Дети ещё спали, Оленька бесшумно зашла в детскую и трепетно поцеловала мальчиков в лобики. В гостиной сидел Никита. Она сказала, что не хочет волновать и будить всех домашних, попросила передать свекрови и свекру о визите в Заречное. После обеда Ольга Дмитриевна планировала вернуться.
Рассвет был волшебным. Соня дремала, а Ольга не могла оторвать взгляд от восходящего солнца.
Макар старался не нарушать сон возлюбленной, поэтому правил экипаж медленно и тихо.
Ольга не торопила его, она с удовольствием любовалась окружающим великолепием. Солнце только-только показывало край своего диска, освещая небо лазоревым светом. Цвет неба вокруг солнца менялся от нежно-голубого к розово-сиреневому. Земля была ещё в тени, но верхушек деревьев уже касались солнечные лучи. От этой разницы казалось, что деревья парят над землей. Оленька смотрела и не могла насмотреться на эту красоту. Она впитывала и запоминала каждую деталь и каждый оттенок этого места, как будто видела его последний раз.
Эту поездку хозяйка поместья Заречных расценивала, как небольшое приключение, как быструю прогулку. Настроение у нее, несмотря на мигрень, было прекрасное.
Когда проезжали деревню близ поместья Заречных, Ольга Дмитриевна обратила внимание на то, что жизнь крестьян здесь к лучшему не изменилась. Дома стояли убогие, даже кое-где покосившиеся.
Мужчины были худые, их грозный взгляд исподлобья не обещал ничего хорошего хозяйке поместья, коей и являлась сейчас Ольга. Женщины-крестьянки старались не смотреть на нее, опускали глаза в землю.
Одни только дети, как и принято, играли и смеялись. Но и они выглядели болезненными и бледными. Видно было, что вдоволь они не едят. Ольга Дмитриевна приказала остановить экипаж около одной кучки детей, подошла и угостила их пирожками из корзины. Те накинулись на выпечку так, будто давно не ели мучного. Они с жадностью совали грязными руками сладости в рот, набив полные щеки. Рубахи мальчишек были перепачканы и много раз зашиты. Девочки были неопрятные, с нерасчёсанными волосами.
У Ольги Дмитриевны от тряски и увиденного ещё больше разболелась голова. Она села в экипаж и велела ехать быстрей в поместье.
Подъехали к дому Заречных. Он был ухожен, розы пышно цвели на клумбах, стены были добротно отремонтированы и покрашены в белый цвет. Всё было именно так, как раньше. Хозяйку встретил управляющий:
— Ма-а-тушка, Оленька Дмитриевна! Какими судьбами! Радость-то какая!
Управляющий будто лоснился от собственного благополучия. Он расплывался в наигранной слащавой улыбке, от чего жирное блестящее лицо становилось еще шире. Когда этот приторный человек двигался, все складки на теле пружинили и подпрыгивали. Это напоминало ходьбу пудинга, если бы тот умел ходить. Он всегда был противен Оленьке, сейчас же ещё сильнее поправился и был просто омерзителен. И фамилия-то у него была под стать его жадности, звали управляющего Капитон Иванович Прихватов. Служил он здесь очень давно. Ольге было восемь лет, когда толстяк появился в их доме.
Хозяйка сослалась на мигрень и ушла в свою спальню. Там было всё прибрано и свежо. Соня принесла букет роз, поменяла скатерть на столе, поставила на нее, рядом с цветами, любимую чайную пару хозяйки и перетрусила постель.
Ольга с нежностью взглянула на фарфоровую чашку и вспомнила, как маменька поила её из этой чашки в детстве.
— Ну здравствуй. — сказала Ольга посуде.
Служанка пристально посмотрела на женщину и удивлённо приподняла брови. Молча вышла и прикрыла за собой дверь.
Нахлынули воспоминания. Каждый уголок, каждая дощечка в этом доме были родными. Оленька не помнила себя в лесу, зато очень хорошо помнила себя здесь, в поместье Заречных.
