К нему быстрым шагом приближалась невысокая рыжая девушка, совсем недавно вступившая в возраст невесты. Она была одета в платье цвета индиго того кроя, что любят носить на северо-востоке все женщины, не желающие излишне жертвовать удобством и практичностью ради излишней красоты и показной стыдливости в путешествии или любом другом подобном мероприятии.
— Сударыня, уже поздно, а вы совсем одна, шли бы вы домой, что ли. Вот увидят вас наедине с незнакомыми мужчинами, потом никто замуж не возьмёт.
— Нет, — не сбавляя шаг, девушка обогнула его и встала между паладином и пленником, — нельзя хватать людей просто так и обвинять в непростительных грехах.
Пара широких зелёных глаз сердито уставилась в лицо Ноктюрну. Тот отрешённо подумал, что незваная защитница сирых и убогих демонопоклонников напоминает ему котёнка — страха ноль, опыта тоже ноль, но зато много энергии. Моргнув, он вынырнул из глубин размышлений в реальность и задал единственный подходящий вопрос:
— Вы кто?
— Я Сиэль. А вы — Ноктюрн, паладин Луны.
Переключившийся в самом начале со звёзд на девушку маг подавился воздухом, услышав от незнакомки имя своего друга. А ведь он думал, что десять лет путешествий с этим человеком научили его ничему не удивляться.
— Э-э-э… — Ноктюрн тоже слегка подвис. — Мы знакомы? Тогда, если вы позволите, я сейчас закончу и тут недалеко есть таверна, где наверняка есть вино. Там мы сможем говорить сколь угодно долго.
Попытка вернуться к выбиванию информации и всему сопутствующему успехом не увенчалась. Сиэль синхронно с ним шагнула в сторону, заступая дорогу. Это начинало раздражать.
— Так, Сиэль, ты вообще кто, что мешаешь мне выполнять долг?
Злость неплохо помогает, если надо раскроить кому-то череп, но отрицательно сказывается на когнитивных способностях. Только этим можно объяснить, что паладин не понял того, что уже понял его друг. Слишком уж цвет платья был похож на цвет паладинской бригантины [1]
«Поздравляю, паладин, ты теперь не один», — маг понял, что эта беда у них надолго.
— Спасибо вам, добрая госпожа, — за спиной девушки медленно поднимался человек, — я век буду помнить вашу милость. Детям расскажу.
— В сторону!
В глазах Ноктюрна, прикипевших к говорившему с самого первого звука, промелькнуло нечто такое, что Сиэль забыла всё, что хотела ему объяснить, и едва успела отпрыгнуть. Во взметнувшихся руках полыхнуло тёмно-синее пламя, и богоданный полэкс обрушился на уродливую клешню, в которую превратилась левая рука недобитка.
Обсидиановое лезвие заскрежетало по осквернённой плоти, высекая искры. Человеческое тело продолжало переплавляться в нечто, полубезумная улыбка застыла, так и не превратившись окончательно в оскаленную пасть. Удлинившиеся пальцы правой кисти, оканчивающиеся теперь костяными шипами, оставили на броне Ноктюрна четыре глубоких царапины и заставили его пошатнуться.
Ругнувшись, маг лихо крутанул свою трость, и с её конца сорвалась ослепительная искра, пурпурной кометой устремившись к одержимому. Она расплескалась на груди твари огненным цветком, сжигая остатки одежды и откидывая нечисть на два шага, не более. Судя по лицу, маг ожидал более радикального эффекта.
Впрочем, даже это изрядно облегчило жизнь паладину. В самом начале он настолько бездарно упустил инициативу, что сам бы поразился, не будь так занят. И, если бы не попытки убить существо и не умереть при этом, то, возможно, Ноктюрну стало бы стыдно. Увы, вселенная не расщедрилась на столь редкое и занимательное зрелище.
