А малой хмыкнул.
– Знаешь, это судьба, похоже… Тут, недалеко, колесо обозрения есть. Может, с него сможешь понять, где нужная улица? Найдем мы твою сестру! Хочешь посмотреть на Дивный с высоты?
Блёклый стоял уже злой и воздетым к небу взглядом.
– Тебя же как раз из-за таких штучек с предыдущей работы и выперли! Не помнишь уже? ...Так, все! Я с тобой больше возиться не буду! Ты себе, смотрю, компанию нашел, а у меня и так планы были!
Махнув рукой, светловолосый стал удаляться.
– Мы тебя в баре нагоним! – крикнул ему вслед малой. Ругательств по поводу "мы" ни он, ни Линия, от блёклого уже не расслышали.
Они прошли по мосту на другой берег, и оказались в небольшом скверике. Местность Линия все так же не узнавала, и, в отсутствие сестры, не могла отделаться от непривычного ощущения беззащитности. Однако, тревожные мысли все же стали ослабевать, затеняясь увиденным, тем, что Линия никогда бы не встретила в Эо. На долю секунды она застывала около каждого деревца, каждого кустика, пробегалась по свежей листве пальцами, пыталась ощутить все неровности коры, и расспрашивала, расспрашивала, как что называется, сколько труда нужно, чтобы его вырастить, и какие для него нужны условия. Какие-то из деревьев ей были знакомы – но только по книгам. А что-то Линия видела в первый раз. Как много всего живого! Даже не считая людей, которых становилось на улицах все больше, а растущего, развивающегося, укрепляющегося корнями!.. В конце концов малой сдался, признал, что совсем от ботаники далек, но, чтобы заполнить пустоту в эфире, тут же принялся рассказывать о колесе обозрения:
– Только не рассказывай никому! Я знаю, как можно туда пробраться, и как все запустить, даже когда никого нет, – признаваясь в этом, малой, казалось, испытывал особое удовольствие.
– Из-за этого колеса у тебя уже были неприятности? – вспомнила Линия слова его напарника.
– Да-а... Что тебе сказать? Знаешь, тут все время накладки какие-то случаются! Почему-то, то и дело, хорошие дела – это совсем не то, что ты должен был бы делать. Я же раньше и сам там работал, на колесе. Так здорово доставлять людям радость! Но все время выходит так, что помощь другим мне самому и вредит. Даже и не знаю, как тут быть... Я же из-за этого принципа и пошел в полицию, чтобы как раз людям помогать, но и тут все шиворот навыворот выходит...
– А если не помогать? – озадачила его Линия. – Зачем вообще ты это делаешь? Ты же и сейчас мог с другом остаться, а пошел, почему-то, на розыски со мной! Зачем?
– Остаться с ним было проще. Не выходить из машины, проехать мимо, не замечать ничего. Но как я мог так поступить? Оставить тебя в поисках в незнакомом городе? Всегда вот мечусь между этими "просто" и "правильно". В вашем городе разве не так?
Линия задумалась. Слова парня никак не вписывались в картину ее мира.
– Каждый должен быть, прежде всего, сам за себя. Лишние связи – лишние потери. Мар сына очень любил. Помнит о нем и сейчас, и мы все видим, как он мучается. И это пример. Плохой пример. Зачем нам такое же?
– Жесткие суждения. Сложно потерять то, чего нет. А вот так у вас тоже никто не делает? – парень галантно приподнял цепочку, натянутую поперек прохода. – Пролезай? – и следом за Линией нырнул сам. Они прошли по дорожке, свернули, и вот – перед ними предстало колесо. Белые спицы тянулись, как лучи, во все стороны от центра, прочно закрепленного на основании, а по периметру, одна за другой, они схватывались обручем, верхний край которого уже терялся в бликах совсем недавно взошедшего солнца. Между спицами висели кабинки, в каждой из которых были сидения для людей и большие окна для обзора.
– И все это – только для того, чтобы осмотреть город? Просто для развлечения?
– Разве этого мало? А сейчас нам это и твою проблему решить поможет! Давай, забирайся, я сейчас! – парень сбросил свою куртку и скрылся где-то под лестницей. Линия оглянулась на открывающиеся двери кабинки.
Просочиться сквозь захлопывающиеся створки малой успел с трудом.
– Неаварийное управление, конечно, есть и в более удобном месте, но мы сейчас здесь… не по приглашению, – попытался оправдаться он. – Смотри!
За окном медленно проплывали кроны деревьев, скоро они остались внизу, а Линия оказывалась все выше и выше. Взошедшее солнце на короткий миг ослепило ее своими лучами – никогда она еще не видела светило настолько ярким. А внизу расстилался город. Вдоль улиц бежали ряды домов, далеко, насколько хватало глаз, множество, тысячи! И они прерывались только зелеными пятнами парков, площадями, и блестящей поверхностью реки. Как жаль, что Лавина этого не видит!..
– Что-то кажется тебе знакомым? Ты где-то была?
А кабинка все поднималась, вверх, вверх, дрожала при каждом изменении наклона относительно спиц колеса, и всем своим трепетом напоминала о ненадежности существования. Об Эо. Линия вцепилась в сидение. Но все же она старательно вглядывалась в черты оживающей перед ее глазами карты. Ничего не узнавала. Малой заметил ее нервозность, и попытался ее отвлечь и пошутить, но Линия была не в состоянии слушать.
– Вот! Вот там! – наконец воскликнула она. – Я не уверена, но, кажется, я была у того серого здания!
– А, это же долгострой! Какие занятные места вы с сестрой для встречи выбираете!
– Среди выкрашенных и прилизанных домиков это – очень привычный нам ориентир!
Малой никогда не слышал про Эо, но в его памяти всплыл не один неказистый домик где-то в недалекой провинции. Он в который раз усмехнулся.
– Хорошо. Надо же с чего-то начинать? Поищем ее там!
Они сидели прямо на тротуаре. Линия молчала. Малой, за время поисков истратив все попытки хоть немного ее развеселить, тоже приумолк.
– Точно тут? – в который раз переспросил он.
– Угу.
Линия пожала плечами. Говорить не хотелось. Этот город такой большой! Пойти можно куда угодно. Если, конечно, Лавина в этом отражении, тут. Без сестры, без своего близнеца, Линия ощущала себя так, будто от ее собственного тела кусок отрезали.
– Мы ведь ее уже очень долго ищем..? – посмотрев на часы, осторожно спросил малой. Девушка кивнула. - А могла она ошибиться или... Или просто забыть? Ну, забыть о встрече – это же гораздо лучше того, если с человеком вдруг что-то случилось? - поспешно добавил он, видя совсем уж встревоженное лицо Линии. - Там Валерка заждался нас уже... Давай так: еще десять минут походим, и, если так ее и не найдем, ты оставишь ей тут знак?
– Знак? – переспросила Линия.
Малой кивнул.
– Можно мелом на стене написать что-то. Или какую-то памятную вещь оставить, чтобы она поняла, что это - именно ты.
Линия придирчиво оглядела себя. Что она могла тут оставить? Она и появилась то в этом городе так внезапно, совершенно не будучи готовой к этому, в том, в чем была - да и только.
..Но, в конце-то концов, она же добилась того, чего хотела большую часть своей жизни! Чего они обе хотели! Она перешла границы Города! А Лавина последует за ней. Та связь, что была между ними, не потерялась, не изжила себя даже в рассыпающемся Эо. Несмотря на все его законы. Они не смогут быть врозь долгое время, всегда можно найти выход. И Лавина найдет, она обязательно что-нибудь придумает! А пока что есть возможность узнать, как это - жить без границ, без разрушений, без дум о безопасности, и не боясь заходить в туман.
И Линия кивнула. На стене долгостроя осталась надпись "Я обязательно смогу тебя найти!". А под ней Лин оставила то, что Лавина узнала бы и с расстояния ста метров - свои очки.
Но в клубе Линии не нравилось совершенно. Начиная с того, с каким пристальным вниманием их осмотрели на входе, и заканчивая той белой хмарью, что ждала их внутри. Лица были размытыми, пульсация изменчивого света ухудшала и без того нечеткое сейчас зрение, музыка, больше похожая на скрип и скрежет, грозила разрушить барабанные перепонки. Но, казалось, что ее спутников такое только веселит. При этом малой часто отлучался, и то и дело оставлял их с напарником вдвоем, а тот встретил их с жутко недовольным выражением лица, особенно неприятным взглядом одарив Линию. Ну как же – это ведь именно из-за нее порушились его планы! Несмотря на беснующее столпотворение, ощущение одиночества и чувство отсутствия Лавины тут становились только острее.
Блёклый успел сменить свою форму, но и другая одежда сидела на нем, будто с чужого плеча. Его это, впрочем, ничуть не волновало. Как и все то свинство, что он устраивал с едой. Орешки были вперемешку с фантиками, закуски обгрызены с одной стороны, да так и брошены куда попало, стаканы стояли в луже своего же содержимого и того, что осталось от их предшественников, а то, что он творил с фруктами, у Линии вызывало уже даже не отвращение, а просто оторопь.
– Ты выбросил яблоко?! – Линия проводила взглядом едва надкусанный блёклым плод, такой редкий и дорогой на полках мерсенария, и с такой небрежностью отправленный в мусор здесь.
– И что? Оно мне не понравилось. Да посмотри вокруг! – хихикнул своему искрометному остроумию он. – Тут люди выбрасывают свои жизни! А ты мне – про какое-то яблоко..!
Светловолосый постоянно спорил и назидательно философствовал. Алкоголь уже успел добавить ему самооценки, в чем он и так вряд ли нуждался, и блёклый сидел, развалившись, в развязанной позе, и всем своим видом демонстрировал, что все, что вокруг происходит – происходит исключительно для него. Даже то, что этот ночной клуб закрывается только тогда, когда школьники уже могли бы спешить на занятия, должно было быть актом его великой воли. Несколько снисходительных намеков в адрес Линии в момент отсутствия малого также последовали, но, к счастью, за всей нелепостью и инородностью ситуации девушка их не поняла.
Алкоголь, за которым то и дело малой и уходил, так как хотел и загладить перед другом вину, и отвлечь Линию, тут, и правда, отличался от того, что можно было достать в Эо. Пить его можно было не только без содрогания и из-за желания уйти от реальности, но даже и с удовольствием. Чем Линия и пользовалась: разговоры все время шли куда-то не туда, и, хотя светловолосый ей и вовсе не импонировал, легче ей от натянутого молчания не становилось. Она успела оглохнуть от грохота музыки и необходимости постоянно орать, чтобы быть хоть как-нибудь услышанной. Для того, чтобы что-то сказать своим спутникам, приходилось еще и донельзя сокращать дистанцию, и практически вкладывать слова прямо в ухо, что поднимало невесть откуда взявшуюся волну брезгливости. Линия за свою жизнь привыкла и к большей отстраненности, и к гораздо менее яркому выражению чувств.
И к сохранению того, что так сложно вырастить и добыть.
– Ты же и сама сегодня чуть было в реку не сиганула! – икнув, громко выпалил блёклый. Малой, уже не зная, чем еще можно в такой обстановке отвлечь девушку и коллегу от спора, потянул ее на танцпол. Светловолосый Валерка как-то остро ощутил себя третьим лишним.
– Знаешь, я уже не удивляюсь, что ты его бросил, – вдобавок, вставая, сказала Лин. – Любое слово или подвергается сомнению, или игнорируется! Как ты с ним вообще разговариваешь? Это же проще со стеной говорить!
..Как некстати, при этих словах, девушке вспомнилась Ина, убегающая к туману! Это заставило ее передернуть плечами и еще более неуютно себя ощутить.
– А, малой со всеми разговаривает! – снова влез блёклый. Он был зол, и ему очень хотелось хоть чем-то Линии досадить, как будто не было и всех предыдущих необдуманно брошенных слов. – Ты вот даже не знаешь, как его и зовут-то, а он с тобой все утро провел и на танец тянет! Он у нас тако-ой! Бол-тун! – и он разразился хохотом, странным образом, перекликающимся с грохочущей музыкой.
Малой же при его словах помрачнел.
– Знаешь, а с этим, он, в общем-то, прав! – посмотрел он на Линию, пряча за улыбкой беспокоящие мысли. – Может быть, хочешь знать, как меня зовут? Можешь даже свое имя тоже сказать – обычно, кстати, люди так и знакомятся!
Лишние связи – лишняя боль…
Одна, без сестры, чужой город, другой мир… Непроизвольно Линия сделала шаг назад.
Зачем она вообще сюда пришла? Она должна искать Лавину! А здесь так много разговоров, назиданий, чужих стремлений, будто оба они – и малой сейчас тоже – хотели вывернуть её наизнанку. Линия залпом допила остатки коктейля, демонстративно для блёклого сжевала украшавшую бокал дольку какого-то оранжевого фрукта, конечно, прямо с кожурой, и направилась к выходу, оставив за спиной обоих парней в полном недоумении. Напитки, по вкусу так напоминавшие сок, уже давно дали о себе знать. Пробираясь через танцпол, Линия довольно чувствительно столкнулась с высоким мужчиной, увешанным амулетами, вдобавок, отдавив ему ногу, но, даже не извинившись во всем этом шуме, скорее нырнула за черную дверь.
Танца так и не было.
Свежий воздух!
После мигающих разноцветных огней, вспыхивающих, порой, с такой частотой, будто они так и норовили залезть в глаза даже через веки, на улице хотелось полной темноты. Но был уже день. Его ясные и очерченные края никак не вязались с тем, что голова будто начала жить своей жизнью, а число видимых предметов никак не сходилось при пересчете. Солнце скрылось за редкими облачками, и уже в этом проявило свое милосердие. Чуть отойдя в сторону от дверей служебного входа, Линия закрыла глаза. Ночь воссоздалась хоть таким способом, и через пару минут фантомы ярких всполохов перед глазами исчезли. Стало легче.
Её внимание привлек шум какой-то возни. Легкие вскрики, перемежаемые шарканьем шагов, натужными более грубыми возгласами, и тяжелым сопением. О, здесь дерутся?! Как же все-таки много всполохов чувств в этом отражении! Прямо как стробоскоп в клубе, оставшемся за стальными дверьми! Все неприкрыто, резко, остро!.. Много! Неужели нельзя... ну, даже если и не хочется говорить – нежелание говорить Линии было как раз понятно – обойтись обманом, хитростью? Или даже просто наплевать? Нет же, драка... В Эо такое случалось крайне редко. И всегда всё решалось с участием Лавины – уж она-то могла все связать воедино и расставить по местам! Мысли, разногласия и самих оппонентов. Физически.
Но что Линия может без нее сейчас?
Когда раздался резкий удар, сопровождаемый гулом и скрежетом металла (опять этот скрежет, что в музыке, что тут!), любопытство все же заставило Линию открыть глаза и посмотреть. Против последнего, кажется, было всё: отсутствие очков, усталость, количество выпитого, и снова выглянувшее солнце. Линия поморщилась. Какой-то долговязый громила повалил девчонку на капот одной из припаркованных неподалеку машин. Ростом она была едва ли не в два раза ниже его, но отбивалась так рьяно, что Линия на что угодно могла поспорить, что драку затеяла именно она. Смотреть на такие экзекуции (плотный телесный контакт, явная ярость) Линии было неприятно, но стоит ли тут что-то предпринимать? Лавина бы знала. А вот Линия застыла в растерянности. Девчонка укусила долговязого, тот ослабил хватку, и она уже почти что вырвалась – вот, все само и решилось, делать ничего и не пришлось. Но солнце, до этого обещавшее хороший день, в этот момент скрылось за тучами. Перестало слепить. И Линия, сощурив глаза, разглядела...
Как же они были похожи! Не как близнецы, не как она сама – с Лавиной. Разными были и телосложение, и манера держаться, не говоря уж о растрепанной сейчас одежде и гораздо более светлом цвете волос.
– Знаешь, это судьба, похоже… Тут, недалеко, колесо обозрения есть. Может, с него сможешь понять, где нужная улица? Найдем мы твою сестру! Хочешь посмотреть на Дивный с высоты?
Блёклый стоял уже злой и воздетым к небу взглядом.
– Тебя же как раз из-за таких штучек с предыдущей работы и выперли! Не помнишь уже? ...Так, все! Я с тобой больше возиться не буду! Ты себе, смотрю, компанию нашел, а у меня и так планы были!
Махнув рукой, светловолосый стал удаляться.
– Мы тебя в баре нагоним! – крикнул ему вслед малой. Ругательств по поводу "мы" ни он, ни Линия, от блёклого уже не расслышали.
Они прошли по мосту на другой берег, и оказались в небольшом скверике. Местность Линия все так же не узнавала, и, в отсутствие сестры, не могла отделаться от непривычного ощущения беззащитности. Однако, тревожные мысли все же стали ослабевать, затеняясь увиденным, тем, что Линия никогда бы не встретила в Эо. На долю секунды она застывала около каждого деревца, каждого кустика, пробегалась по свежей листве пальцами, пыталась ощутить все неровности коры, и расспрашивала, расспрашивала, как что называется, сколько труда нужно, чтобы его вырастить, и какие для него нужны условия. Какие-то из деревьев ей были знакомы – но только по книгам. А что-то Линия видела в первый раз. Как много всего живого! Даже не считая людей, которых становилось на улицах все больше, а растущего, развивающегося, укрепляющегося корнями!.. В конце концов малой сдался, признал, что совсем от ботаники далек, но, чтобы заполнить пустоту в эфире, тут же принялся рассказывать о колесе обозрения:
– Только не рассказывай никому! Я знаю, как можно туда пробраться, и как все запустить, даже когда никого нет, – признаваясь в этом, малой, казалось, испытывал особое удовольствие.
– Из-за этого колеса у тебя уже были неприятности? – вспомнила Линия слова его напарника.
– Да-а... Что тебе сказать? Знаешь, тут все время накладки какие-то случаются! Почему-то, то и дело, хорошие дела – это совсем не то, что ты должен был бы делать. Я же раньше и сам там работал, на колесе. Так здорово доставлять людям радость! Но все время выходит так, что помощь другим мне самому и вредит. Даже и не знаю, как тут быть... Я же из-за этого принципа и пошел в полицию, чтобы как раз людям помогать, но и тут все шиворот навыворот выходит...
– А если не помогать? – озадачила его Линия. – Зачем вообще ты это делаешь? Ты же и сейчас мог с другом остаться, а пошел, почему-то, на розыски со мной! Зачем?
– Остаться с ним было проще. Не выходить из машины, проехать мимо, не замечать ничего. Но как я мог так поступить? Оставить тебя в поисках в незнакомом городе? Всегда вот мечусь между этими "просто" и "правильно". В вашем городе разве не так?
Линия задумалась. Слова парня никак не вписывались в картину ее мира.
– Каждый должен быть, прежде всего, сам за себя. Лишние связи – лишние потери. Мар сына очень любил. Помнит о нем и сейчас, и мы все видим, как он мучается. И это пример. Плохой пример. Зачем нам такое же?
– Жесткие суждения. Сложно потерять то, чего нет. А вот так у вас тоже никто не делает? – парень галантно приподнял цепочку, натянутую поперек прохода. – Пролезай? – и следом за Линией нырнул сам. Они прошли по дорожке, свернули, и вот – перед ними предстало колесо. Белые спицы тянулись, как лучи, во все стороны от центра, прочно закрепленного на основании, а по периметру, одна за другой, они схватывались обручем, верхний край которого уже терялся в бликах совсем недавно взошедшего солнца. Между спицами висели кабинки, в каждой из которых были сидения для людей и большие окна для обзора.
– И все это – только для того, чтобы осмотреть город? Просто для развлечения?
– Разве этого мало? А сейчас нам это и твою проблему решить поможет! Давай, забирайся, я сейчас! – парень сбросил свою куртку и скрылся где-то под лестницей. Линия оглянулась на открывающиеся двери кабинки.
Просочиться сквозь захлопывающиеся створки малой успел с трудом.
– Неаварийное управление, конечно, есть и в более удобном месте, но мы сейчас здесь… не по приглашению, – попытался оправдаться он. – Смотри!
За окном медленно проплывали кроны деревьев, скоро они остались внизу, а Линия оказывалась все выше и выше. Взошедшее солнце на короткий миг ослепило ее своими лучами – никогда она еще не видела светило настолько ярким. А внизу расстилался город. Вдоль улиц бежали ряды домов, далеко, насколько хватало глаз, множество, тысячи! И они прерывались только зелеными пятнами парков, площадями, и блестящей поверхностью реки. Как жаль, что Лавина этого не видит!..
– Что-то кажется тебе знакомым? Ты где-то была?
А кабинка все поднималась, вверх, вверх, дрожала при каждом изменении наклона относительно спиц колеса, и всем своим трепетом напоминала о ненадежности существования. Об Эо. Линия вцепилась в сидение. Но все же она старательно вглядывалась в черты оживающей перед ее глазами карты. Ничего не узнавала. Малой заметил ее нервозность, и попытался ее отвлечь и пошутить, но Линия была не в состоянии слушать.
– Вот! Вот там! – наконец воскликнула она. – Я не уверена, но, кажется, я была у того серого здания!
– А, это же долгострой! Какие занятные места вы с сестрой для встречи выбираете!
– Среди выкрашенных и прилизанных домиков это – очень привычный нам ориентир!
Малой никогда не слышал про Эо, но в его памяти всплыл не один неказистый домик где-то в недалекой провинции. Он в который раз усмехнулся.
– Хорошо. Надо же с чего-то начинать? Поищем ее там!
Они сидели прямо на тротуаре. Линия молчала. Малой, за время поисков истратив все попытки хоть немного ее развеселить, тоже приумолк.
– Точно тут? – в который раз переспросил он.
– Угу.
Линия пожала плечами. Говорить не хотелось. Этот город такой большой! Пойти можно куда угодно. Если, конечно, Лавина в этом отражении, тут. Без сестры, без своего близнеца, Линия ощущала себя так, будто от ее собственного тела кусок отрезали.
– Мы ведь ее уже очень долго ищем..? – посмотрев на часы, осторожно спросил малой. Девушка кивнула. - А могла она ошибиться или... Или просто забыть? Ну, забыть о встрече – это же гораздо лучше того, если с человеком вдруг что-то случилось? - поспешно добавил он, видя совсем уж встревоженное лицо Линии. - Там Валерка заждался нас уже... Давай так: еще десять минут походим, и, если так ее и не найдем, ты оставишь ей тут знак?
– Знак? – переспросила Линия.
Малой кивнул.
– Можно мелом на стене написать что-то. Или какую-то памятную вещь оставить, чтобы она поняла, что это - именно ты.
Линия придирчиво оглядела себя. Что она могла тут оставить? Она и появилась то в этом городе так внезапно, совершенно не будучи готовой к этому, в том, в чем была - да и только.
..Но, в конце-то концов, она же добилась того, чего хотела большую часть своей жизни! Чего они обе хотели! Она перешла границы Города! А Лавина последует за ней. Та связь, что была между ними, не потерялась, не изжила себя даже в рассыпающемся Эо. Несмотря на все его законы. Они не смогут быть врозь долгое время, всегда можно найти выход. И Лавина найдет, она обязательно что-нибудь придумает! А пока что есть возможность узнать, как это - жить без границ, без разрушений, без дум о безопасности, и не боясь заходить в туман.
И Линия кивнула. На стене долгостроя осталась надпись "Я обязательно смогу тебя найти!". А под ней Лин оставила то, что Лавина узнала бы и с расстояния ста метров - свои очки.
Но в клубе Линии не нравилось совершенно. Начиная с того, с каким пристальным вниманием их осмотрели на входе, и заканчивая той белой хмарью, что ждала их внутри. Лица были размытыми, пульсация изменчивого света ухудшала и без того нечеткое сейчас зрение, музыка, больше похожая на скрип и скрежет, грозила разрушить барабанные перепонки. Но, казалось, что ее спутников такое только веселит. При этом малой часто отлучался, и то и дело оставлял их с напарником вдвоем, а тот встретил их с жутко недовольным выражением лица, особенно неприятным взглядом одарив Линию. Ну как же – это ведь именно из-за нее порушились его планы! Несмотря на беснующее столпотворение, ощущение одиночества и чувство отсутствия Лавины тут становились только острее.
Блёклый успел сменить свою форму, но и другая одежда сидела на нем, будто с чужого плеча. Его это, впрочем, ничуть не волновало. Как и все то свинство, что он устраивал с едой. Орешки были вперемешку с фантиками, закуски обгрызены с одной стороны, да так и брошены куда попало, стаканы стояли в луже своего же содержимого и того, что осталось от их предшественников, а то, что он творил с фруктами, у Линии вызывало уже даже не отвращение, а просто оторопь.
– Ты выбросил яблоко?! – Линия проводила взглядом едва надкусанный блёклым плод, такой редкий и дорогой на полках мерсенария, и с такой небрежностью отправленный в мусор здесь.
– И что? Оно мне не понравилось. Да посмотри вокруг! – хихикнул своему искрометному остроумию он. – Тут люди выбрасывают свои жизни! А ты мне – про какое-то яблоко..!
Светловолосый постоянно спорил и назидательно философствовал. Алкоголь уже успел добавить ему самооценки, в чем он и так вряд ли нуждался, и блёклый сидел, развалившись, в развязанной позе, и всем своим видом демонстрировал, что все, что вокруг происходит – происходит исключительно для него. Даже то, что этот ночной клуб закрывается только тогда, когда школьники уже могли бы спешить на занятия, должно было быть актом его великой воли. Несколько снисходительных намеков в адрес Линии в момент отсутствия малого также последовали, но, к счастью, за всей нелепостью и инородностью ситуации девушка их не поняла.
Алкоголь, за которым то и дело малой и уходил, так как хотел и загладить перед другом вину, и отвлечь Линию, тут, и правда, отличался от того, что можно было достать в Эо. Пить его можно было не только без содрогания и из-за желания уйти от реальности, но даже и с удовольствием. Чем Линия и пользовалась: разговоры все время шли куда-то не туда, и, хотя светловолосый ей и вовсе не импонировал, легче ей от натянутого молчания не становилось. Она успела оглохнуть от грохота музыки и необходимости постоянно орать, чтобы быть хоть как-нибудь услышанной. Для того, чтобы что-то сказать своим спутникам, приходилось еще и донельзя сокращать дистанцию, и практически вкладывать слова прямо в ухо, что поднимало невесть откуда взявшуюся волну брезгливости. Линия за свою жизнь привыкла и к большей отстраненности, и к гораздо менее яркому выражению чувств.
И к сохранению того, что так сложно вырастить и добыть.
– Ты же и сама сегодня чуть было в реку не сиганула! – икнув, громко выпалил блёклый. Малой, уже не зная, чем еще можно в такой обстановке отвлечь девушку и коллегу от спора, потянул ее на танцпол. Светловолосый Валерка как-то остро ощутил себя третьим лишним.
– Знаешь, я уже не удивляюсь, что ты его бросил, – вдобавок, вставая, сказала Лин. – Любое слово или подвергается сомнению, или игнорируется! Как ты с ним вообще разговариваешь? Это же проще со стеной говорить!
..Как некстати, при этих словах, девушке вспомнилась Ина, убегающая к туману! Это заставило ее передернуть плечами и еще более неуютно себя ощутить.
– А, малой со всеми разговаривает! – снова влез блёклый. Он был зол, и ему очень хотелось хоть чем-то Линии досадить, как будто не было и всех предыдущих необдуманно брошенных слов. – Ты вот даже не знаешь, как его и зовут-то, а он с тобой все утро провел и на танец тянет! Он у нас тако-ой! Бол-тун! – и он разразился хохотом, странным образом, перекликающимся с грохочущей музыкой.
