– Давайте! Ложитесь, сейчас же! Если будут стрелять, борта хоть немного защитят!
От ледяной воды ноги почти сразу потеряли чувствительность. К тому же лодка, едва сдвинувшись, намертво села кормой на невидимый в темноте камень, а может, это была коряга. Пришлось обойти её с другой стороны и снова толкать, даже когда показалось, что жалобно затрещала, надламываясь, одна из досок…
И всё-таки в какой-то момент ему удалось вытолкать лодку на чистую воду. И даже – забраться назад.
И тогда с дальнего берега кто-то крикнул:
– Эй, в лодке! Поворачивай сюда! Всё равно тебе не уйти. А так хоть жив останешься!
Голос был весёлым. Казалось, что окликнувший стоит где-то рядом.
Шедде подхватил вёсла и начал отгребать от мели к основному руслу. Молча.
– Они обо мне не знают! – шепотом отметила Темершана. – Они что же, ищут вас?
– Хорошо, что не знают. В деревне видели только меня, вот меня одного и ищут. Интересно, видать тот рыбак из деревни вас почему-то не выдал. Но, скорей всего, они считают, что вы погибли, или я вас где-то прячу. И как-то мне не хочется это у них уточнять…
– Эй, мужик, слышишь? Давай сюда! Мы тебя не тронем, только зададим пару вопросов, и всё!
Темери осторожно высунулась из-за края лодки.
Правый берег стал хорошо различим – русло реки не давало шанса укрыться под левым берегом. И хотя течение в этом месте было приличным, да и Шеддерик налегал на весла изо всех сил, лошади всё равно были быстрее.
Что намерения у преследователей серьёзные, подтвердил раздавшийся вдруг над рекой одиночный выстрел. Мальканка ойкнула и нырнула снова на дно лодки. И правильно.
Хорошо, что зимние ночи – долгие, а рассветы – медленные. У них всё ещё были шансы скрыться до света.
Если природа и местный ландшафт хоть немного помогут…
Раздался ещё один выстрел. Потом ещё. Потом – приказ беречь пули.
– Страшно? – спросил полушепотом Шеддерик. Как-то уж больно неподвижно замерла Темери, даже кажется, дышать перестала.
– Нет, совсем не страшно. Только жалко…
– Чего?
– Что мне сделать, чтобы помочь? Не отвечайте, знаю, что ничего.
– Мы, наверное, уже близко к городу. Вы можете рассказать, какая там река? Какая местность?
Темери помолчала, честно пытаясь вспомнить.
– Недалеко от Тоненга большой каменный мост. Купцы ездят… нет, два моста, но один старый, полуразрушенный. Очень красивый. Я однажды…
Замолчала. Ещё подумала. Сказала:
– Старый мост. Он завален речными наносами. В прежние времена их расчищали. Но потом я однажды была в этих местах. Брёвна были чуть не поперек реки. Не знаю, как сейчас…
– Понятно. Что-то ещё?
– Не знаю. Выше по течению я была пару раз, но там всё как здесь. Река как река. А, ещё быстрина есть, но это почти в городе уже. У каменного берега. Там глубина приличная, наша лодка легко проскочит.
Шеддерик кивнул, забыв, что в темноте его, возможно, не видно.
Факельщики были близко, как вдруг Темери заметила кое-что еще.
– Там в поле, смотрите! Другой отряд!
Помянув всех Повелителей Бурь и морских жуфов, какие только есть в мире, Шедде с удвоенной силой налёг на весла.
По правому берегу начался ельник, и это могло немного задержать преследователей. Но вряд ли он станет серьёзным препятствием.
Однако Темери обнадёжила:
– Теперь правый берег будет выше. Там овраги будут и лес. Не знаю, есть ли по той стороне какие-нибудь дороги, но если и есть, то все далеко от воды.
А потом добавила грустно:
– Если русло завалено, то им и не нужно никуда спешить. Они знают, что мы плывем в ловушку.
«Еще посмотрим», – подумал Шеддерик. Плана у него никакого не было. В тот момент главным было – грести. Грести и не останавливаться…
А меж тем позади события начали развиваться. Новая группа всадников приблизилась к факелоносцам. Издали было не разобрать, о чём они между собой говорят, но говорили громко, уверенно.
