Она даже ещё раз окинула взглядом присутствующих, но единственными женщинами в гостиной были они с чеорой Алистери.
Супруги та Дирвил сразу устремились навстречу гостю, и Темери поспешила за ними, лишь слегка замешкавшись, чтобы не видеть, как Шеддерик станет приветствовать «старого друга».
Впрочем, ничего такого не случилось – благородные чеоры встретили друг друга рукопожатиями, да обменялись парой приветливых слов. После чего Шеддерик поклонился хозяйке:
– Я вижу, Алистери, вам стало лучше. Я попросил бы Золотую Мать Ленну за вас, если бы верил в её помощь. Темершана та Сиверс, рад видеть вас в добром здравии.
Темери молча поклонилась на мальканский манер, не желая ничего обсуждать при та Дирвиле.
– Я действительно лучше себя чувствую, – улыбнулась хозяйка. – Вы были правы, морской воздух творит чудеса.
Потом, посерьёзнев, спросила:
– Чеора Темершана поделилась, что во время вашего возвращения в Тоненг на вас напали и пытались убить. Это правда?
– Так и есть. Потому я и просил Ланне держать пока в тайне наше возвращение. Я вижу, не удалось.
– Да. Я не успел предупредить всех гостей, и слух выбрался за стены дома. Я сожалею.
Шеддерик криво ухмыльнулся:
– Моя вина – надо было поискать ещё более уединенное убежище. Что говорят – известно?
– Да всякий вздор. Начиная с того, что я изменил принципам и начал нанимать прислугу мальканской крови, до… что у меня скрывается кто-то из недавно попавших в опалу Коанерских придворных. Вздор. К истине никто не приблизился.
Темери внезапно перехватила встревоженный взгляд Шеддерика.
– Всё равно скверно… видимо, действительно придётся действовать без подготовки. Потом поговорим подробней. Я ещё раз прошу извинить нас с чеорой та Сиверс за такое внезапное появление. Конечно, всё это не входило в ваши планы, но единственный дом в городе, в котором я мог быть абсолютно уверен – это ваш дом… Я готов загладить хотя бы часть вины перед вами: после обеда сюда подъедет лучший портной моего отца и привезёт образцы ткани. Так что чеора Алистери, чеора Темершана, он весь вечер будет в полном вашем распоряжении. Это меньшее, что я могу для вас сделать…
– Благодарю за подарок. И за доверие. – Без всякой радости кивнул чеор та Дирвил. – А сейчас, благородные чеоры, слуга подаёт мне знаки, что стол накрыт. Идёмте. Надеюсь, вам понравится работа моего нового повара.
Благородный чеор Шеддерик та Хенвил
На землю падал снег, там, за окном, плавились сумерки. Шеддерик нашёл столик в одной из многочисленных гостиных та Дирвила и устроился там с единственной свечкой и бумагами, доставленными Гун-хе. Эта жиденькая пачка – всё, что его людям за несколько часов удалось выяснить о некоем хозяине Каннеге, складском смотрителе из Нижнего города. Хозяин Каннег был первым, о ком вспомнил дядя Янне, когда речь зашла о тех, к чьему мнению прислушиваются мальканы Тоненга.
Каннег на первый взгляд ничем не выделялся из толпы – обычный небогатый горожанин. Служит в одной из портовых артелей старшим смотрителем на хозяйственном складе.
Живёт в верхней части набережной Данвы, во флигеле неподалёку от некогда сгоревшего богатого дома. У него жена и двое детей, на службу ходит вовремя, по праздникам иногда засиживается в «Каракатице» или в небольшом заведении неподалёку от складов, которыми управляет.
Имя ничего не говорило Шеддерику, но оно могло быть вымышленным, а может, дело в том, что хозяин Каннег был ничем не примечателен сейчас, тогда как во времена рэтшара он мог занимать довольно высокую должность, а может быть – был владельцем того самого сгоревшего дома.
Единственная странность, о которой говорилось в докладе помощника – хозяин Каннег был весьма гостеприимным человеком. К нему заходили часто, причём иногда гости никак не могли быть его близкими знакомыми. По словам соседей – приходили и бродяги, и состоятельные горожане, и рыбаки. Бывало, заходили целые семьи. А были дни, когда и вовсе никто не ходил.
