– Кого-то конкретного можете назвать?
– Так сразу и не скажешь, – задумалась женщина. – Но вот мне кажется, что Советов, судья который, сосед Морозова, тот мог иметь зуб на Антона Александровича.
– Почему? – заинтересованно спросил доктор Андерсон.
– Ну, думаю, он догадывался, что жёнушка его, Лизавета, крутила роман с Антоном Александровичем. Но наверняка не догадывался, а просто подозревал. Но я не уверена. Потому как, если бы знал, точно убил бы и Морозова, и жену.
– Вот это новость! – восхищённо отозвался собеседник. – А вы уверены, что у Советовой и Морозова был роман? И как давно это у них началось?
– Началось это ещё до Аннушки, до женитьбы то есть. Лет 5 назад. Он ей и ключ дал. Я лично видела, как она заходила своим ключом, как они кувыркались, простите за выражение. Но потом они сильно поссорились, и Лизавета долго не приходила.
– А почему Морозов не забрал ключ?
– Потому что у них всё время так, то ссорятся, то мирятся. Но помню, что за несколько недель до того страшного дня они поругались в пух и прах. Антон Александрович сильно кричал на Лизавету по телефону. Аннушки не было дома. Он так сильно оскорблял Лизавету, столько гадостей наговорил, просто ужасно унизил. Она после этого ни разу не зашла, только несколько раз вытаскивала Аннушку на свои приёмы.
– Скажите, Марина Викторовна, а как Советова относилась к Анне?
– Как мачеха к падчерице, – скривилась пожилая женщина. – Понимаю ваше удивление. Но иначе не опишешь. Не любила она Аннушку, это ясно. Но вела себя якобы заботливо, поучала всё время, лезла со своими советами.
– А что вы скажете о семейной жизни Морозовых? Видели вы, как Антон Александрович бил жену?
– Как бил, не видела. Но синяки на лице Аннушки замечала. Она так стыдилась их, говорила, что сама ударилась. Я хоть и не спрашивала, но она почему-то всё равно хотела объяснить. Бедная душенька. Тяжело ей было с Морозовым, да и со всей его сворой.
– А Анна Сергеевна не говорила, что хочет уйти от мужа, развестись?
– Ну мы, вообще, мало разговаривали. И такую тему точно не обсуждали.
– Марина Викторовна, ещё такой вопрос. Понимаю, что маловероятно, но вдруг вы видели тем вечером кого-нибудь у дома Морозовых?
– Видела Дениса Колчанова, он уехал где-то в половине десятого или около того, – охотно поделилась женщина. – А потом Елизавета Советова приезжала, но быстро уехала.
Доктор Андерсон смотрел на женщину в изумлении. Но его собеседница выглядела совершенно спокойно.
– Марина Викторовна, вы же понимаете, что это может быть очень важно! Но я не видел этих сведений в ваших показаниях. Во сколько приезжала Советова?
– Ну, во сколько именно не скажу. Точно после одиннадцати ночи. И, конечно, я не сказала об этом полиции. Разве мне нужны проблемы с влиятельными богачами?
– Расскажите, пожалуйста, подробнее, что вы видели?
– На самом деле, я не уверена, что видела именно Лизавету. Видела её машину, но, может, это не её, они сейчас все на одно лицо, я не сильно разбираюсь. Большая, чёрная. Вышла девушка, открыла ворота, потом в дом вошла. Но через несколько минут вышла, села в машину и уехала. Вот и всё.
– Марина Викторовна, вы должны рассказать это полиции.
– Не должна. И вы не говорите. Если что, я буду всё отрицать. Я ведь не уверена, что это была Лизавета. А если Советовы узнают, что я такое наговорила полиции, что тогда будет? Где я такую работу найду? Лизавета обещала подумать насчёт меня. Может, к себе возьмёт или подругам своим посоветует. Да и влиятельная она. Точнее, её любовники.
– Любовники? Их много?
– А то, – усмехнулась женщина. – Думаете, она только с Морозовым путалась. Как бы не так. Я лично видела, как она обжималась с Денисом Витальевичем. Он к ней ещё как лез.
– Колчанов? – уточнил доктор Андерсон. Собеседница утвердительно кивнула.
