Может так случиться, что мне перестанут предлагать новые проекты, потому что я никому уже не буду интересен. Любовь публики капризна и недолговечна.
Я уже подумывал согласиться с матерью и остаться. Но внезапно в моем воображении возник образ той девушки. Как она будет лежать в шезлонге на пляже и вглядываться в каждого нового отдыхающего. Может быть, будет брать такси и ездить на смотровую площадку. Возможно, даже отправится на морскую прогулку. Или поселится в моем номере и, каждый вечер укладываясь в кровать, будет вспоминать единственную ночь, которую мы провели вместе.
Неожиданно стало трудно дышать, а в животе словно свернулась клубком холодная змея.
А если на фан-встрече действительно была она? Вдруг все же догадалась, что мои слова об отдыхе у синего моря были обещанием встречи в отеле? Тогда она будет ждать меня. Будет ждать, а я все не буду появляться. И она решит, что ошиблась! Что все было лишь в ее воображении!
Конечно, кто поверит в такое? Звезда Халлю устраивает концерты в многотысячных залах лишь для того, чтобы со сцены обратиться к одной единственной девушке. К девушке, которую знал всего несколько вечеров, не перекинулся и десятком слов, и понятия не имеет, кто она. К девушке другой расы, не знающей языка, проживающей в другой стране, с другим менталитетом. К девушке практически из другого мира. Даже проговаривая это в своих мыслях, я не верил сам себе. Звучало как бред!
Вот и она подумает, что это не может быть правдой. Скажет себе, что должна меня забыть. Решит больше не верить в фантазии и жить реальной жизнью. Не дождется меня и уедет. Больше никогда не вернется в тот отель. И я потеряю ее навсегда.
Разумеется, все может быть совсем иначе: она давно забыла обо мне, и только я живу странными фантазиями. Но если нет?
Что я потеряю в случае, если сейчас отправлюсь на курорт? Съемки в рекламе? Несколько миллиардов вон? Хорошие отношения с матерью?
А если не поеду? Если поеду позже, а она меня не дождется? Тогда я потеряю ее.
В памяти всплыли строки на английском языке, написанные размашистым почерком:
Будь счастлив!
Ты этого достоин. И если кто-то когда-нибудь тебе скажет обратное, не верь.
Неужели я недостаточно сделал для других? Неужели мало радовал поклонников? Мало старался, изображая на публику того, кем не являлся? Выбирал проекты, чтобы угодить другим? Неужели я недостаточно работал, чтобы семья перестала чувствовать нужду? Вся моя жизнь проходила под давлением, все время я чувствовал ответственность перед другими. И разве я многого прошу? Я хочу быть счастливым! Я хочу хотя бы немного побыть эгоистом на европейский манер и сделать хоть что-то для себя! Неужели я этого не достоин?
– Извини, мама, – тихо сказал я. – В этот раз я откажусь от рекламы и поеду на море.
И мысленно добавил: «Потому что я пообещал это одному человеку. А настоящий мужчина должен держать свои обещания».
– То есть слова матери для тебя ничего не значат? – услышал я ее холодный голос. – Получается, я плохо тебя воспитала. Не научила проявлять сыновнюю почтительность. Как мне теперь в глаза людям смотреть?
Обычно, когда она так говорила, я испытывал чувство вины. Я знал, как много сил она вложила в меня, и до сих пор у меня вставал в горле комок при мысли о ней. Но не сейчас. Я люблю свою мать, я всегда буду ее любить. Я готов ее слушаться, как и положено сыну. Я буду годами вымаливать ее прощение. Но все это будет потом. Сейчас я не могу потерять ту девушку.
Я развернулся и молча вышел. Перед тем как захлопнуть дверь, услышал слова матери:
– В таком случае ты мне больше не сын!
