Наумова В.В.
БЕЗ ПРАВА НА ЖИЗНЬ ИЛИ ИСТОРИЯ ОДНОЙ НЕЖИТИ
Может ли уже не человек сохранить в себе человека, если все вокруг считают тебя нежитью, достойной только быстрой смерти? Может ли бороться с собой и новой сущностью? И может ли нежить любить, если считается эта нежить разумной?
Время остановилось после его ухода. Вокруг образовалась пустота, пространство без звука и света. Он забрал с собой свет, да, он и сам был этим Светом. Он мог забрать и её жизнь, но не сделал этого. Свет пожалел её Тьму.
Она сидела в темноте, укутав себя своими нетопыриными бархатными крыльями не от холода, а, казалось, от одиночества. Сколько прошло времени этого сидения, она уже не могла вспомнить. Месяц? Два? Из забытья её выводил только голод, заставляющий рваться наружу и искать пропитание. Зов крови становился все сильнее и сильнее, туманил разум и заставлял выпускать когти и клыки, срываться с места и искать добычу. Насытившись, ей опять не оставалось ничего другого, как вспоминать то, что когда-то было в её жизнях. Именно, жизнях, так как раньше она была человеком, потом стала нежитью, а кем становится – вообще не понятно.
В той, первой своей жизни, когда я была человеком, меня звали Ривоной Мирос. Я жила в большой дружной семье в городке Сорос на севере Тамнской империи. Если вспоминать все, то следует начать, наверно, с того дня, когда я решила, что обязательно буду боевым магом, уничтожающим нечисть. Тогда мне только исполнилось 10 лет, и я училась в третьем классе шестилетней общеобразовательной школы нашего городка. Школа считалась общеобразовательной потому, что в ней могли учиться как одаренные магическим даром, так и дети без дара. Как правило, обделенные магией дети заканчивали шесть классов этой школы и вступали в свою взрослую жизнь. Дети с даром учились еще три года в магической школе, и если дар оказывался сильным, могли поступать уже в академию. Дар у меня был. И, как сказал наш учитель нежитеведения, сильный.
В школе кроме обычных уроков по письму, чтению, математике, географии и истории, были предметы по истории магии. В мире, где магией обладало в той или иной мере чуть ли не четверть населения, о ней надо было знать всем. Был и предмет по нежитеведению. Учили нас узнавать наших врагов с пеленок. Конечно, о том, что в нашем мире есть нежить, знали все, но это казалось таким далеким, пока беда не случалась с кем-то близким. И то в детском мозгу опасность не реагировала так, чтоб почувствовать страх. О том, что эта нежить может оказаться где-то рядом, нам напоминали только высокие стены города и толстые ворота, закрывающиеся, когда начинало темнеть.
С этой нежитью не все было понятно. Никто не знал, откуда она появилась в нашем мире. Одни ученые утверждали, что это был прорыв из другого мира, другие писали, что это были запрещенные разработки магов нашего мира, вырвавшиеся на свободу. Хотя с нежитью боролись и успешно применяли магию, уничтожить полностью её не могли. Годы покоя и стабильности сменялись на периоды нашествия нелюдей на деревни и города, как приходят болезнь или эпидемия. Мое детство и юность как раз пришлись на безопасный период.
Вот на одном из таких уроков по нежитеведению, когда учитель рассказывал нам о том, что может натворить всего один вампир или вурдалак, и прозвучали его слова:
- Беды, которые могут принести людям эти твари, столь велики, что борьба с нежитью всегда была на первом месте в овладении магическим искусством. В первых рядах стоят боевые маги, огнем сжигающие и заклинаниями развеивающие врагов человеческих. Только сильный маг может стать боевым. В нашем классе только пока один ученик показывает такой уровень магии. Это Ривона Мирос, – и он посмотрел на меня. Впрочем, на меня обернулись все пятнадцать мордашек моих одноклассников. А я гордо вскинула подбородок и решила, что выучусь обязательно на боевого мага и буду направо и налево косить нежить.
