«Тьма, космос и звёзды»
I.
Из динамиков каюты негромко звучал женский голос, и человек, слушая вполуха, продолжал наносить мазки на холст, завершая картину:
- … и клубника тут поспела в саду. И всё пытаются мне помощников прислать! Я всю жизнь со своим садом сама справлялась и ничего, не померла. А вот если я сейчас, допустим, лягу на диван и буду чаёк попивать, смотря как студенты мою клубнику своими неумелыми ручонками собирают – так у меня, во-первых, от такой ленивой жизни быстрее все старческие болячки повылазят, а, во-вторых, не могу я свою клубнику кому попало отдать, она же мне почти как родная уже. Правда, академик этот уверял, что, мол, пришлём вам лучшего садовода, так что может и не кому попало. Кстати, а вот соседка с участка через дорогу всё на меня зыркает – завидует, небось, что сына у меня теперь вся страна знает. И …
Человек наклонил голову, слушая запись – ему думалось, что это забавно: что бы ни случилось, мама не менялась. С каждой секундой тяжелогружёный челнок «Земля-1» отдалялся на тысячи километров от планеты, в честь которой ему дали имя, и впереди были еще миллиарды и миллиарды, а она просто рассказывает ему про клубнику и завистливую соседку. А еще он думал, что она как всегда может болтать, не останавливаясь, часами, что несколько утомляло, конечно. Он взглянул на законченную картину и понял, что вышло довольно коряво. «Ну ничего, времени на практику у меня предостаточно, и материалов еще на сотни картин хватит», - думал он. Потянувшись, человек подошёл к приборной панели челнока, проверил показания приборов, взглянул на нелепые настенные часы и решил, что можно пару часов поспать, пока не наступило время отправлять отчёт. Он поднял одну из боковых панелей в рубке, открыв спальный отсек небольших размеров и завалился спать, поставив будильник.
II.
Записи уже доходили с большой задержкой, и с каждым днём задержка только увеличивалась.
- … выступал тут, рассказывал, что слухи эти все неправда. Не знаю, не верю я этим чиновникам. Там даже если и случилось что на стройке корабля вашего, разве же нам скажут? С другой стороны, ну всякое бывает, нечего раньше времени панику разводить, там специалистам дать нормально работать, без дураков начальников – так они бы и пять таких построили уже бы, - тут была долгая пауза в записи, слышно было только, как стрекочут кузнечики в траве. Боже, как же он соскучился по треску кузнечиков, - ну, нечего унывать раньше времени. Ты как там вообще, сынок, как полёт? Я-то в порядке, жаль только, что каждый раз твоё сообщение всё дольше и дольше ждать, так что ты мне почаще отсылай весточки, ладно? Так и интервал поменьше будет и я буду реже волноваться.
«Когда я долечу, наконец, до точки назначения, сообщения будут идти уже по три года», - думал человек, смотря в бескрайнее пространство космоса через лобовое окно. Звёзды тихо перемигивались в невероятно далёких глубинах тьмы. Слева был виден край, где звёзд уже не было – подлетев ближе к краю галактики, он увидел за ней непроглядную черноту, в которой редкими вкраплениями виднелись другие галактики. И эта чернота пугала человека до дрожи.
III.
Два изобретения определили текущее будущее человечества – новый, сверхмощный, вид топлива и новый вид связи. Что без одного, что без другого – дальние космические перелёты были невозможны или бессмысленны – какой прок от супербыстрого корабля, который может достичь края галактики за несколько лет, если сообщение оттуда будет идти сотни или тысячи лет. А лететь сразу наугад большой колонией было крайне опасно и невероятно затратно – конструкторы обещали, что первый действительно большой космический корабль, способный перевезти десятки людей, оборудование, материалы и всё остальное для выживания на другой планете, они смогут построить только через десять лет, и то в лучшем случае. Свою роль тут играло также и то, что новый вид топлива был немного нестабилен и распадался со временем, что не позволяло сделать челнокам запас для полёта туда-обратно. Исходя из подобных условий, была выработана стратегия разведки: челноки «Земля 1-5» с пилотом-инженером на борту были отправлены на самые перспективные планеты для основания новой колонии людей. Никто из них не вернётся на землю, и, возможно, только один снова сможет увидеть людей, когда транспортный корабль доберётся до него. Всё это была очень большая, дорогостоящая и опасная авантюра, но впервые за долгое время даже простые люди стали поднимать глаза в звёздное небо, понимая, что теперь оно возможно не так уж и недостижимо. Мир ждал сообщений от челноков.
