Страх и азарт наполняли меня до краев, пока я шла по коридору психиатрической больницы тюремного типа в сопровождении местного охранника. Азарта было, пожалуй, больше. И ликование! Мне удалось взять себе на ознакомление дело Эдварда Мейсена, «Нежного убийцы», как называла его пресса. На днях была проведена экспертиза его психического состояния, Мейсен был признан невменяемым, и мне как стажеру отделения судебной медицины было разрешено провести собственное исследование в рамках практики. Я надеялась, что смогу показать свой потенциал на этом материале, и тогда профессор Карлайл Каллен, наконец, обратит на меня внимание и возьмет на работу в отделение Королевского колледжа психиатров. Платили там не так уж и много, и стремилась я туда вовсе не из-за престижности работы, а лишь для того, чтобы быть поближе к объекту моего восхищения.
Красивый высокий статный профессор, похожий на Аполлона, с белокурыми волосами и голубыми глазами похитил мое сердце сразу, как только я его увидела первый раз входящим в нашу аудиторию. Я не склонна к влюбленности в мужчин намного старше меня, но тогда я не поверила, что ему уже сорок три года. Он выглядел максимум лет на тридцать. И как же он улыбнулся мне! От этой улыбки сердце мое понеслось вскачь.
Позже я поняла, что так он улыбался всем, но мое сердце уже не обращало на это внимание, потому что полностью находилось в его власти. К сожалению, я обладала невзрачной внешностью: обычные каштановые волосы, карие глаза, маленький рост, слишком худая… А Карлайл Каллен, как я заметила, задерживал свой взгляд на высоких блондинках с аппетитными формами. Впрочем, такой стереотипный сексуальный выбор любимого мною мужчины не ронял его в моих глазах. Я лишь надеялась, что со временем он разглядит во мне мой ум, мою душу, мои внутренние качества, а моя внешность будет не важна для него. Для этого мне нужно было положительно зарекомендовать себя и привлечь к себе его внимание.
– Проходите, – буркнул охранник, открывая передо мной дверь. – Не приближайтесь к решетке, он может просунуть руки и достать вас. И если что, зовите.
– Хорошо, спасибо, – вежливо улыбнулась я, заходя в помещение, и охранник закрыл за мной дверь на замок. Еще одна мера предосторожности, вполне оправданная, но я почувствовала дискомфорт, понимая, что так же заперта в камере, как и мой объект исследования.
Дело Эдварда Мейсена вызывало бурное обсуждение во всем информационном пространстве. Как серийный убийца, он пробуждал во многих ненависть, и в то же время у него было огромное количество поклонников. Точнее, поклонниц. Это не ново, некоторые душегубы прошлого женились на своих поклонницах, будучи под следствием или даже непосредственно перед своей казнью. Но, наверное, ни один из известных истории маньяков не имел такого большого количества поклонниц, как Эдвард Мейсен. Он был невероятно красив. На фотографиях он выглядел этаким немного растерянным ангелом, со своими вечно растрепанными бронзовыми волосами и широко распахнутыми зелеными глазами, окаймленными длиннющими ресницами, которым позавидовала бы любая девушка. А еще он был сиротой. Отца он не знал, а мать и сестра погибли около пяти лет назад в автомобильной аварии. Немудрено, что многие люди, интересующиеся делом Нежного убийцы, сочувствовали молодому человеку и верили в его невиновность. Но внешность бывает обманчива.
Когда я вошла в ту часть помещения, которое предназначалось для так называемых посетителей, то увидела за решеткой из толстых прутьев часть палаты-камеры. Тщательно застеленная кровать, стол с лежащими на нем книгами, стул, отделенное перегородкой место для личной гигиены. Практически номер в каком-нибудь дешевом отеле.
Эдвард Мейсен сидел на кровати спиной ко мне, поджав под себя одну ногу, и покачивался взад-вперед, изредка почесывая правой рукой левое плечо в такт своим движениям. Впрочем, почти полное отсутствие складок на покрывале говорило о том, что сидит он так недолго. Пока я разглядывала его, он не изменил положения, не обернулся, хотя, безусловно, должен был слышать, что я вошла.
