Я слышу тебя,
Тебе нет нужды говорить.
И пусть мы ошибёмся тысячу раз,
Потому что всё равно ничему не научимся.
Припев:
Ты – моё наваждение,
Мой идол, моя религия,
Моё смущение, моя исповедь,
Единственное, что нужно мне этой ночью.
Ты – моё наваждение,
Вопрос и ответ,
Ты, ты, ты
Мой идол, ты...
Пытай меня своими поцелуями,
Закуй в золотые цепи,
Оставь меня в мольбах о помощи,
Правильно ли или нет –
Всё равно это просто ролевая игра.
И пусть мы ошибёмся тысячу раз,
Потому что всё равно ничему не научимся.
Припев:
Ты – моё наваждение,
Мой идол, моя религия,
Моё смущение, моя исповедь,
Единственное, что нужно мне этой ночью.
Ты – моё наваждение,
Вопрос и ответ,
Ты, ты, ты
Мой идол, ты...
Приди ко мне этой ночью...
Припев:
Ты – моё наваждение,
Мой идол, моя религия,
Моё смущение, моё наваждение...
Вопрос и ответ,
Ты, ты, ты
Мой идол, ты...
– Кира, о чем задумалась? – весело закричал мне Том, второй помощник оператора. – Думать вредно, особенно девушкам – морщины появляются! – и он покатился со смеху. И вот чего ржет? Скажет какую-нибудь глупость и смеется, как будто что-то остроумное сказал. Но он так заливисто хохотал, что на него невозможно было смотреть спокойно, и я тоже рассмеялась. Лицо его приняло гордое выражение – видимо, посчитал, что я оценила его юмор, чем рассмешил меня еще больше.
– Тебя на площадку требуют, – все еще веселясь, продолжил он. – В кадре чего-то им не хватает.
Я поднялась и пошла за ним.
Ну вот, опять. Сердце мое затрепыхалось в груди, руки затряслись. Нет, вовсе не из-за того, что я испугалась гнева начальства. Трясти меня начало по той же самой причине, по которой я вообще здесь нахожусь, и причина довольно-таки крупная, 186 см ростом.
Я любила смотреть, как он играет, как входит в роль. Я часами могла сидеть или стоять за спинами и любоваться им. Вот он стоит и смеется с другими, весь такой расхлябанный и несобранный. Если его в этот момент увидит тот, кто его не знает, ни за что не поверит, что через пять минут это будет совсем другой человек – соcредоточенный и подтянутый. Лицо, фигура, осанка изменятся полностью, как будто у человека за считанные минуты изменился характер. Даже внешность изменится. За этой метаморфозой было так увлекательно наблюдать, и каждый раз это было для меня как откровение. Я была просто счастлива, что имела полное право присутствовать на съемочной площадке. Но сегодня они репетировали в павильоне: там и так было довольно тесно для съемочной команды, поэтому я решила не мешать и ушла. Но вот сейчас меня требуют туда, и я снова увижу его!
Я зашла в студию, которая изображала квартиру главного героя и уже с порога забыла, как дышать. Роберт был здесь. Правда, на меня он не обращал никакого внимания. Стоял, прислонившись плечом к стене, и мило беседовал с Кирой Найтли, которая исполняла роль главной героини. Его рубашка была полурасстегнута, так как они репетировали сцену соблазнения. Но увы, мысль моя не успела скользнуть ему под рубашку так далеко, как мне бы того хотелось, так как режиссер обратился ко мне.
– У нас же есть что-то такое легко бьющееся? Стаканы, бокалы?
– Для чего? Мне легче будет представить, что нужно, если я буду знать сюжет. Вроде вчера я все подготовила по списку, что должно было быть в этой сцене. Мы с Джейн проверяли.
– Да-да, просто Роб предложил, чтобы со столика падал стакан и разбивался, когда к нему Кира будет приставать. Такой акцент, который символично поможет его герою устоять перед соблазнением красивой девушкой.
«Кира будет приставать. Жаль, эта Кира не я».
Я вздохнула, собираясь с мыслями.
– Стакан не разобьется, здесь же ковер, – пробормотала я.