Соседи, правда, отзывались о нём только положительно, и на вопросы отвечали крайне неохотно. Косвенно это тоже подтверждало, что смотритель – человек непростой, как бы ни старался это скрыть.
Но ответ на главный вопрос в этих бумагах написан не был. Так что выбор у чеора та Хенвила был невелик: или поверить на слово дяде Янне, довериться его чутью и его преданности Темершане… или устроить более тщательную проверку этого человека. Последить за кем-то из его гостей, расспросить…
Да, это было надёжней. Было бы. Но вот незадача – слухи о мальканке в доме та Дирвила уже пошли гулять по Цитадели. А значит, нет времени на проверку.
Разве только оставалось предусмотреть все варианты событий и максимально защитить «Каракатицу» от возможных нападений.
Поставить своих людей где только можно. Оставить экипаж через квартал от крыльца…
Мальчишку-наблюдателя на крышу…
Да полно, никто не знает о встрече, кроме тех, кто в ней будет участвовать. Наблюдателей можно стряхнуть по дороге, меняя экипажи и устроив пару-тройку обманных ходов…
Вот потому-то и нужно выехать раньше. К сожалению, просто теперь уже не будет – решение принято, отступать…
Отступать теперь уже точно поздно.
Понятно, что всех врагов сосчитать ему пока не удалось и вряд ли удастся, а как только Темершана Итвена будет представлена обществу, сразу проявят себя новые враги. Права она была тогда, в лесной избушке, когда говорила, что её могут узнать те, кто участвовал в штурме и последовавших за ним издевательствах над пленными. Могут узнать, и либо – попытаться довершить начатое десять лет назад, либо – избавиться от неё, как от потенциальной угрозы.
И это тоже предстояло крепко обдумать, может даже обсудить с теми, в чьей верности сомневаться не приходится – с та Дирвилом, с Гун-хе… с немногими другими верными людьми…
Шеддерик ещё раз просмотрел бумаги. Вытянул из стопки конверт, подписанный лично Гун-хе.
Конверт был тощим, но возможно, именно он станет важным аргументом на предстоящей встрече. А может быть – окажется пустышкой. Донос, дрянной карандашный портрет, отчёт об одном дне наблюдений.
Кажется, больше ничего узнать из этих записей уже не удастся. Засунув конверт за голенище сапога, он забрал со стола свечку и мелко порвал оставшиеся листы. Отнёс обрывки к пустому камину и поджёг. Отряхнул ладони. Ну что ж… видимо, придётся отвлечь благородных чеор от увлекательного занятия – выбора фасонов и тканей для будущих нарядов. До полуночи ещё достаточно времени, но это время понадобится всё без остатка, чтобы подготовить встречу.
Шеддерик попросил служанку передать благородной чеоре та Сиверс, что он её ожидает.
Был почти уверен, что ждать придётся не менее четверти часа, однако ошибся. Темершана вошла через минуту – ей понадобилось ровно столько времени, чтобы спокойным шагом преодолеть расстояние от своей комнаты до облюбованной им гостиной.
На ней было другое платье – не то, широкое, утянутое в боках шнурками, которым её одарила Тильва.
Зелёное, кажется, бархатное, с широким подолом – это платье выглядело намного богаче, но дело даже не в этом.
Она уложила волосы в высокую причёску, так что стала видна стройная шея. И это проклятое платье куда лучше подчёркивало и талию, и красивую высокую грудь…
– Что-то не так? – быстро спросила Темери. – Здравствуйте, благородный чеор.
– Почему вы решили?..
Она помахала руками возле лица и пожаловалась:
– У меня никогда не было таких платьев. Я выгляжу смешно, да?
– Да нет, всё нормально. Постойте. Вы же участвовали в каких-то балах… праздниках. Как-то же вы наряжались?