Человек в рубке сидел, затаив дыхание, в голове его метались и сталкивались мысли. Наконец, динамик зашипел и он с облегчением и на удивление ясно услышал родной голос:
- Ну как ты там, а? Академик тут заходил, снова рассказывал про скорость передатчика этого. Значит, у нас тут только полгода прошло, а ты получишь это сообщение еще через полгода, а по-твоему - год уже будет, как улетел. Надеюсь, ты там хорошо питаешься, не только полуфабрикаты всякие разогреваешь, - тут человек тихо засмеялся, кроме полуфабрикатов у него из еды были только витаминные смеси в тюбиках, - эх, вот был бы ты дома, я бы тебя котлетками домашними угостила, наготовила и сижу тут, не знаю, куда мне столько деть. Пойду хоть к соседке зайду, угощу её, она, знаешь, совсем по-другому теперь со мной разговаривает, поняла, видать, что за доля мне выпала. А, про академика-то, умный такой мужчина, между прочим, захаживать стал почаще ко мне…
IV.
«Так уж вышло, что примерно после года полёта скорость твоих двигателей вырастет, за счёт чего ты сможешь быстрее добраться до точки. Но пойми, скорость передатчика останется прежней, и в течении года сигналы перестанут догонять твой корабль. Мы же всё еще сможем получать твои сообщения, хоть и с задержкой, ты же будешь еще год лететь совершенно один, не получая никаких сообщений с Земли».
Целый год без голоса других людей.
И потом, после прилёта, еще только через месяца три-четыре сообщения догонят его.
Ни рутинных сообщений центра полётов, ни мягких вопросов психотерапевта (забавнее всего было общаться с ним – самый растянутый сеанс психоаналитики в мире), ни голоса мамы. У него были фильмы и музыка, но почему-то посреди этой бесконечной пустоты не появлялось желание смотреть что-либо, была в этом какая-то фальшь, попытка спрятаться от суровой реальности – а он не мог себе этого позволить, не мог дать слабину, стоя один на один против бездны.
Только музыка скрашивала его дни, иногда даже заставляя танцевать. Возможно, думал он, какая-нибудь живая звезда с невероятным зрением и разумом, способным постичь концепцию танца, посмотрит на него и рассмеётся. И рисование, конечно же. Он стал намного лучше рисовать за прошедший год, а каюта была завалена вездесущими эскизами и холстами.
V.
Посадка вышла не совсем мягкой, и сквозь лобовое «стекло» можно было рассмотреть только толстенный слой грязи и пыли. Человек, заранее перед посадкой надевший свой скафандр, вышел из рубки и отправился к шлюзу в задней части корабля. Пока шипело сбрасываемое давление, человек поднял руку перед собой и посмотрел на неё – она дрожала так, словно у него было похмелье после полугодичного запоя. Настал момент истины.
Человеческая фигура в скафандре вышла из корабля и остановилась на трапе. Долгие несколько минут он оглядывал окрестности, потом начал проверять показания датчиков и то, о чем начал догадываться, еще подлетая к планете, стало очевидным – здесь не мог жить человек. Он постоял еще несколько минут, привыкая к своему новому дому, где атмосфера каким-то образом сильно разредилась и та перспективная планета-сад, что учёные видели в телескопы, за то время, что свет прошел до Земли, превратилась в выжженную пустошь серого цвета с мёртвыми деревцами. Надежда, которую пятеро пилотов челноков делили между собой перед полётом, угасла у одного из них.
Никто сюда не прилетит.
Он никогда не вернётся домой.
VI.
Обустройство заняло не так много времени, как он полагал. Здание-конструктор, благодаря манипулятору, также находившемуся в грузовом отсеке, удалось воздвигнуть за пару дней, еще несколько ушло на то, чтобы по инструкции подключить системы жизнеобеспечения, электроэнергию, наладить рециркуляцию и очистку воды.
Эти последние дни его проживания в рубке управления челноком были особенными – теперь он впервые за очень долгое время видел восходы и закаты. И они были прекрасными: небо на горизонте окрашивалось постепенно всеми цветами радуги, сменяющими друг друга, а когда местное солнце, наконец, вставало – цвет неба сменялся на голубой, как будто в напоминание о далёком доме. Но из-за разреженности воздуха, сквозь купол атмосферы даже в полдень проглядывали звёзды и чернота космоса.