– Ну, мы же и говорим, что нужно легко бьющийся бокал взять, главное – смысл, – услышала я буквально над ухом такой безумно родной голос, который звучал сейчас раздраженно. От неожиданности я вздрогнула, но побоялась повернуться к Робу. Чтобы не растерять остатки мозгов, стала говорить, продолжая стоять спиной к нему.
– Эффекта не будет. Ковер чисто подсознательно в умах зрителей смягчает удар. Даже если стакан и разобьется, это будет смотреться странно, люди начнут думать про стакан и отвлекутся от сцены соблазнения…
– Хм, – Роб выплыл из-за моей спины и сделал то, чего я так боялась – посмотрел мне в глаза. Я почувствовала, как мои ноги превращаются в желе, сознание уплывает, а все, что осталось в сузившемся поле зрения, – это его глаза, кажущиеся злыми! Губы его шевелились.
Боже, он что-то сказал? Я не слышала, а он ждет ответа!
– Да нет, Роб, идея вовсе не дурацкая, в этом есть смысл, – сказал ему Алан. Ага, видимо, Роб спросил у меня, не считаю ли я его идею дурацкой. С каких это пор его стало интересовать мое мнение?
– Ковер не так уж много места занимает, может стакан отскочит в сторону, где плитка? – подал голос Том.
– Нет, – отмахнулся Алан. – Они же на диванах сидят, столик перед диванами на ковре. Не кидались же они стаканами.
– Может, Роб просто обопрется на столик, отклоняясь от меня, и рукой стакан раздавит? Ну, не стакан, бокал какой-нибудь тонкий… И боль ему как раз и поможет отделаться от меня? – предложила Кира.
– Нет! – в один голос воскликнули я, Роб и Алан. Роб обвел нас взглядом и, поняв, что ему предоставляют возможность объясниться, продолжил свою мысль:
– Нет, я считаю, что он сам должен отказаться от девушки, по собственной инициативе, а не потому что от сильной боли ему стало не до секса.
Он выжидающе посмотрел на меня, но я промолчала. Не могла же я сказать, что я просто реально представила, что Роб порежет руку, и автоматически вскрикнула. Меня спас, сам того не зная, Алан, который сказал, что далее по сюжету героиня должна обидеться и уйти, а нормальная девушка осталась бы помогать герою лечить руку, так что такой вариант не пойдет.
– Да можно проще сделать, – вдруг вклинилась я. – Поставить что-то рядом со столиком, твердое, обо что может разбиться бокал.
– Что, например? – спросил Алан. Все уставились на меня. И Роб тоже. Его глаза как будто пронзали меня насквозь. Я запаниковала. Да не умею я так быстро придумывать. И я не художник-постановщик и не декоратор! Я неудавшаяся журналистка, растерявшая последние мозги от робозависимости.
– Ну… Надо представить, что он за человек, что он любит, какими вещами может заполнять комнату…
– Эстет, психологически устойчив, любит красоту, удобство, отчасти консервативен в привычках, но иногда взбрыкивает и делает что-то необычное, чему сам удивляется, – быстро проговорил Роб, пристально глядя на меня. Блин, как будто меня охарактеризовал, если не считать «психологически устойчив»! Нет-нет, конечно же, он о своем герое. Но если я такая же, то что бы я поставила в гостиной? Я еще раз оглядела комнату. Пушистый ковер с длинным ворсом, по которому так приятно было бы ходить босиком, мягкие диваны, на которые так приятно было бы сесть рядом с Робом, прижавшись к нему… Стоп, я опять не о том думаю! Сосредоточься!
Роб ждет девушку в гости, он должен накрыть на стол хотя бы минимально, они пили вино наверняка… Правда, в сцене они просто разговаривают, но бокал же откуда-то должен взяться. Я представила, что Роб ждал бы меня. Боже, какие сладкие мечты, аж больно! Накрывал бы на стол, принес бутылку вина, бокалы, может быть, что-то к вину… Стоп, он в руках все это таскал?
– Сервировочный столик! – выпалила я.
– Что? – недоуменно переспросил Алан.