Оружие раз за разом сталкивалось с лапами, каждое столкновение вызывало новый сноп искр, противоположные по своей глубинной сути вещи пытались уничтожить друг друга. Получившееся из культиста существо казалось неуязвимым. Трижды полэкс находил бреши в его обороне, трижды он наносил свои удары, быстрые и смертоносные, но трижды со звоном отскакивал, не причиняя никакого вреда. Последовавший за первым заклинанием каскад разнообразных светящихся и не очень снарядов тоже скорее отвлекал и дезориентировал, чем ранил. После очередного залпа маг накрыл себя и Сиэль защитным пологом и глубоко задумался.
Служитель богини не выдержал:
— Что ты такое, тварь?!
В ответ раздался лающий смех.
— Хочешь знать имя свой смерти, ночной служитель? Когда я буду пировать твоим мясом, я скажу тебе первую его часть, а когда я пожру твою душу — ты узнаешь вторую.
Нанесённый после этих слов удар был невероятно силён. Люди, видевшие Ноктюрна, обычно использовали для его описания выражения типа «здоровый лось», но сейчас его отбросило с той же лёгкостью, с какой отшвыривают набитое соломой чучело. Чудом удержавшись на ногах, он вынужден был потратить секунду, чтобы вернуть устойчивость. Одну, но её с лихвой хватило чудовищу, чтобы прыгнуть на врага и нанести решающий удар.
Подрагивающие от напряжения когти остановились в локте от головы паладина, на мерзкой харе впервые за бой появилось выражение, отличное от кровожадности. Маг завертел головой, пытаясь понять, что случилось, и обратил внимание на Сиэль. С напряжённым лицом выставив перед собой двойную лунницу, символ своей веры, сжимая её обеими руками так, что побелели пальцы, она не моргая смотрела на то, чьё появление невольно допустила. Лишь губы беззвучно шевелились, читая молитву.
Но это всё видел только он один, остальным было не до любопытства. Мгновенно оценив ситуацию, Ноктюрн вонзил подток в глаз своему противнику. Тварь дёрнулась от боли, словно стараясь насадиться сильнее.
— Я вырежу себе новый из твоей девки!
— Я. Выжигаю. Скверну, — беззвучный шёпот не услышал никто.
В глазах паладина на мгновение полыхнул синий огонь и, мысью блеснув на древке полэкса, в мгновение ока стёк с рук к наконечнику. Там, где пламя касалось демонической плоти, она мгновенно распадалась, превращалась в ничто. Второй удар довершил начатое, и лишённая головы туша осела на камни, даже внешне став уязвимой.
— Глад, спали её, а то утром весь город на ушах стоять будет, — латная фигура медленно повернулась и упёрлась тяжёлым взглядом в Сиэль. — Нам надо поговорить.
Летом светлеет рано, а в июле иной горожанин и вовсе может встать позже солнца. Весин держал свой трактир без малого тридцать лет, но до сих пор любил встречать рассвет, откладывая ради этого любую работу. Но этим утром рассвет принёс не радость, а беспокойство. Выйдя навстречу солнцу, он столкнулся с очень странной компанией, а каждый трактирщик вам скажет, что странные компании приносят на своём хвосте неприятности, а то и траты, что ещё хуже.
Первым шагал мрачный, как зимняя туча, здоровяк в полном доспехе, разорванном на груди чьей-то когтистой лапой. Одного этого зрелища хватило, чтобы открыть рот для вопля: «Закрыто», — но тут Весин встретился с ним взглядом и резко передумал: лучше жить с неприятностями, чем без проблем умереть. За здоровяком шла невысокая бледная девушка в платье иноземного кроя. В любой другой раз он был бы только рад полюбоваться такой посетительницей, может быть, даже вином бы угостил за свой счёт, но в сочетании с идущим перед ней рыцарем она выглядела вестницей конца света. Завершал процессию смуглый брюнет, на фоне латника тоже казавшийся невысоким, который беспрестанно улыбался уголками губ и вообще вёл себя, как на прогулке в парке. Даже проявил изрядную вежливость, поприветствовав хозяина заведения. Господа в такой дорогой одежде у него не останавливались, а ехали в «Голову дракона» или «Золотой Кубок».
