Видя, что у старшего помощника ничего не получается в уговорах, Ольга решила вмешаться.
--Мистер Уайлд, пожалуйста, позвольте мне самой поговорить с капитаном!—любезно попросила помощника Великая княжна. Он всё понял, и, пожелав ей удачи, отправился к Лайтоллеру, чтобы помочь ему.
Ольга проводила его задумчивым взглядом, и, выждав немного, приблизилась к капитану со словами глубокого разочарования:
--Значит, вы решили сдаться и бросить меня! Только, сначала, вам нужно было узнать моё мнение, хочу ли я этого!
При этом её бирюзовые глаза выражали столько невыносимой тоски, что капитан снова не смог устоять, но всё же вразумительно попросил, призывая девушку к благоразумию:
--Ольга, ради Господа Бога, идите на крышу! Лайтоллер, наверное, уже готов спустить шлюпку. Уезжайте отсюда и возвращайтесь к Вашей русской семье! Возможно, Государь уже идёт к вам на катере.
Он старался не смотреть на девушку, чтобы она не видела, сколько невыносимой боли накопилось в его глазах и душе.
Только Ольга даже и не думала отступать. Она очень нежно накрыла его руку своей рукой в белоснежной лайковой перчатке, и, всмотревшись ему в печальные глаза заботливым взглядом, взмолилась:
--Эдвард, любимый, прошу тебя, давай вместе покинем корабль, пока ещё не поздно! Пойми, ты не один! У тебя есть я и наши с тобой дети! Не уже ли, ты не хочешь прижать их к груди, когда они родятся?
Она замолчала, но лишь для того, чтобы прильнуть к его трепетным мягким губам своими алыми и сладкими, как ягоды земляники, губами, пока ни ощутила, как он с измученным вздохом откликнулся на её нежный призыв. Его сильные руки инстинктивно обвили стройный стан любимой девушки и прижали к мужественной груди.
Капитан признал своё поражение, понимая, что не может противостоять любви и нежной ласке возлюбленной. Он робко принялся целовать её сладкие алые губы, чувствуя, как по телу разливается приятное тепло их огромной, словно мировой океан, любви. Только трепетную душу терзала одна, весьма серьёзная социальная проблема, о которой ему захотелось, немедленно поговорить с девушкой. Он нехотя прервал их сладостный головокружительный поцелуй и заворожено посмотрел на неё.
--Ольга, Вы, же, прекрасно знаете о том, что наше с вами счастье невозможно! Государь Император не позволит нам быть вместе, а Его вдовствующая матушка, лишь поддержит Его в таком решении.—с сомнением в приятном тихом голосе проговорил капитан, добровольно утопая в ласковых бирюзовых омутах глаз юной возлюбленной. Она смотрела на него с огромной любовью. Её изящные руки с нежностью обвивали его мужественную шею, словно шёлковые ленты.
Девушка снова пылко поцеловала почтенного возлюбленного в тёплые мягкие губы, ощущая его душевный трепет и искреннее сомнение. Ей непреодолимо захотелось утешить любимого, что она незамедлительно сделала.
--Как только мы выберемся отсюда и вернёмся в Россию, я слёзно и, стоя на коленях, вымолю у Их Императорских и Королевских Величеств о помиловании для нас с тобой, милый Эдвард! Они должны понять, что мы любим друг друга и хотим быть вместе! Они, ведь не враги любви!—заверила возлюбленного юная девушка. Только в ответ ей было его печальное молчание. Он ничего не говорил, продолжая, сомневаться в успехе её безрассудного, но такого отчаянного предприятия по их окончательному воссоединению.
Вместо этого, капитан Эдвард Смит пылко целовал сладкие, словно спелая земляника, алые губы любимой девушки, чувствуя то, как их трепетные души постепенно воссоединяются, а горячие сердца бьются в унисон. Им было хорошо, легко и спокойно, а остальное уже не имело никакого значения. Он не мог больше спорить с ней, да и не хотел. Запретная любовь к юной русской венценосной девушке захлестнула его полностью.