Неужели придётся продать имение? Неужели Ольга больше не приедет сюда? Каждый предмет здесь наполнен счастьем, каждое дерево в саду связано с какой-то веселой историей. Как хорошо, что в её жизни было Заречное! Это были самые счастливые годы.
В деревне раньше было иначе, она часто бегала туда играть с крестьянскими девочками, они плели венки, пели песни и водили хороводы. А, став постарше, даже гадали на женихов. Это было так весело и беззаботно!
Увиденное в деревне сегодня потрясло Ольгу Дмитриевну, и после обеда она решила туда прогуляться. Пошла вместе с помощницей.
Они долго беседовали с крестьянами, расспрашивали их о жизни, интересовались подробностями быта, заходили в дома и осматривали условия жизни. Ольга Дмитриевна была в ярости!
Люди жили в нищете, они едва сводили концы с концами. Все, как один, твердили о жадности управляющего. Якобы, ему так приказал хозяин. О том, что Пётр погиб, крестьяне не знали. Прихватов требовал от них отдавать почти всё, что они выращивали на земле.
После Крестьянской реформы, начатой в одна тысяча восемьсот шестьдесят первом году, бывшие крепостные всё же не могли иметь собственной земли. Она принадлежала помещику. Но он выдавал в пользование крестьянина придомовый участок. Его назвали «усадебная оседлость». Так вот, Капитон Иванович отбирал половину урожая с этого участка, ссылаясь на волю хозяина.
Ольга негодовала. Так обирать народ она не позволит! Помещица отправила мальчонку к Прихватову, и велела явиться к ней немедленно.
Управляющий пришел весь мокрый от пота, вытираясь большим белым платком. Он почти бежал, спотыкаясь и переваливаясь с боку на бок. Было видно, что ходить он не привык и делает это крайне редко. С виноватым видом он подошел к хозяйке и начал оправдываться, что, дескать, старался для их благополучия, что так распорядился хозяин поместья после смерти Заречных.
— Пётр Николаевич мёртв, и вы это прекрасно знаете! Теперь я здесь хозяйка. У вас люди голодные да больные, — грозно крикнула Ольга — немедленно выдайте в каждый двор зерна и купите одежду по необходимости.
Управляющий утвердительно замотал головой, да так, что, казалось, она у него слетит с плеч. Он вынул из дорогого жилета записную книжицу в кожаном переплете и начал делать пометки – что кому купить. А его голова так и кивала, будто болванчик. Этот слащавый человек был настолько нарочито услужлив, что становилось отвратительно на душе.
Хозяйка ещё немного поговорила с женщинами, выслушав все их просьбы, узнала, как и чем лечат детей, дала еще несколько распоряжений и уже хотела идти обратно в поместье. Но вдруг она заметила, что управляющий пошёл не к хозяйскому дому, а свернул по направлению к заброшенной мельнице. Ольге стало интересно, что может скрывать этот жадный пройдоха. Она незаметно шепнула Соне, чтобы та проследила за ним.
Люди не отпускали Ольгу Дмитриевну, настроение крестьян резко изменилось. Мужчины уже не смотрели на нее злыми волчьими глазами, а женщины и ребятишки обступили кружком и называли Матушкой и Спасительницей. Ольге так стало их жаль, что она еле сдерживала слёзы, люди настрадались.
От всего происходящего жутко разболелась голова. Она попрощалась со всеми и, сославшись на то, что соскучилась по родным местам, пошла прогуляться. Мальчишки долго провожали, идя рядом и рассказывая новости. Они поведали, что лес по-прежнему кормит их грибами да ягодами, лечит травами. Мельница обветшала, не работает, но туда часто бегает Матрёна с узелком. Видать, с парнем тайком встречается. А что за парень-никто не знает.
Оленька отпустила ребят и пошла по направлению к мельнице. Где-то здесь должна была быть Соня, но той нигде не было. Природа была великолепная! Мало что изменилось за эти годы.
Мигрень не проходила уже несколько дней, Ольга присела на траву под деревом, и задремала.
Приснилась она себе в свадебном платье с глубоким декольте, в фате, прикрепленной к распущенным волосам. К груди красавица прижимала игрушку «Добрый сон». Женщина стояла на берегу реки, справа, шагах в пяти от неё, был Петя, он держал зеркало, накрытое тканью. А слева, на таком же расстоянии, возник Алексей с её портретом в руках.
