А может, дело было не во вкусе вина, а в том, что к ней начинало потихоньку возвращаться ощущение радости жизни. Конечно, боль утраты была еще слишком сильна, но… Не умирать же ей теперь, в самом деле!
– Итак, Ипполит Вадимович, когда вы собираетесь делать мне официальное предложение? – спросила она, посмотрев на него с лукавством.
– Когда? Да, пожалуй, прямо сейчас. Ваша матушка будет потрясена, но, я думаю, отказа не последует?
– О, даже не сомневайтесь, что вам ответят согласием! – с сарказмом воскликнула Женни. – Маменьке будет все равно, что она вас не знает, главное – избежать позора и утереть нос завистникам.
– А свадебные расходы я ей оплачу, – сказал Турновский, вставая. – Ну что ж, мадемуазель, идемте?
– Как? Прямо так, вместе? А впрочем, к черту приличия и условности! – махнула рукой Женни.
Неделю спустя Женни обвенчалась с Ипполитом Вадимовичем и стала графиней Турновской. Венчание проходило в большом Успенском соборе, в присутствии полусотни гостей и толпы зевак. Раиса Андреевна прямо раздувалась от гордости. Еще бы! Ведь все ее недоброжелатели были посрамлены. Ее дочь Евгения не просто нашла замену сбежавшему жениху, но составила завидную партию. Мало кто из знакомых мадам Алфимовой мог похвастаться титулованным зятем, а вот она теперь может. И как неожиданно все случилось, просто волшебство! Воистину, жизнь – непредсказуемая штука, никогда не знаешь, где найдешь, а где потеряешь.
После банкета в ресторане новобрачные отправились в гостиницу. А на другое утро поезд мчал Евгению в чужие края. Прощай, надоевшая провинция, прощайте, несносные родственники! Приникнув к окну с голубыми шелковыми занавесками, Женни всматривалась в проплававшие мимо знакомые пейзажи, не чувствуя ни малейшего сожаления при мысли, что теперь увидит их нескоро. Потом пейзажи сделались незнакомыми, и Женни отвернулась от окна. Ее взгляд скользнул по роскошно отделанному купе, и она рассмеялась довольным, беззаботным смехом. Милосердный боже, неужели теперь это будет «ее жизнь»?! Путешествия в вагонах первого класса, богато обставленные апартаменты, сверкающие витрины столичных магазинов, свобода, которую никто не ограничивает? И все это – задаром, без каких-то заслуг и усилий с ее стороны. Она всего лишь оказалась в нужное время в нужном месте. Везение? А почему бы и нет, собственно! Другим же везет, так почему же и ей не должно хоть однажды серьезно повезти? Не все получают то, что заслужили, увы, далеко не все! Кому-то достаются одни синяки и шишки, а кому-то – всевозможные радости и удовольствия. До сих пор Женни была в числе первых, но вот судьба сжалилась над ней.
– Как вы преобразились, – игриво промолвил Турновский. – Я вас просто не узнаю, ma chere… Вы не будете возражать, если я стану называть вас «ma chere» и «Женни», без всяких церемоний?
– Отчего же? Не вижу причин возражать, – с улыбкой ответила Женни. – Хоть у нас и фиктивный брак, но посторонним это знать незачем.
– Абсолютно незачем, – согласился Турновский. – Напротив, мы должны делать вид, будто поженились по страстной любви. А потом, как это часто бывает с теми, кто скоропалительно женится по любви, наши пылкие чувства угаснут, и выяснится, что мы совершенно чужие друг другу.
Женни иронично прищурилась.
– Я смотрю, Ипполит, вы большой знаток мужской и женской натуры!
– Полагаю, что да, – ответил он с долей самоуверенности. – А еще я большой любитель флирта и любовных интрижек. Поэтому никто не удивится, узнав, что наши отношения «разладились». Все будет выглядеть естественно, и наш развод никого не шокирует. Впрочем, – прибавил он с циничной усмешкой, – с каждым годом число разводов в дворянских кругах все множится, и они становятся привычным явлением.
