I
Шёл самый обычный день на работе – я слонялся туда-сюда и занимался ничем. Ничего не предвещало беды, и я по обыкновению своему заглядывался на людей, стараясь понять, что творилось у них в головах. Вот девушка с надутыми донельзя губами, в огромной дутой курточке, с маленькой сумочкой; вот вся такая из себя фифа с надменным лицом, в лосинах и неприлично коротком топе, не выпускающая из рук телефон, а рядом с ней здоровенный лысый бородач; вот пара подростков выходят из примерочной, все красные, запыханные, весёлые, но с виноватым видом – надеюсь, они там только целовались; вот бабушка с дедушкой мило идут под ручку, снисходительно умиляются с теперешней моды и никогда в жизни не скачают наше приложение; вот двое молодых людей с лицами крайне раздражёнными – такие ребята всегда в ссоре, всегда на кассе спорят и ругаются; вот и мои любимые: боров-отец и его маленькая дочка. Он вечно недоволен и всё спешит уйти из магазина, а она хочет накупить как можно больше бесполезных безделушек. Если правильно разрекламировать ей какие-нибудь аксессуары или косметику – даже угрюмый отец не сможет заставить мелкую транжиру “хоть на этот раз сэкономить”
Мои наблюдения были прерваны тяжёлой и уверенной поступью менеджера. Летящей походкой она разрезала воздух. Я осмотрелся по сторонам в надежде найти себе занятие, чтобы создать видимость деятельности. По мере приближения начальства моё сердцебиение учащалось, а дыхание становилось тяжелее и глубже. Бросив на меня грозный взгляд, она пролетела дальше, но вдруг остановилась. Чуть повернув голову, она сказала: займись уже ремнями! – и полетела дальше.
- Но это невозможно! – Завопил я.– Это бесперспективное дело! – Я должен был перевесить огромную кучу ремней в маленький уголок у кассы.
Менеджер за секунду приблизилась ко мне, встала вплотную и сказала тихо, тоном мудреца:
- Кто не хочет – тот ищет оправдания, кто хочет – ищет возможности.
Я остался один на один с этой мыслью. Продвигаясь к кассе походкой обречённого на каторгу, я всматривался в этот маленький угол. В голове всё ещё крутился менеджерский афоризм.
Три из четырёх касс работали, а поток желающих потратить деньги на ненужную им одежду и бесполезные безделушки с каждой минутой только увеличивалась. Я нехотя занял последнюю кассу, и на манер работника Макдональдса объявил во всё горло: ЭТА КАССА СВОБОДНА!
Всем скопом кинулись ко мне любители шоппинга, но давки, к моему удивлению, не случилось. Все вдруг остановились и пропустили вперёд двух девушек: одна везла другую на инвалидной коляске.
- Хоть какая-то польза от меня, а? – шепнула колясочница подруге и обе рассмеялись.
Я смутился; потупив взгляд, стал оформлять им две одинаковые кофточки и двое одинаковых джинсов, то и дело поглядывая на них. Та, что была на ногах – красотка с огненными волосами и чуть заметными веснушками – не сводила с меня глаз (чем ещё больше смущала). А вторая – та, что в коляске, изредка поднимала глаза, стыдливо улыбаясь. Её я запомнил намного отчётливее. Её я запомнил на всю жизнь.
- Картой. – Послышался тоненький писклявый голосок.
- Что? – глупо переспросил я.
Смотря на меня снизу вверх, ёрзая в своей коляске, девушка с чёрными волосами, подрезанными в каре, в больших очках с толстой чёрной оправой хихикала, заметив мою растерянность – она трясла банковской картой и указывала глазами на терминал. Я провёл оплату и выдал два пакета. Дамы неторопливо удалялись, в это время внутри меня разорвалась бомба: я чувствовал себя беспомощным и жалким, ведь понимал же я, что надо бежать за ними и положить руку на плечо той девушке в чёрных очках, но никак не мог сдвинуться с места.