Ольга Дмитриевна сделала два шага по направлению к мужу, но тот резко сорвал с зеркала покрывало и заявил:
— Посмотри на себя! Что ты надела? Это так вызывающе откровенно! Не подходи ко мне, не позорь перед людьми!
Оленька взглянула издали в зеркало и увидела там себя совсем юной, в восемнадцатилетнем возрасте.
— Уезжай отсюда и больше никогда не возвращайся. Я не желаю тебя лицезреть в таком виде! — кричал Пётр. Затем он со злостью поднял зеркало вверх и с размаху разбил его о землю. Зеркало разлетелось на мелкие осколки, часть из которых зацепили лицо и шею женщины. Она отстранилась прочь от супруга и шагнула несколько шагов назад. На щеке появилась капелька крови. Женщина закрыла лицо руками и заплакала.
Алексей оказался совсем близко к Ольге Дмитриевне. Он положил на траву её портрет и кинулся на помощь, быстро вынув платок и начав утирать капли крови и слезы молодой женщине. Он был очень обходителен и нежен. Когда Ольга Дмитриевна успокоилась, художник молвил:
— Милая Оленька, я хотел подарить ваш портрет Петру Николаевичу, но стал невольным свидетелем вашей размолвки.
Ольга взглянула туда, где раньше стоял муж, но его там уже не было. Лишь осколки зеркала на земле напоминали о его гневном присутствии. Она облегченно вздохнула:
— Не обращайте внимания. Петя всегда был ревнив.
— Я хочу вас пригласить на мою выставку. Ваш портрет будет центральной картиной. Вы поедете со мной в качестве моей невесты.
— Ну, что вы! Я ведь замужем! Это невозможно.
Вдруг всё исчезло, но сон продолжался. Ольга стояла около заброшенной мельницы и пряталась за деревом. Вот из перекошенной деревянной двери вышла молодая крестьянка с корзинкой в руках и пошла к хозяйскому дому.
Оленька проснулась от голоса Сони:
— Матушка, простудитесь, идемте в усадьбу.
Пока шли к дому, Софья рассказала, что проследила за управляющим. Он пошёл в заброшенную мельницу и долго оттуда не выходил, а потом опрометью бросился в барский дом.
— Да что же там такое-то, в этой мельнице? — думала про себя хозяйка поместья.
Акт 7. Николай Фёдорович
Когда вернулись, оказалось, что приехал свёкр, Николай Фёдорович:
— Олюшка, почему ты вдруг так спонтанно уехала, ничего мне не сказала? Как ты будешь завтра вести переговоры по продаже? Здесь нужна мужская рука и холодный рассудок. Ты ведь никогда не заключала подобные сделки.
— Напрасно вы приехали. Я вполне справилась бы и сама.
Свекор начал обсуждать с управляющим последние распоряжения хозяйки дома, а Оленька, якобы, ушла к себе. Она сделала вид, что покинула кабинет, однако оставила дверь приоткрытой и решила послушать их разговор. Мужчины сначала обсудили хозяйственные нововведения, а затем, решив, что Ольга ушла, вполголоса начали вести такой диалог:
«— Он в порядке, не болен? — спросил Николай Фёдорович
— Да, всё хорошо. В надежном месте.
— Матрёна не проболтается?
— Нет. Я поселил её здесь, в усадьбе. В деревне она не бывает.
— Как стемнеет, схожу к нему.»
Николай Фёдорович договорил и на цыпочках подошел к тому месту, где стояла Оленька. Он что-то услышал, резко открыл дверь... Но за дверью уже никого не было, Ольга бесшумно скользнула к себе в спальню. Сердце выпрыгивало из груди, в голове пульсировали гулкие удары. Что мог значить их разговор, что за тайны за её спиной?
Голова болела невыносимо и беспрерывно. Соня делала отвары трав, прикладывала Оленьке повязку на лоб, массировала ей виски. Ничего не помогало, сославшись на нестерпимую боль, хозяйка дома сделала вид, что легла спать.
