- Впрочем, - добавил иллюранди, - они всё же не всегда были такими.
- Почему?
Чернота. Всего на один миг.
После которого мир обратился в ад.
Я стояла на том же месте, на той же дороге - а сады, дома-деревья и живые плетни пожирал огонь. Он был везде: яркий, рыжий, будто поток золотой воды, стремившейся в небо. Он жадно глодал лозы и зелень, траву и цветы, рассеивал мрак ночи и заволакивал небо клубами чёрного дыма...
А по дороге метались эльфы. Бежали, волоча на руках детей, крича и плача, убегая от огненной смерти, отныне владевшей городом вместо них.
Я не чувствовала ни жара, ни запаха гари - но знала, что они чувствуют.
...я сожгу ваше королевство дотла, мой маленький брат...
В отблесках пожара вдруг мелькнул иллюранди. Не Акке, другой - с длинными волосами. Он показался и исчез: видимо, разведывал обстановку. Передо мной брёл одинокий ребёнок, выкрикивая чьё-то имя, кулаками размазывая слёзы по лицу. Маленький, не больше пяти. Кто-то сбил его с ног, и он упал; а потом конь без всадника, ошалевший от пожара, промчался мимо, и малыш был прямо у него на пути.
Я рванула вперёд.
Но даже если б я не была лишь призраком - я не успела.
Хруст.
Когда конь унёсся вперёд, а ребёнок остался на брусчатке, и золото его волос окрасил багрянец - я зажмурилась:
- Прекрати! Не хочу, не хочу этого видеть!
Неужели этот писк принадлежит мне?
- Но ты уже увидела, - голос иллюранди оставался спокойным. - Впрочем, ты права. Это не то, за чем стоит наблюдать долго.
Треск пламени и крики стихли мгновенно, точно кто-то убавил звук; и когда их сменил стук копыт - частая, как шум дождя, дробь, будто на меня надвигался целый табун - я неохотно разомкнула веки.
Ночь сменилась днём, но тучи делали свет серым, тусклым, приглушённым. Или клубы дыма? Не понять...
Вокруг меня было то, что осталось от зелёного города. Пепел - вместо садов. Чёрные остовы - скелеты древесных домов. Порушенные плетни.
И тела. Тела. Тела.
Затоптанные. Изрубленные. Сгоревшие.
Наверное, я могла смотреть на них только потому, что спала.
А передо мной была армия дроу. В тёмных доспехах, на белых конях, грациозных и великолепных, чьи шкуры будто светились в окружающей серости. Дроу медленно ехали по мёртвому городу - и во главе, конечно же, был Тэйрант: в чёрной с серебром броне, гибкой и изящной, и длинном плаще со сливовым подбоем. А рядом с ним - Ильхт, сжимавший в руке тёмное знамя: его латы отделали палевым золотом, под цвет русых кудрей.
Должно быть, город зачистили ещё ночью, и теперь дроу лишь двигались дальше. Тэйрант Кровавый и Ильхт Злобный, прекрасные и жестокие, ехали бок о бок, обозревая дело рук своих: я не видела их личного участия в бойне, я вообще не видела этой бойни - но она была, и свершили её по их приказу. И когда эти двое смотрели на трупы, в их лицах не проявлялось ни жалости, ни сомнения, ни брезгливости.
Лишь спокойное удовлетворение.
Я смотрела на них - а стук копыт отбивал ритм слов Альи, что он бросил совсем недавно.
...выйти из-под гор, пройтись по Риджии вихрем крови и разрушений, как мой предок, чьей копией они меня считают...
Милостивая чернота пришла, лишь когда конь Тэйранта приблизился ко мне вплотную.
- Это больше похоже на твоё представление о кровожадных монстрах?
Я не сразу смогла ответить на вопрос.
Даже в кромешной тьме, отделявшей один сон от другого, даже перед закрытыми веками - я видела глаза Повелителя дроу. Глаза, горевшие золотым огнём: неистовым, ярким...
Совсем как тот, что пожрал город эльфов.
- Да. Это очень похоже, - я смотрела в чёрную пустоту: мне удалось взять себя в руки. - Это тоже твоя память?
