Один оказался прямо на дороге всадника, и лошадь, совсем не так как обычно делают лошади, вильнула в сторону, и явно намеренно ударила хирдмана грудью. Это удивило Хродвальда, ведь обычно лошади так не делают, а стараются избежать столкновения. Удар был так силен, что человек в тяжелой броне отлетел прочь, перевернувшись через голову. В разные стороны отлетели шлем, топор, обувь и обломки досок от щита. Упавший не шевелился. Впрочем, второму хирдману повезло еще меньше — он кричал и извивался, хватаясь окровавленными руками за огромный обломок копья, торчавший у него из живота. Хродвальд изумленно охнул — копье пробило кольчугу. Причем дважды — наконечник копья торчал из спины бедняги.
Это зрелище отвлекло ярла, поэтому он не уловил момент, когда строй Хакона Черного пал. Люди рассыпались, разбежались в стороны, как мыши застигнутые в кладовке. Похоже, несколько всадников прошли прямо сквозь стену щитов! Множество людей валялось на земле, и трудно было понять живы ли они.
Хродвальд увидел всадника, того самого что поднимал кулак перед атакой. Сейчас этот кавалер орудовал хищной шипастой булавой на длинной ручке. Хродвальд вспомнил, как он сам делал так же у Херверстадира. И это было так же похоже, как сидение на лавке, и управлением драккаром. Хродвальд и трех вздохов не сделал, а всадник уже убил четверых. Именно убил — Хродвальд наметанным глазом видел как падают те, кто получил удар булавы. Не вперед или назад, размахивая руками, как раненный, а обмякнув, складываются вниз на подломившихся ногах, словно из них выдернули хребет. Конь всадника вел себя как берсерк, хоть ярл и не мог слышать, но был уверен — обернутая в броню зверюга весело ржет, топча упавших, резко подскакивая к неожидающим такого от скотины воинам, тараня их грудью, сбивая на землю крупом. И топча копытами. Разворачиваясь и лягаясь, если его пытались окружить. Всадник и его животное сражались как одно целое. И масса коня была, пожалуй, большим оружием, чем булава всадника.
И тут против южного убийцы встал седобородый воин. Хродвальд узнал в нем Хакона Черного. Так иногда бывает в бою — люди устают от рубки, отступаю, расходятся в стороны. Похожее произошло и сейчас — кавалеры южан стоптали строй северян, но и сами потеряли нескольких, и теперь уходили в сторону. Люди Хакона собирали себя и свою доблесть обратно, с трудом вставая с земли, и находя вокруг трупы друзей. Но кавалер видел Хакона, и понимал что это вождь. И было понятно, что южанин не из тех, что упускает добычу. Хакон был в крови, и двигался медленно и плохо. Всадник, похоже прокричал вису, и указал булавой на на Хакона, и его конь сорвался с места, как пес натасканный на людей, бросается вперед по команде хозяина. Хакон же, словно вынырнув из воды, ускорил движения, шагнул вперед, высоко взмахнул секирой. Конь кавалера шарахнулся в сторону, уводя всадника из под удара. Но Хакон ловко перехватил топорище, и изменил направление удара. Лезвие секиры отсекло переднюю ногу коня, и вонзилось в землю. Конь, потерявший опору, упал, и влекомый своим весом покатился по земле, как мог бы покатиться человек, споткнувшийся на крутом склоне. Южанин выпал из седла, растеряв щит, булаву и шлем. Хоть по нему и прокатился конь, лежал он не долго, почти сразу попытавшись вскочить, но Хакон уже был рядом, с занесенной секирой. Ему оставалось только опустить её. Выдернув секиру, из головы южного ярла, Хакон Черный устало оперся на неё. Конь увидел что его хозяин мертв, и закричал так громко и пронзительно, как сможет не каждый человек. У скакуна, похоже, была сломана еще одна нога, и он не смог только перевернуться на живот, но не встать. Но даже так, боевой конь попытался подползти к своему наезднику. Хакон задумчиво посмотрел на животное, и снова занес секиру.