– А не страшно вам, Марина Викторовна, работать в таком месте? Вдруг Елизавета Советова убийца?
– Конечно, страшно, доктор. А что делать? Сын-то у меня инвалид, работать мне нужно. А эта работа не сильно сложная, 3 дня в неделю убираешь, и платят хорошо. Где же я ещё такую работу-то найду?
– А почему вы мне не побоялись рассказать?
– Чтобы вы Аннушке помогли, – печально вздохнула пожилая женщина. – Жалко её, бедняжку. Загубят ведь.
– Но мне будет гораздо сложнее помочь Анне Сергеевне, если вы не расскажете полиции, что видели.
– Нет, придумайте что-нибудь. Вы, доктор, народ умный. Вы обязательно что-то придумаете.
– Вы можете сделать анонимное заявление.
Но женщина лишь отрицательно покачала головой.
«Значит, у Советовой нет алиби, – рассуждал Стивен Андерсон по дороге домой. – Вернее, алиби-то есть, но она зачем-то приезжала к Морозовым. И предположительно, в тот промежуток, когда Морозова убили. Дело становится всё интереснее».
Дождь начался внезапно. Он грохотал по крыше, по окнам. Казалось, проникал в мозг и грохотал там. Ветер налетал порывами и с бешеной силой бросал мириады капель в окно. Маленькое, зарешёченное окно. Скрип крыши доносился жалобными стонами.
Отбой был давно, в палатах выключен свет, только через маленький квадрат окошка в двери проникал свет из коридора. Тишина. Оглушительная тишина коридора и яростная буря за стенами психиатрической клиники.
Внезапно свет в коридоре мигнул. Она открыла глаза и поняла, что сегодня он опять придёт. Холодный пот выступил на коже. Неужели он опять придёт? Нет, пожалуйста, хватит...
Она сжала виски руками. Свет мигнул ещё раз.
– Опять сбой напряжения, – послышался голос санитара, делающего обход. – Всё из-за грозы. Разбушевалась не на шутку.
По её спине прошёл знакомый холод.
«Только не это... Пожалуйста, только не это...»
По стене поползли тени. Их неясные формы изгибались, переползая со стены на стену. Анна вжалась в кровать, надеясь, что тени не доползут до неё. Между ними и кроватью была полоска света из коридора.
Обезумевшими глазами она следила, как тени со стены медленно приближаются к полу. Ещё сантиметр, и ещё один. Вот они замерли возле полоски света.
– Не пройдёте, – шептала она, – не пройдёте...
Тени метались по полу, ища проход. Пациентка молилась всем богам и с надеждой смотрела на свет. Но он внезапно мигнул. Этой доли секунды хватило теням. Они проскочили барьер. Её сердце остановилось.
– Ты меня убила, Анна! – с шипением тени обрели облик её мужа и потянулись к её горлу.
– Не-е-е-е-т! – дикий крик разнёсся по больнице.
– Что именно произошло? – доктор Андерсон примчался сразу после звонка санитара среди ночи. Они стояли в коридоре возле палаты Анны Морозовой.
– Доктор Андерсон, вы велели звонить вам, если будет что-то срочное, – объяснял молодой сотрудник. – А то, что было, это нечто невероятное. Несколько часов после отбоя всё было спокойно. Но потом раздался такой дикий крик, что кровь застыла в жилах. Мы быстро к мониторам. А там... Анна Морозова извивается на кровати в припадке и так истошно кричит, я такого никогда прежде не слышал! Мы к ней, а она отбивается, вопит.
– Что она кричала?
– Сначала: «Нет, нет». А потом: «Я не убивала тебя! Не убивала!»
– Больше ничего?
– Нет. Мы ввели успокоительное, и она отключилась.
– Благодарю вас.
Доктор Андерсон посмотрел в окошко двери палаты на пациентку. Её сон был тревожный. Полузакрытые глаза дёргались, тело пронзали конвульсии.
– Доброе утро, Анна. Как вы себя чувствуете сегодня?
– Не знаю, доктор.
– Сегодня вы не настроены на беседу?
– А разве я была настроена раньше? – бесцветный голос, лицо без эмоций, усталость в глазах.
– Вас что-то мучает? Расскажите мне. Я ваш платный друг, помните? Я смогу вам помочь.
