С чего бы ей отчаиваться? Вроде все нормально сейчас было. Лично для меня: просто потрясающе. Евы долго не было, и мне в голову стали закрадываться нехорошие мысли. Почему ее нет? Что она там делает? Может, плачет? Может, она действительно в отчаянии? Но из-за чего? Из-за того, что у нее с этим «незнакомцем» нет будущих отношений? Может, все же сказать ей, что этот незнакомец – я? Все равно наши отношения зашли в тупик.
Дверь в соседнее помещение открылась. Ева, вся напряженная, не поднимая головы и не глядя на меня, зашла в комнату и стала приближаться к кровати. Я молча разглядывал ее лицо, пытаясь понять, действительно ли она плакала, и что мне вообще теперь делать. Приблизившись, она подняла голову, взглянула на меня и вдруг завизжала, схватив простыню с кровати и начиная ею прикрывать от меня свою обнаженность. Я подумал, что сошел с ума.
– Ева, что случилось? – я заговорил вслух.
Она притихла, но по-прежнему куталась в простыню и подозрительно смотрела на меня, потом тихо спросила:
– Вы кто?
Кажется, с ума сошел все-таки не я.
Я медленно и осторожно сел, стараясь ее не пугать, и ответил:
– Вообще-то я все тот же мужчина, с которым ты недавно провела несколько часов в постели. А что со мной не так?
Ева вместе с простыней закрыла руками лицо, и я услышал невнятное бормотание:
– Так и знала, что не нужно было связываться с этим прибором.
Кажется, она всхлипнула.
Что? Она что-то знает про изменитель внешности? Или она о чем-то еще? Но почему ее испугала моя внешность? Я же был этим парнем на протяжении нескольких дней для нее. Или прибор дал сбой, и я теперь выгляжу как-то иначе? Я автоматически взглянул в зеркало, стоящее на столике возле кровати, но, разумеется, на меня смотрело мое лицо, лицо Роберта Паттинсона. Желая разобраться в ситуации, я решил спросить:
– Ева, а как я выгляжу сейчас? Почему ты испугалась? Я такой страшный? Опиши меня.
Она чуть спустила простыню с лица, увидела, что я смотрюсь в зеркало. Ее глаза были настороженными.
– Вы симпатичный. Брюнет с карими глазами. Как еще мне вас описать? Вы кто?
– Ева, я все это время был с тобой в лифте. Несколько дней. И раньше ты меня не пугалась. А теперь ты как будто меня не узнаешь. У меня изменилась внешность?
– Да, изменилась, – еле выдавила Ева и опять заплакала. – Господи, а я-то думала… – потом она усилием воли заставила себя успокоиться и подняла на меня глаза:
– Я не знаю, кто вы, но могу я вас попросить, чтобы наши отношения остались в тайне? Я вижу, вы меня узнали, раз называете по имени. У меня всегда была такая внешность, как сейчас?
– Ну да, – недоуменно пожал я плечами. – А что?
– Господи! – снова простонала она. – Пожалуйста, не выдавайте меня. Я заплачУ. Поверьте, я бы никогда не стала… – она прервалась и снова начала всхлипывать. – Господи, а мне казалось, что меня не узнают, думала, что моя внешность стала иной.
Я еще не очень понимал ситуацию, но кое-что стало до меня доходить. Но сначала девушку нужно успокоить:
– Ева, насчет тайны можешь не волноваться, никто не узнает, что ты целовалась с незнакомцем в лифте. Не расстраивайся.
– Спасибо! – чуть вздохнув, поблагодарила она.
– А теперь скажи мне: у тебя есть изменитель внешности?
Ева удивленно посмотрела на меня:
– А откуда вы знаете?
– Да так, – хмыкнул я. – Уже стало понятней кое-что, хоть пока и не совсем. Давай разбираться. И не плачь ты. Сядь на кровать. Честное слово, я не кусаюсь.
Она слегка улыбнулась моим словам и присела с другой стороны кровати.
– То есть у тебя есть изменитель внешности, тебе пришли и предложили его опробовать. А ты, как известная актриса, которую достает внимание публики, ухватилась за эту возможность. Так? Я ничего не путаю?
– Да, – медленно кинула она. – Но откуда вы знаете? Вы тот мужчина, который предлагал мне изменитель внешности?
– Нет, я не он, – успокоил я ее и продолжил, – ты решила попробовать прибор, включила его и отправилась на улицу. Сначала решила проверить, узнают ли тебя, а потому пошла в то место, где тебя знают. Но тебя не узнали. Так?
