Он повернулся и пошел прочь, а его прислужники поплелись за ним.
Я выждала минут пятнадцать, напряженно вслушиваясь в звуки леса и опасаясь, что троица вернется. Потом тихо прокралась на поляну, упала на колени рядом с безвольно поникшей головой Максима и начала руками отгребать землю. Минут через десять пальцы начали кровоточить, земля забилась под ногти и вызывала боль, но я упорно копала, запретив себе думать о чем-то, что могло заставить меня сдаться, что позволило бы мне сказать: «Я больше не могу», и сложить с себя ответственность. Как бы я жила потом, если бы сейчас оставила его здесь?
Освободив большую часть тела Максима, я взяла его подмышки и изо всех сил начала вытягивать из земли. До этого момента он был без сознания, но, видимо, та боль, которую я причинила ему, заставила его очнуться. Он застонал, приоткрыл глаза, мутно поводил ими вокруг, приходя в себя, и тут же, оценив обстановку, изо всех сил начал мне помогать, упираясь руками в края ямы. Он наверняка испытывал немыслимые страдания, но они прорывались наружу лишь тихими невнятными стонами.
Когда общими усилиями Максим был извлечен из его несостоявшейся могилы, мы оба повалились на землю. Лежали рядом и тяжело дышали. Я не могла поверить, что мне это удалось, и старалась не думать о том, как же я буду выволакивать из леса тяжелое мужское тело, ведь идти Максим точно не сможет, к тому же истратил все силы и волю на попытки вылезти из ямы. Куда идти, я тоже не представляла.
- Спасибо, Светлана! – услышала я едва различимо.
Повернула голову и увидела, что Максим смотрит на меня. В свете двух лун его глаза светились серебристым светом.
- В такой ситуации даже не знаю, что ответить, - пробормотала я. - «Пожалуйста» кажется несколько неподходящим случаю.
Неожиданно Максим тихо засмеялся, а потом закашлялся и застонал. Небо заволокло дымкой, закрыв обе луны и погрузив лес во тьму. Я на мгновение закрыла глаза, а когда открыла, оказалось, что я лежу на полу в своей гостиной, на дворе ночь, а луна, обычная земная луна заглядывает в мое окно.
Я поднялась, подошла к выключателю и щелкнула им. Комната встретила меня тишиной и пустотой. Я вздохнула и начала раздеваться. Изодранные колени саднили, шорты с футболкой потеряли цвет под слоем грязи, а руки… руки были чистыми, с идеальным маникюром.
***
С того момента прошло несколько дней. Я не находила себе места. Максим не давал о себе знать, и я не могла понять, смог ли он выжить. Если я исчезла из того леса в свой мир, а Максим остался один… вряд ли он смог бы выбраться из леса без помощи. А помощи ему ждать было неоткуда.
Я читала какие-то статьи, пытаясь понять, как я могла бы попасть в его мир. Но увы, все статьи были чисто умозрительными, теоретическими, и их создатели не озадачивались таким практическим вопросом, как способ путешествовать по множественным вселенным.
Вот каким образом я попала в тот лес? Я не могла этого объяснить. Просто шла-шла и пришла. Вполне возможно, все это было чистой случайностью. Наши миры взаимно проникали друг в друга разными своими участками, а мы, оказавшись в этих участках, переносились вместе с ними. Значит, повлиять на это мы никак не могли. Правда, меня настораживал разговор в лесу между Максимом и этим.. как его… Алимусом, что ли? Было похоже на то, что Максим открыл способ путешествия между мирами, Алимус хотел его заполучить в каких-то своих корыстных целях, а Максим пытался ему в этом помешать. И если Максим знал способ перехода из одной вселенной в другую, почему ни разу не пришел ко мне? Та голограмма и явление его раненого без сознания не считаются. Скорей всего они были такими же случайными появлениями, как и мое в его мире.
Правда, был один момент, когда мы совершенно сознательно обменивались предметами… Ножом с нанизанным на него листком. Но я же не листок бумаги!
Я замерла, так как пришедшая в голову мысль поразила и испугала меня. А что, если тогда Максим сам воткнул в себя нож, пытаясь переместиться между мирами? А что, если способ состоит именно в этом?
Я пошла в кухню и взяла в руки тот самый острый столовый прибор, провела пальцем по лезвию. Почему нож? Почему именно он служит проводником между мирами? Почему нельзя было взять за основу какой-то менее опасный предмет?
А вдруг Максиму нужна моя помощь? Вдруг он там умирает в лесу или где-нибудь еще, и только я могу его вытащить? Ведь неспроста именно между нами образовалась такая связь! Я не верю в случайности. Я не верю в бога. Но я верю в то, что все, что происходит с нами, не зря. Может быть, когда-нибудь человек настолько проникнет в тайны устройства мироздания, что наконец осознает его изящную структуру и сложную взаимосвязь всего, что существует. А пока… приходится только надеяться, что все – не зря.