– Металлический, ажурный передвижной сервировочный столик. Роб ждал Киру, накрывал на стол, привез все на сервировочном столике и оставил его рядом. Бокал может разбиться об него.
Роб как-то странно посмотрел на меня. Я не смогла идентифицировать его взгляд: то ли удивился, то ли разозлился… Но мне некогда было углубляться в свои размышления, потому что Алан уже наседал с вопросами.
– Хорошо. Кажется, будет здорово. А ты представляешь, где его взять?
– Я… Д-да, кажется, я знаю, – пробормотала я, не имея об этом ни малейшего представления.
– Хорошо, - кивнул Алан. – В пять часов вечера съемки, к этому времени успеешь?
Роб продолжал буравить меня глазами, от чего у меня плавились мозги.
– Д-да, – почти прошептала я.
Режиссер уже переключился и опять что-то начал говорить актерам, а я двинулась в сторону выхода, и радуясь, и жалея, и… сама не понимая, что я чувствую. При выходе я обернулась, чтобы последний раз взглянуть на Роба, и столкнулась взглядом с его глазами. Но он тут же отвернулся и продолжил слушать Алана.
Я поехала в город, мысленно составляя маршрут, по каким магазинам мне стоит проехаться, чтобы поискать этот сервировочный столик. В голове у меня уже нарисовался образ, но, думаю, настоящий столик из моей фантазии будет стоить ого-го сколько, лишние траты не одобрят. Нужно бутафорский подобрать. Я включила музыку в машине и тут же убавила громкость, чтобы не мешала думать. Но мои мысли опять возвращались к тому, что произошло во время репетиции, а точнее, к Робу. Память почему-то размывала контуры всех остальных людей, стирала их слова, но образ Роба четко прорисовывался в моей голове, до мельчайших подробностей. Сколько у него пуговиц расстегнуто на рубашке, как кривятся его губы в гримасе недовольства, какая у него гладкая кожа на тщательно выбритом подбородке, как щурятся от злости его глаза. Его голос рядом, так близко, что я чувствовала его дыхание на своих волосах… Бархатный… Нет, даже сравнения не подберу… Словно окутывающий пеленой тумана. Когда он разговаривал с другими, в его словах постоянно искрилось солнце, но в моем присутствии в его голосе моментально портилась погода.
У меня сложилось впечатление, что Роб невзлюбил меня сразу, как только увидел. В первый раз это случилось всего неделю назад, но мне казалось, что это длится уже год. В принципе, я даже не могла бы конкретно сказать, почему я так решила. До сегодняшнего дня он почти не разговаривал со мной, даже повода особого не возникало. Но мои действия, если уж мы невольно находились поблизости, всегда удостаивались какого-нибудь едкого комментария со стороны мистера Великолепного Засранца. А я даже возразить или оправдаться не могла, потому что он говорил как бы между прочим, ни к кому конкретно не обращаясь. Мне казалось, что с самого первого момента, когда мы столкнулись нос к носу, и Джейн нас представила друг другу, а точнее представила меня, потому что кто же представляет Роберта Паттинсона? – так вот, с того самого момента я вдруг почувствовала его холодность и неудовольствие по отношению ко мне. И я даже не могла представить, чем это заслужила.
Но сейчас мое сердце пело, несмотря на то что Роб и сегодня был зол на меня. Ну и ладно! Зато он говорил со мной! Он смотрел на меня! Я была почти рядом с ним! Он стоял так близко, что я чувствовала его прохладное дыхание. Я могла дотронуться до него! Опять и опять я прокручивала всю эту сцену в своей голове, как раньше прокручивала понравившиеся эпизоды из его фильмов…
Сегодня меня снова ждет бессонная ночь. Я буду вспоминать его полурасстегнутую рубашку и его обнаженную грудь. Как же мучительно мне хотелось протянуть руку и прикоснуться пальцами к его коже, скользнуть глубже под рубашку, ощущая подушечками мягкие волоски, нащупать бусинку соска…
Стоп, стоп, стоп, хватит! Я резко затормозила, вцепившись в руль, съехала на обочину. Перевела дух.
– Сумасшедшая робоманьячка! – пробормотала я. – Хватит уже, думай о деле!