С этой потрясающей новостью о своих будущих подвигах я и пришла в тот день домой. Но моё заявление о боевом поприще не произвело на родителей радости. Мама всплеснула руками и заохала, что девушке, а потом и женщине негоже скакать по лесам и ловить нечисть. А батюшка – крупный мужчина с уже седеющими висками – хмуро посмотрел на мои восторги и спросил:
- И кто это вдолбил тебе, непутевая, эту мысль в голову? Кто такому научил?
- Учитель сказал, что дар у меня самый сильный в классе, и только я могу доучиться до боевого мага. Вот! – я искренне не понимала, почему эта новость не нравиться родителям.
- Превеликий боже! Пресветлый Нат! – взмолилась мама. – Для борьбы с нечистью он посылает своих воинов Света! У них жечь нежить лучше получается. А ты, Мирос, - обратилась она уже к отцу. – Сходи в школу и скажи, чтоб нашей дочке Ривоне не дурили голову боевой магией. Пусть лучше бытовой магией займется, как Нинара. Да и другие направления волшебства есть. Пусть о них расскажут.
Нинара была моей старшей сестрой. Магический дар у неё был, но его хватило для поступления только на факультет бытовой магии в Тамнский университет. Чему родители были действительно рады. У отца дара не было, он был хорошим кузнецом, известным на всю округу, имел много заказов и неплохой получал доход. Мамин магический дар был невелик, хотя магическую школу она окончила и пользовалась магией только в домашних делах по мелочам. Еще у меня были два младших брата – Ним и Ким – близнецы, тогда еще младенцы. Они отнимали очень много маминого времени, и мне приходилось помогать, особенно вечерами и в выходные дни.
Отец действительно сходил в школу и побеседовал с учителем нежитеведения. Суть разговора сводилась к тому, что я умная, скромная, застенчивая девочка, которую тут же убьют в первом бою, если я и дальше буду слушать сказки о победах боевых магов, ведь всем известно, что настоящие истребители нечисти – воины Света Пресветлого бога Ната. И пусть лучше учитель пригласит в школу храмовника, и он расскажет о них.
Через несколько недель к нам на урок действительно пришел представитель храма – седой сгорбленный старик в белых одеждах до пола и стал рассказывать о боге нашего мира – Пресветлом Нате. У нас считалось, что вере в бога должны учить детей родители на собственном примере, поэтому мама рассказывала нам о Нате, как о творце и защитнике нашего мира, водила в храм, где мы делали жертвоприношения в виде нескольких монеток или продуктов, слушали наставления служителей. Храмовник же рассказал много нам незнакомого, а именно о том, что у Пресветлого Ната, создавшего людей в нашем мире, есть слуги, которых он посылает по молитвам храма на помощь в трудные для людей минуты. В самые лихие времена нападения нежити появляются воины Ната в белых одеяниях с сияющими, как светило, мечами в руках и с крыльями за спинами с белоснежным оперением. Их защищают блестящие доспехи. Одним взглядом заставляют они встать нежить на колени, одним взмахом меча они превращают любую нежить в пепел. Людям они не показываются, так как, истребив всех нечистых, скрываются так же неожиданно, как и появляются. Но если мы хотим увидеть, то в храме в боковом приходе есть небольшая статуя белокрылого воина.
Естественно, после учебы прямо из школы мы всем классом побежали в храм смотреть этого воина. Служка проводил нас до постамента со статуей мужчины в тунике и доспехе, с мечом в руках и распахнутыми как у птицы крыльями. Что-то особого впечатления эта гипсовая небольшая фигура не произвела – наверно, подвел размер – не более метра в высоту. Мы, дети, были разочарованы.
- Подумаешь, воин! – воскликнула я. – Магия тоже от бога. Сам храмовник на проповеди говорил. Лучше быть боевым магом.