– Не сможете, – она тяжело вздохнула. – Я не хочу просыпаться по утрам, не хочу возвращаться в эту жизнь. И не хочу засыпать – мне снятся кошмары.
– Какие?
– Он приходит ко мне, понимаете? Он приходит по ночам и винит меня. Он говорит, что я убила его!
– Ваш муж?
Она кивнула.
– Наверное, я, действительно, его убила. Просто не помню этого. Мозг заблокировал воспоминания.
– Вы стараетесь мыслить рационально, это хорошо.
– Какая разница? Мне не выбраться из этого ада. Он приходит за мной. Я больше так не могу...
– Расскажите, что происходит, когда он приходит к вам?
Она вздрогнула, сжалась.
– Сначала это бесформенные тени. Они тянутся по стене, по полу, медленно подбираясь ко мне. А потом они обретают его очертания. И он тянет ко мне свои руки. Но это не руки, а какие-то щупальца из теней. И он шепчет, что я его убила. Я хочу прекратить всё это. Прошу вас... Вы сказали, что вы мой друг. Помогите! Умоляю. Добейтесь смертной казни. Пожалуйста! Я подпишу признание. Умоляю вас!
– Анна, смертная казнь давно отменена в России.
– Тогда сделайте мне какой-нибудь укол, чтобы я больше не просыпалась! Пожалуйста. Я больше не смогу это вынести!
– Анна, четыре дня назад у вас был приступ. Вы бились в конвульсиях и кричали, что не убивали. Затем кататония.
– Я не знаю, что это.
– Кататония — это тяжёлое расстройство в психиатрии, проявляющееся двигательными нарушениями в виде ступора или возбуждения. Четыре дня вы были в бессознательном состоянии.
– Мне всё равно. Я ведь призналась, что убила. Зачем вы продолжаете меня мучить? Я устала, я так устала. Прошу вас, позвольте мне уснуть...
– Анна, на прошлой встрече вы сказали, что разделали мужа разделочным ножом. Почему именно разделочным?
– А какая разница? – она смотрела с удивлением. – Убила первым попавшимся ножом, вот и всё.
– Разница есть. Попытайтесь вспомнить. Может, этот нож с чем-то ассоциируется у вас?
Она молчала, подбирая слова.
– Однажды я разделывала мясо – готовила обед. И нож соскользнул. Порезал палец. Я застыла... Я смотрела на нож в одной руке и на кровь на другой... Потом я приложила его к венам на запястье... Я почти надавила... И почти видела, как лезвие проходит через плоть... Но испугалась. Я трусиха, боюсь боли.
– Тогда вам и пришла мысль о таблетках снотворного? – она кивнула.
– Но тогда мы сталкиваемся с замещением воспоминаний или восприятий. Дело в том, что ваш муж убит шеф-ножом. Не разделочным. Вы ведь знаете разницу между ними?
Он смотрел на женщину, ожидая реакции. Она подняла глаза. Они загорелись, но тут же потухли.
– Какая разница? Видимо, я перепутала. Как вы и говорите, замещение воспоминаний. Убила шеф-ножом, но разделочный оставил в воспоминаниях след гораздо сильнее.
– Отлично. Это я и хотел услышать. – Он сделал запись.
– Правда? Вы это и хотели услышать?
– Да, я хотел снова услышать рациональные рассуждения. Кстати, – он сменил интонацию, – я беседовал с Елизаветой Советовой.
– Вот как... – безучастно отозвалась пациентка.
– Вот как? Это всё, что вы скажете?
– А что я могу ещё сказать?
– Хорошо. Беседа с Советовой была интересная. Но гораздо интереснее, что ваша приходящая прислуга, Марина Викторовна, видела, как в ночь убийства Елизавета Советова подъехала к вашему дому. Марина Викторовна не уверена, что это была именно Советова. В полицию она не заявляла об этом.
– Надеется, что Советовы помогут ей с работой, да и проблем с влиятельными богачами не хочет, – вставила Анна. Доктор кивнул.
– Думаю, у вашего мужа и так было немало врагов. А если учесть, что Советова была его любовницей...
– Что вы хотите этим сказать?
– Лишь то, что под этим углом вопрос с ножами уже не кажется простым замещением воспоминаний, как считаете?
