Окинул быстрым взглядом улицу, в поисках путей отхода: дорога к лесу пока была свободна. Но не тащить же вооружённых солдат по своему следу?
Он метнулся к гостиничному забору. Глухо бабахнуло неподалёку ружьё, но пуля прошла стороной. Невысокий гнилой этот забор оказался всё-таки серьёзной преградой уставшему телу – подтянуться и перемахнуть на противоположную сторону вышло лишь со второй попытки, и Шедде даже услышал звук приближающихся шагов – это преследователи решили взять его живым. Пусть пытаются! Не такие пытались!
Теперь важна была только скорость…
Нет, пожалуй, скорость и везенье. Но об этом лучше не думать. Шедде бежал к хозяйственным постройкам, ощущая у себя на спине перекрестье чётко нарисованной мишени.
Жалкие два десятка шагов – и целая вечность ожидания выстрела.
И всё же выстрел грянул, когда он уже скрылся за телегой с бочками, которую как раз начала разгружать гостиничная прислуга.
Стараясь не сбить работников с ног, он метнулся в открытый склад. Куда дальше?
Небольшая дверь в дальней стороне помещения вывела к двум проходам, один вёл в каретный сарай, другой – вниз, должно быть, к запасам вина и копчёного мяса.
Шеддерик рассудил, что там, где экипажи, где-то неподалёку должны быть и лошади, и не ошибся. Каретный сарай, расположенный на первом этаже гостиницы, примыкал одной стеной к денникам. У выхода ожидала хозяина лошадь под седлом. Шеддерик оглянулся: за его спиной нарастал шум. Преследователи столкнулись внутри с гостиничной обслугой. Эта задержка была настоящей удачей. Шедде вскочил на оседланную лошадь. Та от неожиданности немного присела. Это была одна из коричневых длинноногих лошадок, что содержались в гвардейских конюшнях Тоненга, о чём говорили и серебряные, особого рисунка бляхи на сбруе, и чёрная седельная «форменная» сумка.
Одной проблемой меньше – чья-то личная лошадь могла и отказаться нести незнакомого седока.
Лошадь быстро поняла, что к чему, и вынесла Шеддерика к воротам.
И тут стало понятно, что Довен-Рыбак соврал и о количестве засевших в деревне ифленских солдат.
Их было больше пяти – наверное, целый десяток.
Некоторые из них оказались сообразительней товарищей, и пока одни бегали по двору, пытаясь поймать Шеддерика и только мешая друг другу, другие преспокойно зарядили ружья и устроились ждать у ворот. Потому что другого выхода с гостиничного двора просто не было… во всяком случае выхода, пригодного для всадника.
Правда, залп никто не скомандовал, так что Шедде встретил одиночный выстрел, и снова ему повезло. Стрелок поторопился, пуля прошла мимо.
Шедде проскочил засаду и пришпорил лошадь. Из-под копыт брызнула чёрная грязь. И вот тогда кто-то заорал сзади «Цельсь», а потом сразу – «огонь»!
Осталось лишь ниже пригнуться к лошади и призвать на помощь всех известных и неизвестных богов.
Одна из пуль всё-таки до него добралась, чиркнув горячим по плечу. Вторая продырявила раздувшийся на встречном ветру плащ. Ничего, главное – оторваться от погони. Теперь у них будет лошадь и всё содержимое седельной сумки.
Пожалуй, одно полезное дело Довен-Рыбак всё-таки сделал – он предупредил Шеддерика о сиане. Если бы не это, выбраться из деревни не удалось бы никак. Пусть сианы – не таинственные этхары и даже не маги Низин, они всё же многое могут…
Шедде прикрикнул на кобылу, и та помчалась ещё быстрей – хотя казалось, что быстрее невозможно. Сзади снова начали стрелять, но это было уже не так страшно: он почти ушёл.
Деревня закончилась невысоким глухим забором с распахнутыми воротами, впереди был пустынный к вечеру тракт.
Именно тут из-за воротины и выскочил ещё один стрелок. Шедде даже успел его рассмотреть. Это точно был ифленец, правда, одетый в традиционную мальканскую парку. Лицо он прятал под платком, но шапка сбилась, и светлые волосы оказались хорошо видны. Шеддерику даже показалось, что глаза стрелка ему знакомы. И он уже видел – этот не промахнётся.