Темери вдруг начала деятельно вытаскивать из складок парусины одну из жердей, что они везли с собой от самого лодочного сарая.
Вытащила, ощупала со всех сторон. Попросила, чуть ли не впервые первой к нему обратившись с просьбой:
– Чеор та Хенвил… мне нужен ваш нож!
– Возьмите. Он на поясе…
Но тут же понял – ляпнул глупость. Не станет она искать у него нож. Да и не сможет, всё едино весла откладывать.
– Чтоб вас. Сейчас.
Он плохо представлял, для чего Темери сейчас могла использовать нож. Но спрашивать не стал: и так увидит.
Мальканка занялась странным делом – начала счищать с жердины остатки коры. А потом – отрезать «лишнюю» по её мнению часть: тонкую вершину.
Ладно, чем бы ни занялась – главное, отвлеклась немного от погони. Может, это такой способ занять руки, чтобы не бояться. Хотя Шеддерик достаточно её изучил и мог бы поклясться, что даже это её занятие имело какой-то смысл и цель.
Впрочем, не важно.
Над рекой начали появляться пряди тумана, небо на востоке всё больше светлело. Факельщики и те, кто их догнал, остались за поворотом, но если мальканка права и впереди – широкий речной завал, то всё равно следует спешить.
– Темершана! Эй, чеора та Сиверс!
Она вздрогнула, оторвалась от своего занятия, подняла взгляд.
– От старого моста, если по берегу – до города далеко?
– Недалеко, но дорога давно заросла, это скорей просека. Но там как-то можно выйти к новому тракту.
Новый тракт, это тот, что ведёт от каменного моста через предместья сразу в мальканскую часть города. Может быть, это решение…
Внезапно Темершана огорошила его вопросом:
– А почему вы называете меня «та Сиверс»? Вы же знаете моё настоящее имя.
– Не знаю. Не думал об этом, – он усмехнулся. – Вас так представили, и я решил, что так правильней. А действительно… почему та Сиверс?
Когда преследователи скрылись за поворотом, стало возможно грести не в полную силу. И перемежать гребки разговором.
Так почему-то легче было выдерживать гонку.
– Это моё речёное имя. Если кто-то приходит в монастырь Ленны просить помощи и защиты, он проходит первое таинство под покровами и получает речёное имя. Своё я называть не хотела, и как многим сиротам, мне дали имя того знатного чеора, который некогда безвозмездно передал эту землю общине, и она стала принадлежать монастырю.
– Этот знатный чеор был ифленцем?
– Наполовину. Его отец был знатным ифленцем, мать родилась на материке и в детстве служила Золотой Матери. Но это всё было задолго до нашествия. Давайте, я заменю вас на вёслах?
– Нет. Берегите силы!
На самом деле, Шеддерик подозревал, что если отдаст вёсла и хоть на минуту приляжет, то мгновенно заснёт. И вряд ли потом хоть кто-то сможет его разбудить. По многим причинам. Любое прикосновение к ране над виском вызывало острую боль, иногда перед глазами начинали плыть тёмные пятна. Руки привыкли к вёслам, и все движения выполняли заученно, но стоило немного сменить позу, как порез на руке тоже давал о себе знать. Но отдых проблему бы не решил: Шедде понимал, что к лихорадке, вызванной порезами, и проклятьем, добавилась ещё и простуда. Остановиться значило сдаться, и он продолжал грести, стараясь поддерживать разговор с мальканкой.
Старый мост, верней, грандиозный завал из серых, принесенных прошлыми паводками брёвен, они увидели, когда окончательно рассвело. Течение в этом месте немного усиливалось, так что Шедде из осторожности двигался вдоль левого берега так медленно, как только мог. Больше всего он боялся посадить лодку на брёвна или получить пробоину.
К тому времени Темери успела нанести на свою «палку» какие-то грубые узоры – поперечные линии, точки и волны. Это совсем не было похоже на те вешки, которые делают сианы. Если честно, это ни на что не было похоже.
– Это мой новый посох, – грустно сказала Темери. – Жаль, я думала, будет время сделать его по всем правилам… но главное, чтобы он работал как надо.
