У нее была передозировка. Передозировка чувствами. Последнее время они накатывали на нее волнами, переворачивая ее восприятие мира, сводя с ума. И единственный способ сохранить рассудок — принять их. Лишь честность перед самой собой была связующей нитью с реальностью.
Возможно, она все же обманывала себя и давно уже сошла с ума. Как еще можно было объяснить эти чувства? Только сумасшествием. И от этого не было лекарства. Она обезумела в своей зависимости от него и все больше сходила с ума, не видя его и не слыша. Она металась по дому, запертая в золотой клетке. Она доводила своими расспросами прислугу, но те ничего не знали. Она рыдала ночью в подушку, которую, наверное, протерла до дыр, желая втянуть его запах. Дом вымер без него, и она находилась в полном моральном опустошении.
Алекс уже давно признала свою капитуляцию. Это было неизбежно. Она полюбила этого мужчину. Даже нет, это было больше, чем любовь. Это было наваждение. Он стал ее наркотиком. Он приучил к своим прикосновениям, к своему голосу, к ласке рук и к своей жестокости. Он не прятался за маской, а предстал перед ней в истинном обличии. В обличии предводителя мафии. В его руках были сотни жизней, и казалось, что он правит миром. Но сейчас это ее ни капли не волновало. Сцены убийств из ужасных и терзающих превратились в забытые. Кто-то, возможно, спросил бы: 'Что, вот так легко?'. Нет, это было нелегко. На пути к этому она прошла все муки ада и до сих пор проходила их.
Но здесь, изолированная от мира, находясь постоянно в его руках, она предпочла этот путь самоуничтожению. А разве могло быть по-другому? Да, она могла жить в постоянном страхе. Она могла бороться с Девилом и быть изнасилованной. Он мог отдать ее своим мужчинам, скормить животным или же испытать на ее теле все те 'игрушки', что находились в их комнатах. Но он поступил по-другому. Сначала он заставил тело Алекс предать ее, дав ему истинное наслаждение. И он знал, что уже тогда прокрался в ее душу, став ее первым мужчиной. Особенным. А когда тело пало и само стало стремиться к его ласкам, душа, как оказалось, тоже сдала позиции.
Да, возможно, это произошло вот так легко. Но разве бывает по-другому? Разве любовь подчиняется голосу разума? А когда рядом любовь, страсть и наваждение, то разум просто умолкает, и ты начинаешь руководствоваться лишь чувствами. Теперь всеми ее поступками руководила эта зависимость.
Одинокая слеза спустилась по ее щеке. Слеза прощания с прошлым. Слеза полной капитуляции. Она больше не будет копаться в своей душе и искать оправдания. Алекс полностью приняла это.
Именно его отсутствие стало толчком, ведь без него пришла ломка. И теперь она была согласна на все, лишь бы прекратить это.
Шум возле дома выдернул ее из мыслей, она оглянулась вокруг и, наконец, заметила одного из мужчин. Сегодня ей явно не везло — это был Хангер. Он вышел на террасу, говоря по телефону, через минуту развернулся и снова вошел внутрь. Но выбирать не приходилось, особенно когда сердце сжималось в тревоге и тоске. Поэтому, глубже вздохнув, набираясь смелости, она поспешила за ним в дом.
Через стеклянную дверь она увидела его, сидящего в кресле. Он весь был погружен в свой «Айфон». Его пальцы быстро бегали по экрану, и Алекс решила, что, скорее всего, он печатает сообщения. Это был не первый раз, когда она видела его, сосредоточившегося на смартфоне. Скорее наоборот: было странно, если этого аппарата не было в его руках. Она снова сделала вдох и открыла дверь. Хангер даже не повернулся на звук. Он прекрасно знал, что вошедший не представляет никакой угрозы.
Но и Алекс не удивилась его равнодушию. За эти дни он был единственным, кого она мельком встречала в доме. Ее нянькой был тот, кто все еще пугал ее. И впервые она собиралась заговорить с ним.
— Я.… — начала она, не замечая, что сжимает кулаки, не чувствуя от волнения, как ногти впиваются в ладони. — Скажи мне, где Девил? С ним что-то случилось? У него неприятности? Поэтому и других нет? Он ранен?