– У вас не может быть обсессивно-компульсивного расстройства, – вдруг сказала я вместо того, чтобы поздороваться.
Эдвард быстро обернулся и, улыбнувшись, спросил:
– Почему?
Но не успела я ответить, как он вскочил с кровати и воскликнул:
– Ой, прошу простить мою невежливость. Меня редко посещают дамы, и я отвык вставать в их присутствии. Могу я предложить вам присесть? – и он показал рукой на стул рядом со мной.
Неудивительно, что у него так много поклонниц.
Невольно улыбнувшись, я села на стул. Эдвард расправил покрывало на кровати и тоже уселся на стул в своей части камеры.
Я достала диктофон и солидным (как мне казалось) голосом начала:
– Добрый день! Я еще не представи…
– Как вы предпочитаете, чтобы вас называли: Изабелла или Белла? – одновременно со мной произнес Эдвард.
– Э? – я растерялась, потому и издала совершенно непрофессиональный звук. – Откуда вы…?
Но я уже догадалась, откуда он знает мое имя: оно же было написано у меня на бейдже, вместе с моей фамилией и должностью. Зрение у него отличное, надо сказать.
Я снова напустила на себя солидный вид:
– В виду сложившихся обстоятельств, я думаю, будет уместно, если вы будете называть меня мисс Свон, а я вас – мистер Мейсен.
– Пожалуй, все-таки Белла, – задумчиво произнес Эдвард, будто не слыша меня, и тут же встряхнулся, – хорошо, мисс Свон, как скажете. Но мне было бы приятнее, если бы вы называли меня по имени. Я же ваш пациент, так ведь?
Я проигнорировала его слова и задала свой первый вопрос:
– Мистер Мейсен, могли бы вы рассказать о себе?
– Нет, не мог бы, – тут же ответил он.
– Почему? – спросила я. – Вы не любите говорить о себе?
– Все любят говорить о себе, – улыбнулся Эдвард. – Но важно, кто твой собеседник.
– Вы не хотите говорить со мной?
– Хочу. Но в другой обстановке.
– То есть важна еще и обстановка? – невольно улыбнулась я.
– Вы читаете мои мысли! – рассмеялся Эдвард. Я вдруг поймала себя на том, что смеюсь вместе с ним. Этот человек непостижимо располагал к себе, и дело было не только и не столько в его красоте. С ним было очень легко и комфортно. Видимо, именно таким образом он и добивался симпатии и доверия у своих жертв, почему и получил прозвище Нежный убийца. Все девушки, которых он лишил жизни, имели с ним незадолго до смерти сексуальный контакт, и делали они это по доброй воле. Никакого насилия, никаких травм. А смертельная инъекция, которую он делал своим жертвам, являлась сложным набором наркотических препаратов. Вещества, входящие в этот набор, приносили девушкам удовольствие, и жертвы умирали в буквальном смысле в состоянии эйфории. Зачем он это делал, до сих пор оставалось тайной.
– И все же, мистер Мейсен, расскажите о себе, – попробовала я вернуть разговор в нужное мне русло. – Какое воспоминание детства кажется вам наиболее ярким?
– Мисс Свон, вы же понимаете, что мне совершенно не интересно служить подопытным кроликом для вашей практики, – произнес Эдвард, чуть наклоняясь вперед и сцепляя руки в замок. – Вы стажер. Ваше заключение о моем психическом состоянии на результат судебно-медицинской экспертизы не повлияет. Назовите мне хоть одну причину, по которой я мог бы захотеть отвечать на ваши вопросы?
– Например, чтобы… помочь мне? Чтобы я могла пройти практику.
– Вы взываете к доброте душевной в человеке, которому предъявлено обвинение в серии убийств? – усмехнулся Эдвард и откинулся на спинку стула.
– Кажется, вас это не тяготит, – заметила я.