Ко мне подошла пренеприятнейшая огромная тётка и бросила такую же огромную кучу смятой одежды на кассовый стол. Мои глаза бегали. Девушки – мерзкая тварь – девушки. Я сделал свой выбор и ринулся за ускользающим счастьем. Какая же глупая была следующая сцена, но какой прекрасной, кинематографичной она тогда мне показалась! Я подлетел к девушкам, присел так, чтобы мои глаза оказались на одном уровне с Её глазами. Я пристально всмотрелся в них, они оказались ярко-зелёными. У меня не было с собой ни телефона, ни бумажки с ручкой. Я мямлил что-то про обмен номерами, говорил, что не хочу упустить “такую” девушку (ну что за пошлость), а зеленоглазая дама в очках краснела и закрывала лицо руками, пока её рыжая подруга еле сдерживала смех.
Оказалось, мою новую знакомую зовут Мия. Редкое имя. Вообще-то оно моё любимое и я хотел бы назвать так свою дочь. Я сказал это, но мне не поверили. Однако, Мия прельстилась. Она записала мой номер и обещала написать сегодня же, а я, обессиленный, но воодушевлённый, отправился обратно, на плаху. Под крики мерзкой тётки с одной стороны и моего менеджера с другой, я встал за кассу, выслушал все существующие в мире бранные слова и продолжил заниматься рутинной работой.
II
Я опущу все неважные события до нашей встречи. Опишу лишь убийственное чувство ожидания.
Вернувшись с работы уже к ночи, я выяснил, что не получил от Мии ни одного сообщения. Мне было обидно, грустно и больно, я почувствовал себя брошенным, обманутым, почувствовал себя жалким и глупым. Мне не хотелось ни есть, ни пить. Я лёг на диван и смотрел в грязный потолок. Казалось, прошла целая вечность, пока не раздался звук:
- Бульк!
Схватив мобильный, я увидел: “Весь день ждала, пока ты войдёшь в сеть.”
Перечитывая её сообщение снова и снова, мне почему-то представлялось, что она улыбалась, пока писала это. Собравшись с мыслями, я ответил ей. Мы чутка пообщались, обсудили, где и во сколько встретимся, затем она пожелала мне сладких снов. Сладких снов, а не спокойной ночи! Я ей нравлюсь и это теперь абсолютно очевидно.
Заснуть, как водится, в ту ночь не получилось. Я не понимал, что со мной происходит. Веду себя как подросток, мечусь, взрываюсь от эмоций. Неужели влюбился? Я не был уверен – влюблённость это или истерика. Вспомнилась моя прошлая любовь. Прошёл почти год, и всё это время я убивал в себе чувства и эмоции. И вот они изливаются сейчас бурным потоком, смывая всё на своём пути. Я решил поддаться им. К чему бы это ни привело.
Я задремал только под утро. Вскоре на меня обрушился рокот будильника. По договору решено было встретиться рано утром в парке, ведь начиналась весна, и переход от морозного утра к жаркому, залитому светом солнца дню оказывал, мы с Мией оба согласились в этом, завораживающий эффект.
Я растворился в мечтах, а когда очнулся – оставалось уже мало времени. В миг собравшись, я пулей вылетел к месту встречи. Мия уже была там. Посередине дороги блестела её коляска, похожая на трон, в котором изгибалось хрупкое тело – такое живое, волнующееся, красивое. Окружающие деревья и кусты будто расступались, позволяя лучам солнца ласкать девушку. И она нежилась, так органично вписываясь в картину природы.
Я осторожно нарушил её единение, и мы начали прогулку. Мне всегда тяжело давались первые свидания. В голове вроде накоплены тонны информации, но всё оказывается бесполезными, как только дело касается женщин. Когда ты уже какое-то время в отношениях, вы будете обсуждать всё – от новостей поп-культуры до философских трактатов. А первые - особенно самое первое - свидания должны проходить по-другому. Но по-другому я не умел – а потому всегда старался только слушать. Как же мне повезло с Мией! Она говорила без умолку, словно я был её первым слушателем за долгое время. О, этот голос! Именно в тот день во мне проснулся поэт. Вот они, мои первые написанные строки:
На лучах солнца играет блеском твой волос
Как нектар сладкий, впитываю твой голос.