Она не могла остановиться. Начав, она словно прорвала плотину и теперь сыпала вопросами. Ее силы были на пределе. Черные круги под глазами выдавали бессонные ночи, а дрожь — нервное истощение. Она вся была словно комок нервов. И это чувствовалось в голосе. Именно тот надрыв, с которым она спрашивала, привлек его внимание. Он оторвал глаза от «Айфона» и с ехидной улыбкой посмотрел на нее, отмечая каждую деталь, рассматривая ее с головы до ног. После чего медленно поднялся, бросил: 'Иди за мной', и направился к двери в подвал.
И она пошла. Ей было уже все равно, сейчас в ее душе не было страха или, по крайней мере, она задвинула его далеко в глубь сознания из-за безумного желания узнать хоть что-то о Девиле.
Алекс удивилась, когда они пришли в тир. Она наблюдала, как Хангер подошел к стенду с оружием, повернулся, с хитрой улыбкой посмотрел на нее, а потом снял со стенда пистолет и подошел к ней. Его наглая улыбка и молчание еще больше давили на Алекс, подводя ее к черте.
— Зачем мы пришли сюда? — с вызовом спросила она.
— Ты слишком напряженная, а я знаю лишь два способа снять напряжение, — весело проговорил он. — Так как за первый мне отрежут яйца, то остается лишь второй.
— Я не люблю оружие, — она проигнорировала его высказывание.
— Уверяю, тебе понравится.
— Где Девил?
— Сначала выстрел, потом ответ.
Она с минуту смотрела в его глаза, но так ничего и не смогла прочитать в них. Там не было ничего, и это настораживало. Такая заразительная улыбка и такая пустота в глазах.
— Бери.
Он протянул ей пистолет, и она посмотрела на его руку, словно там находилась змея. Такой неподдельный ужас отразился в ее глазах, что он вовсю рассмеялся.
— Он не укусит. Это «Taurus PT 940». Весит около восьмисот граммов. Тяжеловат для твоих ручек, но у нас нет ничего полегче.
— Один выстрел — и ты отвечаешь на все мои вопросы.
— Наивный Ангел, — засмеялся он. — По выстрелу за вопрос. Но ты должна попасть в мишень.
В его голосе было слышно не просто сомнение в том, что у нее это получится, но и полная уверенность в том, что она промахнется. Алекс гордо вздернула подбородок и взяла оружие в руки. Как только она ощутила его тяжесть, воспоминания об отце накрыли ее.
'— Левая нога вперед, Алекс. Смести на нее вес. Твое тело должно быть неподвижно, а правая рука полностью выпрямлена.
— Папа, я больше не могу. У меня руки болят.
— Боец не жалуется, Алекс. Терпи, ты же хочешь пойти по моим стопам? Это были твои слова, милая.
— Да, сэр.»
Ее пальцы вспомнили, и, не задумываясь, она сразу же правильно взяла пистолет, чем вызвала удивление Хангера, пусть он и не показал этого. Она повернулась к мишени и прицелилась.
'— Мушка должна быть ровной, Алекс. Помни об этом. Только тогда прицел будет точным.
— Да, сэр.
— Держи пистолет, словно обеденную ложку. Не сжимай его сильно. Это лишь добавит колебаний'.
Голос отца звучал в мыслях, возвращая ее в дни детства. Она встала в стойку, прицелилась и выстрелила. Звук выстрела оглушил ее на минуту. Сердце бешено стучало в груди, а кровь яростно бежала по венам. Она тяжело дышала, но ей безумно понравилось это чувство. Ей казалось, что она освободилась от внутренних барьеров. Словно что-то взорвалось внутри.
Нет, она не попала в сердце, но попала в мишень, и после того, как Алекс поняла это, она быстро повернулась и с вызовом посмотрела на Хангера.
— Когда он вернется? — сразу же задала она самый главный вопрос.
— Через пару дней, скорее всего, на выходных, — все еще не веря в ее удачу, ответил он.