«А что же Вася? – подумала Женни. – Обвенчался ли он уже с той женщиной? И почему он написал, что полюбил женщину, а не девушку? Она что, вдова или разведенная? А может, вообще несвободна?!»
На нее нахлынула боль, а затем она ощутила прилив жгучей досады. В самом деле, ну сколько же можно! Пора перестать постоянно думать о неверном женихе и его новой пассии. Жизнь Васи Пушкевича больше не касается ее, он остался в прошлом – пусть пока недалеком, но невозвратимом. И нужно не переживать о прошлом, а жить настоящим. Тем более что оно, это настоящее, определенно имеет кучу привлекательных сторон. Возможно, найденный листок клевера с четырьмя лепестками и впрямь оказался на удачу, хорошо она все-таки сделала, что не уничтожила его сгоряча.
– О чем вы задумались? – спросил Ипполит. – Вспоминаете неверного жениха? М-да… А представьте, если бы вы сейчас были не здесь, в этом поезде, а дома!
– Мне даже подумать об этом страшно, – с содроганием призналась Женни. – Это… это был бы просто кошмар!
– Стало быть, не все так плохо, а? – в синих глазах Ипполита появились дразнящие огоньки. – Выше нос, ma chere! Скоро все пройдет, вот увидите. Как только вы окажетесь в Петербурге, ваше горе начнет стремительно таять, и через месяц от него не останется даже следа.
Женни бросила на него признательный взгляд.
– Спасибо, Ипполит. Надеюсь, ваше пророчество оправдается.
– Оправдается, даже не сомневайтесь! – Он открыл дорожный несессер и достал из него новенькую колоду карт. – Давайте во что-нибудь сыграем, чтобы скоротать время. Даже если вы не любительница азартных игр, это все-таки лучше, чем тосковать о мужчине, который совершенно того не заслуживает.
– Вы правы, – Женни улыбнулась ему теплой, открытой улыбкой. И не в силах сдерживать эмоции, горячо воскликнула: – Ах, какое все-таки счастье, что вы именно сейчас приехали в Смоленск!
Ипполит посмотрел на нее лукаво сощуренными глазами.
– Счастье? Ну что же, ma chere, вот вы и начинаете выздоравливать. И это просто чудесно. А теперь забудем о постороннем и сосредоточимся на игре, – он начал раздавать карты.
Поезд прогрохотал по длинному мосту через реку, и у Женни возникло ощущение, что ее прошлая жизнь окончательно и бесповоротно отделилась от нынешней. Скромная провинциальная барышня Алфимова осталась на том берегу. А на этом находилась совсем другая женщина. Какая – Женни и сама пока что не знала. Она только чувствовала, что становится другой, и сознание этого факта окрыляло.
Турновские остановились в гостинице «Европа» на Михайловской улице, в самом центре Петербурга. Они заняли номер из трех просторных комнат: две спальни и соединявшая их гостиная. Роскошь апартаментов и гостиницы казалась Женни волшебной. Не верилось, что она может жить в таком месте, спать на огромной кровати орехового дерева с высоким резным изголовьем, ступать по дорогущим коврам, любоваться из окна оживленным Невским проспектом.
Погода стояла хорошая, и Женни каждое утро каталась в открытых экипажах, а вечером гуляла пешком, благо от гостиницы было рукой подать и до Дворцовой набережной, и до Фонтанки с Мойкой. А еще муж выделил ей солидную сумму на обновление гардероба, и Женни могла не только глазеть на витрины дорогих магазинов, но и делать покупки. Услужливое внимание продавцов льстило ее самолюбию бывшей небогатой провинциалки, привыкшей считать рубли и отказывать себе в покупках приятных дамских мелочей. Поначалу Женни терялась от этой услужливости, потом чуть привыкла и научилась получать удовольствие от посещения шикарных магазинов.