Она едва заметно улыбнулась:
– Ну, это всё равно было что-то почти детское, со шнуровкой на спине. Без талии. С такими… – она снова показала пальцами какие-то воланы. – Что вы улыбаетесь? Мне переодеться? Я в этом наряде как будто какой-то другой человек. И я не уверена, что ко мне отнесутся серьёзно, если я буду в этом…
– Это лучше, чем тот мешок для брюквы, что на вас был раньше. Не переживайте – вы прекрасно выглядите.
И пробормотал, лишь надеясь, что она не услышит: «Даже слишком».
Темери склонила голову набок и спросила:
– Нам уже пора ехать? Ведь встреча – в полночь.
– Да, за нами могут следить. Я должен быть уверен, что мы не приведём наблюдателей к «Каракатице».
Она снова о чём-то задумалась. А Шеддерик не к месту вспомнил:
– За обедом вы показались мне словно расстроенной. И потом всё время молчали.
Покачала головой:
– Нет, всё… всё почти нормально: это просто ифленский дом. Мне здесь не рады. Но я понимаю, что так будет ещё долго. Не знаю только, справлюсь ли я. Это тяжело.
Шедде не стал отвечать – врать не хотел, а честного ответа у него не было.
– Едем? Я распорядился, карета ждёт.
– Едем. Только возьму плащ.
От ворот Шеддерик обернулся. В доме горели окна. Кто-то, из-за расстояния не понять, кто, смотрел им вслед, отодвинув штору.
Рэта Темершана Итвена
Страх ушёл. Не совсем ушёл, не навсегда. Просто временно решил отойти в сторону. Вместе со страхом ушла и тревога… и так было до того момента, как захлопнулась дверца кареты, отрезав их с чеором та Хенвилом от остального мира.
В карете было темно. Она вспомнила, что уже ехала так – в темноте, навстречу неизвестности – правда, тогда чеор та Хенвил ехал снаружи.
Сегодня – забрался в карету, сел рядом. Сказал требовательно:
– Дайте руку. Не бойтесь!
Страха не было, и она нащупала пальцами кожу перчатки, скрывающей его левую руку. Пальцы как будто попали в ловушку – не высвободить. Но это длилось лишь мгновение, после которого её кисть снова оказалась на свободе.
Удивляясь себе, она не стала её отдергивать или убирать. Даже наоборот, сама едва заметно сжала его запястье – насколько смогла обхватить.
Так и сидела, замерев, в темноте, почти не дыша. Всё ждала, что благородный чеор сам что-то скажет. Например, одну из своих никогда не смешных шуток. Но он тоже молчал, и от этого на сердце было тяжело и почему-то спокойно.
И лишь когда пришла пора менять карету, помог ей спрыгнуть на землю и сказал:
– Не верьте никому. И мне не верьте. Особенно – мне.
– Хорошо, – улыбнулась она через силу. – Не буду. Но уж и вы тогда…
– Что?
– Не верьте.
– Темершана, я не шучу. Ваша жизнь в опасности, и эта опасность куда серьёзней, чем та, которая грозит мне или брату.
– Да, знаю. Я давно не жду ничего хорошего, благородный чеор.
Он долго не отвечал. Просто смотрел куда-то мимо её плеча, вдоль улицы. Молчание затягивалось, и она уже собиралась первой его нарушить напоминанием, что им, наверное, надо спешить… когда резко и без всякого предупреждения чеор та Хенвил ударил кулаком по закрытой уже каретной дверце.
Темери вздрогнула – жест никак не вязался с привычным образом благородного чеора – всегда спокойного, уверенного в том, что знает, как, когда и что надо делать.
Она начала привыкать и к его немногословной правоте, и к сдержанному холодному нраву. Сейчас он был как будто чуточку не он сам, а кто-то другой. Впрочем, не спрашивать же.
Вторая карета ждала за углом. Темери узнала перекрёсток – до «Каракатицы» было уже совсем недалеко.
Зал таверны был закрыт. Дверь им открыл сам Янур. Шепотом поздоровался и провёл к столу.
– Ждал вас позже, – покачал он головой. – Но если вы голодны…
– Всё нормально, дядя Янне. Надеюсь, всё в силе, и ваш знакомый придёт.
– Придёт, не сомневайтесь. Рэта Шанни, выглядите вы просто потрясающе! Я принесу сыра и моченых яблок.