Лицо Эдварда посуровело:
– Это не ваша забота.
– Вы убивали их, Эдвард? – вдруг подчинившись внезапному наитию, спросила я. – Скажите мне. Вы же сами заметили, что мое мнение совершенно никому не важно, поэтому можете говорить со мной свободно. Вы убивали этих девушек?
– А что изменится, если я скажу: «Нет»? Вы мне поверите?
– Вы считаете, что это невозможно?
– Все уверены, что я убил их.
– А вы не убивали?
– Нет, не убивал. У меня даже не было с ними сексуальных отношений, почти со всеми, кроме последней девушки, Эмили Райт. Да и то случайно…
– Случайно? – переспросила я.
– Мне больше нравятся миниатюрные темноволосые девушки. Ни Эмили Райт, ни все остальные погибшие просто не были в моем вкусе, так как у них совсем иной типаж.
– Но с Эмили вы все же имели сексуальные отношения?
Еще бы он стал отрицать! В теле мисс Райт были обнаружены следы спермы, которая принадлежала Эдварду.
– Я же сказал, это произошло случайно. К сожалению, я был весьма нетрезв и пошел на поводу у желаний дамы.
– Эмили хотела секса с вами?
– А вас возбуждает, когда вы слушаете рассказы о чужих сексуальных отношениях?
– Мистер Мейсен, я всего лишь хочу вам помочь.
– Неправда. Вы хотите помочь себе. Вы выбрали мое дело, так как оно громкое и привлекло большое внимание общественности. Чего вы хотите? Популярности? Толчка для своей карьеры? Произвести впечатление на кого-то? – Эдвард говорил спокойно, но остро выточенные скулы заострились еще больше, и чувствовалось, что он едва сдерживает негодование.
– А если и так, это плохо?
Он вдруг внезапно остыл и ответил, глядя в сторону:
– Это не плохо, но я не испытываю желания вам помогать. – Он вдруг поднял голову и посмотрел на меня. – Хотя…
– Хотя?
– Хочу предложить вам кое-что. Давайте поиграем. Я обязуюсь честно отвечать на ваши вопросы после того, как вы будете выполнять различные мои просьбы и задания. Что-то наподобие игры в фанты. Соглашайтесь. Вы ничего не теряете, а мне хотя бы не будет скучно.
– А если вы попросите что-то такое, что я не смогу выполнить?
– Вы пропустите ход. Но и на вопрос я отвечать тогда не буду. Ну что, играем?
Бред сумасшедшего, а не предложение. Игра с убийцей? Но с другой стороны – отработанная практика, громкое дело, Карлайл Каллен…
– Хорошо. Играем.
Эдвард так заразительно засмеялся, что я тоже рассмеялась вместе с ним. Он прав, я же ничего не теряю.
– Итак, задавайте свой первый вопрос, а я придумаю вам задание.
– Почему в таком порядке?
– Мне нужно знать, какой сложности придумывать задание. Это будет зависеть от сложности вопроса. Ваш вопрос – мое задание – ваше выполнение задания – мой ответ на ваш вопрос.
– Сложная схема. – Я задумалась. Важно было задать точные вопросы. – Вы сказали, что вам нравятся миниатюрные темноволосые девушки. У вас никогда не было отношений с женщинами другого типажа? Например, высокими и светловолосыми или полными и рыжими? Я сейчас спрашиваю не о погибших девушках, а вообще.
– Я понял, – кивнул Эдвард и задумался. Размышляя, он запустил пальцы в волосы, взлохмачивая их еще больше, и я вдруг подумала, что у него это получается очень сексуально. Парню вообще ничего не нужно делать, просто дышать, и девушки сами будут бросаться к его ногам. Вот же повезло человеку с внешностью.
– Ваш первый вопрос и ваше первое задание, – отозвался, наконец, он. – Я прошу вас называть меня только по имени. Только Эдвард, и никак иначе. Не только при обращении ко мне, но и когда будете обсуждать меня с кем-то еще, когда просите охранника отвести вас ко мне, когда обсуждаете свою практику с куратором и так далее.
