Делал он это не задумываясь, скорее желая просто вновь почувствовать, увидеть, распознать изображение, некогда столь родное ему, ощутить себя еще ближе к семье, но по воле случая угадал способ открытия тайной двери.
Раздался душераздирающий скрип – дверью не пользовались давно, петли, буде они существовали, заржавели, камни плотно притерлись друг к другу и не желали расставаться с привычным местом. Камень, на котором был начертан герб, тяжело ушел куда-то внутрь, вглубь стены, и Людовик непроизвольно отдернул руку.
На поверхности, выползая из стены вместо исчезнувшего камня, медленно появилась дверная ручка, кажущаяся довольно заурядной, если только забыть о том, что расположена она была на высоте роста обычного человека, как раз напротив его глаз.
- Кровь за слезы… - Роман медленно потянул носом воздух, старательно держа себя в руках, и раздраженно нахмурился, - Тоже мне, мститель! Тоже мне, ревнитель справедливости, как ему не стыдно воровать у нас герб?!
- Когда бы это Альберту вообще было стыдно? – Луи слабо усмехнулся и, на правах человека, по случайности открывшего ход, осторожно надавил на ручку двери, после чего неуверенно потянул ее на себя.
Большой пласт стены, внезапно оказавшейся не более, чем обманкой, отошел в сторону. Распахнулась дверь, нижний порог которой находился как раз на уровне пояса.
Путники переглянулись. В проеме, за дверью, было темно, лезть туда никому особенно не хотелось, да и пройти сквозь дверь всем одновременно было явно непросто, поэтому следовало, наверное, решить, кто полезет первым. И почему-то никому из них брать на себя эту привилегию не хотелось.
- Там Татьяна, - неуверенно напомнил Винсент, не отрывающий взгляда от таинственного проема, - И Эрик. И мы должны спасти их.
- А еще мы должны убить дядю… - задумчиво вымолвил Роман.
- И вернуть мир на свое место, - поддакнул Людовик.
- И, в конце концов, мы мужчины, нам негоже трусить! – Влад, хмурясь, решительно растолкал всех своих спутников, подходя к проему в стене, - Я пойду. Не понимаю, чего вы боитесь – двое из вас, не считая меня, бессмертны! – и с этими словами он, не мудрствуя лукаво, приподнялся на руках, опершись о порог каменной двери и, закинув ноги на твердую поверхность, без сомнения шагнул вперед. Под ногами ощущался твердый пол, из недр дворца веяло приятным теплом, и страх, даже если он и был, как-то быстро испарился.
- Забирайтесь, - художник оглянулся через плечо на выжидательно созерцающих его друзей, - Вряд ли на пути, который Альберт готовил для себя, есть какие-нибудь ловушки.
Оставшиеся возле стены дворца путники переглянулись, явно прикидывая, можно ли доверять мнению своего друга.
- Он прав, - наконец пожал плечами Луи, - Дядя не настолько мазохист, чтобы самому себе готовить подставы. К тому же, давайте не забывать – он был убежден, что об этом ходе никто не знает, кроме него самого.
- А бессмысленных поступков он не любил еще в то время, когда я его считал дядей, - подхватил Роман и, подойдя к порогу двери, сам легко и уверенно забрался внутрь, - Идемте, нечего мерзнуть на улице. Думаю, дядюшка в ожидании нас уже приготовил вкусный ужин, я отсюда чувствую его аромат!
Людовик и Винсент, переглянувшись еще раз, только усмехнулись и, отталкивая друг друга, направились к проему в стене.
Вскоре все они были уже внутри дворца. Винс протянул руку и, ухватившись за дверную ручку, уверенно захлопнул каменную створку, не желая привлекать к ней излишнего внимания.
Начинался новый виток их приключений – путешествие по дворцу мастера.
Ночную тишину уютной дворцовой спальни нарушало лишь тихое дыхание спящих. Татьяна, уставшая за день, хотя и не помнящая толком причин этой усталости, мирно спала в объятиях Ричарда, а тот, счастливый ее близостью, с наслаждением вдыхал во сне запах волос девушки, уткнувшись в них носом.
Со стороны сейчас они казались самой настоящей, самой искренней парой, ни у кого не могло бы возникнуть и тени сомнения в подлинности их чувств. Да и кто мог бы видеть их сейчас? Кому бы пришло в голову забраться сюда, в самое сердце дворца великого мастера Альберта, просто, чтобы взглянуть на спящую пару? Это бы граничило с безумием, этот риск нельзя было бы ничем оправдать… и, тем не менее, наблюдатель в комнате присутствовал.
Он стоял в тени тяжелой портьеры, скрывающей окно, незаметный, невидимый, стоял и смотрел на спящих молодых людей, дожидаясь, когда сон их станет совершенно глубоким. Миг этот уже близился и, выждав для верности еще несколько минут, незнакомец бесшумно двинулся вперед, приближаясь к кровати.
Тонкая полоска лунного света, пробившись между складками портьеры, скользнула по нему, и волосы его полыхнули мгновенным сполохом рыжего пламени. Глаза блеснули загадочным желтым светом, и молодой человек, чья личность теперь уже не могла бы вызывать сомнений, наконец приблизился к постели, присаживаясь на ее край.
Сел он рядом с девушкой, однако, взгляд желтых глаз устремил почему-то к расслабленному мужчине и тонко улыбнулся. Оборотня ему было жаль.
- Как не хочется отбирать у тебя наконец обретенную любовь, Рене, - быстро прошептал он, обращаясь к спящему и, переведя взгляд на девушку, тихонько вздохнул, - Но, увы… Я не могу позволить ей любить отца, изменяя своей судьбе. Ее рок, ее обязанность – оборвать его жизнь, а для этого… - он немного подался вперед и, вглядевшись в лицо спящей, мягко подул ей на лоб.
Татьяна завозилась, ощутив это дуновение, вздохнула, но не проснулась и лишь сильнее прижалась к Ричарду.
Рыжий, медленно отстранившись, довольно улыбнулся. Ему не нужны были доказательства – в своих силах, своих способностях, он никогда не сомневался, и сейчас был абсолютно уверен, что все сделано, все выполнено так, как надо. Утром она проснется, и ничего не поймет. Утром она разозлится на обманувшего ее отца, и пожелает ему смерти… А именно это и нужно ему, это нужно им, нужно Анхелю!
Чеслав вздохнул и уже хотел, было, подняться на ноги, как внезапно тихое шипение из-под ног привлекло его внимание, вынуждая удивленно опустить взгляд.
Недалеко от кровати стояла, ощетинившись, песочно-рыжая кошка и, приоткрыв рот, демонстрируя угрожающе оскаленные клыки, негромко, очень зло и неприветливо шипела.
- Так я тоже тебе не нравлюсь? – оборотень изумленно вскинул брови, и протянул руку, чтобы погладить животное, - А я-то думал, твоя неприязнь распространяется лишь на моего друга…
Взметнулась лапа с растопыренными когтями, брызнули на пол капли крови. Рыжий, закусив губу, сдержал болезненный вскрик и, отдернув руку, с живым интересом осмотрел оставленные кошкой царапины.
- А ты интересная тварь… - задумчиво молвил он и, поднеся руку ближе, провел по царапине языком, слизывая кровь, - Я бы убил тебя, но, увы, ты можешь еще пригодиться.
Кошка вновь зашипела, и оборотень негромко хмыкнул. Угрозы такого маленького зверька казались ему забавными.
- Буди ее, - тихонько посоветовал он, кивая в сторону девушки, - Она вспомнит тебя, можешь не сомневаться, - и, не прибавив больше ни слова, он издевательски склонил голову, будто отвешивая кошке поклон. В следующую секунду его фигура исчезла, растаяла во мраке. Лишь на кровати остался примятый след.
Кошка, недоумевающая, куда мог деться ее странный собеседник, поджала лапу, недоверчиво созерцая опустевшее место перед собой. Затем неуверенно мяукнула и, осторожно шагнув вперед, принюхалась. Взгляд ее зеленых глаз скользнул к подушке, туда, где покоилась голова спящей девушки.
Некоторое время она изучала ту, что некогда была ее хозяйкой, а затем… Затем, вдруг замурлыкав, одним прыжком заскочила на кровать и, не в силах сдержать счастья, принялась тереться мордочкой о лицо спящей девушки.
Татьяна, некогда привыкшая просыпаться от подобной ласки, завозилась, заворочалась и, подняв руку, еще не открывая глаз, совершенно машинально, рефлекторно, погладила кошку по гладкой спинке.
Еще через секунду осознание пришло к ней. Девушка распахнула глаза, хотела, было, сесть, но обнаружив на груди любимицу, не стала делать этого, опасаясь скинуть ее.
- Тио… - слетел с ее губ счастливый вздох, и кошка, воодушевленная этим, замурлыкала еще громче, еще активнее принимаясь тереться о лицо хозяйки.
Татьяна, смеясь, осторожно отодвинула ее от себя и все-таки села, одной рукой прижимая к себе вертящуюся на коленях любимицу, а другой пытаясь протереть глаза. В памяти все плыло, все мешалось, где находится, девушка понять никак не могла и, лишь обнаружив рядом с собою мирно спящего оборотня, сообразила, что произошло.
Гнев затопил ее душу. Гнев сильный, неукротимый, переходящий в бешеную злобу, в дикую ярость, и Татьяна, не в силах сдержать себя, осторожно переставила кошку на кровать, вскакивая на ноги. Одежда ее, все еще такая же грязная, но хотя бы аккуратно сложенная, висела рядом с кроватью на стуле, и девушка, не желая медлить, принялась решительно одеваться.
Ей надо было спешить. Ей надо было найти друзей, надо было разобраться с отцом, который так бессовестно пытался лишить ее памяти, лишить ее настоящих воспоминаний и настоящих чувств, который пытался опять привлечь ее на свою сторону, действуя так подло, так… омерзительно, что просто слов не находилось, чтобы выразить всю, питаемую ей, ярость!
Кошка, сидя на кровати, внимательно наблюдала за ней, не делая попыток помешать или возразить – в Татьяне она вновь признала хозяйку, признала, даже не взирая на отсутствие у той волшебных предметов, и готова была хранить ей верность до конца дней своих.
Девушка торопливо оделась и, окинув комнату долгим взглядом, нахмурилась. Заставить ее поверить, будто она невеста Ричарда! Наверняка сам оборотень был сильно удивлен этим… и наверняка будет расстроен, когда она уйдет. Ладно… Когда к нему вернется память, он все поймет.
Татьяна глубоко вздохнула и, решительно схватив кошку, которую полагала с полным правом своим единственным, очень движимым и очень несогласным с такой характеристикой, имуществом, уверенно направилась к выходу из комнаты.
- Татьяна?
Девушка остановилась на полушаге. До двери оставалось сделать еще два, может, три шага, когда Ричард внезапно проснулся и, сев на кровати, вопросительно воззрился на нее.
- Неужели ты вновь решила наведаться в подвал? И откуда у тебя кошка мастера?
Татьяна медленно обернулась. Глаза ее в тусклом свете луны, падающем из неплотно зашторенного окна, сверкнули так же, как глаза кошки.
- Это моя кошка, Ричард, - негромко промолвила она, - И не пытайся более разыгрывать эту комедию. Я все помню.
Оборотень промолчал, не сводя с нее взгляда. Как реагировать на такие слова, он не знал, к девушке относился с сегодняшнего дня на порядок лучше, и отпускать ее вот так вот не хотел. Не хотел он и идти против мастера, и сейчас пытался понять, что будет более правильным – предать собственные чувства, собственное чутье, подсказывающее ему идти с этой девушкой, или предать мастера.
- Я… мне нужно идти, Ричард, - в голосе девушки появились умоляющие нотки, - Я не знаю, как объяснить, как сказать тебе, что ты ошибаешься… Можешь считать меня сумасшедшей, но, поверь, - этот мир не такой, каким должен быть! Да, в нормальном мире мы с тобой не вместе, в нормальном мире я замужем за другим, в нормальном мире я, черт возьми, жду ребенка! И если я не поспешу… не потороплюсь вернуть все на свои места…
- Подожди, - оборотень решительно прервал свою собеседницу и, легко поднявшись с кровати, приблизился. Пальцы его коснулись подбородка девушки, он пытливо заглянул ей в глаза.
- Я не буду больше притворяться и пытаться убедить тебя в том, о чем меня просил мастер, - медленно вымолвил он, - Я не знаю, почему, по какой причине, но я совершенно не хочу обманывать тебя. И я готов поверить, я… Помню все, о чем вы говорили на корабле, на кораблях! Все ваши слова о замке, том самом, что был разрушен мастером, все ваши воспоминания о том, что было… Скажи мне, скажи, Татьяна – неужели все это действительно правда? Неужели все мои сны… Я видел странные сны все это время, скажи, неужели они были отражением реальности? Неужели мы – все мы, вы и я, - действительно, на самом деле живем в этом замке, в… в Нормонде? Неужели я не на стороне мастера… Альберта! – темные глаза оборотня стали упрямыми. Произносить имя мастера всуе было строжайше воспрещено, и такое святотатство, допущенное Ричардом, стоило дорогого. И Татьяна поняла это.
На губах ее медленно, неуверенно проявилась улыбка; кое-как удерживая недовольную кошку одной рукой, она подняла другую и мягко сжала пальцы оборотня, удерживающие ее подбородок.
- Все это правда. Ричард, Рик… так значит, тебе снились сны? Значит, ты все-таки помнил что-то, хоть что-то из настоящего мира?
- Хоть что-то… - эхом отозвался оборотень и, покрутив головой, нахмурился, затем медленно опуская подбородок, - А ты всегда звала меня Риком. Знала, что мне не нравится это, но звала, и я перестал на тебя злиться. Я никогда не мог злиться на тебя… Татьяна, - лицо его внезапно ожесточилось. Ричард огляделся и, обнаружив на стуле рубашку, махнул в ее сторону рукой. Спать он улегся в мягких штанах, и сейчас полагал, что они вполне подойдут и для ночной прогулки по замку.
- Я пойду с тобой, - в голосе мужчины зазвенела сталь: не ожидая возражений от собеседницы, он, тем не менее, предпочитал предвосхитить их, - Пойду с тобой, и помогу тебе и твоим друзьям поставить Альберта, черт бы его побрал, на место! Если все это правда, и он изувечил наш мир, тот мир, такой прекрасный, такой спокойный мир, я не могу простить ему этого! Я помогу тебе, помогу вам всем, в конце концов… - он слабо улыбнулся, - В моих снах некоторые из твоих друзей, кажется, были мне родней.
- Эрик, Роман и Людовик – твои племянники, да, - Татьяна улыбнулась сама, - Это все правда, Ричард, и, видимо, это были не сны, а воспоминания, которые Альберт все же не сумел стереть до конца. Идем… Мне надо спешить, у меня не так много времени, всего лишь до нового полнолуния. Идем же, идем скорее, на твои вопросы я могу ответить и в пути!
- Идем, но… - оборотень неожиданно повернул голову немного вбок и потянул носом воздух, - Это странно… Я чувствую запах крови.
- Крови?.. – Татьяна, как-то сразу заволновавшаяся и растерявшаяся, переглянулась с кошкой и покрепче прижала последнюю к себе, - Но… как, откуда?..
- Пока не знаю, - Ричард, хмурясь, сделал шаг назад и, приподняв голову, вновь принюхался, - Но запах где-то здесь, где-то… - он несколько помрачнел и, за несколько быстрых шагов обойдя кровать, застыл с той стороны, где на ней лежала девушка, сверля взглядом пол, - Здесь. Несколько капель, как будто кто-то порезался, или… - неожиданная мысль осенила его, и мужчина медленно перевел взгляд на кошку на руках у девушки, - Татьяна… тебя не царапала кошка?
- Нет… - собеседница его, несколько растерявшись, неуверенно моргнула, - Тио никогда меня не царапает, она меня знает, любит… Ты думаешь, кто-то пробрался в комнату, и она?..
- Память же к тебе как-то вернулась, - Лэрд неловко пожал плечами и, тяжело вздохнув, сунул руки в карманы, - Ладно. Времени терять и в самом деле не стоит, лучше будет встретиться с твоими друзьями и обсудить это с ними. Если уж я решил помочь вам… не хочу, чтобы мастер вынудил меня передумать.
Раздался душераздирающий скрип – дверью не пользовались давно, петли, буде они существовали, заржавели, камни плотно притерлись друг к другу и не желали расставаться с привычным местом. Камень, на котором был начертан герб, тяжело ушел куда-то внутрь, вглубь стены, и Людовик непроизвольно отдернул руку.
На поверхности, выползая из стены вместо исчезнувшего камня, медленно появилась дверная ручка, кажущаяся довольно заурядной, если только забыть о том, что расположена она была на высоте роста обычного человека, как раз напротив его глаз.
- Кровь за слезы… - Роман медленно потянул носом воздух, старательно держа себя в руках, и раздраженно нахмурился, - Тоже мне, мститель! Тоже мне, ревнитель справедливости, как ему не стыдно воровать у нас герб?!
- Когда бы это Альберту вообще было стыдно? – Луи слабо усмехнулся и, на правах человека, по случайности открывшего ход, осторожно надавил на ручку двери, после чего неуверенно потянул ее на себя.
Большой пласт стены, внезапно оказавшейся не более, чем обманкой, отошел в сторону. Распахнулась дверь, нижний порог которой находился как раз на уровне пояса.
Путники переглянулись. В проеме, за дверью, было темно, лезть туда никому особенно не хотелось, да и пройти сквозь дверь всем одновременно было явно непросто, поэтому следовало, наверное, решить, кто полезет первым. И почему-то никому из них брать на себя эту привилегию не хотелось.
- Там Татьяна, - неуверенно напомнил Винсент, не отрывающий взгляда от таинственного проема, - И Эрик. И мы должны спасти их.
- А еще мы должны убить дядю… - задумчиво вымолвил Роман.
- И вернуть мир на свое место, - поддакнул Людовик.
- И, в конце концов, мы мужчины, нам негоже трусить! – Влад, хмурясь, решительно растолкал всех своих спутников, подходя к проему в стене, - Я пойду. Не понимаю, чего вы боитесь – двое из вас, не считая меня, бессмертны! – и с этими словами он, не мудрствуя лукаво, приподнялся на руках, опершись о порог каменной двери и, закинув ноги на твердую поверхность, без сомнения шагнул вперед. Под ногами ощущался твердый пол, из недр дворца веяло приятным теплом, и страх, даже если он и был, как-то быстро испарился.
- Забирайтесь, - художник оглянулся через плечо на выжидательно созерцающих его друзей, - Вряд ли на пути, который Альберт готовил для себя, есть какие-нибудь ловушки.
Оставшиеся возле стены дворца путники переглянулись, явно прикидывая, можно ли доверять мнению своего друга.
- Он прав, - наконец пожал плечами Луи, - Дядя не настолько мазохист, чтобы самому себе готовить подставы. К тому же, давайте не забывать – он был убежден, что об этом ходе никто не знает, кроме него самого.
- А бессмысленных поступков он не любил еще в то время, когда я его считал дядей, - подхватил Роман и, подойдя к порогу двери, сам легко и уверенно забрался внутрь, - Идемте, нечего мерзнуть на улице. Думаю, дядюшка в ожидании нас уже приготовил вкусный ужин, я отсюда чувствую его аромат!
Людовик и Винсент, переглянувшись еще раз, только усмехнулись и, отталкивая друг друга, направились к проему в стене.
Вскоре все они были уже внутри дворца. Винс протянул руку и, ухватившись за дверную ручку, уверенно захлопнул каменную створку, не желая привлекать к ней излишнего внимания.
Начинался новый виток их приключений – путешествие по дворцу мастера.
***
Ночную тишину уютной дворцовой спальни нарушало лишь тихое дыхание спящих. Татьяна, уставшая за день, хотя и не помнящая толком причин этой усталости, мирно спала в объятиях Ричарда, а тот, счастливый ее близостью, с наслаждением вдыхал во сне запах волос девушки, уткнувшись в них носом.
Со стороны сейчас они казались самой настоящей, самой искренней парой, ни у кого не могло бы возникнуть и тени сомнения в подлинности их чувств. Да и кто мог бы видеть их сейчас? Кому бы пришло в голову забраться сюда, в самое сердце дворца великого мастера Альберта, просто, чтобы взглянуть на спящую пару? Это бы граничило с безумием, этот риск нельзя было бы ничем оправдать… и, тем не менее, наблюдатель в комнате присутствовал.
Он стоял в тени тяжелой портьеры, скрывающей окно, незаметный, невидимый, стоял и смотрел на спящих молодых людей, дожидаясь, когда сон их станет совершенно глубоким. Миг этот уже близился и, выждав для верности еще несколько минут, незнакомец бесшумно двинулся вперед, приближаясь к кровати.
Тонкая полоска лунного света, пробившись между складками портьеры, скользнула по нему, и волосы его полыхнули мгновенным сполохом рыжего пламени. Глаза блеснули загадочным желтым светом, и молодой человек, чья личность теперь уже не могла бы вызывать сомнений, наконец приблизился к постели, присаживаясь на ее край.
Сел он рядом с девушкой, однако, взгляд желтых глаз устремил почему-то к расслабленному мужчине и тонко улыбнулся. Оборотня ему было жаль.
- Как не хочется отбирать у тебя наконец обретенную любовь, Рене, - быстро прошептал он, обращаясь к спящему и, переведя взгляд на девушку, тихонько вздохнул, - Но, увы… Я не могу позволить ей любить отца, изменяя своей судьбе. Ее рок, ее обязанность – оборвать его жизнь, а для этого… - он немного подался вперед и, вглядевшись в лицо спящей, мягко подул ей на лоб.
Татьяна завозилась, ощутив это дуновение, вздохнула, но не проснулась и лишь сильнее прижалась к Ричарду.
Рыжий, медленно отстранившись, довольно улыбнулся. Ему не нужны были доказательства – в своих силах, своих способностях, он никогда не сомневался, и сейчас был абсолютно уверен, что все сделано, все выполнено так, как надо. Утром она проснется, и ничего не поймет. Утром она разозлится на обманувшего ее отца, и пожелает ему смерти… А именно это и нужно ему, это нужно им, нужно Анхелю!
Чеслав вздохнул и уже хотел, было, подняться на ноги, как внезапно тихое шипение из-под ног привлекло его внимание, вынуждая удивленно опустить взгляд.
Недалеко от кровати стояла, ощетинившись, песочно-рыжая кошка и, приоткрыв рот, демонстрируя угрожающе оскаленные клыки, негромко, очень зло и неприветливо шипела.
- Так я тоже тебе не нравлюсь? – оборотень изумленно вскинул брови, и протянул руку, чтобы погладить животное, - А я-то думал, твоя неприязнь распространяется лишь на моего друга…
Взметнулась лапа с растопыренными когтями, брызнули на пол капли крови. Рыжий, закусив губу, сдержал болезненный вскрик и, отдернув руку, с живым интересом осмотрел оставленные кошкой царапины.
- А ты интересная тварь… - задумчиво молвил он и, поднеся руку ближе, провел по царапине языком, слизывая кровь, - Я бы убил тебя, но, увы, ты можешь еще пригодиться.
Кошка вновь зашипела, и оборотень негромко хмыкнул. Угрозы такого маленького зверька казались ему забавными.
- Буди ее, - тихонько посоветовал он, кивая в сторону девушки, - Она вспомнит тебя, можешь не сомневаться, - и, не прибавив больше ни слова, он издевательски склонил голову, будто отвешивая кошке поклон. В следующую секунду его фигура исчезла, растаяла во мраке. Лишь на кровати остался примятый след.
Кошка, недоумевающая, куда мог деться ее странный собеседник, поджала лапу, недоверчиво созерцая опустевшее место перед собой. Затем неуверенно мяукнула и, осторожно шагнув вперед, принюхалась. Взгляд ее зеленых глаз скользнул к подушке, туда, где покоилась голова спящей девушки.
Некоторое время она изучала ту, что некогда была ее хозяйкой, а затем… Затем, вдруг замурлыкав, одним прыжком заскочила на кровать и, не в силах сдержать счастья, принялась тереться мордочкой о лицо спящей девушки.
Татьяна, некогда привыкшая просыпаться от подобной ласки, завозилась, заворочалась и, подняв руку, еще не открывая глаз, совершенно машинально, рефлекторно, погладила кошку по гладкой спинке.
Еще через секунду осознание пришло к ней. Девушка распахнула глаза, хотела, было, сесть, но обнаружив на груди любимицу, не стала делать этого, опасаясь скинуть ее.
- Тио… - слетел с ее губ счастливый вздох, и кошка, воодушевленная этим, замурлыкала еще громче, еще активнее принимаясь тереться о лицо хозяйки.
Татьяна, смеясь, осторожно отодвинула ее от себя и все-таки села, одной рукой прижимая к себе вертящуюся на коленях любимицу, а другой пытаясь протереть глаза. В памяти все плыло, все мешалось, где находится, девушка понять никак не могла и, лишь обнаружив рядом с собою мирно спящего оборотня, сообразила, что произошло.
Гнев затопил ее душу. Гнев сильный, неукротимый, переходящий в бешеную злобу, в дикую ярость, и Татьяна, не в силах сдержать себя, осторожно переставила кошку на кровать, вскакивая на ноги. Одежда ее, все еще такая же грязная, но хотя бы аккуратно сложенная, висела рядом с кроватью на стуле, и девушка, не желая медлить, принялась решительно одеваться.
Ей надо было спешить. Ей надо было найти друзей, надо было разобраться с отцом, который так бессовестно пытался лишить ее памяти, лишить ее настоящих воспоминаний и настоящих чувств, который пытался опять привлечь ее на свою сторону, действуя так подло, так… омерзительно, что просто слов не находилось, чтобы выразить всю, питаемую ей, ярость!
Кошка, сидя на кровати, внимательно наблюдала за ней, не делая попыток помешать или возразить – в Татьяне она вновь признала хозяйку, признала, даже не взирая на отсутствие у той волшебных предметов, и готова была хранить ей верность до конца дней своих.
Девушка торопливо оделась и, окинув комнату долгим взглядом, нахмурилась. Заставить ее поверить, будто она невеста Ричарда! Наверняка сам оборотень был сильно удивлен этим… и наверняка будет расстроен, когда она уйдет. Ладно… Когда к нему вернется память, он все поймет.
Татьяна глубоко вздохнула и, решительно схватив кошку, которую полагала с полным правом своим единственным, очень движимым и очень несогласным с такой характеристикой, имуществом, уверенно направилась к выходу из комнаты.
- Татьяна?
Девушка остановилась на полушаге. До двери оставалось сделать еще два, может, три шага, когда Ричард внезапно проснулся и, сев на кровати, вопросительно воззрился на нее.
- Неужели ты вновь решила наведаться в подвал? И откуда у тебя кошка мастера?
Татьяна медленно обернулась. Глаза ее в тусклом свете луны, падающем из неплотно зашторенного окна, сверкнули так же, как глаза кошки.
- Это моя кошка, Ричард, - негромко промолвила она, - И не пытайся более разыгрывать эту комедию. Я все помню.
Оборотень промолчал, не сводя с нее взгляда. Как реагировать на такие слова, он не знал, к девушке относился с сегодняшнего дня на порядок лучше, и отпускать ее вот так вот не хотел. Не хотел он и идти против мастера, и сейчас пытался понять, что будет более правильным – предать собственные чувства, собственное чутье, подсказывающее ему идти с этой девушкой, или предать мастера.
- Я… мне нужно идти, Ричард, - в голосе девушки появились умоляющие нотки, - Я не знаю, как объяснить, как сказать тебе, что ты ошибаешься… Можешь считать меня сумасшедшей, но, поверь, - этот мир не такой, каким должен быть! Да, в нормальном мире мы с тобой не вместе, в нормальном мире я замужем за другим, в нормальном мире я, черт возьми, жду ребенка! И если я не поспешу… не потороплюсь вернуть все на свои места…
- Подожди, - оборотень решительно прервал свою собеседницу и, легко поднявшись с кровати, приблизился. Пальцы его коснулись подбородка девушки, он пытливо заглянул ей в глаза.
- Я не буду больше притворяться и пытаться убедить тебя в том, о чем меня просил мастер, - медленно вымолвил он, - Я не знаю, почему, по какой причине, но я совершенно не хочу обманывать тебя. И я готов поверить, я… Помню все, о чем вы говорили на корабле, на кораблях! Все ваши слова о замке, том самом, что был разрушен мастером, все ваши воспоминания о том, что было… Скажи мне, скажи, Татьяна – неужели все это действительно правда? Неужели все мои сны… Я видел странные сны все это время, скажи, неужели они были отражением реальности? Неужели мы – все мы, вы и я, - действительно, на самом деле живем в этом замке, в… в Нормонде? Неужели я не на стороне мастера… Альберта! – темные глаза оборотня стали упрямыми. Произносить имя мастера всуе было строжайше воспрещено, и такое святотатство, допущенное Ричардом, стоило дорогого. И Татьяна поняла это.
На губах ее медленно, неуверенно проявилась улыбка; кое-как удерживая недовольную кошку одной рукой, она подняла другую и мягко сжала пальцы оборотня, удерживающие ее подбородок.
- Все это правда. Ричард, Рик… так значит, тебе снились сны? Значит, ты все-таки помнил что-то, хоть что-то из настоящего мира?
- Хоть что-то… - эхом отозвался оборотень и, покрутив головой, нахмурился, затем медленно опуская подбородок, - А ты всегда звала меня Риком. Знала, что мне не нравится это, но звала, и я перестал на тебя злиться. Я никогда не мог злиться на тебя… Татьяна, - лицо его внезапно ожесточилось. Ричард огляделся и, обнаружив на стуле рубашку, махнул в ее сторону рукой. Спать он улегся в мягких штанах, и сейчас полагал, что они вполне подойдут и для ночной прогулки по замку.
- Я пойду с тобой, - в голосе мужчины зазвенела сталь: не ожидая возражений от собеседницы, он, тем не менее, предпочитал предвосхитить их, - Пойду с тобой, и помогу тебе и твоим друзьям поставить Альберта, черт бы его побрал, на место! Если все это правда, и он изувечил наш мир, тот мир, такой прекрасный, такой спокойный мир, я не могу простить ему этого! Я помогу тебе, помогу вам всем, в конце концов… - он слабо улыбнулся, - В моих снах некоторые из твоих друзей, кажется, были мне родней.
- Эрик, Роман и Людовик – твои племянники, да, - Татьяна улыбнулась сама, - Это все правда, Ричард, и, видимо, это были не сны, а воспоминания, которые Альберт все же не сумел стереть до конца. Идем… Мне надо спешить, у меня не так много времени, всего лишь до нового полнолуния. Идем же, идем скорее, на твои вопросы я могу ответить и в пути!
- Идем, но… - оборотень неожиданно повернул голову немного вбок и потянул носом воздух, - Это странно… Я чувствую запах крови.
- Крови?.. – Татьяна, как-то сразу заволновавшаяся и растерявшаяся, переглянулась с кошкой и покрепче прижала последнюю к себе, - Но… как, откуда?..
- Пока не знаю, - Ричард, хмурясь, сделал шаг назад и, приподняв голову, вновь принюхался, - Но запах где-то здесь, где-то… - он несколько помрачнел и, за несколько быстрых шагов обойдя кровать, застыл с той стороны, где на ней лежала девушка, сверля взглядом пол, - Здесь. Несколько капель, как будто кто-то порезался, или… - неожиданная мысль осенила его, и мужчина медленно перевел взгляд на кошку на руках у девушки, - Татьяна… тебя не царапала кошка?
- Нет… - собеседница его, несколько растерявшись, неуверенно моргнула, - Тио никогда меня не царапает, она меня знает, любит… Ты думаешь, кто-то пробрался в комнату, и она?..
- Память же к тебе как-то вернулась, - Лэрд неловко пожал плечами и, тяжело вздохнув, сунул руки в карманы, - Ладно. Времени терять и в самом деле не стоит, лучше будет встретиться с твоими друзьями и обсудить это с ними. Если уж я решил помочь вам… не хочу, чтобы мастер вынудил меня передумать.
