— Да, бойня была серьёзная. А по экипажу практически вопрос закрыт: ты – старший экипажа, я – первый рулевой, Гарсон – второй рулевой, Свин – техник экипажа, Мула – телефонист экипажа, Шептун – шифровальщик экипажа, Жбан – оператор-наводчик экипажа, Вопля – медик экипажа, Рики – первый пулемётчик. А вот по второму ещё вопрос не закрыт, мы так и не можем пока подобрать замену вместо Дуная, – доложил Шмель.
— Ищите, мне нужен человек, никаких роботов. Да, хороший был парень Дунай… Но в той возне мы не смогли его спасти, боевая машина уже сильно горела… Спи спокойно, брат, – проговорил Лепёха.
Уже у самого подлёта к куполу «Войны» Лепёха не понимал, что это за большое чёрное пятно на нём. Но чем ближе они подлетали, тем яснее становилась картина, и он вместе со Шмелём испытали настоящий шок. Вся площадь была заполнена людьми – это было общее построение группировки.
— Что происходит? — изумлённо прошептал Лепёха.
— Не знаю, командир. Похоже, построение группировки, — ответил Шмель. — Выхода нет, будем садиться на свободный участок. Уже заходим в вакуумную зону, обратного пути нет.
— Может, дотянем до резервной зоны? — с надеждой спросил Лепёха.
— Если тут весь личный состав, значит, там всё забито техникой, — ответил Шмель.
Командующий, генерал Бамбони, разглагольствовал перед строем; его голос, усиленный мощными динамиками, разносился по всей территории купола. Солдаты, вытянувшись по струнке, молча внимали речи. Внезапно послышался нарастающий гул двигателей. Все головы повернулись в сторону звука. Из вакуумной зоны вынырнул авиокар и, плавно снижаясь, приземлился слева от трибуны, буквально в нескольких десятках метров от командующего и его штаба. Воцарилась гробовая тишина. Около миллиарда солдат, застывших в недоумении, смотрели на непрошеный авиокар. Речь командующего оборвалась на полуслове. Бамбони, багровый от гнева, сверлил взглядом аппарат, словно пытаясь испепелить его одним своим видом. Воздух сгустился от напряжения.
Генерал Бамбони резко оборвал свою речь, словно кто-то перерезал невидимую нить. Его лицо, уже багровое от духоты, стало ещё темнее. Глаза сузились, прожигая дыру в только что приземлившемся авиокаре. Тишина, нависшая над площадью, стала ещё гуще, казалось, даже воздух перестал вибрировать. Как только люк авиокара открылся, и оттуда появились Лепёха и Шмель, генерал, не сдерживая ярости, взревел так, что его голос, казалось, разорвал застывший воздух:
— КО МНЕ, БЕГОМ МАРШ!
Лепёха и Шмель, не успев даже закрыть люк авиокара, рванули в сторону трибуны. В голове мелькала только одна мысль: «Только бы не расстреляли как бешеных псов!» Генерал Бамбони, пылая гневом, уже спускался с трибуны в сопровождении своей свиты. Лепёха, понимая, что бежать к командующему сломя голову – верный путь к трибуналу, резко перешёл на строевой шаг. Шмель, стараясь не отставать, пристроился за ним.
Не доходя трёх шагов, Лепёха, вытянувшись по струнке, отрапортовал:
— Товарищ генерал, майор Лепёхин по вашему приказу прибыл!
— Ты кто такой, сукин ты сын, говно мамонта?! Ты как смел прерывать меня, пока я стою перед всей группировкой, а?! — взревел генерал, брызгая ядовитой слюной.
— Товарищ генерал… мы это… ну… за мной… и такое дело… — залепетал Лепёха, с трудом подбирая слова.
— Закрой рот, отребье носорога! — рявкнул Бамбони. — Караул! Арестовать и расстрелять!
— Товарищ генерал! — вмешался полковник Шмаров. — Разрешите доложить! Это майор Лепёхин. Он был на излечении после контузии, полученной в военных действиях на Юпитере. Достойный командир боевой связной машины! Просто, видно, ещё контузия не отошла… — стараясь сгладить ситуацию, объяснил Шмаров.