Впервые она сказала мне такое. Я пытался себя успокоить, поверить в то, что это было произнесено в сердцах, но из головы не шли ее слова, и я невольно начал задумываться: может, я перегнул палку? Может, все же стоило остаться? Ничего бы не случилось, если бы я приехал на несколько дней позже. Возможно, та девушка еще не успела бы уехать из отеля. Но тут же вступала в диалог другая часть меня. Что, если она уже успеет уехать? Подождет несколько дней и решит, что я не появлюсь? Что, если ее материальное положение не позволяет долгое пребывание в отеле класса люкс? С матерью можно и потом помириться…
Все эти мысли крутились в голове, отвлекая от дороги. Может быть, поэтому я не заметил выскочивший мне навстречу джип. В последний момент я выкрутил руль, но избежать столкновения не удалось. Все, что я помнил: удар, металлический скрежет, и стало темно.**
_____________________________________________________________________________
* Слова "Сейчас лето и сезон отпусков, если бы я мог взять отпуск, я бы хотел поехать к синему морю и хорошо отдохнуть" Мино действительно говорил. В видеоинтервью Lee Min Ho для ONE TV ASIA 2013 года он и сказал это.
** Актер Ли Минхо действительно попал в аварию в 2006 году, настолько серьезную, что больше полугода провел на больничной койке и первое время думал, что не сможет ходить, так как его ноги были сильно повреждены.
Вот так выглядела машина после аварии.
От автора: Во время прочтения можно слушать композиции, которые выложены в тексте. Смотреть видео не обязательно.
Vanessa Mae - Classical Gas
Разбудило меня нечто, щекотавшее мое лицо. Первым порывом было смахнуть то, что касалось кожи, но затем до меня дошло: легкое скольжение по бровям, носу, скулам совершали нежные пальцы. Я замер, притворяясь спящим. Она обводила контуры моего лица так, будто хотела запомнить. Как будто прощалась. Почему-то перехватило дыхание и защемило в груди. Не выдержав, я приоткрыл глаза и посмотрел на нее сквозь ресницы. Она заметила, но не смутилась, только слегка улыбнулась и обрисовала кончиком пальца мои губы. Сначала верхнюю, потом нижнюю. За окном начало светать.
https://i.postimg.cc/k4Ln5K4T/image.webp
В глазах ее мне почудилось желание. Боясь ошибиться, я медленно протянул руку, погладил ее по щеке. Девушка чуть прижалась к ней, толкнулась в ладонь, как котенок. Так же осторожно я запустил пальцы ей в волосы и слегка надавил на затылок, притягивая к себе, но рассчитывая сразу убрать руки, если почувствую сопротивление. Она подчинилась. Повинуясь мне, склонилась ниже. Ее губы коснулись моих, а дальше я перехватил инициативу и принялся исследовать ее рот. Девушка охотно отвечала на поцелуй, от ее губ и языка мне снесло голову. Свободы движений не хватало, а потому я перевернул незнакомку на спину и навис над ней.
Ее пальцы задвигались по моей спине, вырисовывая какие-то узоры, от которых бросало в жар. Ее ноги раздвинулись в немом приглашении, и я больше не смог сдерживаться, со стоном скользнул в нее и растворился в страстном безумии.
Она не останавливалась ни на секунду, вплеталась мне в волосы, впивалась в плечи, царапала спину, притягивая к себе, будто стремилась сделать меня еще ближе, хотя ближе было уже некуда. Она вела себя тихо, беззвучно открывая рот, как будто хотела крикнуть и не могла. Почему-то подумалось, что она боится громким звуком привлечь чье-либо внимание и навредить мне. От этой ее осторожности становилось больно.
– Не нужно, не сдерживайся, – просил я. – Никто не услышит.
Конечно, она не понимала, но распахивала затуманенные глаза и что-то отвечала. Ее задыхающийся голос казался райской музыкой. Как бы мне хотелось знать, что она говорит мне. Еще несколько дней назад я не подозревал о ее существовании. Теперь мне казалось, что я всегда знал ее, настолько близкой мне она была. И при этом я не понимал ее языка.