Юная княжна почувствовала согласие любимого с её разумными убеждениями. Возлюбленным осталось, лишь, наконец, начать выбираться с «Титаника», чтобы потом дождаться катера с императорской яхты, который доставит их на «Штандарт». Только радость девушки от вразумления любимого мужчины сменилась беспокойством из-за того, что, в эту минуту, она отчётливо услышала, приближающиеся насмешливые голоса похотливых подчинённых жестокого барона Джона Браэртона, как и его самого.
Вероятно, ему удалось вырваться из рук офицеров. Он не оставил свою затею, поквитаться с Великой княжной Ольгой Фёдоровной и капитаном. Теперь он жаждал их крови. Они шли на мостик.
Девушка вышла из романтической задумчивости, и, подойдя к двери, закрыла её на ключ, хотя и понимала, что для жестокого барона не существует никаких преград. Он всё равно достигнет своей цели.
--Ольга, что вы делаете? Нам же, потом будет не выбраться отсюда!—ошарашено спросил Великую княжну капитан, наблюдая за тем, как она таскает к двери ящики и устойчиво их устанавливает.
Ольга приветливо взглянула на него, и, немного отдышавшись, выдохнула:
--Я всего лишь не хочу допустить того, чтобы головорезы барона, убили вас, а меня по очереди жестоко изнасиловали. Я…
Не успела она завершить свою мысль, как услышала несколько выстрелов в дверь и ощутила мощный толчок, заставивший девушку вскрикнуть от неожиданности и отскочить в сторону. Этим и воспользовались барон вместе со своими подчинёнными. Они разрушили баррикаду Ольги и ворвались вовнутрь.
Ольга быстро собралась с мыслями, и, вытащив из кармана металлического серебристого пояса нож, наставила его на людей жестокого барона и с угрозой прокричала:
--Не подходите, иначе я всех вас прикончу! Я родная дочь Британского короля и главная любимая женщина Российского Императора Николая Александровича! Если вы причините вред мне и Его ребёнку, вам всем не жить!
При этом, она водила острым лезвием перед каждым из головорезов, и наблюдала за тем, как они трусливо отскакивали от неё, из страха, напороться на него.
--Да, что вы с ней возитесь! Корабль вот-вот затонет, чёрт подери! Заломите ей руки и прижмите к стенке!—гневно воскликнул барон, приводя подчинённых в чувства. Только девушка была очень решительно настроена.
--Не подходите! Я не шучу!— в отчаянном гневе кричала она, отступая к штурвалу, где стоял капитан, восхищённый её отважными действиями.
Только главенство над ситуацией Ольги продлилось не долго. Вскоре кто-то из подчинённых барона изловчился, и, схватив девушку за руки, выбил нож у неё из рук и дал ей звонкую пощёчину.
Несчастная не ожидала такого поворота событий и растерялась. Столь грубое отношение к женщине, ошарашило капитана и побудило, вступиться за любимую, чем разозлил мучителей ещё больше.
Они грубо прижали его к стене так сильно, что бедняга не мог дышать, не говоря уже о том, чтобы сдвинуться с места, и принялись ждать дальнейших распоряжений босса. Их бы воля, и они немедленно и безжалостно убили бы несчастных, но сначала, вволю поразвлекались со смазливой девчонкой, постепенно приходящей в себя от пощёчины. Её щека горела и приобретала пунцовый оттенок.
Только барон посчитал иначе. Ему изрядно надоела вся эта возня, и хотелось немедленно покинуть проклятый корабль.
-- Кончайте их и валим отсюда!—зевая, приказал подчинённым Джон и направился к выходу из управленческой рубки. Те, хотя и были разочарованы его повелением, но ослушаться не посмели. Они несколько раз ударили командира погибающего шикарного круизного корабля ножом в живот и покинули рубку.