В последний миг перед выстрелом он всё-таки выставил вперед левую руку, как будто так можно защититься от пули. И выстрел грянул…
Темершана та Сиверс
Темери услышала стук копыт задолго до того, как увидела мчащегося по дороге всадника. Выстрелы, что раздались ранее, испугали её, даже заставили сойти с дороги, но время шло, больше ничего не происходило, и она продолжила путь.
Теперь тоже стоило бы спрятаться, но, как назло, лес в этом месте отступил, начиналось старое, заросшее низким кустарником поле, так что она ограничилась тем, что просто присела у обочины и стала ждать, когда кто-нибудь покажется из-за поворота.
И дождалась.
Всадник мчался, низко пригнувшись к лошадиной шее, и она скорей угадала, чем узнала в нём Шеддерика та Хенвила.
И если бы она не вскочила и не махнула рукой, он её даже не заметил бы.
Но заметил, остановился.
Темери выдохнула от облегчения, но оказалось, рано. Услышала хриплое:
– За нами погоня. Быстрее!
Не спрашивая разрешения, он как-то ловко нагнулся и вздёрнул её на лошадь. Перед лицом оказалась тёмная и влажная ткань шеддерикова плаща.
– Держитесь за меня… Крепче!
И не успел договорить, как лошадь уже несла их по осенней сумеречной дороге.
Темери изо всех сил вцепилась в складки одежды своего спутника. Лошадь под ней шевелилась, сидеть было неудобно и страшно, оттого что повод не у тебя в руках.
Она слышала, чувствовала стук собственного сердца и рядом – хриплое дыхание ифленца. И всё ей казалось, что лошадь сейчас или споткнётся или упадёт от усталости, ведь ей приходится нести двойной груз…
Страх заставил замереть в одной позе и не двигаться. Страх и ещё то, что жизнь её вновь зависела от одного единственного человека. И от того, насколько крепко получится за него держаться…
Ветер трепал волосы, мелкая морось секла кожу там, где она оставалась не прикрытой. Бока лошади ходили ходуном. Казалось – это никогда не кончится, но кончилось. Шеддерик не собирался загонять кобылу. А на тракте уйти от погони вдвоём на одной лошади шансов не было никаких.
Там, где дорога снова убежала под тёмные кроны, Шеддерик натянул поводья и заставил лошадь остановиться. Быстро, но не очень ловко спрыгнул на землю. Темери едва смогла удержаться. Велел:
– Сядьте в седло. Перекиньте ногу… так. Отлично. Держитесь крепче и берегите глаза от веток – пойдём быстро.
На самом деле он уже вёл лошадь в сумрак за деревьями.
Они снова уходили с наезженной дороги в неизвестность, но так было безопасней, и Темери не спорила.
Тем более что эти места она уже не знала совершенно – бывала пару раз, но всегда – только на большой дороге.
Впрочем, кое-что вспомнилось:
– Здесь где-то должна быть река, – громким шепотом сказала она. – Большая река, Данва. Она почти к тракту подходит. Там лошадей поят и купают, скот, если на водопой, тоже гонят туда.
Сверху ей было видно лишь спину чеора та Хенвила. Чеор слегка прихрамывал, но шёл бодро. И ответил всего через несколько шагов:
– Это нам ничем не поможет. Вот если бы была лодка…
– Но там есть! Там летние рыбацкие домики. И лодки сохнут… правда, это было в прошлом году, когда мы здесь шли Дорогой Долга. Может, что-то поменялось…
– Хорошо помните, где это?
– Нет, но где-то совсем рядом. А может, там не домики, сараи просто. Чтобы сети хранить…
И действительно, скоро лес поредел, потянуло холодным упругим речным ветром.
Шеддерик остановил лошадь.
– Темершана, сами слезть сможете?
Конечно, сможет. Главное, не запутаться в собственном платье. И так лучше, чем терпеть нежеланные прикосновения.
