Она обхватила себя руками, так было хоть немного теплее, и закрыла глаза. Сразу отчётливее стали слышны звуки окружающего пространства. Где-то далеко за стенами равномерно плюхали волны, шумел ветер в ветках кустарника на берегу. А явственней всего было дыхание лежащего рядом человека. Шеддерик та Хенвил не спал. Спящие дышат иначе, глубже и ровнее.
В то, что они ушли от погони, Темери не верила. Наверняка враг где-то близко, наверняка их совсем скоро обнаружат. Стоила ли эта седельная сумка таких усилий? Стоила ли она того, чтобы подставляться под пули?
А ведь благородный чеор рисковал именно из-за самой Темери. Был бы один… о, был бы он один, вероятно, уже вернулся бы в Тоненг.
– Попробуйте заснуть, – хриплым шепотом напомнил ифленец, – завтра будет трудный день.
– Кто нас преследует, вы узнали?
– Нет. Знаю, что командуют ифленцы, что с ними – сиан и несколько гвардейцев. Но кто за этим стоит? Кто-то из Тоненгской знати, кто имеет шансы стать наместником, если устранить законного наследника и его родственников… и потенциальную невесту. Луч ифленской звезды притягивает многих…
– У вас много врагов.
– Да. Я говорил, что будет непросто. Правда, не предполагал, что настолько. Голова кружится… – он отчётливо усмехнулся. – Знаете, я не должен был сегодня выжить. Он стрелял в упор, в лицо. Не мог промахнуться. Как будто есть какая-то высшая сила, которой очень надо доставить вас в Тоненг… а он был с островов, этот стрелок. Наверное, злится сейчас, что не попал.
Темери прикусила губу, чтобы не начать возражать. Ифленец тем временем продолжил:
– Только… если что-то со мной случится, пообещайте.
– Что?
– Что спрячетесь. Укроетесь как можно дальше, сбежите. Поменяете имя, перекрасите волосы… вы же умеете прятаться. Скрывались же вы как-то десять лет, да так, что никто не мог догадаться, что вы живы…
– Хорошо. Я обещаю.
Именно так она и собиралась поступить. Каждый раз, когда придумывала нереалистичные планы побега от самого чеора та Хенвила.
Но чеор замолчал. На этот раз – заснул.
Вот значит как. Значит, кто-то из соотечественников сегодня неминуемо должен был прикончить ифленца, но этого почему-то не случилось. Неужели и вправду его оберегает какая-то неведомая сила?
Темери чуть приподнялась на локте, чтобы разглядеть лицо спящего. Но только больно стукнулась головой о днище. Лодка слишком мала, а темнота слишком густая…
Наверное, она всё-таки задремала: разбудили голоса. Где-то совсем рядом кто-то говорил вслух. Темери пошевелилась, но тут же замерла – Шеддерик поймал её руку и слегка сжал, предупреждая. Конечно, это могли пожаловать и хозяева сараев, но верней всего, это преследователи, которые вчера сбились со следа, и теперь просто обыскивают весь берег.
Темери даже дышать стала вдвое осторожней. Прислушалась, но слов разобрать не смогла. Только интонации – кто-то отдавал приказы, кто-то то ли оправдывался, то ли докладывал.
Заскрипели ворота. То, что Шеддерик не спит, вселяло лёгкую надежду, но ей всё равно казалось, что это – конец. Что сейчас кто-то подойдёт к их лодке, дёрнет сильной рукою её вверх и станет очевидно, что бороться бессмысленно, что скрыться не удастся.
Оставалось только ждать…
Ждать и молчать.
Лёгкое пожатие отогнало подступивший ужас. Потеряно не всё. У ифленца наготове заряженный пистолет, а ещё у него есть нож. Жаль, у самой Темершаны нет никакого оружия. Но ничего. Если нужно, она будет драться голыми руками. Она сможет. Да, жизнь под покровами Золотой Матери была спокойной и размеренной, но ведь были и другие времена. Времена, когда только она одна могла защитить себя и старого учителя из Сиурха. Старика.
Загремело упавшее ведро, кто-то выругался – как будто в шаге от их укрытия.
– Что там?
– Темно как в трюме… склад какой-то.
– Следов нет?