Троица прошла в открытую дверь, не сбавляя шага. Весин смахнул слезу и зашёл в свой трактир вслед за ними. Смотреть, как поднимается солнце, больше не хотелось.
Латник протопал в дальнюю часть залы к круглому столу и отодвинул табурет, стоявший в самом углу:
— Прошу вас, Сиэль, разделите со мной трапезу и украсьте её беседой и своей красотой.
Всю галантность просьбы сводил на нет голос, в теплоте которого можно было годами хранить мясо. Сиэль села молча, пытаясь не думать, что с ней сделают. Сам латник опустился на табурет напротив, вызвав жалобный скрип, щёголь сел ровно посередине, изображая вселенское равновесие и с равным интересом оглядывая обоих своих спутников.
— Хозяин, кувшин вина, — подал голос мрачный здоровяк.
— Два, — поправил щеголь, — и что там на кухне со вчера осталось, тоже неси.
Всё то время, что Весин бегал с посудой между кухней и столом, никто из посетителей не проронил более ни слова. И только когда блюдо с едва тёплыми рёбрышками угнездилось в центре стола в сопровождении двух кувшинов, щёголь поманил его к себе.
— А теперь, любезный, идите к себе в комнату, выйдите, когда догорит мерная свеча, и продолжайте наслаждаться прекрасным летним днём.
В руке у него тускло блеснул белый кругляшок номизмы, перекатываясь между пальцами. Своё путешествие он закончил на ладони трактирщика и, боги свидетели, не было в его жизни ноши тяжелее. Весин развернулся и на негнущихся ногах вышел прочь.
Дождавшись хлопка двери, Ноктюрн припал к первому кувшину. Равномерно заходил кадык, отмечая глотки. Сиэль загипнотизированно следила за ним, машинально считая движения. На пятнадцатом счёте доза успокоительного была признана достаточной, и кувшин вернулся на столешницу. Переставшее прятаться за обожжённой глиной лицо уже не напоминало статую возмездия, а просто было в равной степени уставшим и недовольным.
— Итак? — служитель богини вопросительно глядел на юную коллегу.
— А? — Сиэль поняла, что не знает, что говорить. Нет, не так она представляла себе эту встречу.
— Начни с себя, — мягко предложил маг, правильно истолковав заминку, — Имя мы уже знаем, про жизненный путь тоже догадываемся, но лучше ты сама о нём расскажешь.
Благодарно покосившись, девушка задумалась на несколько секунд, а потом решительно кивнула сама себе и начала свой рассказ.
— Моё имя — Сиэль Эверетт, меня отдали на обучение в Орден шесть лет назад, когда мне исполнилось десять. Ну, то есть, первые два года меня учили в нашем поместье, оно в орденских землях, недалеко от Нокпола. Да и потом, когда дома уже больше нельзя было оставаться, папа попросил своего троюродного брата, и я жила во время дальнейшего обучения у него. Он в Нокполе мастер над торговлей [2]
«Ну да», — подумал заклинатель, в пол-уха слушая описание красот Нокпола и добродетелей местных жителей. — «Я бы тоже был добрым и приветливым с девочкой, у которой родственник заседает в ратуше».
— Только последние полгода перед посвящением, — продолжала свой рассказ девушка,— я прожила в Цитадели. Я до сих пор вспоминаю, как увидела её впервые. Каменная песнь, вера человеческая, воплощённая в камне, никакое описание, никакие картины не могут этого передать, я плакала от восторга и завидовала тем, кто живёт в ней и может видеть её великолепие каждый день. Посвятить жизнь Луне стоило хотя бы ради тех дней, что я провела там. Это было, словно я попала в ожившую легенду. А через неделю после посвящения со мной поговорил сам великий магистр Суэн, и я отправилась к вам.