Через несколько мгновений она была уже на земле. Рядом тяжело дышала взмыленная лошадь. Благородный чеор отстегивал пряжки, к которым крепилась седельная сумка.
Темери видела, что движения его потеряли обычные чёткость и точность, но пока не решалась подойти и спросить. В конце концов, они оба устали. Им обоим нужны сон и еда…
Наконец, сумка оказалась в руках у ифленца. Тогда он развернул лошадь к дороге и вдруг сильно хлопнул по крупу:
– Пошла, милая! Вперёд! Надеюсь, тебя не скоро отыщут… Темершана, где вы! Идём!
Лошадь легко зарысила к лесу.
Темери заторопилась в противоположную сторону, туда, куда уже ушёл ифленец.
Там лес заканчивался, открывался просторный берег быстрой равнинной реки. На пологом берегу виднелось несколько деревянных сараев. А у самой воды, кверху днищами, сохли тёмные рыбачьи лодки. Она воспрянула духом – значит, память не подвела. Вот только, преследователи обязательно осмотрят сараи, как только найдут. В них не укрыться… тогда что же делать?
Благородный чеор тем временем шёл вперед ровным шагом человека, хорошо представляющего свою цель. И Темери в который раз поняла, что решение снова зависит не от неё: если честно, она за ифленцем едва поспевала.
Наконец серые мокрые доски ближайшего сарая оказались совсем рядом. Ветер здесь донимал не так. Темери подошла к крайней из сохших на берегу лодок и поняла, что именно это судно – точно никогда и никуда уже не поплывет. Старый худой остов, вот что это было. Вторая лодка выглядела лучше, но, пожалуй, Темери поручилась бы, что она развалится, как только её перевернёшь…
– Чеора та Сиверс! – оклик заставил её вздрогнуть. Всё-таки Темери терпеть не могла своё речёное имя. Но не говорить же об этом ифленцу? Какое ему-то до этого может быть дело. Пусть называет, как хочет. Но на оклик надо ответить. Чуть пошатываясь от усталости, Темери направилась к сараю, в который как раз вошёл её спутник. Сарай был просторный, снабжённый воротами со стороны реки. Сейчас эти ворота были распахнуты.
Темери подошла ближе. При гаснущем сумеречном свете разглядела развешенные вдоль стен сети, несколько пар весел, сложенных подальше от входа, разобранные мачты, парусину на грубых деревянных козлах, ящики с мелкой рыбачьей снастью…
А ещё там были лодки. Три новые, недавно покрашенные лодки лежали кверху днищем в глубине сарая.
– Идите сюда, – нетерпеливо позвал Шеддерик от самой дальней, и кажется, самой маленькой лодки. – Поможете приподнять…
– Зачем?
– Заночуем под ней. Может, так нас не найдут… а если и найдут, мы будем предупреждены заранее…
Лодку подняли вдвоём – и Шеддерик сразу подсунул под край круглый деревянный чурбак, чтобы не упала обратно. Под лодкой лежал кусок промасленной парусины, пахло тканью и холодной землёй.
Темершана заметила, что ифленец бережёт правую руку. В помещении было почти совсем темно. Шеддерик вынул из кармана один из огарков, прихваченных в лесной избушке. Пройдёт ещё несколько минут, на улице совсем стемнеет, и без свечки станет не обойтись. Тем более она – единственный источник тепла на всю округу.
И только в свете свечи, когда уже не нужно было никуда бежать и что-то срочно делать, Темери увидела, в каком состоянии пребывает её спутник. До того он как будто специально держался так, чтобы ей не было видно крови.
Темери охнула, когда увидела правую руку ифленца – пуля разорвала одежду и кожу, и эта рана при каждом движении начинала кровоточить. На нём и вообще было много крови – только непонятно, откуда она текла. На шее, на левом виске, на одежде…
– Надо перевязать, – быстро сказала она.
Если говорить сразу что думаешь, то времени на сомнения не остаётся.
Получилось невнятно, и ифленец попросил повторить. Он как раз был занят тем, что высматривал по углам что-то, что можно было бы кинуть на землю для тепла.
Темери повторила громче. И добавила почти жалобно:
– Я умею.
