— А у тебя есть другие версии? — спросила чертовка.
— У меня есть, — внезапно подала голос Эмили. — Но за ними нам надо съездить в Питер.
13
Все удивлённо уставились на девушку.
— Мой двоюродный дед, Иван Ильич, работает в Эрмитаже, — пояснила Эмили, — однажды он рассказывал отцу о книгах, открывающих возможности. Но тогда я была слишком мала и ничего не запомнила.
— Летим в Петербург? — с надеждой спросил Макар.
Николай на секунду задумался.
— Слабая версия. Но других у нас всё равно нет. Заказывай билеты.
Макар достал ноутбук, полистал открывшиеся страницы и поднял голову.
— На «Сапсане» получится быстрее.
— Хорошо, пусть будет «Сапсан», — согласился Николай. — Возражений нет?
Возражений не было. С билетами повезло, и через несколько часов друзья уже были в Петербурге. Заселились в гостиницу и разошлись по номерам. Макар открыл сайт Эрмитажа и потерял счёт времени, переходя с одной веб-камеры на другую. Лишь услышав стук в дверь, он смог оторваться от экрана.
На пороге стояла Эмили в банном халате с логотипом гостиницы. Её мокрые волосы топорщились в естественном беспорядке.
— Я посижу у тебя немного? — попросила она. — Как-то грустно стало, слишком много воспоминаний…
— Да, конечно, — засуетился Макар, — присаживайся.
Второго стула в номере не было, и Эмили села на кровать. Макар уселся рядом. Он был готов провести так всю ночь, молчать и любоваться безупречно очерченным профилем. Но Эмили повернула голову и у него непроизвольно вырвалось:
— Ты красивая…
Девушка улыбнулась, но тут же нахмурилась.
— Если скажешь, что у меня красивая грудь — снова получишь по морде, — предупредила она.
— Не буду, — согласился Макар.
Эмили придвинулась ближе.
— Что, некрасивая?
Макар страдальчески поморщился.
— Тебе так хочется меня ударить? Ну, бей тогда. Всё равно… Она прекрасна. Я никогда не видел ничего подобного.
— И не увидишь, — сказала Эмили, — если будешь таким рохлей.
Она слегка распахнула халат. Грудь почти обнажилась, прикрытыми оставались только соски.
— Хочешь?
— А можно? — шёпотом спросил Макар.
— Если боишься получить по морде, то нельзя.
Макар осторожно развёл полы халата и ткань соскользнула с плеч Эмили.
14
В Эрмитаж друзья вошли через служебный вход. Иван Ильич о чём-то переговорил с охранником в будке, и тот коротко кивнул — проходите! Николай уже мысленно представил прогулку по роскошным залам Эрмитажа, когда оказался перед невзрачной лестницей, ведущей вниз.
Подземелье под Зимним разочаровало — он ожидал увидеть старинную каменную кладку, поросшую мхом и обагрённую кровью трёх столетий. Но мрачные переходы были скорее похожи на подземный командный бункер — грубые бетонные стены, редкие электрические лампы, километры каких-то труб и проводов. Изнанка дворца, его нижний мир.
На площадке перед развилкой стоял теннисный стол, за ним виднелась дверь в служебные помещения. Это явно не был кабинет учёного, здесь царил суровый минимализм казармы — скамьи без спинок, металлические шкафы, выкрашенные серой краской. Но Иван Ильич захотел говорить с друзьями именно здесь, и это не сулило ничего хорошего.
Сердитый сухонький старичок был явно недоволен внезапным вторжением в его налаженную жизнь, ему хотелось поскорее закончить разговор и выпроводить незваных гостей.
— Катерина! — без предисловий начал он. — Что хотят от меня эти молодые люди?
— Нам нужно узнать всё о Книгах, — ответила Эмили.
— Им не нужно это знать! — сердито возразил Иван Ильич, сделав упор на «им». — Есть вещи, о которых не стоит говорить кому попало.
Эмили обняла старика, прижалась к его плечу.
— Деда! Нам правда это необходимо, мы и в Питер приехали только поэтому. Сегодня это наша главная забота и, боюсь, уже не только наша.