– Наверное... Я не знаю. Но мне всё равно, я не хочу больше всего этого. Он ведь опять придёт. Он будет душить меня и шептать, что я его убила. Как это называется в психологии, доктор? Моё подсознание мучает меня? Я знаю, что убила мужа, поэтому галлюцинации говорят мне об этом? Это какая-нибудь психологическая проекция? Ведь призраков не существует.
– Может быть и так, – задумчиво отозвался Стивен Андерсон.
Телефонный звонок раздался неожиданно.
– Доктор Андерсон, я вас разбудил?
– Добрый вечер, Никита Евгеньевич, нет, я ещё не ложился. Есть что-то интересное?
– Да, весьма интересное. Машину Морозова видели недалеко от заправки в родном городе Анны Морозовой. То есть в ночь гибели её родителей он был неподалёку. Но это ещё не всё. Вы сказали, что Колчанов посоветовал Морозовой снотворное после смерти её родителей. Мы проверили ту аптеку, которую назвала Морозова. Её там, действительно, знают. Заходила она не сильно часто, но достаточно, чтобы её запомнили. Рассчитывалась всегда карточкой. Однако в этой аптеке снотворное она не покупала.
Мы также проверили все аптеки в городе. Данных о покупке снотворного Морозовой нет. Либо она приобрела его иным способом, либо...
– Либо не приобретала, – договорил доктор Андерсон.
– Верно, либо не приобретала.
– Благодарю вас, Никита Евгеньевич, вы мне очень помогли.
– Всегда рад. Есть какие-нибудь сдвиги?
– На самом деле есть, – задумчиво отозвался доктор Андерсон. – Но сведения, которыми я с вами поделюсь, должны остаться строго между нами. Я могу вам доверять?
– Безусловно, доктор Андерсон. Я нем как могила.
– Меня всегда удивляла эта фраза, – Стивен Андерсон усмехнулся.
– Да, если вдуматься, то звучит необычно, – улыбнулся следователь.
– Что ж, думаю, я могу вам доверять, – продолжил доктор Андерсон. – Дело в том, что во время беседы Марина Герасимова сказала мне, что видела, как после одиннадцати ночи к дому Морозовых подъезжала машина. По описанию похожа на машину Елизаветы Советовой: большой чёрный внедорожник. Из машины вышла женщина, похожая на Советову, зашла в дом Морозовых, но через несколько минут вышла. В доме Морозовых свет не горел, пробыла она там недолго. Но Марина Герасимова не уверена, что это была именно Советова. Говорит, было темно, далеко. Давать показания она не будет, а если я поделюсь информацией, то будет всё отрицать. Она боится проблем с Советовыми. Однако рассказала мне, чтобы я помог Анне Морозовой. Она не верит, что Морозова убила мужа. Вот такие новости, Никита Евгеньевич.
– Да уж, новости очень даже интересные, – отозвался собеседник на том конце провода. – Спасибо, что рассказали. Я попробую проверить перемещение Советовой в эту ночь. Выдавать вас или Герасимову не буду. Но зачем она приезжала? И почему так быстро уехала?
– Может, думала, что Морозов дома один? – предположил доктор Андерсон. – От той же Герасимовой я узнал, что Советова и Морозов уже около 5 лет состояли в тайной интимной связи. Но периодически то сильно ссорились, то опять мирились. А за несколько недель до смерти Морозов порвал с Советовой, сильно оскорбляя и унижая её. Разговор слышала всё та же Герасимова. Может, она, рассерженная, хотела ему отомстить. Может, хотела помириться и думала, что он один. Неизвестно, сколько именно она пробыла в доме Морозовых. «Недолго» – это слишком неопределённый промежуток времени. Она вполне могла успеть убить Морозова. А могла и увидеть его мёртвого, испугаться и уехать.
– Попробую заняться этим, – задумчиво ответил следователь.
– Итак, что у меня есть? – Стивен Андерсон сидел за столом. Он достал блокнот, ручку и перечитал имеющиеся факты. – Пациентка Анна Морозова призналась, что убила мужа, но перепутала нож. Может ли это быть, действительно, просто ошибкой? Может. Замещение воспоминаний.
