, предложение принцессы было логичным. И что тут возразишь? 'Я против, потому что по некоторым причинам хотела бы избегать встреч с вашим любовником, не связанных с деловыми вопросами'?
- Это самый разумный выход, - сдержанно произнесла я вслух. - К тому же мне всё равно, где спать.
- Тогда решено, - улыбнулась Морти. - Ты ведь не против, Лод?
- Нет, - вздохнул мужчина с какой-то обречённостью. - Иди спать, я скоро приду, - Морти в ответ ласково коснулась его волос и, махнув мне рукой, послушно удалилась по направлению к спальне колдуна. - А тебе, Снезжана, придётся немного подождать... Акке!
Я сидела в кресле, пока иллюранди - молчаливый, как всегда - появлялся то с периной, то с подушкой, то с постельным бельём. И с невесть откуда взятой шкурой неведомого зверя - огромной, белой и очень пушистой. Лода не было: ушёл разбираться с пленниками.
И, судя по тому, что в какой-то момент снизу до меня донеслись тоненькие вопли Кристы, прокатившиеся по каменному колодцу витой лестницы - разобрался.
Лод вернулся, когда я уже разделась и, оставшись в одной рубашке, забралась под одеяло. Рядом с камином и правда было тепло; иллюранди бросил перину поверх шкуры, так что холода от каменного пола, скрытого под ковром, совсем не ощущалось.
Но когда я увидела колдун - невольно подскочила.
- Тебе плохо?!
- Я наложил на комнату очень надёжную защиту, - Лод тихо опустился в кресло. Открыл ящик стола; к моему удивлению, достал кристалл с энергией Кристы. - Но она требует много сил.
Сидя в своей импровизированной кровати, я тревожно вглядывалась в его осунувшееся лицо: под глазами синяки, и без того бледная кожа сравнялась цветом с мелом.
Цена магии...
Лод сжал кристалл в дрожащих ладонях. Прикрыл глаза, и свечение, наполнявшее камень изнутри, стало меркнуть - одновременно с тем, как бледнели синяки под глазами колдуна. Когда кристалл обратился обычным безжизненным камнем, Лод достал другой; и после третьего он уже выглядел не хуже обычного.
- Так-то лучше, - колдун удовлетворённо отложил опустевший кристалл в сторону: пальцы его больше не дрожали. - Видишь ли, у каждого мага есть определённое количество сил, которое он может потратить на заклятия. Израсходуешь все - начнёшь расплачиваться уже жизненной энергией, а так и умереть недолго. Но со всеми предстоящими событиями... ждать, пока мои силы восстановятся естественным путём, времени нет.
- Ты это и выкачивал из Кристы? Её магический резерв?
- Нет. Тот способ, которым пользуюсь я, не самый эффективный. Так можно забрать лишь физические силы - маги зовут их 'роборэ'. А магический резерв мы называем 'сидис', и он таким образом не передаётся. Но когда тебе нужно творить заклинания... - Лод рассеянно пощёлкал пальцами. - Роборэ - как сухая трава. Горит ярко, но сгорает быстро. А полноценные брёвна для костра - только сидис.
- И сидис можно забрать только убийством, - предположила я.
Очень живо представив над головой колдуна красную горизонтальную шкалу: здоровье, оно же роборэ. И под ней - ещё одну, только синюю: мана*, она же сидис.
(*прим.: мана, или очки магии - ресурс в компьютерных играх, определяющий количество специальной магической энергии, расходуемой на различные заклинания и прочие магические способности)
Да, компьютерные игры изрядно подпортили моё восприятие этого мира...
- Откуда ты знаешь? - Лод, кажется, даже не особо удивился.
- В нашем мире в книжках часто писали, что злые колдуны для своих ритуалов убивают девственниц. А пока всё, что происходит в Риджии, не сильно расходится с нашими книжками, - я пожала плечами. - Логично предположить, что таким образом колдуны добывают энергию, которой у них не хватает.