Кажется, первое задание не особенно сложное.
– Хорошо, Эдвард, – ответила я, – я обязуюсь называть вас только по имени. Но как вы узнаете, не нарушила ли я правило, разговаривая с кем-то вне стен этого заведения?
– Узнать я не могу, конечно, но я рассчитываю на вашу порядочность. Так как в свою очередь я обязуюсь честно отвечать на ваши вопросы. Вы тоже не можете узнать, говорю ли я правду. Но если мы играем, мы обязаны соблюдать правила игры. Вы хотите, чтобы я был честен?
– Да, хочу. Хорошо, а если я случайно нарушу правило, не желая этого. Как быть тогда?
– Вы честно мне признаетесь, что нарушили. И я придумаю еще одно задание вам. Что-то типа штрафа. Договорились?
– Хорошо. А если я узнаю, что вы были нечестны со мной? Не намеренно солгали (надеюсь, вы этого не будете делать), а, например, просто забыли, как что-то произошло на самом деле, и ответили неверно. Как быть тогда?
– Тогда я облагаюсь штрафом, и вы можете задать мне внеочередной вопрос.
Меня немного позабавило, с какой серьезностью и щепетильностью мы обсуждали правила. Но я уже с азартом включилась в игру.
– Итак, Эдвард, я пообещала, что буду называть вас по имени. Отвечайте на мой вопрос.
– Помимо Эмили Райт у меня был некоторый сексуальный опыт с одной высокой светловолосой голубоглазой девушкой. Я тогда был юн, мы занимались петтингом, до полового акта не дошло. Все остальные девушки, с которыми я имел сексуальные отношения, были темноволосыми, кареглазыми и миниатюрными.
– С какой девушкой у вас был первый половой акт, Эдвард?
– Видимо, вам действительно нравится обсуждать чужие сексуальные отношения, – усмехнулся он и сразу добавил: – Я шучу. А вам задание: вы разрешаете называть вас Беллой, и мы переходим на «ты».
– Согласна. И твой ответ?
Эдвард помолчал, словно собираясь с духом. Неужели этот вопрос может вызвать такие долгие раздумья? Или молодой человек придумывает, как мне получше соврать? Он вздохнул и начал говорить:
– Это сложный вопрос, Белла, и он требует развернутого ответа. Итак, когда я был подростком, мне нравились разные девушки, и я не задумывался о каком-то определенном типаже. Но у меня не было сексуальных отношений с ними. Однажды моя старшая сестра познакомила меня со своей подругой… Элис Брендон мне очень нравилась. Была такая хорошенькая, живая, маленькая, задорная, похожая на эльфа. Кстати, ты мне ее очень напоминаешь, – улыбнулся Эдвард и снова посерьезнел. – Я был влюблен. Ты представляешь, наверное, как постепенно развиваются чувства подростков, все эти нежные прикосновения, осторожные поцелуи… Мне хотелось большего, но дело все еще не доходило до секса. Я не хотел торопиться, не хотел что-то сделать неправильно. У меня не было никакого опыта. А вот у сестры, как мне казалось, опыт был. Мы были достаточно дружны, и хоть и не делились подробностями своей интимной жизни, но по разным мелочам я понял, что у сестры есть мужчина, причем намного старше ее. Я никогда его не видел, это были только мои предположения. Мама либо не догадывалась об этом, либо не придавала значения, во всяком случае, эту тему она не поднимала в разговорах с моей сестрой. Сестра была старше меня на два года, ей уже исполнилось восемнадцать, так что она могла сама принимать решения на этот счет.