Еще шаги. Снова загремело ведро. Темери догадалась – его пнули.
– Здесь лодки. Три штуки. Похоже, их три и было.
– Думаешь, по реке ушёл?
Кто-то прошёлся мимо лодок. Было слышно, как шаркают по земле сапоги.
– Мог. Хотя кое-кто клялся, что его зацепил. Хитрый, как жуф… может его и впрямь слепая охотница хранит. Сиан до сих пор очухаться не может. Корчит его, болезного…
Темери сама вцепилась в пальцы Шеддерика – голоса звучали прямо над ними. Ей даже казалось, что она слышит дыхание незваных гостей.
Кто-то попинал лодку. Гулкий страшный звук…
– Переверните!
Что ж… она ждала этого.
Но прошло мгновение, и стало ясно, что речь о другой лодке.
– Пусто… да нет тут никого, бессмысленно это. Надо по тракту искать. По тракту он ушёл. Или где на обочине валяется, если Акке его всё же подстрелил. Лошадь-то по дороге шла. Жалко, собаки нет. С собакой мигом бы нашли.
– Собаке тоже нужно, по чему след брать. Ладно, чего расселись. Идём вдоль реки. Медленно. Осматриваем все кусты и кочки, мало ли. С воды глаз не спускать!
– Так темно ж еще. Можем пропустить!
Вскоре скрип ворот оповестил, что преследователи покинули сарай. Но прошло ещё несколько долгих мгновений, прежде чем Темери смогла выдохнуть – и отпустить руку ифленца.
Сама удивилась, с каким шумом воздух потёк обратно в лёгкие. Оказывается, всё это время она вовсе не дышала.
– Всё хорошо, – услышала голос Шеддерика. – они убрались. Не бойтесь.
– Я думала, нас найдут…
– Отдыхайте. Недолго осталось. Если удастся снарядить лодку, через пару дней будем в Тоненге…
Темери была уверена, что снова заснуть не сможет. Но нет – сон подкрался почти сразу…
Темершана та Сиверс
Она проснулась от холода – это Шеддерик приподнял лодку, и промозглое зимнее утро хлынуло в собравшееся за ночь тепло. Кашель скрутил горло. Темери поспешила выбраться из убежища следом за ифленцем. Всё тело ломило, ноги едва слушались. Очень хотелось пить, а страх, что преследователи где-то рядом вернулся. И даже стал сильнее.
Ифленец в слабых лучах, попавших в сарай сквозь щели, брёл к воротам. Темери теперь подмечала, что он двигается медленней, что старается придерживаться за предметы, рядом с которыми оказался. Повязка на голове пропиталась кровью, но удержалась.
А ведь им ещё предстоит перевернуть и вытащить хотя бы самую маленькую лодку. А может быть, установить мачту, поставить парус… или, если не будет ветра, придётся грести…
Снаружи висел плотный густой туман.
На волосах, щеках, одежде оседала влага.
Она впервые при свете дня осмотрела свою одежду – верхняя юбка стоит колом от вчерашней грязи, нижней практически нет…
Попробовала пальцами расчесать волосы – не преуспела. Наверное, со стороны они с ифленцем выглядят хуже самых бедных тоненгских нищих…
Тем временем благородный чеор даром времени не терял. На берегу, на песке, уже разгорался костерок, рядом лежала давешняя чёрная седельная сумка. Темери вспомнила про ведро, которым на рассвете гремел кто-то из преследователей – пригодится вскипятить воду! Надо посмотреть, может, в сарае есть и ещё что-нибудь полезное… хотя, на еду нечего рассчитывать. Один раз повезло – второй вряд ли повезёт.
Темери шла вдоль полок и изучала содержимое. Пустые глиняные горшочки, бутыли. Большая медная ёмкость с чёрной закаменевшей смолой. Несколько мотков верёвки. Связка рыболовных крючков – больших, на хищную рыбу. Деревянные ящички, пустые. Каменные грузила для сети, целый холщовый мешочек…
Ничего, на первый взгляд, полезного…
На реке понадобятся совсем другие вещи – верёвки, парусина, вёсла.
Вряд ли будет время ловить рыбу…
Да и лески на полках что-то не было.