Меня поддержали почти все одноклассники, и мы разбежались по домам. Чтоб не огорчать родителей, о своей мечте я больше не говорила, а когда меня спрашивали, кем я хочу быть – отвечала, что буду создавать иллюзии или лечить болезни. Маму это вполне устраивало.
Уже когда я училась в магической школе, где нас учили более основательно магии и распознаванию нежити, мы узнали, что для человека есть худшая доля, чем быть убитым или съеденным нежитью. Это стать после укуса тоже нечистью, потерять не только человеческое лицо, но и человеческую суть. Укушенные заражаются и преображаются, забывают родных и близких, и тогда мать может убить детей, сосед растерзать друга. Только животные инстинкты руководят, берут вверх, уничтожают личность. Вот поэтому укушенных нежитью людей тоже убивают тут же, не ждут перерождения. Такое даже слушать было жутко, а подумать о том, что такое может случиться с папой или мамой, или сестрой было просто невозможно, немыслимо. Нежить не люди, они не мыслят, не рассуждают, а только убивают, поэтому сами тоже требуют немедленного уничтожения. Мы то до этого думали, что все смерти лежат на совести нежити, а оказалось, что укушенных убивают свои же – отец может убить дочь или жену, если она ранена, но еще жива. Поверить в то, что мой папа не попытается меня спасти, а добьет, было еще страшнее. А смогу ли я убить маму или братьев, если, не дай бог, их укусят? Холодный липкий пот пробивал от таких мыслей, в голове начинало звенеть и темнеть в глазах – мозг неокрепшего ребенка отказывался принять такую действительность.
А, вообще, моя жизнь была счастливой тогда, меня любили родители, учеба давалась легко, домашними делами сильно не напрягали. В выходные мы ходили в гости к маминым знакомым после посещения храма или принимали гостей сами. В ярмарочные дни мы ездили за покупками, и отец водил нас смотреть спектакли в балаган. Мне особенно нравились шуты и кукольные представления. Братья подросли, и с ними стало интереснее общаться и играть.
Когда я перешла в третий класс магической школы, и мне уже исполнилось пятнадцать, я впервые влюбилась. В то лето старшая сестра Нинара закончила обучение и перед отбытием на место работы приехала навестить родителей. Приехала не одна, а с женихом – красивым стройным высоким широкоплечим парнем с яркими зелеными глазами и тёмно-русыми волосами. С самым красивым именем – Инем. Я посмотрела и влюбилась. Не могла оторвать глаз от его лица, а когда он заговорил завораживающим бархатным голосом – замерла. Моё состояние – широко раскрытые глаза и разинутый рот заметила мама и в шутку сказала, чтобы я не открывала рот на то, что мне не принадлежит. Всем было смешно, а я покраснела как вареный рак, смутилась и убежала. Прорыдала весь день в коморке с хозяйственным инвентарем на огороде, то ли от обиды, то ли от любви, то ли от того, что меня не ищут. Сейчас уже и не разобраться с теми детскими чувствами, что волновали меня.
Сестре предложили место управляющей в один богатый дом в городе Триле, а Инем как раз из этого города. Юноша получил назначение на место преподавателя в магическую школу. Конечно, родители не хотели, чтобы их дочь одна жила в незнакомом доме у чужих людей, но так как она уже невеста, и жених будет рядом – согласились на отъезд дочери. Инем попросил разрешения жениться на Нинаре, отец дал согласие, но свадьбу было решено играть только следующим летом. Молодой человек должен обеспечить жене дом, где она сможет принять родителей, приехавших на праздник. Тем более и я поеду поступать в академию, так что все получится, как говорят, одно к одному.
Ох, как тем летом я завидовала сестре. Представляла себя на месте Нинары, когда Инем брал её под руку, и они ходили гулять на городской пруд. Я чуть её не возненавидела, а потом решила, что у меня жених будет еще лучше, ведь я красивее, дар у меня больше, и буду я не бытовиком, а боевым магом. Вот! Она будет гонять нерадивых служанок, а я – нечисть.
Уже в конце лета, после отъезда сестры с Инемом, пришли первые сообщения о случаях нападения нежити на людей. В этот раз это были вурдалаки, которые нападают на свои жертвы и, разрывая на куски, поедают плоть. Были ужесточены меры безопасности, запрещено было передвигаться по трактам в одиночку, без каравана и сопровождения мага. Только и разговоров было на ярмарке и по лавкам среди людей о случаях нападения и где это было, вспоминали старые эпизоды, когда пострадавшими оказывались родные или знакомые. Пока наш городок беды миновали. Мама очень волновалась за сестру, но от неё вскоре пришло письмо, что доехали они благополучно, хотя в окрестностях их города нападения были, а дороги и поселки патрулируют маги-боевики.
Так в тревогах прошел последний мой год в родном городе, среди родных. Школу я закончила с отличием, мне выдали рекомендацию для поступления в академию, и мы начали собираться на свадьбу к Нинаре. Было решено ехать всем семейством, так как мама побоялась оставлять мальчиков с няней на все лето. Еще с весны отец распорядился пошить нам с мамой нарядные платья к свадьбе, а для меня еще – соответствующий гардероб для учебы. Так что мы выехали с торговым караваном в пассажирской карете, а еще с нами передвигалась повозка, нагруженная вещами и приданным сестры. Все-таки, как сказал отец, Нинара не бедная невеста.
Караван был большим и растянулся по дороге длинной полосой. Маги верхом на лошадях курсировали вдоль повозок и карет, готовые в любой момент вступить в бой. Среди них было несколько молодых юношей, как оказалось – практикантов боевого факультета. Вечером, на привалах в придорожных гостиницах, они рассказывали мне об академии и учебе. Мое заявление, что я тоже хочу поступать к боевикам, они восприняли не серьезно, заявив, что у них учатся только мужчины, а девчонок нет, хотя случаи обучения девушек были. Но я упрямо твердила, что добьюсь, чтоб меня приняли. Уступая моим настырным допросам, они рассказали, какие испытания и экзамены мне предстоит пройти, и что спрашивают. То, что надо будет сдавать физическую подготовку, стало для меня неприятной неожиданностью. Но я же умею ставить цели – достигну и этой. Решила – умру на плацу, но сдам. Приедем вот к сестре, и сразу начну тренировки, тем более практиканты - студенты показали мне упражнения для развития силы и выносливости. Юноши были в общении вполне вежливые, не задавались, так что если и остальные студенты академии такие же, то бояться и переживать не стоит.
Особенно уделял мне внимание Эжен – невысокий блондин с голубыми глазами и нежным абрисом губ. Мне, шестнадцатилетней девчонке, это льстило. Когда, ненароком, мы оставались одни, он брал мои руки в свои, придвигался ближе, его губы оказывались у моих ушек, и я чувствовала его теплое дыхание. Это завораживало, но и пугало. Я старалась отодвинуться и начинала задавать вопросы, которые для меня тогда были важнее мальчишеских вздохов.
- Скажи, Эжен, а ты нежить видел? Живьем?
- Нет. Не приходилось еще.
- А как же вы учились бороться с нежитью? Без самой нечисти?
- Так мы на практике отрабатываем приемы на иллюзиях, очень хороших и реалистичных, они даже кусаться могут. И внешне от настоящих их не отличить. Когда в первый раз нас на учебный плац привели и эту нежить выпустили – вот все страху то натерпелись, нас же не предупредили, что это только иллюзии. А преподаватели сразу определили, кто будет хорошим боевиком, а кому лучше уйти, пока не поздно.
- И как они поняли, кто будет боевым магом? – все допытывалась я.
БЕЗ ПРАВА НА ЖИЗНЬ ИЛИ ИСТОРИЯ ОДНОЙ НЕЖИТИ
АННОТАЦИЯ
Может ли уже не человек сохранить в себе человека, если все вокруг считают тебя нежитью, достойной только быстрой смерти? Может ли бороться с собой и новой сущностью? И может ли нежить любить, если считается эта нежить разумной?
ПРОЛОГ
Время остановилось после его ухода. Вокруг образовалась пустота, пространство без звука и света. Он забрал с собой свет, да, он и сам был этим Светом. Он мог забрать и её жизнь, но не сделал этого. Свет пожалел её Тьму.
Она сидела в темноте, укутав себя своими нетопыриными бархатными крыльями не от холода, а, казалось, от одиночества. Сколько прошло времени этого сидения, она уже не могла вспомнить. Месяц? Два? Из забытья её выводил только голод, заставляющий рваться наружу и искать пропитание. Зов крови становился все сильнее и сильнее, туманил разум и заставлял выпускать когти и клыки, срываться с места и искать добычу. Насытившись, ей опять не оставалось ничего другого, как вспоминать то, что когда-то было в её жизнях. Именно, жизнях, так как раньше она была человеком, потом стала нежитью, а кем становится – вообще не понятно.
ГЛАВА 1. Первая жизнь
В той, первой своей жизни, когда я была человеком, меня звали Ривоной Мирос. Я жила в большой дружной семье в городке Сорос на севере Тамнской империи. Если вспоминать все, то следует начать, наверно, с того дня, когда я решила, что обязательно буду боевым магом, уничтожающим нечисть. Тогда мне только исполнилось 10 лет, и я училась в третьем классе шестилетней общеобразовательной школы нашего городка. Школа считалась общеобразовательной потому, что в ней могли учиться как одаренные магическим даром, так и дети без дара. Как правило, обделенные магией дети заканчивали шесть классов этой школы и вступали в свою взрослую жизнь. Дети с даром учились еще три года в магической школе, и если дар оказывался сильным, могли поступать уже в академию. Дар у меня был. И, как сказал наш учитель нежитеведения, сильный.
В школе кроме обычных уроков по письму, чтению, математике, географии и истории, были предметы по истории магии. В мире, где магией обладало в той или иной мере чуть ли не четверть населения, о ней надо было знать всем. Был и предмет по нежитеведению. Учили нас узнавать наших врагов с пеленок. Конечно, о том, что в нашем мире есть нежить, знали все, но это казалось таким далеким, пока беда не случалась с кем-то близким. И то в детском мозгу опасность не реагировала так, чтоб почувствовать страх. О том, что эта нежить может оказаться где-то рядом, нам напоминали только высокие стены города и толстые ворота, закрывающиеся, когда начинало темнеть.
С этой нежитью не все было понятно. Никто не знал, откуда она появилась в нашем мире. Одни ученые утверждали, что это был прорыв из другого мира, другие писали, что это были запрещенные разработки магов нашего мира, вырвавшиеся на свободу. Хотя с нежитью боролись и успешно применяли магию, уничтожить полностью её не могли. Годы покоя и стабильности сменялись на периоды нашествия нелюдей на деревни и города, как приходят болезнь или эпидемия. Мое детство и юность как раз пришлись на безопасный период.
Вот на одном из таких уроков по нежитеведению, когда учитель рассказывал нам о том, что может натворить всего один вампир или вурдалак, и прозвучали его слова:
- Беды, которые могут принести людям эти твари, столь велики, что борьба с нежитью всегда была на первом месте в овладении магическим искусством. В первых рядах стоят боевые маги, огнем сжигающие и заклинаниями развеивающие врагов человеческих. Только сильный маг может стать боевым. В нашем классе только пока один ученик показывает такой уровень магии. Это Ривона Мирос, – и он посмотрел на меня. Впрочем, на меня обернулись все пятнадцать мордашек моих одноклассников. А я гордо вскинула подбородок и решила, что выучусь обязательно на боевого мага и буду направо и налево косить нежить.
С этой потрясающей новостью о своих будущих подвигах я и пришла в тот день домой. Но моё заявление о боевом поприще не произвело на родителей радости. Мама всплеснула руками и заохала, что девушке, а потом и женщине негоже скакать по лесам и ловить нечисть. А батюшка – крупный мужчина с уже седеющими висками – хмуро посмотрел на мои восторги и спросил:
- И кто это вдолбил тебе, непутевая, эту мысль в голову? Кто такому научил?
- Учитель сказал, что дар у меня самый сильный в классе, и только я могу доучиться до боевого мага. Вот! – я искренне не понимала, почему эта новость не нравиться родителям.
- Превеликий боже! Пресветлый Нат! – взмолилась мама. – Для борьбы с нечистью он посылает своих воинов Света! У них жечь нежить лучше получается. А ты, Мирос, - обратилась она уже к отцу. – Сходи в школу и скажи, чтоб нашей дочке Ривоне не дурили голову боевой магией. Пусть лучше бытовой магией займется, как Нинара. Да и другие направления волшебства есть. Пусть о них расскажут.
Нинара была моей старшей сестрой. Магический дар у неё был, но его хватило для поступления только на факультет бытовой магии в Тамнский университет. Чему родители были действительно рады. У отца дара не было, он был хорошим кузнецом, известным на всю округу, имел много заказов и неплохой получал доход. Мамин магический дар был невелик, хотя магическую школу она окончила и пользовалась магией только в домашних делах по мелочам. Еще у меня были два младших брата – Ним и Ким – близнецы, тогда еще младенцы. Они отнимали очень много маминого времени, и мне приходилось помогать, особенно вечерами и в выходные дни.
Отец действительно сходил в школу и побеседовал с учителем нежитеведения. Суть разговора сводилась к тому, что я умная, скромная, застенчивая девочка, которую тут же убьют в первом бою, если я и дальше буду слушать сказки о победах боевых магов, ведь всем известно, что настоящие истребители нечисти – воины Света Пресветлого бога Ната. И пусть лучше учитель пригласит в школу храмовника, и он расскажет о них.
Через несколько недель к нам на урок действительно пришел представитель храма – седой сгорбленный старик в белых одеждах до пола и стал рассказывать о боге нашего мира – Пресветлом Нате. У нас считалось, что вере в бога должны учить детей родители на собственном примере, поэтому мама рассказывала нам о Нате, как о творце и защитнике нашего мира, водила в храм, где мы делали жертвоприношения в виде нескольких монеток или продуктов, слушали наставления служителей. Храмовник же рассказал много нам незнакомого, а именно о том, что у Пресветлого Ната, создавшего людей в нашем мире, есть слуги, которых он посылает по молитвам храма на помощь в трудные для людей минуты. В самые лихие времена нападения нежити появляются воины Ната в белых одеяниях с сияющими, как светило, мечами в руках и с крыльями за спинами с белоснежным оперением. Их защищают блестящие доспехи. Одним взглядом заставляют они встать нежить на колени, одним взмахом меча они превращают любую нежить в пепел. Людям они не показываются, так как, истребив всех нечистых, скрываются так же неожиданно, как и появляются. Но если мы хотим увидеть, то в храме в боковом приходе есть небольшая статуя белокрылого воина.
Естественно, после учебы прямо из школы мы всем классом побежали в храм смотреть этого воина. Служка проводил нас до постамента со статуей мужчины в тунике и доспехе, с мечом в руках и распахнутыми как у птицы крыльями. Что-то особого впечатления эта гипсовая небольшая фигура не произвела – наверно, подвел размер – не более метра в высоту. Мы, дети, были разочарованы.
- Подумаешь, воин! – воскликнула я. – Магия тоже от бога. Сам храмовник на проповеди говорил. Лучше быть боевым магом.
Меня поддержали почти все одноклассники, и мы разбежались по домам. Чтоб не огорчать родителей, о своей мечте я больше не говорила, а когда меня спрашивали, кем я хочу быть – отвечала, что буду создавать иллюзии или лечить болезни. Маму это вполне устраивало.
Уже когда я училась в магической школе, где нас учили более основательно магии и распознаванию нежити, мы узнали, что для человека есть худшая доля, чем быть убитым или съеденным нежитью. Это стать после укуса тоже нечистью, потерять не только человеческое лицо, но и человеческую суть. Укушенные заражаются и преображаются, забывают родных и близких, и тогда мать может убить детей, сосед растерзать друга. Только животные инстинкты руководят, берут вверх, уничтожают личность. Вот поэтому укушенных нежитью людей тоже убивают тут же, не ждут перерождения. Такое даже слушать было жутко, а подумать о том, что такое может случиться с папой или мамой, или сестрой было просто невозможно, немыслимо. Нежить не люди, они не мыслят, не рассуждают, а только убивают, поэтому сами тоже требуют немедленного уничтожения. Мы то до этого думали, что все смерти лежат на совести нежити, а оказалось, что укушенных убивают свои же – отец может убить дочь или жену, если она ранена, но еще жива. Поверить в то, что мой папа не попытается меня спасти, а добьет, было еще страшнее. А смогу ли я убить маму или братьев, если, не дай бог, их укусят? Холодный липкий пот пробивал от таких мыслей, в голове начинало звенеть и темнеть в глазах – мозг неокрепшего ребенка отказывался принять такую действительность.
А, вообще, моя жизнь была счастливой тогда, меня любили родители, учеба давалась легко, домашними делами сильно не напрягали. В выходные мы ходили в гости к маминым знакомым после посещения храма или принимали гостей сами. В ярмарочные дни мы ездили за покупками, и отец водил нас смотреть спектакли в балаган. Мне особенно нравились шуты и кукольные представления. Братья подросли, и с ними стало интереснее общаться и играть.
Когда я перешла в третий класс магической школы, и мне уже исполнилось пятнадцать, я впервые влюбилась. В то лето старшая сестра Нинара закончила обучение и перед отбытием на место работы приехала навестить родителей. Приехала не одна, а с женихом – красивым стройным высоким широкоплечим парнем с яркими зелеными глазами и тёмно-русыми волосами. С самым красивым именем – Инем. Я посмотрела и влюбилась. Не могла оторвать глаз от его лица, а когда он заговорил завораживающим бархатным голосом – замерла. Моё состояние – широко раскрытые глаза и разинутый рот заметила мама и в шутку сказала, чтобы я не открывала рот на то, что мне не принадлежит. Всем было смешно, а я покраснела как вареный рак, смутилась и убежала. Прорыдала весь день в коморке с хозяйственным инвентарем на огороде, то ли от обиды, то ли от любви, то ли от того, что меня не ищут. Сейчас уже и не разобраться с теми детскими чувствами, что волновали меня.
Сестре предложили место управляющей в один богатый дом в городе Триле, а Инем как раз из этого города. Юноша получил назначение на место преподавателя в магическую школу. Конечно, родители не хотели, чтобы их дочь одна жила в незнакомом доме у чужих людей, но так как она уже невеста, и жених будет рядом – согласились на отъезд дочери. Инем попросил разрешения жениться на Нинаре, отец дал согласие, но свадьбу было решено играть только следующим летом. Молодой человек должен обеспечить жене дом, где она сможет принять родителей, приехавших на праздник. Тем более и я поеду поступать в академию, так что все получится, как говорят, одно к одному.
Ох, как тем летом я завидовала сестре. Представляла себя на месте Нинары, когда Инем брал её под руку, и они ходили гулять на городской пруд. Я чуть её не возненавидела, а потом решила, что у меня жених будет еще лучше, ведь я красивее, дар у меня больше, и буду я не бытовиком, а боевым магом. Вот! Она будет гонять нерадивых служанок, а я – нечисть.
Уже в конце лета, после отъезда сестры с Инемом, пришли первые сообщения о случаях нападения нежити на людей. В этот раз это были вурдалаки, которые нападают на свои жертвы и, разрывая на куски, поедают плоть. Были ужесточены меры безопасности, запрещено было передвигаться по трактам в одиночку, без каравана и сопровождения мага. Только и разговоров было на ярмарке и по лавкам среди людей о случаях нападения и где это было, вспоминали старые эпизоды, когда пострадавшими оказывались родные или знакомые. Пока наш городок беды миновали. Мама очень волновалась за сестру, но от неё вскоре пришло письмо, что доехали они благополучно, хотя в окрестностях их города нападения были, а дороги и поселки патрулируют маги-боевики.
Так в тревогах прошел последний мой год в родном городе, среди родных. Школу я закончила с отличием, мне выдали рекомендацию для поступления в академию, и мы начали собираться на свадьбу к Нинаре. Было решено ехать всем семейством, так как мама побоялась оставлять мальчиков с няней на все лето. Еще с весны отец распорядился пошить нам с мамой нарядные платья к свадьбе, а для меня еще – соответствующий гардероб для учебы. Так что мы выехали с торговым караваном в пассажирской карете, а еще с нами передвигалась повозка, нагруженная вещами и приданным сестры. Все-таки, как сказал отец, Нинара не бедная невеста.
Караван был большим и растянулся по дороге длинной полосой. Маги верхом на лошадях курсировали вдоль повозок и карет, готовые в любой момент вступить в бой. Среди них было несколько молодых юношей, как оказалось – практикантов боевого факультета. Вечером, на привалах в придорожных гостиницах, они рассказывали мне об академии и учебе. Мое заявление, что я тоже хочу поступать к боевикам, они восприняли не серьезно, заявив, что у них учатся только мужчины, а девчонок нет, хотя случаи обучения девушек были. Но я упрямо твердила, что добьюсь, чтоб меня приняли. Уступая моим настырным допросам, они рассказали, какие испытания и экзамены мне предстоит пройти, и что спрашивают. То, что надо будет сдавать физическую подготовку, стало для меня неприятной неожиданностью. Но я же умею ставить цели – достигну и этой. Решила – умру на плацу, но сдам. Приедем вот к сестре, и сразу начну тренировки, тем более практиканты - студенты показали мне упражнения для развития силы и выносливости. Юноши были в общении вполне вежливые, не задавались, так что если и остальные студенты академии такие же, то бояться и переживать не стоит.
Особенно уделял мне внимание Эжен – невысокий блондин с голубыми глазами и нежным абрисом губ. Мне, шестнадцатилетней девчонке, это льстило. Когда, ненароком, мы оставались одни, он брал мои руки в свои, придвигался ближе, его губы оказывались у моих ушек, и я чувствовала его теплое дыхание. Это завораживало, но и пугало. Я старалась отодвинуться и начинала задавать вопросы, которые для меня тогда были важнее мальчишеских вздохов.
- Скажи, Эжен, а ты нежить видел? Живьем?
- Нет. Не приходилось еще.
- А как же вы учились бороться с нежитью? Без самой нечисти?
- Так мы на практике отрабатываем приемы на иллюзиях, очень хороших и реалистичных, они даже кусаться могут. И внешне от настоящих их не отличить. Когда в первый раз нас на учебный плац привели и эту нежить выпустили – вот все страху то натерпелись, нас же не предупредили, что это только иллюзии. А преподаватели сразу определили, кто будет хорошим боевиком, а кому лучше уйти, пока не поздно.
- И как они поняли, кто будет боевым магом? – все допытывалась я.