Ева опять кивнула:
– Но откуда вы…?
– А вот дальше я не очень понимаю, что произошло. Ты вернулась в отель, зашла в лифт для вип-персон, не желая демонстрировать «чужую» внешность лишний раз. А следом за тобой вскочил в лифт парень. Так?
– Да, так, – кивнула она.
– Как этот парень выглядел?
Она замялась, и я видел, что она почему-то не хочет отвечать.
– Ева, пожалуйста, нам нужно разобраться. Ты испугалась меня сейчас, но не испугалась в лифте, более того, ты стала целоваться с этим парнем. Хотя, как я теперь понимаю, такое безбашенное поведение для тебя не характерно. То есть внешность парня тебе была знакома, поэтому не пугала? Кто это был, Ева? Как я выглядел тогда?
– Как Роберт Паттинсон, – прошептала она так тихо, что я едва ее услышал и переспросил, потому что не поверил ее словам.
– Стоп, я не пойму. Ты увидела Роберта Паттинсона и решила с ним поцеловаться в лифте?
Она покраснела:
– Ну да, он мой коллега, и… Его я не боялась. Наверное, прибор изменил не мою внешность, а вашу, и вы стали похожим на него.
Я все еще не понимал:
– Ева, но ведь, кажется, у тебя с Паттинсоном не слишком хорошие отношения?
– Я не хочу говорить об этом, – вдруг насупилась она. – Извините, это вас не касается. Я просто объяснила, почему я позволила себе ту… выходку. Если бы я знала, что со мной в лифте незнакомый мужчина, и что моя внешность осталась моей настоящей внешностью, ничего этого бы не произошло. Извините.
Кажется, постепенно что-то вырисовалось:
– То есть ты была уверена что выглядишь иначе, что ты не Ева Мэй, а обычная женщина, и тут в твой лифт входит Роберт Паттинсон. И ты решила развлечься, как… ну, например, фанатка? Так, что ли?
Ева, поморщившись, кивнула:
– Да, что-то в этом роде.
– Ты была уверена, что Роберт Паттинсон тебя не узнает, и ты с ним… решила заняться сексом. То есть ты считала, что он такой засранец, который трахает в лифте незнакомых женщин.
– Он не засранец! – вспыхнула Ева. – И вы же не… Ну, мы же в лифте… только целовались.
В душе у меня стало расцветать что-то красивое и нежное, и я спросил тихо:
– Ева, ты до сих пор меня не узнала? Неужели и голос мой изменился?
Она удивленно взглянула на меня.
– Закрой глаза, – попросил я. – Просто послушай.
Она послушно закрыла глаза, а я изменил голос и, передразнивая, произнес:
– Мне надоело, что он все время хихикает, когда я пытаюсь войти в роль!
Ева резко открыла глаза:
– На съемочной площадке много народа. Это мог слышать кто угодно.
– Ладно, давай так попробуем. Смотри на меня и говори, меняется ли что-нибудь.
Я протянул руку к своим «часам» и нажал кнопку выключения.
– Роб? – недоверчиво прошептала Ева.
– Теперь у меня моя внешность?
– У тебя внешность Роберта Паттинсона, но откуда мне знать, что это ты? И что у тебя за… часы?
– Ты правильно поняла, у меня тоже есть изменитель внешности. И я тоже хотел его опробовать. И в тот день я как раз возвращался с прогулки, зашел в лифт и увидел тебя. Еву Мэй. Так как я уверен был, что ты меня не узнаешь, что я для тебя выгляжу другим, то я… рискнул тебя поцеловать. Я думал, что ты не знаешь, что я Роберт Паттинсон. И я безумно тебя ревновал к этому «незнакомцу» в лифте. Ведь на съемочной площадке ты по-прежнему не хотела со мной нормально общаться. Даже сегодня в кафе ты мне сказала, что у нас ничего не получится. Ева, почему?
Слезы опять потекли по ее лицу, но она или не замечала их, или ей уже было все равно. Она даже не пыталась их вытирать.
– Ты в лифте целовал другую девушку. Тебе нравилась она. А меня на съемочной площадке ты только подкалывал. Я для тебя просто стервозная сучка Ева Мэй. Когда ты позвал меня в кафе, я расстроилась еще больше. Я подумала, что та девушка в лифте тебе надоела, и ты решил найти себе новую пассию. То есть я, та, которую ты целовал в лифте, тебе надоела. Но когда ты опять поглядел на часы, и я поняла, что ты торопишься к «ней», я поняла, что у меня как у Евы Мэй нет шанса. Так ужасно: ревновать к самой себе и не иметь возможности что-то изменить!