– Не стоит беспокойства, шкипер Янур! Боюсь испачкать этакое великолепие…
– Чем же мне вас развлечь? До прихода гостей ещё час…
– Последними сплетнями, – ответил за неё Шеддерик, – о чём болтали днём в «Каракатице»? Рэту не поминали?
– Нет, не было. Больше всего разговоров было о том, что ифленцы начали реорганизовывать армию. Что вроде хотят создать мальканские военные отряды. Дескать, для усиления охраны городских стен.
– И что люди?
– Одни говорят, что это не к добру, и что к ним никто не пойдёт, потому что унизительно, вроде как, продаться к ифленцам на службу за мелкую монету. Другие, что вроде бы ничего худого в том не будет, если в Нижнем городе за порядком будут следить сами мальканы, и что это вроде даже хорошо. Многие молодые люди получат возможность заработать монетку, а заодно и подучиться военной сноровке…
Янур хитро улыбнулся:
– Правда, добавляют, что эта самая сноровка потом против ифленцев им и пригодится.
Ждать всегда тяжело. Темери отошла к окну, и некоторое время смотрела на площадь снаружи, чуть отодвинув штору – на тусклые полуночные окна, ясное небо, полное звёзд, старую часовую башню в квартале отсюда. На очертания давно сломанного фонтана.
Но приход новых гостей пропустила.
В дверь требовательно постучали. Янур, оборвав на середине очередной занимательный рассказ, поспешил отпереть.
В зал быстро, решительно, вошли трое.
Они не вертели головами – бывали здесь раньше. Лица их были скрыты платками, двое наготове держали двуствольные пистолеты, один чуть приотстал. Его лицо скрывала лишь широкая фетровая шляпа коанерского кроя – без пряжек и плюмажа, но с плетеным шнурком.
Янне, увидев подобные приготовления, шагнул навстречу, защищая гостей:
– В моём доме гости друг в друга стрелять не будут.
– Ифленцам нельзя верить! – Главный снял шляпу, небрежно кинул на ближайший стол.
Он выглядел нестарым – подтянутый темноглазый мужчина, об одежде которого судить Темери не взялась бы – на нём был чёрный широкий плащ в пол, это всё, что можно было разглядеть. Разве только бросались в глаза аккуратные усы и бородка – но это всё могло оказаться лишь маскировкой.
– Я поручился перед вами за чеора та Хенвила. Прикажите вашим людям убрать оружие.
– Разумеется. Зерур, всё в порядке. Нам ничего не грозит. Ведь так, благородный чеор? Или это не ваши топтуны изображают пьяниц под аркой? Я заметил так же одного слишком задумчивого трубочиста, и ещё один из извозчиков в квартале отсюда как-то подозрительно долго ждёт седока. Впрочем, в трубочисте я не уверен.
Шеддерик потеснил Янура, положил пустые руки на стол, у которого остановился гость:
– Я надеюсь, вы не стали мешать людям выполнять их работу? Они там стоят, чтобы обеспечить нашу и вашу безопасность.
– Возможно. Итак, я слушаю. Что главе тайной управы нужно от скромного смотрителя складов?
– Для начала разрешите вам представить рэту Темершану Итвену… её имя должно быть вам знакомо.
– Слышал, что вы в городе, рэта, – безупречно поклонился «смотритель склада», – и рад приветствовать вас в добром здравии. Однако удивлён, что вас мне представляет один из тех, от кого, как я всегда считал, вам лучше держаться подальше.
Темери смотрела и всё больше убеждалась, что ранее никогда не встречала этого человека, а если и видела, то лишь мельком.
– Лучше так, – ответила она ровно, – чем, если бы в Тоненг привезли мой труп. Если бы не чеор та Хенвил, я давно была бы мертва.
Каннег недобро улыбнулся.
– Что ж, это, безусловно, была бы тяжёлая потеря. Однако сейчас мир изменился. Ваша смерть многих бы расстроила, но повлияла ли бы она хоть как-то на жизнь Тоненга, да и всего Танеррета? Нет, дорогая рэта. Это вряд ли случилось бы.