– А как надо?
Она пожала плечами:
– Попрошу помощи у Покровителей. Нам ведь нужна помощь.
– Похоже, нужна. – Шеддерик согласился, хотя не был уверен, что духи мальканских предков Темершаны смогут им чем-то помочь. Но в одном она права – им сейчас любая помощь будет кстати. Даже призрачная.
На берегу собирались недолго. Заросшая дорога, тянущаяся от моста под мокрые голые лесные кроны, была пустынна, так что следовало воспользоваться этим и уйти от воды как можно дальше. Свидетели могут навести на их след.
Однако всего через четверть часа Темершана стала немного отставать. Шедде, шедший впереди, не сразу увидел, что она прихрамывает. Остановился. Усталость вылилась в раздражение:
– Каких морских жуфов вы никогда не жалуетесь? Что с ногой? Натёрли?
Темери постояла немного, опираясь на «посох», и несколько мгновений сверлила ему переносицу упрямым взглядом.
Потом вдруг пожала плечами и огорошила ответом:
– Вы тоже. Не жалуетесь.
– Я другое дело.
– Почему?
– Потому что я мужчина. Я сильнее. И я привык к таким переходам.
– А я – оречённая Золотой Матери! Я ходила Дорогой Долга. А моя жизнь до монастыря – это тоже всё время дорога. И я знаю, что могу идти. У меня нет кровавых мозолей, я не подвернула ногу и не ушибла.
– Тогда что?! – Рявкнул Шеддерик неожиданно для себя.
– Мне надо знать, – добавил тише. – Может, вам нужен отдых?
– А вам – перевязка. Но не здесь же! Выйдем на тракт. Там много людей, там проще затеряться.
И действительно. Они стояли в лесу, тихом, зимнем, окутанном туманом, два маленьких усталых человека под огромными кронами, и почему-то орали друг на друга.
Может быть, на тракте действительно легче затеряться. Но и встретить гвардейский патруль – тоже будет легко. А в свете событий последних дней, будет ли этот патруль дружественным? Или солдаты начнут стрелять, лишь только выяснят, с кем имеют дело?
– Так что у вас случилось? Что-то с ногой?
– Голова кружится. Пока стою – не сильно. А как начинаем идти…
Понятно. Усталость и голод. Вот дурёха. Шедде окинул глазами лес и тут же нашёл подходящее поваленное бревно. Лучше бы дать ей что-то сладкое, конечно. Но остались только сухари.
Темери сжала сухарь в кулаке и задумчиво сказала:
– Это прошло бы. Уже много раз проходило само. Не стоит беспокойства.
– Темершана та… Темершана Итвена. Вы всё ещё невеста моего брата. И я всё ещё должен доставить вас в Тоненг живой и невредимой.
– Я помню, – с усталой иронией ответила она. – Вы должны меня доставить. И доставляете. А что если за всеми этими нападениями стоит ваш брат? Ну, может, не хочет он на мне жениться?
А действительно, что если Кинрик, оказавшись один у власти, всё решил переиграть по-своему, и начал с попытки убрать с дороги занозу-братца, кстати, сводного, и нежеланную невесту? В истории Ифленской империи бывали сюжеты и заковыристей.
Шеддерик едва развёл руками и ответил:
– Даже в этом случае. Вы сами сказали – на тракте затеряться легче. А в Тоненге, который и вы, и я неплохо знаем, это будет совсем просто. Доберёмся, тогда и выясним, что происходит. В деталях.
…А может, очередные повстанцы всё-таки добрались до Кинне. И тогда – остаётся только гадать, кто прибрал к рукам власть, и что происходит в городе и стране.
– Ешьте ваш сухарь – вздохнул благородный чеор. И сел на то же бревно, вытянув ноги.
На почтительном расстоянии от мальканки.
Шкипер Янур Текар
Моросило. В трубе выл ветер, в зале у стены дрых рыбак из артели, возле него дощатый стол венчала глиняная кружка. Пустая.