Алекс кивнула и снова повернулась к мишени. Выстрел прозвучал, и она вновь попала в цель. Но все же слегка скривилась, так и видя, как отец качает головой, говоря, что он учил ее лучше. Но это все, что она могла вспомнить. Без постоянной практики ее умение исчезло, и она давно забыла о нем, стараясь угодить матери. Сейчас Алекс вспомнила, как первый месяц после смерти отца постоянно находилась в тире, заглушая боль выстрелами.
— Ты хочешь закончить так, как твой отец? С пулей во лбу?! — кричала ее мать, когда она, наконец, возвращалась домой поздно вечером. — Не смей больше ходить туда! Ты меня слышишь? Не смей!
Алекс выстрелила снова, а потом еще раз, и еще. Она нажимала на курок, пока не кончились патроны. Она тяжело дышала, но глаза искрились ярким светом.
— Не такой ты и ангел, оказывается, — произнес за ее спиной Хангер. — Видно, что ты не девственница и знакома с этим прибором.
— Пошло, Хангер, слишком пошло, — с улыбкой произнесла она и сразу же услышала его дикий смех, который сейчас ей казался таким заразительным.
— Мы не скажем об этом Дьяволу. Пока не скажем, — хитро подмигнул он, подходя ближе к ней и ожидая, когда приблизится мишень.
Он взял расстрелянный лист в руки, внимательно рассматривая его.
— Нет, сначала доведем тебя до совершенства. Дьяволу нужно показывать только идеальную работу. А ты даже не задела жизненно важные органы, не говоря о сердце.
— Я не держала в руках оружие около десяти лет, даже больше.
— Ты забыла, как это будоражит. Эта приятная тяжесть в руках, от которой кровь течет быстрее по венам, и ты чувствуешь силу и власть, — тихо прошептал он, нагнувшись к ее уху.
— Я хочу еще.
— Самые сладкие слова из уст женщины, — со смехом произнес он. — Я уверен, Девил не раз слышал их от тебя.
— Боже мой, да ты озабоченный, — игриво ответила она. — Что, давно никто не давал?
— Мне не нужно давать. Я сам беру все, что хочу. А желания у меня совсем не обычные.
Не зная, почему, но его слова развеселили ее, хотя она понимала, что в них нет ни капельки лжи, и ей бы стоило посочувствовать тем, кто познал на себе все его пристрастия. Но, как ни странно, она не чувствовала к ним жалости так же, как к нему отвращения. Ведь это было настолько естественно для него, что невозможно было ожидать чего-то другого. В этом — весь Хангер. Безумный в своих грешных желаниях, в жажде пыток и крови.
Он зарядил пистолет, и Алекс снова взяла его в руки. Она прицелилась и выстрелила, понимая, что с каждым выстрелом все больше отдаляет себя от той, кем она была. И была ли она такой на самом деле? Или же она жила в мире своих иллюзий, играя ту роль, которую ее мать создала для нее?
— Не думай о стрельбе, почувствуй ее всем своим телом. Отдайся ей, и она станет твоим наркотиком, — произнес Хангер.
И Алекс снова выстрелила, стирая тревоги последних дней. Она больше не стала спрашивать его ни о чем, ведь если Девил вернется к выходным, то это значит, он цел и невредим. Пусть беспокойство о нем осталось, но теперь ей было чем занять себя до возвращения ее самого сильного наркотика.
Возвращение
Ты привязал меня к себе. Ты стал моим воздухом. Ты исчез, и я перестала дышать. Но стоило мне вновь увидеть тебя, и меня накрыла безумная волна счастья. Я хотела касаться тебя, чувствовать, что ты реален, раствориться в тебе и никогда не отпускать.
— Успокойся! — громко произнес Хангер, сидя в кресле и наблюдая за мечущейся Алекс. И хотя на его лице играла улыбка, в голосе явно чувствовался приказ.
— Не могу. Ты сказал, что они вернутся на выходных. Уже субботний вечер, а его нет.
— Ну ты и нервная, — взвыл он. — Может, изменишь свое решение и пойдешь постреляешь? Пока я не сорвался.
— Я ненавижу оружие. Сколько можно повторять.
— Да ты чуть ли оргазм не получила, когда стреляла. Какая это ненависть? — с удивлением воскликнул он.