Наступило мрачное молчание. Стоящие, друг напротив друга, капитан и юная Ольга потрясённо переглядывались между собой, не в силах понять, что сейчас произошло, но в эту минуту юная девушка увидела, как под его сильной рукой медленно расползается багровое пятно. Только капитан, пока не осознал, что серьёзно ранен, но это его состояние продлилось не долго. Вскоре, он ощутил непереносимую острую боль. В добрых глазах потемнело. Ноги подкосились, и он рухнул на, заливаемый ледяной водой, пол без чувств, чем и вывел любимую девушку из глубокого шока. Она мгновенно кинулась к нему и принялась, с жаром, лечить его заговорами. При этом, Ольга сосредоточенно читала над ним целебные молитвы, приложив правую руку к ране.
--Сейчас тебе станет немного легче, любимый Эдвард! Прошу тебя, потерпи! Кровотечение скоро остановится!—подбадривая, приговаривала она, чувствуя, как возлюбленный постепенно приходит в себя, но продолжает лежать на полу.
Наконец, он через силу открыл глаза, и, смотря на девушку печальным взглядом, измученно вздохнул и ещё слабым голосом обречённо попросил:
--Оставьте меня, Ольга! Спасайтесь! Я всё равно, уже не жилец! Даже, если мне и посчастливится, остаться в живых после этой исторической ночи, общественность уничтожит меня и настоит на том, чтобы…
Девушка не захотела слушать, разрывающие её нежную душу и трепетное сердце, горестных речей. Она приложила к его тёплым мягким губам свободную руку, и, плавно склонившись к нему, решительно произнесла тоном, не терпящим никаких возражений:
--Нет, Эдвард! Прошу тебя, не говори больше ни слова! Я не брошу тебя! Мы: либо вместе спасёмся, либо вместе погибнем! Третьего не дано! Я слишком сильно люблю тебя и вечная разлука для меня, неприемлема!
После этого, девушка осторожно накрыла его губы своими сладкими, словно ягоды спелой клубники, алыми губами, и воссоединилась с ним в долгом, очень нежном поцелуе.
«Это настоящее безумие! Господи, Ольга, что Вы делаете? Вы же скоро станете матерью Наследника Российского Престола!»--мысленно исступлённо воскликнул капитан, тем самым прося её о благоразумии, но повинуясь древнему инстинкту, легонько потеребил шелковистое золото длинных волос юной девушки и нерешительно принялся отвечать на её жаркий, словно летнее солнце, поцелуй. При этом, чувствуя, как по его телу постепенно растекается приятное тепло, а на душе становится легко и свободно. Ольге удалось, помочь любимому забыться. Его захлестнули ласковые волны их огромной любви.
Дождавшись момента, когда рубку, спешно, покинули жестокий барон Браэртон со своими прихвостнями, офицер Лайтоллер почувствовал невыносимое беспокойство за жизни своего начальника и его очаровательной юной венценосной спутницы. Желая, успокоить себя, второй помощник спрыгнул с крыши управленческой рубки и подобрался к тяжёлой металлической двери.
Только проникнуть вовнутрь ему не удалось. Под сильным давлением воды дверь заклинило. Её необходимо было взломать, но офицера Лайтоллера беспокоило, что от малейшей неосторожности, он мог погубить своего капитана и Великую русскую княжну. Ведь они находились в рубке, окружённой со всех сторон ледяной водой, как в вакууме. Оставлять их там, офицер, тоже не мог. Ведь толстые стёкла уже начали трескаться и готовы были в любую минуту лопнуть. Счёт шёл на секунды. Только, в эту самую минуту, над головами второго помощника с матросами раздались оглушительные щелчки. Это лопнули, удерживающие, одну из четырёх огромных металлических труб, тросы, и она с ужасным рёвом и грохотом, обрушилась в ледяную воду океана, мгновенно убив, ещё не успевших, отплыть, как можно дальше от корабля, людей. Они даже ничего не поняли и, к счастью, ничего не почувствовали. Смерть их была лёгкой, быстрой и безболезненной.