Отдышавшись, я повернула ключ в замке зажигания и двинулась дальше.
Я объехала уже несколько магазинов, где по моим расчетам могли быть такие столики, но так и не нашла ничего похожего. Сейчас я уже готова была и на дорогой столик: черт с ним, куплю за свои деньги, а потом заберу домой. Но ничего подходящего не находилось. А я же к пяти часам пообещала столик доставить. Я уже подумывала позвонить Джейн и попросить совета, но очень не хотелось ее беспокоить. И вдруг мой телефон зазвонил. Номер определился – Том. Наверное, опять будет меня приглашать пойти пива попить. Что же такое придумать, чтобы вновь отвязаться от него? Я нажала кнопку ответа.
– Кира? С тобой мистер Паттинсон хочет поговорить… – скороговоркой выпалил Том, и я, онемев от изумления, услышала в трубке такой родной, такой бархатный, такой холодный голос:
– Мисс Уилсон?
– Д-да, я вас слушаю, мистер Паттинсон, – отмерла я.
– Вы нашли уже этот сервировочный столик?
– Н-нет, пока нет, – я хотела продолжить и объяснить ситуацию, но Роб меня перебил:
– Я знаю, где можно его найти.
Я потеряла голос. Губы беззвучно шевелились, но я не могла выдавить из себя ни слова, а в голове ураганом закрутились мысли. МНЕ звонит Роб? Мне звонит РОБ? ОН предлагает мне найти столик? Он разговаривал со мной так холодно, он игнорировал меня и вдруг предлагает помощь? МНЕ? ПОМОЩЬ? Как там Сэм мне всегда говорил? «У тебя, солнце, когнитивный диссонанс, и не делай умное лицо, интеллект обезображивает красивых девушек. Старайся скрывать свои умственные усилия!» Боже, такой домашний, такой уютный Сэм, с вечными подколками и нежной внимательностью, который умудрялся искренне считать меня красивой. Мне так его не хватает…
– Мисс Уилсон? – раздраженно позвал Роб.
– Д-да, я слушаю…
– У меня сейчас перерыв. Если вы подъедете, я вам передам эту штуковину, и вы отвезете ее на съемочную площадку. Устраивает вас такой вариант? – он стал говорить медленно и четко, разделяя слова, как будто разговаривал с ребенком. Судя по тону, он надо мной просто издевался.
– К-куда мне подъехать?
«Тьфу ты, дура, хватит заикаться! – мысленно прикрикнула я на себя. – Что он о тебе подумает?»
«Да он и так о тебе ничего хорошего не думает», - усмехнулся внутренний голос, почему-то с интонациями Сэма.
– … Запомнили? – переспросил Роб.
– Эээ… Я прослушала… П-повторите, пожалуйста.
– Записывайте! – почти прорычал он в трубку и принялся диктовать адрес во второй раз.
Роберт
Я ходил из угла в угол по гостиной в доме, в котором жил последние полгода. Арендовал, конечно. Просто боюсь покупать, боюсь осесть на одном месте. Почему, и сам не знаю. Кажется, давно пора остепениться. Мой дом, моя крепость, и все такое – да-да, я знаю. Но я боюсь.
Я уже в который раз взглянул на часы. Ну, вот где она делась? Она же не успеет этот чертов столик отвезти до начала съемок, а я с ней вместе на съемки ехать не хочу! Мишка носился под ногами, чем раздражал еще больше. Я выпустил его в сад.
Интересно, почему она меня так бесит? Я вспомнил, как впервые увидел ее. Я шел к гримерам, как раз заворачивал за угол, а она выскочила из вагончика Кэрри, широко распахнув дверь и пребольно стукнув меня по плечу. Синяк до сих пор еще не сошел. А она, засранка, даже не извинилась. Возможно, она бы меня и не заметила, пока не воткнулась в меня носом. Выходившая за ней Джейн остановилась, поздоровалась со мной и сказала:
– Роберт, познакомьтесь, это Кира Уилсон, мой ассистент.
А эта чертова кукла пялилась на меня, задрав голову, как будто увидела привидение.
Тебе нет нужды говорить.