Прикладывающийся к вину под этот аккомпанемент паладин теплел взглядом, погружаясь в воспоминания о Цитадели, в которой прошло его детство и в которую последние годы забегал буквально на день-два, так активно начали вылезать всяческие негодяи с недостатком в организме добра и справедливости. Поэтому он не сразу понял, что царапнуло его слух, а когда понял, решил, что всё-таки не понял.
—Шесть лет? Тебя учили шесть лет, и ты после этого успешно прошла посвящение? — правая бровь вопросительно изогнулась.
— Я быстро учусь! — с вызовом прозвучал ответ.
— А где остальные, с кем ты прибыла? — вызовы от детей игнорировались из принципа.
— Я тут одна.
— Они там от безделья с ума сошли, что ли? — Ноктюрн медленно говорил, ни к кому не обращаясь, — Слать через полконтинента юницу совсем одну. Суэну явно пора на покой, — и переключился обратно на Сиэль, — Так как ты добралась? Между нами и Цитаделью пара войн и бродит моровое поветрие.
— Я... Меня отправили с площади.
Сиэль на секунду замолчала, вспоминая свои ощущения. Огромная, способная вместить весь Орден площадь, от края до края изукрашенная мозаикой с изображением решающего удара в битве, в которой Орден родился. Она, стоящая в самом её центре, и никого больше до самых стен. А потом миг пустоты, и вот она уже в этом городе, почему-то в подвале трактира. Не этого, другого, зовущегося «Цветок папоротника».
А трактирщик не особо и удивился, когда, пойдя за окороком, вместо него получил незнакомку, словно его делом было ждать её, а не кормить людей. Теория подтверждалась бесплатными обедом и отдельной комнатой — роскошью, которую гарантировал не каждый титул.
— То есть, Орден использовал великий портал, чтобы мешать мне в защите и очищении мира? Бред какой-то.
— Я вам помогла! — Сиэль аж привстала от возмущения.
— А перед этим помешала, — припечатал её обратно взглядом Ноктюрн, — так что общий результат пока отрицательный.
Девушка стушевалась и уже гораздо тише спросила:
— А почему отрицательный? Нейтральный получается.
— Потому что я так сказал, — у паладина закончилось его вино, и он переключился на общественное, — И что это вообще было?
— Мы же несём защиту, добро и справедливость, правда?
— Мы несём возмездие злу, — справедливость не была упомянута, чтобы не вступать на тонкий лёд философских споров, что вообще справедливо в этой жизни.
— Но нельзя же просто просто хватать человека и обвинять его во всём!
— Просто хватать?! Да я за ним от самого ритуала гнался, он единственный, кто смог убежать!
— Ну, если быть точным, — подал голос маг, — его лица ты не видел, а в конце и вовсе потерял из виду.
— Сделать этот разговор легче не хочешь? — устало покосился на товарища паладин, — Ты вообще на чьей стороне, умник?
— Я предпочитаю академическую точность, — умник состроил снобское лицо.
Из угла раздалось упрямое:
— Орден не карает невиновных.
Ноктюрну захотелось выругаться, но присутствие столь юной девы не позволяло. Оно вообще изрядно ограничивало его способы взаимодействия с окружающим миром, и это даже если не вспоминать про самый надёжный из них — насилие, который вообще оказался под угрозой исчезновения. О, Луна, за что?!
— Хватит! Сиэль, ты права, Орден не карает невиновных, а это значит, что тот, кого я караю, виновен. Думаю, я выразил мнение всех собравшихся. А теперь в «Цветок папоротника».
— А... А вы тоже там живёте? Это я могла вас не искать, а просто дождаться?
— Так для чего дождаться-то? Чего там Суэн хочет? Самое интересное мы так и не услышали. Гладиолус, пошли.
Рука в латной перчатке подняла кувшин, вином из которого запивал вчерашнее мясо маг, и понесла к выходу. Маг, в свою очередь, приглашающе кивнул новенькой и поднялся вслед за товарищем.