Может, звучит нескладно и немного пошло, но это мои первые поэтические потуги.
Мия много говорила о природе. Эта девушка, будучи самой проявлением эстетики, понимала в красоте очень много. Она смотрела вокруг с широко открытыми глазами, увеличенными от линз своих очков, уделяла внимание мелочам, болела за окружающий мир. И что реально возбуждало её сознание – так это окружающая нас действительность, так сказать, социальное. Я не мог наслушаться, а она и не собиралась останавливаться. Мия высказывала своё мнение о благоустройстве местных парков, о проблемах с дорогами, о неприспособленности города для маломобильных граждан (говорила об этом отрешённо, как бы показывая, что самой ей-то ничего не мешает в этой жизни), а потом перешла на глобальное потепление и оттуда к голодающим африканским детям. Но она не жаловалась, нет, она сетовала на ответственных людей, предлагала свои идеи и старалась понять первопричины; в общем, рассуждала как взрослая. Делала она это с таким азартом и огнём в глазах, что казалось, она когда-нибудь сможет изменить этот мир. Она хотела помочь всем людям на планете, осчастливить всех несчастных, вылечить всех больных. Но за всё время она ни слова не сказала о себе.
Когда она утомилась от глобальных проблем, ей захотелось пообсуждать искусство. К такому повороту я был не готов, ведь теперь она требовала и моего участия. Я старался улавливать её мысли и угадывать, как нужно отвечать, чтобы ей понравиться. И если всё прошло хорошо с современным искусством (в котором как мне кажется, никто не разбирается, даже те, кто им занимается) и кое-как пронесло с классической живописью, то на разговоре о кино произошла заминка.
- Какие твои любимые фильмы? – Она внезапно остановилась и повернула ко мне голову.
Я замешкался. За свою недлинную жизнь я успел пересмотреть сотни фильмов, но любимого у меня никогда не было, ведь все они такие разные и каждый по-своему хорош.
- Да их много… Ну “1+1” и “А в душе я танцую” неплохие… – Я выдал это на автомате.
- Думаешь, кино про инвалидов – это то, что нравится мне? Ты хотел сказать что-то, и выбрал именно это? А, так ты хотел ответить “правильно”, но вместо этого выдал нечто, граничащее с обидным. Так нервничать совсем не обязательно, ведь ты мне уже понравился: вот она я, вот ты, вот мы гуляем. Это, вроде, называется свиданием.
Я надулся и покраснел сильнее Марса. Ноги стали ватные и зашатались, а спина утяжелилась.
- Понимаешь. – Преспокойно продолжала она. – Такое меня не очень интересует, ведь кино для меня – побег из реальности.
И она потихоньку покатила дальше. Я поковылял за ней, решив, что впредь буду только слушать. Следующей темой стала музыка. Тут у неё перемешалось всё – от Вагнера до Дрейка. Я слушал и удивлялся этой девушке.
И всё-таки я ей понравился.
III
Незадолго до встречи с Мией я стоял посреди своей заплесневелой кухоньки в компании гниющего гарнитура и плесенного смрада. Я смотрел на закипающий старый электрический чайник с вековой накипью и думал: если произойдёт вдруг короткое замыкание и всё это сгорит вместе со мной, изменится ли что-то в мире? Всю жизнь меня преследовало ощущение, что я ненужный – прямо как этот закипающий чайник. Он сломался, но никто не нажимает кнопку, что его успокоить. Он вот-вот перегорит. Или взорвётся.
Я достал из ветхого ящика нож и стал рассматривать его. Вспомнил, как уже дважды впадал в это состояние. Те оба раза я выбирал - как будто случайно - ножи тупее не бывает. С яростью я водил себе по рукам, но максимум, что из этого выходило – царапинки, исчезнувшие спустя несколько дней. Может быть, случайности не случайны.
На этот раз я взялся за дело с умом – присмотрел самый острый, совсем недавно заточенный нож. Я крепко сжимал его в руках. Голова кружилась, тело отказывалось слушаться, казалось, что я вот-вот потеряю сознание. Нужно было закончить этот кошмар, длящийся почти год. Двадцать два года, если быть честным.