– У меня другое мнение, – проворчал Янур, но на него никто не обратил внимания.
Супруги та Дирвил сразу устремились навстречу гостю, и Темери поспешила за ними, лишь слегка замешкавшись, чтобы не видеть, как Шеддерик станет приветствовать «старого друга».
Впрочем, ничего такого не случилось – благородные чеоры встретили друг друга рукопожатиями, да обменялись парой приветливых слов. После чего Шеддерик поклонился хозяйке:
– Я вижу, Алистери, вам стало лучше. Я попросил бы Золотую Мать Ленну за вас, если бы верил в её помощь. Темершана та Сиверс, рад видеть вас в добром здравии.
Темери молча поклонилась на мальканский манер, не желая ничего обсуждать при та Дирвиле.
– Я действительно лучше себя чувствую, – улыбнулась хозяйка. – Вы были правы, морской воздух творит чудеса.
Потом, посерьёзнев, спросила:
– Чеора Темершана поделилась, что во время вашего возвращения в Тоненг на вас напали и пытались убить. Это правда?
– Так и есть. Потому я и просил Ланне держать пока в тайне наше возвращение. Я вижу, не удалось.
– Да. Я не успел предупредить всех гостей, и слух выбрался за стены дома. Я сожалею.
Шеддерик криво ухмыльнулся:
– Моя вина – надо было поискать ещё более уединенное убежище. Что говорят – известно?
– Да всякий вздор. Начиная с того, что я изменил принципам и начал нанимать прислугу мальканской крови, до… что у меня скрывается кто-то из недавно попавших в опалу Коанерских придворных. Вздор. К истине никто не приблизился.
Темери внезапно перехватила встревоженный взгляд Шеддерика.
– Всё равно скверно… видимо, действительно придётся действовать без подготовки. Потом поговорим подробней. Я ещё раз прошу извинить нас с чеорой та Сиверс за такое внезапное появление. Конечно, всё это не входило в ваши планы, но единственный дом в городе, в котором я мог быть абсолютно уверен – это ваш дом… Я готов загладить хотя бы часть вины перед вами: после обеда сюда подъедет лучший портной моего отца и привезёт образцы ткани. Так что чеора Алистери, чеора Темершана, он весь вечер будет в полном вашем распоряжении. Это меньшее, что я могу для вас сделать…
– Благодарю за подарок. И за доверие. – Без всякой радости кивнул чеор та Дирвил. – А сейчас, благородные чеоры, слуга подаёт мне знаки, что стол накрыт. Идёмте. Надеюсь, вам понравится работа моего нового повара.
Благородный чеор Шеддерик та Хенвил
На землю падал снег, там, за окном, плавились сумерки. Шеддерик нашёл столик в одной из многочисленных гостиных та Дирвила и устроился там с единственной свечкой и бумагами, доставленными Гун-хе. Эта жиденькая пачка – всё, что его людям за несколько часов удалось выяснить о некоем хозяине Каннеге, складском смотрителе из Нижнего города. Хозяин Каннег был первым, о ком вспомнил дядя Янне, когда речь зашла о тех, к чьему мнению прислушиваются мальканы Тоненга.
Каннег на первый взгляд ничем не выделялся из толпы – обычный небогатый горожанин. Служит в одной из портовых артелей старшим смотрителем на хозяйственном складе.
Живёт в верхней части набережной Данвы, во флигеле неподалёку от некогда сгоревшего богатого дома. У него жена и двое детей, на службу ходит вовремя, по праздникам иногда засиживается в «Каракатице» или в небольшом заведении неподалёку от складов, которыми управляет.
Имя ничего не говорило Шеддерику, но оно могло быть вымышленным, а может, дело в том, что хозяин Каннег был ничем не примечателен сейчас, тогда как во времена рэтшара он мог занимать довольно высокую должность, а может быть – был владельцем того самого сгоревшего дома.
Единственная странность, о которой говорилось в докладе помощника – хозяин Каннег был весьма гостеприимным человеком. К нему заходили часто, причём иногда гости никак не могли быть его близкими знакомыми. По словам соседей – приходили и бродяги, и состоятельные горожане, и рыбаки. Бывало, заходили целые семьи. А были дни, когда и вовсе никто не ходил.