– Так сразу и не скажешь, – задумалась женщина. – Но вот мне кажется, что Советов, судья который, сосед Морозова, тот мог иметь зуб на Антона Александровича.
– Почему? – заинтересованно спросил доктор Андерсон.
– Ну, думаю, он догадывался, что жёнушка его, Лизавета, крутила роман с Антоном Александровичем. Но наверняка не догадывался, а просто подозревал. Но я не уверена. Потому как, если бы знал, точно убил бы и Морозова, и жену.
– Вот это новость! – восхищённо отозвался собеседник. – А вы уверены, что у Советовой и Морозова был роман? И как давно это у них началось?
– Началось это ещё до Аннушки, до женитьбы то есть. Лет 5 назад. Он ей и ключ дал. Я лично видела, как она заходила своим ключом, как они кувыркались, простите за выражение. Но потом они сильно поссорились, и Лизавета долго не приходила.
– А почему Морозов не забрал ключ?
– Потому что у них всё время так, то ссорятся, то мирятся. Но помню, что за несколько недель до того страшного дня они поругались в пух и прах. Антон Александрович сильно кричал на Лизавету по телефону. Аннушки не было дома. Он так сильно оскорблял Лизавету, столько гадостей наговорил, просто ужасно унизил. Она после этого ни разу не зашла, только несколько раз вытаскивала Аннушку на свои приёмы.
– Скажите, Марина Викторовна, а как Советова относилась к Анне?
– Как мачеха к падчерице, – скривилась пожилая женщина. – Понимаю ваше удивление. Но иначе не опишешь. Не любила она Аннушку, это ясно. Но вела себя якобы заботливо, поучала всё время, лезла со своими советами.
– А что вы скажете о семейной жизни Морозовых? Видели вы, как Антон Александрович бил жену?
– Как бил, не видела. Но синяки на лице Аннушки замечала. Она так стыдилась их, говорила, что сама ударилась. Я хоть и не спрашивала, но она почему-то всё равно хотела объяснить. Бедная душенька. Тяжело ей было с Морозовым, да и со всей его сворой.
– А Анна Сергеевна не говорила, что хочет уйти от мужа, развестись?
– Ну мы, вообще, мало разговаривали. И такую тему точно не обсуждали.
– Марина Викторовна, ещё такой вопрос. Понимаю, что маловероятно, но вдруг вы видели тем вечером кого-нибудь у дома Морозовых?
– Видела Дениса Колчанова, он уехал где-то в половине десятого или около того, – охотно поделилась женщина. – А потом Елизавета Советова приезжала, но быстро уехала.
Доктор Андерсон смотрел на женщину в изумлении. Но его собеседница выглядела совершенно спокойно.
– Марина Викторовна, вы же понимаете, что это может быть очень важно! Но я не видел этих сведений в ваших показаниях. Во сколько приезжала Советова?
– Ну, во сколько именно не скажу. Точно после одиннадцати ночи. И, конечно, я не сказала об этом полиции. Разве мне нужны проблемы с влиятельными богачами?
– Расскажите, пожалуйста, подробнее, что вы видели?
– На самом деле, я не уверена, что видела именно Лизавету. Видела её машину, но, может, это не её, они сейчас все на одно лицо, я не сильно разбираюсь. Большая, чёрная. Вышла девушка, открыла ворота, потом в дом вошла. Но через несколько минут вышла, села в машину и уехала. Вот и всё.
– Марина Викторовна, вы должны рассказать это полиции.
– Не должна. И вы не говорите. Если что, я буду всё отрицать. Я ведь не уверена, что это была Лизавета. А если Советовы узнают, что я такое наговорила полиции, что тогда будет? Где я такую работу найду? Лизавета обещала подумать насчёт меня. Может, к себе возьмёт или подругам своим посоветует. Да и влиятельная она. Точнее, её любовники.
– Любовники? Их много?
– А то, – усмехнулась женщина. – Думаете, она только с Морозовым путалась. Как бы не так. Я лично видела, как она обжималась с Денисом Витальевичем. Он к ней ещё как лез.
– Колчанов? – уточнил доктор Андерсон. Собеседница утвердительно кивнула.
– А не страшно вам, Марина Викторовна, работать в таком месте? Вдруг Елизавета Советова убийца?