Впрочем, сейчас был не тот момент, чтобы задумываться. В это мгновение я был нужен ей, а она была нужна мне. Но даже на пике страсти казалось, что это сон, и я все сильнее сжимал незнакомку в объятиях, боясь, что она исчезнет.
Глаза мне пришлось открыть из-за того, что солнце во всю мощь било в закрытые веки. Простое движение далось с трудом. Все тело болело так, будто меня били, и я даже на секунду удивился: не могли же ночные упражнения так сильно на мне сказаться. Попытался повернуться, чтобы взглянуть на соседнюю подушку, но неожиданно с тревогой осознал, что не могу двигаться. Сознание, наконец, прояснилось, и я выпал в реальность. Понял, что лежу вовсе не в номере отеля, а в комнате, до ужаса похожей на больничную палату. Возле кровати стояла капельница, от которой ко мне тянулись провода, и над ухом что-то противно пищало.
Я попытался позвать кого-то, из горла вырвалось только хриплое сипение.
Вдруг откуда-то сбоку послышалось:
– Сынок? Ты очнулся?
– Мама? – прошептал я, так как более громкие звуки мне не удавались.
– Сынок! – в поле моего зрения появилось взволнованное лицо матери. – Сейчас, погоди минутку!
Она побежала к двери, распахнула ее и закричала в коридор:
– Врача! Врача! Мой сын пришел в себя!
Кажется, я по-прежнему ее сын. Почему-то эта мысль меня успокоила. Да, я лежу на больничной койке, не могу двигаться и плохо помню, что со мной случилось. Но если мать рядом, значит, все теперь будет хорошо.
В палату ворвалось несколько человек в медицинских халатах, засуетились вокруг меня, что-то измеряя, проверяя, спрашивая. Один из них сказал матери:
– В следующий раз можно нажать вот эту кнопку, чтобы вызвать медперсонал.
– Да-да, конечно, – смутилась мать. – Я так распереживалась, что совсем про нее забыла.
Врачи осмотрели меня со всех сторон, с преувеличенной радостью сообщили, что теперь я пойду на поправку, а затем удалились, попросив мать выйти вместе с ними. К тому времени я уже вспомнил, что попал в аварию из-за того, чтобы бы невнимателен на дороге. А произошло это по причине ссоры с мамой.
Вернулась она нескоро, лицо ее выглядело свежее, чем раньше, и я понял, что она поправила макияж. Было нетрудно догадаться, зачем – она плакала и хотела это скрыть.
– Что? – спросил я, предпочитая сразу узнать правду и быть готовым к тому, что меня ждет.
– Что? – переспросила она, безуспешно делая вид, что не поняла меня.
– Что врачи сказали?
– Ты же слышал: пойдешь на поправку, – неловко отводя взгляд, ответила она.
– Не смогу ходить? – спросил я напрямую.
Как я выяснил во время осмотра, именно ноги пострадали больше всего, были буквально раздроблены. Мне их сохранили, но чувствительности в них не было.
– Зачем ты так? – возразила мать. – Ты почти неделю пролежал в коме. Я боялась, что вообще не очнешься. Но видишь, все обошлось, ты пришел в себя. Возможно, и с ногами все будет хорошо. Надо подождать.
Возможно, будет хорошо. Возможно. Я помолчал, пробуя осмыслить то, что она мне сказала. Может так случиться, что я не смогу ходить. Думать о таком было страшно. Я попытался взять себя в руки. Как правильно заметила мать, еще не все потеряно, а поэтому незачем переживать раньше времени. И в то же время в мозгу билась беспокойная мысль: а что, если действительно не смогу? Как я буду жить? Я всегда предпочитал заранее предусмотреть все риски, такой уж у меня был характер. И теперь моя натура требовала того же: продумать, как я буду жить в случае, если действительно не смогу нормально передвигаться. Нужно было подготовиться, скорее морально, нежели физически. Протезы? Нет, ноги мне пока не ампутировали. Тогда инвалидное кресло? Я представил себя в нем и ужаснулся.