Соседи, правда, отзывались о нём только положительно, и на вопросы отвечали крайне неохотно. Косвенно это тоже подтверждало, что смотритель – человек непростой, как бы ни старался это скрыть.
Но ответ на главный вопрос в этих бумагах написан не был. Так что выбор у чеора та Хенвила был невелик: или поверить на слово дяде Янне, довериться его чутью и его преданности Темершане… или устроить более тщательную проверку этого человека. Последить за кем-то из его гостей, расспросить…
Да, это было надёжней. Было бы. Но вот незадача – слухи о мальканке в доме та Дирвила уже пошли гулять по Цитадели. А значит, нет времени на проверку.
Разве только оставалось предусмотреть все варианты событий и максимально защитить «Каракатицу» от возможных нападений.
Поставить своих людей где только можно. Оставить экипаж через квартал от крыльца…
Мальчишку-наблюдателя на крышу…
Да полно, никто не знает о встрече, кроме тех, кто в ней будет участвовать. Наблюдателей можно стряхнуть по дороге, меняя экипажи и устроив пару-тройку обманных ходов…
Вот потому-то и нужно выехать раньше. К сожалению, просто теперь уже не будет – решение принято, отступать…
Отступать теперь уже точно поздно.
Понятно, что всех врагов сосчитать ему пока не удалось и вряд ли удастся, а как только Темершана Итвена будет представлена обществу, сразу проявят себя новые враги. Права она была тогда, в лесной избушке, когда говорила, что её могут узнать те, кто участвовал в штурме и последовавших за ним издевательствах над пленными. Могут узнать, и либо – попытаться довершить начатое десять лет назад, либо – избавиться от неё, как от потенциальной угрозы.
И это тоже предстояло крепко обдумать, может даже обсудить с теми, в чьей верности сомневаться не приходится – с та Дирвилом, с Гун-хе… с немногими другими верными людьми…
Шеддерик ещё раз просмотрел бумаги. Вытянул из стопки конверт, подписанный лично Гун-хе.
Конверт был тощим, но возможно, именно он станет важным аргументом на предстоящей встрече. А может быть – окажется пустышкой. Донос, дрянной карандашный портрет, отчёт об одном дне наблюдений.
Кажется, больше ничего узнать из этих записей уже не удастся. Засунув конверт за голенище сапога, он забрал со стола свечку и мелко порвал оставшиеся листы. Отнёс обрывки к пустому камину и поджёг. Отряхнул ладони. Ну что ж… видимо, придётся отвлечь благородных чеор от увлекательного занятия – выбора фасонов и тканей для будущих нарядов. До полуночи ещё достаточно времени, но это время понадобится всё без остатка, чтобы подготовить встречу.
Шеддерик попросил служанку передать благородной чеоре та Сиверс, что он её ожидает.
Был почти уверен, что ждать придётся не менее четверти часа, однако ошибся. Темершана вошла через минуту – ей понадобилось ровно столько времени, чтобы спокойным шагом преодолеть расстояние от своей комнаты до облюбованной им гостиной.
На ней было другое платье – не то, широкое, утянутое в боках шнурками, которым её одарила Тильва.
Зелёное, кажется, бархатное, с широким подолом – это платье выглядело намного богаче, но дело даже не в этом.
Она уложила волосы в высокую причёску, так что стала видна стройная шея. И это проклятое платье куда лучше подчёркивало и талию, и красивую высокую грудь…
– Что-то не так? – быстро спросила Темери. – Здравствуйте, благородный чеор.
– Почему вы решили?..
Она помахала руками возле лица и пожаловалась:
– У меня никогда не было таких платьев. Я выгляжу смешно, да?
– Да нет, всё нормально. Постойте. Вы же участвовали в каких-то балах… праздниках. Как-то же вы наряжались?
Она едва заметно улыбнулась:
– Ну, это всё равно было что-то почти детское, со шнуровкой на спине. Без талии. С такими… – она снова показала пальцами какие-то воланы. – Что вы улыбаетесь? Мне переодеться? Я в этом наряде как будто какой-то другой человек. И я не уверена, что ко мне отнесутся серьёзно, если я буду в этом…
– Это лучше, чем тот мешок для брюквы, что на вас был раньше. Не переживайте – вы прекрасно выглядите.