Янур застыл у маленького окна, наблюдая, как по краю бывшего фонтана на площади прогуливается чайка. Туда-сюда. Большая морская белоголовая чайка. Остановится, замрёт на долгую минуту, а потом отправляется в обратный путь, покачивая боками. На берегу чайки неуклюжи. Так же, как старые моряки, вынужденные коротать остатки дней вдали от любимой стихии. Впрочем, чайка в любой момент может подняться в небо и улететь к морю.
Янур Текар так поступить не смог бы: ифленцы на свои корабли малькан не берут.
Ещё лет пять назад он летом ходил рыбачить с артелью, но здоровье и прожитые годы всё прочней привязывали его к берегу.
Да и семью было страшно оставить. Старший сын дорос до того возраста, когда взрослые не указ, лезет на рожон, да задирает вместе с другими подростками ифленскую стражу. Жена стала к зиме часто простужаться. Словом, каждую навигацию находился не один повод остаться дома. Хотя в артели его помнили и каждый год неизменно звали к себе.
– Что застыл там, – окликнула Тильва с кухни. Всё утро она гремела посудой – чистила медь, к чему приобщила не только обеих разносчиц и кухарку, но и всех детей. Сейчас помощники отправились отдыхать. – Ждёшь кого?
За много лет жена хорошо его изучила. Но сейчас он никого не ждал. Зимние переступы миновали, вроде бы дело пошло к весне, так что стоило ждать хотя бы тепла… но мелкая морось на улице не предвещала перемен к лучшему.
Янур оторвался от окна. Что же, ждать он действительно никого не ждал. Но кое-чего ему не хватало. Причём, уже довольно давно.
– Помнишь ифленца? – Словно бы нехотя спросил он у жены.
– Это который на днях зубы под столом оставил? Или которому Джарк плащ жидкой грязью залил? Так я плащ отчистила, так что переживать ему не о чем. И мы расстались почти друзьями… он что, приходил? Или я чего-то не знаю? Ох, отправлю я Джарка… да и Нану тоже, к бабкам в деревню. Пусть-ка попробуют там своевольничать…
Жена даже вышла в зал.
Янур покачал головой:
– Да нет. Ты, наверное, не помнишь. Появился у нас в начале осени. Из этих... – показал он пальцем в потолок. – Из знатных. Благородный чеор. Ты его тогда ещё «чёрной рукой» назвала…
– А, тот загадочный ифленец, с которым вы каждый раз при встрече бранитесь, как портовые грузчики, а потом ты поишь его за свой счёт. Как не помнить…
– Давно не показывался, да?
Тильва всплеснула руками.
– Заскучал по закадычному дружку? Ну, ты даёшь, Текар. То ты готов идти с вилами на крепость, ифленскую сволочь бить, то у тебя среди ихней братии вдруг находятся приятели…
– Да какие приятели… что ты, жена. Приятели… Должен я ему. Так должен, что в этой жизни и не расплачусь.
– Ох ты, добрые покровители… ты же сам говорил, что не загрустил бы, если бы все они, без исключения, враз повымерли. Что ты такое говоришь, какие долги? Они же воры, убийцы. Ничего ты никому не должен.
– Летом Джарк побитый пришёл… помнишь?
– Ну, ты ходил разбираться.
– Да уж… разобрался. Есть вещи… а, ладно. Если б не этот ифленец, Джарк бы домой не вернулся. Совсем не вернулся, понимаешь?
– Да что ж они за люди такие…
Янур дипломатично не стал продолжать разговор: он-то точно знал, кто был прав тогда, а кто, в компании таких же лоботрясов, только постарше, под командованием мутного, но очень решительно настроенного цехового мастера из Рощиной Слободы, готовил покушение на самого ифленского наместника…
Наместника всё равно убили, чуть позже, а может, он сам ушёл в тёплый мир, куда ему и дорога.
Но если бы вместе с облавой на секретную квартиру не явился чеор та Хенвил, возможно, и Джарка, и ещё парочку таких же бедовых городских пацанов отправили бы в тюрьму. А то и – старый наместник был суров! – в тот же день расстреляли бы на площади.
А потом, в один из первых осенних дней, ифленец впервые зашёл к ним в таверну. Вроде бы удостовериться, что Янур объяснил своему парню, в чём тот был неправ. Тогда поводом для спора у них стало то, что, по мнению Янура, его сын был виновен лишь, что попался: никто из нижнего города здоровья наместнику не желал.