- Да, это так, - подумав, кивнул Лод. - Только при убийстве разом выплескиваются все силы. Человека, эльфа, дроу - неважно. И при убийстве девушки, особенно невинной, особенно колдуньи, выплескивается столько...
- Понятно, - я поправила одеяло, чтобы оно надёжно закрывало ноги. - А почему невинность является обязательным условием?
Если честно, меня и в книжках всегда это интересовало. А то складывалось ощущение, что злые колдуны просто хотели перед ритуалом удовлетворить и другие свои потребности.
Ну или после - тут уже дело вкуса и степени извращённости.
- Не обязательным. Но у невинных нетронут ещё один, особый резерв жизненных сил: мы зовём его 'амант'. Он вступает в дело после лишения невинности, и, думаю, ты догадываешься, на что он обычно расходуется. Причём важна не столько фактическая, м, целостность преграды в определённом органе, сколько... нечто другое. Потому что наслаждение определённого рода можно получить разными способами, но амант будет использован в любом случае. И даже если с точки зрения лекарей девушка останется невинной, свою ценность в энергетическом плане она уже потеряет, - Лод мельком улыбнулся: наверное, заметил румянец на моих щеках, которым почему-то вдруг стало жарко. - Конечно, ценность эта во многом зависит от характера девушки. Страстные натуры - подарок для колдунов. У тех, кому чужда жажда физической близости, амант мелкий, как пересохшая речка, так что особо не разгуляешься.
- И его тоже можно забрать в кристаллы? - я мысленно дорисовала над головой колдуна третью шкалу: розовую, нежного, пастельного оттенка.
Судя по тому, как часто Морти наведывалась в его спальню - по длине минимум не отстающую от первых двух.
- Да. Вполне. Потому-то мне и нужна была Криста, - Лод поднялся с кресла. - Хотя у неё, честно сказать, амант так себе.
- Ещё бы. Учитывая, как она боялась первой брачной ночи.
- Да и роборэ хватает ненадолго. Зато сидис... да... - колдун вдруг перестал улыбаться. - Но я не Ильхт.
Мне захотелось ободряюще коснуться его руки.
Хорошо, что я была слишком далеко.
- Никто этого и не говорит, - мягко сказала я.
- Кое-кто с тобой бы не согласился.
Лод направился к двери в библиотеку; и я задумчиво смотрела снизу вверх, как он идёт мимо меня.
- А ты видишь их? - негромко спросила я. - Какой у человека... или дроу... роборэ, амант и сидис?
Лод остановился:
- Да, если посмотрю... особым взглядом.
Я хмыкнула.
Потому что наконец поняла, отчего колдун так и не стал со мной 'работать'.
- Что-то смешное? - спросил Лод, обернувшись
- Да нет. Просто, судя по моему здоровью, с роборэ у меня паршиво. А раз я не маг, то и сидиса у меня нет, - я пожала плечами. - Вот и получается, что я для тебя бесполезна. Толком ничего не выкачаешь.
Лод отвернулся. Помолчал, стоя так, что я не видела его лица.
Потом тихо приоткрыл дверь библиотеки.
- Да, всё так. Но... выкачивать есть что. Вполне, - махнул рукой, заставив все свечи разом погаснуть, и размашисто перешагнул через порог. - Спокойной ночи, Снезжана.
Я смотрела, как он закрывает за собой дверь, лишая лабораторию последних лучиков света: лишь гаснущие угли ткали во тьме тусклое кружево оранжевых узоров.
Потом откинулась на подушку - с некоторым возмущением.
Это он на мой амант намекал? Хочет сказать, что у меня сладострастная натура? Ха! Вот у принцессы людей, про которую Морти рассказывала, шкала аманта должна быть неимоверной длины - с её-то любовью к тройственным союзам. А я...
Я вообще ни о чём таком не думала.
Пока не встретила Лода.