И пробормотал, лишь надеясь, что она не услышит: «Даже слишком».
Темери склонила голову набок и спросила:
– Нам уже пора ехать? Ведь встреча – в полночь.
– Да, за нами могут следить. Я должен быть уверен, что мы не приведём наблюдателей к «Каракатице».
Она снова о чём-то задумалась. А Шеддерик не к месту вспомнил:
– За обедом вы показались мне словно расстроенной. И потом всё время молчали.
Покачала головой:
– Нет, всё… всё почти нормально: это просто ифленский дом. Мне здесь не рады. Но я понимаю, что так будет ещё долго. Не знаю только, справлюсь ли я. Это тяжело.
Шедде не стал отвечать – врать не хотел, а честного ответа у него не было.
– Едем? Я распорядился, карета ждёт.
– Едем. Только возьму плащ.
От ворот Шеддерик обернулся. В доме горели окна. Кто-то, из-за расстояния не понять, кто, смотрел им вслед, отодвинув штору.
Рэта Темершана Итвена
Страх ушёл. Не совсем ушёл, не навсегда. Просто временно решил отойти в сторону. Вместе со страхом ушла и тревога… и так было до того момента, как захлопнулась дверца кареты, отрезав их с чеором та Хенвилом от остального мира.
В карете было темно. Она вспомнила, что уже ехала так – в темноте, навстречу неизвестности – правда, тогда чеор та Хенвил ехал снаружи.
Сегодня – забрался в карету, сел рядом. Сказал требовательно:
– Дайте руку. Не бойтесь!
Страха не было, и она нащупала пальцами кожу перчатки, скрывающей его левую руку. Пальцы как будто попали в ловушку – не высвободить. Но это длилось лишь мгновение, после которого её кисть снова оказалась на свободе.
Удивляясь себе, она не стала её отдергивать или убирать. Даже наоборот, сама едва заметно сжала его запястье – насколько смогла обхватить.
Так и сидела, замерев, в темноте, почти не дыша. Всё ждала, что благородный чеор сам что-то скажет. Например, одну из своих никогда не смешных шуток. Но он тоже молчал, и от этого на сердце было тяжело и почему-то спокойно.
И лишь когда пришла пора менять карету, помог ей спрыгнуть на землю и сказал:
– Не верьте никому. И мне не верьте. Особенно – мне.
– Хорошо, – улыбнулась она через силу. – Не буду. Но уж и вы тогда…
– Что?
– Не верьте.
– Темершана, я не шучу. Ваша жизнь в опасности, и эта опасность куда серьёзней, чем та, которая грозит мне или брату.
– Да, знаю. Я давно не жду ничего хорошего, благородный чеор.
Он долго не отвечал. Просто смотрел куда-то мимо её плеча, вдоль улицы. Молчание затягивалось, и она уже собиралась первой его нарушить напоминанием, что им, наверное, надо спешить… когда резко и без всякого предупреждения чеор та Хенвил ударил кулаком по закрытой уже каретной дверце.
Темери вздрогнула – жест никак не вязался с привычным образом благородного чеора – всегда спокойного, уверенного в том, что знает, как, когда и что надо делать.
Она начала привыкать и к его немногословной правоте, и к сдержанному холодному нраву. Сейчас он был как будто чуточку не он сам, а кто-то другой. Впрочем, не спрашивать же.
Вторая карета ждала за углом. Темери узнала перекрёсток – до «Каракатицы» было уже совсем недалеко.
Зал таверны был закрыт. Дверь им открыл сам Янур. Шепотом поздоровался и провёл к столу.
– Ждал вас позже, – покачал он головой. – Но если вы голодны…
– Всё нормально, дядя Янне. Надеюсь, всё в силе, и ваш знакомый придёт.
– Придёт, не сомневайтесь. Рэта Шанни, выглядите вы просто потрясающе! Я принесу сыра и моченых яблок.