И пусть мы ошибёмся тысячу раз,
Потому что всё равно ничему не научимся.
Припев:
Ты – моё наваждение,
Мой идол, моя религия,
Моё смущение, моя исповедь,
Единственное, что нужно мне этой ночью.
Ты – моё наваждение,
Вопрос и ответ,
Ты, ты, ты
Мой идол, ты...
Пытай меня своими поцелуями,
Закуй в золотые цепи,
Оставь меня в мольбах о помощи,
Правильно ли или нет –
Всё равно это просто ролевая игра.
И пусть мы ошибёмся тысячу раз,
Потому что всё равно ничему не научимся.
Припев:
Ты – моё наваждение,
Мой идол, моя религия,
Моё смущение, моя исповедь,
Единственное, что нужно мне этой ночью.
Ты – моё наваждение,
Вопрос и ответ,
Ты, ты, ты
Мой идол, ты...
Приди ко мне этой ночью...
Припев:
Ты – моё наваждение,
Мой идол, моя религия,
Моё смущение, моё наваждение...
Вопрос и ответ,
Ты, ты, ты
Мой идол, ты...
Глава 3. На съемочной площадке
– Кира, о чем задумалась? – весело закричал мне Том, второй помощник оператора. – Думать вредно, особенно девушкам – морщины появляются! – и он покатился со смеху. И вот чего ржет? Скажет какую-нибудь глупость и смеется, как будто что-то остроумное сказал. Но он так заливисто хохотал, что на него невозможно было смотреть спокойно, и я тоже рассмеялась. Лицо его приняло гордое выражение – видимо, посчитал, что я оценила его юмор, чем рассмешил меня еще больше.
– Тебя на площадку требуют, – все еще веселясь, продолжил он. – В кадре чего-то им не хватает.
Я поднялась и пошла за ним.
Ну вот, опять. Сердце мое затрепыхалось в груди, руки затряслись. Нет, вовсе не из-за того, что я испугалась гнева начальства. Трясти меня начало по той же самой причине, по которой я вообще здесь нахожусь, и причина довольно-таки крупная, 186 см ростом.
Я любила смотреть, как он играет, как входит в роль. Я часами могла сидеть или стоять за спинами и любоваться им. Вот он стоит и смеется с другими, весь такой расхлябанный и несобранный. Если его в этот момент увидит тот, кто его не знает, ни за что не поверит, что через пять минут это будет совсем другой человек – соcредоточенный и подтянутый. Лицо, фигура, осанка изменятся полностью, как будто у человека за считанные минуты изменился характер. Даже внешность изменится. За этой метаморфозой было так увлекательно наблюдать, и каждый раз это было для меня как откровение. Я была просто счастлива, что имела полное право присутствовать на съемочной площадке. Но сегодня они репетировали в павильоне: там и так было довольно тесно для съемочной команды, поэтому я решила не мешать и ушла. Но вот сейчас меня требуют туда, и я снова увижу его!
Я зашла в студию, которая изображала квартиру главного героя и уже с порога забыла, как дышать. Роберт был здесь. Правда, на меня он не обращал никакого внимания. Стоял, прислонившись плечом к стене, и мило беседовал с Кирой Найтли, которая исполняла роль главной героини. Его рубашка была полурасстегнута, так как они репетировали сцену соблазнения. Но увы, мысль моя не успела скользнуть ему под рубашку так далеко, как мне бы того хотелось, так как режиссер обратился ко мне.
– У нас же есть что-то такое легко бьющееся? Стаканы, бокалы?
– Для чего? Мне легче будет представить, что нужно, если я буду знать сюжет. Вроде вчера я все подготовила по списку, что должно было быть в этой сцене. Мы с Джейн проверяли.
– Да-да, просто Роб предложил, чтобы со столика падал стакан и разбивался, когда к нему Кира будет приставать. Такой акцент, который символично поможет его герою устоять перед соблазнением красивой девушкой.
«Кира будет приставать. Жаль, эта Кира не я».
Я вздохнула, собираясь с мыслями.
– Стакан не разобьется, здесь же ковер, – пробормотала я.