— Сударыня, уже поздно, а вы совсем одна, шли бы вы домой, что ли. Вот увидят вас наедине с незнакомыми мужчинами, потом никто замуж не возьмёт.
— Нет, — не сбавляя шаг, девушка обогнула его и встала между паладином и пленником, — нельзя хватать людей просто так и обвинять в непростительных грехах.
Пара широких зелёных глаз сердито уставилась в лицо Ноктюрну. Тот отрешённо подумал, что незваная защитница сирых и убогих демонопоклонников напоминает ему котёнка — страха ноль, опыта тоже ноль, но зато много энергии. Моргнув, он вынырнул из глубин размышлений в реальность и задал единственный подходящий вопрос:
— Вы кто?
— Я Сиэль. А вы — Ноктюрн, паладин Луны.
Переключившийся в самом начале со звёзд на девушку маг подавился воздухом, услышав от незнакомки имя своего друга. А ведь он думал, что десять лет путешествий с этим человеком научили его ничему не удивляться.
— Э-э-э… — Ноктюрн тоже слегка подвис. — Мы знакомы? Тогда, если вы позволите, я сейчас закончу и тут недалеко есть таверна, где наверняка есть вино. Там мы сможем говорить сколь угодно долго.
Попытка вернуться к выбиванию информации и всему сопутствующему успехом не увенчалась. Сиэль синхронно с ним шагнула в сторону, заступая дорогу. Это начинало раздражать.
— Так, Сиэль, ты вообще кто, что мешаешь мне выполнять долг?
Злость неплохо помогает, если надо раскроить кому-то череп, но отрицательно сказывается на когнитивных способностях. Только этим можно объяснить, что паладин не понял того, что уже понял его друг. Слишком уж цвет платья был похож на цвет паладинской бригантины [1]
Закрыть
, слишком знакомая лунница блеснула в лучах ночных светил на девичьей груди.Доспех из пластин, наклёпанных под суконную или стёганую льняную основу.
«Поздравляю, паладин, ты теперь не один», — маг понял, что эта беда у них надолго.
— Спасибо вам, добрая госпожа, — за спиной девушки медленно поднимался человек, — я век буду помнить вашу милость. Детям расскажу.
— В сторону!
В глазах Ноктюрна, прикипевших к говорившему с самого первого звука, промелькнуло нечто такое, что Сиэль забыла всё, что хотела ему объяснить, и едва успела отпрыгнуть. Во взметнувшихся руках полыхнуло тёмно-синее пламя, и богоданный полэкс обрушился на уродливую клешню, в которую превратилась левая рука недобитка.
Обсидиановое лезвие заскрежетало по осквернённой плоти, высекая искры. Человеческое тело продолжало переплавляться в нечто, полубезумная улыбка застыла, так и не превратившись окончательно в оскаленную пасть. Удлинившиеся пальцы правой кисти, оканчивающиеся теперь костяными шипами, оставили на броне Ноктюрна четыре глубоких царапины и заставили его пошатнуться.
Ругнувшись, маг лихо крутанул свою трость, и с её конца сорвалась ослепительная искра, пурпурной кометой устремившись к одержимому. Она расплескалась на груди твари огненным цветком, сжигая остатки одежды и откидывая нечисть на два шага, не более. Судя по лицу, маг ожидал более радикального эффекта.
Впрочем, даже это изрядно облегчило жизнь паладину. В самом начале он настолько бездарно упустил инициативу, что сам бы поразился, не будь так занят. И, если бы не попытки убить существо и не умереть при этом, то, возможно, Ноктюрну стало бы стыдно. Увы, вселенная не расщедрилась на столь редкое и занимательное зрелище.
Оружие раз за разом сталкивалось с лапами, каждое столкновение вызывало новый сноп искр, противоположные по своей глубинной сути вещи пытались уничтожить друг друга. Получившееся из культиста существо казалось неуязвимым. Трижды полэкс находил бреши в его обороне, трижды он наносил свои удары, быстрые и смертоносные, но трижды со звоном отскакивал, не причиняя никакого вреда. Последовавший за первым заклинанием каскад разнообразных светящихся и не очень снарядов тоже скорее отвлекал и дезориентировал, чем ранил. После очередного залпа маг накрыл себя и Сиэль защитным пологом и глубоко задумался.