Окна спальни выходили во двор. Стемнело. Она увидела мелькнувший силуэт мужчины. Ольга бесшумно откинула покрывало, взяла в руки обувь и босиком спустилась вниз. Она предусмотрительно легла в платье, чтобы при необходимости долго не собираться. Цвет одежды женщина выбрала серый, его меньше видно в темноте.
Выйдя из дома, Ольга Дмитриевна обулась и тихо последовала к мельнице. Она не ошиблась, вдалеке виднелась фигура её свёкра. То, что это он, молодая женщина не сомневалась, прихрамывал на левую ногу. Прячась за деревьями, короткими перебежками Ольга следовала за отцом погибшего мужа. Ночь была тёмной, одежда в тон ночи, поэтому до мельницы удалось дойти незамеченной.
А вот и мельница. Николай Фёдорович, озираясь по сторонам, открыл скрипучую деревянную дверь и вошёл внутрь. Ольга наблюдала, стоя за деревом. Но любопытство взяло верх и она подошла к мельнице. Но, чтобы не обнаружить себя, сделала это с противоположной стороны от двери. Там была широкая доска в стене, которую в детстве Оленька аккуратно отодвигала и пряталась внутрь, играя в жмурки. Мало кто знал про эту тайную дощечку.
Внутри было пусто, всё обветшало и не выказывало признаков жизни. Ольга прислушалась. Вот угукает филин в лесу, поют сверчки. Но она искала в палитре ночных звуков человеческую речь. Тонкий музыкальный слух не подвел, да, она отчётливо слышала голоса мужчин. Вот только не понимала откуда они раздаются? Было такое ощущение, что звуки слышны из-под земли!
Ольга вышла в центр мельницы и легла всем телом навзничь. Она приложила ухо к земле и послушала. Так и есть, диалог вели двое мужчин. Из-под земли!
Оленька лежала, слушала и не верила своим ушам. Тембр голоса второго мужчины, который разговаривал с ее свекром, был похож на тембр Петра!
— Я схожу с ума! — решила она — Видимо, я уснула и мне это всё снится. Сейчас мёртвый Петя выйдет из-под земли ко мне.
Но голоса звучали всё громче:
«— Петя, сынок, неужели у нас всё получилось? Я так рад! Завтра продадим это злополучное поместье, и ты уедешь за границу. Все документы я справил. Осталось только обзавестись нужной суммой, и ты свободен! Как ты всё хорошо придумал с этим актеришкой! Никто и не кинулся его искать. Видимо, подумали, что он спился где-то под забором. А он с почестями похоронен, как помещик.
— Да, отец, уже всё позади. Осталось только продать поместье. Спасибо тебе за то, что ты так вовремя прислал мне депешу о том, что цыгане планируют меня убить на юбилее в трактире. Они бы не успокоились, зная, что я живу на этом свете.
— Прихватов скопил немало, но этих денег тебе хватит всего на неделю жизни во Франции. Поэтому потерпи немного. Я всё устрою так, что в документах будет фигурировать одна сумма продажи, а в реальности я получу намного больше. Разница пригодится тебе за границей.
— Ха, да с такими харчами и с такой Матрёной здесь можно до самых холодов просидеть! Матрёна хороша! Ох, хороша! Ха-ха-ха-ха!
— Я знаю, чем тебя можно порадовать, сыночек. И вкус твой тоже изучил.»
Мужчины громко смеялись. Оленька не могла поверить. Это точно был не сон, но ощущение нереальности происходящего засело в ее сознании. Голова болела невыносимо, звон в ушах усиливался, разум отказывался верить.
И тут она вспомнила логические задачки папеньки. Ольга решительно встала, окинула взглядом деревянный пол, раздвинула солому и вдруг увидела поперечную прорезь на досках. Подпол! Она нашла петлю, схватилась за неё и резко откинула ляду погреба.
Снизу, приоткрыв от неожиданности рты, смотрели свекр и Петя! Оленька лишилась чувств.