Шеддерик хмыкул:
– Здесь ни промыть, ни обработать… да ерунда, царапина. Сама зарастёт. На мне как на кошке…
– Вытекло много крови. Вам нужны силы…
– Тут вы правы. Хорошо, перетяните пока прямо поверх одежды. А там посмотрим…
Это было временное решение, но она всё же кивнула – становится темно, погоня близко. Кипятить воду не на чем, а света одной лишь свечки не хватит, чтобы наложить какой следует шов.
– Мне нужен нож, – вздохнула она. – Отрежу кусок подола для повязок…
Нижняя юбка её платья была сшита из прочной льняной ткани. Если взять кусок из середины, он даже будет не очень грязным. Впрочем, чтобы перевязать руку, нужно не так много ткани.
Шеддерик с облегчением опустился на только что найденную парусину: Темери слышала, как он осторожно, чуть не сквозь зубы, дышит, и это заставляло нервничать. Что бы ифленец ей ни врал, ему было больно.
А потом в отблеске свечи она поняла, что волосы слева у него тоже подозрительно тёмные. Дотронулась осторожно, и почувствовала на пальцах липкую влагу. Кровь не успела засохнуть, а значит, нужна ещё ткань.
И ведь неизвестно, что у него ещё продырявлено…
Пожалуй, стоило это выяснить.
– Чеор та Хенвил. Я вижу у вас рану на голове… скажите уж сразу, сколько ткани нам понадобится…
Шеддерик посмотрел на неё с усталым удивлением, и попробовал ощупать собственный затылок рукой в кожаной перчатке. Темери едва успела перехватить:
– Лучше вам не трогать. Я сама посмотрю.
– Только сейчас понял, что вы правы. Посмотрите. Что там?
Но Темери ничего не могла увидеть: мешали склеившиеся от крови волосы. Попробовала осторожно ощупать кожу, и вскоре поняла, что и здесь имеет дело с порезом. И вероятно, этот след, как и первый, оставлен пулей.
– Вы очень везучий человек, – сделала она вывод, подробно описав рану. – Две пули, и обе – лишь задели кожу…
– Дело не в везении.
Шеддерик сидел, опустив плечи, и покорно не шевелился. Темери старалась накладывать повязку быстро, но боялась, что получается всё равно слишком болезненно. И ещё она ясно понимала, что эта повязка долго не продержится. Какое-то время – может быть. Но хватит ли этого времени, чтобы кровь подсохла и закрыла разрез?
И хватит ли ифленцу сил, чтобы двигаться дальше, а в случае, если погоня настигнет – чтобы драться?
Как только она отступила на полшажочка, её пациент попытался встать.
– Не надо, я сама дальше, отдыхайте!
Не так и много предстояло сделать: накидать под лодку парусину, свёрнутые в бухты верёвки: всё, что найдётся, чтобы не спать на холодной земле. Расстелить поверх рваный плащ чеора та Хенвила.
Когда всё было готово, она обнаружила, что ифленец задремал сидя. Пришлось собраться с духом и потрясти его за здоровое плечо:
– Благородный чеор… проснитесь! Идёмте, надо забраться под лодку.
Он тряхнул головой и тут же болезненно поморщился:
– Да. Сейчас. Я заряжу пистолет…
Этот требующий точности процесс отнял у него втрое больше времени, но в итоге Шеддерик удовлетворённо, пусть и едва заметно, кивнул. И хотя подняться смог, лишь придерживаясь за киль служившей ему опорой лодки, всё же просить о помощи Темершану не стал. Но она всё равно пошла рядом, готовясь поддерживать, если он надумает падать. Обошлось.
– Залезайте первой, я лягу с краю.
Темери ещё раз проверила, не осталось ли где следов их пребывания и, не дожидаясь уговоров, нырнула в темноту под лодкой. Там ждал ночной холод, но на старых парусах и верёвках лежать было даже удобно.
Шеддерик подал ей свечку, затем – седельную сумку, о которой Темери успела забыть, осторожно забрался следом и тут же улёгся на спину. Длины лодки едва хватило, чтобы вытянуть ноги.
Темери завозилась, устраиваясь так, чтобы не прикасаться к нему. Кроме всего прочего, ей не хотелось случайно задеть больную руку. А потом стало темно.