Она подобрала ведро и вернулась на улицу. Дым от костерка сливался с туманом. Шеддерик стоял у самой воды и вглядывался в серую муть, то ли пытаясь увидеть дальний берег, то ли высматривая что-то в реке.
Повязки на плече и на голове темнеют от крови. Куртка на спине порвана, рыжая грязь на сапогах засохла, но отваливаться пока не желала…
И что-то ещё было не так. Был какой-то непорядок в мире, словно что-то затронуло колебания Эа, и тёплый мир стал немного ближе.
А может, показалось.
Темери отошла на несколько шагов выше по реке и зачерпнула полное ведро. Воды понадобится много.
– Я вчера не поблагодарил вас! – громко сказал ифленец, но как будто бы не ей, а скрытому в тумане горизонту. – Между тем, вы делаете много больше того, на что я смел надеяться.
Темери не ответила. Нужна ей его благодарность? Хотя, кажется, он впервые признал, что она – не просто обуза в пути…
…конечно, обуза.
Чтобы вскипятить воду, нужна тренога. На берегу подходящих палок не было, пришлось вновь обыскать сарай. Там нашлось несколько жердей и даже обожжённый на многих кострах кусок колодезной цепи – на такой удобно вешать котелок. Цепь лежала в углу, подальше от входа, на потемневшей от времени колоде.
Пока Темери её распутывала, в сарае стало существенно темней – ифленец, что ли, ворота прикрыл?
Она обернулась с цепью в руке и… увидела.
Может, многодневный вынужденный пост так повлиял на неё, что погрузиться в верхние слои сущего оказалось намного проще. А может, силы, прорвавшиеся сейчас в холодный мир, были столь сильны, что никакого особого зрения ей не понадобилось, чтобы их различить…
Было тихо-тихо, слышно, как бьётся собственное сердце, а вот цепь в руке звенела словно издалека.
Ифленец стоял, закрывая собой вход в сарай.
Стоял, сгорбившись, но вскинув руки в отвращающем жесте.
А над ним свивалась спиралями, тянулась, пытаясь подобраться ближе, чёрная холодная мгла.
Темери ощущала её присутствие всей кожей. Дело не только в том, что на фоне белого прямоугольника распахнутых ворот эта дымно-искристая потусторонняя сущность обрела плоть. От неё веяло стылой могильной жутью, чужой, но всепоглощающей болью и страхом.
Левая рука ифленца была без перчатки, и Темери казалось – сама собой светилась слабым красным светом. Света этого налетающая тьма боялась.
Но всё-таки она была сильней. Темери видела.
Тьма просто обтекала красное мерцание, и с удовольствием тянулась к груди ифленца, касалась ее, втягивалась. Казалось, что прошивала насквозь….
Тьма искала лазейку, давно искала, и видимо, наконец, нашла.
Загремела, падая, вырвавшаяся из рук цепь. Незаметный, далёкий звук. Звук в другой реальности. В которой ещё ничего «такого» не случилось…
Как же так? вроде, только что утро было, как утро. Только что – костерок и необходимость набрать воды. И мысли о простом и насущном – о воде, еде и о том, сколько дней пути осталось…
И вдруг – это.
По лицу Темершаны словно скользнул холодный ветерок, и она увидела, как рядом с Шеддериком Хенвилом появилась тень его мёртвого друга – Ровве – с тем, чтобы через мгновение со вскриком исчезнуть под ударом всего одного щупальца этой потусторонней силы…
Навсегда?
Ровве…
Монахини говорили, что духам-Покровителям нет дела до того, чем живёт холодный мир. Говорили, что они приходят на помощь только тем, кому обещали помогать…
Но это не правда. Или монахини тоже не всеведущи. Ровве, будь он хоть триста раз её Покровителем, всё же пришёл на помощь другу.
Хенвил упал на одно колено, тьма взвилась над ним, готовясь к финальному яростному удару.
Тьма упивалась своей победой, торжествовала заранее, тьма знала, что её час наступил.
Так может, это и хорошо? Столько раз Темери мечтала, что ифленец умрёт, исчезнет. Сколько раз мечтала, что однажды она его убьёт, и даже примерно представляла, когда.
Да, за время пути она стала лучше его понимать, может быть.
Да, он её защищал и помогал, но разве это была не вынужденная мера? Разве это не из-за него она попала в беду?