Внимательно проследив за всем этим ужасом, офицер понял, что медлить--это означало, обречь на верную гибель своего начальника и его очаровательную юную возлюбленную. Такого он не мог, да и не хотел допустить, из-за чего Лайтоллер решил действовать на свой страх и риск, мысленно моля Господа Бога о том, чтобы спасательная операция прошла успешно. Он заглянул вовнутрь и увидел, как его капитан о чём-то настоятельно говорит спутнице очень быстро. При этом его, не понятно почему, болезненно-бледное лицо наполняла сосредоточенность на звуках, доносящихся извне, и обычная для него серьёзность. Хотя выглядел, весьма странно. Он стоял, прижавшись к штурвалу, а его офицерский китель стал тёмно-бардовым из-за крови. Юная Великая княжна заботливо хлопотала над ним, что-то лихорадочно шепча. При этом её красивые бирюзовые глаза были полны слёз. Она была близка к панике.
Видя это, капитан Эдвард Смит тяжело вздохнул и немедленно захотел немного взбодрить любимую девушку.
--Как только откроется дверь, и в рубку хлынет ледяная вода, не паникуйте! Лучше наберите в лёгкие, как можно больше воздуха, ныряйте и выбирайтесь следом за мной, Ольга!—быстро наставлял очаровательную юную спутницу капитан, не обращая внимания на, кровоточащую рану, которую придерживал руками, прислонившись спиной к штурвалу. Он сумел справиться с невыносимой слабостью в ногах, понимая, что ещё не время сдаваться, хотя перед глазами всё плыло, а добродушное морщинистое лицо было болезненно бледным, и рана дико болела.
Девушка всё поняла и кивнула в знак согласия. Её заботливый собеседник с облегчением вздохнул и принялся внимательно смотреть на тяжёлую металлическую дверь, которая уже поддалась напору офицера Лайтоллера с его товарищами и начала открываться.
Вскоре Ольга услышала долгожданный приказ капитана.
--Ольга, пора!—крикнул ей он, превозмогая нестерпимую боль.
Великая княжна глубоко вдохнула воздух, и, затаив дыхание, погрузилась в бурлящий, бешеный ледяной поток. Только выплывать на свободу, было тяжело. Жуткий холод пронизывал насквозь и сковывал движения. Казалось ещё немного, и у девушки не хватит сил, но она не сдавалась. Минуты тянулись мучительно долго. Великая княжна всё плыла и плыла, пока ни почувствовала, что больше не может находиться без воздуха. Она выбралась на поверхность, и, внимательно осмотревшись по сторонам, увидела, что находится посреди огромного ночного океана на безопасном расстоянии от корабля. Он ещё держался на плаву и освещал всё яркими ночными огнями, из-за которых было светло, как днём.
Измученная и замёрзшая, девушка добралась до, перевёрнутой к верху дном, одинокой шлюпке. Оперевшись о её выступ рукой, Ольга попыталась отдышаться после длительного подводного заплыва и задержки дыхания. Она с жадностью глотала ртом воздух и дышала так часто, словно астматик во время приступа.
Ольга на мгновение закрыла глаза, пытаясь привести мысли в порядок, чтобы подумать, как ей быть дальше. В эту самую минуту до неё дотянулись чьи-то сильные мужские руки таинственного спасителя. Они обхватили девушку и заботливо втащили её на днище шлюпки.
Им оказался капитан злополучного океанского лайнера. Он выполнил обещание, данное Российскому Государю. Теперь Великая княжна была полностью в безопасности, и ей осталось только дождаться прибытия спасательного катера со «Штандарта». Капитан был девушке больше не нужен. Он мог возвращаться на погибающий корабль, чтобы вместе с ним пойти на океанское дно. Из трепетной груди капитана вырвался печальный вздох. Он ласково взглянул на, развалившуюся на дне лодки, девушку, и, сказав:
--Мистер Уайлд, пожалуйста, позвольте мне самой поговорить с капитаном!—любезно попросила помощника Великая княжна. Он всё понял, и, пожелав ей удачи, отправился к Лайтоллеру, чтобы помочь ему.