- Нет. Другого иллюранди. Я был очень молод и оставался в Хьярте, но многие отправились на войну вместе с дроу. И мне это показали так же, как я показываю тебе, - кажется, Акке нравилось моё спокойствие. - Хочешь продолжения?
- Нет. Не хочу. Но показывай.
Продолжение оказалось полем битвы.
Это была равнина под серым небом, лежавшая между холмами, окутанными сизой дымкой. Я стояла в кружке пустого пространства - где-то метр в диаметре, точно стеклянный купол, стены которого все старались избегать. Но за его пределами...
По земле, скользкой от крови, через трупы шагали дроу в тёмных доспехах и эльфы - в золотых. Сотни лезвий опускались и поднимались, рождая алые веера кровавых брызг. Сотни воинов падали, чтобы их место заняли другие.
Звон. Крики. Смерть.
Не танец с мечом, который юный Тэйрант исполнял в паре с Эсфором - мясорубка.
Я видела иллюранди: они убивали из-за спины, мигом исчезая в пустоте. Я видела маленьких, вполовину нормального роста человечков в ярко-зелёных доспехах: видимо, лепреконы. Лиц под шлемами не разглядеть, но дрались они чем-то вроде копий с изогнутыми наконечниками - кажется, глефы. Тэйрант тоже был тут, прокладывая путь сквозь вражескую армию со смертоносной яростью; серебряные узоры на доспехах стёр жидкий багрянец, шлем потерялся, на лбу запеклась кровь - видимо, один из ударов чуть не стал роковым.
Он продвигался вперёд стремительно и безжалостно, и дроу шли за ним; и каждый, кто осмеливался встать у него на пути, падал, сражённый.
Кроме одного.
Эсфор тоже сбросил шлем. И потому, вскинув клинок в очередной раз, Тэйрант отчётливо увидел его лицо - прямо перед собой. Смертной бледности, в окружении светлых волос, лучами разбросанных по плечам.
Золотые глаза встретились с синими.
И клинок Повелителя дроу, не знавший сомнений, не ведавший пощады, замер в высшей точке замаха. На миг. Всего на один миг.
Но мечу эльфийского принца, который и не подумал остановиться, хватило и этого.
Лезвие, длинное и тонкое, вошло Тэйранту в подбородок. Снизу вверх, как нож в масло, и выскользнуло обратно: почти сразу. Тэйрант пошатнулся и упал спиной назад, на руки своим подданным.
А Эсфор застыл с опущенным клинком в руке. Глядя на мёртвого названого брата.
Когда он моргнул, по грязной щеке его скатилась слеза.
Нет, дроу не дрогнули и не побежали. Ещё нет. Они закричали, яростно и тоскливо, и бросились на убийцу своего короля; а эльфийский принц даже не думал сопротивляться, убегать, снова поднимать меч - просто стоял. В абсолютном равнодушии к тому, что будет с ним дальше. Но светлые - только что одержавшие победу в войне, пусть они ещё и не знали об этом - кинулись вперёд, защищая героя, чьей рукой был повержен Тэйрант Кровавый; Эсфориэля оттеснили назад, и он скрылся из виду.
Должно быть, кто-то увёл принца с поля боя. Сам Эсфор явно жаждал покинуть его лишь под руку с собственной смертью.
Потом даже я ощутила порыв ледяного ветра, пощёчиной хлестнувший по лицу; и волна сизого тумана заставила всех вокруг - и светлых, и тёмных - рухнуть наземь срезанными колосьями.
Когда туман рассеялся, Ильхт уже подошёл к телу Тэйранта. Переступая через своих и чужих. Ему было плевать, кого он обезвредил, чтобы дойти сюда.
Он не кричал, не пытался исправить что-то, не пытался проверить, жив Повелитель или нет: должно быть, и так знал, что нет. Просто упал на колени, вглядываясь в мёртвое лицо своего друга. Потом согнулся пополам, и мне показалось, что он плачет.
Но он лишь склонился, чтобы взять лицо Тэйранта в свои ладони - и коснуться губами его лба.
Когда Ильхт, выпрямившись, закрыл золотые глаза Повелителя дроу - в его собственных открывалась такая бездна боли, что горло сжала горькая судорога.