Он метнулся к гостиничному забору. Глухо бабахнуло неподалёку ружьё, но пуля прошла стороной. Невысокий гнилой этот забор оказался всё-таки серьёзной преградой уставшему телу – подтянуться и перемахнуть на противоположную сторону вышло лишь со второй попытки, и Шедде даже услышал звук приближающихся шагов – это преследователи решили взять его живым. Пусть пытаются! Не такие пытались!
Теперь важна была только скорость…
Нет, пожалуй, скорость и везенье. Но об этом лучше не думать. Шедде бежал к хозяйственным постройкам, ощущая у себя на спине перекрестье чётко нарисованной мишени.
Жалкие два десятка шагов – и целая вечность ожидания выстрела.
И всё же выстрел грянул, когда он уже скрылся за телегой с бочками, которую как раз начала разгружать гостиничная прислуга.
Стараясь не сбить работников с ног, он метнулся в открытый склад. Куда дальше?
Небольшая дверь в дальней стороне помещения вывела к двум проходам, один вёл в каретный сарай, другой – вниз, должно быть, к запасам вина и копчёного мяса.
Шеддерик рассудил, что там, где экипажи, где-то неподалёку должны быть и лошади, и не ошибся. Каретный сарай, расположенный на первом этаже гостиницы, примыкал одной стеной к денникам. У выхода ожидала хозяина лошадь под седлом. Шеддерик оглянулся: за его спиной нарастал шум. Преследователи столкнулись внутри с гостиничной обслугой. Эта задержка была настоящей удачей. Шедде вскочил на оседланную лошадь. Та от неожиданности немного присела. Это была одна из коричневых длинноногих лошадок, что содержались в гвардейских конюшнях Тоненга, о чём говорили и серебряные, особого рисунка бляхи на сбруе, и чёрная седельная «форменная» сумка.
Одной проблемой меньше – чья-то личная лошадь могла и отказаться нести незнакомого седока.
Лошадь быстро поняла, что к чему, и вынесла Шеддерика к воротам.
И тут стало понятно, что Довен-Рыбак соврал и о количестве засевших в деревне ифленских солдат.
Их было больше пяти – наверное, целый десяток.
Некоторые из них оказались сообразительней товарищей, и пока одни бегали по двору, пытаясь поймать Шеддерика и только мешая друг другу, другие преспокойно зарядили ружья и устроились ждать у ворот. Потому что другого выхода с гостиничного двора просто не было… во всяком случае выхода, пригодного для всадника.
Правда, залп никто не скомандовал, так что Шедде встретил одиночный выстрел, и снова ему повезло. Стрелок поторопился, пуля прошла мимо.
Шедде проскочил засаду и пришпорил лошадь. Из-под копыт брызнула чёрная грязь. И вот тогда кто-то заорал сзади «Цельсь», а потом сразу – «огонь»!
Осталось лишь ниже пригнуться к лошади и призвать на помощь всех известных и неизвестных богов.
Одна из пуль всё-таки до него добралась, чиркнув горячим по плечу. Вторая продырявила раздувшийся на встречном ветру плащ. Ничего, главное – оторваться от погони. Теперь у них будет лошадь и всё содержимое седельной сумки.
Пожалуй, одно полезное дело Довен-Рыбак всё-таки сделал – он предупредил Шеддерика о сиане. Если бы не это, выбраться из деревни не удалось бы никак. Пусть сианы – не таинственные этхары и даже не маги Низин, они всё же многое могут…
Шедде прикрикнул на кобылу, и та помчалась ещё быстрей – хотя казалось, что быстрее невозможно. Сзади снова начали стрелять, но это было уже не так страшно: он почти ушёл.
Деревня закончилась невысоким глухим забором с распахнутыми воротами, впереди был пустынный к вечеру тракт.
Именно тут из-за воротины и выскочил ещё один стрелок. Шедде даже успел его рассмотреть. Это точно был ифленец, правда, одетый в традиционную мальканскую парку. Лицо он прятал под платком, но шапка сбилась, и светлые волосы оказались хорошо видны. Шеддерику даже показалось, что глаза стрелка ему знакомы. И он уже видел – этот не промахнётся.