— Я просто забылась и выпустила пар. Но от этого моя ненависть не прошла.
— Ну да, ты так же забываешься в постели с Девилом, а наутро снова его боишься и презираешь.
— Это неправда, — тихо произнесла она, на что Хангер лишь удивленно приподнял бровь, но все же сменил тему.
— Черт возьми, я жду его не меньше тебя. Мне уже надоела роль няньки. Я с ума схожу. А тебе лучше не быть рядом, когда я сорвусь.
— Извините, сэр, но я не напрашивалась, — язвительно ответила девушка, ничуть не испугавшись, хотя понимала, что его слова — правда. Но за эти дни она привыкла к нему, и у нее неизвестно откуда появилось чувство безопасности. Она стала вести себя с ним раскованной, не задумываясь о словах и не страшась отвечать резко или с насмешкой.
— А я мог бы испытать новые методы, — мечтательно произнес Хангер.
— Я не буду спрашивать, методы чего.
— Да, Ангелу о таком лучше не знать, — в его глазах вспыхнул безумный огонек. — Также Ангел не должен уметь обращаться с огнестрельным оружием. Но ты так и не сказала, откуда такие познания.
— Разве это важно?
— Нет, — он пожал плечами. — Я и досье твое не читал. Не интересовало. Хотя теперь думаю, что стоит заглянуть в папочку.
— На меня собрали досье?
— Конечно. Или ты думаешь, он удержался бы на вершине, будучи легкомысленным?
— Нет, но...
— Не переживай. Твоя папка будет очень тоненькой по сравнению с моей, — отмахиваясь от нее, произнес Хангер.
— На тебя тоже есть досье?
— Естественно. А также на Вара, Даяна и Канквера.
— Но вы же друзья! — удивленно воскликнула Алекс, но Хангер ответил громким смехом на ее вопрос.
— Да неужели? Дьявол вытащил нас из ада, предложив службу ему или смерть. И каждый из нас понимал, что смерть не будет быстрой.
— Но зачем?
— Он только взошел на трон, и ему нужны были верные люди в окружении, — смеясь, произнес Хангер.
— И он доверился вам?
— Какая же ты наивная! Ты думаешь, нам можно доверять? Думаешь, в нашем мире хоть кому-то можно доверять? — подавшись вперед, положив локти на подлокотники кресла и подперев руками лицо, спросил он. — Мы убиваем не задумываясь. Такими нас сделала жизнь.
— И Девила тоже?
— О нет, — засмеялся он. — Я наконец-то понял, к чему этот вопрос. Ты ищешь его светлые стороны. Думаешь, найдя их, сможешь изменить его?
Алекс покраснела, не желая признавать, что он прав.
— Не будь дурой. Это невозможно, — качая головой, произнес он. — Да, нам четверым жизнь поставила условия, и только благодаря им мы такие, какие есть. Но Девил другой. Он уже родился таким. Он рос и знал, кем станет. Он ждал этого. Власть, сила, жестокость, беспощадность — все это в его крови. И он никогда не изменится. Нельзя изменить истинную природу. Он — Дьявол. Такое имя дала ему мать. А наши истинные имена утеряны.
— Это мать назвала его Девилом? — с ужасом переспросила Алекс, не понимая, как такое может быть. Какая мать назовет своего ребенка Дьяволом, да еще и зарегистрирует это имя?
— О, она была по-настоящему чокнутой. Но, к сожалению, я ее не застал. О ней тебе стоит спросить Девила или Уолтера. Возможно, еще что-то знает Даян.
— А ты? Как ты стал Голодом?
— Девил назвал еще при первой встрече. Я был в смирительной рубашке, сидел возле мягкой стены, когда открылась дверь, и вместо привычных санитаров вошел он. Мне было любопытно, и я вел себя тихо. Он посмотрел на меня сверху вниз, и, как ни странно, в его глазах тоже было только любопытство. Ну, может, еще удовлетворение. И тогда он сказал: 'Я — Дьявол. Я всемогущий. Но мне не хватает своих всадников Апокалипсиса. Я уже нашел Смерть, и теперь вижу перед собой Голод. Он сверкает в твоих глазах. Голод, требующий крови', — Хангер произнес это, стараясь скопировать интонацию Девила, и у него получилось очень похоже, что вызвало мурашки по ее коже.