- Да, Тэй мёртв, - предок Лода поднял остекленевший взгляд, явно обращаясь к кому-то очень далёкому. - Отступайте. Уводите всех, кого сможете.
Дроу всё-таки бежали: я видела это. В той стороне, откуда наступал Тэйрант. А с другой уже подступали эльфы, приближаясь к Ильхту.
Да только тому тоже было абсолютно всё равно, что будет с ним дальше.
- А я остаюсь. Да. Моё место рядом с Тэем. Всегда, - и колдун прикрыл глаза. - Защитите мою семью. Это приказ.
Я нырнула во тьму, когда лезвие эльфийского клинка уже неслось к его шее.
Акке молчал, и какое-то время мы просто висели во мраке: пока я пыталась заглушить абсолютно неуместное ощущение комка в горле.
Я заговорила первой.
- И что... он не захотел жить дальше... ради их дела? Ради семьи?
- Ты же слышала, что он сказал. Он любил жену, но Повелитель был ему ближе. А дочь он и вовсе не видел: она родилась уже после того, как Ильхт ушёл на войну.
- Как можно ставить друга выше возлюбленной?
- О, Ильхт испытывал к супруге глубокое уважение, искреннюю нежность и пламенную страсть - и не более. Они были любовниками и партнёрами, но не друзьями. Тэйрант же стал для него всем. Светом во тьме, глотком воздуха, тем, кто придаёт жизни смысл и цель. Что-то вроде зависимости, но от живого существа.
- В зависимость впадают лишь слабые.
- Никто и не говорит, что Ильхт был сильным.
- Но ты говорил, что Лод похож на него.
- В чём-то. Далеко не во всём, - Акке пожал плечами. - До встречи с Тэйрантом Ильхт не вполне осознавал, кто он и чего хочет. Не ощущал себя личностью в полной мере, не находил достойного применения своему уму и Дару. Тэйрант же был прирождённым лидером... и он повёл Ильхта за собой. Подарил ему жизненный путь, где он был нужным и незаменимым. Направил его таланты в то русло, где они раскрылись лучше всего. Позволил принять и полюбить себя.
Я поёжилась, когда поняла: кого-то мне это напоминает. Не полностью, но всё же.
И не Лода.
- Лод совсем не такой, - сказала я, отгоняя печальные мысли.
- Конечно. Будь это не так, мы бы с тобой сейчас не разговаривали. Тебя не стало бы в тот же день, как ты попала в Риджию.
- Тогда почему Лод боялся стать таким же?
- Внутри него спит тот же дракон. Но Ильхт был слаб и долго прятался от него - а когда всё же решился с ним познакомиться, позволил ему поглотить себя целиком. Лод же надел на дракона поводок и выпускает лишь тогда, когда нужно ему.
Тень, знай своё место...
- Это всё, что ты хотел мне показать? - помолчав, спросила я.
- Почти. День на исходе, и вскоре тебе придётся проснуться. Осталось последнее.
Тьма рассеялась; и я стояла в том же саду, с которого всё началось.
Он не изменился. Изменилось лишь то, что в нём происходило.
В воздухе звенели крики: они неслись из окон дворца, перелетали через крышу и разбивались эхом галереи на отзвуки-осколки. Мимо меня, втаптывая в землю травяную зелень, с оружием наголо шли светлые. Лепреконы были без шлемов, позволив наконец разглядеть их лица: уменьшённые копии эльфийских, только глаза - яркий малахит, да волосы - огонь рыжих листьев.
На земле лежали четыре тела. Три девушки, один мужчина. Все четверо - дроу.
И одной была принцесса Мириана.
Королевского венца не было ни на ней, ни рядом: то ли потерялся где-то, то ли содрали с мёртвого тела. Тёмные волосы расплескались по траве, неподвижный взгляд устремлён в небо - а на груди, вокруг древков арбалетных болтов, расплылись багровые пятна.
Светлые не обращали на тела ни малейшего внимания. Ни люди, ни лепреконы, ни эльфы с ясными холодными глазами. Они шли куда-то, неторопливо и деловито, и мёртвая принцесса дроу для них явно не была чем-то из ряда вон выходящим.
- Но... Криста говорила, что светлые не преследовали дроу, когда те отступали...
Естественно, светлые меня не услышали.