Я набрал воздуха, сильно сжал нож в руке - насколько позволяли силы - и… И за спиной, из тёмного коридора послышался детский голос: не надо. От испуга я выронил нож и сам чуть не упал. Затем я медленно повернулся. В этот же момент щёлкнул чайник. Меня передёрнуло. Никого, кроме меня, в квартире не было. Чайник перестал шуметь, голова перестала кружиться. Я засунул нож обратно в полку и лёг спать.
IV
Я шатался по торговому залу, сторонясь коллег и покупателей. Меня уже неоднократно отчитывали за моё неработоспособное состояние, но дело не всегда было в недосыпе. Сейчас виноват был именно он, да ещё и непонятные чувства вскружили голову. Какая там работа, когда все мысли только о Ней. Мия – такое экзотическое, такое красивое имя. Как будто она снизошла ко мне со страниц некого фэнтезийного романа, прекрасная эльфийка из далёких земель. Мои влажные мечтания нарушила менеджер.
- Займись уже этими сраными ремнями!
Я ничего не ответил, лишь тупо откивал головой.
Кстати, то свидание закончилось как нельзя лучше. Я проводил Мию до дома, на протяжении всего пути она не замолкала, балуя меня мелодичностью своего голоса. Сбил с толку только один момент: Мия поторопилась отвязаться от меня, как только мы дошли до подъезда. Но я, кажется, теперь понимаю причину. Осознав, что я буду до последнего стоять и караулить (джентльмены ведь уходят только после того, как дама вошла в дом), она стала взбираться по пандусу. На моё предложение помощи она буркнула что-то невнятное, и мне пришлось молча стоять, наблюдая за её мучениями.
Она явно не хотела, чтобы я видел её такой, а я, дурак, этого не понял и смутил Мию. Взобравшись на эту неприступную гору, она повернулась, покрасневшая то ли от усилий, то ли от чувства неловкости, натужно улыбнулась и коротко махнула на прощание. Я, внезапно надорвавшимся голосом, крикнул идиотское “Пока!” и стал удаляться.
А ведь ничего такой дом. – Подумал я. – Мия живёт в элитной высотке, считай, в самом центре города. Красивая, умная, из богатой семьи – мне нужно соответствовать!
Собственно, лучшего дня в моей жизни наступил худший – сегодняшний. Ко мне весь день подходили покупатели, что-то спрашивали, советовались. Как будто стоит советоваться с человеком в мешковатых протёртых джинсах и мятой белой футболке. Жаль, мне запрещено было посылать надоедливых покупателей. Приходилось лишь говорить: я не знаю, и глупо улыбаться. Это действовало в большинстве случаев. Люди сначала смотрели в исступлении, после чего, тихо ругаясь, уходили прочь от эдакого ужасного сотрудника. Всего пару раз мне пришлось вести диалог дольше минуты с надоедливыми покупателями. Они не хотели покидать меня, им было принципиально, чтобы я что-то для них сделал. Но я был непоколебим в своём непрофессионализме.
Прострадав весь день, я вышел на улицу, где пахло весной, и обновился. Прохладный лёгкий ветерок, девичьи ножки повсюду, и чувство что скоро всё будет хорошо. Вот что для меня означает весна.
Не успев добраться до дома, я получил сообщение от Мии. Всё внутри забурлило, кровь стала неистово переливаться по телу, не понимая, куда податься – то ли остаться в мозге, то ли слиться вниз, то ли прилить к сердцу. Надо будет пережить завтрашний день на работе с доставучими покупателями, а потом снова встреча с Ней. Жизнь наполнилась смыслом, а тело энергией. Я почувствовал себя живым.
Оказавшись в своей квартирке, я поумерил желание жить. Вспомнилась фраза: “Люди – как лягушки, их определяет водоём, в котором они живут” Хоть усталость и давала о себе знать, но я твёрдо решил превратить своё мерзкое болото в прекрасное озеро, где плещутся лебеди, обвивая друг друга своими красивыми белыми шеями.