И сниматься больше не смогу. Во всяком случае не в тех ролях, в которых меня привыкли видеть поклонницы. Рекламу мне теперь тоже не предложат. То есть эта область для меня будет закрыта. Что тогда? Что еще останется? Я попытался вспомнить и не смог. Что было еще в моей жизни, что могло меня интересовать? Что должно было заставлять вставать каждый день с постели? Песни? У меня был не настолько отличный голос, чтобы поклонницы раскупали мои диски. В первую очередь я нравился им внешне, им доставляло удовольствие бывать на моих концертах и видеть меня вживую. Покупка дисков была лишь приятным бонусом для них, как воспоминание обо мне. Теперь же им будет некомфортно видеть меня в инвалидном кресле. Да, какая-то часть фанаток будет меня жалеть и любить, надеясь, что это явление временное. Но постепенно им всем надоест быть поклонницами калеки, тем более что я не смогу их больше радовать. И они переключатся на красивых и здоровых.
https://i.postimg.cc/Wb5SQnHL/image.webp
Насчет бедности я не переживал. Заработанных денег должно было хватить с лихвой на пару сотен лет вперед. Теоретически можно было начать жить обычной жизнью. Раньше я о ней мечтал, как о чем-то недостижимом, когда из-за популярности прятался за спинами охранников и скрывался по темным углам. Теперь эта «нормальное» существование без излишнего внимания было мне доступно, но почему-то не радовало. Я не смогу заниматься серфингом, играть в футбол, бегать. Возможно, не смогу любить женщин в физическом смысле. Да и просто не смогу заниматься тем, чем мне нравилось заниматься. Я снова попытался вспомнить, что еще из моей прошлой жизни могло держать меня на плаву. Ведь должно было быть что-то!
– Мама, а почему мы поругались перед тем, как я попал в аварию? – спросил я.
Наверное, это было что-то важное для меня, раз я не соглашался с матерью. Что-то очень важное! Но я не мог вспомнить, что.
– Ты потерял память? – встревоженно спросила она. – У тебя амнезия?
– Мне кажется, в основном я все помню, но вот этот момент ускользает. Так из-за чего мы ссорилась? Я помню, ты даже сказала, что я тебе больше не сын. Что я такого натворил?
Ее лицо приняло виноватое выражение:
– Да в общем-то ничего особенного. Прости меня, сынок. Я слишком увлеклась, пытаясь выстроить твою жизнь так, как считала наиболее правильным. Мне все казалось, что я как твоя мать должна тебя наставить на путь истинный, проследить, чтобы ты не наделал ошибок, как часто бывает с молодыми людьми, чтобы не использовал все возможности. Я слишком увлеклась и упустила из виду, что ты действительно можешь устать, что тебе действительно может быть нужен перерыв. Что ты можешь захотеть пожить для себя. Может быть, именно из-за усталости ты не был внимателен на дороге. Обещаю, что теперь я буду заботиться о твоих желаниях. Только бы… – она осеклась и замолчала.
Но я догадался, что она хотела сказать: только бы я смог встать.
– Устал? – переспросил я. – Я говорил, что устал? И что? Из-за чего поругались? Из-за моей усталости? Я отказался что-то делать?
– Да, ты хотел отказаться от съемки в рекламе и собирался отправиться к морю. У тебя и билеты были куплены, как оказалось.
Я ошеломленно переваривал услышанное. Конечно, я бы мог съездить к морю – ездил ведь и раньше. Но обычно только тогда, когда у меня случался перерыв. Чтобы вот так: бросить работу и вместо этого отправиться отдыхать? Это было на меня не похоже. Я что, действительно так устал, что просто не мог продолжать сниматься? Не верилось.