Служитель богини не выдержал:
— Что ты такое, тварь?!
В ответ раздался лающий смех.
— Хочешь знать имя свой смерти, ночной служитель? Когда я буду пировать твоим мясом, я скажу тебе первую его часть, а когда я пожру твою душу — ты узнаешь вторую.
Нанесённый после этих слов удар был невероятно силён. Люди, видевшие Ноктюрна, обычно использовали для его описания выражения типа «здоровый лось», но сейчас его отбросило с той же лёгкостью, с какой отшвыривают набитое соломой чучело. Чудом удержавшись на ногах, он вынужден был потратить секунду, чтобы вернуть устойчивость. Одну, но её с лихвой хватило чудовищу, чтобы прыгнуть на врага и нанести решающий удар.
Подрагивающие от напряжения когти остановились в локте от головы паладина, на мерзкой харе впервые за бой появилось выражение, отличное от кровожадности. Маг завертел головой, пытаясь понять, что случилось, и обратил внимание на Сиэль. С напряжённым лицом выставив перед собой двойную лунницу, символ своей веры, сжимая её обеими руками так, что побелели пальцы, она не моргая смотрела на то, чьё появление невольно допустила. Лишь губы беззвучно шевелились, читая молитву.
Но это всё видел только он один, остальным было не до любопытства. Мгновенно оценив ситуацию, Ноктюрн вонзил подток в глаз своему противнику. Тварь дёрнулась от боли, словно стараясь насадиться сильнее.
— Я вырежу себе новый из твоей девки!
— Я. Выжигаю. Скверну, — беззвучный шёпот не услышал никто.
В глазах паладина на мгновение полыхнул синий огонь и, мысью блеснув на древке полэкса, в мгновение ока стёк с рук к наконечнику. Там, где пламя касалось демонической плоти, она мгновенно распадалась, превращалась в ничто. Второй удар довершил начатое, и лишённая головы туша осела на камни, даже внешне став уязвимой.
— Глад, спали её, а то утром весь город на ушах стоять будет, — латная фигура медленно повернулась и упёрлась тяжёлым взглядом в Сиэль. — Нам надо поговорить.
Летом светлеет рано, а в июле иной горожанин и вовсе может встать позже солнца. Весин держал свой трактир без малого тридцать лет, но до сих пор любил встречать рассвет, откладывая ради этого любую работу. Но этим утром рассвет принёс не радость, а беспокойство. Выйдя навстречу солнцу, он столкнулся с очень странной компанией, а каждый трактирщик вам скажет, что странные компании приносят на своём хвосте неприятности, а то и траты, что ещё хуже.
Первым шагал мрачный, как зимняя туча, здоровяк в полном доспехе, разорванном на груди чьей-то когтистой лапой. Одного этого зрелища хватило, чтобы открыть рот для вопля: «Закрыто», — но тут Весин встретился с ним взглядом и резко передумал: лучше жить с неприятностями, чем без проблем умереть. За здоровяком шла невысокая бледная девушка в платье иноземного кроя. В любой другой раз он был бы только рад полюбоваться такой посетительницей, может быть, даже вином бы угостил за свой счёт, но в сочетании с идущим перед ней рыцарем она выглядела вестницей конца света. Завершал процессию смуглый брюнет, на фоне латника тоже казавшийся невысоким, который беспрестанно улыбался уголками губ и вообще вёл себя, как на прогулке в парке. Даже проявил изрядную вежливость, поприветствовав хозяина заведения. Господа в такой дорогой одежде у него не останавливались, а ехали в «Голову дракона» или «Золотой Кубок».
Троица прошла в открытую дверь, не сбавляя шага. Весин смахнул слезу и зашёл в свой трактир вслед за ними. Смотреть, как поднимается солнце, больше не хотелось.