От ледяной воды ноги почти сразу потеряли чувствительность. К тому же лодка, едва сдвинувшись, намертво села кормой на невидимый в темноте камень, а может, это была коряга. Пришлось обойти её с другой стороны и снова толкать, даже когда показалось, что жалобно затрещала, надламываясь, одна из досок…
И всё-таки в какой-то момент ему удалось вытолкать лодку на чистую воду. И даже – забраться назад.
И тогда с дальнего берега кто-то крикнул:
– Эй, в лодке! Поворачивай сюда! Всё равно тебе не уйти. А так хоть жив останешься!
Голос был весёлым. Казалось, что окликнувший стоит где-то рядом.
Шедде подхватил вёсла и начал отгребать от мели к основному руслу. Молча.
– Они обо мне не знают! – шепотом отметила Темершана. – Они что же, ищут вас?
– Хорошо, что не знают. В деревне видели только меня, вот меня одного и ищут. Интересно, видать тот рыбак из деревни вас почему-то не выдал. Но, скорей всего, они считают, что вы погибли, или я вас где-то прячу. И как-то мне не хочется это у них уточнять…
– Эй, мужик, слышишь? Давай сюда! Мы тебя не тронем, только зададим пару вопросов, и всё!
Темери осторожно высунулась из-за края лодки.
Правый берег стал хорошо различим – русло реки не давало шанса укрыться под левым берегом. И хотя течение в этом месте было приличным, да и Шеддерик налегал на весла изо всех сил, лошади всё равно были быстрее.
Что намерения у преследователей серьёзные, подтвердил раздавшийся вдруг над рекой одиночный выстрел. Мальканка ойкнула и нырнула снова на дно лодки. И правильно.
Хорошо, что зимние ночи – долгие, а рассветы – медленные. У них всё ещё были шансы скрыться до света.
Если природа и местный ландшафт хоть немного помогут…
Раздался ещё один выстрел. Потом ещё. Потом – приказ беречь пули.
– Страшно? – спросил полушепотом Шеддерик. Как-то уж больно неподвижно замерла Темери, даже кажется, дышать перестала.
– Нет, совсем не страшно. Только жалко…
– Чего?
– Что мне сделать, чтобы помочь? Не отвечайте, знаю, что ничего.
– Мы, наверное, уже близко к городу. Вы можете рассказать, какая там река? Какая местность?
Темери помолчала, честно пытаясь вспомнить.
– Недалеко от Тоненга большой каменный мост. Купцы ездят… нет, два моста, но один старый, полуразрушенный. Очень красивый. Я однажды…
Замолчала. Ещё подумала. Сказала:
– Старый мост. Он завален речными наносами. В прежние времена их расчищали. Но потом я однажды была в этих местах. Брёвна были чуть не поперек реки. Не знаю, как сейчас…
– Понятно. Что-то ещё?
– Не знаю. Выше по течению я была пару раз, но там всё как здесь. Река как река. А, ещё быстрина есть, но это почти в городе уже. У каменного берега. Там глубина приличная, наша лодка легко проскочит.
Шеддерик кивнул, забыв, что в темноте его, возможно, не видно.
Факельщики были близко, как вдруг Темери заметила кое-что еще.
– Там в поле, смотрите! Другой отряд!
Помянув всех Повелителей Бурь и морских жуфов, какие только есть в мире, Шедде с удвоенной силой налёг на весла.
По правому берегу начался ельник, и это могло немного задержать преследователей. Но вряд ли он станет серьёзным препятствием.
Однако Темери обнадёжила:
– Теперь правый берег будет выше. Там овраги будут и лес. Не знаю, есть ли по той стороне какие-нибудь дороги, но если и есть, то все далеко от воды.
А потом добавила грустно:
– Если русло завалено, то им и не нужно никуда спешить. Они знают, что мы плывем в ловушку.
«Еще посмотрим», – подумал Шеддерик. Плана у него никакого не было. В тот момент главным было – грести. Грести и не останавливаться…
А меж тем позади события начали развиваться. Новая группа всадников приблизилась к факелоносцам. Издали было не разобрать, о чём они между собой говорят, но говорили громко, уверенно.