Я уже подумывал согласиться с матерью и остаться. Но внезапно в моем воображении возник образ той девушки. Как она будет лежать в шезлонге на пляже и вглядываться в каждого нового отдыхающего. Может быть, будет брать такси и ездить на смотровую площадку. Возможно, даже отправится на морскую прогулку. Или поселится в моем номере и, каждый вечер укладываясь в кровать, будет вспоминать единственную ночь, которую мы провели вместе.
Неожиданно стало трудно дышать, а в животе словно свернулась клубком холодная змея.
А если на фан-встрече действительно была она? Вдруг все же догадалась, что мои слова об отдыхе у синего моря были обещанием встречи в отеле? Тогда она будет ждать меня. Будет ждать, а я все не буду появляться. И она решит, что ошиблась! Что все было лишь в ее воображении!
Конечно, кто поверит в такое? Звезда Халлю устраивает концерты в многотысячных залах лишь для того, чтобы со сцены обратиться к одной единственной девушке. К девушке, которую знал всего несколько вечеров, не перекинулся и десятком слов, и понятия не имеет, кто она. К девушке другой расы, не знающей языка, проживающей в другой стране, с другим менталитетом. К девушке практически из другого мира. Даже проговаривая это в своих мыслях, я не верил сам себе. Звучало как бред!
Вот и она подумает, что это не может быть правдой. Скажет себе, что должна меня забыть. Решит больше не верить в фантазии и жить реальной жизнью. Не дождется меня и уедет. Больше никогда не вернется в тот отель. И я потеряю ее навсегда.
Разумеется, все может быть совсем иначе: она давно забыла обо мне, и только я живу странными фантазиями. Но если нет?
Что я потеряю в случае, если сейчас отправлюсь на курорт? Съемки в рекламе? Несколько миллиардов вон? Хорошие отношения с матерью?
А если не поеду? Если поеду позже, а она меня не дождется? Тогда я потеряю ее.
В памяти всплыли строки на английском языке, написанные размашистым почерком:
Будь счастлив!
Ты этого достоин. И если кто-то когда-нибудь тебе скажет обратное, не верь.
Неужели я недостаточно сделал для других? Неужели мало радовал поклонников? Мало старался, изображая на публику того, кем не являлся? Выбирал проекты, чтобы угодить другим? Неужели я недостаточно работал, чтобы семья перестала чувствовать нужду? Вся моя жизнь проходила под давлением, все время я чувствовал ответственность перед другими. И разве я многого прошу? Я хочу быть счастливым! Я хочу хотя бы немного побыть эгоистом на европейский манер и сделать хоть что-то для себя! Неужели я этого не достоин?
– Извини, мама, – тихо сказал я. – В этот раз я откажусь от рекламы и поеду на море.
И мысленно добавил: «Потому что я пообещал это одному человеку. А настоящий мужчина должен держать свои обещания».
– То есть слова матери для тебя ничего не значат? – услышал я ее холодный голос. – Получается, я плохо тебя воспитала. Не научила проявлять сыновнюю почтительность. Как мне теперь в глаза людям смотреть?
Обычно, когда она так говорила, я испытывал чувство вины. Я знал, как много сил она вложила в меня, и до сих пор у меня вставал в горле комок при мысли о ней. Но не сейчас. Я люблю свою мать, я всегда буду ее любить. Я готов ее слушаться, как и положено сыну. Я буду годами вымаливать ее прощение. Но все это будет потом. Сейчас я не могу потерять ту девушку.
Я развернулся и молча вышел. Перед тем как захлопнуть дверь, услышал слова матери:
– В таком случае ты мне больше не сын!