Очнулась она от неприятных легких пощечин. Сонечка охала и приводила свою любимую хозяйку в чувства. Макар стоял неподалеку и, как мог, удерживал Петра за руки, чтобы тот не сбежал. Николай Фёдорович находился рядом и громко кричал на Макара:
Рассвет был волшебным. Соня дремала, а Ольга не могла оторвать взгляд от восходящего солнца.
Макар старался не нарушать сон возлюбленной, поэтому правил экипаж медленно и тихо.
Ольга не торопила его, она с удовольствием любовалась окружающим великолепием. Солнце только-только показывало край своего диска, освещая небо лазоревым светом. Цвет неба вокруг солнца менялся от нежно-голубого к розово-сиреневому. Земля была ещё в тени, но верхушек деревьев уже касались солнечные лучи. От этой разницы казалось, что деревья парят над землей. Оленька смотрела и не могла насмотреться на эту красоту. Она впитывала и запоминала каждую деталь и каждый оттенок этого места, как будто видела его последний раз.
Эту поездку хозяйка поместья Заречных расценивала, как небольшое приключение, как быструю прогулку. Настроение у нее, несмотря на мигрень, было прекрасное.
Когда проезжали деревню близ поместья Заречных, Ольга Дмитриевна обратила внимание на то, что жизнь крестьян здесь к лучшему не изменилась. Дома стояли убогие, даже кое-где покосившиеся.
Мужчины были худые, их грозный взгляд исподлобья не обещал ничего хорошего хозяйке поместья, коей и являлась сейчас Ольга. Женщины-крестьянки старались не смотреть на нее, опускали глаза в землю.
Одни только дети, как и принято, играли и смеялись. Но и они выглядели болезненными и бледными. Видно было, что вдоволь они не едят. Ольга Дмитриевна приказала остановить экипаж около одной кучки детей, подошла и угостила их пирожками из корзины. Те накинулись на выпечку так, будто давно не ели мучного. Они с жадностью совали грязными руками сладости в рот, набив полные щеки. Рубахи мальчишек были перепачканы и много раз зашиты. Девочки были неопрятные, с нерасчёсанными волосами.
У Ольги Дмитриевны от тряски и увиденного ещё больше разболелась голова. Она села в экипаж и велела ехать быстрей в поместье.
Подъехали к дому Заречных. Он был ухожен, розы пышно цвели на клумбах, стены были добротно отремонтированы и покрашены в белый цвет. Всё было именно так, как раньше. Хозяйку встретил управляющий:
— Ма-а-тушка, Оленька Дмитриевна! Какими судьбами! Радость-то какая!
Управляющий будто лоснился от собственного благополучия. Он расплывался в наигранной слащавой улыбке, от чего жирное блестящее лицо становилось еще шире. Когда этот приторный человек двигался, все складки на теле пружинили и подпрыгивали. Это напоминало ходьбу пудинга, если бы тот умел ходить. Он всегда был противен Оленьке, сейчас же ещё сильнее поправился и был просто омерзителен. И фамилия-то у него была под стать его жадности, звали управляющего Капитон Иванович Прихватов. Служил он здесь очень давно. Ольге было восемь лет, когда толстяк появился в их доме.
Хозяйка сослалась на мигрень и ушла в свою спальню. Там было всё прибрано и свежо. Соня принесла букет роз, поменяла скатерть на столе, поставила на нее, рядом с цветами, любимую чайную пару хозяйки и перетрусила постель.
Ольга с нежностью взглянула на фарфоровую чашку и вспомнила, как маменька поила её из этой чашки в детстве.
— Ну здравствуй. — сказала Ольга посуде.
Служанка пристально посмотрела на женщину и удивлённо приподняла брови. Молча вышла и прикрыла за собой дверь.
Нахлынули воспоминания. Каждый уголок, каждая дощечка в этом доме были родными. Оленька не помнила себя в лесу, зато очень хорошо помнила себя здесь, в поместье Заречных.
Неужели придётся продать имение? Неужели Ольга больше не приедет сюда? Каждый предмет здесь наполнен счастьем, каждое дерево в саду связано с какой-то веселой историей. Как хорошо, что в её жизни было Заречное! Это были самые счастливые годы.