– Конечно, страшно, доктор. А что делать? Сын-то у меня инвалид, работать мне нужно. А эта работа не сильно сложная, 3 дня в неделю убираешь, и платят хорошо. Где же я ещё такую работу-то найду?
– А почему вы мне не побоялись рассказать?
– Чтобы вы Аннушке помогли, – печально вздохнула пожилая женщина. – Жалко её, бедняжку. Загубят ведь.
– Но мне будет гораздо сложнее помочь Анне Сергеевне, если вы не расскажете полиции, что видели.
– Нет, придумайте что-нибудь. Вы, доктор, народ умный. Вы обязательно что-то придумаете.
– Вы можете сделать анонимное заявление.
Но женщина лишь отрицательно покачала головой.
***
«Значит, у Советовой нет алиби, – рассуждал Стивен Андерсон по дороге домой. – Вернее, алиби-то есть, но она зачем-то приезжала к Морозовым. И предположительно, в тот промежуток, когда Морозова убили. Дело становится всё интереснее».
Глава 10
Дождь начался внезапно. Он грохотал по крыше, по окнам. Казалось, проникал в мозг и грохотал там. Ветер налетал порывами и с бешеной силой бросал мириады капель в окно. Маленькое, зарешёченное окно. Скрип крыши доносился жалобными стонами.
Отбой был давно, в палатах выключен свет, только через маленький квадрат окошка в двери проникал свет из коридора. Тишина. Оглушительная тишина коридора и яростная буря за стенами психиатрической клиники.
Внезапно свет в коридоре мигнул. Она открыла глаза и поняла, что сегодня он опять придёт. Холодный пот выступил на коже. Неужели он опять придёт? Нет, пожалуйста, хватит...
Она сжала виски руками. Свет мигнул ещё раз.
– Опять сбой напряжения, – послышался голос санитара, делающего обход. – Всё из-за грозы. Разбушевалась не на шутку.
По её спине прошёл знакомый холод.
«Только не это... Пожалуйста, только не это...»
По стене поползли тени. Их неясные формы изгибались, переползая со стены на стену. Анна вжалась в кровать, надеясь, что тени не доползут до неё. Между ними и кроватью была полоска света из коридора.
Обезумевшими глазами она следила, как тени со стены медленно приближаются к полу. Ещё сантиметр, и ещё один. Вот они замерли возле полоски света.
– Не пройдёте, – шептала она, – не пройдёте...
Тени метались по полу, ища проход. Пациентка молилась всем богам и с надеждой смотрела на свет. Но он внезапно мигнул. Этой доли секунды хватило теням. Они проскочили барьер. Её сердце остановилось.
– Ты меня убила, Анна! – с шипением тени обрели облик её мужа и потянулись к её горлу.
– Не-е-е-е-т! – дикий крик разнёсся по больнице.
***
– Что именно произошло? – доктор Андерсон примчался сразу после звонка санитара среди ночи. Они стояли в коридоре возле палаты Анны Морозовой.
– Доктор Андерсон, вы велели звонить вам, если будет что-то срочное, – объяснял молодой сотрудник. – А то, что было, это нечто невероятное. Несколько часов после отбоя всё было спокойно. Но потом раздался такой дикий крик, что кровь застыла в жилах. Мы быстро к мониторам. А там... Анна Морозова извивается на кровати в припадке и так истошно кричит, я такого никогда прежде не слышал! Мы к ней, а она отбивается, вопит.
– Что она кричала?
– Сначала: «Нет, нет». А потом: «Я не убивала тебя! Не убивала!»
– Больше ничего?
– Нет. Мы ввели успокоительное, и она отключилась.
– Благодарю вас.
Доктор Андерсон посмотрел в окошко двери палаты на пациентку. Её сон был тревожный. Полузакрытые глаза дёргались, тело пронзали конвульсии.
Глава 11
– Доброе утро, Анна. Как вы себя чувствуете сегодня?
– Не знаю, доктор.
– Сегодня вы не настроены на беседу?
– А разве я была настроена раньше? – бесцветный голос, лицо без эмоций, усталость в глазах.
– Вас что-то мучает? Расскажите мне. Я ваш платный друг, помните? Я смогу вам помочь.