— Их слишком много — громко сказал Клепп, наклонившись к уху Хродвальда. Ярл оторвал взгляд от схватки и осмотрел поле. И в самом деле, если тут было всего три сотни конных, это значит что такого количества достаточно чтобы быть везде. Отряды всадников, ведомые одним или несколькими кавалерами, скакали по всему полю, и примерно половина, как показалось Хродвальду, нацелилась на него.
— Вперед, вперееед! — заорал рядом Торвальд. Он бежал вдоль строя хирдманов, и бил их в щиты обухом своего топора. Хоть брат был без шлема, Хродвальд узнал его только по бороде и неизменной шубе — так искажено было лицо и голос Торвальда.
— Что это с ним? — спросил за спиной молодого ярла Клепп.
— Он в ярости! — крикнул Хродвальд, перекрывая уже почти привычный гул и лязг от множества вооруженных людей вокруг. И медленно зашагал вперед, стараясь держать строй. И про себя добавил “Это хороший выбор. Ведь ярость в бою ничем не хуже мужества”.
— Я думал он скажет поворачивать назад! — снова крикнул Клепп Хродвальду.
— Я тоже! — закричал Хродвальд — Пойдем назад, сядем на корабли, вернемся домой, отдадим щиты женщинам! И пусть теперь сражаются они! А мы будем сидеть дома и рожать!
Тут ярл понял, что вокруг сосредоточенно молчат, и криков почти не слышно. Почти, потому что кричал сам Хродвальд. Кто-то захохотал, и хохот разошелся по строю, как круг от брошенного в воду камня. Раздался хриплый голос Бабушки:
— Ну нет парни, я попробовала и так и так, и пока тут все еще лучше!
— Захлопнуть всем варежки! — заорал, судя по голосу, Торвальд. Но таким строгим тоном он разговаривал только с матерью. — Держать строй, и слушать меня! Скьёльдунги, Бабушкины детки, а ну вперед, не давайте по нам стрелять! Хродвальд, добавь шаг, остальные не отставать.
Люди Торвальда медленно двигались вперед.
— Остальные наши тоже двинулись вперед. Никто не бежит — уже немного тише сказал Клепп. Ярл позавидовал здоровяку, хорошо наверно быть выше и видеть дальше остальных.
А потом Хродвальд услышал знакомый звук рога, и увидел как отряд всадников до этого стоявший в отдалении, медленно двинулся прямо на него. Ну конечно, он же в середине строя. Ярл подумал, что отдавать команды с помощью рога очень удобно.
— Стояяять! — заорал издалека Торвальд. Его крик подхватили, и строй, пройдя еще несколько шагов, остановился.
— Держаться! — неожиданно для себя закричал Хродвальд. Впрочем не он один. Люди кричали клятвы богам и родовые кличи, смотря как к ним, все ускоряя шаг, скачет смерть. Некоторые начали бить оружием о щиты, то ли надеясь испугать лошадей врага, то ли прогнать свой собственный страх.
— Долбить твою мать! — заорал Клепп за спиной ярла, и начал повторять это снова и снова. Хродвальд решил что это хулительная виса, и ещё успел решить что его мать сочла бы это интересным предложением. У неё всегда была слабость к тупым здоровякам, взять хотя бы их отца Снора. А потом его отвлек от этих мыслей новый перелив сигнального рога — всадники врага уже приблизились на сорок шагов. Хродвальд потоптался на месте, поудобнее утверждаясь на земле, и вдруг остро осознал, что его копье еще совсем детское. Слишком легкое, тонкое и короткое. Давно пора было заказать у мастера новое, подлиннее.
— Хродвальд! — крикнул Клепп. Ярл не ответил. Не всегда же человек должен быть готов к разговорам.
— Хродвальд, если меня убьют, обещай что найдешь Небесный Фьорд, и поднимешься на него!
— Нет! — зло ответил Хродвальд — Это слишком скучно!