В последний миг перед выстрелом он всё-таки выставил вперед левую руку, как будто так можно защититься от пули. И выстрел грянул…
Темершана та Сиверс
Темери услышала стук копыт задолго до того, как увидела мчащегося по дороге всадника. Выстрелы, что раздались ранее, испугали её, даже заставили сойти с дороги, но время шло, больше ничего не происходило, и она продолжила путь.
Теперь тоже стоило бы спрятаться, но, как назло, лес в этом месте отступил, начиналось старое, заросшее низким кустарником поле, так что она ограничилась тем, что просто присела у обочины и стала ждать, когда кто-нибудь покажется из-за поворота.
И дождалась.
Всадник мчался, низко пригнувшись к лошадиной шее, и она скорей угадала, чем узнала в нём Шеддерика та Хенвила.
И если бы она не вскочила и не махнула рукой, он её даже не заметил бы.
Но заметил, остановился.
Темери выдохнула от облегчения, но оказалось, рано. Услышала хриплое:
– За нами погоня. Быстрее!
Не спрашивая разрешения, он как-то ловко нагнулся и вздёрнул её на лошадь. Перед лицом оказалась тёмная и влажная ткань шеддерикова плаща.
– Держитесь за меня… Крепче!
И не успел договорить, как лошадь уже несла их по осенней сумеречной дороге.
Темери изо всех сил вцепилась в складки одежды своего спутника. Лошадь под ней шевелилась, сидеть было неудобно и страшно, оттого что повод не у тебя в руках.
Она слышала, чувствовала стук собственного сердца и рядом – хриплое дыхание ифленца. И всё ей казалось, что лошадь сейчас или споткнётся или упадёт от усталости, ведь ей приходится нести двойной груз…
Страх заставил замереть в одной позе и не двигаться. Страх и ещё то, что жизнь её вновь зависела от одного единственного человека. И от того, насколько крепко получится за него держаться…
Ветер трепал волосы, мелкая морось секла кожу там, где она оставалась не прикрытой. Бока лошади ходили ходуном. Казалось – это никогда не кончится, но кончилось. Шеддерик не собирался загонять кобылу. А на тракте уйти от погони вдвоём на одной лошади шансов не было никаких.
Там, где дорога снова убежала под тёмные кроны, Шеддерик натянул поводья и заставил лошадь остановиться. Быстро, но не очень ловко спрыгнул на землю. Темери едва смогла удержаться. Велел:
– Сядьте в седло. Перекиньте ногу… так. Отлично. Держитесь крепче и берегите глаза от веток – пойдём быстро.
На самом деле он уже вёл лошадь в сумрак за деревьями.
Они снова уходили с наезженной дороги в неизвестность, но так было безопасней, и Темери не спорила.
Тем более что эти места она уже не знала совершенно – бывала пару раз, но всегда – только на большой дороге.
Впрочем, кое-что вспомнилось:
– Здесь где-то должна быть река, – громким шепотом сказала она. – Большая река, Данва. Она почти к тракту подходит. Там лошадей поят и купают, скот, если на водопой, тоже гонят туда.
Сверху ей было видно лишь спину чеора та Хенвила. Чеор слегка прихрамывал, но шёл бодро. И ответил всего через несколько шагов:
– Это нам ничем не поможет. Вот если бы была лодка…
– Но там есть! Там летние рыбацкие домики. И лодки сохнут… правда, это было в прошлом году, когда мы здесь шли Дорогой Долга. Может, что-то поменялось…
– Хорошо помните, где это?
– Нет, но где-то совсем рядом. А может, там не домики, сараи просто. Чтобы сети хранить…
И действительно, скоро лес поредел, потянуло холодным упругим речным ветром.
Шеддерик остановил лошадь.
– Темершана, сами слезть сможете?
Конечно, сможет. Главное, не запутаться в собственном платье. И так лучше, чем терпеть нежеланные прикосновения.
Через несколько мгновений она была уже на земле. Рядом тяжело дышала взмыленная лошадь. Благородный чеор отстегивал пряжки, к которым крепилась седельная сумка.