– Не сможете, – она тяжело вздохнула. – Я не хочу просыпаться по утрам, не хочу возвращаться в эту жизнь. И не хочу засыпать – мне снятся кошмары.
– Какие?
– Он приходит ко мне, понимаете? Он приходит по ночам и винит меня. Он говорит, что я убила его!
– Ваш муж?
Она кивнула.
– Наверное, я, действительно, его убила. Просто не помню этого. Мозг заблокировал воспоминания.
– Вы стараетесь мыслить рационально, это хорошо.
– Какая разница? Мне не выбраться из этого ада. Он приходит за мной. Я больше так не могу...
– Расскажите, что происходит, когда он приходит к вам?
Она вздрогнула, сжалась.
– Сначала это бесформенные тени. Они тянутся по стене, по полу, медленно подбираясь ко мне. А потом они обретают его очертания. И он тянет ко мне свои руки. Но это не руки, а какие-то щупальца из теней. И он шепчет, что я его убила. Я хочу прекратить всё это. Прошу вас... Вы сказали, что вы мой друг. Помогите! Умоляю. Добейтесь смертной казни. Пожалуйста! Я подпишу признание. Умоляю вас!
– Анна, смертная казнь давно отменена в России.
– Тогда сделайте мне какой-нибудь укол, чтобы я больше не просыпалась! Пожалуйста. Я больше не смогу это вынести!
– Анна, четыре дня назад у вас был приступ. Вы бились в конвульсиях и кричали, что не убивали. Затем кататония.
– Я не знаю, что это.
– Кататония — это тяжёлое расстройство в психиатрии, проявляющееся двигательными нарушениями в виде ступора или возбуждения. Четыре дня вы были в бессознательном состоянии.
– Мне всё равно. Я ведь призналась, что убила. Зачем вы продолжаете меня мучить? Я устала, я так устала. Прошу вас, позвольте мне уснуть...
– Анна, на прошлой встрече вы сказали, что разделали мужа разделочным ножом. Почему именно разделочным?
– А какая разница? – она смотрела с удивлением. – Убила первым попавшимся ножом, вот и всё.
– Разница есть. Попытайтесь вспомнить. Может, этот нож с чем-то ассоциируется у вас?
Она молчала, подбирая слова.
– Однажды я разделывала мясо – готовила обед. И нож соскользнул. Порезал палец. Я застыла... Я смотрела на нож в одной руке и на кровь на другой... Потом я приложила его к венам на запястье... Я почти надавила... И почти видела, как лезвие проходит через плоть... Но испугалась. Я трусиха, боюсь боли.
– Тогда вам и пришла мысль о таблетках снотворного? – она кивнула.
– Но тогда мы сталкиваемся с замещением воспоминаний или восприятий. Дело в том, что ваш муж убит шеф-ножом. Не разделочным. Вы ведь знаете разницу между ними?
Он смотрел на женщину, ожидая реакции. Она подняла глаза. Они загорелись, но тут же потухли.
– Какая разница? Видимо, я перепутала. Как вы и говорите, замещение воспоминаний. Убила шеф-ножом, но разделочный оставил в воспоминаниях след гораздо сильнее.
– Отлично. Это я и хотел услышать. – Он сделал запись.
– Правда? Вы это и хотели услышать?
– Да, я хотел снова услышать рациональные рассуждения. Кстати, – он сменил интонацию, – я беседовал с Елизаветой Советовой.
– Вот как... – безучастно отозвалась пациентка.
– Вот как? Это всё, что вы скажете?
– А что я могу ещё сказать?
– Хорошо. Беседа с Советовой была интересная. Но гораздо интереснее, что ваша приходящая прислуга, Марина Викторовна, видела, как в ночь убийства Елизавета Советова подъехала к вашему дому. Марина Викторовна не уверена, что это была именно Советова. В полицию она не заявляла об этом.
– Надеется, что Советовы помогут ей с работой, да и проблем с влиятельными богачами не хочет, – вставила Анна. Доктор кивнул.
– Думаю, у вашего мужа и так было немало врагов. А если учесть, что Советова была его любовницей...
– Что вы хотите этим сказать?
– Лишь то, что под этим углом вопрос с ножами уже не кажется простым замещением воспоминаний, как считаете?