Впервые она сказала мне такое. Я пытался себя успокоить, поверить в то, что это было произнесено в сердцах, но из головы не шли ее слова, и я невольно начал задумываться: может, я перегнул палку? Может, все же стоило остаться? Ничего бы не случилось, если бы я приехал на несколько дней позже. Возможно, та девушка еще не успела бы уехать из отеля. Но тут же вступала в диалог другая часть меня. Что, если она уже успеет уехать? Подождет несколько дней и решит, что я не появлюсь? Что, если ее материальное положение не позволяет долгое пребывание в отеле класса люкс? С матерью можно и потом помириться…
Все эти мысли крутились в голове, отвлекая от дороги. Может быть, поэтому я не заметил выскочивший мне навстречу джип. В последний момент я выкрутил руль, но избежать столкновения не удалось. Все, что я помнил: удар, металлический скрежет, и стало темно.**
_____________________________________________________________________________
* Слова "Сейчас лето и сезон отпусков, если бы я мог взять отпуск, я бы хотел поехать к синему морю и хорошо отдохнуть" Мино действительно говорил. В видеоинтервью Lee Min Ho для ONE TV ASIA 2013 года он и сказал это.
** Актер Ли Минхо действительно попал в аварию в 2006 году, настолько серьезную, что больше полугода провел на больничной койке и первое время думал, что не сможет ходить, так как его ноги были сильно повреждены.
Вот так выглядела машина после аварии.
Глава 11. Утро семьсот тридцать четвертое
От автора: Во время прочтения можно слушать композиции, которые выложены в тексте. Смотреть видео не обязательно.
Vanessa Mae - Classical Gas
Разбудило меня нечто, щекотавшее мое лицо. Первым порывом было смахнуть то, что касалось кожи, но затем до меня дошло: легкое скольжение по бровям, носу, скулам совершали нежные пальцы. Я замер, притворяясь спящим. Она обводила контуры моего лица так, будто хотела запомнить. Как будто прощалась. Почему-то перехватило дыхание и защемило в груди. Не выдержав, я приоткрыл глаза и посмотрел на нее сквозь ресницы. Она заметила, но не смутилась, только слегка улыбнулась и обрисовала кончиком пальца мои губы. Сначала верхнюю, потом нижнюю. За окном начало светать.
https://i.postimg.cc/k4Ln5K4T/image.webp
В глазах ее мне почудилось желание. Боясь ошибиться, я медленно протянул руку, погладил ее по щеке. Девушка чуть прижалась к ней, толкнулась в ладонь, как котенок. Так же осторожно я запустил пальцы ей в волосы и слегка надавил на затылок, притягивая к себе, но рассчитывая сразу убрать руки, если почувствую сопротивление. Она подчинилась. Повинуясь мне, склонилась ниже. Ее губы коснулись моих, а дальше я перехватил инициативу и принялся исследовать ее рот. Девушка охотно отвечала на поцелуй, от ее губ и языка мне снесло голову. Свободы движений не хватало, а потому я перевернул незнакомку на спину и навис над ней.
Ее пальцы задвигались по моей спине, вырисовывая какие-то узоры, от которых бросало в жар. Ее ноги раздвинулись в немом приглашении, и я больше не смог сдерживаться, со стоном скользнул в нее и растворился в страстном безумии.
Она не останавливалась ни на секунду, вплеталась мне в волосы, впивалась в плечи, царапала спину, притягивая к себе, будто стремилась сделать меня еще ближе, хотя ближе было уже некуда. Она вела себя тихо, беззвучно открывая рот, как будто хотела крикнуть и не могла. Почему-то подумалось, что она боится громким звуком привлечь чье-либо внимание и навредить мне. От этой ее осторожности становилось больно.
– Не нужно, не сдерживайся, – просил я. – Никто не услышит.
Конечно, она не понимала, но распахивала затуманенные глаза и что-то отвечала. Ее задыхающийся голос казался райской музыкой. Как бы мне хотелось знать, что она говорит мне. Еще несколько дней назад я не подозревал о ее существовании. Теперь мне казалось, что я всегда знал ее, настолько близкой мне она была. И при этом я не понимал ее языка.