Ольга проводила его задумчивым взглядом, и, выждав немного, приблизилась к капитану со словами глубокого разочарования:
--Значит, вы решили сдаться и бросить меня! Только, сначала, вам нужно было узнать моё мнение, хочу ли я этого!
При этом её бирюзовые глаза выражали столько невыносимой тоски, что капитан снова не смог устоять, но всё же вразумительно попросил, призывая девушку к благоразумию:
--Ольга, ради Господа Бога, идите на крышу! Лайтоллер, наверное, уже готов спустить шлюпку. Уезжайте отсюда и возвращайтесь к Вашей русской семье! Возможно, Государь уже идёт к вам на катере.
Он старался не смотреть на девушку, чтобы она не видела, сколько невыносимой боли накопилось в его глазах и душе.
Только Ольга даже и не думала отступать. Она очень нежно накрыла его руку своей рукой в белоснежной лайковой перчатке, и, всмотревшись ему в печальные глаза заботливым взглядом, взмолилась:
--Эдвард, любимый, прошу тебя, давай вместе покинем корабль, пока ещё не поздно! Пойми, ты не один! У тебя есть я и наши с тобой дети! Не уже ли, ты не хочешь прижать их к груди, когда они родятся?
Она замолчала, но лишь для того, чтобы прильнуть к его трепетным мягким губам своими алыми и сладкими, как ягоды земляники, губами, пока ни ощутила, как он с измученным вздохом откликнулся на её нежный призыв. Его сильные руки инстинктивно обвили стройный стан любимой девушки и прижали к мужественной груди.
Капитан признал своё поражение, понимая, что не может противостоять любви и нежной ласке возлюбленной. Он робко принялся целовать её сладкие алые губы, чувствуя, как по телу разливается приятное тепло их огромной, словно мировой океан, любви. Только трепетную душу терзала одна, весьма серьёзная социальная проблема, о которой ему захотелось, немедленно поговорить с девушкой. Он нехотя прервал их сладостный головокружительный поцелуй и заворожено посмотрел на неё.
--Ольга, Вы, же, прекрасно знаете о том, что наше с вами счастье невозможно! Государь Император не позволит нам быть вместе, а Его вдовствующая матушка, лишь поддержит Его в таком решении.—с сомнением в приятном тихом голосе проговорил капитан, добровольно утопая в ласковых бирюзовых омутах глаз юной возлюбленной. Она смотрела на него с огромной любовью. Её изящные руки с нежностью обвивали его мужественную шею, словно шёлковые ленты.
Девушка снова пылко поцеловала почтенного возлюбленного в тёплые мягкие губы, ощущая его душевный трепет и искреннее сомнение. Ей непреодолимо захотелось утешить любимого, что она незамедлительно сделала.
--Как только мы выберемся отсюда и вернёмся в Россию, я слёзно и, стоя на коленях, вымолю у Их Императорских и Королевских Величеств о помиловании для нас с тобой, милый Эдвард! Они должны понять, что мы любим друг друга и хотим быть вместе! Они, ведь не враги любви!—заверила возлюбленного юная девушка. Только в ответ ей было его печальное молчание. Он ничего не говорил, продолжая, сомневаться в успехе её безрассудного, но такого отчаянного предприятия по их окончательному воссоединению.
Вместо этого, капитан Эдвард Смит пылко целовал сладкие, словно спелая земляника, алые губы любимой девушки, чувствуя то, как их трепетные души постепенно воссоединяются, а горячие сердца бьются в унисон. Им было хорошо, легко и спокойно, а остальное уже не имело никакого значения. Он не мог больше спорить с ней, да и не хотел. Запретная любовь к юной русской венценосной девушке захлестнула его полностью.