– Наверное... Я не знаю. Но мне всё равно, я не хочу больше всего этого. Он ведь опять придёт. Он будет душить меня и шептать, что я его убила. Как это называется в психологии, доктор? Моё подсознание мучает меня? Я знаю, что убила мужа, поэтому галлюцинации говорят мне об этом? Это какая-нибудь психологическая проекция? Ведь призраков не существует.
– Может быть и так, – задумчиво отозвался Стивен Андерсон.
Глава 12
Телефонный звонок раздался неожиданно.
– Доктор Андерсон, я вас разбудил?
– Добрый вечер, Никита Евгеньевич, нет, я ещё не ложился. Есть что-то интересное?
– Да, весьма интересное. Машину Морозова видели недалеко от заправки в родном городе Анны Морозовой. То есть в ночь гибели её родителей он был неподалёку. Но это ещё не всё. Вы сказали, что Колчанов посоветовал Морозовой снотворное после смерти её родителей. Мы проверили ту аптеку, которую назвала Морозова. Её там, действительно, знают. Заходила она не сильно часто, но достаточно, чтобы её запомнили. Рассчитывалась всегда карточкой. Однако в этой аптеке снотворное она не покупала.
Мы также проверили все аптеки в городе. Данных о покупке снотворного Морозовой нет. Либо она приобрела его иным способом, либо...
– Либо не приобретала, – договорил доктор Андерсон.
– Верно, либо не приобретала.
– Благодарю вас, Никита Евгеньевич, вы мне очень помогли.
– Всегда рад. Есть какие-нибудь сдвиги?
– На самом деле есть, – задумчиво отозвался доктор Андерсон. – Но сведения, которыми я с вами поделюсь, должны остаться строго между нами. Я могу вам доверять?
– Безусловно, доктор Андерсон. Я нем как могила.
– Меня всегда удивляла эта фраза, – Стивен Андерсон усмехнулся.
– Да, если вдуматься, то звучит необычно, – улыбнулся следователь.
– Что ж, думаю, я могу вам доверять, – продолжил доктор Андерсон. – Дело в том, что во время беседы Марина Герасимова сказала мне, что видела, как после одиннадцати ночи к дому Морозовых подъезжала машина. По описанию похожа на машину Елизаветы Советовой: большой чёрный внедорожник. Из машины вышла женщина, похожая на Советову, зашла в дом Морозовых, но через несколько минут вышла. В доме Морозовых свет не горел, пробыла она там недолго. Но Марина Герасимова не уверена, что это была именно Советова. Говорит, было темно, далеко. Давать показания она не будет, а если я поделюсь информацией, то будет всё отрицать. Она боится проблем с Советовыми. Однако рассказала мне, чтобы я помог Анне Морозовой. Она не верит, что Морозова убила мужа. Вот такие новости, Никита Евгеньевич.
– Да уж, новости очень даже интересные, – отозвался собеседник на том конце провода. – Спасибо, что рассказали. Я попробую проверить перемещение Советовой в эту ночь. Выдавать вас или Герасимову не буду. Но зачем она приезжала? И почему так быстро уехала?
– Может, думала, что Морозов дома один? – предположил доктор Андерсон. – От той же Герасимовой я узнал, что Советова и Морозов уже около 5 лет состояли в тайной интимной связи. Но периодически то сильно ссорились, то опять мирились. А за несколько недель до смерти Морозов порвал с Советовой, сильно оскорбляя и унижая её. Разговор слышала всё та же Герасимова. Может, она, рассерженная, хотела ему отомстить. Может, хотела помириться и думала, что он один. Неизвестно, сколько именно она пробыла в доме Морозовых. «Недолго» – это слишком неопределённый промежуток времени. Она вполне могла успеть убить Морозова. А могла и увидеть его мёртвого, испугаться и уехать.
– Попробую заняться этим, – задумчиво ответил следователь.
***
– Итак, что у меня есть? – Стивен Андерсон сидел за столом. Он достал блокнот, ручку и перечитал имеющиеся факты. – Пациентка Анна Морозова призналась, что убила мужа, но перепутала нож. Может ли это быть, действительно, просто ошибкой? Может. Замещение воспоминаний.