Шёл самый обычный день на работе – я слонялся туда-сюда и занимался ничем. Ничего не предвещало беды, и я по обыкновению своему заглядывался на людей, стараясь понять, что творилось у них в головах. Вот девушка с надутыми донельзя губами, в огромной дутой курточке, с маленькой сумочкой; вот вся такая из себя фифа с надменным лицом, в лосинах и неприлично коротком топе, не выпускающая из рук телефон, а рядом с ней здоровенный лысый бородач; вот пара подростков выходят из примерочной, все красные, запыханные, весёлые, но с виноватым видом – надеюсь, они там только целовались; вот бабушка с дедушкой мило идут под ручку, снисходительно умиляются с теперешней моды и никогда в жизни не скачают наше приложение; вот двое молодых людей с лицами крайне раздражёнными – такие ребята всегда в ссоре, всегда на кассе спорят и ругаются; вот и мои любимые: боров-отец и его маленькая дочка. Он вечно недоволен и всё спешит уйти из магазина, а она хочет накупить как можно больше бесполезных безделушек. Если правильно разрекламировать ей какие-нибудь аксессуары или косметику – даже угрюмый отец не сможет заставить мелкую транжиру “хоть на этот раз сэкономить”
Мои наблюдения были прерваны тяжёлой и уверенной поступью менеджера. Летящей походкой она разрезала воздух. Я осмотрелся по сторонам в надежде найти себе занятие, чтобы создать видимость деятельности. По мере приближения начальства моё сердцебиение учащалось, а дыхание становилось тяжелее и глубже. Бросив на меня грозный взгляд, она пролетела дальше, но вдруг остановилась. Чуть повернув голову, она сказала: займись уже ремнями! – и полетела дальше.
- Но это невозможно! – Завопил я.– Это бесперспективное дело! – Я должен был перевесить огромную кучу ремней в маленький уголок у кассы.
Менеджер за секунду приблизилась ко мне, встала вплотную и сказала тихо, тоном мудреца:
- Кто не хочет – тот ищет оправдания, кто хочет – ищет возможности.
Я остался один на один с этой мыслью. Продвигаясь к кассе походкой обречённого на каторгу, я всматривался в этот маленький угол. В голове всё ещё крутился менеджерский афоризм.
Три из четырёх касс работали, а поток желающих потратить деньги на ненужную им одежду и бесполезные безделушки с каждой минутой только увеличивалась. Я нехотя занял последнюю кассу, и на манер работника Макдональдса объявил во всё горло: ЭТА КАССА СВОБОДНА!
Всем скопом кинулись ко мне любители шоппинга, но давки, к моему удивлению, не случилось. Все вдруг остановились и пропустили вперёд двух девушек: одна везла другую на инвалидной коляске.
- Хоть какая-то польза от меня, а? – шепнула колясочница подруге и обе рассмеялись.
Я смутился; потупив взгляд, стал оформлять им две одинаковые кофточки и двое одинаковых джинсов, то и дело поглядывая на них. Та, что была на ногах – красотка с огненными волосами и чуть заметными веснушками – не сводила с меня глаз (чем ещё больше смущала). А вторая – та, что в коляске, изредка поднимала глаза, стыдливо улыбаясь. Её я запомнил намного отчётливее. Её я запомнил на всю жизнь.
- Картой. – Послышался тоненький писклявый голосок.
- Что? – глупо переспросил я.
Смотря на меня снизу вверх, ёрзая в своей коляске, девушка с чёрными волосами, подрезанными в каре, в больших очках с толстой чёрной оправой хихикала, заметив мою растерянность – она трясла банковской картой и указывала глазами на терминал. Я провёл оплату и выдал два пакета. Дамы неторопливо удалялись, в это время внутри меня разорвалась бомба: я чувствовал себя беспомощным и жалким, ведь понимал же я, что надо бежать за ними и положить руку на плечо той девушке в чёрных очках, но никак не мог сдвинуться с места.