– Ну, мы же и говорим, что нужно легко бьющийся бокал взять, главное – смысл, – услышала я буквально над ухом такой безумно родной голос, который звучал сейчас раздраженно. От неожиданности я вздрогнула, но побоялась повернуться к Робу. Чтобы не растерять остатки мозгов, стала говорить, продолжая стоять спиной к нему.
– Эффекта не будет. Ковер чисто подсознательно в умах зрителей смягчает удар. Даже если стакан и разобьется, это будет смотреться странно, люди начнут думать про стакан и отвлекутся от сцены соблазнения…
– Хм, – Роб выплыл из-за моей спины и сделал то, чего я так боялась – посмотрел мне в глаза. Я почувствовала, как мои ноги превращаются в желе, сознание уплывает, а все, что осталось в сузившемся поле зрения, – это его глаза, кажущиеся злыми! Губы его шевелились.
Боже, он что-то сказал? Я не слышала, а он ждет ответа!
– Да нет, Роб, идея вовсе не дурацкая, в этом есть смысл, – сказал ему Алан. Ага, видимо, Роб спросил у меня, не считаю ли я его идею дурацкой. С каких это пор его стало интересовать мое мнение?
– Ковер не так уж много места занимает, может стакан отскочит в сторону, где плитка? – подал голос Том.
– Нет, – отмахнулся Алан. – Они же на диванах сидят, столик перед диванами на ковре. Не кидались же они стаканами.
– Может, Роб просто обопрется на столик, отклоняясь от меня, и рукой стакан раздавит? Ну, не стакан, бокал какой-нибудь тонкий… И боль ему как раз и поможет отделаться от меня? – предложила Кира.
– Нет! – в один голос воскликнули я, Роб и Алан. Роб обвел нас взглядом и, поняв, что ему предоставляют возможность объясниться, продолжил свою мысль:
– Нет, я считаю, что он сам должен отказаться от девушки, по собственной инициативе, а не потому что от сильной боли ему стало не до секса.
Он выжидающе посмотрел на меня, но я промолчала. Не могла же я сказать, что я просто реально представила, что Роб порежет руку, и автоматически вскрикнула. Меня спас, сам того не зная, Алан, который сказал, что далее по сюжету героиня должна обидеться и уйти, а нормальная девушка осталась бы помогать герою лечить руку, так что такой вариант не пойдет.
– Да можно проще сделать, – вдруг вклинилась я. – Поставить что-то рядом со столиком, твердое, обо что может разбиться бокал.
– Что, например? – спросил Алан. Все уставились на меня. И Роб тоже. Его глаза как будто пронзали меня насквозь. Я запаниковала. Да не умею я так быстро придумывать. И я не художник-постановщик и не декоратор! Я неудавшаяся журналистка, растерявшая последние мозги от робозависимости.
– Ну… Надо представить, что он за человек, что он любит, какими вещами может заполнять комнату…
– Эстет, психологически устойчив, любит красоту, удобство, отчасти консервативен в привычках, но иногда взбрыкивает и делает что-то необычное, чему сам удивляется, – быстро проговорил Роб, пристально глядя на меня. Блин, как будто меня охарактеризовал, если не считать «психологически устойчив»! Нет-нет, конечно же, он о своем герое. Но если я такая же, то что бы я поставила в гостиной? Я еще раз оглядела комнату. Пушистый ковер с длинным ворсом, по которому так приятно было бы ходить босиком, мягкие диваны, на которые так приятно было бы сесть рядом с Робом, прижавшись к нему… Стоп, я опять не о том думаю! Сосредоточься!
Роб ждет девушку в гости, он должен накрыть на стол хотя бы минимально, они пили вино наверняка… Правда, в сцене они просто разговаривают, но бокал же откуда-то должен взяться. Я представила, что Роб ждал бы меня. Боже, какие сладкие мечты, аж больно! Накрывал бы на стол, принес бутылку вина, бокалы, может быть, что-то к вину… Стоп, он в руках все это таскал?
– Сервировочный столик! – выпалила я.
– Что? – недоуменно переспросил Алан.