– Но ведь все это время я целовал тебя! Каждый вечер я бежал на свидание в лифте к тебе! Именно к Еве Мэй!
– Тогда почему на съемочной площадке…?
– А ты почему? Я-то думал, что ты меня терпеть не можешь!
Ева вздохнула и грустно улыбнулась:
– Ну ладно, раз сегодня вечер откровений… Я… увлеклась тобой, как только впервые увидела. Я помню, ты смеялся, что-то рассказывая Говарду, был такой забавный… Но еще я видела, как ты смотришь на своих фанаток. Тех девушек, которые готовы часами ждать под палящим солнцем или ливнем, лишь бы разок перехватить твой взгляд. Ты вежлив, но я видела, как тебе все это надоело. Ты устал от их обожания, в твоих глазах постоянная скука. А я так не хотела, чтобы и меня ты причислил к их толпе.
Ее голос зазвенел:
– Я разозлилась и на себя за эти нелепые чувства к тебе, и на тебя, что ты заставил их меня испытывать. Поэтому… я решила, что никогда не дам тебе понять, как сильно…
Ева оборвала свою фразу и замолчала.
– Кажется, мы оба такие дураки, – философски заметил я. – Но ты обрати внимание на один момент: я же поцеловал тебя в лифте, когда знал, что это ты, но думал, что ты не знаешь, что это я.
Глаза Евы засветились:
– И что это значит?
– То и значит! Я боялся твоей стервозности, я думал, что ты терпеть меня не можешь, поэтому даже не пробовал показать тебе, что ты мне нравишься. Но в лифте, будучи другим человеком, я рискнул. А сегодня решил еще раз рискнуть, уже будучи Робертом Паттинсоном. Правда, ты сказала, что у нас ничего не получится, – усмехнулся я.
– Роб! – простонала Ева. – Я такая дура!
– Да, есть немного, – согласился я.
– Иди к черту, придурок! – вспыхнула Ева, а я рассмеялся:
– Вот теперь я точно вижу, что это ты!
Ева хмыкнула, но расслабилась.
– Надо выяснить кое-что еще, – продолжил я. – Включи, пожалуйста, свой изменитель внешности.
Ева нажала на кнопку на серьге, и передо мной уже стояла рыжая девушка с вызовом в зеленых глазах. Да уж, натуру ее все равно не изменить.
– Ты очень красивая, – одобрил я.
– Лучше, чем настоящая? – ревниво спросила Ева.
– Нет, настоящая мне нравится больше. Выключи, – попросил я.
Ева выключила и снова стала собой.
– Хорошо, теперь я, – и я нажал на кнопку на «часах». – Ну как?
– Ты опять стал тем же черноволосым симпатичным парнем. Странно, приборы работают. Почему же они не подействовали тогда в лифте?
– Есть у меня подозрение. Я не буду выключать прибор, а ты включи свой.
Ева снова нажала на кнопку на сережке. Ее внешность не изменилась, а она, глядя на меня, выдохнула:
– Ты снова стал собой.
– Вот в чем дело. Видимо, когда встречаются два человека с включенными изменителями внешности, приборы взаимно уничтожают действие друг друга. Так что мы думали, что мы изменились, а на самом деле мы видели себя настоящих. Ладно, давай отключим.
Мы оба выключили наши изменители, оставшись со своей внешностью.
– И что теперь? – нерешительно произнесла Ева.
– Надо будет создателю прибора сказать о побочных эффектах.
Ева кивнула и погрустнела.
– А вообще мне этот изменитель внешности нравится! – продолжил я. – Представляешь, мы теперь с тобой вдвоем можем ходить куда угодно как обычные люди, и на нас никто не будет пялиться, не будет приставать, просить автографы. И при этом мы будем видеть друг друга настоящими.
Улыбка нерешительно коснулась губ Евы.
– Хотя с этой рыжеволосой девушкой я бы тоже не отказался заняться любовью. Может, включишь прибор?
– Иди к черту! – фыркнула Ева, а я расхохотался:
– Да, ревновать к себе – довольно тяжело. Но так и быть, я тебе тоже иногда буду позволять изменять мне с этим черноволосым красавчиком!