Я снова покрутила нож в руках, примерила к себе. Опасно. Нож вообще опасная вещь, если наносить колющие, а не режущие удары – невозможно предсказать, насколько сильным будет удар, и даже от небольшой раны можно истечь кровью. Если можно было бы себя только чуть-чуть поцарапать… Но мне казалось, что такой вариант вряд ли прокатит. Листки бумаги и фотографию Максим протыкал насквозь. Видимо, нож должен крепко держаться в объекте, чтобы его перенести.
Я оглядела себя, примериваясь, куда можно было бы нанести удар без особых последствий, поправила складки закрутившейся длинной футболки, в которой спала… А что, если? Достаточно ли будет проткнуть одежду? Утянет ли одежда меня за собой в другой мир, или соскользнет, оставив меня здесь? Надо попробовать. Я же ничего не теряю. Ну, останусь тут голой, а Максим получит мое платье. Не велика беда.
Я распахнула шкаф, оглядела вещи. Мне нужно что-то достаточно плотное, чтобы нож держался и не выпадал, достаточно объемное, чтобы лезвие ножа не угрожало моему здоровью, будучи воткнутым близко к телу, и достаточно легкое, чтобы не умереть в нем от жары. Судя по всему, в мире Максима было теплее, чем у нас.
В итоге я остановилась на одном платье, которое удовлетворяло всем условиям. Достаточно длинное, со складками, с увеличенным объемом в районе бедер. Когда я стала его натягивать, в кармане платья что-то зашуршало. Я извлекла на белый свет сложенный в несколько раз лист бумаги, развернула, и растерянно уставилась на мелкий убористый почерк, уже знакомый мне. Письмо было написано явно впопыхах, изобиловало кучей исправлений, зачеркиваний, да и строки прыгали, как будто пишущий набрасывал слова на бумагу на ходу.
«Я пишу на всякий случай. Надеюсь, это письмо не пригодится. Но если ты его все же читаешь, скорей всего, тебе в голову пришла идея, как попасть в мой мир. И я должен тебя предупредить: не нужно этого делать. Живые организмы – слишком сложная система. Их нельзя легко и безболезненно перенести, как листок бумаги. Мы постоянно меняемся, живем, растем, миллиарды клеток ежесекундно обновляются, протекает множество процессов, мы не только существуем в одном моменте как стабильный объект, мы словно «течем» по временной шкале… Невозможно перенести живое существо единовременно. Во время перехода человека как бы «размазывает» во времени, разбивает на много фрагментов и перемешивает их. Помнишь, ты сказала, что увидела меня у себя в прихожей с раной в плече? В моей жизни не было такого события. Я думаю, пока не было. Но для тебя оно произошло. А это значит, что мой фрагмент из будущего уже попал в твое прошлое, еще до того, как я познакомился с тобой. Еще до того, как я…»
Дальше текст перекрывало большое размазанное пятно. Но ниже письмо продолжалось.
«Помочь ты мне не сможешь, а себя погубишь. Тебя начнет распылять на все более мелкие фрагменты, размазывать по всей протяженности временной ленты… В итоге ты перестанешь существовать как цельное существо. По сути – умрешь.
Я знаю, что все это звучит дико. Мне хочется еще так много тебе сказать, но я не знаю, как это сделать, потому что все, что я ни сказал бы, будет звучать глупо. Не то время, не то место, а все слова на бумаге – бессмысленные знаки, без души и чувства.
Я сам не знаю, зачем пишу этот бред.
Прости меня. Прости, что втянул тебя во все это. Если бы я знал…
Светлана. Света. У тебя красивое имя.
Не знаю, зачем я это пишу.
Уничтожь все то, что каким-то образом может связывать тебя с моим миром. Выкинь свой нож, сожги записки и фотографию. Я думаю, постепенно тебя перестанет цеплять краем моей вселенной, и все наладится. Перекресток миров нужно просто «проехать» и оставить позади.
Мое полное имя Максимус Гектор Перегрин. Но в твоей памяти я хочу остаться Максимом. Если, конечно, у тебя будет желание хотя бы иногда вспоминать обо мне».
Мои ноги подогнулись, и я безвольно осела на пол. Это было прощальное письмо. Максим всячески избегал упоминания этого, но и без его слов всё было понятно.
Он осознал, что его начало «размазывать» по времени, перемешивая фрагменты жизни, и пытался предостеречь меня. Возможно, сейчас, когда я читала его обращение ко мне, самого Максима уже не существовало.
Я не знаю, сколько часов я просидела вот так, на полу возле шкафа, сжимая листок в руках и невидящими глазами уставившись в никуда. Слезы беспрепятственно скатывались по щекам и капали на пол. Кажется, я даже перестала моргать.
Так не может быть. Так не должно быть! Ведь наверняка что-то можно изменить!
Да, наверное, можно. Только я вряд ли смогу что-то сделать, потому что для этого мне нужно хотя бы немного разбираться в проблеме множественных вселенных, структуре времени и особенностях переноса живых организмов между мирами. Я сомневаюсь, что на Земле найдется хотя бы один человек, оперирующий этими понятиями на практическом уровне.
Так что, все было зря? Все было бессмысленно и не имело никакой цели? Я придумала себе эту связь между нами, людьми из совершенно разных миров? Случайность, ничего не значащая в структуре общего устройства всего сущего?