И в этот момент тяжелые кавалерийские копья наконец ударили в щиты северян.
Есть разные виды страха. Одно дело не побояться обнажить оружие против злого человека, и другое дело заставить себя сказать хоть одно ласковое слово под взглядом любимых глаз. И совсем третье, это стоять против атаки тяжелых всадников…
До этого момента Хродвальду казалось, что уж чего-чего, а животных он не боялся. Дело даже не в том что он жил на стадире, и часто именно он с братьями резал и разделывал скот. иногда и лошадей. И даже не в том, что Хродвальд, в отличии от многих других людей, изредка ходил с отцом на охоту, где скакал верхом, и брал на копье кабанов.
Нет, все дело в гусе. Когда Хродвальд был совсем мал, то на стадире появился большой и страшный гусь. Может быть он был большим и страшным только для маленького и испуганного Хродвальда. Гусь этот нападал на маленького ярла всякий раз, как увидит.
Тогда отец, видя как Хродвальд рыдает и прячется от гуся, взял сына на руки, и сказал:
— Нет в тебе ничего, что бы я не любил. Но весь мир вокруг не видит тебя так, как вижу я. И каждый твой день ты будешь встречать такого гуся. Поэтому я не дам тебе бежать и прятаться. Иди, и сражайся!
И в самом деле, Снор засунул Хродвальда в огороженный забором закуток, вместе с гусем. Не на долго. Гусь сильно искусал маленького ярла, избил его крыльями, и заставил плакать.
На следующий день Снор сделал тоже самое, и в этот раз оставил Хродвальда наедине с гусем чуть подольше. Уже через неделю Хродвальд привык, и даже пытался дать отпор. Он был слишком мал и слаб, чтобы его удары наносили взрослой птице ущерб, но Хродвальд приноровился хватать гуся за шею, и душить.
Этот прием особенно забавлял хирдманнов, и к Хродвальду едва не приклеилась кличка “Гуседушитель”. Но Снор бил в лицо кулаком каждого, кто её говорил, и эта шутка сошла на нет.
Через две недели Хродвальд с гусем, оказавшись за загородкой, уже не торопились нападать друг на друга, а осторожно оставались в “своих” углах, ожидая пока Снор решит что времени прошло достаточно. Гусь перестал нападать на маленького ярла и при случайной встрече в стадире, и отец посчитал урок оконченным.
Снор часто похвалялся этой историей, говоря что именно так закалил дух сына, и вырастил из Хродвальда настоящего викинга.
И только пару лет назад, до молодого ярла вдруг дошло, что отец никогда не рассказывал эту историю про старших братьев. Он спросил у Снора, почему он не поступал так с другими сыновьями.
— Поступал — ответил Снор — Но Вальгард уже на второй день догадался припрятать длинную палку, и перебил ей гусю шею. Так я понял что он будет умелым воином. Твой старший брат, Торвальд, сразу понял что я задумал. И сказал кухарке, что я приказал забить гуся, и показал того, которого я натаскивал на него. И уже вечером он съел своего врага. Так я понял, что из него выйдет хороший конунг. Но я все равно больше всех горжусь тобой, и возлагаю на тебя самые большие мои надежды, мой младший сын. Ведь ты бился храбро! А для славы этого обычно достаточно, гибкость ума в таких делах только помешает!
Может быть Снор был прав, и храбрости в Хродвальде больше чем в других, ведь с тех пор он не боялся ни собак, ни лошадей. По крайней мере не так сильно, как другие. Но сейчас, видя как стремительно приближаются к нему всадники, ярл почувствовал такой страх, что воспоминания о гусе померкли, и превратились в умилительные.
Если бы Хродвальд был один, он конечно же бы развернулся, и отбросив щит, побежал бы прочь. Но тут были другие люди, и на их глазах потерять лицо было нельзя. Почему же не побежали остальные, ярл не понимал.