Я сдёрнула с носа очки, положила на край постели - надеясь, что за ночь не стряхну их на пол, а то ведь раздавят - и, перевернувшись на живот, уткнулась лицом в подушку.
Ладно, надеюсь, скоро меня здесь не будет. И вопрос о моём аманте закроется раз и навсегда.
И хорошо, учитывая, что колдуну явно не терпится меня выпроводить: если не в родной мир, то хотя бы в другую башню...
ГЛАВА СЕДЬМАЯ. ЛОВУШКА ДЛЯ ФЕРЗЯ
Я стояла на горном утёсе, куда когда-то меня перенёс Лод. И смотрела вниз.
На выжженные поля. На леса, обернувшиеся пеплом. На город чуть поодаль - его развалины, от которых поднимался чёрный дым.
На горы окровавленных тел, наваленных друг на друга.
И поняла, что уже не на утёсе, а рядом с ними: на безжизненной, залитой кровью земле. Вглядываюсь в искажённые мукой лица. В пустые, мёртвые глаза Кристы, разметавшей золотые локоны по обезображенному телу Дэнимона, навсегда застывшим взглядом смотревшей в небо.
А рядом - Лод в окровавленной мантии. И Алья: в одной руке меч, с которого стекают тягучие алые капли, в другой - чёрное знамя, скользящее по ветру.
- Мы победили, - Лод, улыбаясь, положил руку мне на плечо, пятная кровью белый шёлк моей рубашки.
- И всё благодаря тебе, - Алья торжественно отсалютовал мне тонким, изящным клинком. - Даже люди иногда бывают полезны.
Липкий, пробирающий до костей ужас сковал тело холодной волной.
Этого не может быть. Это слишком... нереально?
Да. Нереально. В том-то и дело.
А значит...
- Это сон, - прошептала я, зажмурившись. - Только сон.
- Но многие сны - тайные желания. Или тайные страхи, - негромко произнёс кто-то за моей спиной. - Те, в которых ты не признаёшься даже самой себе.
Я открыла глаза: кругом была чернота. Абсолютная, непроницаемая, без направления и границ - но я отчётливо видела своё тело, будто оно слабо светилось изнутри.
И обернулась.
- Акке?!
Иллюранди задумчиво смотрел на меня: одежды сливаются со мраком - но лицо сияет призрачной, пепельной серостью, и глаза горят бледными сапфирами.
- Значит, этого ты боишься. Вот как... - тонкие бесцветные губы демона окрасила улыбка. - Ещё одно, в чём вы с Лодом похожи.
Я отступила на шаг, удивляясь, что у меня это получилось - ведь под ногами была всё та же чёрная пустота:
- Что...
- Он тоже всегда отличает сон от яви. Удивительное свойство, на мой взгляд, - демон сощурился. - А тебе пора просыпаться.
Опора ушла из-под ног, на миг перехватило дух - и я, нелепо взмахнув руками, полетела вниз, в тёмную бездну; а иллюранди бесстрастно наблюдал, быстро удаляясь кверху, обращаясь крохотной серой точкой...
А потом я действительно открыла глаза - и уставилась в незнакомый потолок, отделанный светлыми каменными плитками: чувствуя, как бешено колотится сердце, и внутри всё сжимается, точно я всё ещё лечу.
Где я?..
И вдруг поняла, что рядом кто-то сопит.
Я повернула голову - и чуть не уткнулась носом в широкую складчатую морду, делившую со мной подушку.
От неожиданности я отпрянула прежде, чем сообразила, что это всего-навсего спящий бульдог.
Впрочем, нельзя сказать, что от осознания этого факта мне стало легче.
Схватив с края шкуры очки, я торопливо выпуталась из-под одеяла и скатилась с постели.
- Доброго пробуждения, - послышался знакомый голос.
Сев на полу, я обернулась.
Лаборатория Лода, точно. Я же теперь сплю здесь. А вот и сам Лод: сидит за столом, неподалёку от меня, и пишет что-то на листе пергамента.