Латник протопал в дальнюю часть залы к круглому столу и отодвинул табурет, стоявший в самом углу:
— Прошу вас, Сиэль, разделите со мной трапезу и украсьте её беседой и своей красотой.
Всю галантность просьбы сводил на нет голос, в теплоте которого можно было годами хранить мясо. Сиэль села молча, пытаясь не думать, что с ней сделают. Сам латник опустился на табурет напротив, вызвав жалобный скрип, щёголь сел ровно посередине, изображая вселенское равновесие и с равным интересом оглядывая обоих своих спутников.
— Хозяин, кувшин вина, — подал голос мрачный здоровяк.
— Два, — поправил щеголь, — и что там на кухне со вчера осталось, тоже неси.
Всё то время, что Весин бегал с посудой между кухней и столом, никто из посетителей не проронил более ни слова. И только когда блюдо с едва тёплыми рёбрышками угнездилось в центре стола в сопровождении двух кувшинов, щёголь поманил его к себе.
— А теперь, любезный, идите к себе в комнату, выйдите, когда догорит мерная свеча, и продолжайте наслаждаться прекрасным летним днём.
В руке у него тускло блеснул белый кругляшок номизмы, перекатываясь между пальцами. Своё путешествие он закончил на ладони трактирщика и, боги свидетели, не было в его жизни ноши тяжелее. Весин развернулся и на негнущихся ногах вышел прочь.
Дождавшись хлопка двери, Ноктюрн припал к первому кувшину. Равномерно заходил кадык, отмечая глотки. Сиэль загипнотизированно следила за ним, машинально считая движения. На пятнадцатом счёте доза успокоительного была признана достаточной, и кувшин вернулся на столешницу. Переставшее прятаться за обожжённой глиной лицо уже не напоминало статую возмездия, а просто было в равной степени уставшим и недовольным.
— Итак? — служитель богини вопросительно глядел на юную коллегу.
— А? — Сиэль поняла, что не знает, что говорить. Нет, не так она представляла себе эту встречу.
— Начни с себя, — мягко предложил маг, правильно истолковав заминку, — Имя мы уже знаем, про жизненный путь тоже догадываемся, но лучше ты сама о нём расскажешь.
Благодарно покосившись, девушка задумалась на несколько секунд, а потом решительно кивнула сама себе и начала свой рассказ.
— Моё имя — Сиэль Эверетт, меня отдали на обучение в Орден шесть лет назад, когда мне исполнилось десять. Ну, то есть, первые два года меня учили в нашем поместье, оно в орденских землях, недалеко от Нокпола. Да и потом, когда дома уже больше нельзя было оставаться, папа попросил своего троюродного брата, и я жила во время дальнейшего обучения у него. Он в Нокполе мастер над торговлей [2]
Закрыть
. Вы в нем были? Это замечательный город: большой, красивый, чистый, с добрыми людьми.Мастер над торговлей определяет места на торговой площади, ответственен за порядок, один из тех, кто может быть судьей, имеет право набирать свой отряд стражи для обеспечения всего перечисленного. Как все уже поняли, должность одновременно почётная и хлебная.
«Ну да», — подумал заклинатель, в пол-уха слушая описание красот Нокпола и добродетелей местных жителей. — «Я бы тоже был добрым и приветливым с девочкой, у которой родственник заседает в ратуше».
— Только последние полгода перед посвящением, — продолжала свой рассказ девушка,— я прожила в Цитадели. Я до сих пор вспоминаю, как увидела её впервые. Каменная песнь, вера человеческая, воплощённая в камне, никакое описание, никакие картины не могут этого передать, я плакала от восторга и завидовала тем, кто живёт в ней и может видеть её великолепие каждый день. Посвятить жизнь Луне стоило хотя бы ради тех дней, что я провела там. Это было, словно я попала в ожившую легенду. А через неделю после посвящения со мной поговорил сам великий магистр Суэн, и я отправилась к вам.