— Забота… — задумчиво протянул старик. — Однажды Забота подобрала кусок глины, слепила человека и попросила Юпитера вдохнуть в него жизнь. Человек ожил, и стихии сошлись в споре — чей он? Он мой, сказала Земля, ибо создан из моей материи. Он мой, сказал Юпитер, ибо я вдохнул в него жизнь. Он мой, сказала Забота, ибо я создала его. В это время мимо проходил Сатурн, он и разрешил спор стихий. Ты, Земля, дала человеку тело — и это тело он вернёт тебе после смерти. Ты, Юпитер, дал ему дух — и после его смерти этот дух вернётся к тебе. Ты, Забота, создала человека — тебе и владеть им всю его жизнь…
Старик прикрыл глаза, прислушиваясь к какому-то внутреннему монологу.
— Хайдеггер, — узнал притчу Макар, — но он, кажется, ссылался на Гёте.
— А Гёте на Гердера, — продолжила Эмили.
— А Гердер на Гигина, — закончила Кузя.
Иван Ильич впервые посмотрел на друзей с интересом.
— А знаешь, Катерина, эти молодые люди, пожалуй, не совсем безнадёжны.
Эмили обиженно надула губы.
— Конечно! Я бы ни за что не привела сюда любопытных бездельников. Нам действительно очень нужна эта информация.
— Хорошо, — смягчился Иван Ильич, — расскажу вам одну старую легенду. Но за достоверность не ручаюсь.
15
Чертовка ждала друзей в номере гостиницы, изнывая от нетерпения. Едва они вошли, набросилась на них с расспросами.
— Ну как? Удалось что-то узнать?
— Информацией нас загрузили, — ответил Макар, — но в голове она ещё не уложилась. Надо подумать.
Чертовка погрозила ему кривым пальцем.
— Ты не юли! Задача у нас очень конкретная — найти убийцу мандаринов. Получилось?
— Херасе, конкретная, — проворчал Макар, — найти того, не знаю кого.
— Да что здесь непонятного?! — возмутилась Бестия. — Всё ведь лежит на поверхности. Агента Элизиума убили, когда он пытался передать экстренное сообщение. Значит, для кого-то оно представляло угрозу. Но её оперативно пресекли, сообщение оборвали на полуслове. Если мы узнаем, что хотел передать агент, мы найдём убийцу мандаринов.
— Если! — передразнил Макар. — Но как раз этого мы и не знаем!
— Ладно, — чертовка успокоилась так же быстро, как завелась, — тогда давайте по порядку. Что вам рассказал Иван Ильич?
— Если твоими словами, — начал Николай, — тогда примерно так. Представь — мальчик-лузер в агрессивной подростковой среде. Мальчишки его задирают, девочки игнорируют. У него прыщи, лишний вес, заметное косноязычие. Плюс вещи, донашиваемые за старшим братом и прочие атрибуты бедности. Периодически его посещают грёзы, которые Фройд назвал «фантазией двух семей». Мечты, что его родители на самом деле чужие люди, которым он был подкинут в младенчестве. А в действительности он принц, рождённый в богатой и влиятельной семье. И вдруг оказывается, что он и вправду принадлежит к богатому и знатному роду; у него красивое чистое лицо, спортивная фигура, бойкая речь. Сверстники уважают его, девушки бегают за ним, взрослые пророчат ему большое будущее. Что ещё может пожелать мальчик-теперь-уже-мажор? Стать вратарём известного футбольного клуба. Петь в рок-группе, собирающей толпы юных поклонниц. Поблистать на радио в качестве популярного ведущего. Выпустить ряд научных трудов — не естественно-научных, конечно, но и не совсем гуманитарных — по экономике и социологии. Что ещё? Может быть, стать президентом своей страны — не избавившись до конца от повадок и лексикона дворовой шпаны.
— Кажется, я знаю такого президента, — сказала чертовка.
Николай кивнул.
— Все знают. Вопрос в том, чего этот обиженный мальчик захочет, наигравшись в своё президентство. Власти над всей планетой? А представляете, что он может натворить со своим уровнем понимания мировых проблем?
— Я всё-таки не понимаю, — вмешалась Эмили, — если мальчик родился и вырос в бедной семье, как вдруг оказалось, что он родился в другой, влиятельной семье? Это же временной парадокс.