Возможно, она все же обманывала себя и давно уже сошла с ума. Как еще можно было объяснить эти чувства? Только сумасшествием. И от этого не было лекарства. Она обезумела в своей зависимости от него и все больше сходила с ума, не видя его и не слыша. Она металась по дому, запертая в золотой клетке. Она доводила своими расспросами прислугу, но те ничего не знали. Она рыдала ночью в подушку, которую, наверное, протерла до дыр, желая втянуть его запах. Дом вымер без него, и она находилась в полном моральном опустошении.
Алекс уже давно признала свою капитуляцию. Это было неизбежно. Она полюбила этого мужчину. Даже нет, это было больше, чем любовь. Это было наваждение. Он стал ее наркотиком. Он приучил к своим прикосновениям, к своему голосу, к ласке рук и к своей жестокости. Он не прятался за маской, а предстал перед ней в истинном обличии. В обличии предводителя мафии. В его руках были сотни жизней, и казалось, что он правит миром. Но сейчас это ее ни капли не волновало. Сцены убийств из ужасных и терзающих превратились в забытые. Кто-то, возможно, спросил бы: 'Что, вот так легко?'. Нет, это было нелегко. На пути к этому она прошла все муки ада и до сих пор проходила их.
Но здесь, изолированная от мира, находясь постоянно в его руках, она предпочла этот путь самоуничтожению. А разве могло быть по-другому? Да, она могла жить в постоянном страхе. Она могла бороться с Девилом и быть изнасилованной. Он мог отдать ее своим мужчинам, скормить животным или же испытать на ее теле все те 'игрушки', что находились в их комнатах. Но он поступил по-другому. Сначала он заставил тело Алекс предать ее, дав ему истинное наслаждение. И он знал, что уже тогда прокрался в ее душу, став ее первым мужчиной. Особенным. А когда тело пало и само стало стремиться к его ласкам, душа, как оказалось, тоже сдала позиции.
Да, возможно, это произошло вот так легко. Но разве бывает по-другому? Разве любовь подчиняется голосу разума? А когда рядом любовь, страсть и наваждение, то разум просто умолкает, и ты начинаешь руководствоваться лишь чувствами. Теперь всеми ее поступками руководила эта зависимость.
Одинокая слеза спустилась по ее щеке. Слеза прощания с прошлым. Слеза полной капитуляции. Она больше не будет копаться в своей душе и искать оправдания. Алекс полностью приняла это.
Именно его отсутствие стало толчком, ведь без него пришла ломка. И теперь она была согласна на все, лишь бы прекратить это.
Шум возле дома выдернул ее из мыслей, она оглянулась вокруг и, наконец, заметила одного из мужчин. Сегодня ей явно не везло — это был Хангер. Он вышел на террасу, говоря по телефону, через минуту развернулся и снова вошел внутрь. Но выбирать не приходилось, особенно когда сердце сжималось в тревоге и тоске. Поэтому, глубже вздохнув, набираясь смелости, она поспешила за ним в дом.
Через стеклянную дверь она увидела его, сидящего в кресле. Он весь был погружен в свой «Айфон». Его пальцы быстро бегали по экрану, и Алекс решила, что, скорее всего, он печатает сообщения. Это был не первый раз, когда она видела его, сосредоточившегося на смартфоне. Скорее наоборот: было странно, если этого аппарата не было в его руках. Она снова сделала вдох и открыла дверь. Хангер даже не повернулся на звук. Он прекрасно знал, что вошедший не представляет никакой угрозы.
Но и Алекс не удивилась его равнодушию. За эти дни он был единственным, кого она мельком встречала в доме. Ее нянькой был тот, кто все еще пугал ее. И впервые она собиралась заговорить с ним.
— Я.… — начала она, не замечая, что сжимает кулаки, не чувствуя от волнения, как ногти впиваются в ладони. — Скажи мне, где Девил? С ним что-то случилось? У него неприятности? Поэтому и других нет? Он ранен?