Прикладывающийся к вину под этот аккомпанемент паладин теплел взглядом, погружаясь в воспоминания о Цитадели, в которой прошло его детство и в которую последние годы забегал буквально на день-два, так активно начали вылезать всяческие негодяи с недостатком в организме добра и справедливости. Поэтому он не сразу понял, что царапнуло его слух, а когда понял, решил, что всё-таки не понял.
—Шесть лет? Тебя учили шесть лет, и ты после этого успешно прошла посвящение? — правая бровь вопросительно изогнулась.
— Я быстро учусь! — с вызовом прозвучал ответ.
— А где остальные, с кем ты прибыла? — вызовы от детей игнорировались из принципа.
— Я тут одна.
— Они там от безделья с ума сошли, что ли? — Ноктюрн медленно говорил, ни к кому не обращаясь, — Слать через полконтинента юницу совсем одну. Суэну явно пора на покой, — и переключился обратно на Сиэль, — Так как ты добралась? Между нами и Цитаделью пара войн и бродит моровое поветрие.
— Я... Меня отправили с площади.
Сиэль на секунду замолчала, вспоминая свои ощущения. Огромная, способная вместить весь Орден площадь, от края до края изукрашенная мозаикой с изображением решающего удара в битве, в которой Орден родился. Она, стоящая в самом её центре, и никого больше до самых стен. А потом миг пустоты, и вот она уже в этом городе, почему-то в подвале трактира. Не этого, другого, зовущегося «Цветок папоротника».
А трактирщик не особо и удивился, когда, пойдя за окороком, вместо него получил незнакомку, словно его делом было ждать её, а не кормить людей. Теория подтверждалась бесплатными обедом и отдельной комнатой — роскошью, которую гарантировал не каждый титул.
— То есть, Орден использовал великий портал, чтобы мешать мне в защите и очищении мира? Бред какой-то.
— Я вам помогла! — Сиэль аж привстала от возмущения.
— А перед этим помешала, — припечатал её обратно взглядом Ноктюрн, — так что общий результат пока отрицательный.
Девушка стушевалась и уже гораздо тише спросила:
— А почему отрицательный? Нейтральный получается.
— Потому что я так сказал, — у паладина закончилось его вино, и он переключился на общественное, — И что это вообще было?
— Мы же несём защиту, добро и справедливость, правда?
— Мы несём возмездие злу, — справедливость не была упомянута, чтобы не вступать на тонкий лёд философских споров, что вообще справедливо в этой жизни.
— Но нельзя же просто просто хватать человека и обвинять его во всём!
— Просто хватать?! Да я за ним от самого ритуала гнался, он единственный, кто смог убежать!
— Ну, если быть точным, — подал голос маг, — его лица ты не видел, а в конце и вовсе потерял из виду.
— Сделать этот разговор легче не хочешь? — устало покосился на товарища паладин, — Ты вообще на чьей стороне, умник?
— Я предпочитаю академическую точность, — умник состроил снобское лицо.
Из угла раздалось упрямое:
— Орден не карает невиновных.
Ноктюрну захотелось выругаться, но присутствие столь юной девы не позволяло. Оно вообще изрядно ограничивало его способы взаимодействия с окружающим миром, и это даже если не вспоминать про самый надёжный из них — насилие, который вообще оказался под угрозой исчезновения. О, Луна, за что?!
— Хватит! Сиэль, ты права, Орден не карает невиновных, а это значит, что тот, кого я караю, виновен. Думаю, я выразил мнение всех собравшихся. А теперь в «Цветок папоротника».
— А... А вы тоже там живёте? Это я могла вас не искать, а просто дождаться?
— Так для чего дождаться-то? Чего там Суэн хочет? Самое интересное мы так и не услышали. Гладиолус, пошли.
Рука в латной перчатке подняла кувшин, вином из которого запивал вчерашнее мясо маг, и понесла к выходу. Маг, в свою очередь, приглашающе кивнул новенькой и поднялся вслед за товарищем.