Однажды, когда я был дома один, Розали приехала странно взвинченная. Я подумал, что она пьяна, но от нее не пахло алкоголем. Допускаю, что она приняла какой-то наркотик, хотя и не утверждаю этого. Еще мне кажется, что у нее что-то произошло с ее мужчиной, может быть, они поссорились и, может быть, именно поэтому она была в таком состоянии. Она завела со мной странный разговор о моих отношениях с Элис, стала подшучивать над тем, что ее подруга так и состарится, пока будет дожидаться, когда я соизволю лишить ее девственности. С одной стороны меня задевало, что Розали подкалывает меня, с другой стороны мне действительно хотелось поговорить на эту тему, так как я был довольно стеснительным парнем и на самом деле не знал, как приступить к более серьезным действиям в отношении Элис, так, чтобы не обидеть ее.
Красивый высокий статный профессор, похожий на Аполлона, с белокурыми волосами и голубыми глазами похитил мое сердце сразу, как только я его увидела первый раз входящим в нашу аудиторию. Я не склонна к влюбленности в мужчин намного старше меня, но тогда я не поверила, что ему уже сорок три года. Он выглядел максимум лет на тридцать. И как же он улыбнулся мне! От этой улыбки сердце мое понеслось вскачь.
Позже я поняла, что так он улыбался всем, но мое сердце уже не обращало на это внимание, потому что полностью находилось в его власти. К сожалению, я обладала невзрачной внешностью: обычные каштановые волосы, карие глаза, маленький рост, слишком худая… А Карлайл Каллен, как я заметила, задерживал свой взгляд на высоких блондинках с аппетитными формами. Впрочем, такой стереотипный сексуальный выбор любимого мною мужчины не ронял его в моих глазах. Я лишь надеялась, что со временем он разглядит во мне мой ум, мою душу, мои внутренние качества, а моя внешность будет не важна для него. Для этого мне нужно было положительно зарекомендовать себя и привлечь к себе его внимание.
– Проходите, – буркнул охранник, открывая передо мной дверь. – Не приближайтесь к решетке, он может просунуть руки и достать вас. И если что, зовите.
– Хорошо, спасибо, – вежливо улыбнулась я, заходя в помещение, и охранник закрыл за мной дверь на замок. Еще одна мера предосторожности, вполне оправданная, но я почувствовала дискомфорт, понимая, что так же заперта в камере, как и мой объект исследования.
Дело Эдварда Мейсена вызывало бурное обсуждение во всем информационном пространстве. Как серийный убийца, он пробуждал во многих ненависть, и в то же время у него было огромное количество поклонников. Точнее, поклонниц. Это не ново, некоторые душегубы прошлого женились на своих поклонницах, будучи под следствием или даже непосредственно перед своей казнью. Но, наверное, ни один из известных истории маньяков не имел такого большого количества поклонниц, как Эдвард Мейсен. Он был невероятно красив. На фотографиях он выглядел этаким немного растерянным ангелом, со своими вечно растрепанными бронзовыми волосами и широко распахнутыми зелеными глазами, окаймленными длиннющими ресницами, которым позавидовала бы любая девушка. А еще он был сиротой. Отца он не знал, а мать и сестра погибли около пяти лет назад в автомобильной аварии. Немудрено, что многие люди, интересующиеся делом Нежного убийцы, сочувствовали молодому человеку и верили в его невиновность. Но внешность бывает обманчива.
Когда я вошла в ту часть помещения, которое предназначалось для так называемых посетителей, то увидела за решеткой из толстых прутьев часть палаты-камеры. Тщательно застеленная кровать, стол с лежащими на нем книгами, стул, отделенное перегородкой место для личной гигиены. Практически номер в каком-нибудь дешевом отеле.
Эдвард Мейсен сидел на кровати спиной ко мне, поджав под себя одну ногу, и покачивался взад-вперед, изредка почесывая правой рукой левое плечо в такт своим движениям. Впрочем, почти полное отсутствие складок на покрывале говорило о том, что сидит он так недолго. Пока я разглядывала его, он не изменил положения, не обернулся, хотя, безусловно, должен был слышать, что я вошла.
– У вас не может быть обсессивно-компульсивного расстройства, – вдруг сказала я вместо того, чтобы поздороваться.
Эдвард быстро обернулся и, улыбнувшись, спросил:
– Почему?