Она не могла остановиться. Начав, она словно прорвала плотину и теперь сыпала вопросами. Ее силы были на пределе. Черные круги под глазами выдавали бессонные ночи, а дрожь — нервное истощение. Она вся была словно комок нервов. И это чувствовалось в голосе. Именно тот надрыв, с которым она спрашивала, привлек его внимание. Он оторвал глаза от «Айфона» и с ехидной улыбкой посмотрел на нее, отмечая каждую деталь, рассматривая ее с головы до ног. После чего медленно поднялся, бросил: 'Иди за мной', и направился к двери в подвал.
И она пошла. Ей было уже все равно, сейчас в ее душе не было страха или, по крайней мере, она задвинула его далеко в глубь сознания из-за безумного желания узнать хоть что-то о Девиле.
Алекс удивилась, когда они пришли в тир. Она наблюдала, как Хангер подошел к стенду с оружием, повернулся, с хитрой улыбкой посмотрел на нее, а потом снял со стенда пистолет и подошел к ней. Его наглая улыбка и молчание еще больше давили на Алекс, подводя ее к черте.
— Зачем мы пришли сюда? — с вызовом спросила она.
— Ты слишком напряженная, а я знаю лишь два способа снять напряжение, — весело проговорил он. — Так как за первый мне отрежут яйца, то остается лишь второй.
— Я не люблю оружие, — она проигнорировала его высказывание.
— Уверяю, тебе понравится.
— Где Девил?
— Сначала выстрел, потом ответ.
Она с минуту смотрела в его глаза, но так ничего и не смогла прочитать в них. Там не было ничего, и это настораживало. Такая заразительная улыбка и такая пустота в глазах.
— Бери.
Он протянул ей пистолет, и она посмотрела на его руку, словно там находилась змея. Такой неподдельный ужас отразился в ее глазах, что он вовсю рассмеялся.
— Он не укусит. Это «Taurus PT 940». Весит около восьмисот граммов. Тяжеловат для твоих ручек, но у нас нет ничего полегче.
— Один выстрел — и ты отвечаешь на все мои вопросы.
— Наивный Ангел, — засмеялся он. — По выстрелу за вопрос. Но ты должна попасть в мишень.
В его голосе было слышно не просто сомнение в том, что у нее это получится, но и полная уверенность в том, что она промахнется. Алекс гордо вздернула подбородок и взяла оружие в руки. Как только она ощутила его тяжесть, воспоминания об отце накрыли ее.
'— Левая нога вперед, Алекс. Смести на нее вес. Твое тело должно быть неподвижно, а правая рука полностью выпрямлена.
— Папа, я больше не могу. У меня руки болят.
— Боец не жалуется, Алекс. Терпи, ты же хочешь пойти по моим стопам? Это были твои слова, милая.
— Да, сэр.»
Ее пальцы вспомнили, и, не задумываясь, она сразу же правильно взяла пистолет, чем вызвала удивление Хангера, пусть он и не показал этого. Она повернулась к мишени и прицелилась.
'— Мушка должна быть ровной, Алекс. Помни об этом. Только тогда прицел будет точным.
— Да, сэр.
— Держи пистолет, словно обеденную ложку. Не сжимай его сильно. Это лишь добавит колебаний'.
Голос отца звучал в мыслях, возвращая ее в дни детства. Она встала в стойку, прицелилась и выстрелила. Звук выстрела оглушил ее на минуту. Сердце бешено стучало в груди, а кровь яростно бежала по венам. Она тяжело дышала, но ей безумно понравилось это чувство. Ей казалось, что она освободилась от внутренних барьеров. Словно что-то взорвалось внутри.
Нет, она не попала в сердце, но попала в мишень, и после того, как Алекс поняла это, она быстро повернулась и с вызовом посмотрела на Хангера.
— Когда он вернется? — сразу же задала она самый главный вопрос.
— Через пару дней, скорее всего, на выходных, — все еще не веря в ее удачу, ответил он.
Алекс кивнула и снова повернулась к мишени. Выстрел прозвучал, и она вновь попала в цель. Но все же слегка скривилась, так и видя, как отец качает головой, говоря, что он учил ее лучше. Но это все, что она могла вспомнить. Без постоянной практики ее умение исчезло, и она давно забыла о нем, стараясь угодить матери. Сейчас Алекс вспомнила, как первый месяц после смерти отца постоянно находилась в тире, заглушая боль выстрелами.