— Ты не поймёшь, — ответила чертовка. — Если дикарь знает лишь рациональные числа, бесполезно рассказывать ему про корень из минус единицы. На пальцах это не объяснишь, а в жизни он ни с чем подобным не сталкивался. Вы для нас такие же дикари — знакомы лишь с идеей рационального времени, но о мнимом времени и понятия не имеете.
— А ты всё же попробуй объяснить, — попросила Эмили.
Чертовка нахмурила мохнатый лоб, изображая работу мысли.
— Ладно, постараюсь упростить до двумерной модели. В рациональном времени настоящее, твоё здесь-и-сейчас, будет точкой на этой плоскости. Прошлое — сплошной линией, соединяющей точку рождения с твоим настоящим. Будущее — садом расходящихся пунктирных тропок. А в мнимом времени настоящее — это узел, из которого расходятся линии будущего и в который сходятся линии прошлого. Так понятнее?
— Нет, — ответила Эмили. — Это же абсурд.
Бестия удовлетворённо хмыкнула.
— Я ведь говорила, что вам этого не понять. Тут нужен вероятностный подход; вы и к материи едва начали его применять, а ко времени даже не приступали.
Все замолчали, возразить чертовке никто не мог. Внезапно Кузя звонко хлопнула себя ладонями по бедрам.
— Какая же я дура! Бестия была права, когда сказала, что сообщение оборвали на полуслове! «Палим» — это палимпсест! Агент хотел написать «палимпсест», просто не успел!
16
Все молча смотрели на Кузю, ожидая продолжения.
— Это же так просто! — сказала она. — Чертовка права, наше мышление действительно зашорено. Что первым приходит на ум, когда мы говорим о старинной книге? Инкунабула, печатное издание на пожелтевшей от времени бумаге. То есть текст, защищённый от перезаписи. Read-only. Но если Книга древней, чем мы думаем, то она, скорее всего, написана на пергаменте. А историю на пергаменте можно подтереть, исправить и в итоге получить совсем иной текст — палимпсест.
— Ангелы-архангелы! — выругалась чертовка. — Книга, которую можно править — это же…
— Интерактив, — подсказал Макар.
— Сам ты интерактив! — огрызнулась чертовка. — Это Книга судеб!
Николай побледнел.
— Она что, действительно существует? Это не миф?
— Так говорят, — пожала плечами чертовка.
— В Академии ходили слухи, что Книга судеб написана кровью на человеческой коже, — сказал Николай. — Если это правда, то кто-то прямо сейчас вскрывает вены юной девственнице, чтобы переписать свою судьбу.
— Поповские сказки! — отмахнулась чертовка. — Но Кузя права, единственная версия, которая всё объясняет — это палимпсест.
Макар недоверчиво покачал головой.
— Вы серьёзно?! Считаете, что в двадцать первом веке кому-то может прийти в голову идея скрести древний пергамент?
— У тебя есть другая версия? — спросила Кузя.
Несколько секунд Макар молчал, собираясь с мыслями.
— Я считаю, что Книга судеб не могла появиться ниоткуда, сама по себе, — сказал он наконец. — Если она действительно существует, у неё должен быть автор. Некое существо… Или даже не существо, а некая экзистенция. Автор ведёт свой проект, апдейтит, фиксит баги. И периодически переносит его на новый носитель. Когда-то это были наскальные рисунки, потом глиняные таблички, папирус. Носители, защищённые от перезаписи; «что написано пером — не вырубишь топором». Но, начиная с четвёртого века, пергамент уверенно вытеснил все прочие носители — и в какой-то момент фальсификация истории достигла критического уровня. Автору пришлось импортировать свой проект на бумагу, вновь защитив его от перезаписи. После этого долгое время никто не мог переписать свою судьбу, стерев все природные и социальные ограничения.
— А сейчас?.. — спросила Кузя.
— А сейчас, видимо, это файл. И, судя по всему, какой-то читер уже нашёл его и активно правит.