Ко мне подошла пренеприятнейшая огромная тётка и бросила такую же огромную кучу смятой одежды на кассовый стол. Мои глаза бегали. Девушки – мерзкая тварь – девушки. Я сделал свой выбор и ринулся за ускользающим счастьем. Какая же глупая была следующая сцена, но какой прекрасной, кинематографичной она тогда мне показалась! Я подлетел к девушкам, присел так, чтобы мои глаза оказались на одном уровне с Её глазами. Я пристально всмотрелся в них, они оказались ярко-зелёными. У меня не было с собой ни телефона, ни бумажки с ручкой. Я мямлил что-то про обмен номерами, говорил, что не хочу упустить “такую” девушку (ну что за пошлость), а зеленоглазая дама в очках краснела и закрывала лицо руками, пока её рыжая подруга еле сдерживала смех.
Оказалось, мою новую знакомую зовут Мия. Редкое имя. Вообще-то оно моё любимое и я хотел бы назвать так свою дочь. Я сказал это, но мне не поверили. Однако, Мия прельстилась. Она записала мой номер и обещала написать сегодня же, а я, обессиленный, но воодушевлённый, отправился обратно, на плаху. Под крики мерзкой тётки с одной стороны и моего менеджера с другой, я встал за кассу, выслушал все существующие в мире бранные слова и продолжил заниматься рутинной работой.
II
Я опущу все неважные события до нашей встречи. Опишу лишь убийственное чувство ожидания.
Вернувшись с работы уже к ночи, я выяснил, что не получил от Мии ни одного сообщения. Мне было обидно, грустно и больно, я почувствовал себя брошенным, обманутым, почувствовал себя жалким и глупым. Мне не хотелось ни есть, ни пить. Я лёг на диван и смотрел в грязный потолок. Казалось, прошла целая вечность, пока не раздался звук:
- Бульк!
Схватив мобильный, я увидел: “Весь день ждала, пока ты войдёшь в сеть.”
Перечитывая её сообщение снова и снова, мне почему-то представлялось, что она улыбалась, пока писала это. Собравшись с мыслями, я ответил ей. Мы чутка пообщались, обсудили, где и во сколько встретимся, затем она пожелала мне сладких снов. Сладких снов, а не спокойной ночи! Я ей нравлюсь и это теперь абсолютно очевидно.
Заснуть, как водится, в ту ночь не получилось. Я не понимал, что со мной происходит. Веду себя как подросток, мечусь, взрываюсь от эмоций. Неужели влюбился? Я не был уверен – влюблённость это или истерика. Вспомнилась моя прошлая любовь. Прошёл почти год, и всё это время я убивал в себе чувства и эмоции. И вот они изливаются сейчас бурным потоком, смывая всё на своём пути. Я решил поддаться им. К чему бы это ни привело.
Я задремал только под утро. Вскоре на меня обрушился рокот будильника. По договору решено было встретиться рано утром в парке, ведь начиналась весна, и переход от морозного утра к жаркому, залитому светом солнца дню оказывал, мы с Мией оба согласились в этом, завораживающий эффект.
Я растворился в мечтах, а когда очнулся – оставалось уже мало времени. В миг собравшись, я пулей вылетел к месту встречи. Мия уже была там. Посередине дороги блестела её коляска, похожая на трон, в котором изгибалось хрупкое тело – такое живое, волнующееся, красивое. Окружающие деревья и кусты будто расступались, позволяя лучам солнца ласкать девушку. И она нежилась, так органично вписываясь в картину природы.
Я осторожно нарушил её единение, и мы начали прогулку. Мне всегда тяжело давались первые свидания. В голове вроде накоплены тонны информации, но всё оказывается бесполезными, как только дело касается женщин. Когда ты уже какое-то время в отношениях, вы будете обсуждать всё – от новостей поп-культуры до философских трактатов. А первые - особенно самое первое - свидания должны проходить по-другому. Но по-другому я не умел – а потому всегда старался только слушать. Как же мне повезло с Мией! Она говорила без умолку, словно я был её первым слушателем за долгое время. О, этот голос! Именно в тот день во мне проснулся поэт. Вот они, мои первые написанные строки:
На лучах солнца играет блеском твой волос
Как нектар сладкий, впитываю твой голос.