— Ты хочешь закончить так, как твой отец? С пулей во лбу?! — кричала ее мать, когда она, наконец, возвращалась домой поздно вечером. — Не смей больше ходить туда! Ты меня слышишь? Не смей!
Алекс выстрелила снова, а потом еще раз, и еще. Она нажимала на курок, пока не кончились патроны. Она тяжело дышала, но глаза искрились ярким светом.
— Не такой ты и ангел, оказывается, — произнес за ее спиной Хангер. — Видно, что ты не девственница и знакома с этим прибором.
— Пошло, Хангер, слишком пошло, — с улыбкой произнесла она и сразу же услышала его дикий смех, который сейчас ей казался таким заразительным.
— Мы не скажем об этом Дьяволу. Пока не скажем, — хитро подмигнул он, подходя ближе к ней и ожидая, когда приблизится мишень.
Он взял расстрелянный лист в руки, внимательно рассматривая его.
— Нет, сначала доведем тебя до совершенства. Дьяволу нужно показывать только идеальную работу. А ты даже не задела жизненно важные органы, не говоря о сердце.
— Я не держала в руках оружие около десяти лет, даже больше.
— Ты забыла, как это будоражит. Эта приятная тяжесть в руках, от которой кровь течет быстрее по венам, и ты чувствуешь силу и власть, — тихо прошептал он, нагнувшись к ее уху.
— Я хочу еще.
— Самые сладкие слова из уст женщины, — со смехом произнес он. — Я уверен, Девил не раз слышал их от тебя.
— Боже мой, да ты озабоченный, — игриво ответила она. — Что, давно никто не давал?
— Мне не нужно давать. Я сам беру все, что хочу. А желания у меня совсем не обычные.
Не зная, почему, но его слова развеселили ее, хотя она понимала, что в них нет ни капельки лжи, и ей бы стоило посочувствовать тем, кто познал на себе все его пристрастия. Но, как ни странно, она не чувствовала к ним жалости так же, как к нему отвращения. Ведь это было настолько естественно для него, что невозможно было ожидать чего-то другого. В этом — весь Хангер. Безумный в своих грешных желаниях, в жажде пыток и крови.
Он зарядил пистолет, и Алекс снова взяла его в руки. Она прицелилась и выстрелила, понимая, что с каждым выстрелом все больше отдаляет себя от той, кем она была. И была ли она такой на самом деле? Или же она жила в мире своих иллюзий, играя ту роль, которую ее мать создала для нее?
— Не думай о стрельбе, почувствуй ее всем своим телом. Отдайся ей, и она станет твоим наркотиком, — произнес Хангер.
И Алекс снова выстрелила, стирая тревоги последних дней. Она больше не стала спрашивать его ни о чем, ведь если Девил вернется к выходным, то это значит, он цел и невредим. Пусть беспокойство о нем осталось, но теперь ей было чем занять себя до возвращения ее самого сильного наркотика.
Глава 16
Возвращение
Ты привязал меня к себе. Ты стал моим воздухом. Ты исчез, и я перестала дышать. Но стоило мне вновь увидеть тебя, и меня накрыла безумная волна счастья. Я хотела касаться тебя, чувствовать, что ты реален, раствориться в тебе и никогда не отпускать.
— Успокойся! — громко произнес Хангер, сидя в кресле и наблюдая за мечущейся Алекс. И хотя на его лице играла улыбка, в голосе явно чувствовался приказ.
— Не могу. Ты сказал, что они вернутся на выходных. Уже субботний вечер, а его нет.
— Ну ты и нервная, — взвыл он. — Может, изменишь свое решение и пойдешь постреляешь? Пока я не сорвался.
— Я ненавижу оружие. Сколько можно повторять.
— Да ты чуть ли оргазм не получила, когда стреляла. Какая это ненависть? — с удивлением воскликнул он.
— Я просто забылась и выпустила пар. Но от этого моя ненависть не прошла.
— Ну да, ты так же забываешься в постели с Девилом, а наутро снова его боишься и презираешь.