17
Николай подумал, что Макар, скорее всего, прав. Но если это так, придётся признать, что перевод Книги судеб в цифру был не самой лучшей идеей. Подтирать пергамент — работа нудная и кропотливая; семь раз отмеришь, прежде чем взяться. А цифру править легко — «как два байта переслать». Неудивительно, что фальсификация истории сегодня уже зашкаливает.
— И где нам искать эту Книгу? — спросила Кузя.
Макар пожал плечами.
— Могу предложить два варианта. Или в низком даркнете или в высоком облаке.
— Не выпендривайся! — осадил его Николай и пояснил друзьям. — Это у нашего хакера любимая фишка. Недавно он мне втирал, что винда — богоугодная ось, ибо у неё на рабочем столе иконки. А линукс — бесовская, ибо там работают демоны.
— Даймоны, — поправила Кузя.
— Думаешь, для него есть разница? Это же ЕГЭ-поколение; дети, воспитанные гаджетами.
— Поколение, которое шарит в высоких технологиях, — вступилась за друга Эмили, — в отличие от вас.
Чертовка презрительно фыркнула.
— Сколько бы вы ни шарили в своём даркнете, Книгу вам не найти. Вы просто не знаете, как к этому подступиться.
— А ты, можно подумать, знаешь, — огрызнулся Макар.
— Знаю, — кивнула чертовка. — Это же элементарно.
— Так поделись.
— Главное мы уже выяснили — кто тот читер, который сейчас правит файл. Осталось взять его за жабры и вытряхнуть из него всю инфу.
— Президента?! — Николай не поверил своим ушам. — За жабры? Да охрана нас в капусту покрошит на самом дальнем подходе!
Чертовка развела руками.
— А по-другому не получится. Хотя вы можете попробовать, у вас ведь теперь в команде два кибер-гения. Но потом всё равно придётся вернуться к моему варианту.
— Мы попробуем, — пообещала Кузя. — Придумала тоже — выкрасть президента! Это попахивает третьей мировой!
— Оставлять в его руках Книгу судеб — вот что попахивает третьей мировой, — возразила чертовка.
18
На следующий день команда переехала в Сестрорецк. В тихом курортном городке можно было заняться инет-серфингом, не отвлекаясь на соблазны мегаполиса. Николай снял трёхкомнатную квартиру на окраине и договорился о подключении широкополосного интернета.
— Вечером можем начинать! — сообщил он друзьям.
Макар отвёл его в сторону.
— Я не хочу, чтобы Эмили участвовала в этом проекте.
— Почему? — спросил Николай.
— Ты же помнишь, с чего всё началось. Никто не искал Азарова, не следил за ним в реальном времени. Никто не хотел его убивать. Это Книга решила, что он должен исчезнуть — как только он стал представлять угрозу для нашего читера. И я не хочу, чтобы то же случилось с Эмили.
— Я всё понимаю, — сказал Николай, — но согласись, принять план Бестии и лететь в Аргентину — это гарантированное самоубийство. Там даже вмешательства судьбы не потребуется, президентская охрана отработает строго по протоколу.
Макар огляделся и понизил голос.
— Я же не предлагаю всё бросить. Я займусь читером, а Эмили поручим что-то другое.
— Что другое?! Вышивать крестиком?! Варить борщи и стирать носки гениального хакера?! Ты это хотел мне предложить?!
Разъярённая Эмили вылетела из глубины коридора и набросилась на Макара; её щёки раскраснелись, голос звенел от гнева.
— Ты всё не так поняла! — попытался оправдаться тот.
— Заткнись! — заорала на него Эмили. — Всё я поняла! Спасать мир — мужская забота; а бабье дело — раздвигать ноги!
— Да нет же, всё не так! — Макар тоже перешёл на крик. — Я только хотел сказать, что надо не просто найти слабое место читера, надо сделать это анонимно. Стоит неосторожно приблизиться — и охраняющая его сила нажмёт на «кнопку мандарина».
Эмили скривила губы в язвительной усмешке.
— А дура-баба не умеет шифроваться и завалит всю операцию?!
Макар устало вздохнул.
— Всё ты умеешь. Но ты безбашенная, сама ведь знаешь.
И тут же поспешил добавить:
— В хорошем смысле.
— Пошёл ты! — Эмили развернулась и зашагала к выходу.