В деревне раньше было иначе, она часто бегала туда играть с крестьянскими девочками, они плели венки, пели песни и водили хороводы. А, став постарше, даже гадали на женихов. Это было так весело и беззаботно!
Увиденное в деревне сегодня потрясло Ольгу Дмитриевну, и после обеда она решила туда прогуляться. Пошла вместе с помощницей.
Они долго беседовали с крестьянами, расспрашивали их о жизни, интересовались подробностями быта, заходили в дома и осматривали условия жизни. Ольга Дмитриевна была в ярости!
Люди жили в нищете, они едва сводили концы с концами. Все, как один, твердили о жадности управляющего. Якобы, ему так приказал хозяин. О том, что Пётр погиб, крестьяне не знали. Прихватов требовал от них отдавать почти всё, что они выращивали на земле.
После Крестьянской реформы, начатой в одна тысяча восемьсот шестьдесят первом году, бывшие крепостные всё же не могли иметь собственной земли. Она принадлежала помещику. Но он выдавал в пользование крестьянина придомовый участок. Его назвали «усадебная оседлость». Так вот, Капитон Иванович отбирал половину урожая с этого участка, ссылаясь на волю хозяина.
Ольга негодовала. Так обирать народ она не позволит! Помещица отправила мальчонку к Прихватову, и велела явиться к ней немедленно.
Управляющий пришел весь мокрый от пота, вытираясь большим белым платком. Он почти бежал, спотыкаясь и переваливаясь с боку на бок. Было видно, что ходить он не привык и делает это крайне редко. С виноватым видом он подошел к хозяйке и начал оправдываться, что, дескать, старался для их благополучия, что так распорядился хозяин поместья после смерти Заречных.
— Пётр Николаевич мёртв, и вы это прекрасно знаете! Теперь я здесь хозяйка. У вас люди голодные да больные, — грозно крикнула Ольга — немедленно выдайте в каждый двор зерна и купите одежду по необходимости.
Управляющий утвердительно замотал головой, да так, что, казалось, она у него слетит с плеч. Он вынул из дорогого жилета записную книжицу в кожаном переплете и начал делать пометки – что кому купить. А его голова так и кивала, будто болванчик. Этот слащавый человек был настолько нарочито услужлив, что становилось отвратительно на душе.
Хозяйка ещё немного поговорила с женщинами, выслушав все их просьбы, узнала, как и чем лечат детей, дала еще несколько распоряжений и уже хотела идти обратно в поместье. Но вдруг она заметила, что управляющий пошёл не к хозяйскому дому, а свернул по направлению к заброшенной мельнице. Ольге стало интересно, что может скрывать этот жадный пройдоха. Она незаметно шепнула Соне, чтобы та проследила за ним.
Люди не отпускали Ольгу Дмитриевну, настроение крестьян резко изменилось. Мужчины уже не смотрели на нее злыми волчьими глазами, а женщины и ребятишки обступили кружком и называли Матушкой и Спасительницей. Ольге так стало их жаль, что она еле сдерживала слёзы, люди настрадались.
От всего происходящего жутко разболелась голова. Она попрощалась со всеми и, сославшись на то, что соскучилась по родным местам, пошла прогуляться. Мальчишки долго провожали, идя рядом и рассказывая новости. Они поведали, что лес по-прежнему кормит их грибами да ягодами, лечит травами. Мельница обветшала, не работает, но туда часто бегает Матрёна с узелком. Видать, с парнем тайком встречается. А что за парень-никто не знает.
Оленька отпустила ребят и пошла по направлению к мельнице. Где-то здесь должна была быть Соня, но той нигде не было. Природа была великолепная! Мало что изменилось за эти годы.
Мигрень не проходила уже несколько дней, Ольга присела на траву под деревом, и задремала.
Приснилась она себе в свадебном платье с глубоким декольте, в фате, прикрепленной к распущенным волосам. К груди красавица прижимала игрушку «Добрый сон». Женщина стояла на берегу реки, справа, шагах в пяти от неё, был Петя, он держал зеркало, накрытое тканью. А слева, на таком же расстоянии, возник Алексей с её портретом в руках.