Впрочем, сейчас был не тот момент, чтобы задумываться. В это мгновение я был нужен ей, а она была нужна мне. Но даже на пике страсти казалось, что это сон, и я все сильнее сжимал незнакомку в объятиях, боясь, что она исчезнет.
Глаза мне пришлось открыть из-за того, что солнце во всю мощь било в закрытые веки. Простое движение далось с трудом. Все тело болело так, будто меня били, и я даже на секунду удивился: не могли же ночные упражнения так сильно на мне сказаться. Попытался повернуться, чтобы взглянуть на соседнюю подушку, но неожиданно с тревогой осознал, что не могу двигаться. Сознание, наконец, прояснилось, и я выпал в реальность. Понял, что лежу вовсе не в номере отеля, а в комнате, до ужаса похожей на больничную палату. Возле кровати стояла капельница, от которой ко мне тянулись провода, и над ухом что-то противно пищало.
Я попытался позвать кого-то, из горла вырвалось только хриплое сипение.
Вдруг откуда-то сбоку послышалось:
– Сынок? Ты очнулся?
– Мама? – прошептал я, так как более громкие звуки мне не удавались.
– Сынок! – в поле моего зрения появилось взволнованное лицо матери. – Сейчас, погоди минутку!
Она побежала к двери, распахнула ее и закричала в коридор:
– Врача! Врача! Мой сын пришел в себя!
Кажется, я по-прежнему ее сын. Почему-то эта мысль меня успокоила. Да, я лежу на больничной койке, не могу двигаться и плохо помню, что со мной случилось. Но если мать рядом, значит, все теперь будет хорошо.
В палату ворвалось несколько человек в медицинских халатах, засуетились вокруг меня, что-то измеряя, проверяя, спрашивая. Один из них сказал матери:
– В следующий раз можно нажать вот эту кнопку, чтобы вызвать медперсонал.
– Да-да, конечно, – смутилась мать. – Я так распереживалась, что совсем про нее забыла.
Врачи осмотрели меня со всех сторон, с преувеличенной радостью сообщили, что теперь я пойду на поправку, а затем удалились, попросив мать выйти вместе с ними. К тому времени я уже вспомнил, что попал в аварию из-за того, чтобы бы невнимателен на дороге. А произошло это по причине ссоры с мамой.
Вернулась она нескоро, лицо ее выглядело свежее, чем раньше, и я понял, что она поправила макияж. Было нетрудно догадаться, зачем – она плакала и хотела это скрыть.
– Что? – спросил я, предпочитая сразу узнать правду и быть готовым к тому, что меня ждет.
– Что? – переспросила она, безуспешно делая вид, что не поняла меня.
– Что врачи сказали?
– Ты же слышал: пойдешь на поправку, – неловко отводя взгляд, ответила она.
– Не смогу ходить? – спросил я напрямую.
Как я выяснил во время осмотра, именно ноги пострадали больше всего, были буквально раздроблены. Мне их сохранили, но чувствительности в них не было.
– Зачем ты так? – возразила мать. – Ты почти неделю пролежал в коме. Я боялась, что вообще не очнешься. Но видишь, все обошлось, ты пришел в себя. Возможно, и с ногами все будет хорошо. Надо подождать.
Возможно, будет хорошо. Возможно. Я помолчал, пробуя осмыслить то, что она мне сказала. Может так случиться, что я не смогу ходить. Думать о таком было страшно. Я попытался взять себя в руки. Как правильно заметила мать, еще не все потеряно, а поэтому незачем переживать раньше времени. И в то же время в мозгу билась беспокойная мысль: а что, если действительно не смогу? Как я буду жить? Я всегда предпочитал заранее предусмотреть все риски, такой уж у меня был характер. И теперь моя натура требовала того же: продумать, как я буду жить в случае, если действительно не смогу нормально передвигаться. Нужно было подготовиться, скорее морально, нежели физически. Протезы? Нет, ноги мне пока не ампутировали. Тогда инвалидное кресло? Я представил себя в нем и ужаснулся.