Хродвальд спрятал лицо за щитом, и зажмурился. Он хотел закричать, но не смог. Он простоял так томительную вечность, пока наконец не понял, что в его щит удара не будет. Хродвальд осторожно выглянул из-за щита. Всадники не врубились в строй, они метнули свои копья в щиты северян шагов с десяти, и резко развернули коней, обтекая стену щитов. Кто-то кричал, и ярл уже знал этот тоскливый крик. Так кричит человек, который знает что скоро умрет. Значит, копья всадников все же нашли себе поживу. Хродвальд увидел перед собой только двух последних всадников в легкой броне, которые выстрелили в северян из арбалетов, и повернули лошадей, намереваясь ускакать прочь. Хродвальд, почти не думая, вышел из строя. Как сотни раз в военных играх на родном стадире, он сделал три быстрых шага, и метнул свое копье. Копье было тяжеловато для метания, но рука что его направляла, была искусна. Ведь бросками копья славился и сам Снор, и некоторые из его хирдманов. Уж конечно они постарались передать свои умения сыновьям конунга.
Южанин пригнулся в седле, припав к шее лошади, и копье Хродвальда пролетело мимо. Если всадник сделал так нарочно, то его можно было только похвалить. Ярл досадливо хмыкнул и развернувшись, поспешил назад в строй. Вокруг раздались крики радости. Клепп молча показал секирой за спину ярлу. Обернувшись, Хродвальд понял, что бросил свое копье не зря. Оно пролетело над одним всадником, и воткнулось в коня второго, скакавшего впереди. Конь упал, и бился в агонии, а его наездник лежал под ним, видимо придавленный тушей. Из строя выбежали скьёльдунги, и бросились к упавшему. И их было много. К лежавшему на земле всаднику кинулись ближайшие из его товарищей, но тут словно очнулись лучники и метатели. Всадников встретил плотный поток стрел и дротиков. Некоторые из стрел попали в коней и наездников, и либо отскочили от брони, либо бессильно повисли, не нанеся видимого вреда. Южане повернули коней, и ловко ушли из под обстрела.
Мимо Хродвальда прошел Веслолицый, грубо растолкав людей. Старый лучник поднял свой лук и выпустил стрелу. Ярл проследил за её стремительным полетом. Это было не трудно — её оперение было окрашено красным, и она была гораздо больше всех остальных стрел. Хродвальд знал, что боевой лук Веслолицего могли натянуть во всем фьорде не больше пяти человек, включая самого Веслолицего и его сына. А уж попасть из него в движущуюся мишень за сто шагов, могли только эти двое. И Веслолицый попал. Всадник, скачущий последним, дернулся от удара. На его спине висел треугольный щит, но стрела вошла чуть ниже, в поясницу. Этот наездник был не из кавалеров, на нем не было кольчуги, а кожаная броня была, похоже, не слишком хороша. Южанин обмяк в седле.
— Поднимите меня! Я не вижу что тут происходит! — крикнул рядом Торвальд. Ну конечно, старший брат старается держаться в середине строя. Предусмотрительно. Если бы у Хродвальда хватило ума не встать в первый ряд, то он бы тоже ничего не увидел. Вот было бы хорошо.
Торвальда приподняли высоко над строем, держа на щите, и протянули вверх копье, чтобы он мог за него придерживаться. Торвальд почти не смотрел вперед, он смотрел по сторонам.
Хродвальд обернулся, и увидел бледного Клеппа.
— Посмотри по сторонам, что происходит?!
— Нам разметали один отряд, самый левый. Очень много тел на земле! — заговорил Клепп. Он говорил слишком громко, и его услышал Торвальд. А значит и остальные. И Торвальд Большие Объятия крикнул, обращаясь к притихшим людям.
— Слева они разбили строй Свена Синего и Грима Барана! Но знамя Барана еще стоит, и люди продолжают драться! Они все же отогнали южан! Все остальные тоже выстояли!
— Ну да — нехотя согласился Клепп, уже вполголоса — Наши не бегут, собираются вместе, закрываются щитами и отстреливаются.
— А где кавалеры южан? — спросил Хродвальд.