Еще большее удовольствие доставляли визиты к модистке. Конечно, Женни и раньше часто посещала модисток – как же без этого? Но разница заключилась в том, что теперь она не была стеснена в деньгах, а значит, могла выбирать любые фасоны и ткани, заботясь лишь о том, чтобы получилось «прелестно», а не «прелестно и при этом недорого». Все это было необычно, ново, чудесно и доставляло несказанную радость. Порой за приятными хлопотами Женни за целый день не вспоминала изменника-Васю. И это тоже несказанно радовало! Женни не любила упиваться страданьями, а всегда старалась прилагать усилия, чтобы поскорее забыть о плохом.
Визитов молодожены почти не делали, лишь съездили к дальней родне Ипполита да к нескольким семейным знакомым. Родителей же у Ипполита не было: отец погиб на Крымской войне, а мать умерла несколько лет назад.
Пока Женни осваивалась в столице, ее муж потихоньку улаживал дела с наследством. По окончании всех хлопот он собирался поехать в свое имение. Оно находилось в сорока верстах от Петербурга, под Гатчиной, и носило название Сосновка.
– Очень романтичное место, я уверен, что вам там понравится, – сказал Ипполит жене. – К тому же в Петербурге нам пока негде жить. Бабушкин дом на Фонтанке неплох, но его нужно заново отделывать. Старушка вела замкнутую жизнь, ненавидела перемены и, вдобавок, была жутко скупа, поэтому обстановка не обновлялась уже двадцать лет.
– А вы сами раньше где жили? – полюбопытствовала Женни.
– Где? Да большей частью в казармах своего полка. Я ведь только полгода назад вышел в отставку, когда узнал о наследстве. Конечно, у нас с матушкой тоже был особняк. Но после смерти родительницы мне пришлось продать его за долги. – Ипполит немного помолчал, а затем с усмешкой пояснил: – Видите ли, ma chere… В юные годы я был изрядным повесой и кутилой. Сорил деньгами направо и налево, не сообразуясь с доходами. А поскольку покойница-маменька тоже была транжиркой, наше состояние таяло, как лед на углях. Ну и дошло, сперва до продажи родового имения, потом – особняка. Недавно, как вы сами знаете, я продал смоленское имение, которое, впрочем, почти не приносило дохода. Так что в настоящий момент из всей былой роскоши у меня осталась только Сосновка. Правда, – прибавил он с довольной улыбкой, – теперь я снова стал обладателем крупного состояния, так что горевать не о чем.
– Но теперь вы наверняка будете осторожней в расходах?
Ипполит поморщился.
– Придется осторожничать! Научен горьким опытом, знаю, каково жить без денег. Но до мелочной экономии, конечно, не опущусь. Да и незачем, раз доходы позволяют жить на широкую ногу.
Женни незаметно вздохнула. Вот, есть же на свете счастливцы, которым всегда везет! Растранжирил одно состояние – на, получи другое. А Алфимовым никогда не везло. Поэтому маменька и озлобилась, превратилась в несносную истеричку. Покойный папенька был человеком хорошим и добрым, но жутко непрактичным. После отмены крепостного права он так и не сумел перестроить имение на новый лад, чтобы оно приносило прежние доходы. И карьеру не сделал, и взятки брать не умел. Маменьке, с ее самолюбием и желанием первенствовать в обществе, было тяжело с таким мужем. Женни до сих пор с содроганием вспоминала бурные семейные скандалы, без которых в их доме не обходилась ни одной недели. По сути, таким разным людям, как ее родители, не следовало жениться. Но четверть века назад они не могли знать, что не уживутся. И, конечно, не могли ожидать, что вся жизнь российских дворян так сильно изменится.
Однажды Ипполит рано ушел по делам. Позавтракав в одиночестве, Женни начала собираться на прогулку. День был теплым, и она решила надеть свой новый летний костюм. Он был сшит из двух тканей: жемчужно-серого атласа и черного шелка в мелкий белый горошек. Ткани причудливо переплетались в драпировках турнюра, украшенного белыми кружевами и черными бантами. В этом сезоне турнюр стал совсем маленьким, а юбки – очень узкими. Это нравилось Женни: такой покрой платья в сочетании с высокими каблуками зрительно увеличивал ее небольшой рост.
Перебрав коллекцию шляпок, Женни остановилась на маленькой черной, с жемчужными лентами, белым пером и небольшой элегантной вуалеткой. Женни была сероглазой блондинкой, и эта шляпка ей шла. Рассмотрев себя с головы до ног в зеркало, новоиспеченная графиня Турновская осталась довольна. Ее всегда считали хорошенькой, но сама Женни никогда не казалась себе такой привлекательной, как в последние дни. Воистину, красивые платья творят с женщинами чудеса!
«А может, дело не только в нарядах и возможности сорить деньгами? – лукаво спросил Женни внутренний голос. – Ведь рядом с тобой уже три недели находится такой красивый и галантный мужчина»…
Встряхнув головой, Женни задорно рассмеялась. Да, в Ипполита Турновского было несложно влюбиться. К счастью, ей это не грозило: ведь ее сердце до сих пор было занято Пушкевичем. Впрочем, если бы она и впрямь немного увлеклась Ипполитом, ничего ужасного не случилось бы. И фиктивный брак может стать настоящим…
«А потом снова стать фиктивным», – со смехом прибавила про себя Женни. Какие фривольные мысли бродят у нее в голове! Но, пожалуй, это хорошо. Это значит, что она понемногу излечивается от прошлой любви. И рана, нанесенная ее сердцу предателем Васей, потихоньку затягивается.
Она уже собиралась уходить, когда в дверь постучался посыльный с запиской.
«Дорогая Евгения! Появилось одно важное дело, требующее твоего присутствия. Поезжай, пожалуйста, прямо сейчас по указанному адресу. Там отпусти экипаж и жди: я тебя встречу. Ипполит».
Спрятав записку в сумочку, Женни вышла из гостиницы и села в пролетку. Они выехали на Невский, потом свернули на Литейный, затем еще на какую-то улицу. В этих местах Женни никогда не бывала и теперь с любопытством осматривалась. Сначала вдоль улицы тянулись особняки, большей частью построенные в новомодном стиле эклектики, и доходные дома с магазинами на первых этажах. Затем картина сделалась скучнее: магазины да торговые склады, спрятанные за высокими заборами.
– Приехали, сударыня, – объявил извозчик, соскакивая с козел и открывая дверцу экипажа.
– Это и есть то самое место? – удивилась Женни.
– Да, тот самый перекресток, – ответил возница.
Расплатившись с извозчиком, Женни огляделась. Место не казалось слишком глухим, но все-таки было странно, что Ипполит назначил ей встречу здесь. Она полагала, что ее зовут в адвокатскую контору, подписать бумаги, без которых ее фиктивный муж не может чего-то там получить. А здесь находились лишь одни магазины да склады. В глаза Женни бросилась крупная вывеска: «Мебельный дом Березнева». Может, Ипполит занялся приобретением мебели для особняка на Фонтанке и хочет с ней посоветоваться? Или вот напротив другой магазин: «Обойные и портьерные ткани на любой вкус, цвет и цену от компании Самохвалова».
Однако время шло, а Ипполит все не появлялся. Видимо, она приехала слишком быстро, быстрее, чем он рассчитывал. Чтобы скоротать время, Женни зашла в мебельный магазин, высокое каменное крыльцо которого было в нескольких шагах от нее.
Пройдя через массивные двери и спустившись по широким ступеням с ажурными перилами, Женни восхищенно застыла. Перед ней словно предстал не магазин, а анфилада богатого особняка. Огромное помещение было разделено на «комнаты», и каждая из них была оформлена в определенном стиле и цветовой гамме. Женни бросились в глаза малиновая гостиная с вычурной мебелью в стиле нового рококо и прелестная спаленка, оформленная в белых, золотистых и розовато-сиреневых тонах. В ней стояла просторная кровать с низкими резными спинками, крытыми белым лаком с позолотой. Стеганое атласное покрывало с белыми кружевами, вызывавшими в памяти морозные узоры на стекле, так и манило погладить его рукой.