Темери видела, что движения его потеряли обычные чёткость и точность, но пока не решалась подойти и спросить. В конце концов, они оба устали. Им обоим нужны сон и еда…
Наконец, сумка оказалась в руках у ифленца. Тогда он развернул лошадь к дороге и вдруг сильно хлопнул по крупу:
– Пошла, милая! Вперёд! Надеюсь, тебя не скоро отыщут… Темершана, где вы! Идём!
Лошадь легко зарысила к лесу.
Темери заторопилась в противоположную сторону, туда, куда уже ушёл ифленец.
Там лес заканчивался, открывался просторный берег быстрой равнинной реки. На пологом берегу виднелось несколько деревянных сараев. А у самой воды, кверху днищами, сохли тёмные рыбачьи лодки. Она воспрянула духом – значит, память не подвела. Вот только, преследователи обязательно осмотрят сараи, как только найдут. В них не укрыться… тогда что же делать?
Благородный чеор тем временем шёл вперед ровным шагом человека, хорошо представляющего свою цель. И Темери в который раз поняла, что решение снова зависит не от неё: если честно, она за ифленцем едва поспевала.
Наконец серые мокрые доски ближайшего сарая оказались совсем рядом. Ветер здесь донимал не так. Темери подошла к крайней из сохших на берегу лодок и поняла, что именно это судно – точно никогда и никуда уже не поплывет. Старый худой остов, вот что это было. Вторая лодка выглядела лучше, но, пожалуй, Темери поручилась бы, что она развалится, как только её перевернёшь…
– Чеора та Сиверс! – оклик заставил её вздрогнуть. Всё-таки Темери терпеть не могла своё речёное имя. Но не говорить же об этом ифленцу? Какое ему-то до этого может быть дело. Пусть называет, как хочет. Но на оклик надо ответить. Чуть пошатываясь от усталости, Темери направилась к сараю, в который как раз вошёл её спутник. Сарай был просторный, снабжённый воротами со стороны реки. Сейчас эти ворота были распахнуты.
Темери подошла ближе. При гаснущем сумеречном свете разглядела развешенные вдоль стен сети, несколько пар весел, сложенных подальше от входа, разобранные мачты, парусину на грубых деревянных козлах, ящики с мелкой рыбачьей снастью…
А ещё там были лодки. Три новые, недавно покрашенные лодки лежали кверху днищем в глубине сарая.
– Идите сюда, – нетерпеливо позвал Шеддерик от самой дальней, и кажется, самой маленькой лодки. – Поможете приподнять…
– Зачем?
– Заночуем под ней. Может, так нас не найдут… а если и найдут, мы будем предупреждены заранее…
Лодку подняли вдвоём – и Шеддерик сразу подсунул под край круглый деревянный чурбак, чтобы не упала обратно. Под лодкой лежал кусок промасленной парусины, пахло тканью и холодной землёй.
Темершана заметила, что ифленец бережёт правую руку. В помещении было почти совсем темно. Шеддерик вынул из кармана один из огарков, прихваченных в лесной избушке. Пройдёт ещё несколько минут, на улице совсем стемнеет, и без свечки станет не обойтись. Тем более она – единственный источник тепла на всю округу.
И только в свете свечи, когда уже не нужно было никуда бежать и что-то срочно делать, Темери увидела, в каком состоянии пребывает её спутник. До того он как будто специально держался так, чтобы ей не было видно крови.
Темери охнула, когда увидела правую руку ифленца – пуля разорвала одежду и кожу, и эта рана при каждом движении начинала кровоточить. На нём и вообще было много крови – только непонятно, откуда она текла. На шее, на левом виске, на одежде…
– Надо перевязать, – быстро сказала она.
Если говорить сразу что думаешь, то времени на сомнения не остаётся.
Получилось невнятно, и ифленец попросил повторить. Он как раз был занят тем, что высматривал по углам что-то, что можно было бы кинуть на землю для тепла.
Темери повторила громче. И добавила почти жалобно:
– Я умею.