Через две недели, проведя все необходимые тесты, человек переселился в жилое здание. Он сидел перед мониторами и изучал снимки и показания с автоматических мини-спутников, запущенных на орбиту в день приземления.
Внутри еще теплилась надежда, что, может, где-то на планете еще возможна жизнь. Однако, листая снимки один за другим, везде он видел одно и то же – земли, выжженные солнечной радиацией, и даже огромные некогда океаны теперь представляли собой небольшие грязные озёрца из непонятной субстанции. И повсюду на дне морей и океанов сохранились скелеты огромных созданий, некогда живших тут. На суше же уже практически не осталось никаких упоминаний того, что здесь когда-то бурно росли зелёные леса, и цвела жизнь.
«Самым главным критерием для вас, пилотов, была именно психическая устойчивость. Инженерные навыки, знания биологии и других сложных наук было вторично. Поймите, несмотря на то, что человечество не стоит на грани уничтожения, у нас всё ещё хватает ресурсов и так далее – ваша миссия может определить и повернуть наше будущее. Мы упростим и автоматизируем всё что можно и нельзя, прогоним сотни тестов и симуляций, но самое сложное в этой миссии – сможете ли вы выдержать одиночество, и, я должен признать, сможет ли каждый из вас, в случае чего, смириться с мыслью, что ему не повезло и его планета не подходит? Ведь, в конце концов, мы будем планировать полноценную экспедицию, исходя из ваших данных. Подумайте, что будет, если вы смалодушничаете, и люди прилетят на необитаемую планету. Поэтому самым важным критерием всё-таки остаётся ваша сила воли».
Человек сидел перед экранами, уронив голову на руки.
Наконец он поднял её, и мокрые дорожки проложили свой путь по щекам. Он набрал одно сообщение и отправил его на Землю, поставив на повтор каждый день. Через три года оно достигнет пункта назначения.
«Говорит «Земля-1». Планета необитаема. Повторяю, планета необитаема. Прикладываю все нужные материалы. Прощайте».
VII.
Дни тянулись за днями, в отсеке для ботаники был разбит небольшой огородик, который быстро начал давать плоды благодаря специально продуманным условиям: освещению, почве, удобрениям и даже умной системе полива. Впрочем, спустя неделю после отправки сообщения человек отключил систему полива и стал сам этим заниматься – это помогало ему, принося немного покоя.
Однажды вечером он вышел из здания. Радужный закат отражался от смотрового стекла гермошлема, и человек стоял посреди мёртвой тишины, смотря в бескрайнее небо. Лицо его было на удивление спокойным: ни боль, ни разочарование, ни печаль не трогали его сердце сейчас. Он просто стоял и смотрел, думая, какая же из звёзд указывает направление домой. Потом он оглянулся на свой текущий дом и отправился прямиком в пустоши. Фигура его отдалялась и отдалялась, пока он, наконец, не остановился, схватившись руками за шлем. Медленно обернувшись, он нетвёрдым шагом отправился обратно, почти силой втащив себя, внезапно обессилевшего, в шлюз строения. После этого прошло еще два месяца.
- Сынок! – последовала очень долгая пауза. – Я… я не знаю даже, жив ли ты там еще. Академик мне сказал, что это сообщение ты очень долго не получишь, и что-то мне там объяснял. Я его выгнала взашей, - послышался смех сквозь слёзы. – Ты знаешь, меня возили посмотреть на корабль. Он очень большой, и выглядит красиво. Говорят, строительство идёт ударными темпами. Скоро они его достроят и полетят за тобой, правда? И ты не будешь там уже один. Тебе ведь обязательно повезёт и ты найдёшь хорошую красивую планету, да? Конечно, ты найдёшь! А академик мне еще раньше рассказывал, что есть небольшая возможность, что колония через какое-то время сможет наладить синтез этого нового топлива, и ты сможешь прилететь домой! Он говорил, конечно, что это будет от многого зависеть, что даже при этом раскладе пройдёт еще много лет. Но знаешь, ты не сомневайся, я дождусь тебя, обязательно дождусь! Ты только возвращайся. Люблю тебя.
VIII.