— Уходят! — удивленно сказал Клепп.
— Южане струсили, они бегут бросая пеших! — вторил ему Торвальд — Посмотрите сами!
Хродвальд посмотрел вперед. И действительно, всадники южан скакали прочь. Впрочем, не совсем. Некоторые двигались в сторону Великого Тракта, по которому должны были подойти войска короля.
Это зрелище отвлекло ярла, поэтому он не уловил момент, когда строй Хакона Черного пал. Люди рассыпались, разбежались в стороны, как мыши застигнутые в кладовке. Похоже, несколько всадников прошли прямо сквозь стену щитов! Множество людей валялось на земле, и трудно было понять живы ли они.
Хродвальд увидел всадника, того самого что поднимал кулак перед атакой. Сейчас этот кавалер орудовал хищной шипастой булавой на длинной ручке. Хродвальд вспомнил, как он сам делал так же у Херверстадира. И это было так же похоже, как сидение на лавке, и управлением драккаром. Хродвальд и трех вздохов не сделал, а всадник уже убил четверых. Именно убил — Хродвальд наметанным глазом видел как падают те, кто получил удар булавы. Не вперед или назад, размахивая руками, как раненный, а обмякнув, складываются вниз на подломившихся ногах, словно из них выдернули хребет. Конь всадника вел себя как берсерк, хоть ярл и не мог слышать, но был уверен — обернутая в броню зверюга весело ржет, топча упавших, резко подскакивая к неожидающим такого от скотины воинам, тараня их грудью, сбивая на землю крупом. И топча копытами. Разворачиваясь и лягаясь, если его пытались окружить. Всадник и его животное сражались как одно целое. И масса коня была, пожалуй, большим оружием, чем булава всадника.
И тут против южного убийцы встал седобородый воин. Хродвальд узнал в нем Хакона Черного. Так иногда бывает в бою — люди устают от рубки, отступаю, расходятся в стороны. Похожее произошло и сейчас — кавалеры южан стоптали строй северян, но и сами потеряли нескольких, и теперь уходили в сторону. Люди Хакона собирали себя и свою доблесть обратно, с трудом вставая с земли, и находя вокруг трупы друзей. Но кавалер видел Хакона, и понимал что это вождь. И было понятно, что южанин не из тех, что упускает добычу. Хакон был в крови, и двигался медленно и плохо. Всадник, похоже прокричал вису, и указал булавой на на Хакона, и его конь сорвался с места, как пес натасканный на людей, бросается вперед по команде хозяина. Хакон же, словно вынырнув из воды, ускорил движения, шагнул вперед, высоко взмахнул секирой. Конь кавалера шарахнулся в сторону, уводя всадника из под удара. Но Хакон ловко перехватил топорище, и изменил направление удара. Лезвие секиры отсекло переднюю ногу коня, и вонзилось в землю. Конь, потерявший опору, упал, и влекомый своим весом покатился по земле, как мог бы покатиться человек, споткнувшийся на крутом склоне. Южанин выпал из седла, растеряв щит, булаву и шлем. Хоть по нему и прокатился конь, лежал он не долго, почти сразу попытавшись вскочить, но Хакон уже был рядом, с занесенной секирой. Ему оставалось только опустить её. Выдернув секиру, из головы южного ярла, Хакон Черный устало оперся на неё. Конь увидел что его хозяин мертв, и закричал так громко и пронзительно, как сможет не каждый человек. У скакуна, похоже, была сломана еще одна нога, и он не смог только перевернуться на живот, но не встать. Но даже так, боевой конь попытался подползти к своему наезднику. Хакон задумчиво посмотрел на животное, и снова занес секиру.
— Их слишком много — громко сказал Клепп, наклонившись к уху Хродвальда. Ярл оторвал взгляд от схватки и осмотрел поле. И в самом деле, если тут было всего три сотни конных, это значит что такого количества достаточно чтобы быть везде. Отряды всадников, ведомые одним или несколькими кавалерами, скакали по всему полю, и примерно половина, как показалось Хродвальду, нацелилась на него.