Темери вдруг начала деятельно вытаскивать из складок парусины одну из жердей, что они везли с собой от самого лодочного сарая.
Вытащила, ощупала со всех сторон. Попросила, чуть ли не впервые первой к нему обратившись с просьбой:
– Чеор та Хенвил… мне нужен ваш нож!
– Возьмите. Он на поясе…
Но тут же понял – ляпнул глупость. Не станет она искать у него нож. Да и не сможет, всё едино весла откладывать.
– Чтоб вас. Сейчас.
Он плохо представлял, для чего Темери сейчас могла использовать нож. Но спрашивать не стал: и так увидит.
Мальканка занялась странным делом – начала счищать с жердины остатки коры. А потом – отрезать «лишнюю» по её мнению часть: тонкую вершину.
Ладно, чем бы ни занялась – главное, отвлеклась немного от погони. Может, это такой способ занять руки, чтобы не бояться. Хотя Шеддерик достаточно её изучил и мог бы поклясться, что даже это её занятие имело какой-то смысл и цель.
Впрочем, не важно.
Над рекой начали появляться пряди тумана, небо на востоке всё больше светлело. Факельщики и те, кто их догнал, остались за поворотом, но если мальканка права и впереди – широкий речной завал, то всё равно следует спешить.
– Темершана! Эй, чеора та Сиверс!
Она вздрогнула, оторвалась от своего занятия, подняла взгляд.
– От старого моста, если по берегу – до города далеко?
– Недалеко, но дорога давно заросла, это скорей просека. Но там как-то можно выйти к новому тракту.
Новый тракт, это тот, что ведёт от каменного моста через предместья сразу в мальканскую часть города. Может быть, это решение…
Внезапно Темершана огорошила его вопросом:
– А почему вы называете меня «та Сиверс»? Вы же знаете моё настоящее имя.
– Не знаю. Не думал об этом, – он усмехнулся. – Вас так представили, и я решил, что так правильней. А действительно… почему та Сиверс?
Когда преследователи скрылись за поворотом, стало возможно грести не в полную силу. И перемежать гребки разговором.
Так почему-то легче было выдерживать гонку.
– Это моё речёное имя. Если кто-то приходит в монастырь Ленны просить помощи и защиты, он проходит первое таинство под покровами и получает речёное имя. Своё я называть не хотела, и как многим сиротам, мне дали имя того знатного чеора, который некогда безвозмездно передал эту землю общине, и она стала принадлежать монастырю.
– Этот знатный чеор был ифленцем?
– Наполовину. Его отец был знатным ифленцем, мать родилась на материке и в детстве служила Золотой Матери. Но это всё было задолго до нашествия. Давайте, я заменю вас на вёслах?
– Нет. Берегите силы!
На самом деле, Шеддерик подозревал, что если отдаст вёсла и хоть на минуту приляжет, то мгновенно заснёт. И вряд ли потом хоть кто-то сможет его разбудить. По многим причинам. Любое прикосновение к ране над виском вызывало острую боль, иногда перед глазами начинали плыть тёмные пятна. Руки привыкли к вёслам, и все движения выполняли заученно, но стоило немного сменить позу, как порез на руке тоже давал о себе знать. Но отдых проблему бы не решил: Шедде понимал, что к лихорадке, вызванной порезами, и проклятьем, добавилась ещё и простуда. Остановиться значило сдаться, и он продолжал грести, стараясь поддерживать разговор с мальканкой.
Старый мост, верней, грандиозный завал из серых, принесенных прошлыми паводками брёвен, они увидели, когда окончательно рассвело. Течение в этом месте немного усиливалось, так что Шедде из осторожности двигался вдоль левого берега так медленно, как только мог. Больше всего он боялся посадить лодку на брёвна или получить пробоину.
К тому времени Темери успела нанести на свою «палку» какие-то грубые узоры – поперечные линии, точки и волны. Это совсем не было похоже на те вешки, которые делают сианы. Если честно, это ни на что не было похоже.
– Это мой новый посох, – грустно сказала Темери. – Жаль, я думала, будет время сделать его по всем правилам… но главное, чтобы он работал как надо.
– А как надо?