Что бы ни было, а враг есть враг.
Враг – это не только своя боль. Это ещё боль тех, кто уже не может за себя постоять, тех, кто там, за гранью, в тёплом мире. Кому не досталось, и уже не достанется справедливости.
Враг – это когда нет нужды договариваться, когда всё ясно и понятно. Прозрачно, как кристалл: вот ты, вот то, что ты считаешь правдой, справедливостью и долгом. А вот те, для кого твоя правда – это пустое место, помеха, а твоя справедливость – это повод для насмешки или удара…
Темери вдруг поняла, что у неё в руках – посох-эгу… нет, не посох, просто деревяшка, просто жердина, одна из тех, из которых она собиралась собрать треногу для костра.
– Ну, нет… – пробормотала она. – Ты его не получишь… это мой… мой враг!!!
И по коже привычной волной разлилась дарованная Ленной магия. Сила предков её народа. Сила духа, сила Покровителей…
Она сама не поняла, как оказалась рядом с ифленцем. Вскинула посох, закрывая его от тёмных, клубящихся потоков.
Что, съела?
Тьма удивленно отпрянула. «Кто ты?»… прошелестело на грани слуха.
– Это мой враг! – повторила Темери со злостью, удобней перехватывая посох. – Убирайся! Кто бы ты ни был! убирайся в тёплый мир!
Чёрное щупальце потянулось к Темери. Даже как будто прикоснулось, обдав волной тоски и безысходности.
Она прикусила губу и выше подняла посох, перекрывая тьме дорогу.
Ну, давай! Атакуй, если сможешь!
Ей показалось, ледяные стрелы ударили в грудь, отталкивая, принуждая отступить.
– Чеора та Сиверс! – прохрипел за спиной ифленец. – НАЗАД!
Ну, нет. Сейчас, Темери чувствовала, сила на её стороне. С ней – сила Покровителей и сила Золотой Ленны.
– Уходи, – шептала она, вглядываясь в клубящуюся черноту.
Пальцам стало горячо там, где они касались посоха. Тьма сгустилась, качнувшись.
«Я подожду»… – отозвался едва заметный шёпот. – «Мне недолго осталось ждать… он сам ко мне придёт…».
– Убирайся!..
«Уже идёт…»
– Прочь!..
Ответа не прозвучало. Но тьма вдруг выстрелила, как пружина, несколькими яростными потоками. Миновала ее, не коснувшись даже краем, и ударила ифленца, опрокинув на порог. На миг оплела его точно кокон… и истаяла.
В сарае снова было тихо и пусто…
Темери пришлось собраться с силами, чтобы взглянуть на Хенвила.
Жив ли? Что значит – «недолго ждать» и «уже идёт»? Может, его Эа настолько истончилось, что душа не сможет удержаться в мире холодном… и прямо сейчас он… уходит?
Она опустилась на землю, пристроившись спиной к дверному брусу ворот. Голова кружилась. А если бы руки не были заняты импровизированным посохом, то наверняка дрожали бы.
Сколько прошло времени, Темери не смогла бы посчитать. Много. Может быть, целый час.
Шеддерик та Хенвил лежал на пороге старого сарая, не меняя позы и едва заметно дыша. А может – то ветер с реки трепал ему одежду, а на самом деле жуткая, никогда Темершаной раньше не виданная сущность из тёплого мира его убила?
Мёртвым он был безопасен.
Вчера он сказал – «Если со мной что-нибудь случится – бегите!».
Он вместе с ней собирал клюкву. Шутил – не смешно и невпопад, словно нарочно хотел разозлить.
Он топил печь в избушке.
Он нашёл дикую яблоню, на которой висело несколько промёрзших и кислых яблок, и это дало им обоим силы идти дальше.
Всеми правдами тащил её в Тоненг.
Темери, не вставая, переползла к нему на коленях и попробовала перевернуть. С первой попытки не получилось.
Под пальцами кожа ифленца казалась ледяной.
Не дело, что он лежит на голой земле. Но чтобы его укрыть, надо найти какую-нибудь ткань, а для этого – встать, снова войти в тёмный сарай… что-то двигать, шарить на полках…
Темнота внутри теперь её останавливала куда надёжней, чем собственная усталость.