— Вперед, вперееед! — заорал рядом Торвальд. Он бежал вдоль строя хирдманов, и бил их в щиты обухом своего топора. Хоть брат был без шлема, Хродвальд узнал его только по бороде и неизменной шубе — так искажено было лицо и голос Торвальда.
— Что это с ним? — спросил за спиной молодого ярла Клепп.
— Он в ярости! — крикнул Хродвальд, перекрывая уже почти привычный гул и лязг от множества вооруженных людей вокруг. И медленно зашагал вперед, стараясь держать строй. И про себя добавил “Это хороший выбор. Ведь ярость в бою ничем не хуже мужества”.
— Я думал он скажет поворачивать назад! — снова крикнул Клепп Хродвальду.
— Я тоже! — закричал Хродвальд — Пойдем назад, сядем на корабли, вернемся домой, отдадим щиты женщинам! И пусть теперь сражаются они! А мы будем сидеть дома и рожать!
Тут ярл понял, что вокруг сосредоточенно молчат, и криков почти не слышно. Почти, потому что кричал сам Хродвальд. Кто-то захохотал, и хохот разошелся по строю, как круг от брошенного в воду камня. Раздался хриплый голос Бабушки:
— Ну нет парни, я попробовала и так и так, и пока тут все еще лучше!
— Захлопнуть всем варежки! — заорал, судя по голосу, Торвальд. Но таким строгим тоном он разговаривал только с матерью. — Держать строй, и слушать меня! Скьёльдунги, Бабушкины детки, а ну вперед, не давайте по нам стрелять! Хродвальд, добавь шаг, остальные не отставать.
Люди Торвальда медленно двигались вперед.
— Остальные наши тоже двинулись вперед. Никто не бежит — уже немного тише сказал Клепп. Ярл позавидовал здоровяку, хорошо наверно быть выше и видеть дальше остальных.
А потом Хродвальд услышал знакомый звук рога, и увидел как отряд всадников до этого стоявший в отдалении, медленно двинулся прямо на него. Ну конечно, он же в середине строя. Ярл подумал, что отдавать команды с помощью рога очень удобно.
— Стояяять! — заорал издалека Торвальд. Его крик подхватили, и строй, пройдя еще несколько шагов, остановился.
— Держаться! — неожиданно для себя закричал Хродвальд. Впрочем не он один. Люди кричали клятвы богам и родовые кличи, смотря как к ним, все ускоряя шаг, скачет смерть. Некоторые начали бить оружием о щиты, то ли надеясь испугать лошадей врага, то ли прогнать свой собственный страх.
— Долбить твою мать! — заорал Клепп за спиной ярла, и начал повторять это снова и снова. Хродвальд решил что это хулительная виса, и ещё успел решить что его мать сочла бы это интересным предложением. У неё всегда была слабость к тупым здоровякам, взять хотя бы их отца Снора. А потом его отвлек от этих мыслей новый перелив сигнального рога — всадники врага уже приблизились на сорок шагов. Хродвальд потоптался на месте, поудобнее утверждаясь на земле, и вдруг остро осознал, что его копье еще совсем детское. Слишком легкое, тонкое и короткое. Давно пора было заказать у мастера новое, подлиннее.
— Хродвальд! — крикнул Клепп. Ярл не ответил. Не всегда же человек должен быть готов к разговорам.
— Хродвальд, если меня убьют, обещай что найдешь Небесный Фьорд, и поднимешься на него!
— Нет! — зло ответил Хродвальд — Это слишком скучно!
И в этот момент тяжелые кавалерийские копья наконец ударили в щиты северян.
Глава 26. Блеск прибоя лезвий
Есть разные виды страха. Одно дело не побояться обнажить оружие против злого человека, и другое дело заставить себя сказать хоть одно ласковое слово под взглядом любимых глаз. И совсем третье, это стоять против атаки тяжелых всадников…
До этого момента Хродвальду казалось, что уж чего-чего, а животных он не боялся. Дело даже не в том что он жил на стадире, и часто именно он с братьями резал и разделывал скот. иногда и лошадей. И даже не в том, что Хродвальд, в отличии от многих других людей, изредка ходил с отцом на охоту, где скакал верхом, и брал на копье кабанов.