Шеддерик хмыкул:
– Здесь ни промыть, ни обработать… да ерунда, царапина. Сама зарастёт. На мне как на кошке…
– Вытекло много крови. Вам нужны силы…
– Тут вы правы. Хорошо, перетяните пока прямо поверх одежды. А там посмотрим…
Это было временное решение, но она всё же кивнула – становится темно, погоня близко. Кипятить воду не на чем, а света одной лишь свечки не хватит, чтобы наложить какой следует шов.
– Мне нужен нож, – вздохнула она. – Отрежу кусок подола для повязок…
Нижняя юбка её платья была сшита из прочной льняной ткани. Если взять кусок из середины, он даже будет не очень грязным. Впрочем, чтобы перевязать руку, нужно не так много ткани.
Шеддерик с облегчением опустился на только что найденную парусину: Темери слышала, как он осторожно, чуть не сквозь зубы, дышит, и это заставляло нервничать. Что бы ифленец ей ни врал, ему было больно.
А потом в отблеске свечи она поняла, что волосы слева у него тоже подозрительно тёмные. Дотронулась осторожно, и почувствовала на пальцах липкую влагу. Кровь не успела засохнуть, а значит, нужна ещё ткань.
И ведь неизвестно, что у него ещё продырявлено…
Пожалуй, стоило это выяснить.
– Чеор та Хенвил. Я вижу у вас рану на голове… скажите уж сразу, сколько ткани нам понадобится…
Шеддерик посмотрел на неё с усталым удивлением, и попробовал ощупать собственный затылок рукой в кожаной перчатке. Темери едва успела перехватить:
– Лучше вам не трогать. Я сама посмотрю.
– Только сейчас понял, что вы правы. Посмотрите. Что там?
Но Темери ничего не могла увидеть: мешали склеившиеся от крови волосы. Попробовала осторожно ощупать кожу, и вскоре поняла, что и здесь имеет дело с порезом. И вероятно, этот след, как и первый, оставлен пулей.
– Вы очень везучий человек, – сделала она вывод, подробно описав рану. – Две пули, и обе – лишь задели кожу…
– Дело не в везении.
Шеддерик сидел, опустив плечи, и покорно не шевелился. Темери старалась накладывать повязку быстро, но боялась, что получается всё равно слишком болезненно. И ещё она ясно понимала, что эта повязка долго не продержится. Какое-то время – может быть. Но хватит ли этого времени, чтобы кровь подсохла и закрыла разрез?
И хватит ли ифленцу сил, чтобы двигаться дальше, а в случае, если погоня настигнет – чтобы драться?
Как только она отступила на полшажочка, её пациент попытался встать.
– Не надо, я сама дальше, отдыхайте!
Не так и много предстояло сделать: накидать под лодку парусину, свёрнутые в бухты верёвки: всё, что найдётся, чтобы не спать на холодной земле. Расстелить поверх рваный плащ чеора та Хенвила.
Когда всё было готово, она обнаружила, что ифленец задремал сидя. Пришлось собраться с духом и потрясти его за здоровое плечо:
– Благородный чеор… проснитесь! Идёмте, надо забраться под лодку.
Он тряхнул головой и тут же болезненно поморщился:
– Да. Сейчас. Я заряжу пистолет…
Этот требующий точности процесс отнял у него втрое больше времени, но в итоге Шеддерик удовлетворённо, пусть и едва заметно, кивнул. И хотя подняться смог, лишь придерживаясь за киль служившей ему опорой лодки, всё же просить о помощи Темершану не стал. Но она всё равно пошла рядом, готовясь поддерживать, если он надумает падать. Обошлось.
– Залезайте первой, я лягу с краю.
Темери ещё раз проверила, не осталось ли где следов их пребывания и, не дожидаясь уговоров, нырнула в темноту под лодкой. Там ждал ночной холод, но на старых парусах и верёвках лежать было даже удобно.
Шеддерик подал ей свечку, затем – седельную сумку, о которой Темери успела забыть, осторожно забрался следом и тут же улёгся на спину. Длины лодки едва хватило, чтобы вытянуть ноги.
Темери завозилась, устраиваясь так, чтобы не прикасаться к нему. Кроме всего прочего, ей не хотелось случайно задеть больную руку. А потом стало темно.