Но я и не к ним обращалась.
- После Хьярты - нет. Эта битва была для дроу последней, - иллюранди стоял рядом, спокойный, как всегда. - Большая часть дроу бежала под горы заранее. Семьи Тэйранта и Ильхта - тоже. Но остатки армии Тэйранта пытались защитить столицу, и бежали лишь тогда, когда стало ясно: эта война проиграна.
Как же я была глупа. Даже лишившись Повелителя - дроу не отдали бы своё королевство без боя.
- Тогда что здесь делала принцесса?
- Она осталась, чтобы поддержать боевой дух армии. И не верила, что Хьярта падёт. По крайней мере, так она говорила. Жена и сын Тэйранта благополучно отправились под горы, и Мириане не препятствовали.
- Так она говорила? А на самом деле?
- А на самом деле она не верила, что светлые, захватив город, поведут себя так. И надеялась на долгожданную встречу с одним из них. Но, видишь ли, она немного идеализировала светлые народы... тоже. Потому что из тех, кто остался в Хьярте, не выжил никто.
Двор опустел. И, оставшись наедине с мёртвыми, я зажала руками уши - чтобы не слышать воплей тех, кто ещё умирал.
Конечно, никто не выжил. Никому не позволили выжить. Потому что у каждого внутри есть свой дракон. И неважно, кто ты и на чьей стороне: от запаха крови он пробудится.
Пусть ты не захватываешь, а освобождаешь - но враги меняются ролями. Ты отбиваешься и переходишь в наступление, ты преследуешь врага и победным маршем ступаешь по его землям... и уподобляешься ему. Потому что невозможно сохранить себя, свою человечность - пусть в случае эльфов это звучит глупо - до последнего боя. Ведь ты помнишь всё, что творил враг; помнишь сожжённые города, убитых детей и женщин, товарищей, навеки оставшихся на поле битвы. И в сердцах, заледеневших от зла, созерцаемого каждый день, пробуждается первобытный принцип 'око за око', и вот уже другая сторона рушит прекрасные города и реками льёт кровь невинных...
Когда в сад, сжимая в ладони опущенный клинок, ступил Эсфор, я растерянно опустила руки.
Он не походил ни на того мальчика, что когда-то фехтовал здесь деревянным мечом, ни на того юношу, что любовался звёздами со своей возлюбленной. Эсфор, которого знала я, был другим - но этот больше напоминал труп, по какому-то недоразумению ещё державшийся на ногах.
Он сделал несколько шагов, явно собираясь пройти через сад. Потом скользнул по лежащим телам беглым взглядом.
И когда понял, кто именно лежит на траве - отреагировал не так, как Ильхт.
- Мири!
Меч выпал из его руки, когда Эсфор рванул вперёд и рухнул на колени:
- Нет, Мири, Мири, очнись! Очнись, ты же...
Дрожащие пальцы коснулись её лица. Потом метнулись ниже - к древкам болтов в неподвижной груди. Так и не решившись дотронуться, снова вернулись выше - к шее: там, где должен был биться пульс.
Он не верил.
Пусть даже не мог не понимать: уже ничего не изменить.
- Нет, ты должна была бежать с остальными, не дожидаться штурма, почему ты... - он обнял мёртвую принцессу за плечи и прижал к своей груди, и принялся легонько покачивать, точно баюкая в объятиях, - почему, почему, поче...
Он поднял голову к звёздному небу над Хьяртой: такому же звёздному и ясному, как много лет назад, когда Мириана тайком наблюдала, как маленький эльфийский принц дерётся с её братом.
Закричал. Без слов - но в этом крике я услышала его душу. Обнажённую, ободранную и искалеченную, обратившуюся одной огромной открытой раной.
И зарыдал: горько, страшно, давясь всхлипами. До кашля, до хрипоты.
- ...жана, вставай!
Голос не принадлежал Акке - и заставил меня открыть глаза. Не в саду, триста лет назад, а в лаборатории Лода.
Здесь и сейчас.
Колдун сидел рядом с моей постелью. Полностью одетый, не заспанный - наверное, давно уже встал. Одна рука лежала на моём плече: видимо, пытался меня растолкать, только я не помнила этих попыток.