Ева счастливо засмеялась и, откинув простыню, повалила меня на кровать, целуя и бормоча в перерывах:
– Ловлю на слове! Но как-нибудь… в другой… раз.
Конец
Дверь в соседнее помещение открылась. Ева, вся напряженная, не поднимая головы и не глядя на меня, зашла в комнату и стала приближаться к кровати. Я молча разглядывал ее лицо, пытаясь понять, действительно ли она плакала, и что мне вообще теперь делать. Приблизившись, она подняла голову, взглянула на меня и вдруг завизжала, схватив простыню с кровати и начиная ею прикрывать от меня свою обнаженность. Я подумал, что сошел с ума.
– Ева, что случилось? – я заговорил вслух.
Она притихла, но по-прежнему куталась в простыню и подозрительно смотрела на меня, потом тихо спросила:
– Вы кто?
Кажется, с ума сошел все-таки не я.
Я медленно и осторожно сел, стараясь ее не пугать, и ответил:
– Вообще-то я все тот же мужчина, с которым ты недавно провела несколько часов в постели. А что со мной не так?
Ева вместе с простыней закрыла руками лицо, и я услышал невнятное бормотание:
– Так и знала, что не нужно было связываться с этим прибором.
Кажется, она всхлипнула.
Что? Она что-то знает про изменитель внешности? Или она о чем-то еще? Но почему ее испугала моя внешность? Я же был этим парнем на протяжении нескольких дней для нее. Или прибор дал сбой, и я теперь выгляжу как-то иначе? Я автоматически взглянул в зеркало, стоящее на столике возле кровати, но, разумеется, на меня смотрело мое лицо, лицо Роберта Паттинсона. Желая разобраться в ситуации, я решил спросить:
– Ева, а как я выгляжу сейчас? Почему ты испугалась? Я такой страшный? Опиши меня.
Она чуть спустила простыню с лица, увидела, что я смотрюсь в зеркало. Ее глаза были настороженными.
– Вы симпатичный. Брюнет с карими глазами. Как еще мне вас описать? Вы кто?
– Ева, я все это время был с тобой в лифте. Несколько дней. И раньше ты меня не пугалась. А теперь ты как будто меня не узнаешь. У меня изменилась внешность?
– Да, изменилась, – еле выдавила Ева и опять заплакала. – Господи, а я-то думала… – потом она усилием воли заставила себя успокоиться и подняла на меня глаза:
– Я не знаю, кто вы, но могу я вас попросить, чтобы наши отношения остались в тайне? Я вижу, вы меня узнали, раз называете по имени. У меня всегда была такая внешность, как сейчас?
– Ну да, – недоуменно пожал я плечами. – А что?
– Господи! – снова простонала она. – Пожалуйста, не выдавайте меня. Я заплачУ. Поверьте, я бы никогда не стала… – она прервалась и снова начала всхлипывать. – Господи, а мне казалось, что меня не узнают, думала, что моя внешность стала иной.
Я еще не очень понимал ситуацию, но кое-что стало до меня доходить. Но сначала девушку нужно успокоить:
– Ева, насчет тайны можешь не волноваться, никто не узнает, что ты целовалась с незнакомцем в лифте. Не расстраивайся.
– Спасибо! – чуть вздохнув, поблагодарила она.
– А теперь скажи мне: у тебя есть изменитель внешности?
Ева удивленно посмотрела на меня:
– А откуда вы знаете?
– Да так, – хмыкнул я. – Уже стало понятней кое-что, хоть пока и не совсем. Давай разбираться. И не плачь ты. Сядь на кровать. Честное слово, я не кусаюсь.
Она слегка улыбнулась моим словам и присела с другой стороны кровати.
– То есть у тебя есть изменитель внешности, тебе пришли и предложили его опробовать. А ты, как известная актриса, которую достает внимание публики, ухватилась за эту возможность. Так? Я ничего не путаю?
– Да, – медленно кинула она. – Но откуда вы знаете? Вы тот мужчина, который предлагал мне изменитель внешности?
– Нет, я не он, – успокоил я ее и продолжил, – ты решила попробовать прибор, включила его и отправилась на улицу. Сначала решила проверить, узнают ли тебя, а потому пошла в то место, где тебя знают. Но тебя не узнали. Так?
Ева опять кивнула:
– Но откуда вы…?