Я решительно сжала зубы и поднялась. Хватит разводить нюни. Мало ли что написал мне Максим! Да, он так думал. Но он такой же человек, как и все, и тоже может ошибаться. Ведь я попадала в его мир, не используя нож. Я туда попадала! А значит, есть возможность сделать это иначе, и, может быть, в этом случае с организмом ничего не произойдет. Со мной же не произошло…
«Вы испачкались», и мои грязные руки после пяти минут выхода из дома.
«Спасибо, Светлана», и мой ничем не тронутый маникюр после откапывания Максима.
Кажется, я попала в ту же обойму. Видимо, в будущем я все же применила нож для перехода, и мои фрагменты начало перемешивать. И что теперь? Что теперь, черт побери, делать?!
Что делать, когда нечего терять?
Я собрала в кулак складки из ткани и воткнула в этот жгут нож с таким расчетом, чтобы он не выпал, даже если мне придется двигаться. Меня тряхнуло так, что клацнули зубы. Потом все вокруг словно затянуло туманом, а когда он рассеялся, обстановка комнаты неузнаваемо изменилась.
***
Я открываю глаза и смотрю на часы, которые лишь отдаленно напоминают земные. В пересчете на наше время сейчас примерно одиннадцать семнадцать. В этом мире почему-то не срабатывает моя способность просыпаться в тот момент, когда минутная стрелка занимает верхнее вертикальное положение. Я улыбаюсь и сильнее прижимаю к себе руку, обнимающую меня.
- Еще рано, - бормочет Максим, и я чувствую, как он целует мой затылок. – Не уходи.
Я поворачиваюсь и любуюсь огромными ярко-зелеными еще полусонными глазами, вытянутыми к вискам. На его губах играет легкая ухмылка, обещающая многое.
- У меня закончился отпуск. Пора выходить на работу, - улыбаюсь я в ответ и целую эти волшебные губы.
- Оно тебе надо? К чему смертникам работа? – хмыкает Максим и прижимает меня к себе.
- Ну, если так рассуждать, то все люди смертники, - философски размышляю я, делая серьезное лицо и стараясь не замечать, как Максим давится смехом. – Ведь все умирают. Но в процессе между появлением на этот свет и окончанием земного пути может много чего произойти.
- Ты уже стихами заговорила, - усмехается Максим и начинает меня щекотать, чтобы я перестала изображать глубокомысленную даму.
- Ну а что? Подамся в поэтессы! – не сдаюсь я, пытаясь сохранить серьезное лицо и встать с кровати. – Тоже вариант.
- Поэзия нынче мало востребована, - хохочет Максим и тянет меня на себя. – Лучше напиши что-нибудь про попаданок. В вашем мире сейчас очень популярная тема.
«Сейчас». Это слово с каждым прожитым днем становится все менее понятным. Иногда трудно ориентироваться, и приходится постоянно уточнять, какой сегодня день. Мой летний отпуск растянулся, в нем перемешались дни, я часто не знаю, что было вчера. Когда подруги напоминают мне о каком-то моем обещании или запланированной встрече, я ссылаюсь на занятость и девичью память. Я стараюсь ничего не обещать и не строить планов.
Наши с Максимом дни тоже перемешались, но чем дольше мы вместе, тем больше сливаются наши календари, и наша сумбурная и запутанная жизнь, где завтра идет раньше, чем позавчера, становится общей, одной на двоих.
Максим не сдается. Он ищет способ остановить нашу разбивку на фрагменты. Я уверена, что такому талантливому физику это обязательно будет по силам. Аемилиус вкладывается деньгами в исследования. Он очень хочет перемещаться между мирами, но его не прельщает идея быть «размазанным». Он еще не подозревает, что Максим никогда не поделится с ним своими разработками. Нельзя давать человеку, не считающемуся с чужими жизнями, возможность порабощать и уничтожать другие миры. Да, Аемилиус будет жестоко обижен и не преминет сообщить об этом Максиму. Но мы предполагаем, что выкрутимся. В любом случае это будет означать, что у Максима получилось!
Но даже если нет… Даже если он не сможет остановить нашу фрагментацию, я все равно останусь самой счастливой женщиной во всех множественных Вселенных вместе взятых. Я люблю свою странную запутанную жизнь, где конец идет впереди начала, а окружающий мир меняется по несколько раз в течение дня… Я люблю ее, потому что проживаю ее с единственным человеком, с которым хотела бы ее провести.
Я, наконец, выскальзываю из его объятий и иду по направлению в ванную. Коридор медленно меняется, превращаясь в мою прихожую.
- Встретимся у меня, - бросаю я через плечо, пока квартира Максима еще не окончательно растворилась. – Я тебя жду.
- Конечно, солнышко, - отзывается Максим. – Я приду.
Это просто ритуал, так как от наших желаний не зависит, в каком мире мы встретимся вновь, и когда это будет: завтра, вчера, через месяц тому назад? Одно я знаю точно: это произойдет здесь, на перекрестке миров.