Она пожала плечами:
– Попрошу помощи у Покровителей. Нам ведь нужна помощь.
– Похоже, нужна. – Шеддерик согласился, хотя не был уверен, что духи мальканских предков Темершаны смогут им чем-то помочь. Но в одном она права – им сейчас любая помощь будет кстати. Даже призрачная.
На берегу собирались недолго. Заросшая дорога, тянущаяся от моста под мокрые голые лесные кроны, была пустынна, так что следовало воспользоваться этим и уйти от воды как можно дальше. Свидетели могут навести на их след.
Однако всего через четверть часа Темершана стала немного отставать. Шедде, шедший впереди, не сразу увидел, что она прихрамывает. Остановился. Усталость вылилась в раздражение:
– Каких морских жуфов вы никогда не жалуетесь? Что с ногой? Натёрли?
Темери постояла немного, опираясь на «посох», и несколько мгновений сверлила ему переносицу упрямым взглядом.
Потом вдруг пожала плечами и огорошила ответом:
– Вы тоже. Не жалуетесь.
– Я другое дело.
– Почему?
– Потому что я мужчина. Я сильнее. И я привык к таким переходам.
– А я – оречённая Золотой Матери! Я ходила Дорогой Долга. А моя жизнь до монастыря – это тоже всё время дорога. И я знаю, что могу идти. У меня нет кровавых мозолей, я не подвернула ногу и не ушибла.
– Тогда что?! – Рявкнул Шеддерик неожиданно для себя.
– Мне надо знать, – добавил тише. – Может, вам нужен отдых?
– А вам – перевязка. Но не здесь же! Выйдем на тракт. Там много людей, там проще затеряться.
И действительно. Они стояли в лесу, тихом, зимнем, окутанном туманом, два маленьких усталых человека под огромными кронами, и почему-то орали друг на друга.
Может быть, на тракте действительно легче затеряться. Но и встретить гвардейский патруль – тоже будет легко. А в свете событий последних дней, будет ли этот патруль дружественным? Или солдаты начнут стрелять, лишь только выяснят, с кем имеют дело?
– Так что у вас случилось? Что-то с ногой?
– Голова кружится. Пока стою – не сильно. А как начинаем идти…
Понятно. Усталость и голод. Вот дурёха. Шедде окинул глазами лес и тут же нашёл подходящее поваленное бревно. Лучше бы дать ей что-то сладкое, конечно. Но остались только сухари.
Темери сжала сухарь в кулаке и задумчиво сказала:
– Это прошло бы. Уже много раз проходило само. Не стоит беспокойства.
– Темершана та… Темершана Итвена. Вы всё ещё невеста моего брата. И я всё ещё должен доставить вас в Тоненг живой и невредимой.
– Я помню, – с усталой иронией ответила она. – Вы должны меня доставить. И доставляете. А что если за всеми этими нападениями стоит ваш брат? Ну, может, не хочет он на мне жениться?
А действительно, что если Кинрик, оказавшись один у власти, всё решил переиграть по-своему, и начал с попытки убрать с дороги занозу-братца, кстати, сводного, и нежеланную невесту? В истории Ифленской империи бывали сюжеты и заковыристей.
Шеддерик едва развёл руками и ответил:
– Даже в этом случае. Вы сами сказали – на тракте затеряться легче. А в Тоненге, который и вы, и я неплохо знаем, это будет совсем просто. Доберёмся, тогда и выясним, что происходит. В деталях.
…А может, очередные повстанцы всё-таки добрались до Кинне. И тогда – остаётся только гадать, кто прибрал к рукам власть, и что происходит в городе и стране.
– Ешьте ваш сухарь – вздохнул благородный чеор. И сел на то же бревно, вытянув ноги.
На почтительном расстоянии от мальканки.
Шкипер Янур Текар
Моросило. В трубе выл ветер, в зале у стены дрых рыбак из артели, возле него дощатый стол венчала глиняная кружка. Пустая.
Янур застыл у маленького окна, наблюдая, как по краю бывшего фонтана на площади прогуливается чайка. Туда-сюда. Большая морская белоголовая чайка. Остановится, замрёт на долгую минуту, а потом отправляется в обратный путь, покачивая боками. На берегу чайки неуклюжи. Так же, как старые моряки, вынужденные коротать остатки дней вдали от любимой стихии. Впрочем, чайка в любой момент может подняться в небо и улететь к морю.