Караульные, словно коршуны, набросились на Лепёху и Шмеля, скрутив им руки за спиной. Генерал Бамбони, не унимаясь, продолжал бушевать:
— И что дальше?! Какое право прерывать мою речь?! А?!
В этот момент снова вмешался полковник, но уже другой — Засухин, начальник связи группировки:
— Товарищ командующий, разрешите! Это один из лучших специалистов связи и командир боевой машины связи. Благодаря его действиям на Юпитере из окружения вышли две бригады, по десять тысяч человек каждая! Он рисковал жизнью, потерял одного из своих бойцов, но вытащил из пламени весь экипаж! Разрешите дать ему ещё один шанс на исправление! — твёрдо закончил Засухин.
Генерал Бамбони на мгновение замолчал, переваривая услышанное. Он нервно поёжился, с явным недовольством сплюнул, махнул рукой караульным, приказывая отпустить арестантов.
После завораживающей развязки под куполом «Войны» Лепёха и Шмель поспешили занять места в строю трёхтысячного подразделения связи, которым командовал подполковник Городовой.
— Да, Лепёха, ты либо настолько ёбобо, либо тебе явно не долечили, — с улыбкой проговорил Городовой, похлопывая майора по плечу.
— Ох, знал бы я сам, мне было бы легче, — усмехнулся в ответ Лепёха, поднимая руку в знак приветствия.
Тем временем командующий продолжил своё выступление с трибуны. Речь, полная патриотизма, славы, упоминаний о стране, мире и прочих высокопарных слов, растянулась на добрых полтора часа. Личный состав изнемогал от духоты и усталости. Некоторые солдаты, не выдержав, падали в обморок. Другие, стыдливо прикрывая штанины, справляли нужду прямо в строю. Но, как подчеркнул в конце своей речи генерал Бамбони, самое главное — империя.
Теперь, после изнурительного построения, все ждали только команды на передислокацию на Титан, территорию Англосаксонской империи. Однако район будущих боевых действий оставался неизвестным, что добавляло напряжения и неопределённости. Личный состав, измученный долгим стоянием и многословной речью командующего, возвращался по подразделениям в подавленном состоянии. В воздухе висело тяжёлое предчувствие грядущих событий.
По прибытии в подразделение Городовой поставил задачу не терять времени и всем старшим своих рот, взводов, групп и экипажей проверить личный состав и вверенную им технику.
— Давай-ка, Шмель, построй весь наш экипаж и принеси личные дела. Я хочу каждого лично поприветствовать, — распорядился Лепёха.
— Есть построить весь экипаж! — отчеканил Шмель и убыл выполнять приказ.
Через пятнадцать минут перед майором Лепёхиным стояло восемь человек. Лепёхин начал знакомство, открывая личные дела.
Шмелёв Антон, позывной «Шмель», старший лейтенант, заместитель командира экипажа, первый рулевой: Верный заместитель Лепёхи, опытный пилот, на которого всегда можно положиться. В меру серьёзен, исполнительный, немногословен. Его спокойствие и уверенность внушают доверие.
— Ну, с этим понятно, моя правая рука, неуязвимый летун, — улыбнулся Лепёха, похлопывая Шмеля по плечу, и перешёл к следующему.
Вязенцев Павел, позывной «Гарсон», старший лейтенант, помощник командира экипажа, второй рулевой: Обладает хорошим чувством юмора, легко находит общий язык с товарищами. Компетентный пилот, но порой немного рассеян. Лепёха ценит его за способность разрядить обстановку в сложной ситуации.
— Вот он, моя надежда, левая рука, которая мне помогает… при нужде, — произнес Лепёха, вызвав смех у экипажа. — Отставить смехуёчки в строю! — быстро осадил он веселье. — С правой я вообще… — начал было майор, но осекся. — Не будем об этом. — Он подал руку Гарсону и продолжил.
Сокуров Игнат, позывной «Свин», старший прапорщик, техник-наладчик экипажа: Невысокий, плотного телосложения, добродушный и улыбчивый. Душа компании, отличный специалист своего дела. Обожает готовить и славится своими кулинарными талантами, за что и получил свой позывной. Заботится о том, чтобы экипаж был сыт и доволен. Его жизнерадостность поднимает боевой дух товарищей.