— У меня есть, — внезапно подала голос Эмили. — Но за ними нам надо съездить в Питер.
13
Все удивлённо уставились на девушку.
— Мой двоюродный дед, Иван Ильич, работает в Эрмитаже, — пояснила Эмили, — однажды он рассказывал отцу о книгах, открывающих возможности. Но тогда я была слишком мала и ничего не запомнила.
— Летим в Петербург? — с надеждой спросил Макар.
Николай на секунду задумался.
— Слабая версия. Но других у нас всё равно нет. Заказывай билеты.
Макар достал ноутбук, полистал открывшиеся страницы и поднял голову.
— На «Сапсане» получится быстрее.
— Хорошо, пусть будет «Сапсан», — согласился Николай. — Возражений нет?
Возражений не было. С билетами повезло, и через несколько часов друзья уже были в Петербурге. Заселились в гостиницу и разошлись по номерам. Макар открыл сайт Эрмитажа и потерял счёт времени, переходя с одной веб-камеры на другую. Лишь услышав стук в дверь, он смог оторваться от экрана.
На пороге стояла Эмили в банном халате с логотипом гостиницы. Её мокрые волосы топорщились в естественном беспорядке.
— Я посижу у тебя немного? — попросила она. — Как-то грустно стало, слишком много воспоминаний…
— Да, конечно, — засуетился Макар, — присаживайся.
Второго стула в номере не было, и Эмили села на кровать. Макар уселся рядом. Он был готов провести так всю ночь, молчать и любоваться безупречно очерченным профилем. Но Эмили повернула голову и у него непроизвольно вырвалось:
— Ты красивая…
Девушка улыбнулась, но тут же нахмурилась.
— Если скажешь, что у меня красивая грудь — снова получишь по морде, — предупредила она.
— Не буду, — согласился Макар.
Эмили придвинулась ближе.
— Что, некрасивая?
Макар страдальчески поморщился.
— Тебе так хочется меня ударить? Ну, бей тогда. Всё равно… Она прекрасна. Я никогда не видел ничего подобного.
— И не увидишь, — сказала Эмили, — если будешь таким рохлей.
Она слегка распахнула халат. Грудь почти обнажилась, прикрытыми оставались только соски.
— Хочешь?
— А можно? — шёпотом спросил Макар.
— Если боишься получить по морде, то нельзя.
Макар осторожно развёл полы халата и ткань соскользнула с плеч Эмили.
14
В Эрмитаж друзья вошли через служебный вход. Иван Ильич о чём-то переговорил с охранником в будке, и тот коротко кивнул — проходите! Николай уже мысленно представил прогулку по роскошным залам Эрмитажа, когда оказался перед невзрачной лестницей, ведущей вниз.
Подземелье под Зимним разочаровало — он ожидал увидеть старинную каменную кладку, поросшую мхом и обагрённую кровью трёх столетий. Но мрачные переходы были скорее похожи на подземный командный бункер — грубые бетонные стены, редкие электрические лампы, километры каких-то труб и проводов. Изнанка дворца, его нижний мир.
На площадке перед развилкой стоял теннисный стол, за ним виднелась дверь в служебные помещения. Это явно не был кабинет учёного, здесь царил суровый минимализм казармы — скамьи без спинок, металлические шкафы, выкрашенные серой краской. Но Иван Ильич захотел говорить с друзьями именно здесь, и это не сулило ничего хорошего.
Сердитый сухонький старичок был явно недоволен внезапным вторжением в его налаженную жизнь, ему хотелось поскорее закончить разговор и выпроводить незваных гостей.
— Катерина! — без предисловий начал он. — Что хотят от меня эти молодые люди?
— Нам нужно узнать всё о Книгах, — ответила Эмили.
— Им не нужно это знать! — сердито возразил Иван Ильич, сделав упор на «им». — Есть вещи, о которых не стоит говорить кому попало.
Эмили обняла старика, прижалась к его плечу.
— Деда! Нам правда это необходимо, мы и в Питер приехали только поэтому. Сегодня это наша главная забота и, боюсь, уже не только наша.