Но не успела я ответить, как он вскочил с кровати и воскликнул:
– Ой, прошу простить мою невежливость. Меня редко посещают дамы, и я отвык вставать в их присутствии. Могу я предложить вам присесть? – и он показал рукой на стул рядом со мной.
Неудивительно, что у него так много поклонниц.
Невольно улыбнувшись, я села на стул. Эдвард расправил покрывало на кровати и тоже уселся на стул в своей части камеры.
Я достала диктофон и солидным (как мне казалось) голосом начала:
– Добрый день! Я еще не представи…
– Как вы предпочитаете, чтобы вас называли: Изабелла или Белла? – одновременно со мной произнес Эдвард.
– Э? – я растерялась, потому и издала совершенно непрофессиональный звук. – Откуда вы…?
Но я уже догадалась, откуда он знает мое имя: оно же было написано у меня на бейдже, вместе с моей фамилией и должностью. Зрение у него отличное, надо сказать.
Я снова напустила на себя солидный вид:
– В виду сложившихся обстоятельств, я думаю, будет уместно, если вы будете называть меня мисс Свон, а я вас – мистер Мейсен.
– Пожалуй, все-таки Белла, – задумчиво произнес Эдвард, будто не слыша меня, и тут же встряхнулся, – хорошо, мисс Свон, как скажете. Но мне было бы приятнее, если бы вы называли меня по имени. Я же ваш пациент, так ведь?
Я проигнорировала его слова и задала свой первый вопрос:
– Мистер Мейсен, могли бы вы рассказать о себе?
– Нет, не мог бы, – тут же ответил он.
– Почему? – спросила я. – Вы не любите говорить о себе?
– Все любят говорить о себе, – улыбнулся Эдвард. – Но важно, кто твой собеседник.
– Вы не хотите говорить со мной?
– Хочу. Но в другой обстановке.
– То есть важна еще и обстановка? – невольно улыбнулась я.
– Вы читаете мои мысли! – рассмеялся Эдвард. Я вдруг поймала себя на том, что смеюсь вместе с ним. Этот человек непостижимо располагал к себе, и дело было не только и не столько в его красоте. С ним было очень легко и комфортно. Видимо, именно таким образом он и добивался симпатии и доверия у своих жертв, почему и получил прозвище Нежный убийца. Все девушки, которых он лишил жизни, имели с ним незадолго до смерти сексуальный контакт, и делали они это по доброй воле. Никакого насилия, никаких травм. А смертельная инъекция, которую он делал своим жертвам, являлась сложным набором наркотических препаратов. Вещества, входящие в этот набор, приносили девушкам удовольствие, и жертвы умирали в буквальном смысле в состоянии эйфории. Зачем он это делал, до сих пор оставалось тайной.
– И все же, мистер Мейсен, расскажите о себе, – попробовала я вернуть разговор в нужное мне русло. – Какое воспоминание детства кажется вам наиболее ярким?
– Мисс Свон, вы же понимаете, что мне совершенно не интересно служить подопытным кроликом для вашей практики, – произнес Эдвард, чуть наклоняясь вперед и сцепляя руки в замок. – Вы стажер. Ваше заключение о моем психическом состоянии на результат судебно-медицинской экспертизы не повлияет. Назовите мне хоть одну причину, по которой я мог бы захотеть отвечать на ваши вопросы?
– Например, чтобы… помочь мне? Чтобы я могла пройти практику.
– Вы взываете к доброте душевной в человеке, которому предъявлено обвинение в серии убийств? – усмехнулся Эдвард и откинулся на спинку стула.
– Кажется, вас это не тяготит, – заметила я.
Лицо Эдварда посуровело:
– Это не ваша забота.
– Вы убивали их, Эдвард? – вдруг подчинившись внезапному наитию, спросила я. – Скажите мне. Вы же сами заметили, что мое мнение совершенно никому не важно, поэтому можете говорить со мной свободно. Вы убивали этих девушек?
– А что изменится, если я скажу: «Нет»? Вы мне поверите?
– Вы считаете, что это невозможно?