– Металлический, ажурный передвижной сервировочный столик. Роб ждал Киру, накрывал на стол, привез все на сервировочном столике и оставил его рядом. Бокал может разбиться об него.
Роб как-то странно посмотрел на меня. Я не смогла идентифицировать его взгляд: то ли удивился, то ли разозлился… Но мне некогда было углубляться в свои размышления, потому что Алан уже наседал с вопросами.
– Хорошо. Кажется, будет здорово. А ты представляешь, где его взять?
– Я… Д-да, кажется, я знаю, – пробормотала я, не имея об этом ни малейшего представления.
– Хорошо, - кивнул Алан. – В пять часов вечера съемки, к этому времени успеешь?
Роб продолжал буравить меня глазами, от чего у меня плавились мозги.
– Д-да, – почти прошептала я.
Режиссер уже переключился и опять что-то начал говорить актерам, а я двинулась в сторону выхода, и радуясь, и жалея, и… сама не понимая, что я чувствую. При выходе я обернулась, чтобы последний раз взглянуть на Роба, и столкнулась взглядом с его глазами. Но он тут же отвернулся и продолжил слушать Алана.
Глава 4. Сервировочный столик
Я поехала в город, мысленно составляя маршрут, по каким магазинам мне стоит проехаться, чтобы поискать этот сервировочный столик. В голове у меня уже нарисовался образ, но, думаю, настоящий столик из моей фантазии будет стоить ого-го сколько, лишние траты не одобрят. Нужно бутафорский подобрать. Я включила музыку в машине и тут же убавила громкость, чтобы не мешала думать. Но мои мысли опять возвращались к тому, что произошло во время репетиции, а точнее, к Робу. Память почему-то размывала контуры всех остальных людей, стирала их слова, но образ Роба четко прорисовывался в моей голове, до мельчайших подробностей. Сколько у него пуговиц расстегнуто на рубашке, как кривятся его губы в гримасе недовольства, какая у него гладкая кожа на тщательно выбритом подбородке, как щурятся от злости его глаза. Его голос рядом, так близко, что я чувствовала его дыхание на своих волосах… Бархатный… Нет, даже сравнения не подберу… Словно окутывающий пеленой тумана. Когда он разговаривал с другими, в его словах постоянно искрилось солнце, но в моем присутствии в его голосе моментально портилась погода.
У меня сложилось впечатление, что Роб невзлюбил меня сразу, как только увидел. В первый раз это случилось всего неделю назад, но мне казалось, что это длится уже год. В принципе, я даже не могла бы конкретно сказать, почему я так решила. До сегодняшнего дня он почти не разговаривал со мной, даже повода особого не возникало. Но мои действия, если уж мы невольно находились поблизости, всегда удостаивались какого-нибудь едкого комментария со стороны мистера Великолепного Засранца. А я даже возразить или оправдаться не могла, потому что он говорил как бы между прочим, ни к кому конкретно не обращаясь. Мне казалось, что с самого первого момента, когда мы столкнулись нос к носу, и Джейн нас представила друг другу, а точнее представила меня, потому что кто же представляет Роберта Паттинсона? – так вот, с того самого момента я вдруг почувствовала его холодность и неудовольствие по отношению ко мне. И я даже не могла представить, чем это заслужила.
Но сейчас мое сердце пело, несмотря на то что Роб и сегодня был зол на меня. Ну и ладно! Зато он говорил со мной! Он смотрел на меня! Я была почти рядом с ним! Он стоял так близко, что я чувствовала его прохладное дыхание. Я могла дотронуться до него! Опять и опять я прокручивала всю эту сцену в своей голове, как раньше прокручивала понравившиеся эпизоды из его фильмов…
Сегодня меня снова ждет бессонная ночь. Я буду вспоминать его полурасстегнутую рубашку и его обнаженную грудь. Как же мучительно мне хотелось протянуть руку и прикоснуться пальцами к его коже, скользнуть глубже под рубашку, ощущая подушечками мягкие волоски, нащупать бусинку соска…
Стоп, стоп, стоп, хватит! Я резко затормозила, вцепившись в руль, съехала на обочину. Перевела дух.
– Сумасшедшая робоманьячка! – пробормотала я. – Хватит уже, думай о деле!