Может, звучит нескладно и немного пошло, но это мои первые поэтические потуги.
Мия много говорила о природе. Эта девушка, будучи самой проявлением эстетики, понимала в красоте очень много. Она смотрела вокруг с широко открытыми глазами, увеличенными от линз своих очков, уделяла внимание мелочам, болела за окружающий мир. И что реально возбуждало её сознание – так это окружающая нас действительность, так сказать, социальное. Я не мог наслушаться, а она и не собиралась останавливаться. Мия высказывала своё мнение о благоустройстве местных парков, о проблемах с дорогами, о неприспособленности города для маломобильных граждан (говорила об этом отрешённо, как бы показывая, что самой ей-то ничего не мешает в этой жизни), а потом перешла на глобальное потепление и оттуда к голодающим африканским детям. Но она не жаловалась, нет, она сетовала на ответственных людей, предлагала свои идеи и старалась понять первопричины; в общем, рассуждала как взрослая. Делала она это с таким азартом и огнём в глазах, что казалось, она когда-нибудь сможет изменить этот мир. Она хотела помочь всем людям на планете, осчастливить всех несчастных, вылечить всех больных. Но за всё время она ни слова не сказала о себе.
Когда она утомилась от глобальных проблем, ей захотелось пообсуждать искусство. К такому повороту я был не готов, ведь теперь она требовала и моего участия. Я старался улавливать её мысли и угадывать, как нужно отвечать, чтобы ей понравиться. И если всё прошло хорошо с современным искусством (в котором как мне кажется, никто не разбирается, даже те, кто им занимается) и кое-как пронесло с классической живописью, то на разговоре о кино произошла заминка.
- Какие твои любимые фильмы? – Она внезапно остановилась и повернула ко мне голову.
Я замешкался. За свою недлинную жизнь я успел пересмотреть сотни фильмов, но любимого у меня никогда не было, ведь все они такие разные и каждый по-своему хорош.
- Да их много… Ну “1+1” и “А в душе я танцую” неплохие… – Я выдал это на автомате.
- Думаешь, кино про инвалидов – это то, что нравится мне? Ты хотел сказать что-то, и выбрал именно это? А, так ты хотел ответить “правильно”, но вместо этого выдал нечто, граничащее с обидным. Так нервничать совсем не обязательно, ведь ты мне уже понравился: вот она я, вот ты, вот мы гуляем. Это, вроде, называется свиданием.
Я надулся и покраснел сильнее Марса. Ноги стали ватные и зашатались, а спина утяжелилась.
- Понимаешь. – Преспокойно продолжала она. – Такое меня не очень интересует, ведь кино для меня – побег из реальности.
И она потихоньку покатила дальше. Я поковылял за ней, решив, что впредь буду только слушать. Следующей темой стала музыка. Тут у неё перемешалось всё – от Вагнера до Дрейка. Я слушал и удивлялся этой девушке.
И всё-таки я ей понравился.
III
Незадолго до встречи с Мией я стоял посреди своей заплесневелой кухоньки в компании гниющего гарнитура и плесенного смрада. Я смотрел на закипающий старый электрический чайник с вековой накипью и думал: если произойдёт вдруг короткое замыкание и всё это сгорит вместе со мной, изменится ли что-то в мире? Всю жизнь меня преследовало ощущение, что я ненужный – прямо как этот закипающий чайник. Он сломался, но никто не нажимает кнопку, что его успокоить. Он вот-вот перегорит. Или взорвётся.
Я достал из ветхого ящика нож и стал рассматривать его. Вспомнил, как уже дважды впадал в это состояние. Те оба раза я выбирал - как будто случайно - ножи тупее не бывает. С яростью я водил себе по рукам, но максимум, что из этого выходило – царапинки, исчезнувшие спустя несколько дней. Может быть, случайности не случайны.
На этот раз я взялся за дело с умом – присмотрел самый острый, совсем недавно заточенный нож. Я крепко сжимал его в руках. Голова кружилась, тело отказывалось слушаться, казалось, что я вот-вот потеряю сознание. Нужно было закончить этот кошмар, длящийся почти год. Двадцать два года, если быть честным.