Нет, все дело в гусе. Когда Хродвальд был совсем мал, то на стадире появился большой и страшный гусь. Может быть он был большим и страшным только для маленького и испуганного Хродвальда. Гусь этот нападал на маленького ярла всякий раз, как увидит.
Тогда отец, видя как Хродвальд рыдает и прячется от гуся, взял сына на руки, и сказал:
— Нет в тебе ничего, что бы я не любил. Но весь мир вокруг не видит тебя так, как вижу я. И каждый твой день ты будешь встречать такого гуся. Поэтому я не дам тебе бежать и прятаться. Иди, и сражайся!
И в самом деле, Снор засунул Хродвальда в огороженный забором закуток, вместе с гусем. Не на долго. Гусь сильно искусал маленького ярла, избил его крыльями, и заставил плакать.
На следующий день Снор сделал тоже самое, и в этот раз оставил Хродвальда наедине с гусем чуть подольше. Уже через неделю Хродвальд привык, и даже пытался дать отпор. Он был слишком мал и слаб, чтобы его удары наносили взрослой птице ущерб, но Хродвальд приноровился хватать гуся за шею, и душить.
Этот прием особенно забавлял хирдманнов, и к Хродвальду едва не приклеилась кличка “Гуседушитель”. Но Снор бил в лицо кулаком каждого, кто её говорил, и эта шутка сошла на нет.
Через две недели Хродвальд с гусем, оказавшись за загородкой, уже не торопились нападать друг на друга, а осторожно оставались в “своих” углах, ожидая пока Снор решит что времени прошло достаточно. Гусь перестал нападать на маленького ярла и при случайной встрече в стадире, и отец посчитал урок оконченным.
Снор часто похвалялся этой историей, говоря что именно так закалил дух сына, и вырастил из Хродвальда настоящего викинга.
И только пару лет назад, до молодого ярла вдруг дошло, что отец никогда не рассказывал эту историю про старших братьев. Он спросил у Снора, почему он не поступал так с другими сыновьями.
— Поступал — ответил Снор — Но Вальгард уже на второй день догадался припрятать длинную палку, и перебил ей гусю шею. Так я понял что он будет умелым воином. Твой старший брат, Торвальд, сразу понял что я задумал. И сказал кухарке, что я приказал забить гуся, и показал того, которого я натаскивал на него. И уже вечером он съел своего врага. Так я понял, что из него выйдет хороший конунг. Но я все равно больше всех горжусь тобой, и возлагаю на тебя самые большие мои надежды, мой младший сын. Ведь ты бился храбро! А для славы этого обычно достаточно, гибкость ума в таких делах только помешает!
Может быть Снор был прав, и храбрости в Хродвальде больше чем в других, ведь с тех пор он не боялся ни собак, ни лошадей. По крайней мере не так сильно, как другие. Но сейчас, видя как стремительно приближаются к нему всадники, ярл почувствовал такой страх, что воспоминания о гусе померкли, и превратились в умилительные.
Если бы Хродвальд был один, он конечно же бы развернулся, и отбросив щит, побежал бы прочь. Но тут были другие люди, и на их глазах потерять лицо было нельзя. Почему же не побежали остальные, ярл не понимал.