Сообщения теперь стали приходить почти каждый день. Часто от мамы, чуть реже пожелания удачи от центра полётов, иногда просто слова каких-то незнакомых людей, которые хотели просто написать пару слов благодарностей и пожеланий космонавтам. Дошли очередные записи от психотерапевта. Тот знал, что его сообщения долго не будут услышаны, и всё равно слал раз в неделю. Сначала он рассуждал о самих космонавтах, об их чувствах и тяжёлой миссии, которая была на них возложена. «Возложена, - улыбнулся человек, - мы сами вызвались, сами выбрали свою судьбу». Потом уже перешёл просто на рассуждения обо всём на свете: начиная от устройства нашей вселенной и заканчивая шутками, которые он услышал по радио, порой даже переходя на себя самого. В такие моменты человек задумывался, кто же кому в итоге психотерапию проводит. Он не отвечал никому – центр и так поймёт, что к чему, когда до них дойдёт его отчет по состоянию планеты, отвечать психотерапевту он не видел смысла вовсе, зная, что его сообщения достигнут того только через три года. Хоть тот и просил космонавта всё равно отвечать, представляя, что сообщения доктора – это он сам.
Единственное, он хотел ответить своей матери, но всё никак не мог решиться, не мог подобрать слов, чтобы объяснить ей. По хорошему, ему следовало написать сразу после сообщения о состоянии планеты, а теперь, спустя три месяца, он чувствовал, что время упущено. Но в то же время не мог позволить себе вовсе не ответить, считая это неуважением к ней и великой трусостью. Поэтому одним из вечеров он сел за ноутбук и до самой ночи составлял и исправлял собственное послание, которое ранит самого близкого ему человека.
На следующее утро он надиктовал, пусть и не без труда, составленный вчера текст сообщения и отправил его. В динамиках вдруг зашипело автоматически воспроизведённое сообщение:
- Привет, сынок! Ты не представляешь, что случилось – у меня роза посреди снега вдруг зацвела! Настоящее чудо, не иначе…
Голос звучал из динамиков, а человек стоял посреди комнаты, наклонив голову и рассматривая свои собственные руки. В этот момент ему казалось, что нет и не будет ничего сложнее, чем просто выпрямить голову и взглянуть вперёд.
I.
Из динамиков каюты негромко звучал женский голос, и человек, слушая вполуха, продолжал наносить мазки на холст, завершая картину:
- … и клубника тут поспела в саду. И всё пытаются мне помощников прислать! Я всю жизнь со своим садом сама справлялась и ничего, не померла. А вот если я сейчас, допустим, лягу на диван и буду чаёк попивать, смотря как студенты мою клубнику своими неумелыми ручонками собирают – так у меня, во-первых, от такой ленивой жизни быстрее все старческие болячки повылазят, а, во-вторых, не могу я свою клубнику кому попало отдать, она же мне почти как родная уже. Правда, академик этот уверял, что, мол, пришлём вам лучшего садовода, так что может и не кому попало. Кстати, а вот соседка с участка через дорогу всё на меня зыркает – завидует, небось, что сына у меня теперь вся страна знает. И …
Человек наклонил голову, слушая запись – ему думалось, что это забавно: что бы ни случилось, мама не менялась. С каждой секундой тяжелогружёный челнок «Земля-1» отдалялся на тысячи километров от планеты, в честь которой ему дали имя, и впереди были еще миллиарды и миллиарды, а она просто рассказывает ему про клубнику и завистливую соседку. А еще он думал, что она как всегда может болтать, не останавливаясь, часами, что несколько утомляло, конечно. Он взглянул на законченную картину и понял, что вышло довольно коряво. «Ну ничего, времени на практику у меня предостаточно, и материалов еще на сотни картин хватит», - думал он. Потянувшись, человек подошёл к приборной панели челнока, проверил показания приборов, взглянул на нелепые настенные часы и решил, что можно пару часов поспать, пока не наступило время отправлять отчёт. Он поднял одну из боковых панелей в рубке, открыв спальный отсек небольших размеров и завалился спать, поставив будильник.
II.
Записи уже доходили с большой задержкой, и с каждым днём задержка только увеличивалась.