— Забота… — задумчиво протянул старик. — Однажды Забота подобрала кусок глины, слепила человека и попросила Юпитера вдохнуть в него жизнь. Человек ожил, и стихии сошлись в споре — чей он? Он мой, сказала Земля, ибо создан из моей материи. Он мой, сказал Юпитер, ибо я вдохнул в него жизнь. Он мой, сказала Забота, ибо я создала его. В это время мимо проходил Сатурн, он и разрешил спор стихий. Ты, Земля, дала человеку тело — и это тело он вернёт тебе после смерти. Ты, Юпитер, дал ему дух — и после его смерти этот дух вернётся к тебе. Ты, Забота, создала человека — тебе и владеть им всю его жизнь…
Старик прикрыл глаза, прислушиваясь к какому-то внутреннему монологу.
— Хайдеггер, — узнал притчу Макар, — но он, кажется, ссылался на Гёте.
— А Гёте на Гердера, — продолжила Эмили.
— А Гердер на Гигина, — закончила Кузя.
Иван Ильич впервые посмотрел на друзей с интересом.
— А знаешь, Катерина, эти молодые люди, пожалуй, не совсем безнадёжны.
Эмили обиженно надула губы.
— Конечно! Я бы ни за что не привела сюда любопытных бездельников. Нам действительно очень нужна эта информация.
— Хорошо, — смягчился Иван Ильич, — расскажу вам одну старую легенду. Но за достоверность не ручаюсь.
15
Чертовка ждала друзей в номере гостиницы, изнывая от нетерпения. Едва они вошли, набросилась на них с расспросами.
— Ну как? Удалось что-то узнать?
— Информацией нас загрузили, — ответил Макар, — но в голове она ещё не уложилась. Надо подумать.
Чертовка погрозила ему кривым пальцем.
— Ты не юли! Задача у нас очень конкретная — найти убийцу мандаринов. Получилось?
— Херасе, конкретная, — проворчал Макар, — найти того, не знаю кого.
— Да что здесь непонятного?! — возмутилась Бестия. — Всё ведь лежит на поверхности. Агента Элизиума убили, когда он пытался передать экстренное сообщение. Значит, для кого-то оно представляло угрозу. Но её оперативно пресекли, сообщение оборвали на полуслове. Если мы узнаем, что хотел передать агент, мы найдём убийцу мандаринов.
— Если! — передразнил Макар. — Но как раз этого мы и не знаем!
— Ладно, — чертовка успокоилась так же быстро, как завелась, — тогда давайте по порядку. Что вам рассказал Иван Ильич?
— Если твоими словами, — начал Николай, — тогда примерно так. Представь — мальчик-лузер в агрессивной подростковой среде. Мальчишки его задирают, девочки игнорируют. У него прыщи, лишний вес, заметное косноязычие. Плюс вещи, донашиваемые за старшим братом и прочие атрибуты бедности. Периодически его посещают грёзы, которые Фройд назвал «фантазией двух семей». Мечты, что его родители на самом деле чужие люди, которым он был подкинут в младенчестве. А в действительности он принц, рождённый в богатой и влиятельной семье. И вдруг оказывается, что он и вправду принадлежит к богатому и знатному роду; у него красивое чистое лицо, спортивная фигура, бойкая речь. Сверстники уважают его, девушки бегают за ним, взрослые пророчат ему большое будущее. Что ещё может пожелать мальчик-теперь-уже-мажор? Стать вратарём известного футбольного клуба. Петь в рок-группе, собирающей толпы юных поклонниц. Поблистать на радио в качестве популярного ведущего. Выпустить ряд научных трудов — не естественно-научных, конечно, но и не совсем гуманитарных — по экономике и социологии. Что ещё? Может быть, стать президентом своей страны — не избавившись до конца от повадок и лексикона дворовой шпаны.
— Кажется, я знаю такого президента, — сказала чертовка.
Николай кивнул.
— Все знают. Вопрос в том, чего этот обиженный мальчик захочет, наигравшись в своё президентство. Власти над всей планетой? А представляете, что он может натворить со своим уровнем понимания мировых проблем?
— Я всё-таки не понимаю, — вмешалась Эмили, — если мальчик родился и вырос в бедной семье, как вдруг оказалось, что он родился в другой, влиятельной семье? Это же временной парадокс.