Хродвальд спрятал лицо за щитом, и зажмурился. Он хотел закричать, но не смог. Он простоял так томительную вечность, пока наконец не понял, что в его щит удара не будет. Хродвальд осторожно выглянул из-за щита. Всадники не врубились в строй, они метнули свои копья в щиты северян шагов с десяти, и резко развернули коней, обтекая стену щитов. Кто-то кричал, и ярл уже знал этот тоскливый крик. Так кричит человек, который знает что скоро умрет. Значит, копья всадников все же нашли себе поживу. Хродвальд увидел перед собой только двух последних всадников в легкой броне, которые выстрелили в северян из арбалетов, и повернули лошадей, намереваясь ускакать прочь. Хродвальд, почти не думая, вышел из строя. Как сотни раз в военных играх на родном стадире, он сделал три быстрых шага, и метнул свое копье. Копье было тяжеловато для метания, но рука что его направляла, была искусна. Ведь бросками копья славился и сам Снор, и некоторые из его хирдманов. Уж конечно они постарались передать свои умения сыновьям конунга.
Южанин пригнулся в седле, припав к шее лошади, и копье Хродвальда пролетело мимо. Если всадник сделал так нарочно, то его можно было только похвалить. Ярл досадливо хмыкнул и развернувшись, поспешил назад в строй. Вокруг раздались крики радости. Клепп молча показал секирой за спину ярлу. Обернувшись, Хродвальд понял, что бросил свое копье не зря. Оно пролетело над одним всадником, и воткнулось в коня второго, скакавшего впереди. Конь упал, и бился в агонии, а его наездник лежал под ним, видимо придавленный тушей. Из строя выбежали скьёльдунги, и бросились к упавшему. И их было много. К лежавшему на земле всаднику кинулись ближайшие из его товарищей, но тут словно очнулись лучники и метатели. Всадников встретил плотный поток стрел и дротиков. Некоторые из стрел попали в коней и наездников, и либо отскочили от брони, либо бессильно повисли, не нанеся видимого вреда. Южане повернули коней, и ловко ушли из под обстрела.
Мимо Хродвальда прошел Веслолицый, грубо растолкав людей. Старый лучник поднял свой лук и выпустил стрелу. Ярл проследил за её стремительным полетом. Это было не трудно — её оперение было окрашено красным, и она была гораздо больше всех остальных стрел. Хродвальд знал, что боевой лук Веслолицего могли натянуть во всем фьорде не больше пяти человек, включая самого Веслолицего и его сына. А уж попасть из него в движущуюся мишень за сто шагов, могли только эти двое. И Веслолицый попал. Всадник, скачущий последним, дернулся от удара. На его спине висел треугольный щит, но стрела вошла чуть ниже, в поясницу. Этот наездник был не из кавалеров, на нем не было кольчуги, а кожаная броня была, похоже, не слишком хороша. Южанин обмяк в седле.
— Поднимите меня! Я не вижу что тут происходит! — крикнул рядом Торвальд. Ну конечно, старший брат старается держаться в середине строя. Предусмотрительно. Если бы у Хродвальда хватило ума не встать в первый ряд, то он бы тоже ничего не увидел. Вот было бы хорошо.
Торвальда приподняли высоко над строем, держа на щите, и протянули вверх копье, чтобы он мог за него придерживаться. Торвальд почти не смотрел вперед, он смотрел по сторонам.
Хродвальд обернулся, и увидел бледного Клеппа.
— Посмотри по сторонам, что происходит?!
— Нам разметали один отряд, самый левый. Очень много тел на земле! — заговорил Клепп. Он говорил слишком громко, и его услышал Торвальд. А значит и остальные. И Торвальд Большие Объятия крикнул, обращаясь к притихшим людям.
— Слева они разбили строй Свена Синего и Грима Барана! Но знамя Барана еще стоит, и люди продолжают драться! Они все же отогнали южан! Все остальные тоже выстояли!
— Ну да — нехотя согласился Клепп, уже вполголоса — Наши не бегут, собираются вместе, закрываются щитами и отстреливаются.
— А где кавалеры южан? — спросил Хродвальд.
— Уходят! — удивленно сказал Клепп.
— Южане струсили, они бегут бросая пеших! — вторил ему Торвальд — Посмотрите сами!
Хродвальд посмотрел вперед. И действительно, всадники южан скакали прочь. Впрочем, не совсем. Некоторые двигались в сторону Великого Тракта, по которому должны были подойти войска короля.