- Кажется, ты понравилась бульдогу, - не глядя на меня, произнёс колдун. - Как Морти принесла его утром, так сразу у тебя устроился.
Я торопливо стянула с постели одеяло, прикрыв голые ноги. Уставилась на собаку, блаженно похрапывавшую, лёжа на боку. Размер - едва ли с кошку. Стоячие, как у летучей мыши, уши. Приземистые лапки, смешно вытянутые вперёд. Короткая, серая, отливающая в сизый шерсть - кажется, такой окрас называют голубым; на груди - узкое длинное пятно, похожее на белый галстук.
На моей подушке бульдог явно чувствовал себя, как дома.
- Откуда он у вас?
- Он принадлежал мэнэзжиру. Совсем маленький был, когда они к нам попали, - Лод аккуратно макнул металлическое перо в чернильницу. - А когда мэнэзжир умер, бульдога забрала Лита.
Холод каменных плит жёг ноги, но я сидела и разглядывала пса. Убеждая себя, что в этом маленьком создании нет абсолютно ничего страшного - и, соответственно, смутное желание немедленно вскочить и выбежать в другую комнату глупо и безосновательно.
В нашем доме никогда не было животных. Маме не повезло родиться с аллергией на шерсть, а я и не страдала по этому поводу: когда наши ровесники клянчили у родителей котят или щенят, мы с Сашкой просили новые игровые приставки. В итоге я животных не любила и совершенно не знала, как с ними обращаться - хотя мама подкармливала бездомных собачек во дворе, регулярно поручая мне выносить им остатки еды.
Это и привело к тому, что в восемь лет я стала бояться собак.
Тогда я вынесла еду очередной безобидной дворняжке, обитавшей рядом с нашим подъездом и недавно ощенившейся. Я нагнулась, пытаясь разглядеть малышей - а их мамаша вдруг цапнула меня прямо в лицо, да так, что у меня до сих пор под нижней губой белеет косая чёрточка шрама.
Конечно, я быстро поняла, что сама дура: любящая мать - страшная сила, к которой соваться не стоит. Только вот с тех пор в подсознании поселился страх, который я так и не смогла искоренить. Хотя очень хотела.
Я привыкла всегда себя контролировать - но этот страх был чувством, над которым я оказалась не властна.
А я ненавижу те свои чувства, над которыми я не властна.
- А имя у него есть? - опасливо поинтересовалась я.
- Бульдог, - Лод удивлённо взглянул на меня. - Адмираль по имени Бульдог.
- Адмирал по имени... что?
- Мэнэзжир так его называл. Адмираль Бульдог. Мы удивились, что это за зверь, а он сказал, что это такая порода собак, - Лод вздохнул. - У дроу нет собак с тех пор, как они ушли под горы, но их описывали в книгах. Правда, такой породы, адмираль, там нет - её только в вашем мире...
Я подавила смех кашлем, и пёс настороженно дёрнул ушами.
- Вы ошиблись. Бульдог - это порода. А назвал его менеджер, видимо, как раз Адмиралом.
Лод недоверчиво уставился на меня:
- Бульдог - это не имя?
- Теперь - имя, - хмыкнула я. - Он же уже привык.
Бульдог широко зевнул. Потом открыл сонные глаза: смешные, круглые, тёмно-серые. Заморгал, перевернулся на живот, уставился на меня - наивным, бесконечно трогательным взглядом, от которого любому нормальному человеку стало бы совестно, что под рукой нет вкусной косточки. С наслаждением, совершенно по-кошачьи потянулся, вытянув сначала передние лапки, а потом и задние.
И деловито направился ко мне.
На этом остатки самообладания меня покинули - и, с визгом прижав одеяло к груди, я вскочила и попятилась.
- А ты ему правда нравишься, - Лод умилённо смотрел, как бульдог обиженно садится на моей постели. - К Морти он так не идёт.