— Ты не поймёшь, — ответила чертовка. — Если дикарь знает лишь рациональные числа, бесполезно рассказывать ему про корень из минус единицы. На пальцах это не объяснишь, а в жизни он ни с чем подобным не сталкивался. Вы для нас такие же дикари — знакомы лишь с идеей рационального времени, но о мнимом времени и понятия не имеете.
— А ты всё же попробуй объяснить, — попросила Эмили.
Чертовка нахмурила мохнатый лоб, изображая работу мысли.
— Ладно, постараюсь упростить до двумерной модели. В рациональном времени настоящее, твоё здесь-и-сейчас, будет точкой на этой плоскости. Прошлое — сплошной линией, соединяющей точку рождения с твоим настоящим. Будущее — садом расходящихся пунктирных тропок. А в мнимом времени настоящее — это узел, из которого расходятся линии будущего и в который сходятся линии прошлого. Так понятнее?
— Нет, — ответила Эмили. — Это же абсурд.
Бестия удовлетворённо хмыкнула.
— Я ведь говорила, что вам этого не понять. Тут нужен вероятностный подход; вы и к материи едва начали его применять, а ко времени даже не приступали.
Все замолчали, возразить чертовке никто не мог. Внезапно Кузя звонко хлопнула себя ладонями по бедрам.
— Какая же я дура! Бестия была права, когда сказала, что сообщение оборвали на полуслове! «Палим» — это палимпсест! Агент хотел написать «палимпсест», просто не успел!
16
Все молча смотрели на Кузю, ожидая продолжения.
— Это же так просто! — сказала она. — Чертовка права, наше мышление действительно зашорено. Что первым приходит на ум, когда мы говорим о старинной книге? Инкунабула, печатное издание на пожелтевшей от времени бумаге. То есть текст, защищённый от перезаписи. Read-only. Но если Книга древней, чем мы думаем, то она, скорее всего, написана на пергаменте. А историю на пергаменте можно подтереть, исправить и в итоге получить совсем иной текст — палимпсест.
— Ангелы-архангелы! — выругалась чертовка. — Книга, которую можно править — это же…
— Интерактив, — подсказал Макар.
— Сам ты интерактив! — огрызнулась чертовка. — Это Книга судеб!
Николай побледнел.
— Она что, действительно существует? Это не миф?
— Так говорят, — пожала плечами чертовка.
— В Академии ходили слухи, что Книга судеб написана кровью на человеческой коже, — сказал Николай. — Если это правда, то кто-то прямо сейчас вскрывает вены юной девственнице, чтобы переписать свою судьбу.
— Поповские сказки! — отмахнулась чертовка. — Но Кузя права, единственная версия, которая всё объясняет — это палимпсест.
Макар недоверчиво покачал головой.
— Вы серьёзно?! Считаете, что в двадцать первом веке кому-то может прийти в голову идея скрести древний пергамент?
— У тебя есть другая версия? — спросила Кузя.
Несколько секунд Макар молчал, собираясь с мыслями.
— Я считаю, что Книга судеб не могла появиться ниоткуда, сама по себе, — сказал он наконец. — Если она действительно существует, у неё должен быть автор. Некое существо… Или даже не существо, а некая экзистенция. Автор ведёт свой проект, апдейтит, фиксит баги. И периодически переносит его на новый носитель. Когда-то это были наскальные рисунки, потом глиняные таблички, папирус. Носители, защищённые от перезаписи; «что написано пером — не вырубишь топором». Но, начиная с четвёртого века, пергамент уверенно вытеснил все прочие носители — и в какой-то момент фальсификация истории достигла критического уровня. Автору пришлось импортировать свой проект на бумагу, вновь защитив его от перезаписи. После этого долгое время никто не мог переписать свою судьбу, стерев все природные и социальные ограничения.
— А сейчас?.. — спросила Кузя.
— А сейчас, видимо, это файл. И, судя по всему, какой-то читер уже нашёл его и активно правит.