Юная княжна почувствовала согласие любимого с её разумными убеждениями. Возлюбленным осталось, лишь, наконец, начать выбираться с «Титаника», чтобы потом дождаться катера с императорской яхты, который доставит их на «Штандарт». Только радость девушки от вразумления любимого мужчины сменилась беспокойством из-за того, что, в эту минуту, она отчётливо услышала, приближающиеся насмешливые голоса похотливых подчинённых жестокого барона Джона Браэртона, как и его самого.
Вероятно, ему удалось вырваться из рук офицеров. Он не оставил свою затею, поквитаться с Великой княжной Ольгой Фёдоровной и капитаном. Теперь он жаждал их крови. Они шли на мостик.
Девушка вышла из романтической задумчивости, и, подойдя к двери, закрыла её на ключ, хотя и понимала, что для жестокого барона не существует никаких преград. Он всё равно достигнет своей цели.
--Ольга, что вы делаете? Нам же, потом будет не выбраться отсюда!—ошарашено спросил Великую княжну капитан, наблюдая за тем, как она таскает к двери ящики и устойчиво их устанавливает.
Ольга приветливо взглянула на него, и, немного отдышавшись, выдохнула:
--Я всего лишь не хочу допустить того, чтобы головорезы барона, убили вас, а меня по очереди жестоко изнасиловали. Я…
Не успела она завершить свою мысль, как услышала несколько выстрелов в дверь и ощутила мощный толчок, заставивший девушку вскрикнуть от неожиданности и отскочить в сторону. Этим и воспользовались барон вместе со своими подчинёнными. Они разрушили баррикаду Ольги и ворвались вовнутрь.
Ольга быстро собралась с мыслями, и, вытащив из кармана металлического серебристого пояса нож, наставила его на людей жестокого барона и с угрозой прокричала:
--Не подходите, иначе я всех вас прикончу! Я родная дочь Британского короля и главная любимая женщина Российского Императора Николая Александровича! Если вы причините вред мне и Его ребёнку, вам всем не жить!
При этом, она водила острым лезвием перед каждым из головорезов, и наблюдала за тем, как они трусливо отскакивали от неё, из страха, напороться на него.
--Да, что вы с ней возитесь! Корабль вот-вот затонет, чёрт подери! Заломите ей руки и прижмите к стенке!—гневно воскликнул барон, приводя подчинённых в чувства. Только девушка была очень решительно настроена.
--Не подходите! Я не шучу!— в отчаянном гневе кричала она, отступая к штурвалу, где стоял капитан, восхищённый её отважными действиями.
Только главенство над ситуацией Ольги продлилось не долго. Вскоре кто-то из подчинённых барона изловчился, и, схватив девушку за руки, выбил нож у неё из рук и дал ей звонкую пощёчину.
Несчастная не ожидала такого поворота событий и растерялась. Столь грубое отношение к женщине, ошарашило капитана и побудило, вступиться за любимую, чем разозлил мучителей ещё больше.
Они грубо прижали его к стене так сильно, что бедняга не мог дышать, не говоря уже о том, чтобы сдвинуться с места, и принялись ждать дальнейших распоряжений босса. Их бы воля, и они немедленно и безжалостно убили бы несчастных, но сначала, вволю поразвлекались со смазливой девчонкой, постепенно приходящей в себя от пощёчины. Её щека горела и приобретала пунцовый оттенок.
Только барон посчитал иначе. Ему изрядно надоела вся эта возня, и хотелось немедленно покинуть проклятый корабль.
-- Кончайте их и валим отсюда!—зевая, приказал подчинённым Джон и направился к выходу из управленческой рубки. Те, хотя и были разочарованы его повелением, но ослушаться не посмели. Они несколько раз ударили командира погибающего шикарного круизного корабля ножом в живот и покинули рубку.