— Ну что, Свин, опять вся жрачка на тебе? Только ты сможешь нас прокормить, — улыбаясь, сказал Лепёха.
— Так точно, командир! Всё будет в лучшем виде! — улыбаясь и почти похрюкивая от удовольствия, ответил круглолицый Игнат. Лепёха сделал шаг в сторону.
Мурзанбеков Сабир, позывной «Мула», прапорщик, телефонист экипажа: Хитрый и находчивый, с отличным чувством юмора. В любых условиях найдет способ установить связь, даже если для этого придётся использовать нестандартные методы.
— Салам алейкум, Мула! Ну что, опять будешь с полёвкой ползать, если радиосвязи не будет? — вопросительно посмотрел Лепёхин.
— Вай, начальник, всё будет в лучшем виде! — с ухмылкой ответил Мула.
— Ну-ну, ну-ну… — пробормотал Лепёха, делая ещё шаг.
Цветков Роман, позывной «Шептун», прапорщик, шифровальщик экипажа: Любитель выпить, что часто списывает на слабую стрессоустойчивость. Несмотря на это, хорошо выполняет свои обязанности.
— Шептун, сколько водки нам в этот раз брать? А то в тот раз мы за тобой не успевали, — улыбался Лепёхин.
— Командир, у меня просто стрессоустойчивость слабая, — отвечал Шептун.
— Ну, ясно. Значит, эта задача на тебе, — ответил Лепёхин и посмотрел на следующего.
Оськин Егор, позывной «Вопля», санитарный инструктор - медик экипажа: Постоянно угрюмый и задумчивый, молчаливый. Создаётся впечатление, что он постоянно о чём-то размышляет. Вполне компетентен как медик.
— Ну а вы, товарищ врач, будьте так любезны, взять на контроль, чтобы запасов… спиртных медикаментов… было достаточно, — протягивая руку, сказал Лепёха.
— Есть взять на контроль! — отчеканил Вопля, и Лепёхин сделал шаг к следующему члену экипажа.
Железняк Иван, позывной «Жбан», сержант, оператор-наводчик экипажа: Не отличается чистоплотностью и хорошими манерами. Несмотря на это, является ценным членом экипажа благодаря своим профессиональным навыкам.
— Ты у нас, как всегда, первый номер, помни, Жбан, — ухмыльнулся Лепёхин.
— Всё будет в лучшем виде, босс! — ответил Жбан, доставая палец из носа.
— Я уверен полностью, — кивнул Лепёхин, не протягивая руки, и подошёл к крайнему в строю.
Романов Роман, позывной «Рики», ефрейтор, первый пулемётчик КПВТ экипажа: Внушительных размеров, крепкого телосложения, с выбритой головой и татуировкой двуглавого орла на черепе. Скорбит по погибшему товарищу Дунаю, не готов найти ему замену. Верный и исполнительный.
— Ну что, брат, как ты? — спросил Лепёха.
— Всё в норме, командир, — ответил Рики.
— С твоей помощью надо найти второго пулемётчика. Дуная, конечно, не заменить, но такова жизнь.
— Да, командир, решим, — опустив голову, промолвил Рики.
Весь экипаж боевой машины связи состоял из десяти человек, включая Лепёху. Оставалось найти замену пулемётчику, погибшему при выполнении последней боевой задачи. Кроме того, сама машина была совершенно новой и требовала полного ознакомления, что добавляло хлопот перед предстоящей передислокацией.
— Шмель, Гарсон, сейчас нужно пройтись по подразделениям и просмотреть личный состав. Подберите список тех, кто может нам подойти в пулемётчики. Ну, вы сами понимаете, он обязательно должен бояться высоты! Мы взлетим, и его всего вытряхнет! — с ухмылкой сказал Лепёхин.
Шмель и Гарсон заулыбались, понимая, что на шутки командира необходимо улыбаться.
— Мы подберём, а там, командир, решать тебе, — промолвил Гарсон.
— Договорились. Ну а я пока со Свином и Шептуном пойду в авиопарк и посмотрю на нашу ласточку, — сказал Лепёхин, указывая на парней.
Шмель и Гарсон, вооружившись планшетами и блокнотами, отправились на поиски нового пулемётчика. Они методично обходили подразделения связи, заглядывая в казармы, столовые и даже в спортзал – ведь им нужен был не просто боец, а настоящий клад.
Гарсон, как человек общительный, брал на себя основную коммуникативную часть. Он расспрашивал солдат об их опыте, навыках и, конечно же, об их отношении к высоте. Шмель же, более сдержанный и наблюдательный, внимательно изучал личные дела кандидатов, отмечая важные детали и оценивая их психологическую устойчивость. Он искал искру в глазах, которая говорила бы о присутствии чувства юмора – важного качества для жизни в тесном коллективе боевой машины. Роботы были под запретом для Лепёхи, хотя многие экипажи были полностью укомплектованы искусственными созданиями. Но в экстренных ситуациях те часто первыми выходили из строя.
Порой беседы превращались в настоящие интервью. Гарсон, словно заправский рекрутер, задавал каверзные вопросы:
— Представьте, вы висите на стропах парашюта, а внизу вас ждет рота голодных крокодилов. Ваши действия? Или: — Что смешнее: анекдот про полковника или история о том, как сержант потерял свои штаны на параде? Реакция кандидатов была разной: кто-то бледнел и заикался, кто-то отшучивался, а кто-то даже умудрялся рассказать свою смешную историю из армейской жизни.
Шмель же в это время внимательно наблюдал, делая пометки в своем блокноте. Он искал не только бесстрашных и остроумных, но и тех, кто смог бы вписаться в их сплоченный коллектив. Ведь новый пулеметчик должен был стать не просто сослуживцем, а настоящим другом и боевым товарищем.
К концу дня у них был список из нескольких перспективных кандидатов. Оставалось только представить их Лепёхе и дождаться его решения.
Тем временем Лепёха, вместе со Свином и Шептуном, с восхищением осматривали свою новую боевую машину – чудо-ласточку, как окрестил её майор. Это был настоящий шедевр инженерной мысли, модифицированный для выполнения самых сложных задач.
Два места для рулевых располагались в передней части кабины, обеспечивая отличный обзор. По бокам, в специальных отсеках, были установлены два мощных пулемёта. В днище машины находился люк для сброса бомб, позволяющий наносить точечные удары по наземным целям. Но главной изюминкой были лазерные боевые лучи, установленные на каждом крыле. Они придавали машине футуристический вид и делали её грозным оружием в воздушных боях.
Внутри машина была напичкана самым современным оборудованием связи. Шифровальные устройства, радиостанции, многочисленные кнопки, рычаги и экраны – всё это создавало впечатление командного центра. Для отдыха экипажа в стены были встроены восемь спальных мест, похожих на боковушки в купе поезда, позволявших комфортно разместиться во время длительных перелётов. Кроме того, в машине имелось место для приёма пищи, небольшая кухонная зона, туалет и даже душевая кабина – настоящий летающий дом! Свин и Шептун с энтузиазмом изучали все детали и возможности новой машины, предвкушая будущие полёты.
— Ну что же могу сказать, малышка заряжена всем необходимым, — довольно произнёс Лепёха, окидывая взглядом сверкающую машину.
— Это точно, командир! Даже удивительно, что нам дали такую усовершенствованную модель, — вторил ему Шептун, всё ещё не веря своим глазам.
— В том-то и вопрос… Значит, нас реально ждёт что-то серьёзное, — задумчиво проговорил Лепёха. — Ладно, бой покажет.
На гладкой поверхности панели покоились десять герметичных эко-упаковок, матово поблескивая в приглушенном свете отсека. На каждой – лаконичная надпись: «Имитационное расслабление», и небольшая кнопка. Легкое нажатие – и перед глазами, словно из ниоткуда, материализовалась надувная анатомически корректная фигура с пустой, ожидающей головой.
— Ну вот тебе на! – резко прозвучал голос Лепёхина, наполненный смесью сарказма и недоумения.
— Неплохо, конечно, – пробормотал кто-то из присутствующих, – прежде чем выносить кому-то мозг, дважды подумаешь, может, лучше с этой… куколкой повеселится. В голосе сквозила ирония, подчеркнутая тенью неудовлетворенности.
— Ищите, мне нужен человек, никаких роботов. Да, хороший был парень Дунай… Но в той возне мы не смогли его спасти, боевая машина уже сильно горела… Спи спокойно, брат, – проговорил Лепёха.
Уже у самого подлёта к куполу «Войны» Лепёха не понимал, что это за большое чёрное пятно на нём. Но чем ближе они подлетали, тем яснее становилась картина, и он вместе со Шмелём испытали настоящий шок. Вся площадь была заполнена людьми – это было общее построение группировки.
— Что происходит? — изумлённо прошептал Лепёха.
— Не знаю, командир. Похоже, построение группировки, — ответил Шмель. — Выхода нет, будем садиться на свободный участок. Уже заходим в вакуумную зону, обратного пути нет.
— Может, дотянем до резервной зоны? — с надеждой спросил Лепёха.
— Если тут весь личный состав, значит, там всё забито техникой, — ответил Шмель.
Командующий, генерал Бамбони, разглагольствовал перед строем; его голос, усиленный мощными динамиками, разносился по всей территории купола. Солдаты, вытянувшись по струнке, молча внимали речи. Внезапно послышался нарастающий гул двигателей. Все головы повернулись в сторону звука. Из вакуумной зоны вынырнул авиокар и, плавно снижаясь, приземлился слева от трибуны, буквально в нескольких десятках метров от командующего и его штаба. Воцарилась гробовая тишина. Около миллиарда солдат, застывших в недоумении, смотрели на непрошеный авиокар. Речь командующего оборвалась на полуслове. Бамбони, багровый от гнева, сверлил взглядом аппарат, словно пытаясь испепелить его одним своим видом. Воздух сгустился от напряжения.
Генерал Бамбони резко оборвал свою речь, словно кто-то перерезал невидимую нить. Его лицо, уже багровое от духоты, стало ещё темнее. Глаза сузились, прожигая дыру в только что приземлившемся авиокаре. Тишина, нависшая над площадью, стала ещё гуще, казалось, даже воздух перестал вибрировать. Как только люк авиокара открылся, и оттуда появились Лепёха и Шмель, генерал, не сдерживая ярости, взревел так, что его голос, казалось, разорвал застывший воздух:
— КО МНЕ, БЕГОМ МАРШ!
Лепёха и Шмель, не успев даже закрыть люк авиокара, рванули в сторону трибуны. В голове мелькала только одна мысль: «Только бы не расстреляли как бешеных псов!» Генерал Бамбони, пылая гневом, уже спускался с трибуны в сопровождении своей свиты. Лепёха, понимая, что бежать к командующему сломя голову – верный путь к трибуналу, резко перешёл на строевой шаг. Шмель, стараясь не отставать, пристроился за ним.
Не доходя трёх шагов, Лепёха, вытянувшись по струнке, отрапортовал:
— Товарищ генерал, майор Лепёхин по вашему приказу прибыл!
— Ты кто такой, сукин ты сын, говно мамонта?! Ты как смел прерывать меня, пока я стою перед всей группировкой, а?! — взревел генерал, брызгая ядовитой слюной.
— Товарищ генерал… мы это… ну… за мной… и такое дело… — залепетал Лепёха, с трудом подбирая слова.
— Закрой рот, отребье носорога! — рявкнул Бамбони. — Караул! Арестовать и расстрелять!
— Товарищ генерал! — вмешался полковник Шмаров. — Разрешите доложить! Это майор Лепёхин. Он был на излечении после контузии, полученной в военных действиях на Юпитере. Достойный командир боевой связной машины! Просто, видно, ещё контузия не отошла… — стараясь сгладить ситуацию, объяснил Шмаров.
Караульные, словно коршуны, набросились на Лепёху и Шмеля, скрутив им руки за спиной. Генерал Бамбони, не унимаясь, продолжал бушевать:
— И что дальше?! Какое право прерывать мою речь?! А?!
В этот момент снова вмешался полковник, но уже другой — Засухин, начальник связи группировки:
— Товарищ командующий, разрешите! Это один из лучших специалистов связи и командир боевой машины связи. Благодаря его действиям на Юпитере из окружения вышли две бригады, по десять тысяч человек каждая! Он рисковал жизнью, потерял одного из своих бойцов, но вытащил из пламени весь экипаж! Разрешите дать ему ещё один шанс на исправление! — твёрдо закончил Засухин.
Генерал Бамбони на мгновение замолчал, переваривая услышанное. Он нервно поёжился, с явным недовольством сплюнул, махнул рукой караульным, приказывая отпустить арестантов.
После завораживающей развязки под куполом «Войны» Лепёха и Шмель поспешили занять места в строю трёхтысячного подразделения связи, которым командовал подполковник Городовой.
— Да, Лепёха, ты либо настолько ёбобо, либо тебе явно не долечили, — с улыбкой проговорил Городовой, похлопывая майора по плечу.
— Ох, знал бы я сам, мне было бы легче, — усмехнулся в ответ Лепёха, поднимая руку в знак приветствия.
Тем временем командующий продолжил своё выступление с трибуны. Речь, полная патриотизма, славы, упоминаний о стране, мире и прочих высокопарных слов, растянулась на добрых полтора часа. Личный состав изнемогал от духоты и усталости. Некоторые солдаты, не выдержав, падали в обморок. Другие, стыдливо прикрывая штанины, справляли нужду прямо в строю. Но, как подчеркнул в конце своей речи генерал Бамбони, самое главное — империя.
Глава 3: Личный состав
Теперь, после изнурительного построения, все ждали только команды на передислокацию на Титан, территорию Англосаксонской империи. Однако район будущих боевых действий оставался неизвестным, что добавляло напряжения и неопределённости. Личный состав, измученный долгим стоянием и многословной речью командующего, возвращался по подразделениям в подавленном состоянии. В воздухе висело тяжёлое предчувствие грядущих событий.
По прибытии в подразделение Городовой поставил задачу не терять времени и всем старшим своих рот, взводов, групп и экипажей проверить личный состав и вверенную им технику.
— Давай-ка, Шмель, построй весь наш экипаж и принеси личные дела. Я хочу каждого лично поприветствовать, — распорядился Лепёха.
— Есть построить весь экипаж! — отчеканил Шмель и убыл выполнять приказ.
Через пятнадцать минут перед майором Лепёхиным стояло восемь человек. Лепёхин начал знакомство, открывая личные дела.
Шмелёв Антон, позывной «Шмель», старший лейтенант, заместитель командира экипажа, первый рулевой: Верный заместитель Лепёхи, опытный пилот, на которого всегда можно положиться. В меру серьёзен, исполнительный, немногословен. Его спокойствие и уверенность внушают доверие.
— Ну, с этим понятно, моя правая рука, неуязвимый летун, — улыбнулся Лепёха, похлопывая Шмеля по плечу, и перешёл к следующему.
Вязенцев Павел, позывной «Гарсон», старший лейтенант, помощник командира экипажа, второй рулевой: Обладает хорошим чувством юмора, легко находит общий язык с товарищами. Компетентный пилот, но порой немного рассеян. Лепёха ценит его за способность разрядить обстановку в сложной ситуации.
— Вот он, моя надежда, левая рука, которая мне помогает… при нужде, — произнес Лепёха, вызвав смех у экипажа. — Отставить смехуёчки в строю! — быстро осадил он веселье. — С правой я вообще… — начал было майор, но осекся. — Не будем об этом. — Он подал руку Гарсону и продолжил.
Сокуров Игнат, позывной «Свин», старший прапорщик, техник-наладчик экипажа: Невысокий, плотного телосложения, добродушный и улыбчивый. Душа компании, отличный специалист своего дела. Обожает готовить и славится своими кулинарными талантами, за что и получил свой позывной. Заботится о том, чтобы экипаж был сыт и доволен. Его жизнерадостность поднимает боевой дух товарищей.
— Ну что, Свин, опять вся жрачка на тебе? Только ты сможешь нас прокормить, — улыбаясь, сказал Лепёха.
— Так точно, командир! Всё будет в лучшем виде! — улыбаясь и почти похрюкивая от удовольствия, ответил круглолицый Игнат. Лепёха сделал шаг в сторону.
Мурзанбеков Сабир, позывной «Мула», прапорщик, телефонист экипажа: Хитрый и находчивый, с отличным чувством юмора. В любых условиях найдет способ установить связь, даже если для этого придётся использовать нестандартные методы.
— Салам алейкум, Мула! Ну что, опять будешь с полёвкой ползать, если радиосвязи не будет? — вопросительно посмотрел Лепёхин.
— Вай, начальник, всё будет в лучшем виде! — с ухмылкой ответил Мула.
— Ну-ну, ну-ну… — пробормотал Лепёха, делая ещё шаг.
Цветков Роман, позывной «Шептун», прапорщик, шифровальщик экипажа: Любитель выпить, что часто списывает на слабую стрессоустойчивость. Несмотря на это, хорошо выполняет свои обязанности.
— Шептун, сколько водки нам в этот раз брать? А то в тот раз мы за тобой не успевали, — улыбался Лепёхин.
— Командир, у меня просто стрессоустойчивость слабая, — отвечал Шептун.
— Ну, ясно. Значит, эта задача на тебе, — ответил Лепёхин и посмотрел на следующего.
Оськин Егор, позывной «Вопля», санитарный инструктор - медик экипажа: Постоянно угрюмый и задумчивый, молчаливый. Создаётся впечатление, что он постоянно о чём-то размышляет. Вполне компетентен как медик.
— Ну а вы, товарищ врач, будьте так любезны, взять на контроль, чтобы запасов… спиртных медикаментов… было достаточно, — протягивая руку, сказал Лепёха.
— Есть взять на контроль! — отчеканил Вопля, и Лепёхин сделал шаг к следующему члену экипажа.
Железняк Иван, позывной «Жбан», сержант, оператор-наводчик экипажа: Не отличается чистоплотностью и хорошими манерами. Несмотря на это, является ценным членом экипажа благодаря своим профессиональным навыкам.
— Ты у нас, как всегда, первый номер, помни, Жбан, — ухмыльнулся Лепёхин.
— Всё будет в лучшем виде, босс! — ответил Жбан, доставая палец из носа.
— Я уверен полностью, — кивнул Лепёхин, не протягивая руки, и подошёл к крайнему в строю.
Романов Роман, позывной «Рики», ефрейтор, первый пулемётчик КПВТ экипажа: Внушительных размеров, крепкого телосложения, с выбритой головой и татуировкой двуглавого орла на черепе. Скорбит по погибшему товарищу Дунаю, не готов найти ему замену. Верный и исполнительный.
— Ну что, брат, как ты? — спросил Лепёха.
— Всё в норме, командир, — ответил Рики.
— С твоей помощью надо найти второго пулемётчика. Дуная, конечно, не заменить, но такова жизнь.
— Да, командир, решим, — опустив голову, промолвил Рики.
Весь экипаж боевой машины связи состоял из десяти человек, включая Лепёху. Оставалось найти замену пулемётчику, погибшему при выполнении последней боевой задачи. Кроме того, сама машина была совершенно новой и требовала полного ознакомления, что добавляло хлопот перед предстоящей передислокацией.
— Шмель, Гарсон, сейчас нужно пройтись по подразделениям и просмотреть личный состав. Подберите список тех, кто может нам подойти в пулемётчики. Ну, вы сами понимаете, он обязательно должен бояться высоты! Мы взлетим, и его всего вытряхнет! — с ухмылкой сказал Лепёхин.
Шмель и Гарсон заулыбались, понимая, что на шутки командира необходимо улыбаться.
— Мы подберём, а там, командир, решать тебе, — промолвил Гарсон.
— Договорились. Ну а я пока со Свином и Шептуном пойду в авиопарк и посмотрю на нашу ласточку, — сказал Лепёхин, указывая на парней.
Шмель и Гарсон, вооружившись планшетами и блокнотами, отправились на поиски нового пулемётчика. Они методично обходили подразделения связи, заглядывая в казармы, столовые и даже в спортзал – ведь им нужен был не просто боец, а настоящий клад.
Гарсон, как человек общительный, брал на себя основную коммуникативную часть. Он расспрашивал солдат об их опыте, навыках и, конечно же, об их отношении к высоте. Шмель же, более сдержанный и наблюдательный, внимательно изучал личные дела кандидатов, отмечая важные детали и оценивая их психологическую устойчивость. Он искал искру в глазах, которая говорила бы о присутствии чувства юмора – важного качества для жизни в тесном коллективе боевой машины. Роботы были под запретом для Лепёхи, хотя многие экипажи были полностью укомплектованы искусственными созданиями. Но в экстренных ситуациях те часто первыми выходили из строя.
Порой беседы превращались в настоящие интервью. Гарсон, словно заправский рекрутер, задавал каверзные вопросы:
— Представьте, вы висите на стропах парашюта, а внизу вас ждет рота голодных крокодилов. Ваши действия? Или: — Что смешнее: анекдот про полковника или история о том, как сержант потерял свои штаны на параде? Реакция кандидатов была разной: кто-то бледнел и заикался, кто-то отшучивался, а кто-то даже умудрялся рассказать свою смешную историю из армейской жизни.
Шмель же в это время внимательно наблюдал, делая пометки в своем блокноте. Он искал не только бесстрашных и остроумных, но и тех, кто смог бы вписаться в их сплоченный коллектив. Ведь новый пулеметчик должен был стать не просто сослуживцем, а настоящим другом и боевым товарищем.
К концу дня у них был список из нескольких перспективных кандидатов. Оставалось только представить их Лепёхе и дождаться его решения.
Тем временем Лепёха, вместе со Свином и Шептуном, с восхищением осматривали свою новую боевую машину – чудо-ласточку, как окрестил её майор. Это был настоящий шедевр инженерной мысли, модифицированный для выполнения самых сложных задач.
Два места для рулевых располагались в передней части кабины, обеспечивая отличный обзор. По бокам, в специальных отсеках, были установлены два мощных пулемёта. В днище машины находился люк для сброса бомб, позволяющий наносить точечные удары по наземным целям. Но главной изюминкой были лазерные боевые лучи, установленные на каждом крыле. Они придавали машине футуристический вид и делали её грозным оружием в воздушных боях.
Внутри машина была напичкана самым современным оборудованием связи. Шифровальные устройства, радиостанции, многочисленные кнопки, рычаги и экраны – всё это создавало впечатление командного центра. Для отдыха экипажа в стены были встроены восемь спальных мест, похожих на боковушки в купе поезда, позволявших комфортно разместиться во время длительных перелётов. Кроме того, в машине имелось место для приёма пищи, небольшая кухонная зона, туалет и даже душевая кабина – настоящий летающий дом! Свин и Шептун с энтузиазмом изучали все детали и возможности новой машины, предвкушая будущие полёты.
— Ну что же могу сказать, малышка заряжена всем необходимым, — довольно произнёс Лепёха, окидывая взглядом сверкающую машину.
— Это точно, командир! Даже удивительно, что нам дали такую усовершенствованную модель, — вторил ему Шептун, всё ещё не веря своим глазам.
— В том-то и вопрос… Значит, нас реально ждёт что-то серьёзное, — задумчиво проговорил Лепёха. — Ладно, бой покажет.
На гладкой поверхности панели покоились десять герметичных эко-упаковок, матово поблескивая в приглушенном свете отсека. На каждой – лаконичная надпись: «Имитационное расслабление», и небольшая кнопка. Легкое нажатие – и перед глазами, словно из ниоткуда, материализовалась надувная анатомически корректная фигура с пустой, ожидающей головой.
— Ну вот тебе на! – резко прозвучал голос Лепёхина, наполненный смесью сарказма и недоумения.
— Неплохо, конечно, – пробормотал кто-то из присутствующих, – прежде чем выносить кому-то мозг, дважды подумаешь, может, лучше с этой… куколкой повеселится. В голосе сквозила ирония, подчеркнутая тенью неудовлетворенности.