И сниматься больше не смогу. Во всяком случае не в тех ролях, в которых меня привыкли видеть поклонницы. Рекламу мне теперь тоже не предложат. То есть эта область для меня будет закрыта. Что тогда? Что еще останется? Я попытался вспомнить и не смог. Что было еще в моей жизни, что могло меня интересовать? Что должно было заставлять вставать каждый день с постели? Песни? У меня был не настолько отличный голос, чтобы поклонницы раскупали мои диски. В первую очередь я нравился им внешне, им доставляло удовольствие бывать на моих концертах и видеть меня вживую. Покупка дисков была лишь приятным бонусом для них, как воспоминание обо мне. Теперь же им будет некомфортно видеть меня в инвалидном кресле. Да, какая-то часть фанаток будет меня жалеть и любить, надеясь, что это явление временное. Но постепенно им всем надоест быть поклонницами калеки, тем более что я не смогу их больше радовать. И они переключатся на красивых и здоровых.
https://i.postimg.cc/Wb5SQnHL/image.webp
Насчет бедности я не переживал. Заработанных денег должно было хватить с лихвой на пару сотен лет вперед. Теоретически можно было начать жить обычной жизнью. Раньше я о ней мечтал, как о чем-то недостижимом, когда из-за популярности прятался за спинами охранников и скрывался по темным углам. Теперь эта «нормальное» существование без излишнего внимания было мне доступно, но почему-то не радовало. Я не смогу заниматься серфингом, играть в футбол, бегать. Возможно, не смогу любить женщин в физическом смысле. Да и просто не смогу заниматься тем, чем мне нравилось заниматься. Я снова попытался вспомнить, что еще из моей прошлой жизни могло держать меня на плаву. Ведь должно было быть что-то!
– Мама, а почему мы поругались перед тем, как я попал в аварию? – спросил я.
Наверное, это было что-то важное для меня, раз я не соглашался с матерью. Что-то очень важное! Но я не мог вспомнить, что.
– Ты потерял память? – встревоженно спросила она. – У тебя амнезия?
– Мне кажется, в основном я все помню, но вот этот момент ускользает. Так из-за чего мы ссорилась? Я помню, ты даже сказала, что я тебе больше не сын. Что я такого натворил?
Ее лицо приняло виноватое выражение:
– Да в общем-то ничего особенного. Прости меня, сынок. Я слишком увлеклась, пытаясь выстроить твою жизнь так, как считала наиболее правильным. Мне все казалось, что я как твоя мать должна тебя наставить на путь истинный, проследить, чтобы ты не наделал ошибок, как часто бывает с молодыми людьми, чтобы не использовал все возможности. Я слишком увлеклась и упустила из виду, что ты действительно можешь устать, что тебе действительно может быть нужен перерыв. Что ты можешь захотеть пожить для себя. Может быть, именно из-за усталости ты не был внимателен на дороге. Обещаю, что теперь я буду заботиться о твоих желаниях. Только бы… – она осеклась и замолчала.
Но я догадался, что она хотела сказать: только бы я смог встать.
– Устал? – переспросил я. – Я говорил, что устал? И что? Из-за чего поругались? Из-за моей усталости? Я отказался что-то делать?
– Да, ты хотел отказаться от съемки в рекламе и собирался отправиться к морю. У тебя и билеты были куплены, как оказалось.
Я ошеломленно переваривал услышанное. Конечно, я бы мог съездить к морю – ездил ведь и раньше. Но обычно только тогда, когда у меня случался перерыв. Чтобы вот так: бросить работу и вместо этого отправиться отдыхать? Это было на меня не похоже. Я что, действительно так устал, что просто не мог продолжать сниматься? Не верилось.