- … выступал тут, рассказывал, что слухи эти все неправда. Не знаю, не верю я этим чиновникам. Там даже если и случилось что на стройке корабля вашего, разве же нам скажут? С другой стороны, ну всякое бывает, нечего раньше времени панику разводить, там специалистам дать нормально работать, без дураков начальников – так они бы и пять таких построили уже бы, - тут была долгая пауза в записи, слышно было только, как стрекочут кузнечики в траве. Боже, как же он соскучился по треску кузнечиков, - ну, нечего унывать раньше времени. Ты как там вообще, сынок, как полёт? Я-то в порядке, жаль только, что каждый раз твоё сообщение всё дольше и дольше ждать, так что ты мне почаще отсылай весточки, ладно? Так и интервал поменьше будет и я буду реже волноваться.
«Когда я долечу, наконец, до точки назначения, сообщения будут идти уже по три года», - думал человек, смотря в бескрайнее пространство космоса через лобовое окно. Звёзды тихо перемигивались в невероятно далёких глубинах тьмы. Слева был виден край, где звёзд уже не было – подлетев ближе к краю галактики, он увидел за ней непроглядную черноту, в которой редкими вкраплениями виднелись другие галактики. И эта чернота пугала человека до дрожи.
III.
Два изобретения определили текущее будущее человечества – новый, сверхмощный, вид топлива и новый вид связи. Что без одного, что без другого – дальние космические перелёты были невозможны или бессмысленны – какой прок от супербыстрого корабля, который может достичь края галактики за несколько лет, если сообщение оттуда будет идти сотни или тысячи лет. А лететь сразу наугад большой колонией было крайне опасно и невероятно затратно – конструкторы обещали, что первый действительно большой космический корабль, способный перевезти десятки людей, оборудование, материалы и всё остальное для выживания на другой планете, они смогут построить только через десять лет, и то в лучшем случае. Свою роль тут играло также и то, что новый вид топлива был немного нестабилен и распадался со временем, что не позволяло сделать челнокам запас для полёта туда-обратно. Исходя из подобных условий, была выработана стратегия разведки: челноки «Земля 1-5» с пилотом-инженером на борту были отправлены на самые перспективные планеты для основания новой колонии людей. Никто из них не вернётся на землю, и, возможно, только один снова сможет увидеть людей, когда транспортный корабль доберётся до него. Всё это была очень большая, дорогостоящая и опасная авантюра, но впервые за долгое время даже простые люди стали поднимать глаза в звёздное небо, понимая, что теперь оно возможно не так уж и недостижимо. Мир ждал сообщений от челноков.
Человек в рубке сидел, затаив дыхание, в голове его метались и сталкивались мысли. Наконец, динамик зашипел и он с облегчением и на удивление ясно услышал родной голос:
- Ну как ты там, а? Академик тут заходил, снова рассказывал про скорость передатчика этого. Значит, у нас тут только полгода прошло, а ты получишь это сообщение еще через полгода, а по-твоему - год уже будет, как улетел. Надеюсь, ты там хорошо питаешься, не только полуфабрикаты всякие разогреваешь, - тут человек тихо засмеялся, кроме полуфабрикатов у него из еды были только витаминные смеси в тюбиках, - эх, вот был бы ты дома, я бы тебя котлетками домашними угостила, наготовила и сижу тут, не знаю, куда мне столько деть. Пойду хоть к соседке зайду, угощу её, она, знаешь, совсем по-другому теперь со мной разговаривает, поняла, видать, что за доля мне выпала. А, про академика-то, умный такой мужчина, между прочим, захаживать стал почаще ко мне…
IV.
«Так уж вышло, что примерно после года полёта скорость твоих двигателей вырастет, за счёт чего ты сможешь быстрее добраться до точки. Но пойми, скорость передатчика останется прежней, и в течении года сигналы перестанут догонять твой корабль. Мы же всё еще сможем получать твои сообщения, хоть и с задержкой, ты же будешь еще год лететь совершенно один, не получая никаких сообщений с Земли».
Целый год без голоса других людей.
И потом, после прилёта, еще только через месяца три-четыре сообщения догонят его.
Ни рутинных сообщений центра полётов, ни мягких вопросов психотерапевта (забавнее всего было общаться с ним – самый растянутый сеанс психоаналитики в мире), ни голоса мамы. У него были фильмы и музыка, но почему-то посреди этой бесконечной пустоты не появлялось желание смотреть что-либо, была в этом какая-то фальшь, попытка спрятаться от суровой реальности – а он не мог себе этого позволить, не мог дать слабину, стоя один на один против бездны.