– Все уверены, что я убил их.
– А вы не убивали?
– Нет, не убивал. У меня даже не было с ними сексуальных отношений, почти со всеми, кроме последней девушки, Эмили Райт. Да и то случайно…
– Случайно? – переспросила я.
– Мне больше нравятся миниатюрные темноволосые девушки. Ни Эмили Райт, ни все остальные погибшие просто не были в моем вкусе, так как у них совсем иной типаж.
– Но с Эмили вы все же имели сексуальные отношения?
Еще бы он стал отрицать! В теле мисс Райт были обнаружены следы спермы, которая принадлежала Эдварду.
– Я же сказал, это произошло случайно. К сожалению, я был весьма нетрезв и пошел на поводу у желаний дамы.
– Эмили хотела секса с вами?
– А вас возбуждает, когда вы слушаете рассказы о чужих сексуальных отношениях?
– Мистер Мейсен, я всего лишь хочу вам помочь.
– Неправда. Вы хотите помочь себе. Вы выбрали мое дело, так как оно громкое и привлекло большое внимание общественности. Чего вы хотите? Популярности? Толчка для своей карьеры? Произвести впечатление на кого-то? – Эдвард говорил спокойно, но остро выточенные скулы заострились еще больше, и чувствовалось, что он едва сдерживает негодование.
– А если и так, это плохо?
Он вдруг внезапно остыл и ответил, глядя в сторону:
– Это не плохо, но я не испытываю желания вам помогать. – Он вдруг поднял голову и посмотрел на меня. – Хотя…
– Хотя?
– Хочу предложить вам кое-что. Давайте поиграем. Я обязуюсь честно отвечать на ваши вопросы после того, как вы будете выполнять различные мои просьбы и задания. Что-то наподобие игры в фанты. Соглашайтесь. Вы ничего не теряете, а мне хотя бы не будет скучно.
– А если вы попросите что-то такое, что я не смогу выполнить?
– Вы пропустите ход. Но и на вопрос я отвечать тогда не буду. Ну что, играем?
Бред сумасшедшего, а не предложение. Игра с убийцей? Но с другой стороны – отработанная практика, громкое дело, Карлайл Каллен…
– Хорошо. Играем.
Эдвард так заразительно засмеялся, что я тоже рассмеялась вместе с ним. Он прав, я же ничего не теряю.
– Итак, задавайте свой первый вопрос, а я придумаю вам задание.
– Почему в таком порядке?
– Мне нужно знать, какой сложности придумывать задание. Это будет зависеть от сложности вопроса. Ваш вопрос – мое задание – ваше выполнение задания – мой ответ на ваш вопрос.
– Сложная схема. – Я задумалась. Важно было задать точные вопросы. – Вы сказали, что вам нравятся миниатюрные темноволосые девушки. У вас никогда не было отношений с женщинами другого типажа? Например, высокими и светловолосыми или полными и рыжими? Я сейчас спрашиваю не о погибших девушках, а вообще.
– Я понял, – кивнул Эдвард и задумался. Размышляя, он запустил пальцы в волосы, взлохмачивая их еще больше, и я вдруг подумала, что у него это получается очень сексуально. Парню вообще ничего не нужно делать, просто дышать, и девушки сами будут бросаться к его ногам. Вот же повезло человеку с внешностью.
– Ваш первый вопрос и ваше первое задание, – отозвался, наконец, он. – Я прошу вас называть меня только по имени. Только Эдвард, и никак иначе. Не только при обращении ко мне, но и когда будете обсуждать меня с кем-то еще, когда просите охранника отвести вас ко мне, когда обсуждаете свою практику с куратором и так далее.
Кажется, первое задание не особенно сложное.
– Хорошо, Эдвард, – ответила я, – я обязуюсь называть вас только по имени. Но как вы узнаете, не нарушила ли я правило, разговаривая с кем-то вне стен этого заведения?