– Нет, все-таки надо повесить больше зеркал, – донесся до слуха Женни приятный мужской баритон.
– Итак, Ипполит Вадимович, когда вы собираетесь делать мне официальное предложение? – спросила она, посмотрев на него с лукавством.
– Когда? Да, пожалуй, прямо сейчас. Ваша матушка будет потрясена, но, я думаю, отказа не последует?
– О, даже не сомневайтесь, что вам ответят согласием! – с сарказмом воскликнула Женни. – Маменьке будет все равно, что она вас не знает, главное – избежать позора и утереть нос завистникам.
– А свадебные расходы я ей оплачу, – сказал Турновский, вставая. – Ну что ж, мадемуазель, идемте?
– Как? Прямо так, вместе? А впрочем, к черту приличия и условности! – махнула рукой Женни.
ГЛАВА 2
Неделю спустя Женни обвенчалась с Ипполитом Вадимовичем и стала графиней Турновской. Венчание проходило в большом Успенском соборе, в присутствии полусотни гостей и толпы зевак. Раиса Андреевна прямо раздувалась от гордости. Еще бы! Ведь все ее недоброжелатели были посрамлены. Ее дочь Евгения не просто нашла замену сбежавшему жениху, но составила завидную партию. Мало кто из знакомых мадам Алфимовой мог похвастаться титулованным зятем, а вот она теперь может. И как неожиданно все случилось, просто волшебство! Воистину, жизнь – непредсказуемая штука, никогда не знаешь, где найдешь, а где потеряешь.
После банкета в ресторане новобрачные отправились в гостиницу. А на другое утро поезд мчал Евгению в чужие края. Прощай, надоевшая провинция, прощайте, несносные родственники! Приникнув к окну с голубыми шелковыми занавесками, Женни всматривалась в проплававшие мимо знакомые пейзажи, не чувствуя ни малейшего сожаления при мысли, что теперь увидит их нескоро. Потом пейзажи сделались незнакомыми, и Женни отвернулась от окна. Ее взгляд скользнул по роскошно отделанному купе, и она рассмеялась довольным, беззаботным смехом. Милосердный боже, неужели теперь это будет «ее жизнь»?! Путешествия в вагонах первого класса, богато обставленные апартаменты, сверкающие витрины столичных магазинов, свобода, которую никто не ограничивает? И все это – задаром, без каких-то заслуг и усилий с ее стороны. Она всего лишь оказалась в нужное время в нужном месте. Везение? А почему бы и нет, собственно! Другим же везет, так почему же и ей не должно хоть однажды серьезно повезти? Не все получают то, что заслужили, увы, далеко не все! Кому-то достаются одни синяки и шишки, а кому-то – всевозможные радости и удовольствия. До сих пор Женни была в числе первых, но вот судьба сжалилась над ней.
– Как вы преобразились, – игриво промолвил Турновский. – Я вас просто не узнаю, ma chere… Вы не будете возражать, если я стану называть вас «ma chere» и «Женни», без всяких церемоний?
– Отчего же? Не вижу причин возражать, – с улыбкой ответила Женни. – Хоть у нас и фиктивный брак, но посторонним это знать незачем.
– Абсолютно незачем, – согласился Турновский. – Напротив, мы должны делать вид, будто поженились по страстной любви. А потом, как это часто бывает с теми, кто скоропалительно женится по любви, наши пылкие чувства угаснут, и выяснится, что мы совершенно чужие друг другу.
Женни иронично прищурилась.
– Я смотрю, Ипполит, вы большой знаток мужской и женской натуры!
– Полагаю, что да, – ответил он с долей самоуверенности. – А еще я большой любитель флирта и любовных интрижек. Поэтому никто не удивится, узнав, что наши отношения «разладились». Все будет выглядеть естественно, и наш развод никого не шокирует. Впрочем, – прибавил он с циничной усмешкой, – с каждым годом число разводов в дворянских кругах все множится, и они становятся привычным явлением.
«А что же Вася? – подумала Женни. – Обвенчался ли он уже с той женщиной? И почему он написал, что полюбил женщину, а не девушку? Она что, вдова или разведенная? А может, вообще несвободна?!»
На нее нахлынула боль, а затем она ощутила прилив жгучей досады. В самом деле, ну сколько же можно! Пора перестать постоянно думать о неверном женихе и его новой пассии. Жизнь Васи Пушкевича больше не касается ее, он остался в прошлом – пусть пока недалеком, но невозвратимом. И нужно не переживать о прошлом, а жить настоящим. Тем более что оно, это настоящее, определенно имеет кучу привлекательных сторон. Возможно, найденный листок клевера с четырьмя лепестками и впрямь оказался на удачу, хорошо она все-таки сделала, что не уничтожила его сгоряча.
– О чем вы задумались? – спросил Ипполит. – Вспоминаете неверного жениха? М-да… А представьте, если бы вы сейчас были не здесь, в этом поезде, а дома!
– Мне даже подумать об этом страшно, – с содроганием призналась Женни. – Это… это был бы просто кошмар!
– Стало быть, не все так плохо, а? – в синих глазах Ипполита появились дразнящие огоньки. – Выше нос, ma chere! Скоро все пройдет, вот увидите. Как только вы окажетесь в Петербурге, ваше горе начнет стремительно таять, и через месяц от него не останется даже следа.
Женни бросила на него признательный взгляд.
– Спасибо, Ипполит. Надеюсь, ваше пророчество оправдается.
– Оправдается, даже не сомневайтесь! – Он открыл дорожный несессер и достал из него новенькую колоду карт. – Давайте во что-нибудь сыграем, чтобы скоротать время. Даже если вы не любительница азартных игр, это все-таки лучше, чем тосковать о мужчине, который совершенно того не заслуживает.
– Вы правы, – Женни улыбнулась ему теплой, открытой улыбкой. И не в силах сдерживать эмоции, горячо воскликнула: – Ах, какое все-таки счастье, что вы именно сейчас приехали в Смоленск!
Ипполит посмотрел на нее лукаво сощуренными глазами.
– Счастье? Ну что же, ma chere, вот вы и начинаете выздоравливать. И это просто чудесно. А теперь забудем о постороннем и сосредоточимся на игре, – он начал раздавать карты.
Поезд прогрохотал по длинному мосту через реку, и у Женни возникло ощущение, что ее прошлая жизнь окончательно и бесповоротно отделилась от нынешней. Скромная провинциальная барышня Алфимова осталась на том берегу. А на этом находилась совсем другая женщина. Какая – Женни и сама пока что не знала. Она только чувствовала, что становится другой, и сознание этого факта окрыляло.
Турновские остановились в гостинице «Европа» на Михайловской улице, в самом центре Петербурга. Они заняли номер из трех просторных комнат: две спальни и соединявшая их гостиная. Роскошь апартаментов и гостиницы казалась Женни волшебной. Не верилось, что она может жить в таком месте, спать на огромной кровати орехового дерева с высоким резным изголовьем, ступать по дорогущим коврам, любоваться из окна оживленным Невским проспектом.
Погода стояла хорошая, и Женни каждое утро каталась в открытых экипажах, а вечером гуляла пешком, благо от гостиницы было рукой подать и до Дворцовой набережной, и до Фонтанки с Мойкой. А еще муж выделил ей солидную сумму на обновление гардероба, и Женни могла не только глазеть на витрины дорогих магазинов, но и делать покупки. Услужливое внимание продавцов льстило ее самолюбию бывшей небогатой провинциалки, привыкшей считать рубли и отказывать себе в покупках приятных дамских мелочей. Поначалу Женни терялась от этой услужливости, потом чуть привыкла и научилась получать удовольствие от посещения шикарных магазинов.