Я набрал воздуха, сильно сжал нож в руке - насколько позволяли силы - и… И за спиной, из тёмного коридора послышался детский голос: не надо. От испуга я выронил нож и сам чуть не упал. Затем я медленно повернулся. В этот же момент щёлкнул чайник. Меня передёрнуло. Никого, кроме меня, в квартире не было. Чайник перестал шуметь, голова перестала кружиться. Я засунул нож обратно в полку и лёг спать.
IV
Я шатался по торговому залу, сторонясь коллег и покупателей. Меня уже неоднократно отчитывали за моё неработоспособное состояние, но дело не всегда было в недосыпе. Сейчас виноват был именно он, да ещё и непонятные чувства вскружили голову. Какая там работа, когда все мысли только о Ней. Мия – такое экзотическое, такое красивое имя. Как будто она снизошла ко мне со страниц некого фэнтезийного романа, прекрасная эльфийка из далёких земель. Мои влажные мечтания нарушила менеджер.
- Займись уже этими сраными ремнями!
Я ничего не ответил, лишь тупо откивал головой.
Кстати, то свидание закончилось как нельзя лучше. Я проводил Мию до дома, на протяжении всего пути она не замолкала, балуя меня мелодичностью своего голоса. Сбил с толку только один момент: Мия поторопилась отвязаться от меня, как только мы дошли до подъезда. Но я, кажется, теперь понимаю причину. Осознав, что я буду до последнего стоять и караулить (джентльмены ведь уходят только после того, как дама вошла в дом), она стала взбираться по пандусу. На моё предложение помощи она буркнула что-то невнятное, и мне пришлось молча стоять, наблюдая за её мучениями.
Она явно не хотела, чтобы я видел её такой, а я, дурак, этого не понял и смутил Мию. Взобравшись на эту неприступную гору, она повернулась, покрасневшая то ли от усилий, то ли от чувства неловкости, натужно улыбнулась и коротко махнула на прощание. Я, внезапно надорвавшимся голосом, крикнул идиотское “Пока!” и стал удаляться.
А ведь ничего такой дом. – Подумал я. – Мия живёт в элитной высотке, считай, в самом центре города. Красивая, умная, из богатой семьи – мне нужно соответствовать!
Собственно, лучшего дня в моей жизни наступил худший – сегодняшний. Ко мне весь день подходили покупатели, что-то спрашивали, советовались. Как будто стоит советоваться с человеком в мешковатых протёртых джинсах и мятой белой футболке. Жаль, мне запрещено было посылать надоедливых покупателей. Приходилось лишь говорить: я не знаю, и глупо улыбаться. Это действовало в большинстве случаев. Люди сначала смотрели в исступлении, после чего, тихо ругаясь, уходили прочь от эдакого ужасного сотрудника. Всего пару раз мне пришлось вести диалог дольше минуты с надоедливыми покупателями. Они не хотели покидать меня, им было принципиально, чтобы я что-то для них сделал. Но я был непоколебим в своём непрофессионализме.
Прострадав весь день, я вышел на улицу, где пахло весной, и обновился. Прохладный лёгкий ветерок, девичьи ножки повсюду, и чувство что скоро всё будет хорошо. Вот что для меня означает весна.
Не успев добраться до дома, я получил сообщение от Мии. Всё внутри забурлило, кровь стала неистово переливаться по телу, не понимая, куда податься – то ли остаться в мозге, то ли слиться вниз, то ли прилить к сердцу. Надо будет пережить завтрашний день на работе с доставучими покупателями, а потом снова встреча с Ней. Жизнь наполнилась смыслом, а тело энергией. Я почувствовал себя живым.
Оказавшись в своей квартирке, я поумерил желание жить. Вспомнилась фраза: “Люди – как лягушки, их определяет водоём, в котором они живут” Хоть усталость и давала о себе знать, но я твёрдо решил превратить своё мерзкое болото в прекрасное озеро, где плещутся лебеди, обвивая друг друга своими красивыми белыми шеями.