– А вот дальше я не очень понимаю, что произошло. Ты вернулась в отель, зашла в лифт для вип-персон, не желая демонстрировать «чужую» внешность лишний раз. А следом за тобой вскочил в лифт парень. Так?
– Да, так, – кивнула она.
– Как этот парень выглядел?
Она замялась, и я видел, что она почему-то не хочет отвечать.
– Ева, пожалуйста, нам нужно разобраться. Ты испугалась меня сейчас, но не испугалась в лифте, более того, ты стала целоваться с этим парнем. Хотя, как я теперь понимаю, такое безбашенное поведение для тебя не характерно. То есть внешность парня тебе была знакома, поэтому не пугала? Кто это был, Ева? Как я выглядел тогда?
– Как Роберт Паттинсон, – прошептала она так тихо, что я едва ее услышал и переспросил, потому что не поверил ее словам.
– Стоп, я не пойму. Ты увидела Роберта Паттинсона и решила с ним поцеловаться в лифте?
Она покраснела:
– Ну да, он мой коллега, и… Его я не боялась. Наверное, прибор изменил не мою внешность, а вашу, и вы стали похожим на него.
Я все еще не понимал:
– Ева, но ведь, кажется, у тебя с Паттинсоном не слишком хорошие отношения?
– Я не хочу говорить об этом, – вдруг насупилась она. – Извините, это вас не касается. Я просто объяснила, почему я позволила себе ту… выходку. Если бы я знала, что со мной в лифте незнакомый мужчина, и что моя внешность осталась моей настоящей внешностью, ничего этого бы не произошло. Извините.
Кажется, постепенно что-то вырисовалось:
– То есть ты была уверена что выглядишь иначе, что ты не Ева Мэй, а обычная женщина, и тут в твой лифт входит Роберт Паттинсон. И ты решила развлечься, как… ну, например, фанатка? Так, что ли?
Ева, поморщившись, кивнула:
– Да, что-то в этом роде.
– Ты была уверена, что Роберт Паттинсон тебя не узнает, и ты с ним… решила заняться сексом. То есть ты считала, что он такой засранец, который трахает в лифте незнакомых женщин.
– Он не засранец! – вспыхнула Ева. – И вы же не… Ну, мы же в лифте… только целовались.
В душе у меня стало расцветать что-то красивое и нежное, и я спросил тихо:
– Ева, ты до сих пор меня не узнала? Неужели и голос мой изменился?
Она удивленно взглянула на меня.
– Закрой глаза, – попросил я. – Просто послушай.
Она послушно закрыла глаза, а я изменил голос и, передразнивая, произнес:
– Мне надоело, что он все время хихикает, когда я пытаюсь войти в роль!
Ева резко открыла глаза:
– На съемочной площадке много народа. Это мог слышать кто угодно.
– Ладно, давай так попробуем. Смотри на меня и говори, меняется ли что-нибудь.
Я протянул руку к своим «часам» и нажал кнопку выключения.
– Роб? – недоверчиво прошептала Ева.
– Теперь у меня моя внешность?
– У тебя внешность Роберта Паттинсона, но откуда мне знать, что это ты? И что у тебя за… часы?
– Ты правильно поняла, у меня тоже есть изменитель внешности. И я тоже хотел его опробовать. И в тот день я как раз возвращался с прогулки, зашел в лифт и увидел тебя. Еву Мэй. Так как я уверен был, что ты меня не узнаешь, что я для тебя выгляжу другим, то я… рискнул тебя поцеловать. Я думал, что ты не знаешь, что я Роберт Паттинсон. И я безумно тебя ревновал к этому «незнакомцу» в лифте. Ведь на съемочной площадке ты по-прежнему не хотела со мной нормально общаться. Даже сегодня в кафе ты мне сказала, что у нас ничего не получится. Ева, почему?
Слезы опять потекли по ее лицу, но она или не замечала их, или ей уже было все равно. Она даже не пыталась их вытирать.
– Ты в лифте целовал другую девушку. Тебе нравилась она. А меня на съемочной площадке ты только подкалывал. Я для тебя просто стервозная сучка Ева Мэй. Когда ты позвал меня в кафе, я расстроилась еще больше. Я подумала, что та девушка в лифте тебе надоела, и ты решил найти себе новую пассию. То есть я, та, которую ты целовал в лифте, тебе надоела. Но когда ты опять поглядел на часы, и я поняла, что ты торопишься к «ней», я поняла, что у меня как у Евы Мэй нет шанса. Так ужасно: ревновать к самой себе и не иметь возможности что-то изменить!