– Узнать я не могу, конечно, но я рассчитываю на вашу порядочность. Так как в свою очередь я обязуюсь честно отвечать на ваши вопросы. Вы тоже не можете узнать, говорю ли я правду. Но если мы играем, мы обязаны соблюдать правила игры. Вы хотите, чтобы я был честен?
– Да, хочу. Хорошо, а если я случайно нарушу правило, не желая этого. Как быть тогда?
– Вы честно мне признаетесь, что нарушили. И я придумаю еще одно задание вам. Что-то типа штрафа. Договорились?
– Хорошо. А если я узнаю, что вы были нечестны со мной? Не намеренно солгали (надеюсь, вы этого не будете делать), а, например, просто забыли, как что-то произошло на самом деле, и ответили неверно. Как быть тогда?
– Тогда я облагаюсь штрафом, и вы можете задать мне внеочередной вопрос.
Меня немного позабавило, с какой серьезностью и щепетильностью мы обсуждали правила. Но я уже с азартом включилась в игру.
– Итак, Эдвард, я пообещала, что буду называть вас по имени. Отвечайте на мой вопрос.
– Помимо Эмили Райт у меня был некоторый сексуальный опыт с одной высокой светловолосой голубоглазой девушкой. Я тогда был юн, мы занимались петтингом, до полового акта не дошло. Все остальные девушки, с которыми я имел сексуальные отношения, были темноволосыми, кареглазыми и миниатюрными.
– С какой девушкой у вас был первый половой акт, Эдвард?
– Видимо, вам действительно нравится обсуждать чужие сексуальные отношения, – усмехнулся он и сразу добавил: – Я шучу. А вам задание: вы разрешаете называть вас Беллой, и мы переходим на «ты».
– Согласна. И твой ответ?
Эдвард помолчал, словно собираясь с духом. Неужели этот вопрос может вызвать такие долгие раздумья? Или молодой человек придумывает, как мне получше соврать? Он вздохнул и начал говорить:
– Это сложный вопрос, Белла, и он требует развернутого ответа. Итак, когда я был подростком, мне нравились разные девушки, и я не задумывался о каком-то определенном типаже. Но у меня не было сексуальных отношений с ними. Однажды моя старшая сестра познакомила меня со своей подругой… Элис Брендон мне очень нравилась. Была такая хорошенькая, живая, маленькая, задорная, похожая на эльфа. Кстати, ты мне ее очень напоминаешь, – улыбнулся Эдвард и снова посерьезнел. – Я был влюблен. Ты представляешь, наверное, как постепенно развиваются чувства подростков, все эти нежные прикосновения, осторожные поцелуи… Мне хотелось большего, но дело все еще не доходило до секса. Я не хотел торопиться, не хотел что-то сделать неправильно. У меня не было никакого опыта. А вот у сестры, как мне казалось, опыт был. Мы были достаточно дружны, и хоть и не делились подробностями своей интимной жизни, но по разным мелочам я понял, что у сестры есть мужчина, причем намного старше ее. Я никогда его не видел, это были только мои предположения. Мама либо не догадывалась об этом, либо не придавала значения, во всяком случае, эту тему она не поднимала в разговорах с моей сестрой. Сестра была старше меня на два года, ей уже исполнилось восемнадцать, так что она могла сама принимать решения на этот счет.
Однажды, когда я был дома один, Розали приехала странно взвинченная. Я подумал, что она пьяна, но от нее не пахло алкоголем. Допускаю, что она приняла какой-то наркотик, хотя и не утверждаю этого. Еще мне кажется, что у нее что-то произошло с ее мужчиной, может быть, они поссорились и, может быть, именно поэтому она была в таком состоянии. Она завела со мной странный разговор о моих отношениях с Элис, стала подшучивать над тем, что ее подруга так и состарится, пока будет дожидаться, когда я соизволю лишить ее девственности. С одной стороны меня задевало, что Розали подкалывает меня, с другой стороны мне действительно хотелось поговорить на эту тему, так как я был довольно стеснительным парнем и на самом деле не знал, как приступить к более серьезным действиям в отношении Элис, так, чтобы не обидеть ее.