Ольга Дмитриевна сделала два шага по направлению к мужу, но тот резко сорвал с зеркала покрывало и заявил:
— Посмотри на себя! Что ты надела? Это так вызывающе откровенно! Не подходи ко мне, не позорь перед людьми!
Оленька взглянула издали в зеркало и увидела там себя совсем юной, в восемнадцатилетнем возрасте.
— Уезжай отсюда и больше никогда не возвращайся. Я не желаю тебя лицезреть в таком виде! — кричал Пётр. Затем он со злостью поднял зеркало вверх и с размаху разбил его о землю. Зеркало разлетелось на мелкие осколки, часть из которых зацепили лицо и шею женщины. Она отстранилась прочь от супруга и шагнула несколько шагов назад. На щеке появилась капелька крови. Женщина закрыла лицо руками и заплакала.
Алексей оказался совсем близко к Ольге Дмитриевне. Он положил на траву её портрет и кинулся на помощь, быстро вынув платок и начав утирать капли крови и слезы молодой женщине. Он был очень обходителен и нежен. Когда Ольга Дмитриевна успокоилась, художник молвил:
— Милая Оленька, я хотел подарить ваш портрет Петру Николаевичу, но стал невольным свидетелем вашей размолвки.
Ольга взглянула туда, где раньше стоял муж, но его там уже не было. Лишь осколки зеркала на земле напоминали о его гневном присутствии. Она облегченно вздохнула:
— Не обращайте внимания. Петя всегда был ревнив.
— Я хочу вас пригласить на мою выставку. Ваш портрет будет центральной картиной. Вы поедете со мной в качестве моей невесты.
— Ну, что вы! Я ведь замужем! Это невозможно.
Вдруг всё исчезло, но сон продолжался. Ольга стояла около заброшенной мельницы и пряталась за деревом. Вот из перекошенной деревянной двери вышла молодая крестьянка с корзинкой в руках и пошла к хозяйскому дому.
Оленька проснулась от голоса Сони:
— Матушка, простудитесь, идемте в усадьбу.
Пока шли к дому, Софья рассказала, что проследила за управляющим. Он пошёл в заброшенную мельницу и долго оттуда не выходил, а потом опрометью бросился в барский дом.
— Да что же там такое-то, в этой мельнице? — думала про себя хозяйка поместья.
Глава 2 (прода)
Акт 7. Николай Фёдорович
Когда вернулись, оказалось, что приехал свёкр, Николай Фёдорович:
— Олюшка, почему ты вдруг так спонтанно уехала, ничего мне не сказала? Как ты будешь завтра вести переговоры по продаже? Здесь нужна мужская рука и холодный рассудок. Ты ведь никогда не заключала подобные сделки.
— Напрасно вы приехали. Я вполне справилась бы и сама.
Свекор начал обсуждать с управляющим последние распоряжения хозяйки дома, а Оленька, якобы, ушла к себе. Она сделала вид, что покинула кабинет, однако оставила дверь приоткрытой и решила послушать их разговор. Мужчины сначала обсудили хозяйственные нововведения, а затем, решив, что Ольга ушла, вполголоса начали вести такой диалог:
«— Он в порядке, не болен? — спросил Николай Фёдорович
— Да, всё хорошо. В надежном месте.
— Матрёна не проболтается?
— Нет. Я поселил её здесь, в усадьбе. В деревне она не бывает.
— Как стемнеет, схожу к нему.»
Николай Фёдорович договорил и на цыпочках подошел к тому месту, где стояла Оленька. Он что-то услышал, резко открыл дверь... Но за дверью уже никого не было, Ольга бесшумно скользнула к себе в спальню. Сердце выпрыгивало из груди, в голове пульсировали гулкие удары. Что мог значить их разговор, что за тайны за её спиной?
Голова болела невыносимо и беспрерывно. Соня делала отвары трав, прикладывала Оленьке повязку на лоб, массировала ей виски. Ничего не помогало, сославшись на нестерпимую боль, хозяйка дома сделала вид, что легла спать.