Только музыка скрашивала его дни, иногда даже заставляя танцевать. Возможно, думал он, какая-нибудь живая звезда с невероятным зрением и разумом, способным постичь концепцию танца, посмотрит на него и рассмеётся. И рисование, конечно же. Он стал намного лучше рисовать за прошедший год, а каюта была завалена вездесущими эскизами и холстами.
V.
Посадка вышла не совсем мягкой, и сквозь лобовое «стекло» можно было рассмотреть только толстенный слой грязи и пыли. Человек, заранее перед посадкой надевший свой скафандр, вышел из рубки и отправился к шлюзу в задней части корабля. Пока шипело сбрасываемое давление, человек поднял руку перед собой и посмотрел на неё – она дрожала так, словно у него было похмелье после полугодичного запоя. Настал момент истины.
Человеческая фигура в скафандре вышла из корабля и остановилась на трапе. Долгие несколько минут он оглядывал окрестности, потом начал проверять показания датчиков и то, о чем начал догадываться, еще подлетая к планете, стало очевидным – здесь не мог жить человек. Он постоял еще несколько минут, привыкая к своему новому дому, где атмосфера каким-то образом сильно разредилась и та перспективная планета-сад, что учёные видели в телескопы, за то время, что свет прошел до Земли, превратилась в выжженную пустошь серого цвета с мёртвыми деревцами. Надежда, которую пятеро пилотов челноков делили между собой перед полётом, угасла у одного из них.
Никто сюда не прилетит.
Он никогда не вернётся домой.
VI.
Обустройство заняло не так много времени, как он полагал. Здание-конструктор, благодаря манипулятору, также находившемуся в грузовом отсеке, удалось воздвигнуть за пару дней, еще несколько ушло на то, чтобы по инструкции подключить системы жизнеобеспечения, электроэнергию, наладить рециркуляцию и очистку воды.
Эти последние дни его проживания в рубке управления челноком были особенными – теперь он впервые за очень долгое время видел восходы и закаты. И они были прекрасными: небо на горизонте окрашивалось постепенно всеми цветами радуги, сменяющими друг друга, а когда местное солнце, наконец, вставало – цвет неба сменялся на голубой, как будто в напоминание о далёком доме. Но из-за разреженности воздуха, сквозь купол атмосферы даже в полдень проглядывали звёзды и чернота космоса.
Через две недели, проведя все необходимые тесты, человек переселился в жилое здание. Он сидел перед мониторами и изучал снимки и показания с автоматических мини-спутников, запущенных на орбиту в день приземления.
Внутри еще теплилась надежда, что, может, где-то на планете еще возможна жизнь. Однако, листая снимки один за другим, везде он видел одно и то же – земли, выжженные солнечной радиацией, и даже огромные некогда океаны теперь представляли собой небольшие грязные озёрца из непонятной субстанции. И повсюду на дне морей и океанов сохранились скелеты огромных созданий, некогда живших тут. На суше же уже практически не осталось никаких упоминаний того, что здесь когда-то бурно росли зелёные леса, и цвела жизнь.
«Самым главным критерием для вас, пилотов, была именно психическая устойчивость. Инженерные навыки, знания биологии и других сложных наук было вторично. Поймите, несмотря на то, что человечество не стоит на грани уничтожения, у нас всё ещё хватает ресурсов и так далее – ваша миссия может определить и повернуть наше будущее. Мы упростим и автоматизируем всё что можно и нельзя, прогоним сотни тестов и симуляций, но самое сложное в этой миссии – сможете ли вы выдержать одиночество, и, я должен признать, сможет ли каждый из вас, в случае чего, смириться с мыслью, что ему не повезло и его планета не подходит? Ведь, в конце концов, мы будем планировать полноценную экспедицию, исходя из ваших данных. Подумайте, что будет, если вы смалодушничаете, и люди прилетят на необитаемую планету. Поэтому самым важным критерием всё-таки остаётся ваша сила воли».
Человек сидел перед экранами, уронив голову на руки.
Наконец он поднял её, и мокрые дорожки проложили свой путь по щекам. Он набрал одно сообщение и отправил его на Землю, поставив на повтор каждый день. Через три года оно достигнет пункта назначения.
«Говорит «Земля-1». Планета необитаема. Повторяю, планета необитаема. Прикладываю все нужные материалы. Прощайте».
VII.