Отдышавшись, я повернула ключ в замке зажигания и двинулась дальше.
***
Я объехала уже несколько магазинов, где по моим расчетам могли быть такие столики, но так и не нашла ничего похожего. Сейчас я уже готова была и на дорогой столик: черт с ним, куплю за свои деньги, а потом заберу домой. Но ничего подходящего не находилось. А я же к пяти часам пообещала столик доставить. Я уже подумывала позвонить Джейн и попросить совета, но очень не хотелось ее беспокоить. И вдруг мой телефон зазвонил. Номер определился – Том. Наверное, опять будет меня приглашать пойти пива попить. Что же такое придумать, чтобы вновь отвязаться от него? Я нажала кнопку ответа.
– Кира? С тобой мистер Паттинсон хочет поговорить… – скороговоркой выпалил Том, и я, онемев от изумления, услышала в трубке такой родной, такой бархатный, такой холодный голос:
– Мисс Уилсон?
– Д-да, я вас слушаю, мистер Паттинсон, – отмерла я.
– Вы нашли уже этот сервировочный столик?
– Н-нет, пока нет, – я хотела продолжить и объяснить ситуацию, но Роб меня перебил:
– Я знаю, где можно его найти.
Я потеряла голос. Губы беззвучно шевелились, но я не могла выдавить из себя ни слова, а в голове ураганом закрутились мысли. МНЕ звонит Роб? Мне звонит РОБ? ОН предлагает мне найти столик? Он разговаривал со мной так холодно, он игнорировал меня и вдруг предлагает помощь? МНЕ? ПОМОЩЬ? Как там Сэм мне всегда говорил? «У тебя, солнце, когнитивный диссонанс, и не делай умное лицо, интеллект обезображивает красивых девушек. Старайся скрывать свои умственные усилия!» Боже, такой домашний, такой уютный Сэм, с вечными подколками и нежной внимательностью, который умудрялся искренне считать меня красивой. Мне так его не хватает…
– Мисс Уилсон? – раздраженно позвал Роб.
– Д-да, я слушаю…
– У меня сейчас перерыв. Если вы подъедете, я вам передам эту штуковину, и вы отвезете ее на съемочную площадку. Устраивает вас такой вариант? – он стал говорить медленно и четко, разделяя слова, как будто разговаривал с ребенком. Судя по тону, он надо мной просто издевался.
– К-куда мне подъехать?
«Тьфу ты, дура, хватит заикаться! – мысленно прикрикнула я на себя. – Что он о тебе подумает?»
«Да он и так о тебе ничего хорошего не думает», - усмехнулся внутренний голос, почему-то с интонациями Сэма.
– … Запомнили? – переспросил Роб.
– Эээ… Я прослушала… П-повторите, пожалуйста.
– Записывайте! – почти прорычал он в трубку и принялся диктовать адрес во второй раз.
Роберт
Я ходил из угла в угол по гостиной в доме, в котором жил последние полгода. Арендовал, конечно. Просто боюсь покупать, боюсь осесть на одном месте. Почему, и сам не знаю. Кажется, давно пора остепениться. Мой дом, моя крепость, и все такое – да-да, я знаю. Но я боюсь.
Я уже в который раз взглянул на часы. Ну, вот где она делась? Она же не успеет этот чертов столик отвезти до начала съемок, а я с ней вместе на съемки ехать не хочу! Мишка носился под ногами, чем раздражал еще больше. Я выпустил его в сад.
Интересно, почему она меня так бесит? Я вспомнил, как впервые увидел ее. Я шел к гримерам, как раз заворачивал за угол, а она выскочила из вагончика Кэрри, широко распахнув дверь и пребольно стукнув меня по плечу. Синяк до сих пор еще не сошел. А она, засранка, даже не извинилась. Возможно, она бы меня и не заметила, пока не воткнулась в меня носом. Выходившая за ней Джейн остановилась, поздоровалась со мной и сказала:
– Роберт, познакомьтесь, это Кира Уилсон, мой ассистент.
А эта чертова кукла пялилась на меня, задрав голову, как будто увидела привидение.