Наступило мрачное молчание. Стоящие, друг напротив друга, капитан и юная Ольга потрясённо переглядывались между собой, не в силах понять, что сейчас произошло, но в эту минуту юная девушка увидела, как под его сильной рукой медленно расползается багровое пятно. Только капитан, пока не осознал, что серьёзно ранен, но это его состояние продлилось не долго. Вскоре, он ощутил непереносимую острую боль. В добрых глазах потемнело. Ноги подкосились, и он рухнул на, заливаемый ледяной водой, пол без чувств, чем и вывел любимую девушку из глубокого шока. Она мгновенно кинулась к нему и принялась, с жаром, лечить его заговорами. При этом, Ольга сосредоточенно читала над ним целебные молитвы, приложив правую руку к ране.
--Сейчас тебе станет немного легче, любимый Эдвард! Прошу тебя, потерпи! Кровотечение скоро остановится!—подбадривая, приговаривала она, чувствуя, как возлюбленный постепенно приходит в себя, но продолжает лежать на полу.
Наконец, он через силу открыл глаза, и, смотря на девушку печальным взглядом, измученно вздохнул и ещё слабым голосом обречённо попросил:
--Оставьте меня, Ольга! Спасайтесь! Я всё равно, уже не жилец! Даже, если мне и посчастливится, остаться в живых после этой исторической ночи, общественность уничтожит меня и настоит на том, чтобы…
Девушка не захотела слушать, разрывающие её нежную душу и трепетное сердце, горестных речей. Она приложила к его тёплым мягким губам свободную руку, и, плавно склонившись к нему, решительно произнесла тоном, не терпящим никаких возражений:
--Нет, Эдвард! Прошу тебя, не говори больше ни слова! Я не брошу тебя! Мы: либо вместе спасёмся, либо вместе погибнем! Третьего не дано! Я слишком сильно люблю тебя и вечная разлука для меня, неприемлема!
После этого, девушка осторожно накрыла его губы своими сладкими, словно ягоды спелой клубники, алыми губами, и воссоединилась с ним в долгом, очень нежном поцелуе.
«Это настоящее безумие! Господи, Ольга, что Вы делаете? Вы же скоро станете матерью Наследника Российского Престола!»--мысленно исступлённо воскликнул капитан, тем самым прося её о благоразумии, но повинуясь древнему инстинкту, легонько потеребил шелковистое золото длинных волос юной девушки и нерешительно принялся отвечать на её жаркий, словно летнее солнце, поцелуй. При этом, чувствуя, как по его телу постепенно растекается приятное тепло, а на душе становится легко и свободно. Ольге удалось, помочь любимому забыться. Его захлестнули ласковые волны их огромной любви.
Дождавшись момента, когда рубку, спешно, покинули жестокий барон Браэртон со своими прихвостнями, офицер Лайтоллер почувствовал невыносимое беспокойство за жизни своего начальника и его очаровательной юной венценосной спутницы. Желая, успокоить себя, второй помощник спрыгнул с крыши управленческой рубки и подобрался к тяжёлой металлической двери.
Только проникнуть вовнутрь ему не удалось. Под сильным давлением воды дверь заклинило. Её необходимо было взломать, но офицера Лайтоллера беспокоило, что от малейшей неосторожности, он мог погубить своего капитана и Великую русскую княжну. Ведь они находились в рубке, окружённой со всех сторон ледяной водой, как в вакууме. Оставлять их там, офицер, тоже не мог. Ведь толстые стёкла уже начали трескаться и готовы были в любую минуту лопнуть. Счёт шёл на секунды. Только, в эту самую минуту, над головами второго помощника с матросами раздались оглушительные щелчки. Это лопнули, удерживающие, одну из четырёх огромных металлических труб, тросы, и она с ужасным рёвом и грохотом, обрушилась в ледяную воду океана, мгновенно убив, ещё не успевших, отплыть, как можно дальше от корабля, людей. Они даже ничего не поняли и, к счастью, ничего не почувствовали. Смерть их была лёгкой, быстрой и безболезненной.