17
Николай подумал, что Макар, скорее всего, прав. Но если это так, придётся признать, что перевод Книги судеб в цифру был не самой лучшей идеей. Подтирать пергамент — работа нудная и кропотливая; семь раз отмеришь, прежде чем взяться. А цифру править легко — «как два байта переслать». Неудивительно, что фальсификация истории сегодня уже зашкаливает.
— И где нам искать эту Книгу? — спросила Кузя.
Макар пожал плечами.
— Могу предложить два варианта. Или в низком даркнете или в высоком облаке.
— Не выпендривайся! — осадил его Николай и пояснил друзьям. — Это у нашего хакера любимая фишка. Недавно он мне втирал, что винда — богоугодная ось, ибо у неё на рабочем столе иконки. А линукс — бесовская, ибо там работают демоны.
— Даймоны, — поправила Кузя.
— Думаешь, для него есть разница? Это же ЕГЭ-поколение; дети, воспитанные гаджетами.
— Поколение, которое шарит в высоких технологиях, — вступилась за друга Эмили, — в отличие от вас.
Чертовка презрительно фыркнула.
— Сколько бы вы ни шарили в своём даркнете, Книгу вам не найти. Вы просто не знаете, как к этому подступиться.
— А ты, можно подумать, знаешь, — огрызнулся Макар.
— Знаю, — кивнула чертовка. — Это же элементарно.
— Так поделись.
— Главное мы уже выяснили — кто тот читер, который сейчас правит файл. Осталось взять его за жабры и вытряхнуть из него всю инфу.
— Президента?! — Николай не поверил своим ушам. — За жабры? Да охрана нас в капусту покрошит на самом дальнем подходе!
Чертовка развела руками.
— А по-другому не получится. Хотя вы можете попробовать, у вас ведь теперь в команде два кибер-гения. Но потом всё равно придётся вернуться к моему варианту.
— Мы попробуем, — пообещала Кузя. — Придумала тоже — выкрасть президента! Это попахивает третьей мировой!
— Оставлять в его руках Книгу судеб — вот что попахивает третьей мировой, — возразила чертовка.
18
На следующий день команда переехала в Сестрорецк. В тихом курортном городке можно было заняться инет-серфингом, не отвлекаясь на соблазны мегаполиса. Николай снял трёхкомнатную квартиру на окраине и договорился о подключении широкополосного интернета.
— Вечером можем начинать! — сообщил он друзьям.
Макар отвёл его в сторону.
— Я не хочу, чтобы Эмили участвовала в этом проекте.
— Почему? — спросил Николай.
— Ты же помнишь, с чего всё началось. Никто не искал Азарова, не следил за ним в реальном времени. Никто не хотел его убивать. Это Книга решила, что он должен исчезнуть — как только он стал представлять угрозу для нашего читера. И я не хочу, чтобы то же случилось с Эмили.
— Я всё понимаю, — сказал Николай, — но согласись, принять план Бестии и лететь в Аргентину — это гарантированное самоубийство. Там даже вмешательства судьбы не потребуется, президентская охрана отработает строго по протоколу.
Макар огляделся и понизил голос.
— Я же не предлагаю всё бросить. Я займусь читером, а Эмили поручим что-то другое.
— Что другое?! Вышивать крестиком?! Варить борщи и стирать носки гениального хакера?! Ты это хотел мне предложить?!
Разъярённая Эмили вылетела из глубины коридора и набросилась на Макара; её щёки раскраснелись, голос звенел от гнева.
— Ты всё не так поняла! — попытался оправдаться тот.
— Заткнись! — заорала на него Эмили. — Всё я поняла! Спасать мир — мужская забота; а бабье дело — раздвигать ноги!
— Да нет же, всё не так! — Макар тоже перешёл на крик. — Я только хотел сказать, что надо не просто найти слабое место читера, надо сделать это анонимно. Стоит неосторожно приблизиться — и охраняющая его сила нажмёт на «кнопку мандарина».
Эмили скривила губы в язвительной усмешке.
— А дура-баба не умеет шифроваться и завалит всю операцию?!
Макар устало вздохнул.
— Всё ты умеешь. Но ты безбашенная, сама ведь знаешь.
И тут же поспешил добавить:
— В хорошем смысле.
— Пошёл ты! — Эмили развернулась и зашагала к выходу.