Окна спальни выходили во двор. Стемнело. Она увидела мелькнувший силуэт мужчины. Ольга бесшумно откинула покрывало, взяла в руки обувь и босиком спустилась вниз. Она предусмотрительно легла в платье, чтобы при необходимости долго не собираться. Цвет одежды женщина выбрала серый, его меньше видно в темноте.
Выйдя из дома, Ольга Дмитриевна обулась и тихо последовала к мельнице. Она не ошиблась, вдалеке виднелась фигура её свёкра. То, что это он, молодая женщина не сомневалась, прихрамывал на левую ногу. Прячась за деревьями, короткими перебежками Ольга следовала за отцом погибшего мужа. Ночь была тёмной, одежда в тон ночи, поэтому до мельницы удалось дойти незамеченной.
А вот и мельница. Николай Фёдорович, озираясь по сторонам, открыл скрипучую деревянную дверь и вошёл внутрь. Ольга наблюдала, стоя за деревом. Но любопытство взяло верх и она подошла к мельнице. Но, чтобы не обнаружить себя, сделала это с противоположной стороны от двери. Там была широкая доска в стене, которую в детстве Оленька аккуратно отодвигала и пряталась внутрь, играя в жмурки. Мало кто знал про эту тайную дощечку.
Внутри было пусто, всё обветшало и не выказывало признаков жизни. Ольга прислушалась. Вот угукает филин в лесу, поют сверчки. Но она искала в палитре ночных звуков человеческую речь. Тонкий музыкальный слух не подвел, да, она отчётливо слышала голоса мужчин. Вот только не понимала откуда они раздаются? Было такое ощущение, что звуки слышны из-под земли!
Ольга вышла в центр мельницы и легла всем телом навзничь. Она приложила ухо к земле и послушала. Так и есть, диалог вели двое мужчин. Из-под земли!
Оленька лежала, слушала и не верила своим ушам. Тембр голоса второго мужчины, который разговаривал с ее свекром, был похож на тембр Петра!
— Я схожу с ума! — решила она — Видимо, я уснула и мне это всё снится. Сейчас мёртвый Петя выйдет из-под земли ко мне.
Но голоса звучали всё громче:
«— Петя, сынок, неужели у нас всё получилось? Я так рад! Завтра продадим это злополучное поместье, и ты уедешь за границу. Все документы я справил. Осталось только обзавестись нужной суммой, и ты свободен! Как ты всё хорошо придумал с этим актеришкой! Никто и не кинулся его искать. Видимо, подумали, что он спился где-то под забором. А он с почестями похоронен, как помещик.
— Да, отец, уже всё позади. Осталось только продать поместье. Спасибо тебе за то, что ты так вовремя прислал мне депешу о том, что цыгане планируют меня убить на юбилее в трактире. Они бы не успокоились, зная, что я живу на этом свете.
— Прихватов скопил немало, но этих денег тебе хватит всего на неделю жизни во Франции. Поэтому потерпи немного. Я всё устрою так, что в документах будет фигурировать одна сумма продажи, а в реальности я получу намного больше. Разница пригодится тебе за границей.
— Ха, да с такими харчами и с такой Матрёной здесь можно до самых холодов просидеть! Матрёна хороша! Ох, хороша! Ха-ха-ха-ха!
— Я знаю, чем тебя можно порадовать, сыночек. И вкус твой тоже изучил.»
Мужчины громко смеялись. Оленька не могла поверить. Это точно был не сон, но ощущение нереальности происходящего засело в ее сознании. Голова болела невыносимо, звон в ушах усиливался, разум отказывался верить.
И тут она вспомнила логические задачки папеньки. Ольга решительно встала, окинула взглядом деревянный пол, раздвинула солому и вдруг увидела поперечную прорезь на досках. Подпол! Она нашла петлю, схватилась за неё и резко откинула ляду погреба.
Снизу, приоткрыв от неожиданности рты, смотрели свекр и Петя! Оленька лишилась чувств.
Очнулась она от неприятных легких пощечин. Сонечка охала и приводила свою любимую хозяйку в чувства. Макар стоял неподалеку и, как мог, удерживал Петра за руки, чтобы тот не сбежал. Николай Фёдорович находился рядом и громко кричал на Макара:
