Но ошибиться было нельзя. Общее в них сквозило с такой чистотой, что Линия не удержалась:
– Ина?
Девчонка... Нет, сейчас стало понятно, что та все же старше, казалось, услышала зов. И посмотрела Линии прямо в глаза.
Этого оказалось достаточно, чтобы долговязый снова схватил ее, и с особо мстительным удовлетворением выкрутил ей руку.
Линия вскинулась. В одно мгновение она преодолела разделяющее их расстояние, и проделала то же самое с ним. Да, она тоже знала, как утихомирить нарушителя. Они делали это с Лавиной вдвоем, вот только... Но сейчас не время об этом думать. Долговязый активно вырывался.
– Вот же бабы какие! – продолжая дергаться, шипел он. – Никогда ни в чем не разберутся, только дров наломать, - тут долговязый, вывернув голову, кинул презрительный взгляд в сторону отражения Ины, – и бежать! Да? ...А ну, брысь! Чо вцепилась-то? Да как ты вообще умудряешься появляться в самый ненужный момент?! – рассмотрев ту, что его схватила, заорал он.
– Тихо! – отчетливо приказала Линия. Впрочем, зря. На крик долговязого обернулось несколько голов.
– Так, что тут у вас происходит? – тут же подбежал малой.
– Да что ж такое?! Одна смена не успела закончиться, как он уже на следующую рвется! – воскликнул белобрысый. – И это ты ей-то так рвался помочь? Ты смотри, как она мужика уложила! Одни потер-певшие кругом! – блёклый метнул взгляд на третьего, вышедшего вместе с ними из клуба. Тот темный парень, взволнованный не меньше остальных, усердно сверлил девчонку взглядом. По вороху амулетов на шее Линия распознала в нем дылду, с которым так ощутимо столкнулась в клубе.
– Этот тухлый моллюск напал на девушку, – оценив обстановку, заявила она.
– Ничего подобного! – снова заорал лежащий на земле тип. – Она сама на меня напала!
Странно. Всего-то несколько часов назад вот так же на земле лежала Инка. И она вот что-то не орала совсем, шипела только, да и всё.
Малой, все же довольно заботливо придерживающий теперь долговязого, вопросительно поднял бровь.
– Он на нее напал, - повторила, вставая на ноги, Линия, – я была тут и все видела. Ведь верно? – спросила она уже блондинку. Ей показалось, или плечи у отражения Ины расслабились?
– Да, – метнув быстрый взгляд на спасительницу, подтвердила она. – Он пытался меня ограбить.
Рядом на земле валялся сверток. Такой бы даже и внимания не привлек, разве только что дворника, и то - до окончания пути в урне. Разумеется, не успей тот его развернуть. Внутри лежала увесистая пачка денег.
– Наличные? – осторожно подал голос тот, с амулетами. – Откуда они у тебя?
– А банкоматы на что, по-твоему, Мэрлин? – говорила блондинка довольно резко. – Там люди снимают деньги! Вы можете по камерам посмотреть, я сделала это пятнадцать минут назад. Круглосуточный банкомат в округе – единственный.
– Даже не буду спрашивать – зачем, – еще тише прошептал дылда Мэрлин. На это девчонка ничего не ответила, только на миг показала свои острые зубы.
– Понятно, – вздохнул малой, – уводим. – Ночь у Вас прямо знаменательная на преступления! То галерею грабят, то девушку обижают, – долгим взглядом уставился на Мэрлина он. – Валерка, ты машину далеко припарковал?
– Еще и на моей машине это чучело везти?! – возмутился белобрысый.
– Ну не в такси же?
– Не-не-не! Я лучше уж этого прыщавого вызову! Это он же на смене сейчас?
Пока пара полицейских разбиралась между собой и ждала транспорт и коллег, долговязый всецело был в их власти. Оставшаяся троица, одна из которых бросила на неприятеля долгий взгляд, отошла на несколько шагов в сторону.
– Мне показалось, что Вы меня звали, – блондинка смотрела на Линию с подозрением, а та опять поморщилась от этого "Вы".
– Это мне показалось. Я знаю девушку, очень похожую на тебя. Ее зовут Ина.
– Надо же! Почти угадала! Это – Инга, я – Мирон, – вполне дружелюбно тыкнул пальцем в себя и свою спутницу темный, которого Инга назвала Мэрлином.
– Я – Линия, – кивнула девушка в ответ.
– Ого! – донесся до них чуть более громкий голос малого. – Ты все же умеешь знакомиться с людьми! Правда ведь приятнее общаться с человеком, когда уже знаешь его имя? – он выжидательно смотрел на Линию.
За душу все же что-то тянуло, и, возможно, ей стоило хоть как-то выразить благодарность малому, который ради нее бросил все свои дела, пошел на риск, потратил свое время, откликнулся сейчас, но... Линия не могла этого сформулировать, но этот шаг определенно был бы лишним. Потому что – он был бы навстречу, обязывал к чему-то ее, и формировал между ними двумя связь.
А каждая связь – это возможная потеря.
Она потеряла сестру и должна ее найти. Линия еще раз взглянула на отражение Ины, через грань которой она попала сюда. А, значит, через нее же она найдет и Лавину. Она поняла, что должна остаться здесь. Линия открыла рот, но все же не произнесла ни слова. Малой, который так и остался "малым", горько усмехнулся.
Совсем рядом замаячили красно-синие всполохи полицейской машины.
– Ой, все, хватит, малой! – добавил белобрысый. – Пошли! Ни секунды больше тут провести не могу! У меня теперь – из-за тебя, между прочим! – с этим клубом самые отвратительные ассоциации!
И он подтолкнул товарища в спину, уводя и его, и нападавшего.
– Это же ведь он, да? – смотря на затылок долговязого, которого усаживали на заднее сиденье машины, спросил наконец Мэрлин. – То есть, что, это всё теперь, да? Тебе больше не будет никто угрожать?
Инга только скривила губы.
– Всё... Как же! Расспросить эту мразь, кто же его нанял, когда набежали полицейские, я не смогла. И поэтому обезопасить себя от его нанимателя - не могу тоже. Это же, – она кивнула вслед отъехавшему автомобилю, а в тоне послышался явный сарказм, – не тот, кто залез в галерею, а просто уличный грабитель, ведь так? – Инга по-прежнему с сомнением посмотрела на Линию. – А почему ты мне помогла?
Из любой, почти любой ситуации можно выйти, если соврать, схитрить, утаить часть, промолчать…
– Потому что ты сможешь помочь мне, – но все же Линия решила сказать правду.
А деловой подход Инге понравился.
– Ты совершенно не умеешь людям "спасибо" говорить! Эта девушка избавила тебя от преследователя, грозившего разрушить всю твою жизнь, и даже деньги сохранила! Есть ли хоть один шанс, что ты начнешь ценить хотя бы тех, кто такие серьезные вещи для тебя делает?! Или, как всегда, связь с окружающим миром – через меня? – с неприятием покачал головой Мэрлин. – Может быть, ты что-то хочешь? – напоровшись на стандартную реакцию каменной статуи, спросил у Линии он.
– Хочу, – давно чувствуя наждачку в горле, закивала та. – Пить хочу жутко!
Да, ночь была долгой, и похмелье начинало уже мучить всех троих... Инга издала болезненный смешок: острый приступ жажды внезапно ощутила и она.
– Мэрлин, минералки возьми? И мартини еще! ...Нет, не пойдет... Текилы!
– …Никаких сожалений, никаких мук совести, и абсолютное отвержение рефлексии! – уже удаляясь, бормотал себе под нос он. – Про деньги-то хоть расскажешь? – спросил Мирон в пространство без какой-либо надежды, что Инга его хотя бы расслышит.
– Я об этом подумаю, – все же раздалось за его спиной.
Это было даже не письмо. Сообщение не содержало слов, знаков препинания. Не было даже угроз - только холодный расчет. Там были цифры. Сумма. Довольно значительная. Инга нервно, прерывисто, насколько позволял стиснувший грудную клетку спазм, рассмеялась.
Деньги.
С этим, без нагнетенной, навевающей безнадегу, атмосферы, можно было работать.
Осложняло все то, что, кроме цифр, в письме был указан символ: наличные. Этому уроду были нужны живые деньги, те, что можно было держать в руках, пересчитывать, ощущать. И те, что не отследишь так, как банковский перевод.
В дверь постучал Мэрлин. Инга все решила, почему-то именно глядя на него. Как будто в пустой, лишенной других живых существ, кроме нее самой, комнате, не хватало какого-то кусочка паззла. Но, с его появлением, все сложилось. Защита, возможность отступления и... бегства.
– Собирайся, мы выходим! Мне срочно нужно что-то более крепкое, чем розовое вино, – сказала она. – И место, где, на всякий случай, невзначай будет пара болтливых полицейских, – добавила она про себя.
Инга, даже не заботясь о том, чтобы быть незамеченной, наблюдала издалека. И тип, преследовавший ее, забравшийся в галерею и писавший ей эти письма, появился. Прошелся по обочине парковки, ковыряя что-то ногами как бы невзначай, провел руками по паре кустов ограждающего кустарника, и, казалось, что он просто кого-то ждал. Но вот, его внимание что-то привлекло, он нагнулся, поднял это с земли, покрутил в руках. Развернул. Его лицо изуродовала расползшаяся плотоядная ухмылка. Все еще прижимая найденное рукой, тип достал телефон и быстро что-то набрал. Секунду спустя, карман Инги завибрировал.
Она заранее уже почуяла недоброе. В ее картину мира как-то не укладывался сценарий, где вымогатель отчитывается своей жертве, что он молодец, все нашел, благодарит, и можно больше не беспокоиться. Но такого Инга все-таки никак не ожидала. Предпросмотр в почтовике уже показал ей, что в письме опять нет ни одного слова. Письмо содержало файл. Картинку.
Фото.
Быстрое смазанное селфи, снятое с руки в не самом хорошем ракурсе, и захватившее в кадр как своего отправителя, так и...
Инга издала вопль.
А долговязый отсалютовал ей, так, будто видел ее все это время, знал о ней, развернулся, и захотел уйти.
Но Инга ему не дала.
Эта скотина не оставит ее. Несмотря ни на какие деньги – не оставит. Она оказалась у него в заложницах, но угрожал он уже не только ей. На фото, на руках у этого подлеца был мальчик. Инга не видела его лица, мальчик был снят со спины, но было совершенно ясно, что это - ее сын. Мэрлин, от которого она улизнула к банкомату, и который был так нужен ей здесь, нарушив планы, все еще искал ее в клубе. Но Инга о собственной безопасности уже не думала.
Из-под пледа донеслось невнятное бормотание. Мирон и Линия, тихо переговаривающиеся у окна, бросили на него взгляд.
– А у вас в привидения верят? – скосившись на меховую кучку, все так же тихо спросила Линия.
– Насколько могу судить, вере очень способствует антураж.
С Мироном общаться было легко. Линия поймала себя на мысли, что Мэрлин-Мирон напоминает ей открытую дверь. Но насильно при этом туда никто и не тянул, хочешь – заходи, нет – ну рядом тоже хорошо. Не говоря уж о том, чтобы со стуком ломиться в ее собственный дом, где, в такие моменты, Линия стала бы только еще больше прятаться. А тут свой замок намеренно забыл закрыть он сам. И зайти – хотелось.
– Наблюдая за передвижениями предметов, себе и не то придумаешь! – усмехаясь, Линия махнула в сторону дивана рукой. Край сари тут же сполз, и девушка уже в который раз его поправила. Свою майку и штаны она умудрилась-таки вчера, точнее уже сегодня, во время веселья изрядно попортить, а обычные вещи миниатюрной Инги ей не подходили вовсе. – Может, хоть шторы приоткрыть? Сколько ж можно-то?
Мирон с опаской еще раз взглянул на плед, пожал плечами, и резко раскрыл окна. Линия с удовольствием сощурила все еще сонные глаза от солнца, заглянувшего в квартиру во второй половине дня.
Шторы, видать, сработали, и плед заворочался. Чуть сполз, но тут же был опять натянут на голову.
И вмиг отброшен.
– Ты кто такая?! – Инга подскочила на диване, очумело уставилась в силуэт около окна, но через несколько секунд память все же дала о себе знать. Она скорчила гримасу – то ли от воспоминаний, то ли от тошноты.
– Вот так выглядит эмпатия и эта... как её? Благодарность!.. – нарочито горестно вздохнул Мирон, вторя своему сарказму. Инга опять скрылась под пледом.
– Всегда подозревала, что это гадостная вещь, – не особо разборчиво донеслось оттуда.
– Ну вот опять! – Линия тыкнула пальцем в сторону дивана. – Говорящее покрывало!
– Понятно, – хмыкнул все еще взлохмаченный Мирон, – пойду за средством, изгоняющим призраков.
Недовольная Инга высунула голову с прижатой, по случаю боли, ко лбу рукой.
– Ой, ну к чему все эти ужимки и прыжки? Я же помню, что мы договорились об услуге за услугу! Так что, может, хоть проявите уважение к цитадели творца?!
Цитадель натиска врага явно не выдержала. Стены пали, запасы были истреблены, амуниция почивала в стирке. Линия обвела взглядом помещение.
– Ты про это? – она подняла с пола почему-то истерзанный рыжий парик. Инга вытаращилась на нее, затем до странности резво вскочила, сграбастала рыжую тряпочку, и утащила к себе под плед.
– Это, – тыкнула она им, надетым на руку, Линии прямо под нос, – основа моей безопасности! Безопасности и свободы проявления творчества!
– ...Только притворяясь другим человеком, ты можешь быть собой, да, да, – Линия аккуратно отвела руку Инги, та метнула обиженный взгляд, и стала напяливать парик уже на голову. – А что? По мне – тоже неплохой выход из ситуации! Ты же ведь пыталась применить и другие средства до этого, ведь так? Раз не подействовали – перешла к другим методам. Вполне же логично. Ты обо всем этом еще утром рассказала. Раза два.
– Не надо меня перевирать! – Инга опять встрепенулась, повысила голос. Вспомнила, что на пол парик сама же и бросила. – Я не говорила о том, что не хочу людям показаться, как есть. Я говорила, что не хочу, чтобы обо мне узнали больше, чем я хочу показать. Искусство должно оставаться искусством! Сказкой. А сказка – совсем не вяжется с реальной жизнью. И уж тем более – с угрозами раскрыть всем, кто я такая!
– А талантливые и знаменитые в этом городе – только мифические существа? – Линия снова подтянула сари с мыслью о том, когда же уже высохнет ее привычный наряд.
– Те, о ком мало известно, только подогревают своей недосказанностью интерес к себе. Держи! – Мэрлин-Мирон принес горячий чай с лимоном. – Ну, – он скосился на Аддис в криво надетом парике, – такова у нас была, по крайней мере, политика партии. Ну настройка мысли на нужный лад при помощи аудиотренингов, – тут он совсем уже на шепот перешел.
Инга-Аддис скривилась при виде плавающего лимона, но, отпив пару глотков, только отжала его чайной ложечкой в чашку посильнее.
– И это – работало! Между прочим, много лет!
Мирон только поднял бровь.
– Как думаешь, стоит ей напомнить? – глядя на безмятежную (для самой себя) Ингу, тихо спросила его Линия.
– О чем это вы там шепчетесь?
Инга наконец поправила парик, поняла, что пить чай без плавающих волос в чашке в нем просто невозможно, и сбросила его на пол уже второй раз за день. Мэрлин взглянул на часы.
– Посмотри список исходящих!
Совет Мэрлина прозвучал насколько аккуратно, что Инга тут же насторожилась и заподозрила недоброе. Ровно две секунды они буравили друг друга взглядом, прежде чем Инга сдалась и, отставив, к счастью, уже пустую чашку, метнулась к телефону.
– Что?! - увидев адресат последнего вызова, она начала задыхаться. – Да как я..? – Инга хотела уже напасть с обвинениями на этих двоих, но тут все же вспомнила, как после долгих (и сумбурных) размышлений набирала этот номер.
– Как ты только мог позволить мне сделать это в нетрезвом состоянии?! - чувство мести, пусть и неоправданной, все же требовало выход.
– Ну а как я могу запретить хоть что-то делать – тебе? Особенно – звонить людям, о существовании которых я узнал день назад? Кстати, если разобраться, ровно тогда же, когда и тебя!
– Ина?
Девчонка... Нет, сейчас стало понятно, что та все же старше, казалось, услышала зов. И посмотрела Линии прямо в глаза.
Этого оказалось достаточно, чтобы долговязый снова схватил ее, и с особо мстительным удовлетворением выкрутил ей руку.
Линия вскинулась. В одно мгновение она преодолела разделяющее их расстояние, и проделала то же самое с ним. Да, она тоже знала, как утихомирить нарушителя. Они делали это с Лавиной вдвоем, вот только... Но сейчас не время об этом думать. Долговязый активно вырывался.
– Вот же бабы какие! – продолжая дергаться, шипел он. – Никогда ни в чем не разберутся, только дров наломать, - тут долговязый, вывернув голову, кинул презрительный взгляд в сторону отражения Ины, – и бежать! Да? ...А ну, брысь! Чо вцепилась-то? Да как ты вообще умудряешься появляться в самый ненужный момент?! – рассмотрев ту, что его схватила, заорал он.
– Тихо! – отчетливо приказала Линия. Впрочем, зря. На крик долговязого обернулось несколько голов.
– Так, что тут у вас происходит? – тут же подбежал малой.
– Да что ж такое?! Одна смена не успела закончиться, как он уже на следующую рвется! – воскликнул белобрысый. – И это ты ей-то так рвался помочь? Ты смотри, как она мужика уложила! Одни потер-певшие кругом! – блёклый метнул взгляд на третьего, вышедшего вместе с ними из клуба. Тот темный парень, взволнованный не меньше остальных, усердно сверлил девчонку взглядом. По вороху амулетов на шее Линия распознала в нем дылду, с которым так ощутимо столкнулась в клубе.
– Этот тухлый моллюск напал на девушку, – оценив обстановку, заявила она.
– Ничего подобного! – снова заорал лежащий на земле тип. – Она сама на меня напала!
Странно. Всего-то несколько часов назад вот так же на земле лежала Инка. И она вот что-то не орала совсем, шипела только, да и всё.
Малой, все же довольно заботливо придерживающий теперь долговязого, вопросительно поднял бровь.
– Он на нее напал, - повторила, вставая на ноги, Линия, – я была тут и все видела. Ведь верно? – спросила она уже блондинку. Ей показалось, или плечи у отражения Ины расслабились?
– Да, – метнув быстрый взгляд на спасительницу, подтвердила она. – Он пытался меня ограбить.
Рядом на земле валялся сверток. Такой бы даже и внимания не привлек, разве только что дворника, и то - до окончания пути в урне. Разумеется, не успей тот его развернуть. Внутри лежала увесистая пачка денег.
– Наличные? – осторожно подал голос тот, с амулетами. – Откуда они у тебя?
– А банкоматы на что, по-твоему, Мэрлин? – говорила блондинка довольно резко. – Там люди снимают деньги! Вы можете по камерам посмотреть, я сделала это пятнадцать минут назад. Круглосуточный банкомат в округе – единственный.
– Даже не буду спрашивать – зачем, – еще тише прошептал дылда Мэрлин. На это девчонка ничего не ответила, только на миг показала свои острые зубы.
– Понятно, – вздохнул малой, – уводим. – Ночь у Вас прямо знаменательная на преступления! То галерею грабят, то девушку обижают, – долгим взглядом уставился на Мэрлина он. – Валерка, ты машину далеко припарковал?
– Еще и на моей машине это чучело везти?! – возмутился белобрысый.
– Ну не в такси же?
– Не-не-не! Я лучше уж этого прыщавого вызову! Это он же на смене сейчас?
Пока пара полицейских разбиралась между собой и ждала транспорт и коллег, долговязый всецело был в их власти. Оставшаяся троица, одна из которых бросила на неприятеля долгий взгляд, отошла на несколько шагов в сторону.
– Мне показалось, что Вы меня звали, – блондинка смотрела на Линию с подозрением, а та опять поморщилась от этого "Вы".
– Это мне показалось. Я знаю девушку, очень похожую на тебя. Ее зовут Ина.
– Надо же! Почти угадала! Это – Инга, я – Мирон, – вполне дружелюбно тыкнул пальцем в себя и свою спутницу темный, которого Инга назвала Мэрлином.
– Я – Линия, – кивнула девушка в ответ.
– Ого! – донесся до них чуть более громкий голос малого. – Ты все же умеешь знакомиться с людьми! Правда ведь приятнее общаться с человеком, когда уже знаешь его имя? – он выжидательно смотрел на Линию.
За душу все же что-то тянуло, и, возможно, ей стоило хоть как-то выразить благодарность малому, который ради нее бросил все свои дела, пошел на риск, потратил свое время, откликнулся сейчас, но... Линия не могла этого сформулировать, но этот шаг определенно был бы лишним. Потому что – он был бы навстречу, обязывал к чему-то ее, и формировал между ними двумя связь.
А каждая связь – это возможная потеря.
Она потеряла сестру и должна ее найти. Линия еще раз взглянула на отражение Ины, через грань которой она попала сюда. А, значит, через нее же она найдет и Лавину. Она поняла, что должна остаться здесь. Линия открыла рот, но все же не произнесла ни слова. Малой, который так и остался "малым", горько усмехнулся.
Совсем рядом замаячили красно-синие всполохи полицейской машины.
– Ой, все, хватит, малой! – добавил белобрысый. – Пошли! Ни секунды больше тут провести не могу! У меня теперь – из-за тебя, между прочим! – с этим клубом самые отвратительные ассоциации!
И он подтолкнул товарища в спину, уводя и его, и нападавшего.
– Это же ведь он, да? – смотря на затылок долговязого, которого усаживали на заднее сиденье машины, спросил наконец Мэрлин. – То есть, что, это всё теперь, да? Тебе больше не будет никто угрожать?
Инга только скривила губы.
– Всё... Как же! Расспросить эту мразь, кто же его нанял, когда набежали полицейские, я не смогла. И поэтому обезопасить себя от его нанимателя - не могу тоже. Это же, – она кивнула вслед отъехавшему автомобилю, а в тоне послышался явный сарказм, – не тот, кто залез в галерею, а просто уличный грабитель, ведь так? – Инга по-прежнему с сомнением посмотрела на Линию. – А почему ты мне помогла?
Из любой, почти любой ситуации можно выйти, если соврать, схитрить, утаить часть, промолчать…
– Потому что ты сможешь помочь мне, – но все же Линия решила сказать правду.
А деловой подход Инге понравился.
– Ты совершенно не умеешь людям "спасибо" говорить! Эта девушка избавила тебя от преследователя, грозившего разрушить всю твою жизнь, и даже деньги сохранила! Есть ли хоть один шанс, что ты начнешь ценить хотя бы тех, кто такие серьезные вещи для тебя делает?! Или, как всегда, связь с окружающим миром – через меня? – с неприятием покачал головой Мэрлин. – Может быть, ты что-то хочешь? – напоровшись на стандартную реакцию каменной статуи, спросил у Линии он.
– Хочу, – давно чувствуя наждачку в горле, закивала та. – Пить хочу жутко!
Да, ночь была долгой, и похмелье начинало уже мучить всех троих... Инга издала болезненный смешок: острый приступ жажды внезапно ощутила и она.
– Мэрлин, минералки возьми? И мартини еще! ...Нет, не пойдет... Текилы!
– …Никаких сожалений, никаких мук совести, и абсолютное отвержение рефлексии! – уже удаляясь, бормотал себе под нос он. – Про деньги-то хоть расскажешь? – спросил Мирон в пространство без какой-либо надежды, что Инга его хотя бы расслышит.
– Я об этом подумаю, – все же раздалось за его спиной.
Это было даже не письмо. Сообщение не содержало слов, знаков препинания. Не было даже угроз - только холодный расчет. Там были цифры. Сумма. Довольно значительная. Инга нервно, прерывисто, насколько позволял стиснувший грудную клетку спазм, рассмеялась.
Деньги.
С этим, без нагнетенной, навевающей безнадегу, атмосферы, можно было работать.
Осложняло все то, что, кроме цифр, в письме был указан символ: наличные. Этому уроду были нужны живые деньги, те, что можно было держать в руках, пересчитывать, ощущать. И те, что не отследишь так, как банковский перевод.
В дверь постучал Мэрлин. Инга все решила, почему-то именно глядя на него. Как будто в пустой, лишенной других живых существ, кроме нее самой, комнате, не хватало какого-то кусочка паззла. Но, с его появлением, все сложилось. Защита, возможность отступления и... бегства.
– Собирайся, мы выходим! Мне срочно нужно что-то более крепкое, чем розовое вино, – сказала она. – И место, где, на всякий случай, невзначай будет пара болтливых полицейских, – добавила она про себя.
Инга, даже не заботясь о том, чтобы быть незамеченной, наблюдала издалека. И тип, преследовавший ее, забравшийся в галерею и писавший ей эти письма, появился. Прошелся по обочине парковки, ковыряя что-то ногами как бы невзначай, провел руками по паре кустов ограждающего кустарника, и, казалось, что он просто кого-то ждал. Но вот, его внимание что-то привлекло, он нагнулся, поднял это с земли, покрутил в руках. Развернул. Его лицо изуродовала расползшаяся плотоядная ухмылка. Все еще прижимая найденное рукой, тип достал телефон и быстро что-то набрал. Секунду спустя, карман Инги завибрировал.
Она заранее уже почуяла недоброе. В ее картину мира как-то не укладывался сценарий, где вымогатель отчитывается своей жертве, что он молодец, все нашел, благодарит, и можно больше не беспокоиться. Но такого Инга все-таки никак не ожидала. Предпросмотр в почтовике уже показал ей, что в письме опять нет ни одного слова. Письмо содержало файл. Картинку.
Фото.
Быстрое смазанное селфи, снятое с руки в не самом хорошем ракурсе, и захватившее в кадр как своего отправителя, так и...
Инга издала вопль.
А долговязый отсалютовал ей, так, будто видел ее все это время, знал о ней, развернулся, и захотел уйти.
Но Инга ему не дала.
Эта скотина не оставит ее. Несмотря ни на какие деньги – не оставит. Она оказалась у него в заложницах, но угрожал он уже не только ей. На фото, на руках у этого подлеца был мальчик. Инга не видела его лица, мальчик был снят со спины, но было совершенно ясно, что это - ее сын. Мэрлин, от которого она улизнула к банкомату, и который был так нужен ей здесь, нарушив планы, все еще искал ее в клубе. Но Инга о собственной безопасности уже не думала.
Из-под пледа донеслось невнятное бормотание. Мирон и Линия, тихо переговаривающиеся у окна, бросили на него взгляд.
– А у вас в привидения верят? – скосившись на меховую кучку, все так же тихо спросила Линия.
– Насколько могу судить, вере очень способствует антураж.
С Мироном общаться было легко. Линия поймала себя на мысли, что Мэрлин-Мирон напоминает ей открытую дверь. Но насильно при этом туда никто и не тянул, хочешь – заходи, нет – ну рядом тоже хорошо. Не говоря уж о том, чтобы со стуком ломиться в ее собственный дом, где, в такие моменты, Линия стала бы только еще больше прятаться. А тут свой замок намеренно забыл закрыть он сам. И зайти – хотелось.
– Наблюдая за передвижениями предметов, себе и не то придумаешь! – усмехаясь, Линия махнула в сторону дивана рукой. Край сари тут же сполз, и девушка уже в который раз его поправила. Свою майку и штаны она умудрилась-таки вчера, точнее уже сегодня, во время веселья изрядно попортить, а обычные вещи миниатюрной Инги ей не подходили вовсе. – Может, хоть шторы приоткрыть? Сколько ж можно-то?
Мирон с опаской еще раз взглянул на плед, пожал плечами, и резко раскрыл окна. Линия с удовольствием сощурила все еще сонные глаза от солнца, заглянувшего в квартиру во второй половине дня.
Шторы, видать, сработали, и плед заворочался. Чуть сполз, но тут же был опять натянут на голову.
И вмиг отброшен.
– Ты кто такая?! – Инга подскочила на диване, очумело уставилась в силуэт около окна, но через несколько секунд память все же дала о себе знать. Она скорчила гримасу – то ли от воспоминаний, то ли от тошноты.
– Вот так выглядит эмпатия и эта... как её? Благодарность!.. – нарочито горестно вздохнул Мирон, вторя своему сарказму. Инга опять скрылась под пледом.
– Всегда подозревала, что это гадостная вещь, – не особо разборчиво донеслось оттуда.
– Ну вот опять! – Линия тыкнула пальцем в сторону дивана. – Говорящее покрывало!
– Понятно, – хмыкнул все еще взлохмаченный Мирон, – пойду за средством, изгоняющим призраков.
Недовольная Инга высунула голову с прижатой, по случаю боли, ко лбу рукой.
– Ой, ну к чему все эти ужимки и прыжки? Я же помню, что мы договорились об услуге за услугу! Так что, может, хоть проявите уважение к цитадели творца?!
Цитадель натиска врага явно не выдержала. Стены пали, запасы были истреблены, амуниция почивала в стирке. Линия обвела взглядом помещение.
– Ты про это? – она подняла с пола почему-то истерзанный рыжий парик. Инга вытаращилась на нее, затем до странности резво вскочила, сграбастала рыжую тряпочку, и утащила к себе под плед.
– Это, – тыкнула она им, надетым на руку, Линии прямо под нос, – основа моей безопасности! Безопасности и свободы проявления творчества!
– ...Только притворяясь другим человеком, ты можешь быть собой, да, да, – Линия аккуратно отвела руку Инги, та метнула обиженный взгляд, и стала напяливать парик уже на голову. – А что? По мне – тоже неплохой выход из ситуации! Ты же ведь пыталась применить и другие средства до этого, ведь так? Раз не подействовали – перешла к другим методам. Вполне же логично. Ты обо всем этом еще утром рассказала. Раза два.
– Не надо меня перевирать! – Инга опять встрепенулась, повысила голос. Вспомнила, что на пол парик сама же и бросила. – Я не говорила о том, что не хочу людям показаться, как есть. Я говорила, что не хочу, чтобы обо мне узнали больше, чем я хочу показать. Искусство должно оставаться искусством! Сказкой. А сказка – совсем не вяжется с реальной жизнью. И уж тем более – с угрозами раскрыть всем, кто я такая!
– А талантливые и знаменитые в этом городе – только мифические существа? – Линия снова подтянула сари с мыслью о том, когда же уже высохнет ее привычный наряд.
– Те, о ком мало известно, только подогревают своей недосказанностью интерес к себе. Держи! – Мэрлин-Мирон принес горячий чай с лимоном. – Ну, – он скосился на Аддис в криво надетом парике, – такова у нас была, по крайней мере, политика партии. Ну настройка мысли на нужный лад при помощи аудиотренингов, – тут он совсем уже на шепот перешел.
Инга-Аддис скривилась при виде плавающего лимона, но, отпив пару глотков, только отжала его чайной ложечкой в чашку посильнее.
– И это – работало! Между прочим, много лет!
Мирон только поднял бровь.
– Как думаешь, стоит ей напомнить? – глядя на безмятежную (для самой себя) Ингу, тихо спросила его Линия.
– О чем это вы там шепчетесь?
Инга наконец поправила парик, поняла, что пить чай без плавающих волос в чашке в нем просто невозможно, и сбросила его на пол уже второй раз за день. Мэрлин взглянул на часы.
– Посмотри список исходящих!
Совет Мэрлина прозвучал насколько аккуратно, что Инга тут же насторожилась и заподозрила недоброе. Ровно две секунды они буравили друг друга взглядом, прежде чем Инга сдалась и, отставив, к счастью, уже пустую чашку, метнулась к телефону.
– Что?! - увидев адресат последнего вызова, она начала задыхаться. – Да как я..? – Инга хотела уже напасть с обвинениями на этих двоих, но тут все же вспомнила, как после долгих (и сумбурных) размышлений набирала этот номер.
– Как ты только мог позволить мне сделать это в нетрезвом состоянии?! - чувство мести, пусть и неоправданной, все же требовало выход.
– Ну а как я могу запретить хоть что-то делать – тебе? Особенно – звонить людям, о существовании которых я узнал день назад? Кстати, если разобраться, ровно тогда же, когда и тебя!