— Это неправда, — тихо произнесла она, на что Хангер лишь удивленно приподнял бровь, но все же сменил тему.
— Черт возьми, я жду его не меньше тебя. Мне уже надоела роль няньки. Я с ума схожу. А тебе лучше не быть рядом, когда я сорвусь.
— Извините, сэр, но я не напрашивалась, — язвительно ответила девушка, ничуть не испугавшись, хотя понимала, что его слова — правда. Но за эти дни она привыкла к нему, и у нее неизвестно откуда появилось чувство безопасности. Она стала вести себя с ним раскованной, не задумываясь о словах и не страшась отвечать резко или с насмешкой.
— А я мог бы испытать новые методы, — мечтательно произнес Хангер.
— Я не буду спрашивать, методы чего.
— Да, Ангелу о таком лучше не знать, — в его глазах вспыхнул безумный огонек. — Также Ангел не должен уметь обращаться с огнестрельным оружием. Но ты так и не сказала, откуда такие познания.
— Разве это важно?
— Нет, — он пожал плечами. — Я и досье твое не читал. Не интересовало. Хотя теперь думаю, что стоит заглянуть в папочку.
— На меня собрали досье?
— Конечно. Или ты думаешь, он удержался бы на вершине, будучи легкомысленным?
— Нет, но...
— Не переживай. Твоя папка будет очень тоненькой по сравнению с моей, — отмахиваясь от нее, произнес Хангер.
— На тебя тоже есть досье?
— Естественно. А также на Вара, Даяна и Канквера.
— Но вы же друзья! — удивленно воскликнула Алекс, но Хангер ответил громким смехом на ее вопрос.
— Да неужели? Дьявол вытащил нас из ада, предложив службу ему или смерть. И каждый из нас понимал, что смерть не будет быстрой.
— Но зачем?
— Он только взошел на трон, и ему нужны были верные люди в окружении, — смеясь, произнес Хангер.
— И он доверился вам?
— Какая же ты наивная! Ты думаешь, нам можно доверять? Думаешь, в нашем мире хоть кому-то можно доверять? — подавшись вперед, положив локти на подлокотники кресла и подперев руками лицо, спросил он. — Мы убиваем не задумываясь. Такими нас сделала жизнь.
— И Девила тоже?
— О нет, — засмеялся он. — Я наконец-то понял, к чему этот вопрос. Ты ищешь его светлые стороны. Думаешь, найдя их, сможешь изменить его?
Алекс покраснела, не желая признавать, что он прав.
— Не будь дурой. Это невозможно, — качая головой, произнес он. — Да, нам четверым жизнь поставила условия, и только благодаря им мы такие, какие есть. Но Девил другой. Он уже родился таким. Он рос и знал, кем станет. Он ждал этого. Власть, сила, жестокость, беспощадность — все это в его крови. И он никогда не изменится. Нельзя изменить истинную природу. Он — Дьявол. Такое имя дала ему мать. А наши истинные имена утеряны.
— Это мать назвала его Девилом? — с ужасом переспросила Алекс, не понимая, как такое может быть. Какая мать назовет своего ребенка Дьяволом, да еще и зарегистрирует это имя?
— О, она была по-настоящему чокнутой. Но, к сожалению, я ее не застал. О ней тебе стоит спросить Девила или Уолтера. Возможно, еще что-то знает Даян.
— А ты? Как ты стал Голодом?
— Девил назвал еще при первой встрече. Я был в смирительной рубашке, сидел возле мягкой стены, когда открылась дверь, и вместо привычных санитаров вошел он. Мне было любопытно, и я вел себя тихо. Он посмотрел на меня сверху вниз, и, как ни странно, в его глазах тоже было только любопытство. Ну, может, еще удовлетворение. И тогда он сказал: 'Я — Дьявол. Я всемогущий. Но мне не хватает своих всадников Апокалипсиса. Я уже нашел Смерть, и теперь вижу перед собой Голод. Он сверкает в твоих глазах. Голод, требующий крови', — Хангер произнес это, стараясь скопировать интонацию Девила, и у него получилось очень похоже, что вызвало мурашки по ее коже.