Янур Текар так поступить не смог бы: ифленцы на свои корабли малькан не берут.
Ещё лет пять назад он летом ходил рыбачить с артелью, но здоровье и прожитые годы всё прочней привязывали его к берегу.
Да и семью было страшно оставить. Старший сын дорос до того возраста, когда взрослые не указ, лезет на рожон, да задирает вместе с другими подростками ифленскую стражу. Жена стала к зиме часто простужаться. Словом, каждую навигацию находился не один повод остаться дома. Хотя в артели его помнили и каждый год неизменно звали к себе.
– Что застыл там, – окликнула Тильва с кухни. Всё утро она гремела посудой – чистила медь, к чему приобщила не только обеих разносчиц и кухарку, но и всех детей. Сейчас помощники отправились отдыхать. – Ждёшь кого?
За много лет жена хорошо его изучила. Но сейчас он никого не ждал. Зимние переступы миновали, вроде бы дело пошло к весне, так что стоило ждать хотя бы тепла… но мелкая морось на улице не предвещала перемен к лучшему.
Янур оторвался от окна. Что же, ждать он действительно никого не ждал. Но кое-чего ему не хватало. Причём, уже довольно давно.
– Помнишь ифленца? – Словно бы нехотя спросил он у жены.
– Это который на днях зубы под столом оставил? Или которому Джарк плащ жидкой грязью залил? Так я плащ отчистила, так что переживать ему не о чем. И мы расстались почти друзьями… он что, приходил? Или я чего-то не знаю? Ох, отправлю я Джарка… да и Нану тоже, к бабкам в деревню. Пусть-ка попробуют там своевольничать…
Жена даже вышла в зал.
Янур покачал головой:
– Да нет. Ты, наверное, не помнишь. Появился у нас в начале осени. Из этих... – показал он пальцем в потолок. – Из знатных. Благородный чеор. Ты его тогда ещё «чёрной рукой» назвала…
– А, тот загадочный ифленец, с которым вы каждый раз при встрече бранитесь, как портовые грузчики, а потом ты поишь его за свой счёт. Как не помнить…
– Давно не показывался, да?
Тильва всплеснула руками.
– Заскучал по закадычному дружку? Ну, ты даёшь, Текар. То ты готов идти с вилами на крепость, ифленскую сволочь бить, то у тебя среди ихней братии вдруг находятся приятели…
– Да какие приятели… что ты, жена. Приятели… Должен я ему. Так должен, что в этой жизни и не расплачусь.
– Ох ты, добрые покровители… ты же сам говорил, что не загрустил бы, если бы все они, без исключения, враз повымерли. Что ты такое говоришь, какие долги? Они же воры, убийцы. Ничего ты никому не должен.
– Летом Джарк побитый пришёл… помнишь?
– Ну, ты ходил разбираться.
– Да уж… разобрался. Есть вещи… а, ладно. Если б не этот ифленец, Джарк бы домой не вернулся. Совсем не вернулся, понимаешь?
– Да что ж они за люди такие…
Янур дипломатично не стал продолжать разговор: он-то точно знал, кто был прав тогда, а кто, в компании таких же лоботрясов, только постарше, под командованием мутного, но очень решительно настроенного цехового мастера из Рощиной Слободы, готовил покушение на самого ифленского наместника…
Наместника всё равно убили, чуть позже, а может, он сам ушёл в тёплый мир, куда ему и дорога.
Но если бы вместе с облавой на секретную квартиру не явился чеор та Хенвил, возможно, и Джарка, и ещё парочку таких же бедовых городских пацанов отправили бы в тюрьму. А то и – старый наместник был суров! – в тот же день расстреляли бы на площади.
А потом, в один из первых осенних дней, ифленец впервые зашёл к ним в таверну. Вроде бы удостовериться, что Янур объяснил своему парню, в чём тот был неправ. Тогда поводом для спора у них стало то, что, по мнению Янура, его сын был виновен лишь, что попался: никто из нижнего города здоровья наместнику не желал.