– Но ведь все это время я целовал тебя! Каждый вечер я бежал на свидание в лифте к тебе! Именно к Еве Мэй!
– Тогда почему на съемочной площадке…?
– А ты почему? Я-то думал, что ты меня терпеть не можешь!
Ева вздохнула и грустно улыбнулась:
– Ну ладно, раз сегодня вечер откровений… Я… увлеклась тобой, как только впервые увидела. Я помню, ты смеялся, что-то рассказывая Говарду, был такой забавный… Но еще я видела, как ты смотришь на своих фанаток. Тех девушек, которые готовы часами ждать под палящим солнцем или ливнем, лишь бы разок перехватить твой взгляд. Ты вежлив, но я видела, как тебе все это надоело. Ты устал от их обожания, в твоих глазах постоянная скука. А я так не хотела, чтобы и меня ты причислил к их толпе.
Ее голос зазвенел:
– Я разозлилась и на себя за эти нелепые чувства к тебе, и на тебя, что ты заставил их меня испытывать. Поэтому… я решила, что никогда не дам тебе понять, как сильно…
Ева оборвала свою фразу и замолчала.
– Кажется, мы оба такие дураки, – философски заметил я. – Но ты обрати внимание на один момент: я же поцеловал тебя в лифте, когда знал, что это ты, но думал, что ты не знаешь, что это я.
Глаза Евы засветились:
– И что это значит?
– То и значит! Я боялся твоей стервозности, я думал, что ты терпеть меня не можешь, поэтому даже не пробовал показать тебе, что ты мне нравишься. Но в лифте, будучи другим человеком, я рискнул. А сегодня решил еще раз рискнуть, уже будучи Робертом Паттинсоном. Правда, ты сказала, что у нас ничего не получится, – усмехнулся я.
– Роб! – простонала Ева. – Я такая дура!
– Да, есть немного, – согласился я.
– Иди к черту, придурок! – вспыхнула Ева, а я рассмеялся:
– Вот теперь я точно вижу, что это ты!
Ева хмыкнула, но расслабилась.
– Надо выяснить кое-что еще, – продолжил я. – Включи, пожалуйста, свой изменитель внешности.
Ева нажала на кнопку на серьге, и передо мной уже стояла рыжая девушка с вызовом в зеленых глазах. Да уж, натуру ее все равно не изменить.
– Ты очень красивая, – одобрил я.
– Лучше, чем настоящая? – ревниво спросила Ева.
– Нет, настоящая мне нравится больше. Выключи, – попросил я.
Ева выключила и снова стала собой.
– Хорошо, теперь я, – и я нажал на кнопку на «часах». – Ну как?
– Ты опять стал тем же черноволосым симпатичным парнем. Странно, приборы работают. Почему же они не подействовали тогда в лифте?
– Есть у меня подозрение. Я не буду выключать прибор, а ты включи свой.
Ева снова нажала на кнопку на сережке. Ее внешность не изменилась, а она, глядя на меня, выдохнула:
– Ты снова стал собой.
– Вот в чем дело. Видимо, когда встречаются два человека с включенными изменителями внешности, приборы взаимно уничтожают действие друг друга. Так что мы думали, что мы изменились, а на самом деле мы видели себя настоящих. Ладно, давай отключим.
Мы оба выключили наши изменители, оставшись со своей внешностью.
– И что теперь? – нерешительно произнесла Ева.
– Надо будет создателю прибора сказать о побочных эффектах.
Ева кивнула и погрустнела.
– А вообще мне этот изменитель внешности нравится! – продолжил я. – Представляешь, мы теперь с тобой вдвоем можем ходить куда угодно как обычные люди, и на нас никто не будет пялиться, не будет приставать, просить автографы. И при этом мы будем видеть друг друга настоящими.
Улыбка нерешительно коснулась губ Евы.
– Хотя с этой рыжеволосой девушкой я бы тоже не отказался заняться любовью. Может, включишь прибор?
– Иди к черту! – фыркнула Ева, а я расхохотался:
– Да, ревновать к себе – довольно тяжело. Но так и быть, я тебе тоже иногда буду позволять изменять мне с этим черноволосым красавчиком!
Ева счастливо засмеялась и, откинув простыню, повалила меня на кровать, целуя и бормоча в перерывах:
– Ловлю на слове! Но как-нибудь… в другой… раз.
Конец