Внимательно проследив за всем этим ужасом, офицер понял, что медлить--это означало, обречь на верную гибель своего начальника и его очаровательную юную возлюбленную. Такого он не мог, да и не хотел допустить, из-за чего Лайтоллер решил действовать на свой страх и риск, мысленно моля Господа Бога о том, чтобы спасательная операция прошла успешно. Он заглянул вовнутрь и увидел, как его капитан о чём-то настоятельно говорит спутнице очень быстро. При этом его, не понятно почему, болезненно-бледное лицо наполняла сосредоточенность на звуках, доносящихся извне, и обычная для него серьёзность. Хотя выглядел, весьма странно. Он стоял, прижавшись к штурвалу, а его офицерский китель стал тёмно-бардовым из-за крови. Юная Великая княжна заботливо хлопотала над ним, что-то лихорадочно шепча. При этом её красивые бирюзовые глаза были полны слёз. Она была близка к панике.
Видя это, капитан Эдвард Смит тяжело вздохнул и немедленно захотел немного взбодрить любимую девушку.
--Как только откроется дверь, и в рубку хлынет ледяная вода, не паникуйте! Лучше наберите в лёгкие, как можно больше воздуха, ныряйте и выбирайтесь следом за мной, Ольга!—быстро наставлял очаровательную юную спутницу капитан, не обращая внимания на, кровоточащую рану, которую придерживал руками, прислонившись спиной к штурвалу. Он сумел справиться с невыносимой слабостью в ногах, понимая, что ещё не время сдаваться, хотя перед глазами всё плыло, а добродушное морщинистое лицо было болезненно бледным, и рана дико болела.
Девушка всё поняла и кивнула в знак согласия. Её заботливый собеседник с облегчением вздохнул и принялся внимательно смотреть на тяжёлую металлическую дверь, которая уже поддалась напору офицера Лайтоллера с его товарищами и начала открываться.
Вскоре Ольга услышала долгожданный приказ капитана.
--Ольга, пора!—крикнул ей он, превозмогая нестерпимую боль.
Великая княжна глубоко вдохнула воздух, и, затаив дыхание, погрузилась в бурлящий, бешеный ледяной поток. Только выплывать на свободу, было тяжело. Жуткий холод пронизывал насквозь и сковывал движения. Казалось ещё немного, и у девушки не хватит сил, но она не сдавалась. Минуты тянулись мучительно долго. Великая княжна всё плыла и плыла, пока ни почувствовала, что больше не может находиться без воздуха. Она выбралась на поверхность, и, внимательно осмотревшись по сторонам, увидела, что находится посреди огромного ночного океана на безопасном расстоянии от корабля. Он ещё держался на плаву и освещал всё яркими ночными огнями, из-за которых было светло, как днём.
Измученная и замёрзшая, девушка добралась до, перевёрнутой к верху дном, одинокой шлюпке. Оперевшись о её выступ рукой, Ольга попыталась отдышаться после длительного подводного заплыва и задержки дыхания. Она с жадностью глотала ртом воздух и дышала так часто, словно астматик во время приступа.
Ольга на мгновение закрыла глаза, пытаясь привести мысли в порядок, чтобы подумать, как ей быть дальше. В эту самую минуту до неё дотянулись чьи-то сильные мужские руки таинственного спасителя. Они обхватили девушку и заботливо втащили её на днище шлюпки.
Им оказался капитан злополучного океанского лайнера. Он выполнил обещание, данное Российскому Государю. Теперь Великая княжна была полностью в безопасности, и ей осталось только дождаться прибытия спасательного катера со «Штандарта». Капитан был девушке больше не нужен. Он мог возвращаться на погибающий корабль, чтобы вместе с ним пойти на океанское дно. Из трепетной груди капитана вырвался печальный вздох. Он ласково взглянул на, развалившуюся на дне лодки, девушку, и, сказав:
