И как только Руфь зажгла освещение, тут же подумала, что обои были ещё не худшим вариантом: гостиная матери Росса топила в роскоши с первого взгляда. Бежевые обои с вензелями тонкой работы соседствовали с зелёными шелковыми стеновыми панелями, на изысканный диван было страшно садиться, а в центре комнаты стоял рояль.
Руфь моего смятения будто не заметила и открыла дверь в спальню. К этому зрелищу я была уже более-менее подготовлена: огромная кровать с балдахином, бархатные зелёные шторы, туалетный столик на гнутых ножках с огромным зеркалом...
— Ванная за этой дверью, мисс Сильва, — Руфь раскрыла шторы и распахнула ставни, впуская свежий вечерний воздух и остатки закатного освещения.
— За этой — гардеробная госпожи, — в её голосе послышалось сомнение.
— Не думаю, что она мне понадобится, — спешно заверила я. План переночевать в фургоне казался всё более привлекательным. — А за этой что? — уточнила я на всякий случай. Не хотелось, как в страшной сказке, случайно заглянуть в запретную комнату.
— Спальня мастера Тейкера-старшего, но она заперта, — поспешила объяснить Руфь. — Вам что-нибудь нужно?
— Спасибо, освоюсь пока.
Руфь снова — вот грим! — коротко поклонилась и оставила меня в одиночестве.
Я нерешительно потопталась в центре комнаты. Не определившись, что делать, высунулась в окно.
Вид аккуратного внутреннего дворика с зелёным садом и неработающим мраморным фонтанчиком-чашей понимания не прибавил.
Пожалуй, надо сходить за сумкой. В том, что на мне сейчас, даже на кровать садиться не хочется — испачкаю верхнее покрывало.
Обогнув рояль в гостиной по широкой дуге, я поспешила к фургону. Заодно проверила, что внутри всё уцелело после маневров в центре города.
Вернувшись обратно, я бросила сумку на пол спальни, не найдя ей места получше. Потертая, бесформенная от набивавших её вещей, она выглядела чужеродным элементом здесь — наверное, ровно настолько же, насколько и я.
Вытащив полотенце, я отправилась в ванную. Конечно же, там меня встретила чугунная ванна на «лапах» — ну не деревянную бадью же мне было ожидать.
Освежив лицо и руки в фаянсовой раковине с росписью, я открыла краны над ванной, оставив её набираться. В шкафчике были аккуратно сложены полотенца и стояли разноцветные стеклянные флаконы, но пользоваться ими я не сочла уместным. Оставила свое полотенце на вешалке и вернулась в спальню — за своим мылом.
Заодно решила подобрать смену одежды. Не то чтоб выбор был велик...
От раздумий меня отвлек стук.
— Войдите, — откликнулась я, предположив, что по какой-то причине вернулась Руфь.
Вместо этого за моей спиной послышался шум, и в дверь — бывшую запертой дверь со стороны спальни главы семейства — просунулась голова Росса.
— Ещё одета? — со свойственной ему беспардонностью уточнил он, прежде чем просочиться в комнату полностью. Он уже успел переодеться, и в домашних штанах и свободной рубашке с закатанными рукавами выглядел непривычно расслабленно. Даже черты лица смягчились — будто вместе с рабочей одеждой Росс снял и необходимость выглядеть матёрым охотником.
— Услышал шум воды и решил, что стоит зайти сейчас.
Я выразительно приподняла бровь.
— Вот, — вместо пояснения Тейкер бросил на кровать аккуратно сложенную стопку одежды. — Я подумал, что тебе не помешает дополнительная домашняя одежда. Оставь дорожную в гостиной, Руфь заберёт в стирку.
— Спасибо, — я развернула нежно-голубую рубашку явно мужского кроя.
— Мне пришлось ограбить гардеробную отца, потому что мои вещи, которые остались здесь, на меня уже не налезут. Зато могут подойти тебе.
Я приложила рубашку к себе. Похоже, налезет с запасом.
— Это сколько лет тебе было?
Росс на секунду задумался:
— Четырнадцать? Наверное, четырнадцать, но я взял из тех, что были куплены на вырост.
Я задумчиво кивнула. Если сложить «два плюс два», выходило, что Росс на пару лет меня старше.
— Руфь обещала организовать ужин через час, так что, как закончишь плескаться — можем встретиться в столовой.
— А столовая здесь?..
— Выйдешь в холл — и от твоей двери прямо.
Я кивнула. Росс попятился в открытую дверь:
— Если что — стучи. В свою детскую кровать я тоже не влезаю, и тут пришлось отца потеснить.
Дверь захлопнулась.
Через секунду открылась обратно, и палец Росса постучал по латунному рычажку на ней:
— Закрывается с обеих сторон.
И захлопнулась окончательно, хотя поворота рычажка я не услышала.
Покосившись на ванну — та была набрана едва наполовину, — я разворошила принесенную стопку вещей.
Взгляд зацепился за оливковую рубашку с мягким атласным отливом. Судя по фасону, она задумывалась, как пижамная, но мне это было на руку — свободный крой проще приладить на женскую фигуру.
А опыта у меня хватало — если братья вырастали из какой-то рубашки прежде, чем снашивали её в клочья, она естественным образом доставалась мне.
Со штанами было посложнее. На бёдрах они садились хорошо, а вот на талии болтались. Если стянуть шнурком — собирались в пузырь. Хоть свои надевай, но грубые дорожные брюки не хотелось носить в доме, а единственная смена домашней одежды никак не подходила под оливковую нежную ткань.
Я украдкой глянула в зеркало. Эх, мне бы день времени и иголку с ниткой — проложить вытачки, где нужно, подрезать, где лишнее...
Тут же одернула себя — мне эту одежду дали в пользование, а не подарили. Так что схватила самые удобные коричневые штаны и направилась к ванне — та как раз была почти полна.
В ванной я потеряла счёт времени — слишком приятно было лежать в тёплой воде и чувствовать, как закостеневшему в дороге телу становится легче. К тому же, потом ещё и волосы пришлось сушить, накручивая пряди на палец, как на папильотку, дотошно повторяя длиннющее заклинание «Fiant capilli mei siccentur, mollitia servanda...» и далее по тексту в таком роде. Заклинание было чем-то вроде семейной реликвии, тщательно передаваемой по наследству: моя пра-пра... служила фрейлиной при какой-то лорендальской принцессе, и утащила это знание с собой. Энергии оно тянуло кроху — не накручивало волосы, а лишь помогало им принимать природную форму и выглядеть, как аккуратные пружинки, а не лохматая копна.
Поэтому с одеждой мудрить не стала — оставила рубашку навыпуск поверх штанов, только заколола на спине двумя булавками, чтобы хоть намёк на талию сохранился. Получилась своего рода туника — вкупе с длинными широкими рукавами даже вышло что-то в восточном духе.
Вывернула грязные вещи чистой стороной наружу и максимально аккуратно сложила на бархатную обивку дивана гостиной.
Найти столовую оказалось несложно. Я боялась увидеть стол размером с маисовое поле и деликатесы, которые я понятия не имею, как следует есть — но комната была достаточно скромной, в светлых тонах, а стол был от силы человек на четырёх, хоть и застелен скатертью. На столе стояла стилизованная под подсвечник фотогеновая лампа, освещая выбор блюд, который не особо отличался от того, что мы ели дома в хорошие времена: омлет с овощами, жареная картошка, мясной рулет.
— Руфь пришлось поделиться своими припасами, — от Росса не укрылось, с какой опаской я бросила первый взгляд на блюда. — Фуа-гра и трюфели будут завтра.
Я усмехнулась, показав, что оценила шутку. Мне было комфортно с Россом в дороге или боевой обстановке, но на его территории я действительно терялась.
Словно чтобы смутить ещё больше, Росс поднялся, чтобы отодвинуть мне стул. Но не успела я поблагодарить и присесть, отвесил сомнительный комплимент:
— Хороший выбор. Эту рубашку мама покупала мне под цвет глаз, но я так и не носил — не люблю эту ткань.
Я повернула шею, снизу вверх вглядываясь в цвет глаз напарника. Ну, действительно, похоже… Хотя я бы, пожалуй, назвала его болотным — так что попадание не идеальное.
— Мне будет гораздо проще выбирать одежду по такому принципу — все оттенки коричневого к моим услугам, — отшутилась я.
Усадив меня, Тейкер вернулся на свой стул и разлил по чашкам чай из фарфорового заварника.
— Кстати, чай тоже вписывается в твою цветовую палитру. Хотя… — Росс потянулся за пиалой мёда и добавил в свою чашку тягучей янтарной сладости. — Вот теперь точно. А то у тебя вокруг зрачков золотистые искры, пустой чёрный чай — не совсем твой оттенок.
— Это от лампы отблески, — смущенная такой внимательностью, отмахнулась я.
— Да нет, я ещё днём заметил, — не согласился Росс и внезапно перевёл взгляд на лампу, будто подумал о чём-то совершенно другом. Отстраненно подвинул ко мне пиалу с мёдом — я в очередной раз с содроганием подумала о сладости напитков, которые Тейкер поглощает. Мёд отдельно я бы с удовольствием съела, будь он твёрдым, но пить почти чистый сироп?
Непривычно притихший Росс быстро расправился с ужином, и я тоже не отставала, благодаря Двуединого за эту неожиданную передышку в словесных поединках и следя лишь за тем, чтоб не ставить локти на стол.
— Выедем в магистрат завтра часов в семь, чтоб не застрять в очередях, — Росс промокнул губы салфеткой и поднялся, — Доброй ночи.
— Доброй ночи, — откликнулась я, прожевав последний кусочек. Росс кивнул и покинул столовую. Я растерянно обвела стол взглядом: оставить тарелки так? Убрать? Помыть?
От терзаний меня избавила Руфь, неслышно появившаяся в дверях:
— Я постелила вам свежее бельё, мисс Сильва. Желаете молока или травяного чаю на ночь?
— Нет, спасибо, — и в последний момент удержалась от уже срывающегося с языка «Вам помочь?».
Если она упорно называет меня «мисс», стелит кровать и предлагает напитки, вряд ли она оценит предложение помощи.
— Доброй ночи, Руфь, спасибо за заботу.
— Ой, да что вы, — засмущалась она и принялась собирать тарелки. — Добрых снов!
Перед тем, как раздеться и упасть прямо лицом в хрустящую, накрахмаленную простыню на пуховой перине, я на всякий случай тихонько — чтоб Росс не услышал — закрыла смежную дверь со своей стороны.
Руфь моего смятения будто не заметила и открыла дверь в спальню. К этому зрелищу я была уже более-менее подготовлена: огромная кровать с балдахином, бархатные зелёные шторы, туалетный столик на гнутых ножках с огромным зеркалом...
— Ванная за этой дверью, мисс Сильва, — Руфь раскрыла шторы и распахнула ставни, впуская свежий вечерний воздух и остатки закатного освещения.
— За этой — гардеробная госпожи, — в её голосе послышалось сомнение.
— Не думаю, что она мне понадобится, — спешно заверила я. План переночевать в фургоне казался всё более привлекательным. — А за этой что? — уточнила я на всякий случай. Не хотелось, как в страшной сказке, случайно заглянуть в запретную комнату.
— Спальня мастера Тейкера-старшего, но она заперта, — поспешила объяснить Руфь. — Вам что-нибудь нужно?
— Спасибо, освоюсь пока.
Руфь снова — вот грим! — коротко поклонилась и оставила меня в одиночестве.
Я нерешительно потопталась в центре комнаты. Не определившись, что делать, высунулась в окно.
Вид аккуратного внутреннего дворика с зелёным садом и неработающим мраморным фонтанчиком-чашей понимания не прибавил.
Пожалуй, надо сходить за сумкой. В том, что на мне сейчас, даже на кровать садиться не хочется — испачкаю верхнее покрывало.
Обогнув рояль в гостиной по широкой дуге, я поспешила к фургону. Заодно проверила, что внутри всё уцелело после маневров в центре города.
Вернувшись обратно, я бросила сумку на пол спальни, не найдя ей места получше. Потертая, бесформенная от набивавших её вещей, она выглядела чужеродным элементом здесь — наверное, ровно настолько же, насколько и я.
Вытащив полотенце, я отправилась в ванную. Конечно же, там меня встретила чугунная ванна на «лапах» — ну не деревянную бадью же мне было ожидать.
Освежив лицо и руки в фаянсовой раковине с росписью, я открыла краны над ванной, оставив её набираться. В шкафчике были аккуратно сложены полотенца и стояли разноцветные стеклянные флаконы, но пользоваться ими я не сочла уместным. Оставила свое полотенце на вешалке и вернулась в спальню — за своим мылом.
Заодно решила подобрать смену одежды. Не то чтоб выбор был велик...
От раздумий меня отвлек стук.
— Войдите, — откликнулась я, предположив, что по какой-то причине вернулась Руфь.
Вместо этого за моей спиной послышался шум, и в дверь — бывшую запертой дверь со стороны спальни главы семейства — просунулась голова Росса.
— Ещё одета? — со свойственной ему беспардонностью уточнил он, прежде чем просочиться в комнату полностью. Он уже успел переодеться, и в домашних штанах и свободной рубашке с закатанными рукавами выглядел непривычно расслабленно. Даже черты лица смягчились — будто вместе с рабочей одеждой Росс снял и необходимость выглядеть матёрым охотником.
— Услышал шум воды и решил, что стоит зайти сейчас.
Я выразительно приподняла бровь.
— Вот, — вместо пояснения Тейкер бросил на кровать аккуратно сложенную стопку одежды. — Я подумал, что тебе не помешает дополнительная домашняя одежда. Оставь дорожную в гостиной, Руфь заберёт в стирку.
— Спасибо, — я развернула нежно-голубую рубашку явно мужского кроя.
— Мне пришлось ограбить гардеробную отца, потому что мои вещи, которые остались здесь, на меня уже не налезут. Зато могут подойти тебе.
Я приложила рубашку к себе. Похоже, налезет с запасом.
— Это сколько лет тебе было?
Росс на секунду задумался:
— Четырнадцать? Наверное, четырнадцать, но я взял из тех, что были куплены на вырост.
Я задумчиво кивнула. Если сложить «два плюс два», выходило, что Росс на пару лет меня старше.
— Руфь обещала организовать ужин через час, так что, как закончишь плескаться — можем встретиться в столовой.
— А столовая здесь?..
— Выйдешь в холл — и от твоей двери прямо.
Я кивнула. Росс попятился в открытую дверь:
— Если что — стучи. В свою детскую кровать я тоже не влезаю, и тут пришлось отца потеснить.
Дверь захлопнулась.
Через секунду открылась обратно, и палец Росса постучал по латунному рычажку на ней:
— Закрывается с обеих сторон.
И захлопнулась окончательно, хотя поворота рычажка я не услышала.
Покосившись на ванну — та была набрана едва наполовину, — я разворошила принесенную стопку вещей.
Взгляд зацепился за оливковую рубашку с мягким атласным отливом. Судя по фасону, она задумывалась, как пижамная, но мне это было на руку — свободный крой проще приладить на женскую фигуру.
А опыта у меня хватало — если братья вырастали из какой-то рубашки прежде, чем снашивали её в клочья, она естественным образом доставалась мне.
Со штанами было посложнее. На бёдрах они садились хорошо, а вот на талии болтались. Если стянуть шнурком — собирались в пузырь. Хоть свои надевай, но грубые дорожные брюки не хотелось носить в доме, а единственная смена домашней одежды никак не подходила под оливковую нежную ткань.
Я украдкой глянула в зеркало. Эх, мне бы день времени и иголку с ниткой — проложить вытачки, где нужно, подрезать, где лишнее...
Тут же одернула себя — мне эту одежду дали в пользование, а не подарили. Так что схватила самые удобные коричневые штаны и направилась к ванне — та как раз была почти полна.
В ванной я потеряла счёт времени — слишком приятно было лежать в тёплой воде и чувствовать, как закостеневшему в дороге телу становится легче. К тому же, потом ещё и волосы пришлось сушить, накручивая пряди на палец, как на папильотку, дотошно повторяя длиннющее заклинание «Fiant capilli mei siccentur, mollitia servanda...» и далее по тексту в таком роде. Заклинание было чем-то вроде семейной реликвии, тщательно передаваемой по наследству: моя пра-пра... служила фрейлиной при какой-то лорендальской принцессе, и утащила это знание с собой. Энергии оно тянуло кроху — не накручивало волосы, а лишь помогало им принимать природную форму и выглядеть, как аккуратные пружинки, а не лохматая копна.
Поэтому с одеждой мудрить не стала — оставила рубашку навыпуск поверх штанов, только заколола на спине двумя булавками, чтобы хоть намёк на талию сохранился. Получилась своего рода туника — вкупе с длинными широкими рукавами даже вышло что-то в восточном духе.
Вывернула грязные вещи чистой стороной наружу и максимально аккуратно сложила на бархатную обивку дивана гостиной.
Найти столовую оказалось несложно. Я боялась увидеть стол размером с маисовое поле и деликатесы, которые я понятия не имею, как следует есть — но комната была достаточно скромной, в светлых тонах, а стол был от силы человек на четырёх, хоть и застелен скатертью. На столе стояла стилизованная под подсвечник фотогеновая лампа, освещая выбор блюд, который не особо отличался от того, что мы ели дома в хорошие времена: омлет с овощами, жареная картошка, мясной рулет.
— Руфь пришлось поделиться своими припасами, — от Росса не укрылось, с какой опаской я бросила первый взгляд на блюда. — Фуа-гра и трюфели будут завтра.
Я усмехнулась, показав, что оценила шутку. Мне было комфортно с Россом в дороге или боевой обстановке, но на его территории я действительно терялась.
Словно чтобы смутить ещё больше, Росс поднялся, чтобы отодвинуть мне стул. Но не успела я поблагодарить и присесть, отвесил сомнительный комплимент:
— Хороший выбор. Эту рубашку мама покупала мне под цвет глаз, но я так и не носил — не люблю эту ткань.
Я повернула шею, снизу вверх вглядываясь в цвет глаз напарника. Ну, действительно, похоже… Хотя я бы, пожалуй, назвала его болотным — так что попадание не идеальное.
— Мне будет гораздо проще выбирать одежду по такому принципу — все оттенки коричневого к моим услугам, — отшутилась я.
Усадив меня, Тейкер вернулся на свой стул и разлил по чашкам чай из фарфорового заварника.
— Кстати, чай тоже вписывается в твою цветовую палитру. Хотя… — Росс потянулся за пиалой мёда и добавил в свою чашку тягучей янтарной сладости. — Вот теперь точно. А то у тебя вокруг зрачков золотистые искры, пустой чёрный чай — не совсем твой оттенок.
— Это от лампы отблески, — смущенная такой внимательностью, отмахнулась я.
— Да нет, я ещё днём заметил, — не согласился Росс и внезапно перевёл взгляд на лампу, будто подумал о чём-то совершенно другом. Отстраненно подвинул ко мне пиалу с мёдом — я в очередной раз с содроганием подумала о сладости напитков, которые Тейкер поглощает. Мёд отдельно я бы с удовольствием съела, будь он твёрдым, но пить почти чистый сироп?
Непривычно притихший Росс быстро расправился с ужином, и я тоже не отставала, благодаря Двуединого за эту неожиданную передышку в словесных поединках и следя лишь за тем, чтоб не ставить локти на стол.
— Выедем в магистрат завтра часов в семь, чтоб не застрять в очередях, — Росс промокнул губы салфеткой и поднялся, — Доброй ночи.
— Доброй ночи, — откликнулась я, прожевав последний кусочек. Росс кивнул и покинул столовую. Я растерянно обвела стол взглядом: оставить тарелки так? Убрать? Помыть?
От терзаний меня избавила Руфь, неслышно появившаяся в дверях:
— Я постелила вам свежее бельё, мисс Сильва. Желаете молока или травяного чаю на ночь?
— Нет, спасибо, — и в последний момент удержалась от уже срывающегося с языка «Вам помочь?».
Если она упорно называет меня «мисс», стелит кровать и предлагает напитки, вряд ли она оценит предложение помощи.
— Доброй ночи, Руфь, спасибо за заботу.
— Ой, да что вы, — засмущалась она и принялась собирать тарелки. — Добрых снов!
Перед тем, как раздеться и упасть прямо лицом в хрустящую, накрахмаленную простыню на пуховой перине, я на всякий случай тихонько — чтоб Росс не услышал — закрыла смежную дверь со своей стороны.