Еще большее удовольствие доставляли визиты к модистке. Конечно, Женни и раньше часто посещала модисток – как же без этого? Но разница заключилась в том, что теперь она не была стеснена в деньгах, а значит, могла выбирать любые фасоны и ткани, заботясь лишь о том, чтобы получилось «прелестно», а не «прелестно и при этом недорого». Все это было необычно, ново, чудесно и доставляло несказанную радость. Порой за приятными хлопотами Женни за целый день не вспоминала изменника-Васю. И это тоже несказанно радовало! Женни не любила упиваться страданьями, а всегда старалась прилагать усилия, чтобы поскорее забыть о плохом.
Визитов молодожены почти не делали, лишь съездили к дальней родне Ипполита да к нескольким семейным знакомым. Родителей же у Ипполита не было: отец погиб на Крымской войне, а мать умерла несколько лет назад.
Пока Женни осваивалась в столице, ее муж потихоньку улаживал дела с наследством. По окончании всех хлопот он собирался поехать в свое имение. Оно находилось в сорока верстах от Петербурга, под Гатчиной, и носило название Сосновка.
– Очень романтичное место, я уверен, что вам там понравится, – сказал Ипполит жене. – К тому же в Петербурге нам пока негде жить. Бабушкин дом на Фонтанке неплох, но его нужно заново отделывать. Старушка вела замкнутую жизнь, ненавидела перемены и, вдобавок, была жутко скупа, поэтому обстановка не обновлялась уже двадцать лет.
– А вы сами раньше где жили? – полюбопытствовала Женни.
– Где? Да большей частью в казармах своего полка. Я ведь только полгода назад вышел в отставку, когда узнал о наследстве. Конечно, у нас с матушкой тоже был особняк. Но после смерти родительницы мне пришлось продать его за долги. – Ипполит немного помолчал, а затем с усмешкой пояснил: – Видите ли, ma chere… В юные годы я был изрядным повесой и кутилой. Сорил деньгами направо и налево, не сообразуясь с доходами. А поскольку покойница-маменька тоже была транжиркой, наше состояние таяло, как лед на углях. Ну и дошло, сперва до продажи родового имения, потом – особняка. Недавно, как вы сами знаете, я продал смоленское имение, которое, впрочем, почти не приносило дохода. Так что в настоящий момент из всей былой роскоши у меня осталась только Сосновка. Правда, – прибавил он с довольной улыбкой, – теперь я снова стал обладателем крупного состояния, так что горевать не о чем.
– Но теперь вы наверняка будете осторожней в расходах?
Ипполит поморщился.
– Придется осторожничать! Научен горьким опытом, знаю, каково жить без денег. Но до мелочной экономии, конечно, не опущусь. Да и незачем, раз доходы позволяют жить на широкую ногу.
Женни незаметно вздохнула. Вот, есть же на свете счастливцы, которым всегда везет! Растранжирил одно состояние – на, получи другое. А Алфимовым никогда не везло. Поэтому маменька и озлобилась, превратилась в несносную истеричку. Покойный папенька был человеком хорошим и добрым, но жутко непрактичным. После отмены крепостного права он так и не сумел перестроить имение на новый лад, чтобы оно приносило прежние доходы. И карьеру не сделал, и взятки брать не умел. Маменьке, с ее самолюбием и желанием первенствовать в обществе, было тяжело с таким мужем. Женни до сих пор с содроганием вспоминала бурные семейные скандалы, без которых в их доме не обходилась ни одной недели. По сути, таким разным людям, как ее родители, не следовало жениться. Но четверть века назад они не могли знать, что не уживутся. И, конечно, не могли ожидать, что вся жизнь российских дворян так сильно изменится.
ГЛАВА 3
Однажды Ипполит рано ушел по делам. Позавтракав в одиночестве, Женни начала собираться на прогулку. День был теплым, и она решила надеть свой новый летний костюм. Он был сшит из двух тканей: жемчужно-серого атласа и черного шелка в мелкий белый горошек. Ткани причудливо переплетались в драпировках турнюра, украшенного белыми кружевами и черными бантами. В этом сезоне турнюр стал совсем маленьким, а юбки – очень узкими. Это нравилось Женни: такой покрой платья в сочетании с высокими каблуками зрительно увеличивал ее небольшой рост.
Перебрав коллекцию шляпок, Женни остановилась на маленькой черной, с жемчужными лентами, белым пером и небольшой элегантной вуалеткой. Женни была сероглазой блондинкой, и эта шляпка ей шла. Рассмотрев себя с головы до ног в зеркало, новоиспеченная графиня Турновская осталась довольна. Ее всегда считали хорошенькой, но сама Женни никогда не казалась себе такой привлекательной, как в последние дни. Воистину, красивые платья творят с женщинами чудеса!
«А может, дело не только в нарядах и возможности сорить деньгами? – лукаво спросил Женни внутренний голос. – Ведь рядом с тобой уже три недели находится такой красивый и галантный мужчина»…
Встряхнув головой, Женни задорно рассмеялась. Да, в Ипполита Турновского было несложно влюбиться. К счастью, ей это не грозило: ведь ее сердце до сих пор было занято Пушкевичем. Впрочем, если бы она и впрямь немного увлеклась Ипполитом, ничего ужасного не случилось бы. И фиктивный брак может стать настоящим…
«А потом снова стать фиктивным», – со смехом прибавила про себя Женни. Какие фривольные мысли бродят у нее в голове! Но, пожалуй, это хорошо. Это значит, что она понемногу излечивается от прошлой любви. И рана, нанесенная ее сердцу предателем Васей, потихоньку затягивается.
Она уже собиралась уходить, когда в дверь постучался посыльный с запиской.
«Дорогая Евгения! Появилось одно важное дело, требующее твоего присутствия. Поезжай, пожалуйста, прямо сейчас по указанному адресу. Там отпусти экипаж и жди: я тебя встречу. Ипполит».
Спрятав записку в сумочку, Женни вышла из гостиницы и села в пролетку. Они выехали на Невский, потом свернули на Литейный, затем еще на какую-то улицу. В этих местах Женни никогда не бывала и теперь с любопытством осматривалась. Сначала вдоль улицы тянулись особняки, большей частью построенные в новомодном стиле эклектики, и доходные дома с магазинами на первых этажах. Затем картина сделалась скучнее: магазины да торговые склады, спрятанные за высокими заборами.
– Приехали, сударыня, – объявил извозчик, соскакивая с козел и открывая дверцу экипажа.
– Это и есть то самое место? – удивилась Женни.
– Да, тот самый перекресток, – ответил возница.
Расплатившись с извозчиком, Женни огляделась. Место не казалось слишком глухим, но все-таки было странно, что Ипполит назначил ей встречу здесь. Она полагала, что ее зовут в адвокатскую контору, подписать бумаги, без которых ее фиктивный муж не может чего-то там получить. А здесь находились лишь одни магазины да склады. В глаза Женни бросилась крупная вывеска: «Мебельный дом Березнева». Может, Ипполит занялся приобретением мебели для особняка на Фонтанке и хочет с ней посоветоваться? Или вот напротив другой магазин: «Обойные и портьерные ткани на любой вкус, цвет и цену от компании Самохвалова».
Однако время шло, а Ипполит все не появлялся. Видимо, она приехала слишком быстро, быстрее, чем он рассчитывал. Чтобы скоротать время, Женни зашла в мебельный магазин, высокое каменное крыльцо которого было в нескольких шагах от нее.
Пройдя через массивные двери и спустившись по широким ступеням с ажурными перилами, Женни восхищенно застыла. Перед ней словно предстал не магазин, а анфилада богатого особняка. Огромное помещение было разделено на «комнаты», и каждая из них была оформлена в определенном стиле и цветовой гамме. Женни бросились в глаза малиновая гостиная с вычурной мебелью в стиле нового рококо и прелестная спаленка, оформленная в белых, золотистых и розовато-сиреневых тонах. В ней стояла просторная кровать с низкими резными спинками, крытыми белым лаком с позолотой. Стеганое атласное покрывало с белыми кружевами, вызывавшими в памяти морозные узоры на стекле, так и манило погладить его рукой.
– Нет, все-таки надо повесить больше зеркал, – донесся до слуха Женни приятный мужской баритон.