Малой же при его словах помрачнел.
– Знаешь, а с этим, он, в общем-то, прав! – посмотрел он на Линию, пряча за улыбкой беспокоящие мысли. – Может быть, хочешь знать, как меня зовут? Можешь даже свое имя тоже сказать – обычно, кстати, люди так и знакомятся!
Лишние связи – лишняя боль…
Одна, без сестры, чужой город, другой мир… Непроизвольно Линия сделала шаг назад.
Зачем она вообще сюда пришла? Она должна искать Лавину! А здесь так много разговоров, назиданий, чужих стремлений, будто оба они – и малой сейчас тоже – хотели вывернуть её наизнанку. Линия залпом допила остатки коктейля, демонстративно для блёклого сжевала украшавшую бокал дольку какого-то оранжевого фрукта, конечно, прямо с кожурой, и направилась к выходу, оставив за спиной обоих парней в полном недоумении. Напитки, по вкусу так напоминавшие сок, уже давно дали о себе знать. Пробираясь через танцпол, Линия довольно чувствительно столкнулась с высоким мужчиной, увешанным амулетами, вдобавок, отдавив ему ногу, но, даже не извинившись во всем этом шуме, скорее нырнула за черную дверь.
Танца так и не было.
Свежий воздух!
После мигающих разноцветных огней, вспыхивающих, порой, с такой частотой, будто они так и норовили залезть в глаза даже через веки, на улице хотелось полной темноты. Но был уже день. Его ясные и очерченные края никак не вязались с тем, что голова будто начала жить своей жизнью, а число видимых предметов никак не сходилось при пересчете. Солнце скрылось за редкими облачками, и уже в этом проявило свое милосердие. Чуть отойдя в сторону от дверей служебного входа, Линия закрыла глаза. Ночь воссоздалась хоть таким способом, и через пару минут фантомы ярких всполохов перед глазами исчезли. Стало легче.
Её внимание привлек шум какой-то возни. Легкие вскрики, перемежаемые шарканьем шагов, натужными более грубыми возгласами, и тяжелым сопением. О, здесь дерутся?! Как же все-таки много всполохов чувств в этом отражении! Прямо как стробоскоп в клубе, оставшемся за стальными дверьми! Все неприкрыто, резко, остро!.. Много! Неужели нельзя... ну, даже если и не хочется говорить – нежелание говорить Линии было как раз понятно – обойтись обманом, хитростью? Или даже просто наплевать? Нет же, драка... В Эо такое случалось крайне редко. И всегда всё решалось с участием Лавины – уж она-то могла все связать воедино и расставить по местам! Мысли, разногласия и самих оппонентов. Физически.
Но что Линия может без нее сейчас?
Когда раздался резкий удар, сопровождаемый гулом и скрежетом металла (опять этот скрежет, что в музыке, что тут!), любопытство все же заставило Линию открыть глаза и посмотреть. Против последнего, кажется, было всё: отсутствие очков, усталость, количество выпитого, и снова выглянувшее солнце. Линия поморщилась. Какой-то долговязый громила повалил девчонку на капот одной из припаркованных неподалеку машин. Ростом она была едва ли не в два раза ниже его, но отбивалась так рьяно, что Линия на что угодно могла поспорить, что драку затеяла именно она. Смотреть на такие экзекуции (плотный телесный контакт, явная ярость) Линии было неприятно, но стоит ли тут что-то предпринимать? Лавина бы знала. А вот Линия застыла в растерянности. Девчонка укусила долговязого, тот ослабил хватку, и она уже почти что вырвалась – вот, все само и решилось, делать ничего и не пришлось. Но солнце, до этого обещавшее хороший день, в этот момент скрылось за тучами. Перестало слепить. И Линия, сощурив глаза, разглядела...
Как же они были похожи! Не как близнецы, не как она сама – с Лавиной. Разными были и телосложение, и манера держаться, не говоря уж о растрепанной сейчас одежде и гораздо более светлом цвете волос.