Дни тянулись за днями, в отсеке для ботаники был разбит небольшой огородик, который быстро начал давать плоды благодаря специально продуманным условиям: освещению, почве, удобрениям и даже умной системе полива. Впрочем, спустя неделю после отправки сообщения человек отключил систему полива и стал сам этим заниматься – это помогало ему, принося немного покоя.
Однажды вечером он вышел из здания. Радужный закат отражался от смотрового стекла гермошлема, и человек стоял посреди мёртвой тишины, смотря в бескрайнее небо. Лицо его было на удивление спокойным: ни боль, ни разочарование, ни печаль не трогали его сердце сейчас. Он просто стоял и смотрел, думая, какая же из звёзд указывает направление домой. Потом он оглянулся на свой текущий дом и отправился прямиком в пустоши. Фигура его отдалялась и отдалялась, пока он, наконец, не остановился, схватившись руками за шлем. Медленно обернувшись, он нетвёрдым шагом отправился обратно, почти силой втащив себя, внезапно обессилевшего, в шлюз строения. После этого прошло еще два месяца.
- Сынок! – последовала очень долгая пауза. – Я… я не знаю даже, жив ли ты там еще. Академик мне сказал, что это сообщение ты очень долго не получишь, и что-то мне там объяснял. Я его выгнала взашей, - послышался смех сквозь слёзы. – Ты знаешь, меня возили посмотреть на корабль. Он очень большой, и выглядит красиво. Говорят, строительство идёт ударными темпами. Скоро они его достроят и полетят за тобой, правда? И ты не будешь там уже один. Тебе ведь обязательно повезёт и ты найдёшь хорошую красивую планету, да? Конечно, ты найдёшь! А академик мне еще раньше рассказывал, что есть небольшая возможность, что колония через какое-то время сможет наладить синтез этого нового топлива, и ты сможешь прилететь домой! Он говорил, конечно, что это будет от многого зависеть, что даже при этом раскладе пройдёт еще много лет. Но знаешь, ты не сомневайся, я дождусь тебя, обязательно дождусь! Ты только возвращайся. Люблю тебя.
VIII.
Сообщения теперь стали приходить почти каждый день. Часто от мамы, чуть реже пожелания удачи от центра полётов, иногда просто слова каких-то незнакомых людей, которые хотели просто написать пару слов благодарностей и пожеланий космонавтам. Дошли очередные записи от психотерапевта. Тот знал, что его сообщения долго не будут услышаны, и всё равно слал раз в неделю. Сначала он рассуждал о самих космонавтах, об их чувствах и тяжёлой миссии, которая была на них возложена. «Возложена, - улыбнулся человек, - мы сами вызвались, сами выбрали свою судьбу». Потом уже перешёл просто на рассуждения обо всём на свете: начиная от устройства нашей вселенной и заканчивая шутками, которые он услышал по радио, порой даже переходя на себя самого. В такие моменты человек задумывался, кто же кому в итоге психотерапию проводит. Он не отвечал никому – центр и так поймёт, что к чему, когда до них дойдёт его отчет по состоянию планеты, отвечать психотерапевту он не видел смысла вовсе, зная, что его сообщения достигнут того только через три года. Хоть тот и просил космонавта всё равно отвечать, представляя, что сообщения доктора – это он сам.
Единственное, он хотел ответить своей матери, но всё никак не мог решиться, не мог подобрать слов, чтобы объяснить ей. По хорошему, ему следовало написать сразу после сообщения о состоянии планеты, а теперь, спустя три месяца, он чувствовал, что время упущено. Но в то же время не мог позволить себе вовсе не ответить, считая это неуважением к ней и великой трусостью. Поэтому одним из вечеров он сел за ноутбук и до самой ночи составлял и исправлял собственное послание, которое ранит самого близкого ему человека.
На следующее утро он надиктовал, пусть и не без труда, составленный вчера текст сообщения и отправил его. В динамиках вдруг зашипело автоматически воспроизведённое сообщение:
- Привет, сынок! Ты не представляешь, что случилось – у меня роза посреди снега вдруг зацвела! Настоящее чудо, не иначе…
Голос звучал из динамиков, а человек стоял посреди комнаты, наклонив голову и рассматривая свои собственные руки. В этот момент ему казалось, что нет и не будет ничего сложнее, чем просто выпрямить голову и взглянуть вперёд.