– Не стоит беспокойства, шкипер Янур! Боюсь испачкать этакое великолепие…
– Чем же мне вас развлечь? До прихода гостей ещё час…
– Последними сплетнями, – ответил за неё Шеддерик, – о чём болтали днём в «Каракатице»? Рэту не поминали?
– Нет, не было. Больше всего разговоров было о том, что ифленцы начали реорганизовывать армию. Что вроде хотят создать мальканские военные отряды. Дескать, для усиления охраны городских стен.
– И что люди?
– Одни говорят, что это не к добру, и что к ним никто не пойдёт, потому что унизительно, вроде как, продаться к ифленцам на службу за мелкую монету. Другие, что вроде бы ничего худого в том не будет, если в Нижнем городе за порядком будут следить сами мальканы, и что это вроде даже хорошо. Многие молодые люди получат возможность заработать монетку, а заодно и подучиться военной сноровке…
Янур хитро улыбнулся:
– Правда, добавляют, что эта самая сноровка потом против ифленцев им и пригодится.
Ждать всегда тяжело. Темери отошла к окну, и некоторое время смотрела на площадь снаружи, чуть отодвинув штору – на тусклые полуночные окна, ясное небо, полное звёзд, старую часовую башню в квартале отсюда. На очертания давно сломанного фонтана.
Но приход новых гостей пропустила.
В дверь требовательно постучали. Янур, оборвав на середине очередной занимательный рассказ, поспешил отпереть.
В зал быстро, решительно, вошли трое.
Они не вертели головами – бывали здесь раньше. Лица их были скрыты платками, двое наготове держали двуствольные пистолеты, один чуть приотстал. Его лицо скрывала лишь широкая фетровая шляпа коанерского кроя – без пряжек и плюмажа, но с плетеным шнурком.
Янне, увидев подобные приготовления, шагнул навстречу, защищая гостей:
– В моём доме гости друг в друга стрелять не будут.
– Ифленцам нельзя верить! – Главный снял шляпу, небрежно кинул на ближайший стол.
Он выглядел нестарым – подтянутый темноглазый мужчина, об одежде которого судить Темери не взялась бы – на нём был чёрный широкий плащ в пол, это всё, что можно было разглядеть. Разве только бросались в глаза аккуратные усы и бородка – но это всё могло оказаться лишь маскировкой.
– Я поручился перед вами за чеора та Хенвила. Прикажите вашим людям убрать оружие.
– Разумеется. Зерур, всё в порядке. Нам ничего не грозит. Ведь так, благородный чеор? Или это не ваши топтуны изображают пьяниц под аркой? Я заметил так же одного слишком задумчивого трубочиста, и ещё один из извозчиков в квартале отсюда как-то подозрительно долго ждёт седока. Впрочем, в трубочисте я не уверен.
Шеддерик потеснил Янура, положил пустые руки на стол, у которого остановился гость:
– Я надеюсь, вы не стали мешать людям выполнять их работу? Они там стоят, чтобы обеспечить нашу и вашу безопасность.
– Возможно. Итак, я слушаю. Что главе тайной управы нужно от скромного смотрителя складов?
– Для начала разрешите вам представить рэту Темершану Итвену… её имя должно быть вам знакомо.
– Слышал, что вы в городе, рэта, – безупречно поклонился «смотритель склада», – и рад приветствовать вас в добром здравии. Однако удивлён, что вас мне представляет один из тех, от кого, как я всегда считал, вам лучше держаться подальше.
Темери смотрела и всё больше убеждалась, что ранее никогда не встречала этого человека, а если и видела, то лишь мельком.
– Лучше так, – ответила она ровно, – чем, если бы в Тоненг привезли мой труп. Если бы не чеор та Хенвил, я давно была бы мертва.
Каннег недобро улыбнулся.
– Что ж, это, безусловно, была бы тяжёлая потеря. Однако сейчас мир изменился. Ваша смерть многих бы расстроила, но повлияла ли бы она хоть как-то на жизнь Тоненга, да и всего Танеррета? Нет, дорогая рэта. Это вряд ли случилось бы.
– У меня другое мнение, – проворчал Янур, но на него никто не обратил внимания.
